CC BY
157
УДК 343.13
A.A. Ширванов, Заслуженный юрист Российской Федерации,
д-р юрид. наук, (Россия, г. Москва, ВНИИ МВД России)
Е.И. Скороделова, соискатель (Россия, г. Москва, ВНИИ МВД России)
НАРУШЕНИЯ ЗАКОНА В ОТЕЧЕСТВЕННОМ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
Предложен обзор отечественного уголовно-процессуального законодательства о нарушениях закона в уголовном судопроизводстве. Проанализированы дефиниции понятии нарушения закона, сделаны авторские предложения по их реконструкции в соответствующих статьях УПК РФ.
Ключевые слова: нарушение закона, существенные нарушения, фундаментальные нарушения закона в уголовном судопроизводстве.
Правовой феномен «нарушения» в уголовном судопроизводстве представляет собою понятие, отражающее современное понимание возникшего в прошлом явления. Поэтому изучение института нарушений в уголовном процессе с исторических позиций, на наш взгляд, представляет особый интерес, как для ученых - процессуалистов, так и для юристов-практиков. Текст рукописи «Русской Правды», содержит описание нарушений в уголовном судопроизводстве, приводя такое нарушение, как «незаконное обвинение в совершении преступления». При этом, «имелись в виду любые, в том числе и неумышленные действия обвинителя, даже его добросовестное заблуждение» [1, С.48, 62, 92]. Судебник 1497 года, отражал крайне нездоровую атмосферу (по сути, коррупцию, - авт.) в органах правосудия того времени. Его текст начинался с запрета судьям получать взятки, что демонстрировало стремление государственной власти к созданию объективного суда [1, С.62]. В Судебнике 1550 года был конкретизирован порядок отправления правосудия, впервые устанавливалась ответственность судей за вынесение неправосудного решения [1, С.131-132]. Впервые понятие «нарушение существенных форм и обрядов судопроизводства» в качестве поводов кассации встречается в тексте Устава уголовного судопроизводства России от 20 ноября 1864 года[2], в котором была предложена общая характеристика нарушений «форм и обрядов судопроизводства». Так, в ст. 534 Устава было сказано: «Признав следствие достаточно полным и произведенным без нарушения существенных форм и обрядов судопроизводства, палата постановляет окончательное определение о предании суду или о прекращении дела, а в противном случае обращает его к доследованию или законному направлению» [3, С. 229-262]. Проект Устава предполагал перечисление, по примеру законодательства Франции [4; 5; 6, С. 249], всех известных нарушения форм и обрядов судопроизводства, при наличии которых судебный приговор подлежал кассации. Однако из-за отсутствия
достаточной судебной практики, составить исчерпывающий перечень таких нарушений оказалось весьма затруднительным и, в конечном счете, их перечень в текст Устава уголовного судопроизводства России включен не был [5, С.555]. Поэтому вместо относительно исчерпывающего перечня процессуальных нарушений в окончательной редакции статей 174 и 912 Устава уголовного судопроизводства России были сформулированы кассационные поводы отмены судебного решения лишь в общей форме [7, С.212, 662].
Применение правил отмены приговоров представлялось Высшему судебно-административному учреждению государства - Сенату [8, С.711], которым определялась существенность допущенных нарушений. Поводом кассации признавались такие нарушения установленных форм и обрядов судопроизводства, которые имели, или могли иметь существенное влияние на решение присяжных заседателей или приговор суда [9, С.395]. Что касается критериев, определяющих существенность нарушений в уголовном процессе, то они, в то время, были разноречивы [2; С.1491-1492]. Нарушения, допущенные в стадии предварительного следствия, как правило, не признавались существенными [10, С.69-71].
Существенность нарушений форм и обрядов предопределялась сущностью самой кассации, при которой доказательства не подвергались проверке. Отмена приговора была возможна по поводу формальных нарушений, указываемых в кассационной жалобе. В кассационной жалобе, необходимо было указать не только какая форма, или какой обряд судопроизводства нарушены, но и те основания, в связи с которыми нарушение должно быть признано существенным. В таком случае результат обжалования целиком зависел от правовой осведомленности лица, принесшего кассационную жалобу. При обнаружении нарушений, суд не мог отменить приговор, если в жалобе, сторонами, по какой-либо причине не указывались соответствующие кассационные поводы [11; С.643].
После октябрьских событий 1917 года в нашей стране начался пересмотр действовавшего порядка кассации. В принятом 24 ноября 1917 года Декрете «О суде №1» были заложены основы нового порядка обжалования приговоров. В ст. 2 Декрет было сказано, что «приговоры и решения местных судов окончательны и обжалованию в апелляционном порядке не подлежат...» [12, С.16]. В Декрете не были определены кассационные основания, а о существенных нарушениях вообще не упоминалось, то есть, по сути, формально были сохранены те основания, которые содержались в тексте Устава уголовного судопроизводства России 1864 года.
7 марта 1918 года был принят Декрет «О суде № 2», в котором вновь говорилось, что обжалование приговоров и решений в апелляционном порядке отменяется, а допускается лишь их кассация. При этом впервые в
практике советского судопроизводства, именно в этом Декрете, были определены кассационные основания к отмене приговоров. В ст. 5 Декрета было сказано, что «при обжаловании в кассационном порядке суд имеет право отменить решения не только по формальным нарушениям, признанным им существенными, но и в том случае, если признает, что обжалованное решение явно несправедливо» [12; С.67]. Однако в Декрете не раскрывалось понятие «формальных нарушений» как оснований к отмене приговора и не указывалось, в каких случаях эти нарушения могли быть признаны существенными нарушениями. Имевшей место в то время судебной практикой формальные нарушения и их существенность трактовались как нарушения норм процесса, затрагивающие сами основы судопроизводства. Существенность других нарушений определялось в зависимости от влияния, которое они могли оказать на приговор [13, С.70-72].
Дальнейшее развитие отечественное законодательство о нарушениях получило в циркуляре кассационного отдела ВЦИК от 6 октября 1918 года, в котором впервые был определен перечень нарушений, которые должны были рассматриваться как безусловные кассационные поводы к отмене приговора. К таким нарушениям были отнесены: неправильный состав суда (участие кого-либо сверх председателя и вместо народных заседателей или неучастие кого-либо из этих семи членов, участие одних и тех же лиц в составе суда); несообщение обвиняемому о предании его суду; отсутствие протокола судебного заседания [14 С.62-69]. В последующем именно эти указанные выше положения легли в основу законодательного решения вопроса о безусловных основаниях отмены приговоров. Отмена приговоров местного народного суда в кассационном порядке допускалась по формальным нарушениям, признанным Советом местных народных судей существенными и в виду явной несправедливости приговора [15, С.71].
В Положении «О Народном суде РСФСР», принятом 30 ноября 1918 года был расширен перечень кассационных оснований к отмене и изменению приговоров. Частными случаями существенного нарушения признавались «нарушения форм судопроизводства и неполнота следствия» [12, С.194]. В Положении «О Народном суде РСФСР» от 21 октября 1920 года указывалось, что совет народных судей имеет право отменять приговоры и решения, в случаях признания Советом, допущенные нарушения существенными нарушениями или неправильного применения Декретов, в частности, нарушений форм судопроизводства, а также в случаях неполноты следствия [15, С. 178]. Однако в выше Указанных Положениях не давалось определения понятия существенных нарушений и не указывались критерии их существенности. Разработка критериев существенных нарушений была предпринята судебной практикой, которой признавались существенными серьезные нарушения интересов
подсудимого и сторон в процессе; нарушения публично-правового характера, от которых могли пострадать интересы правосудия [16, С.28]. При этом противопоставлялись интересы подсудимого и других участвующих в деле лиц интересам правосудия [17, С.64], что, по своей сути, чуждо правосудию.
Важнейшее значение для развития института нарушений в уголовном судопроизводстве имел Наказ пленума Верховного Трибунала ВЦИК его Кассационным коллегиям «О поводах к отмене приговора» от 10 октября 1921 года. В нем были перечислены существенные нарушения форм судопроизводства, которые влекли обязательную отмену приговора [18, С.49-51], но лишь тогда, когда они могли существенно повлиять на содержание приговора [18, С.50]. В Наказе была предпринята попытка конкретизировать виды существенных нарушений форм судопроизводства.
25 мая 1922 года был принят первый в истории нашей страны УПК РСФСР, заимствующий ряд положений из Устава уголовного судопроизводства России 1864 года. В ч.1 ст. 361 УПК РСФСР была сделана попытка раскрыть содержание существенных нарушений форм судопроизводства. Для сравнения, приведем текст указанной выше статьи дословно: «Существенными нарушениями форм судопроизводства признаются нарушения статей настоящего Процессуального Кодекса, которые путем лишения или стеснения гарантированных законом прав сторон при рассмотрении дела или иным путем помешали суду всесторонне разобрать дело и повлияли или могли повлиять на вынесение правильного приговора» [19, С.217]. В ч.2 ст. 361 УПК РСФСР 1922 года законодатель выделил нарушения закона, «во всяком случае» влекущие отмену приговора. К таким нарушениям он отнес: неправильный состав суда; не прекращение дела судом при наличии условий, обязательно влекущих прекращение уголовного дела; рассмотрение дела в отсутствие подсудимого, когда это по закону не допускается; рассмотрение дела без участия защитника, когда его участие по закону обязательно [19, С.217] (всего четыре - авт.). Однако определения понятия существенного нарушения форм судопроизводства, законодателем в УПК РСФСР 1922 года предложено не было. 15 февраля 1923 был принят очередной УПК РСФСР, который в ст. 415 УПК РСФСР сохранил все положения, касающиеся существенный нарушений форм судопроизводства, изложенные в ст. 361 УПК РСФСР 1922 года, дословно [20, С.83].
1924 год был ознаменован принятием первых в стране Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и Союзных республик. В них в числе оснований отмены приговоров в «кассационно-ревизионном порядке», законодатель также предусмотрел «нарушение форм судопроизводства» [15, С.341-342]. Однако дальнейшее развитие отечественного уголовно-процессуального законодательства пошло по упрощенному пути [21, С.7-28; 12, С.7-55]. Так, в 1927-1931 годах НКЮ
РСФСР были предложены проекты УПК, согласно которым уголовно-процессуальный закон должен был состоять их двух нормативных актов -собственно «Закона» и «Наказа» к нему. Сущность данного предложения состояла в том, что положения «Закона» могли быть отменяемы и изменяемы лишь в законодательном порядке, а статьи «Наказа», как заключающие в себе технические правила, могли подвергаться изменениям и дополнениям в ведомственном порядке. Следует отметить, что среди некоторых ученых-процессуалистов того времени пропагандировался не совсем понятный для сторонников соблюдения процессуальной формы принцип: - «Минимум форм, максимум классового существа». Тем самым ставилось под сомнение, основополагающее процессуальное положение об обязательном соблюдении процессуальной формы, являющееся гарантией обеспечения правосудных приговоров [22, С.29].
В 30-е годы прошлого столетия уголовный процесс носил явно выраженный репрессивный характер. Предварительное расследование и судебное разбирательство характеризовалось признаками розыскного (инквизиционного) типа процесса. Наряду с судами, вопреки конституционным положениям, уголовную репрессию применяли и несудебные органы: особое совещание, «двойки», «тройки» и т. п., где в одних руках соединялось и расследование, и судебное разбирательство, и даже исполнение приговора [23, С.37]. Все это свидетельствовало о том, что командно-административная система включала суд как важный элемент командной системы руководства страной, поэтому суд не мог быть гарантией защиты прав человека и зачастую «суд выступал отнюдь не поборником законности, а напротив, орудием государственного произвола» [24, С.17-24; 21, С.38].
Несмотря на достаточно сложное положение в стране с отправлением правосудия, большое значение для укрепления законности при его отправлении имело постановление ЦИК и СНК СССР от 25 июня 1932 года «О революционной законности», в котором указывалось на недостатки, и определялись задачи органов суда и прокуратуры [15, С.420-422]. В марте 1934 года в Москве состоялось Всероссийское совещание судебно-прокурорских работников, в резолюции которого особое внимание обращалось на случаи игнорирования процессуальных требований и на необходимость обеспечения строжайшего соблюдения процессуальных норм при расследовании и разрешении уголовных дел. 7 июня 1934 года, в целях реализации рекомендаций указанного выше совещания, пленум Верховного Суда СССР принял важное для того времени постановление «О необходимости строжайшего соблюдения судами уголовно-процессуальных норм», в котором особое внимание судов обращалось на предотвращение нарушений [25, С.78-82]. Вопросам
борьбы с нарушениями в уголовном судопроизводстве уделялось внимание и в последующие годы.
В середине 1958 года были приняты очередные Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и Союзных республик, а в 1960 году новый УПК РСФСР, в котором институт нарушений в уголовном процессе получил свое дальнейшее развитие. Так, по закону, действовавшему до принятия УПК РСФСР 1960 года, под существенными нарушениями форм судопроизводства подразумевались только нарушения, допущенные в ходе судебного разбирательства. Однако нарушения процессуального порядка производства по делам имели место не только в стадии судебного разбирательства, но и в других стадиях уголовного процесса, в том числе и в досудебном производстве. Сказанное выше было учтено в УПК РСФСР 1960 года, в котором законодатель, отказавшись от понятий «существенных нарушений форм уголовного судопроизводства», «гарантированных законом прав сторон» и «вынесение правильного приговора», предложил новые понятия «существенное нарушение уголовно-процессуального закона», «гарантированные законом права участников процесса» и «постановление законного и обоснованного приговора». В УПК РСФСР правовая норма о существенных нарушениях была предложена в следующей редакции: «Существенными нарушениями уголовно-процессуального закона признаются такие нарушения требований статей настоящего Кодекса, которые путем лишения или стеснения гарантированных законом прав участников процесса при рассмотрении дела или иным путем помешали суду всесторонне разобрать дело и повлияли или могли повлиять на постановление законного и обоснованного приговора» (ч. 1 ст. 345 УПК РСФСР 1960г.) [26, С.134]. Следует отметить, что законодатель в УПК РСФСР 1960 года отказался от не совсем удачного названия «кассационные поводы к отмене и изменению приговора», так как понятие «повод» не идентично понятию «основание», ввиду того, что «повод» - это обязательство, только способное быть «основанием», но не всегда им являющееся. «Повод» хоть и предшествует событию, но не порождает и не определяет его [27, С.116]. Однако, собственно, определения понятия существенного нарушения уголовно-процессуального закона законодателем в ст. 345 УПК РСФСР 1960 года дано не было. По сравнению с уголовно-процессуальным законом 1923 года в УПК РСФСР 1960 года был увеличено число, безусловных существенных нарушений закона до семи. Часть 2 ст. 345 УПК была дополнена тремя безусловными кассационными основаниями к отмене приговора, к которым законодателем были отнесены: нарушение тайны совещания судей при постановлении приговора; не подписание приговора кем-либо из судей; отсутствие в деле протокола судебного заседания.
Несомненно, что изменения и дополнения, имевшие место в УПК РСФСР 1960 года, были своевременны и актуальны для своего времени. Однако замена привычного для отечественного уголовно-процессуального права понятия существенных нарушений «форм судопроизводства» на существенное нарушение «уголовно-процессуального закона», на наш взгляд, было не совсем оправданным в связи с тем, что процессуальная форма представляет собою специфическую разновидность правовой формы государственной деятельности. Ценность процессуальной формы состоит в том, что она создает детально урегулированный, устойчивый, юридически определенный, строго обязательный, стабильный правовой порядок производства по уголовному делу, отвечающий назначению судопроизводства и его принципам [28, С.59]. Поэтому законодателю при формулировании текста ч.1 ст. 345 УПК РСФСР 1960 года, по нашему мнению, следовало бы использовать старую редакцию: «Существенные нарушения процессуальных форм уголовного судопроизводства», что свойственно, ближе и наиболее присуще отечественному уголовно-процессуальному праву.
Современный период развития России, характеризуется коренным реформированием всех действовавших ранее государственно-правовых институтов, в том числе и института нарушений закона в уголовном судопроизводстве. Перемены, происходящие в общественно-политической жизни страны, предопределили принятие в 1991 году Верховным Советом РСФСР[29], «Концепции судебной реформы в Российской Федерации» [30], положения которой были обсуждены и одобрены на Всероссийском съезде судей. Указанные выше события предопределили появление в отечественном уголовно-процессуальном праве принципиально нового подхода к трактовке задач уголовного судопроизводства и новое отношение к правовому положению всех его участников. Основные положения Концепции судебной реформы были воплощены в жизнь страны Конституцией РФ 1993 года [31; 32, С.35-42; 33; 34] и принятым в 2001 году УПК РФ, в котором была сделана очередная попытка определения нарушений уголовно-процессуального закона как оснований отмены или изменения судебного решения судом кассационной инстанции (ч.1 ст. 381 УПК РФ).
Законодатель в ст. 379 УПК РФ в качестве одного из оснований отмены или изменения приговора в кассационном порядке называл «нарушение уголовно-процессуального закона» (п.2 ч.1 ст. 379 УПК РФ). Предложенное им положение отличается от имевшегося ранее в п. 3 ст. 342 УПК РСФСР 1960 года тем, что в нем в качестве основания к отмене или изменению приговора в кассационном порядке было названо «существенное нарушение». При этом законодатель в ст. 381 УПК РФ, как и прежде, не предложил определения понятия нарушения закона, ни сколько не улучшив ст. 345 УПК РСФСР 1960 года, где речь шла о
существенных нарушениях. Статьи 382 - 386 УПК РФ также мало меняют существо дела и не вносят достаточной ясности. Статья 5 УПК РФ «Основные понятия, используемые в настоящем Кодексе», ст. 75 УПК РФ «Недопустимые доказательства» и др., не дают одного из важных понятий уголовного процесса - «нарушения уголовно-процессуального закона» [35, с.282]. Для наглядности и сравнения, приведем текст ч.1 ст. 381 УПК РФ в действующей редакции: «Основаниями отмены или изменения судебного решения судом кассационной инстанции являются такие нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных настоящим Кодексом прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора» [36, С.200].
Следует заметить, что законодатель, говоря о нарушении закона как основании отмены или изменения приговора в кассационном порядке, не называя нарушения существенным, по всей видимости, подразумевает его существенность, ввиду того, что «лишение или ограничение гарантированных прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства...», есть ни что иное, как существенное нарушение процессуальной формы уголовного судопроизводства, которая была отнесена к кассационным основаниям отмены или изменения приговоров еще Уставом уголовного судопроизводства России 1864 года, а впоследствии УПК РСФСР 1922 года (ст. 361 УПК) и УПК РСФСР в редакции 1923 года (ст. 415 УПК), о чем достаточно подробно говорилось выше.
В тексте ч.1 ст. 381 УПК РФ появилось новое положение, указывающее на то, что основанием отмены или изменения судебного решения судом кассационной инстанции может быть «несоблюдение процедуры судопроизводства». Оценивая это новшество, следует отметить, что нарушение закона как основание отмены или изменения судебного решения через аналогичное ему несоблюдение процедуры судопроизводства представляется нелогичным, так как у законодателя нарушением закона являются те нарушения, которые путем несоблюдения процедуры, иначе говоря, путем опять-таки нарушения (так как несоблюдение процедуры - это и есть нарушение закона, - авт.), привели к указанным в ч.1 ст. 381 УПК последствиям, что в принципе не логично. Введение в УПК РФ понятия «процедура» - есть ни, что иное, как влияние американской теории и практики, где довольно широко применяется такой правовой термин как «ненадлежащая правовая процедура». Мы не против заимствования и использования положительного зарубежного опыта, в том числе и американского. Однако термин «процедура» недостаточно удачен. Многие зарубежные юристы, в том числе и американские, термин «процедура» считают весьма расплывчатым и неясным для понимания [37,
С.40-41]. Аналогичного мнения придерживаются и отечественные ученые-процессуалисты [38, С.26]. Так, в теории отечественного уголовно-процессуального права уже высказывалось суждение о том, что не следует отождествлять понятие «процедура» с понятием «процессуальная форма». «Процессуальная форма» в сравнении с «процедурой» выражает «более высокий уровень юридизации регламента общественных отношений» и должна и впредь рассматриваться как форма уголовного и гражданского судопроизводства [39, С.70]. Как известно, УПК устанавливает последовательность стадий и условий перехода уголовного дела из одной стадии в другую; общие условия, характеризующие производство в конкретной стадии; основание, условия и порядок производства следственных и судебных действий, посредством которых государственные органы реализуют свои полномочия, а граждане осуществляют свои права и выполняют обязанности; содержание и форму решений, которые могут быть вынесены. Этот порядок производства в целом или отдельных процессуальных действий принято называть процессуальной формой [40, С. 16]. Именно уголовно-процессуальная форма, основанная на системе принципов уголовного процесса и разделения процессуальных функций, обеспечивает их реализацию. Процессуальная форма или процессуальный порядок совершения отдельных процессуальных действий регламентирован законом и включает указание на цели этих действий, участников этих действий, их права и обязанности, последовательность действий, порядок закрепления произведенного действия в соответствующем документе [41; 42; 43, С.247]. Поэтому, употребляемый в теории уголовно-процессуального права [44, С.67, 69, 93; 45, С.28], в некоторых постановлениях Пленумов Верховного Суда РФ [46, С.568-569], а также в УПК РФ термин «процедура» не несет и не может нести никакой иной смысловой нагрузки, кроме как процессуальная форма. В связи с этим, употребление законодателем в ч.1 ст. 381 УПК РФ термина «процедура» является, на наш взгляд, не достаточно удачным, так как он ничего нового по сравнению с процессуальной формой в УПК РФ и теорию уголовно-процессуального права не привносит [47, С.35-37], По всей видимости, было бы более правильным в ст. 381 УПК РФ вернуться к наиболее понятному для отечественных юристов понятию существенного нарушения.
В ч. 2 ст. 381 УПК РФ законодателем предложен перечень безусловных кассационных оснований отмены или изменения судебных решений, который вновь дополнен, что говорит о том, что законодатель предпочел путь, намеченный еще Уставом уголовного судопроизводства России 1864 года, постоянно пополняя перечень безусловных кассационных оснований отмены или изменения судебных решений.
Анализ норм УПК РФ показывает, что в соответствии со ст. 405 УПК РФ, в редакции 2001 года, исправление допущенного нарушения, если это вело к ухудшению положения осужденного, было невозможно. Этим положением нарушался баланс защищаемых Конституцией РФ ценностей, к которым относятся права и законные интересы потерпевшего. Поэтому в судебной практике возник вопрос, является ли это правило постоянным и для случаев, когда оспариваемый приговор был вынесен в результате судебного разбирательства, в ходе которого были допущены существенные нарушения закона, ставящие под сомнение саму суть правосудия, по непонятной причине, названный законодателем в ст. 405 УПК РФ -фундаментальными нарушениями. Однако если обратиться к международной практике, то в ч.2 ст. 4 Протокола №7 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод сказано, что повторное рассмотрение дела должно допускаться в тех случаях, «если в ходе предыдущего разбирательства были допущены существенные нарушения, повлиявшие на исход дела». В связи с этим Протокол №7 к Европейской конвенции был и положен Конституционным Судом РФ в основу постановления от 11 мая 2005 года № 5-П, в котором было сказано, что «правосудие, по своей сути, может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости и гарантирует эффективное восстановление в правах», и которым ст. 405 УПК РФ была признана не соответствующей Конституции РФ во взаимосвязи со ст. 6 Европейской конвенции и п.2 ст.4 Протокола №7 к ней в той мере, в какой ст. 405 УПК РФ, в системе действующего уголовно-процессуального регулирования, вступивших в силу решений суда, не позволяет устранить допущенные в предыдущем разбирательстве существенные (фундаментальные) нарушения, повлиявшие на исход дела [48]. В связи с этим Федеральным законом от 14 марта 2009 года № 39-ФЗ в ст. 405 УПК РФ были внесены изменения. Законодатель, сохранив название данной стать и ее основное правило, допустил отмену приговора в целях «поворота к худшему» только в случаях, предусмотренных вч. 2 ст. 405 УПК, свидетельствующих о «фундаментальных» нарушениях закона [28, С.915-916]. Таким образом, законодатель использовал в законе понятие «фундаментальное» нарушение закона, вновь отказавшись от привычного для отечественного уголовного судопроизводства понятия «существенное» нарушение, что вносит большую путаницу в понимание нарушений закона у практических работников органов расследования. Поэтому в частях 2 и 3 ст. 405 УПК РФ понятие «фундаментальное нарушение» уголовно-процессуального закона следовало бы изменить на более приемлемое - «существенное нарушение», что внесло бы большую ясность в понимание такого уголовно-процессуального явления, как нарушение уголовно-процессуального закона в уголовном судопроизводстве.
Список литературы
1. Российское законодательство Х-ХХ в.в. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. М.: Юридическая литература, Т.1. 1984. 432 с.
2. Устав уголовного судопроизводства. Систематический комментарий. М.: Издание М.М. Зива, 1916. 319 с.
3. Хрестоматия по истории государства и права. / Сост. Ю.П. Титов. М.: Проспект, 1997. 470 с.
4. Закон Франции от 29 ноября - 1 декабря 1790 года.
5. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Спб.,
1899.
6. Сборник документов по истории Нового времени. Буржуазные революции XVII - XVIII вв./ Под ред. В.Г. Сироткина. М.: Высшая школа, 1990. 301 с.
7. Судебные уставы императора Александра II с законодательными мотивами и разъяснениями. Устав уголовного судопроизводства. Спб.: Тип. А. С. Суворина, 1887 с.
8. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова.- 4-е изд., дополненное. - М.: ООО ИТИ Технологии, 2008. 944 с.
9. Попов А.Н. Извлечения из решений кассационных департаментов правительствующего Сената. 1866-1872 гг. М.: Университетская типография (Каткова), 1873. 455 с.
10. Решения кассационных департаментов правительствующего Сената. - СПб.: Типография Императорской академии наук, 1869. 300 с.
11. Случевский В. Учебник русского уголовного процесса. Спб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1913. 683 с.
12. Систематический сборник указаний и распоряжений Рабочего и Крестьянского правительства. М., 1919. 312 с.
13. Ривлин А.Л. Пересмотр приговоров в СССР. М.: Наука, 1958.
312 с.
14. Пролетарская революция и право. 1918. № 7. С. 62-69.
15. История советской прокуратуры в важнейших документах. М.: Минюст, 1947. 543 с.
16. Материалы НКЮ. Вып. 15. М., 1922. С. 28.
17. Калашникова Н.Я. История советской кассации по уголовным делам. М.: Госюриздат, 1959.102 с.
18. Сборник циркуляров Пленума Верховного Трибунала ВЦИК за 1921 г. М., 1922. С. 49-51.
19. История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу и организации суда и прокуратуры. 1917-1954 гг. Сборник документов / Под ред. С.А. Голунского. М.: Госюриздат, 1955. 635 с.
20. Сборник. Основные законодательные акты. Уголовно-процессуальное законодательство СССР и Союзных республик. М.: Госюриздат, 1957. 283 с.
21. Кутафин O.E., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Судебная власть в России. История. Документы. М., 2003. T.V. Советское государство. Исторический очерк. С. 7-28.
22. Чельцов-Бебутов М.А. Очерки истории советского уголовного процесса. М.: ВЮЗИ, 1948. 40 с.
23. Кудрявцев В.Н., Трусов А.И. Политическая юстиция в СССР. СПб.: Издательство Юридический центр Пресс, 2002. 365 с.
24. Петрухин И. Л. Правосудие и законность // Советское государство и право. 1987. № 6. С.17-24
25. Сборник действующих постановлений Пленума Верховного Суда СССР, 1924-1951 г.г./ Под ред.: Волин A.A. - М.: Госюриздат, 1952. 268с.
26. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР. - 5-е изд. - М.: Издательство Ось-89, 2000. 400 с.
27. Основы марксистско-ленинской философии. М.: Политиздат, 1980. 448 с.
28. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник / отв. ред. П.А. Лупинская. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Норма: Инфра - М, 2010. 1072 с.
29. постановление Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 года «О Концепции судебной реформы в РСФСР».
30. Концепция судебной реформы в Российской Федерации. М.: Республика, 1992. 111 с.
31. Конституция Российской Федерации. - М.: Юридическая литература. 1993. 64 с.
32. Ларин A.M. Конституция и Уголовно-процессуальный кодекс // Государство и право. 1993. № 10. С.35-42.
33. УПК РСФСР с изменениями и дополнениями на 1 января 1997 г. / Вступ.ст. В Савицкого. М.: Изд-во Бек, 1997. 256 с.
34. УПК РСФСР (по состоянию на 10 января 1997 г.) с приложением / Сост. Н.М. Кипнис. М.: Юристъ, 1997. 359 с.
35. Курс уголовного судопроизводства: Учеб.: в 3 т./ Под ред. В.А. Михайлова. - Т.1. Общие положения уголовного судопроизводства. Гл.11. Теория уголовно-процессуальных правонарушений - М.: Издательство Московского психолого-социального института; Воронеж: Издательство НПО МОДЭК, 2006. 824 с.
36. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. -М.: Юрайт-М, 2002. 246 с.
37. Карлен Д. Американские суды: Система и персонал. - М.: Прогресс, 1972. 126 с.
38. Николайчик В.М. Уголовный процесс США. - М.: Наука, 1981.
224 с.
39. Зусь Л.Б. Правовое регулирование в сфере уголовного судопроизводства. - Владивосток. Изд. ДВГУ, 1984. 145 с.
40. Строгович М.С. Природа советского уголовно-процессуального права и его характерные черты. // В кн.: Советский уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности. - М., 1979. С.16.
41. Якуб М.Л. Процессуальная форма в советском судопроизводстве. - М.: Юридлит, 1981. 144 с.
42. Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. И.И. Карпеца и А.Д. Бойкова. М.: Юридлит, 1989. 639 с.
43. Сборник документов по истории Нового времени. Буржуазные революции XVII - XVIII вв./ Под ред. В.Г. Сироткина. М.: Высшая школа, 1990. 301 с.
44. Морщакова Т.Г., Петрухин И.Л. Оценка качества судебного разбирательства по уголовным делам. М.: Наука, 1987. 238 с.
45. Петрухин И.Л. Неприкосновенность жилища // Российская юстиция. 1994. № 7. С.28-30.
46. Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. - М.: Фирма СПАРК, 1995. 599 с.
47. Ширванов А. А. Нарушения закона в уголовном судопроизводстве России: Монография. - Тула: Издательство ТулГУ, 2004. 293 с.
48. Постановление Конституционного Суда РФ от 11 мая 2005 года № 5-П по делу о проверке конституционности ст. 405 УПК РФ в связи с запросом Курганского областного суда, жалобами Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, производственно-технического кооператива «Содействие», общества с ограниченной ответственностью «Карелия» и ряда граждан // Собрание законодательства. 2005. № 22. Ст. 2194.
A.A. Shirvanov, E.I. Skorodelova
LAW INFRINGEMENTS IN THE DOMESTIC CRIMINALLY-REMEDIAL LEGISLATION
The review of the domestic criminally-remedial legislation on law infringements in criminal legal proceedings is offered. Definitions of concepts of infringement of the law are analysed, author's proposals on their reconstruction in corresponding articles УПК the Russian Federation are made.
Key words: the law infringement, the essential infringements, fundamental infringements of the law in criminal legal proceedings.
