CC BY
19
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2012. № 3
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ И СОЦИОЛОГИЯ УПРАВЛЕНИЯ
В.И. Верховин, докт. социол. наук, проф. кафедры экономической социологии и маркетинга социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова*
НАСКОЛЬКО ЭФФЕКТИВНА ЗАПАДНАЯ СИСТЕМА ИНФОРСМЕНТА?
В статье анализируется западная система инфорсмента и ее ограниченные возможности в предотвращении коррупции. Дается анализ и критика некоторых примеров апологетики западного рыночного общества, не способного минимизировать коррупцию на разных уровнях его организации. Приводятся необходимые статистические и фактические аргументы в пользу точки зрения автора.
Ключевые слова: коррупция, западная система инфорсмента, коррупционные скандалы, статистика коррупции в западных странах.
In this article the western enforcement system and its limited opportunities in prevention of corruption is considered. Analysis and criticism of some apologetics examples of the western market society, not capable to minimize corruption at different levels of its organization is given. Necessary statistical and actual arguments in favor of the author's viewpoint are resulted.
Key words: corruption, the western enforcement system, corruption scandals, statistics of corruption in the western countries.
Какой бы ни была форма, стоящие у власти люди стремятся удерживаться на занятых ими позициях и злоупотреблять своим положением ради получения личных преимуществ. Порой они перестают отделять общие блага от частных, почти всегда смешивая личную выгоду с пользой нации.
В. Парето
Коррупция как негативный социально-экономический феномен является постоянным предметом внимания и реагирования, как государственных структур всех стран, так и международных, научных и общественных организаций. Этот тип преступлений относится к одному из самых латентных и трудно раскрываемых, поскольку существует и проявляется во многих обличьях и на разных уровнях политической, корпоративной и сетевой организации любого общества. Кроме того, факты коррупции могут кодифицироваться по признакам других преступлений, например экономической преступности или мошенничества, а часто практически от них не отличаются.
* Верховин Владимир Исаакович, e-mail: viverhovin@yandex.ru
Многогранность и многозначность коррупционных преступлений не позволяет их однозначно вводить в реестр официальной криминальной и судебной статистики. Одной из причин этого, по нашему мнению, является также нежелание официальных лиц, отвечающих за борьбу с коррупцией, раскрывать статистику коррупционных проявлений как по политическим, так и по идеологическим мотивам. Особенно это касается фактов коррупции в высших эшелонах политической власти и бизнеса в развитых западных странах. По этим, а также чисто техническим причинам факты раскрываемых коррупционных преступлений распыляются в официальной криминальной и судебной статистике по всему реестру преступлений и не объединяются в одну стационарную группу, что позволило бы их систематизировать и на этой основе проводить дальнейшие объективные, в том числе сравнительные, исследования.
Большинство исследований коррупции, в том числе социологических, базируются не на криминальной и судебной статистике, а используют различного рода опросы. В результате этих опросов, как правило, выявляется такая сравнительная оценка масштабов коррупции, которая наиболее благоприятна для западных стран.
В этом смысле наибольшей популярностью в изучении и оценке коррупционных проявлений в разных странах пользуются исследования международной неправительственной организации "Транс-паренси Интернэшнл". На основе специальных опросов она ежегодно публикует так называемый индекс восприятия коррупции (ИВК), который и используют многие исследователи, в том числе отечественные, для сравнительной оценки интенсивности коррупции в разных странах.
Несмотря на серьезную критику корректности и объективности этого показателя1, а также закрытость первичных данных и выборок исследований по разным странам, публикуемые ежегодно индексы восприятия коррупции являются своеобразным ориентиром оценки коррупции в разных странах и позволяют сравнивать ИВК этих стран относительно друг друга. Хотя остается непонятным, почему и на каком основании можно по сопоставлению величин такого субъективного показателя, как ИВК, оценивать объективные масштабы коррупции, например, в США (ИВК — 7,5) и в таком небольшом государстве, как Чад (ИВК — 1,7)2. Очевидно, что мас-
1 Galtung F. Measuring the immeasurable: boundaries and functions of (Macro) corruption indices // Measuring Corruption / Ed. by C. Sampford, A. Shacklock, C. Connors, F. Galtung. Budapest, 2006. P. 101—130; Sik E. The bad, the worse and the worst: guesstimating the level of corruption // Political Corruption in Transition: A Skeptic's Handbook / Ed. by S. Kotkin, A. Sajo. Budapest, 2002. P. 91—113; и др.
2 США находится на четвертом месте в мире по размеру территории — 9 522 057 км2, на третьем по численности населения — 309 млн человек; ВВП на душу населения в США в 2006 г. составлял 43 800 долл. в год, в 2008 г. — 47 000 долл. Соответственно территория Чада — 1 284 000 км2, население — 11 млн 100 тыс. человек, ВВП на душу населения в 2009 г. — 1,6 тыс. долл. в год.
штабы коррупции в США несоизмеримо больше, чем в Чаде, а номенклатура коррупционных преступлений намного изощреннее и богаче. То же можно сказать при сравнении ИВК многих других стран.
Если исходить из данных, представленных в таблице, то можно констатировать следующее. Все развитые страны Запада находятся в верхней части списка рейтинга восприятия коррупции и относятся к категории наиболее "благоприятных" по этому показателю. Из этого, как правило, делается следующий вывод. Наивысший бал ИВК характерен для государств, в которых, во-первых, самый высокий уровень жизни и ВВП на душу населения по отношению к странам остального мира. Во-вторых, — наиболее развиты демократические институты гражданского общества. В-третьих, — эти государства относятся к категории социально ориентированных. Таким образом, в этих странах самый высокий уровень правосознания граждан, обусловленный функционированием такой благоприятной институциональной, экономической, социальной и политической среды, которая препятствует массовому распространению коррупции. С этими выводами согласно большинство экспертов как в нашей стране, так и за рубежом.
Таблица
Индекс восприятия коррупции (ИВК) в развитых странах с разным типом социального государства по данным организации "Транспаренси Интернэшнл" в 2009 г.3
Ранг Страна / регион ИВК 2009. Оценка Число исследований Доверительный интервал
1 Новая Зеландия 9,4 6 9,1—9,5
5 Швейцария 9,0 6 8,9—9,1
14 Германия 8,0 6 7,7—8,3
17 Япония 7,7 8 7,4—8,0
17 Великобритания 7,7 6 7,3—8,2
19 Соединенные Штаты Америки 7,5 8 6,9—8,0
24 Франция 6,9 6 6,5—7,3
30 ОАЭ 6,5 5 5,5—7,5
3 http://www.transparency.org/
Окончание табл.
Ранг Страна / регион ИВК 2009. Оценка Число исследований Доверительный интервал
79 Китай 3,6 9 3,0—4,2
146 Россия 2,2 8 1,9—2,4
175 Чад 1,6 6 6 1,5—1,7
Примечание: Балл ИВК 2009 г. отражает восприятие коррупции предпринимателями и аналитиками и оценивает его в диапазоне от 10 (коррупция практически отсутствует) до 0 (очень высокий уровень коррупции). Число исследований отражает количество исследований, проведенных в данной стране по этой проблеме. Доверительный интервал демонстрирует наивысшую и самую низкую оценку, полученную по различным источникам.
Приведем в этом контексте только два примера апологетики (Я. Корнаи, А. Олейник) современного западного рыночного общества, в рамках которого якобы активно функционируют институциональные барьеры, минимизирующие коррупционные и мошеннические проявления на разных уровнях его социальной организации. Авторы, сравнивая институциональную среду развитых рыночных и переходных (традиционных) обществ, убеждают нас в том, что в рамках последних доминируют, как правило, неформальные модели социального поведения, которые базируются на сетевых контекстах и функционируют по законам теневой экономики. Это и является причиной чрезвычайно больших масштабов коррупции и мошенничества в переходных экономиках, в разы превышающих аналогичные явления на западе.
Первая концепция — концепция Я. Корнаи, в которой обосновываются надежность и эффективность западной системы инфорс-мента, обеспечивающей защиту экономики от оппортунистических действий агентов (представители бизнеса или чиновничества), стремящихся максимизировать свою персональную выгоду в ущерб интересам партнеров, контрагентов, общества и государства4. Вторая концепция — схема А. Олейника, которую он предлагает в своей работе "Издержки и перспективы реформ в России (институциональный подход)"5.
4 См.: Корнаи Я. Честность и доверие в переходной экономике // Вопросы экономики. 2003. № 9. С. 4—17.
5 См.: Олейник А.Н. Издержки и перспективы реформ в России (институциональный подход). Истоки. Вып. 3. М., 1998. С. 124—165.
Рассмотрим аргументы Я. Корнаи. С его точки зрения, в условиях развитых рыночных экономик правовые нормы, регулирующие поведение и взаимодействие экономических агентов, которые декларируются законодательно, обеспечиваются надежной системой инфорсмента6. Речь идет о развитой инфраструктуре рыночного обмена, в рамках которой система принуждения выполнения законов и обязательств со стороны экономических агентов базируется не на страхе наказания, а на осознании большинством агентов рынка того, что нечестное поведение обходится дорого, в то время как честное является инвестицией, приносящей доход7.
Западный инфорсмент, по мнению Я. Корнаи, как форма легитимного принуждения, обеспечивающая выполнение фундаментальных правил и норм поведения в процессе рыночного обмена, действует на горизонтальном и вертикальном уровнях8. В первом случае имеется в виду легитимный порядок сотрудничества (партнерства) частных экономических агентов. В рамках этого порядка минимизируются различные формы оппортунистического поведения, в том числе отдельных индивидов или их организаций по отношению друг к другу. Во втором случае имеются в виду симметричные институциональные отношения между государством и экономическими агентами. Эти отношения блокируют или минимизируют оппортунизм чиновников и бюрократов, обеспечивая защиту частных легитимных интересов и прав граждан и их организаций.
Если рассматривать способ реализации различных норм и правил, которые регулируют поведение экономических агентов на "горизонтальном уровне"9 (например, прав собственности или контрактных отношений), то можно констатировать, что сфера их действия характеризуется наличием трех типов общественных ме-ханизмов10:
а) правового судебно-бюрократического механизма, обеспечивающего выполнение частных контрактов мерами государственного принуждения;
б) морально-ассоциативного механизма, опирающегося на честность и взаимное доверие сторон контрактных отношений;
в) механизма агрессии, основанного на прямом насилии вне законодательного поля.
6 См.: Корнаи Я. Указ. соч. С. 4—17.
7 Там же. С. 8.
8 Там же. С. 7—8.
9 По мнению Я. Корнаи, на горизонтальном уровне реализуются многочисленные взаимодействия частных экономических агентов (физических и юридических лиц), которые находятся по отношению друг к другу как продавцы и покупатели благ и услуг, т.е. как агенты контрактных отношений.
10 См.: Корнаи Я. Указ. соч. С. 8.
Между этими механизмами возникают два вида связей. Первый вид характерен для развитых рыночных обществ и объединяет механизмы а и б в рамках позитивного дополнительного соглашения11, которое и обеспечивает взаимное усиление действия этих механизмов. Действие обоих механизмов а и б взаимно усиливается. Чем больше бизнес сможет доверять правовым методам обеспечения соблюдения частных контрактов, тем реже ему потребуется прибегать к юридическим процедурам. Чем больше взаимное доверие между деловыми партнерами, тем меньше судебных дел (т.е. обращений экономических агентов к мерам государственного принуждения). Это ослабляет давление на судебную систему и ускоряет юридические процедуры, что еще сильнее укрепляет доверие к правовому судебно-бюрократическому механизму12.
Второй вид связей противопоставляет механизмы а и б механизму в, что наиболее типично для традиционных и переходных обществ. В данном случае возникает ситуация разрушительного замещения. Чем больше бизнес полагается на механизм в и прибегает к незаконным мерам, тем ниже авторитет закона. Чем сильнее предприниматели бояться друг друга, тем меньше они друг другу доверяют. Получается замкнутый круг, в котором разрушительные процессы взаимно усиливаются13. Из этого делается вывод о том, что институциональная среда в традиционных и переходных экономиках намного благоприятнее для мошенничества и коррупции, чем в развитых странах. Как следствие этого масштабы мошеннических и коррупционных проявлений в развитых западных странах должны быть гораздо меньше.
Более подробную аргументацию применяет А. Олейник, сравнивая идеальный кодекс рыночного поведения и нормативную модель современного рыночного общества с кодексом поведения в условиях российской действительности14. Суть этого сравнения заключается в том, что "идеальная модель рыночного поведения", в рамках которой обеспечивается высокий уровень социального доверия между экономическими агентами и минимизируются оппортунистические проявления, сопоставляется с практикой квазирыночного поведения в российской экономике. В результате этих сопоставлений делается вывод о том, что в российских условиях имеет место рассогласование формальных (предписанных законом) и неформальных (локальных) норм поведения. Это способствует в конечном итоге возникновению внутри переходного (в данном случае российского общества) такой институциональной среды,
11 См.: там же.
12 См.: там же.
13 См.: там же.
14 См.: Олейник А. Указ. соч. С. 124—165.
которая базируется на частном, групповом, сетевом "нормотворчестве" экономических субъектов, реализующих свои частные задачи и интересы вне рамок, декларируемых законом легальных правил поведения.
Мы в целом согласны с этими утверждениями, тем более что феномен "деформализации" социально-экономических отношений признается закономерным этапом эволюции всех переходных обществ и является хрестоматийным положением теории трансформационного цикла. Очевидно, что для этого этапа характерен институциональный вакуум, в частности порождающий несоответствие формальных (предписанных) и неформальных (неписаных) норм поведения. Одной из причин этого является так называемая "рекомбинантная" форма собственности, в рамках которой возникает некий симбиоз формальных и неформальных институциональных структур, образующих очень запутанные и взаимно переплетающиеся отношения собственности, где трудно отделить долю частных лиц, получастных фирм, государственных предприятий и собственно государства15.
В конечном счете можно сказать, что созданные в результате либерализации институциональные условия являются своеобразной квазиформой, за которой скрываются реальные структуры, обслуживающие интересы многих экономических агентов, не легализирующих свой реальный экономический статус в силу неопределенности, повышенного риска и других причин16. Это в свою очередь способствует возникновению и функционированию такой институциональной среды, которая не гарантирует устойчивость, выгодность и длительность сделок между экономическими агентами, а, наоборот, увеличивает их издержки, в том числе коррупционные.
Наше возражение А. Олейнику касается совершенно другого аспекта. А именно метода сравнения и сопоставления идеальной модели рыночного поведения с реальной практикой (моделью) квазирыночного поведения в российской экономике. Нам представляется, что данный подход к анализу рыночной практики переходной экономики не совсем корректен. Нельзя сравнивать и сопоставлять идеальную модель одного общества с реальной моделью другого.
Первый аргумент в пользу нашего тезиса заключается в том, что идеальная модель рыночного общества, предложенная А. Олейни-ком, весьма декларативна. Она естественно не содержит информации об аномалиях и дисфункциях, характерных для реальной западной рыночной экономики и общества, которое развивается
15 См.: Гимпельсон В. Частный сектор в России: занятость и оплата труда // Международная экономика и международные отношения. 1997. № 2. С. 82.
16 См.: Старк Д. Рекомбинированная собственность и рождение восточноевропейского капитализма // Вопросы экономики. 1994. № 7.
на этой основе. В рамках этой модели просто постулируется положение о том, что в условиях цивилизованного рынка между партнерами экономического обмена возникает устойчивая система социального доверия, которая обеспечивает равновесие и "гармонию" их экономических интересов. Вот как А. Олейник строит свои аргументы17.
В условиях развитых рыночных экономик, имеющих длительную историю развития, действует определенный кодекс поведения, который предполагает соблюдение таких общепринятых норм, как нормы взаимного доверия, симпатии, эмпатии, утилитаризма и интерпретативной рациональности. Эти нормы являются следствием не только эволюции экономических институтов, в рамках которых реализуются цивилизованные модели рыночного поведения, но в неменьшей степени определяются общими правилами той социальной среды и экономической культуры, которая сформировалась внутри современного развитого рыночного общества18.
Эти нормы развитой рыночной культуры А. Олейник интерпретирует следующим образом19.
Нормы социального доверия составляют основу экономических трансакций. Без них не может состояться даже простейшая сделка, не говоря уже о более сложных.
Нормы социальной эмпатии предполагают необходимость не только внешнего доверия между экономическими агентами, вступающими в сделку, но прежде всего наличие внутреннего согласия между ними. Речь идет о том, что в основе норм эмпатии лежит способность индивидов к межличностному сравнению полезно-стей, к сопоставлению своих собственных интересов с интересами окружающих.
Нормы утилитаризма включают в себя рациональное преследование конкретной выгоды, связанной с использованием определенных средств и методов достижения экономических целей.
Нормы интерпретативной рациональности синтезируют в себе требования рационального (максимизационного) поведения и взаимного доверия. Следование этим нормам позволяет предсказывать реакции других участников сделки, а также доводить до них свои собственные намерения, тем самым облегчая их предсказание партнерами.
Таким образом, утверждает А. Олейник, в рамках современного рыночного общества действует такой социальный механизм, который делает различные рыночные соглашения (контракты и интеракции) согласованными, внутренне устойчивыми и гарантированными на
17 См.: Олейник А. Указ. соч. С. 128—132.
18 Там же.
19 Там же.
длительный срок, т.е. в основу современных рыночных трансакций заложен не только принцип максимизации выгоды. Он корре-лируется феноменом эмпатии, т.е. возможностью поставить себя на место своего партнера по сделке, а также нормами взаимного доверия и интерпретативной рациональности, которые являются важным фактором устойчивых доверительных отношений между участниками сделок20. Иными словами, в условиях цивилизованного рынка между партнерами экономического обмена возникает устойчивая система социального доверия, которая является основой функционирования таких экономических институтов, которые регулируют различные формы обмена и сдерживают максими-зационный эгоизм одних экономических агентов по отношению к другим.
Далее А. Олейник, развивая свои аргументы и опираясь на нормативную модель современного сложного общества Л. Болтански и Л. Тевено21, формулирует следующие принципы экономического поведения. Каждая из указанных сфер на основе особых норм регулирует взаимоотношения между индивидами в различных ситуациях и при достижении ими различных целей. При этом важным условием дифференциации различных соглашений является наличие гарантий того, что ни одно из соглашений не распространит свои собственные нормы на сферы действия других соглашений22.
Это требование в свою очередь обеспечивается за счет действия таких механизмов координации, которые основаны на поиске компромисса между социальными субъектами, когда взаимодействие в "пограничных ситуациях" осуществляется на базе "синтетических норм", требования которых не противоречат принципам затрагиваемых соглашений. Именно поиск компромиссных норм является оптимальной стратегией с точки зрения обеспечения функционирования "сложного общества", включающего в себя разнородные нормативные элементы23. Поиск компромисса обеспечивается, во-первых, за счет наличия в социуме элементов ме-диационной культуры, которая позволяет решать противоречия через поиск середины, синтеза между противоположными требованиями и императивами поведения24. Во-вторых, за счет институ-
20 Там же.
21 При построении нормативной модели современного общества Л. Болтански и Л. Тевено исходят из выделения семи автономных сфер, или соглашений: рыночного (convention marchande), коммунитарного (convention domestique), гражданского (convention civique), индустриального (convention industrielle), общественного мнения (convention de l'opinion publique), экологического (convention écologique) и соглашения творческой деятельности (convention d'inspiration) (см.: Олейник А. Указ. соч. С. 132).
22 Там же. С. 136.
23 Там же.
24 Там же. С. 136, 145.
тов гражданского общества, которые являются ограничителем экспансии любого другого соглашения и арбитром в поиске компромисса между соглашениями25. И эта идеализированная картина западного общества и контрактных отношений внутри него противопоставляется реальной практике (модели) квазирыночного поведения в переходной (в данном случае российской) экономике.
По мнению А. Олейника, внутри переходных экономик (в данном случае российской) действует совершенно другой механизм социального взаимодействия с особыми нормами "переходной культуры".
Нормы доверия субъектов экономических интеракций существуют, но их применение персонифицировано и локально. Речь идет о том, что они не распространяются на широкий круг экономических агентов, взаимодействующих во всей системе рыночных отношений. Нормы доверия в условиях переходных экономик преимущественно функционируют в рамках клановых, семейных и патерналистских систем и практически не действуют за их пределами. В этих ситуациях начинают доминировать лишь принципы максимизационного эгоизма, а рыночные трансакции могут быть лишь локальными по характеру и основанными на предварительном знакомстве контрагентов26.
В условиях переходных обществ нормы симпатии и эмпатии существуют, но также в максимально персонифицированной и локализованной форме. Это приводит к дисфункциям в рамках безличных рыночных соглашений, поскольку существенно снижается ответственность и заинтересованность экономических агентов, связанных друг с другом только экономическими интересами. Таким образом, рыночные сделки в переходных экономиках характеризуются доминированием персональных связей, которые решающим образом влияют на экономическую эффективность сделки (трансакции). В этой связи за пределами персонифицированных отношений феномен социального доверия к партнеру минимизируется до самых минимальных значений и может достичь уровня полного безразличия27.
Нормы утилитаризма и нормативного рационализма сделок в условиях переходной экономики также замещаются клановым эгоизмом участников трансакций. Они в большей степени ориентированы на реализацию своих частных и клановых интересов, чем на соблюдение условий контрактов с другими рыночными партнерами. Таким образом, рыночные сделки в условиях переходного периода более устойчивы, когда они заключаются между предста-
25 Там же. С. 136.
26 Там же. С. 138.
27 Там же. С. 139—140.
вителями кланово-патерналистских, сетевых структур, и менее устойчивы между всеми прочими легитимными участниками обмена28.
С этими положениями опять же можно согласиться, но не прибегая к тем методам сопоставления, которые использует А. Олей-ник. Западное общество нестерильно. Оно демонстрирует множество аномальных явлений наподобие различных экономических преступлений, мошенничеств и коррупции, которые реализуются в конфиденциальных, скрытых от общества и государства сетевых контекстах, что можно подтвердить, изучая криминальную статистику таких развитых стран, как США, Германия, Великобритания, Франция и т.п.29 И это не единичные явления, не "родимые пятна капитализма", а массовые факты оппортунистического поведения представителей бизнеса и чиновничества. Они проявляются на различных уровнях организации этих обществ и ежегодно приводят к многомиллиардным издержкам.
Отметим, что наличие этих социальных издержек современного рыночного общества не отрицает и Л. Тевено, нормативную модель современного общества которого для подтверждения своей аргументации использует А. Олейник. Как мы показали ранее, в интерпретации А. Олейника важным условием дифференциации различных соглашений (convention), входящих в нормативную модель современного общества Л. Болтански и Л. Тевено, является наличие гарантий того, что ни одно из соглашений не распространит свои собственные нормы на сферы действия других соглашений30.
Однако это лишь нормативное требование функционирования современного сложного общества, которое, по мнению авторов теории конвенций (convention), не идеально. В его рамках сосуществуют и взаимодействуют социальные порядки, отличающиеся друг от друга по формам легитимности "порядков значимости" внутри них31. В свою очередь эти "порядки значимости" соответствующие различным формам социальной координации, находятся в критическом отношении друг к другу, что способствует возникновению многочисленных противоречий, связанных с доминиро-
28 Там же. С. 140—142.
29 Source: U.S. Department ofjustice, Federal prosecutions of corrupt public officials, 1970—2006. URL: http://www.census.gov/compendia/statab/; Financial crimes report to the public fiscal year 2001—2009. FBI Gov. Official site of the U.S. Federal Government, U.S. Department ofjustice. URL: http://www.fbi.gov/homeimag/banner06/seal.gif; Korruption Bundeslagebild 2000—2009. Pressefreie Kurzfassung. URL: www.bka.de; и др.
30 См.: Олейник А. Указ. соч. С. 136.
31 См.: Тевено Л. Ценности, координация и рациональность: экономика соглашений или эпоха сближения экономических, социальных и политических наук // Институциональная экономика. М., 2005. С. 88.
ванием одного социального порядка по отношению к другому. Перенесение одного порядка в другой чревато несправедливостью. В частности, как несправедливые оцениваются случаи перенесения
преимуществ, полученных в ходе одной процедуры проверки зна-
32
чимого, на другие процедуры, например32: получение должности исполнительного директора благодаря не компетентности, а связям; признание художника в связи не с его талантам, а с активной рекламной компанией в СМИ; выбор политика, обусловленный большими размерами его избирательного бюджета, и т.п.
В итоге, считает Л. Тевено, мы получаем фундаментальную типологию разнообразных выражений несправедливости (коррупция, неадекватность, привилегии и т.д.), проистекающей из-за подмены одной аутентичной процедуры проверки другой. Угроза заключается в том, что в этом случае возникает единственный и жесткий социальный порядок, в котором растворяются и теряют динамизм все остальные порядки, отсюда — систематическое накопление на одном полюсе преимуществ, а на другом — потерь33. Поэтому ни один из порядков "значимого" не может быть единственным основанием координации, когда частная оценка приобретает универсальный характер. В свою очередь стремление к компромиссу помогает преодолеть противоречия между несколькими порядками, что характерно, например, для организаций как экономических (в них присутствуют как минимум рыночный и индустриальный порядки), так и политических34.
Насколько мы поняли суть рассуждений Л. Тевено, речь в его статье идет не о том, что западное общество демонстрирует более высокий уровень координации различных социальных порядков, чем переходные общества, а о том, что используется новый подход в изучении и интерпретации современного общества, базирующийся на программе "экономики соглашений"35. В рамках этого
32 Там же. С. 89.
33 Там же.
34 Там же. С. 89—90.
35 Программа экономики соглашений (ЭС) нацелена на переосмысление трех сюжетов, которые в экономической мысли противопоставлялись друг другу на протяжении последних полутора веков: характеристики агента и его мотивов; вариантов координации действий и роли ценностей и общих благ. Стандартная теория построена на основе четкого разделения вопросов рациональности и координации. Каждый из этих вопросов рассматривался вне всякой связи с другим: первый — в рамках теории общего равновесия, второй — в рамках теории принятия решений. В свою очередь оба указанных сюжета никак не связывались с третьим, касающимся ценностных суждений и нормативных оценок. Напротив, подход ЭС нацелен на увязывание между собой всех трех указанных сюжетов. Если мы соглашаемся с тем, что координация действий требует усилий, а не осуществляется автоматически согласно законам природы, то отсюда следует преимущественно интер-претативный, а не только калькулятивный характер рациональности человеческого поведения. Чтобы скоординировать свои действия с окружающими, человек должен
подхода совсем не исключаются в западном обществе такие негативные явления, как коррупция, неадекватность, привилегии и т.п.
Концепция "экономики соглашений", развиваемая Л. Тевено и его коллегами, демонстрируя новый подход в изучении современного общества и пытаясь объединить разные методы социальных наук за счет введения специального конвенционального аппарата, не может служить универсальным аналитическим, эмпирическим и оценочным средством интерпретации и объяснения топологии многомерных социальных порядков, интегрированных в западном обществе36.
Тем более она не может служить критериальным основанием для сопоставления, сравнения и оценки различных социальных систем. Социология конвенций — это только новый метод изучения социальной реальности, а не тексты права, внутри которого действует система общеобязательных норм, обеспечиваемых силой государства, регулирующего поведение людей и применяющего санкции (или осуждения), если эти нормы нарушаются.
Таким образом, на наш взгляд, система рассуждений А. Олей-ника носит излишне идеологический характер, в рамках которых априори делается вывод, что западная экономика обладает более эффективным институциональным механизмом, обеспечивающим высокий уровень правосознания экономических агентов, действующих исключительно в рамках легальных правил поведения и высокого уровня доверия друг к другу. В то же время в переходных экономиках, в том числе российской, доминируют неформальные модели поведения, базирующиеся на инверсионной культуре. Для нее характерны постоянные попытки поставить на место закона одну из локальных норм и построить тем самым "большое" общество на основе принципов одной из социальных групп и т.п.37
Да, мы согласны, что в российском обществе чрезвычайно велик уровень коррупции, мошеннических правонарушений как среди чиновников, так и среди представителей бизнеса. Но как обстоит
действовать в тех или иных конвенциональных рамках, позволяющих ему понять действия и намерения других людей. Понимание рамок требует не только когнитивных, но и оценочных усилий. От формы оценки зависит направление и фокус избирательного понимания человека. Именно здесь рельефнее проявляется роль в осуществлении координации коллективных ценностей и общих благ, которые ни в коем случае нельзя сводить к личностным предпочтениям. Коллективные ценности и общие блага обеспечивают рамки для наиболее приемлемых соглашений. Здесь же следует упомянуть и о языке как важнейшем компоненте социальной среды. В этом контексте ЭС стремится к достижению интеграции, в равной мере касающейся экономических, социальных, и политических наук. Речь идет об их симметричном сближении, а не об экспансии одних наук за счет других (там же. С. 76—77).
36 См.: Коркюф Ф. Новые социологии. СПб., 2002. С. 157.
37 См.: Олейник А. Указ. соч. С. 145.
дело в развитых западных странах? Неужели западная система ин-форсмента полностью защищает общество и граждан развитых государств от противоправных действий, связанных с коррупционными и мошенническими действиями? Конечно, это не так. Наоборот, массовые случаи мошенничества, общественной и корпоративной коррупции, экономических преступлений, которые были обнародованы в прессе и зафиксированы в официальной статистике западных стран как минимум за последние пять-десять лет, не позволяют делать подобные оптимистические выводы. Эти факты оппортунистического поведения чиновничества и бизнеса в США и в других развитых странах не могут убедить нас в том, что западная система инфорсмента обеспечивает высокий уровень правосознания всех субъектов рынка и способна свести к минимуму коррупционные и мошеннические проявления различного рода. Приведем лишь несколько примеров.
Первый пример38. 30 июля 2002 г. президент США Джордж Буш подписал законопроект, который сам назвал "наиболее масштабным реформированием практики американского бизнеса со времен Франклина Делано Рузвельта". Закон был принят по "горячим следам" череды банкротств и громких скандалов, связанных с искажением крупными корпорациями своих финансовых показателей. С принятием закона Сарбейнса—Оксли администрация республиканцев получила "зеленый свет" на реформирование за-сбоившей системы корпоративного управления в стране. Закон расширил объем раскрываемой корпорациями финансовой информации, ужесточил внешний контроль над качеством аудита, а также ответственность руководства не только американских, но и действующих на территории США иностранных компаний за финансовую отчетность. Значительно расширились полномочия государственных регулирующих органов, прежде всего Федеральной комиссии США по ценным бумагам и биржам (SEC)39.
Только в 2003 г. SEC инициировала более 2 200 разбирательств, связанных с намеренным искажением корпорациями финансовой отчетности. Не без ее участия 126 менеджеров крупных компаний лишились своих постов в 2002 г. и 105 — в 2003 г. Государство и бизнес сошлись во мнении, что первостепенными политическими задачами являются восстановление доверия к фондовому рынку 88 млн американцев — держателей акций и обеспечение защиты интересов крупных институциональных инвесторов путем ужесто-
38 Финансовые известия. 2003. 31 июля. URL: http://fin.izvestia.ru/articles/61/ article608785/?hyperrealurl=http%253A%252F%252Fwww.finiz.ru%252Feconomic%25 2Farticle608785
39 Там же.
чения практики корпоративной отчетности. У всех на слуху громкие корпоративные скандалы, вызванные банкротством "Enron", "WorldCom", "Global Crossing"40.
Второй пример. Он касается массовых преступных действий, связанных с неуплатой налогов. Эти сообщения были обнародованы в течение нескольких последних лет. В них идет речь о деятельности группы богатейших людей Германии, США, Франции, скрывавших свои сбережения от налогов в банках Лихтенштейна и Швейцарии. Вот только некоторые из сообщений "Deutsche Welle", число которых при необходимости можно многократно увеличить.
Приведем в пример коррупционные скандалы, связанные с неуплатой налогов представителями элиты США, Франции и ФРГ41. По сообщению "Deutsche Welle", Швейцария опровергла сведения о предоставлении Франции банковских данных о ее гражданах, подозреваемых в неуплате налогов. Об этом в понедельник, 31 августа 2009 г., официально заявили Министерство юстиции и Налоговое управление Швейцарии, отреагировав на высказывание французского министра бюджета, публичных счетов, государственной администрации и государственной реформы Э. Вэрта, сообщившего, что он обладает информацией о 3 000 французов, которые, возможно, скрывают от налогообложения средства в швейцарских банках. В интервью журналу "Le Journal de Dimanche" французский министр сообщил, что общая сумма этих средств составляет около 3 млрд евро. Вэрт предложил правонарушителям прийти с повинной до 31 декабря 2009 г. и уплатить причитающиеся налоги.
За последние месяцы 2010 г. более 18 тыс. жителей Германии явились с повинной к властям и добровольно сознались в том, что они уклонялись от уплаты налогов, сообщила в четверг 6 мая газета "Handelsblatt", ссылаясь на опрос, проведенный в земельных финансовых ведомствах. Только за последние две недели в неуплате налогов сознались около 2 000 человек, чтобы тем самым избежать судебного преследования. Общая сумма задекларированных явившимися с повинной гражданами денежных средств, сокрытых от уплаты налогов, составляет около 3,7 млрд евро42.
По сообщению "Deutsche Welle", националисты и левые в нижней палате парламента Швейцарии (Национальном совете) во вторник, 8 июня 2012 г., заблокировали договор с США о передаче
40 Там же.
41 Deutsche Welle. 2009. 31 а^. URL: http://www.dw-world.de/dw/article/ 0,,4615400,00.html
42 Deutsche Welle. 2010. 06 may. URL: http://www.dw-world.de/dw/article/ 0,,5541463,00.html
данных на 4 450 американских клиентов швейцарского банка UBS, подозреваемых в уклонении от уплаты налогов43.
Третий пример — конкретные факты коррупционного поведения представителей высшего менеджмента США, по данным "Washington ProFile", только по состоянию на 2002—2003 гг. Здесь речь идет о наиболее значимых и резонансных преступлениях, в которых непосредственно участвовали руководители и собственники американских корпораций44.
Приведем в пример некоторые наиболее известные бизнес-скандалы в США, по данным "Washington ProFile", по состоянию на 23 мая 2002.
В 1983 г. бизнесмен Марк Рич (Marc Rich) сбежал из США в Швейцарию. Рич печально прославился по двум причинам: во-первых, он нарушил международное эмбарго, введенное против Ирана, и подпольно закупал иранскую нефть. Во-вторых, он, используя мошеннические схемы, попытался скрыть от налогообложения 48 млн долл. — это было самое крупное мошенничество такого рода в истории США.
Чарльз Китинг (Charles H. Keating) был известен как спонсор многих влиятельных политиков, до сих пор не сходящих с американского политического небосклона. Китинг возглавлял финансовую компанию Lincoln Savings & Loan, которая выпустила ничем не обеспеченные ценные бумаги, собрала значительные средства и в 1989 г. объявила о своем банкротстве. В результате этого 23 тыс. пенсионеров потеряли свои сбережения, а неуплаченные налоги достигли 3,4 млрд долл. Китинг провел в тюрьме пять лет. В результате череды судебных процессов (одним из его кредиторов была фирма "Arthur Anderssen") он потерял свое имущество, но сумел возместить потери большинству потерпевших. В настоящий момент Китинг работает в финансовой компании, которая занимается офшорами.
Альбер Дэнлеп (Albert J. Dunlap) прославился в 1990 г. как эффективный менеджер, который умел выводить бедствующие компании из кризиса. Метод спасения всегда был один и тот же: он проводил массовые сокращения сотрудников. В конце 1990-х гг. он стал главой вполне успешной компании "Sunbeam", одного из старейших производителей бытовой техники в США. Дэнлеп провел свои любимые массовые сокращения и заключил ряд неоправданно рискованных и довольно странных сделок. В результате
43 Deutsche Welle. 2012. 8 June. URL: http://www.dw-world.de/dw/article/ 0,,5660745,00.html
44 Крупнейшие бизнес-скандалы США нашего времени // Washington ProFile. 2002. URL: http://www.washprofile.org/ru/node/2426; Крупнейшие бизнес-скандалы США нашего времени // Washington ProFile. 2003. URL: http://www.washprofile.org/ ru/node/1482
в 2001 г. "Sunbeam" объявила о банкротстве. Акционеры компании потеряли десятки миллионов долларов. Дэнлеп согласился выплатить пострадавшим от его управления 15 млн долл. Остальные иски Дэнлеп погасить не в состоянии, потому что его состояние, оценивающееся в 125 млн долл., находится в совместном владении его и его супруги. Конфискация имущества в этом случае невозможна, поскольку она может нанести ущерб невинному человеку (жене Дэнлепа).
В качестве еще одного примера опишем некоторые деяния американских корпоративных преступников или подозреваемых в корпоративных мошенничествах, по данным "Washington ProFilе", по состоянию на 2003 г.
Кен Лэй (Ken Lay), глава энергетического концерна "Enron", привел свою компанию к банкротству. Следствие установило, что "Enron" использовал жульнические финансовые схемы, чтобы избежать уплаты налогов. Сам Лэй в этой истории проявил себя не лучшим образом. Зная о тяжелом положении дел в компании, Лэй тем не менее рекомендовал своим подчиненным вкладывать деньги в акции "Enron". Потери акционеров и сотрудников "Enron" оцениваются в миллиарды долларов. В то же время менеджер сам себе платил космические зарплаты — лишь в 2001 г. он заработал 100 млн долл. Несколько высших руководителей "Enron" ныне арестованы, Лэй находится под следствием (информация по состоянию на 2003 г.).
Уильям Харрисон (William Harrison) — бывший глава банка JP Morgan Chase. Управляемый Харрисоном банк активно участвовал в аферах "Enron". Кроме того, эксперты банка рекомендовали своим клиентам вкладывать средства в акции ненадежных компаний, хотя информация о реальном положении дел в этих фирмах у банка была. Клиенты банка потеряли миллиарды долларов. Хар-рисон находится под следствием.
Джон Ригас (John Rigas) — бывший глава телекоммуникационной компании Adeplphia Communications. Ригас фактически использовал компанию как "карманный" банк, из которого черпал средства на личные нужды. Кроме того, Ригас активно использовал жульнические схемы для ухода от налогов и передавал контролирующим финансовым органам недостоверную информацию о положении дел в компании. Ригас арестован и ожидает суда.
И все это — лишь очень немногие примеры, обнародованные печатными или электронными СМИ, акцентирующими свое внимание на различных фактах коррупции в развитых странах Запада. В дополнение к этому можно привести некоторые выдержки из криминальной и коррупционной статистики, которая публикуется на сайтах ряда официальных организаций некоторых стран, например США и Германии.
Вот как выглядит, согласно данным криминальной статистики США, динамика коррупционных обвинений на государственном уровне по всем категориям чиновников и лиц, причастных к коррупционным деликтам с 1970 по 2006 г.45
Как видно на рис. 1, с 1970 по 2006 г. число обвинений в коррупции в США постоянно увеличивалось: с 63 в 1970 г. до 1 452 в 1991 г., а затем сократилось к 2006 г. (1 150). За более чем 30 лет число выявленных коррупционных преступлений в США среди чиновников различного ранга, а также среди других участников коррупционных деликтов увеличилось в 18,2 раза. Аналогичная ситуация наблюдается при анализе статистики осужденных. Этот рост объясняется различными причинами, в том числе объективным (экстенсивным) увеличением коррупционных проявлений, вызванных ростом за этот период населения США и американской экономики; неэффективностью американского инфорсмента, который не может ограничить интенсивный рост коррупции в стране; улучшением работы правоохранительных и судебных органов, которые за период с 1970 по 1991 г. существенно повысили свою эффективность с точки зрения раскрываемости коррупционных преступлений. В этой связи сам факт увеличения зарегистрированных случаев коррупции в 23 раза с 1970 по 1991 г. можно объяснить существенным ростом уровня раскрываемости, в результате чего уменьшилось число латентных преступлений за счет лучшей работы правоохранительной системы США; функционированием системы американской криминальной статистики, которая в разные периоды времени по-разному отражала и фиксировала частоту коррупционных преступлений; идеологией государственных статистических служб, которые регистрируют не все факты коррупции или делают закрытой ту информацию, которая компрометирует американскую правоохранительную систему.
Следует отметить, что эти предположения носят гипотетический характер, а некоторые из них противоречат друг другу, что требуют проведения серьезных научных исследований. Однако в нашем случае речь идет совершенно о другом. Мы только приводим доказательства наличия коррупции в структуре государственной власти в США, что подтверждается официально, а не даем научную интерпретацию данных криминальной статистики. Нашей задачей является не изучение и объяснение факторов коррупции в США, не анализ ее динамики, масштабов и интенсивности и т.п., а просто констатация следующего факта. Американский инфорс-мент не может минимизировать масштабы коррупции в структуре
45 Source...
1600
1400
1200
1000
800
600
400
200
1970 1971 1972 1973 1974 1975 1976 1977 1978 1979 1980 1981 1982 1983 1984 1985 1986 1987 1988 1989 1990 1991 1992 1993 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006
Всего ■ обвиняемые 63 160 208 191 305 294 391 535 530 579 727 808 813 1076 931 1157 1208 1276 1274 1348 1176 1452 1189 1371 1165 1051 984 1057 1174 1134 1000 1087 1136 1150 1213 1163 1150
□ Осужденные 44 108 142 144 213 211 260 440 418 419 602 730 671 972 934 997 1026 1081 1067 1149 1084 1194 1081 1362 969 878 902 853 1014 1065 938 920 1011 868 1020 1027 1030
В ожидании и суда 0 0 5 18 5 27 199 210 205 178 213 231 186 222 269 256 246 368 288 375 300 346 380 403 332 323 244 327 340 329 327 437 413 412 419 451 439
Рис. 1. США. Все обвинения в коррупции на федеральном, государственном и местном уровнях, 1970—2006 гг.46
51Ы(±
бизнеса и власти до безопасного уровня, что является глобальной проблемой для всего американского общества.
Рассмотрим теперь некоторые параметры коррупционной статистики в ФРГ, которая представлена в специальных публикациях, издающихся ежегодно и отражающих ситуацию с коррупционными проявлениями на территории Германии47. В этих публикациях коррупция определяется как злоупотребление служебным положением, политическим мандатом с целью получения преимуществ для себя или третьих лиц путем нанесения ущерба общественности (ее политической или служебной функции) или бизнесу (чиновниками, злоупотребляющими должностным положением).
Согласно определению авторов отчетов, коррупция дифференцируется на два типа — ситуативную и структурную. В качестве ситуативной коррупции выступают акты коррупции, которые основаны на спонтанном решении и не были специально спланированы и подготовлены. Структурная коррупция — это случаи, которые в преддверии преступления были сознательно спланированы на основе долгосрочных коррупционных отношений, т.е. они — результат предварительной практической и психологической подготовки, исключающей спонтанность и случайность действий48.
Вот как выглядит квалификация основных коррупционных правонарушений, отраженная в следующих параграфах Уголовного кодекса ФРГ49: § 108а — обман избирателей при осуществлении избирательного права, § 108b — подкуп при осуществлении избирательного права, § 108е — подкуп депутатов, § 299 — продажность (получение взятки) и подкуп в предпринимательской деятельности, § 300 — особо тяжкие случаи продажности и подкупа в деловом обороте, § 331 — получение выгоды, § 332 — продажность (получение взятки), § 333 — предоставление выгоды, § 334 — подкуп (дача взятки), § 335 — особо тяжкие случаи продажности и подкупа.
Следует отметить, что элементы коррупционных деяний могут также содержаться и в других статьях УК ФРГ, некоторые из которых мы приводим ниже50. Это является доказательством того, что коррупционные деликты могут распыляться по многим статьям УК ФРГ, поскольку они пересекаются со многими "классическими" преступлениями. Таким образом, факты коррупции могут квалифицироваться по признакам различных правонарушений, например по признакам экономической преступности, мошенни-
47 Korruption...
48 Ibid.
49 Уголовный кодекс Федеративной Республики Германии: В редакции от 13 ноября 1998 г. по состоянию на 15 мая 2003 г. / Науч. ред., вступ. ст. Д.А. Шестакова; Предисл. Г.-Г. Йешека. СПб., 2003. URL: http://law.edu.ru/norm/norm.asp?normID= 1242733
50 Там же.
чества и других преступлений: § 336 — неисполнение служебного действия, § 337 — вознаграждение третейского судьи, § 338 — имущественный штраф и расширенная конфискация, § 339 — вынесение неправосудного приговора или решения, § 344 — преследование невиновного, § 348 — фальшивое официальное засвидетельствование, § 352 — незаконное взимание сборов, § 353 — незаконное взимание непредусмотренных сборов, уменьшение платежа, § 353b — нарушение служебной тайны и особой обязанности по сохранению тайны, § 353d — незаконное разглашение сведений о судебных разбирательствах, § 355 — нарушение налоговой тайны, § 356 — противоречащее делу одновременное обслуживание адвокатом спорящих сторон в одном и том же процессе, § 357 — подстрекательство подчиненного по службе к совершению наказуемого деяния.
Рассмотрим статистику коррупционных преступлений в ФРГ, зарегистрированных полицией за период с 1994 по 2009 г. (рис. 2).
Комментируя данные, представленные на рис. 2, следует повторить, что исключительно коррупционные преступления очень трудно квалифицировать и выделить в отдельный класс, так как они связаны множеством нитей с различными классическими преступлениями. Например, использование служебного статуса чиновника (служебная, государственная коррупция) или статуса менеджера (корпоративная коррупция) в собственных корыстных интересах нельзя реализовать, не нарушая целого ряда норм уголовного, административного или гражданского права. Таким образом, казалось бы, весьма узкий спектр "чистых" коррупционных преступлений пересекается с нарушением множества норм, что усложняет квалификацию конкретных фактов коррупции и позволяет относить их к самым разнообразным правонарушениям, например к таким весьма распространенным, как различного рода мошенничества.
Этот факт и отражен в официальной статистике, представленной в отчетах "Korruption Bundeslagebild 2000—2009. Pressefreie Kurzfassung"51. Авторы отчета выделяют два типа коррупционных деликтов: собственно коррупционные правонарушения и коррупционные нарушения, непосредственно связанные с преступностью (так называемые "сопровождающие" преступления). К последним они относят такие преступления, как мошенничества и хищения, подделка документов, сговор на торгах против конкуренции, воспрепятствование осуществлению правосудия, ложные сертификации в офисе, нарушение профессиональной тайны, уголовные нарушения подзаконных актов и т.п.
51 Korruption...
□ Коррупционные нарушения □ Коррупционные нарушения, связанные с пеступностью
Рис. 2. ФРГ. Число коррупционных правонарушений, зарегистрированных полицией, 1994—2009 гг.52
Можно заключить, что коррупционные правонарушения, динамика которых представлена на рис. 2, тесно связаны с различного рода преступлениями, которые относятся к категории "классических". В этой связи очень трудно провести размежевание коррупционных действий от "просто уголовных", поскольку в чистом виде коррупционных нарушений не бывает. Каждое из них несет в себе признаки многих преступлений и в особой степени признаки таких массовых преступлений, как мошенничество. Что касается информации, содержащейся на рис. 2, то можно гипотетически предположить следующее.
Первая группа преступлений, зарегистрированных полицией (собственно коррупционные правонарушения), представляет собой случаи, которые по УК ФРГ квалифицируются как обман и подкуп избирателей при осуществлении избирательного права, подкуп депутатов, продажность и подкуп в предпринимательской деятельности, особо тяжкие случаи продажности и подкупа в деловом обороте, получение выгоды, продажность (получение взятки), предоставление выгоды, подкуп (дача взятки), особо тяжкие случаи продажности и подкупа.
Вторая группа (коррупционные нарушения, связанные с преступностью) относится к коррупционным деликтам, которые были связаны тем или иным образом с так называемыми "классическими" преступлениями, поэтому их можно квалифицировать в широком диапазоне деяний уголовного плана. В этом случае само коррупционное действие было совершено или повлекло за собой ряд уголовных преступлений, выходящих за пределы собственно коррупционной квалификации деятельности конкретного лица.
Что касается динамики числа коррупционных преступлений, зарегистрированных полицией ФРГ в период с 1994 по 2009 г., то можно сказать следующее. По данной статистике нельзя судить о факторах, влияющих на число и колебания данных правонарушений и тем более об объективной динамике коррупционных проявлений за этот период. Эта статистика лишь иллюстрирует уровень работы полиции по фиксации преступлений (до передачи этих дел в суд), что отражается в процессе их регистрации в соответствии с существующим порядком криминальной отчетности. Таким образом, данный статистический ряд отображает весьма сложный механизм фиксации коррупционных правонарушений органами правопорядка, а этот механизм в свою очередь отражает объективную частоту обнаружений реальных фактов коррупции со стороны следственного аппарата полиции. Это видно по частоте регистрации полицией разных правонарушений, которые несинхронно колеблются относительно друг друга в зависимости от оперативной обстановки, складывающейся каждый год в процессе борьбы с коррупцией (рис. 3).
90 80 70 60
% 50 40 30 20 10 0
□ §335
□ §334
□ §333
а §332
□ §331
□ §300
Д §299
Рис. 3. ФРГ. Удельный вес коррупционных правонарушений, зарегистрированных полицией (в %) по статьям УК ФРГ за 2000-2009 гг. (рассчитано нами. - В.В.)
Иная ситуация складывается при рассмотрении статистики коррупционных дел, находящихся на предварительном судебном рассмотрении. Выявляются следующие особенности работы судебных органов ФРГ за период с 1994 по 2009 г.:
— абсолютное число коррупционных правонарушений, находящихся на предварительном судебном рассмотрении за период с 1994 по 2009 г., выросло в 7,4 раза;
— доминирующим видом среди всей массы коррупционных деликтов является структурная коррупция (рис. 4). Из этого можно заключить, что данный вид коррупционных правонарушений является основной заботой правоохранительных органов, которые акцентируют свое внимание на особо резонансных преступлениях, наносящих наибольший экономический и социальный ущерб государству и обществу.
Как видно, статистика случаев коррупции, зарегистрированных полицией и находящихся на предварительном рассмотрении суда существенно отличается. Это указывает на то, что по целому ряду причин дела подозреваемых в коррупции, против которых ведется предварительное расследование, не доводятся до судебного производства. На это, в частности указывает информация, содержащаяся на рис. 5.
Следует отметить, что по данным рис. 5 трудно судить о синхронности числа коррупционных дел, зарегистрированных в полиции, и числа дел, преданных в суд, так как производство значительной части из них не умещается в рамках календарного года. Тем не менее в некотором приближении можно получить представление о частоте передачи коррупционных дел, зарегистрированных в полиции, на этап предварительного судебного расследования. На это нам косвенно указывает величина отношений дел, зарегистрированных в полиции, к величине дел, переданных в суд. Как видно из рис. 5, в 1994 г. на одно судебное дело приходилось 43,5 дела, зарегистрированного в полиции. Это число постоянно уменьшалось и в 2009 г. достигло величины 3,3 дела. При всей сложности интерпретации этого отношения все же можно предположить, что в статистике уголовного процесса ФРГ наблюдается общая тенденция усиления роли судебного производства в борьбе с коррупцией. Об этом косвенно можно судить как по увеличению дел, находящихся в судебном производстве, так и по увеличению скорости передачи этих дел из юрисдикции полиции в юрисдикцию судебных органов.
Как видно из представленных выше фрагментов официальной криминальной статистики только двух стран, США и ФРГ, существуют лишь две проекции экспертного восприятия коррупции. Первая проекция отражает уровень работы полиции по фиксации
2000
1600
1200
800
400
0
Рис. 4. ФРГ. Статистика коррупционных дел, находившихся на предварительном судебном рассмотрении в 1994—2009 гг.53
о
со а> о>
5 п
- СО
СМ
■ о> т-
р, I
см о
■ч-со о
со м-
см
со см
со со со
о см
СП
со
I 2
00 о со
1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 □ 1 ряд общее число случаев □ 2 ряд в том числе, ситуативная коррупция
1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009
Количество случаев, зарегистрированных полицией
□ Количество дел, находящихся на предварительном рассмотрении суда
Отношение количества случаев, зарегистрированных полицией, и количества дел, находящихся на предварительном рассмотрении суда
Рис. 5. ФРГ. Отношение числа случаев, зарегистрированных полицией, кчислудел, находящихся на предварительном рассмотрении
суда, в 1994—2009 гг. (рассчитано нами. — В.В.)54
преступлений в соответствии с принятым в данных странах порядком криминальной отчетности. Вторая проекция отражает количество дел, находящихся на предварительном рассмотрении судебных органов. В действительности коррупция как социальное явление и как вид социальных девиаций отражается в экспертном, научном и общественном сознании во многих проекциях. К этим проекциям относятся:
— преступления, регистрируемые полицией, т.е. находящиеся в разработке следственных органов;
— преступления, переданные в судебные органы, которые выносят обвинительные или оправдательные решения;
— потенциальные преступления лиц, находящихся под подозрением;
— латентные преступления, о которых сообщает пресса или другие источники (официальные или неофициальные), но которые не всегда могут квалифицироваться как преступные действия по причине отсутствия доказательной базы,
— латентные преступления, о которых анонимно сообщают граждане в процессе разного рода опросов общественного мнения;
— латентные преступления, известные только лицам, которые их совершают, или лицам, втянутым в преступный круг, и т.п.
Таким образом, вся объективная сфера преступных деяний самого различного рода, в том числе коррупционных, дифференцируется по вышеназванным уровням, и им соответствует свой набор статистических данных, получаемых различным образом, в том числе с помощью официальных органов правопорядка, специальных научных исследований, журналистских, экспертных опросов, опросов общественного мнения и т.п. Ясно, что данные различных статистических исследований не корреспондируются между собой и обладают различной степенью объективности и достоверности, так как отражают различный уровень проникновения в "объективную глубину" коррупционной сферы. Поэтому данную информацию о коррупционных деликтах и статистику, которая базируется на ней, нельзя сопоставлять, тем более строить на этой основе рейтинги различных стран с более высоким или более низким уровнем коррупции.
Тем не менее из приведенной выше информации (объем которой можно многократно увеличить), взятой из сообщений прессы, сайтов некоторых организаций, а также из избранных фрагментов официальной криминальной статистики только двух стран, США и ФРГ, можно сделать некоторые предварительные выводы. Мошенничества различного рода, в том числе относящиеся к классу коррупционных преступлений, не менее типичны для большинства западных стран, как и для стран с переходной экономикой.
Во всяком случае, не занимаясь сравнительной статистикой масштабов и объемов коррупции в разных странах (что является при существующем уровне наших знаний о латентной коррупции не очень перспективным занятием), становится ясно следующее. Уровень гражданских и экономических свобод, разветвленная система институциональной регуляции, контроля и инфорсмента на Западе не дает гарантии того, что степень законопослушности граждан, федеральных, региональных и муниципальных чиновников, а также представителей разных форм бизнеса будет полностью соответствовать нормативным правилам легального и легитимного поведения.
В соответствии с этим всякая аргументация в пользу превосходства и эффективности институциональной структуры западного рыночного общества без объяснения того, как в его рамках становятся возможны массовые факты коррупционных мошенничеств, мягко говоря, некорректна. Возможно, нужно и можно было бы использовать другие аргументы, но это уже не относится к предмету нашего исследования. Заключение автор хотел бы завершить следующей ремаркой. Риторическим является вопрос: где коррупция больше или меньше? Она была, есть и будет всегда и везде, дело лишь в том, сможет ли конкретное общество и государство (маленькое или большое, переходное или развитое, открытое или закрытое) на том или ином этапе своей эволюции и развития снизить коррупцию до такого уровня, который можно назвать социально неопасным.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Гимпельсон В. Частный сектор в России: занятость и оплата труда // Международная экономика и международные отношения. 1997. № 2.
Коркюф Ф. Новые социологии. СПб., 2002.
Корнаи Я. Честность и доверие в переходной экономике // Вопросы экономики. 2003. № 9.
Крупнейшие бизнес-скандалы США нашего времени // Washington ProFile. 2002. URL: http://www.washprofile.org/ru/node/2426
Крупнейшие бизнес-скандалы США нашего времени // Washington ProFile. 2003. URL: http://www.washprofile.org/ru/node/1482
Олейник А.Н. Издержки и перспективы реформ в России (институциональный подход) // Истоки. Вып. 3. М., 1998.
Старк Д. Рекомбинированная собственность и рождение восточноевропейского капитализма // Вопросы экономики. 1994. № 7.
Тевено Л. Ценности, координация и рациональность: экономика соглашений или эпоха сближения экономических, социальных и политических наук // Институциональная экономика. М., 2005.
Уголовный кодекс Федеративной Республики Германия: в редакции от 13 ноября 1998 г. по состоянию на 15 мая 2003 г. / Науч. ред., вступ. ст.
Д.А. Шестакова; Предисл. Г.-Г. Йешека. СПб., 2003. URL: http://law.edu. ru/norm/norm.asp?normID=1242733
Финансовые известия. 2003. 31 июля. URL: http://fin.izvestia.ru/ articles/61/article608785/?hyperrealurl=http%253A%252F%252Fwww.finiz.ru %252Feconomic%252Farticle608785
Deutsche Welle. 2009. 31 Aug. URL: http://www.dw-world.de/dw/article/ 0,,4615400,00.html
Deutsche Welle. 2010. 6 May. URL: http://www.dw-world.de/dw/article/ 0,,5541463,00.html
Deutsche Welle. 2012. 8 June. URL: http://www.dw-world.de/dw/article/ 0,,5660745,00.html
Financial crimes report to the public fiscal year 2001—2009. FBI Gov. Official site of the U.S. Federal Government, U.S. Department of justice. URL: http://www.fbi.gov/homeimag/banner06/seal.gif
Galtung F. Measuring the immeasurable: boundaries and functions of (Macro) corruption indices // Measuring Corruption / Ed. by C. Sampford, A. Shack-lock, C. Connors, F. Galtung. Budapest, 2006. http://www.transparency.org/
Korruption Bundeslagebild 2000—2009. Pressefreie Kurzfassung. Bundeskriminalamt. URL: www.bka.de и др.
Sik E. The bad, the worse and the worst: guesstimating the level of corruption // Political Corruption in Transition: A Skeptic's Handbook / Ed. by S. Kotkin, A. Sajo. Budapest, 2002.
Source: U.S. Department of justice, Federal prosecutions of corrupt public officials, 1970—2006. URL: http://www.census.gov/compendia/statab/
