CC BY
446
Библиографический список
1. Эриксон, Э. Идентичность: юность и кризис / Э. Эриксон. - М.: Прогресс, 1996.
2. Волобуева, Н.Л. Нарцисстическая личностная ориентация взрослых / Н.Л. Волобуева // Аспирантский сборник НГПУ - 2001 (По материалам научных исследований аспирантов, соискателей, докторантов). - Новосибирск: НГПУ, 2001. - Ч.2.
3. Короленко, Ц.П. Идентичность. Развитие. Перенасыщенность. Бегство: Монография / Ц.П. Короленко, Н.В. Дмитриева, Е.Н. Загоруйко. -
Новосибирск: НГПУ, 2007.
4. Заковоротная, М.В. Идентичность человека. Социально-философские аспекты / М.В. Заковоротная. - Автореф. дис. на соиск. уч. ст. док.
философ. наук. - Р/Д, 1999.
5. Короленко, Ц.П. Идентичность в норме и патологии / Ц.П. Короленко, Н.В. Дмитриева, Е.Н. Загоруйко. - Новосибирск: НГПУ, 2000.
6. Соколова, Е.Т. Нарциссизм как клинический и социокультурный феномен // Психологический журнал. - 2009. - № 1.
7. Попов, Ю.В. Современная клиническая психиатрия / Ю.В. Попов, В.Д. Вид. - СПб.: Речь, 2002.
8. Кернберг, О.Ф. Тяжелые личностные расстройства. - М.: Класс, 2000.
9. Лэнгле, А. Грандиозное одиночество. Нарциссизм как антропологическо-экзистенциальный феномен // Московский психологический журнал.- 2002. - №2.
10. Bradshaw, J. On The Family. A New Way of Creating Soild Self-Esteem / J. Bradshaw. - United States, Ed.: 2, 1996.
11. Очерки динамической психиатрии. Транскультуральное исследование / под. ред. М.М. Кабанова, Н.Г. Незнанова. - СПб.: Институт им. В.М. Бехтерева, 2003.
12. Дмитриева, Н.В. К вопросу о формировании личностной идентичности / Н.В. Дмитриева, Р.Б. Сапожникова // Аспирантский сборник НГПУ - 2001 (По материалам научных исследований аспирантов, соискателей, докторантов) / под ред. А.Ж. Жафярова. - Новосибирск: Изд. НГПУ, 2001. - Ч.2.
13. Дворщенко, В.П. Нарциссическое личностное расстройство // Диагностический тест личностных расстройств. - СПб.: Речь, 2008.
14. Клепикова Н.М. Опросник «Нарциссические черты личности» // Философия образования. - 2008. - №1(22).
15. Шамшикова, Е.О. Адаптация зарубежной методики «Границы Я» Н. Браун (N. Brown) // Мир науки, культуры, образования. - 2009. - №4 (16).
16. Шамшикова, Е.О. Проблемы развития «Я» в онтогенезе: две модальности психологических границ / Е.О. Шамшикова, О.А. Шамшикова // Социокультурные проблемы современной молодежи: материалы II Международной научно-практической конференции. - Новосибирск: Изд. НГПУ, 2007. - Ч.1.
17. Kohut, H. The Disorders of the Self and Their Treatment: An Outline / H. Kohut, E. Wolf // International Journal of Psycho-Analysis. - 1978. - Vol. 59.
18. Шамшикова, О. А. Развитие личностных форм идентичности и подростковый нарциссизм // Психология и школа. - 2006. - № 1.
19. Короленко, Ц.П. Социодинамическая психиатрия / Ц.П. Короленко, Н.В. Дмитриева. - М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000.
Статья поступила в редакцию 11.12.09
УДК 159. 9
О.А. Шамшикова, канд. психол. наук, доц. НГПУ, E-mail: [email protected]; Е.О. Шамшикова, аспирант НГПУ, г. Новосибирск, E-mail: [email protected]
НАРЦИССИЧЕСКИЕ ПРОЯВЛЕНИЯ ЛИЧНОСТИ КАК ОБРАЗУЮЩИЕ КОНТИНУУМА ПЕРЕХОДНЫХ ФОРМ СУЩЕСТВОВАНИЯ «ГРАНИЦ Я»
В статье рассматривается вопрос о соотношении нарциссических проявлений личности и форм существования границ «Я», выявляющих определенный способ организации психологического пространства личности.
Ключевые слова: нарциссизм, нарциссические проявления личности, границы «Я», психологическая дистанция, психологическое пространство личности.
В данной статье мы рассмотрим вопрос о психологическом пространстве человека и типе его границ с учетом влияний современной эпохи, которая, по словам Х.-Г. Гадамера (1988), порождает «массового человека», постоянно демонстрирующего душевную борьбу между склонностью к конформизму и стремлением иметь нарциссическую респектабельность самодостаточного имиджа. В неистребимом нарцисси-ческом стремлении к «само» (самолюбию, самоосуществле-нию, самореализации, самооценке, самовыражению, самоот-ношению, самопознанию и пр.) кроется способность человека осознавать любое отчетливое существование в мире в качестве «своего». Соединение двух тенденций - быть «как все» и, стало быть, уметь следовать нормативному поведению и одновременно быть «иным», отличным от других, создает для современного человека большую проблему.
Обратимся к Г. Тарту: «Тождественность самому себе (“Это я!”) является тем качеством, которое создается в процессе имитации мира. Это качество первоначально возникает на основе прямых сенсорных связей. Затем применяется к некоторым умственным процессам, к определенным формам имитации мира и когда из памяти извлекаются те или иные воспоминания, то мы всегда получаем их уже с ярлыком “Это я!”» [1, с. 496]. Иначе говоря, движение в сторону «организации связанной самости» - термин Х. Кохута - заключается в самоприсвоении, в добавлении качества «Я» к уже имеющемуся психическому содержанию чувства себя [2].
Каждый человек рожден с потенциалом особой индивидуальности, которая на протяжении всей жизни стремится к само-осуществлению - и это, конечно, нарциссический компонент личности. Различие между осуществлением себя и деструктивными проявлениями нарциссизма непосредственно проявляется в качестве “чувства особости”. Например, чувство особости может обозначать: «Я красив, умен, талантлив, силен и пр.». В этом случае «чувство особости» в большей степени связано с чувством собственной подлинности (и радости) и в наименьшей - с фантазиями грандиозности и гордыни. Однако «чувство особости» также может сигнализировать: «Увы, но мое чувство собственной ценности напрямую и исключительно зависит только от того, видят ли меня, признают ли меня другие. Ведь все мое существование, по сути, определяется тем, признается ли с восхищением “моя осо-бость” или нет» [1, с. 319]. Последнее описание, определенно тяготеет в сторону нарциссического расстройства личности, которое в данном ракурсе предстает для нас как идеальный прототип личности нарциссического типа.
«Нарциссическое расстройство личности» относится к расстройствам личности группы “Б” и входит в классификатор «Диагностическое и статистическое руководство по психиатрическим заболеваниям» (DSM), разработанный Американской психиатрической ассоциацией (ÄPA), начиная с третьей версии DSM [3]. Данный кластер базируется на психоаналитической теории и определяется клиницистами как преувеличенное чувство собственной значимости и повышен-
ной озабоченности вопросами самоуважения (с проявлениями театральности, эмоциональности и лабильности). Последняя модификация DSM-IV-TR (2000) [4] содержательно не отличается от предложенной ранее классификации DSM-IV (1994) [5], отражая неоднократно подтвержденную статистикой диагностику нарциссической патологии.
Согласно DSM АРА [4; 5] диагноз этого вида личностного нарушения может быть установлен при наличии пяти и более устойчивых нарциссических признаков, наблюдаемых на протяжении полугода:
¡.Грандиозное чувство самозначимости.
2.Захваченность фантазиями неограниченного успеха, власти.
3.Вера в собственную уникальность.
4. Потребность в восхищении.
5. Чувство привилегированности.
6. Эксплуатация в межличностных отношениях
7. Отсутствие эмпатии.
8. Зависть к достижениям других.
9. Вызывающее, наглое поведение.
Следует особо подчеркнуть, что в рамках современных подходов к исследованию нарциссизма предлагается выделять такой формат как деструктивный нарциссизм [6; 7; 8; 9; 10]. Данный формат отражает устойчивые нарциссические проявления личности, которая имеет дескриптивные характеристики, входящие в структуру нарциссического расстройства личности, но не достигающие уровня, необходимого для диагностики патологического нарциссизма по DSM АРА
[4].
Многочисленные исследователи [6; 8; 9; 11] предполагают, что предел, до которого простирается деструктивный нарциссизм, выражен не так явно, как в случае нарциссиче-ского расстройства личности. Термин «деструктивный нарциссизм» отражает структуру поведения и межличностных отношений, ментальность и чувства тех людей, психическое здоровье которых находится в широких пределах психической нормы.
Деструктивный формат нарциссизма, по Э. Роннингстам, в целом отражает континуум нарциссических состояний личности в широких пределах контингента психической нормы [11]. Нарциссические состояния - это главным образом те защитно-компенсаторные состояния личности, «при которых отчетливо выражены проблемы настроения, самоуважения и регуляции внутреннего напряжения» [12, с. 36]. Во-первых, они отражают неспособность человека поддерживать уровень адекватной самооценки и, во-вторых, могут свидетельствовать о неудачных попытках формирования стабильного представления личности о себе. Второе, в большей степени соотносится с неспособностью устанавливать глубокие межличностные отношения и получать удовольствие от общения с людьми [13].
Э. Роннингстам [11], Р. Морф, К.К. Родевальд [9], Ф. Де-неке, Б. Хильгеншток, Р. Мюллер [6] и многие другие исходят из того, что устойчивые нарциссические состояния порождаются несформированной мотивационной сферой личности и, в конечном итоге, направлены на удовлетворение нарциссиче-ских потребностей, обеспечивая позитивное представление личности о себе и сохраняя ее самоценность [11]. На уровне феноменологии на передний план здесь выдвигаются нарцис-сические потребности: «самосохранение», «самоосуществле-ние» и «самоосознание» [2].
Личность с деструктивной формой нарциссизма обычно может достаточно продуктивно функционировать в социуме, но, как правило, имеет дефицитарное представление личности о себе [8]. Исходно дефициты представления личности о себе, по Х. Кохуту, возникают в раннем детстве за счет аффективного рассогласования в диаде мать-ребенок, когда врожденная потребность младенца разделять свой эмоциональный опыт с матерью блокируется, что в дальнейшем приводит к психической изоляции ребенка [2]. В дальнейшем дефициты проявляются как «отсутствующие психические структуры» (термин Х. Кохута) и вызывают чувство непри-
годности, ненужности, собственной неполноценности и неэффективности, отчужденности от людей и задерживают развитие врожденных умений и задатков (способностей и талантов). По сути дела речь здесь идет о раннем опыте переживания себя, порождающем дефицит самопринятия и самоценности - он и выражается «в разной мере и степени» как нар-циссические проявления личности.
Концепт дефициты требует особого разъяснения. Следует понимать, что когда Х. Кохут пишет об «отсутствующих психических структурах», то это совсем не предполагает идею «дыры» в психике. Он говорит:
а) о «первичных структурах» (предвестниках Я, самости), которые развиваются на ранних этапах онтогенеза в соответствии со способностью родителей адекватно реагировать и оказывать помощь ребенку;
б) о «компенсаторных структурах», которые развиваются, когда сам ребенок может придумать нечто, компенсирующее отсутствующие переживания, для построения здоровой структуры Я;
в) о «защитных структурах», которые заполняют дефицит и в дальнейшем проявляются как деструктивные или патологические формы нарциссизма.
Эволюционно дефициты относятся к недостаточности или неадекватности требуемых со стороны родителей аффек-тивно-эмпатических откликов, без которых структуры Я развиваются ущербно.
Структурно дефициты имеют отношение к тем функциям Я, которые описаны Х. Кохутом как удачный, здоровый результат оптимального развития. Он считал, что обозначенные им конструкты - «детская грандиозность» (потребность в отражении), «идеализированный родительский образ» (потребность в идеализации) и «потребность в Альтер эго» (потребность в других людях) - воспроизводят врожденные способности ребенка вызывать ответные реакции со стороны тех, кто о нем заботится [2].
Динамически дефициты определяются тем фактом, что в ответ на них появляются вторичные дефициты (дескриптивно
- нарциссические черты личности), определяющие природу нарциссических состояний или психопатологий нарциссизма. Для нас здесь особенно важно, что эти дефициты будут определять тип и специфику форм существования границ Я.
В случае благоприятного исхода развивается оптимальный нарциссизм, который служит универсальной основой для развития позитивного представления личности о себе и адекватной самооценки, задает вектор нравственно здоровой, са-моактуализирующейся личности, направленной, в первую очередь, на осознание и внутреннее принятие ценности своего «Я» [2].
К.К. Родевальд, Р. Морф, Х. Когут и другие авторы склонны рассматривать нарциссизм «исключительно как мотивационный конструкт, в котором «Я» обретает собственную уникальность - это есть результат взаимодействия внутренних когнитивно-аффективных процессов и внешних интерперсональных саморегулирующихся стратегий, вступающих в действие на социокультурной сцене с самого рождения человека» [9, с. 308]. Авторы указывают «в пользу положения, которое понимает нарциссизм скорее как личностный процесс, чем как статический дефицитарный набор индивидуальных отличительных признаков» [9, с. 310].
Подобное понимание нарциссизма подводит нас к проблеме дифференциации нарциссических проявлений личности
- между личностной проблемой «чувства себя, своей уникальности и особости» и «очарованностью собой» (или грандиозным чувством самозначимости). Критерием для дифференциации нарциссических проявлений личности в данном случае может служить степень выраженности ее нарциссических черт [12].
В последнее время в отечественной психологии наблюдается повышенный интерес к применению топологических категорий - «внутренний мир жизни человека» (В. Д. Шадри-ков), «пространственное место» (К.А. Абульханова), «про-
странство - время детства» (Д.И. Фельдштейн), «жизненный мир» (Ф.Е. Василюк), «фактор места и обособления» (В.С. Мухина), «топология субъекта» (А.Ш. Тхостов), «внешнее и внутреннее Я» (А.Б. Орлов), «внутренний мир» (Е.С. Калмыкова), «внутреннее пространство личности» (Т.Н. Березина), «бытийные пространства» (З.И. Рябикина), «суверенность психологического пространства личности» (С.К. Нартова-Бо-чавер). Широкое использование топологических категорий в отечественной психологии обусловлено поворотом теоретикометодологической ориентации в сторону личности как субъекта. Сегодня в отечественной психологии человек все более рассматривается как субъект бытия, взаимодействующий с миром (С.Л. Рубинштейн, К.А. Абульханова, Л.И. Анцыфе-рова, А.В. Брушлинский, Д.Н. Завалишина, В.В. Знаков, З.И. Рябикина, А.К. Осницкий, В.И. Слободчиков и др.).
Употребление топологических категорий (пространство, границы, дистанция) в зарубежной науке, как вспомогательных в психологии личности, имеет давнюю традицию (К. Левин, 2000; J. Welwood, 1977; Ф. Перлз, 1993; S. Freud, 1910, 1923; V. Tausk, 1913; P. Federn, 1952; W. Reich, 1949; D.W. Winnicott, 1951; E. Jacobson, 1964; S. Fisher и C. Clevelend, 1958) [14]. Вместе с тем ряд исследователей (P. Federn, 1952;
G. Ammon, I. Burbiel, H. Wagner, 1992; G. Ammon, G. Finke, G. Wolfrum, 1998 и др.) отмечает, что именно нарциссизм формирует границы «Я», предопределяя формы их существования и образуя уникальное психологическое пространство личности [7]. Интерес зарубежных ученых к проблеме нарциссизма связан не в последнюю очередь с тем, что его антропологические, философские, культурологические и психологические исследования актуализируют дилемму: изоляция против общности.
Следует отметить, что одним из узловых моментов в современных концепциях нарциссизма является введение такой топологической категории как «демаркация психологических границ Я» как существенной характеристики личностей нар-циссического типа. По этому поводу Н. Браун пишет: «подобные лица нарциссического типа, безусловно, на когнитивном уровне отличают себя от окружающих, но на эмоциональном
- не проводят различий между собой и людьми (не понимают, где заканчиваюсь «Я» и начинается другой человек), демонстрируют потребительские паттерны социальных и межличностных отношений. В психическом развитии лиц с нарциссиче-ским типом личностной организации наблюдается специфический дефицит - неспособность к рефлексии» [8].
С.Л. Рубинштейн отмечает, что в самой проблеме детерминации поведения человека лежит процесс рефлексии - с него начинается непосредственно «выход за пределы» себя как конечного существа. Рефлексия выступает в качестве внутреннего условия становления, развития субъекта. «Она (рефлексия) как бы <...> выводит человека мысленно за ее пределы. Человек занимает позицию вне ее» [15, с. 349] - это есть способ существования человека, его отличительная особенность - детерминированность его существования через самосознание, когда мотивация возникает как результат дей-ствования рефлексирующего субъекта. Детерминация через мотивацию - это детерминация через значимость явлений для человека» [15, с. 291].
В традиционном контексте, рефлексия - это «одновременно и уникальное свойство, присущее человеку, и состояние осознания чего-либо, и процесс репрезентации психике своего собственного содержания» [16]. Ядром рефлексии является непосредственное глубинное понимание факта собственного понимания чего-либо, а также способность человека переживать свое глубинное Я [17].
Однако сам процесс рефлексии жестко не связан с сознанием и не всегда обусловлен самосознанием человека (ребенка). Процесс рефлексии - выделение себя как некой отдельности, отличности, непохожести, в том числе и выделение себя как субъекта - может осуществляться и, безусловно, осуществляется также и на бессознательном уровне. В разные периоды психического развития, по-видимому, доминирует определенный тип рефлексии или отдельных ее функций [18].
Н. Браун считает, что рефлексивная функция есть индикатор простроенности и развитости «психологических границ Я» - это состояние взрослого человека, когда он способен воспринимать себя как того, кто думает, чувствует, и от кого исходят переживания, мысли и действия, и одновременно -того, кто представлен во внешнем мире как одна из единиц, отличных и отдельных от других [8]. Другими словами, речь идет об осознании себя одновременно в двух ракурсах: «субъективном - быть полностью собой» и «объективном - быть в социуме вместе с другими людьми».
Представляется, что тип границ Я образуется непосредственно в процессе социализации личности и направлен на ее адаптацию и развитие самосознания (представления личности о себе). Есть все основания предполагать, что тип границ Я обусловливает их форму существования.
Условно можно дифференцировать два типа границ -«до-субъектные» и «субъектные». «Субъектный» тип границ лежит в основе конструктивного способа организации психологического пространства, обеспечивающего не только адаптацию личности, но и развитие ее “Я”, и отражает оптимальную способность личности «быть собой» и одновременно «быть в мире» вместе с другими людьми, что в полной мере характеризует позицию субъекта, как автора собственной жизни. Субъект, по мнению А.В. Брушлинского, всегда «неразрывно связан с другими людьми и вместе с тем автономен, независим, относительно обособлен, он и субъект, и объект социальных влияний, представляющий собой несомненную ценность для общества» [19, с. 25].
«До-субъектный» тип границ лежит в основе неконструктивного способа организации психологического пространства, направленного не столько на развитие Я, сколько на адаптацию (а точнее, приспособление) личности к миру и, по свой сути, отражает до-субъектную позицию. Но как отмечал А. В. Брушлинский, даже в до-субъектном состоянии бытия «человек все равно остается субъектом <. > и на уровне психического процесса и вообще бессознательного» [19,с.566].
Поскольку развитие психологического пространства личности при любых формах существования психологических границ Я отражает в динамике (пусть даже только на уровне тенденции) универсальную диалектическую спираль, связывающую воедино два измерения психического развития субъекта - интеграцию модальностей «Я» и «Мы». К «до-субъект-ному» типу границ можно отнести континуум многочисленных переходных форм нарциссизма, два полюса которого проявляются как чрезмерная поляризация самоопределения («Я»-тип границ, свойственный личностям нарциссического типа) или поляризация «соотношения с другими людьми» («Мы»-тип границ, присущий личностям конформного типа).
Субъектный тип границ предполагает в целом стабильное функционирование Я - четкость и связанность представления личности о себе, способность быть самим собой и одновременно быть вместе с другими - это наличие и сохранность границ Я - интуитивное или осознанное понимание, где заканчивается Я и начинается другой человек. Восприятие границ собственного психологического пространства связано с установлением, во-первых, дистанции субъекта по отношению к самому себе. Дистанция позволяет посмотреть на себя со стороны взглядом другого человека, что уже напрямую связано с развитием интерпсихической рефлексии - способности к пониманию психики других людей, включающей способность встать на место другого. При отсутствии интерпсихической рефлексии невозможно образовать представление личности о себе, по-настоящему понять взгляд другого человека или собственный факт какого-либо воздействия на него. Иначе говоря, без этой дистанции личность остается отчуждена от самой себя, а другой человек неизбежно остается чужим для нее (в связи с невозможностью постигнуть, почему же он ведет себя подобным образом).
Во-вторых, здесь требуется внутренняя согласованность субъекта с самим собой - его желание воспринимать всерьез все то, что происходит с Я, не переступать через самого себя, позволять звучать в себе «собственному» и оставаться с ним в
резонансе. А это уже предполагает у субъекта способность «к самовосприятию содержания собственной психики и его анализу» - интрапсихической рефлексии [16, с.48]. При наличии такого вида опыта субъект способен быть равным самому себе
- находиться в человеческом сообществе, не подвергаясь риску слиться (отождествиться) с массой и совершенно не опасаясь одиночества. Согласование суждений о самом себе с позиций нравственной инстанции дает человеку чувство оправдания и перед собой, и перед другими людьми. И здесь важно, что нравственная позиция непосредственно транслируется через голос, который звучит внутри субъекта, через взгляд других людей, которым субъект сам смотрит на себя со стороны - по сути это и есть признание ценности собственного Я.
При отсутствии связи с внутренним и интенсивном погружении субъекта во внешнее (до-субъектный тип границ Я)
- внутренний диалог подменяется бесчисленными внешними идентификациями. Иначе говоря, в данном случае психологическое пространство субъекта значительно деформировано: нарушено восприятие собственных психологических границ (способность к рефлексии очень слабая), присутствует отчуждение от других людей и от самого себя (что на поведенческом уровне проявляется как уязвимость самооценки, неспособность любить и устанавливать длительные отношения с людьми и прочее). Потребность в признании собственной ценности и целостности, как потребность в достраивании собственного психологического пространства, в данном случае остаются для Я доминантными, даже если они и не осознаются.
В отечественной современной психологии идеи психологического пространства личности раскрываются в работах С.К. Нартовой-Бочавер [14]. Исследователь дает следующее определение: «психологическое пространство личности - это субъективно значимый фрагмент бытия, определяющий актуальную деятельность и стратегию жизни человека» [20]. Оно включает комплекс физических, социальных и психологических явлений, с которыми человек идентифицируется (территорию, личные предметы, социальные привязанности, установки). Эти явления становятся значимыми в контексте психологической ситуации, приобретая для субъекта личностный смысл, и начинают охраняться всеми доступными средствами [там же].
Психологическое пространство обладает определенными свойствами, которые автор обозначает следующим образом:
1. Человек ощущает пространство как свое, присвоенное или созданное им самим, и поэтому представляющее ценность.
2. Человек имеет возможность контролировать и защищать все то, что находится внутри пространства, реализуя свое чувство авторства.
3. Оно существует естественно и не рефлексируется без возникновения проблемных ситуаций, оно «прозрачно» и потому с трудом поддается позитивному описанию.
4. Важное место в феноменологии психологического пространства занимает состояние его границ - физических и психологических маркеров, которые отделяют область личного контроля и приватность одного человека от таковой области другого [14].
С.К. Нартова-Бочавер выделяет шесть измерений психологического пространства личности, которые отражают физические (территориальные и темпоральные), социальные и духовные аспекты человеческого бытия: это физическое тело, территория, личные вещи, привычки, социальные связи и вкусы (ценности). Как отмечает автор, пространство развивается в онтогенезе посредством появления новых измерений и переноса своих границ, в рамках тех измерений, что уже существуют [14]. Психологическое пространство осознается вблизи своих границ и не осознается в тех областях, которые в последнее время не подвергались изменениям; проявляется в поведении, при встрече с другим, значимым для внутреннего мира человека объектом [там же].
О.А. Шамшикова рассматривает динамическую структуру психологического пространства личности, которая отражает универсальную диалектическую спираль, связывающую воедино два фундаментальных измерения развития субъекта -интеграцию «поиска себя и само-определения» (Я) и «соотнесенность с другими людьми» (Мы) - через его до-субъектное состояние к личности как субъекту [18]. Чрезмерная поляризация «поиска себя» (Я) или «соотнесенность с другими людьми» (Мы) отражает дезадаптирующий процесс - нарцис-сические проявления личности приобретают деструктивные нарциссические черты и воспроизводят дескриптивные характеристики, входящие в структуру нарциссического расстройства, не достигая уровня, необходимого для диагностики злокачественных форм нарциссизма по DSM АPA, оставаясь в пределах психической нормы [8].
Нарциссические проявления личности (как универсальные и необходимые составляющие «Я») формируют специфику границ Я и обеспечивают уникальную целостность личности, ее тождественность самой себе, отражая стратегии защиты и статус ее идентичности; предопределяют способ организации психологического пространства, который может быть как конструктивным (ориентированным на адаптацию личности и развитие ее Я), так и неконструктивным (направленным преимущественно на приспособление личности к среде и приостановку в развитии Я). В этом ракурсе форма существования границ Я - это конфигурация индивидуальных значений, образованных разной степенью выраженности нарциссиче-ских черт личности и различными измерениями границ Я.
Попытаемся в первом приближении задать содержательное наполнение формам существования границ Я в приложении к выделенным нами типам границ - до-субъектному (Я-тип или Мы-тип) и субъектному. В своих теоретических рассуждениях мы будем опираться на современные модели границ Я с учетом анализа гипотетических измерений, выделенных Э. Хартманом [21], Г. Аммоном [7] и Д. Бредшоу [22].
В терминах Э. Хартмана форма существования границ Я может быть представлена в измерении «толстые - тонкие» границы [21]. Для лиц с субъектным типом границ, в терминах Э. Хартмана, свойственны «оптимально толстые» границы Я. В своих экспериментальных исследованиях Э. Хартман обнаружил, что определенная толщина внутренних границ Я необходима для нормального психологического функционирования личности. В то же самое время, сообразная тонкость внешних границ усиливает социальные взаимодействия, увеличивает личностную (индивидуальную) чувствительность к психической реальности другого человека. Однако слишком толстые внешние границы вызывают отчуждение, защитное, ригидное отношение к внешнему миру, а слишком толстые внутренние границы могут быть описаны как дефицит (до конца не простроенного) психологического пространства - внутри невыносимая пустота: не звучит вопрос «Кто я и в чем моя ценность?».
Для лиц с до-субъектным типом границ свойственны «слишком тонкие» границы Я, что отражает отсутствие связанности представления личности о себе. Им в большей степени присущи примитивные механизмы психологической защиты и такие характеристики как чрезмерная уязвимость в социальных контактах. Для них характерно использовать только одно местоимение - например, для лиц с Мы-типом границ свойственно всегда говорить «Наши» и практически никогда - «Мое». Лица с Я-типом границ чрезмерно часто употребляют местоимение «Я», но никогда не говорят «Мы» [21].
В своих экспериментальных исследованиях Э. Хартман показал, что поляризация «слишком тонкие» или «слишком толстые» границы является критерием неэффективного функционирования границ Я. На наш взгляд, для лиц с Мы-типом границ, видимо, в большей степени характерны очень тонкие внешние и слишком толстые внутренние границы, для лиц с Я-типом - слишком тонкие внутренние и чрезмерно толстые внешние границы.
Г. Аммон вводит понятие - «функция Я-отграничения», под которой понимает внешние и внутренние границы Я. Повторим, что «Внешнее Я-отграничение» является первичной функцией регуляции отношений «Я» с окружающей группой - только отграничения «Я» от «не-Я» приводит к осознанию существования двух отдельных людей. «Внутреннее Я-отграничение» гибко регулирует отношения между сознательным и бессознательным содержанием представления личности о себе [7]. Г. Амон различает три формы существования Я-отграничения или границ Я: конструктивную, деструктивную и дефицитарную, что полностью согласуется с предложенными нами конструктами - субъектным и до-субъ-ектными типами границ.
Конструктивное внешнее Я-отграничение, по Г. Аммону, представляет собой удачную попытку выстраивания гибкой внешней границы с окружающим миром и, на наш взгляд, характеризует субъектный тип границ Я. В данном случае человек имеет свою точку зрения, восприимчив к критике, взглядам и чувствам других людей, может адекватно открываться другим людям, интегрирует новый опыт, имеет эффективный контакт с окружающими, может интернализировать этот реальный опыт и, таким образом, эффективно развиваться дальше. Он различает свои чувства и чувства других людей, способен ответить отказом, не испытывая вины, ощущает себя самостоятельным в своих решениях; развивает способность гибко вступать в сиюминутные и более глубокие контакты и уметь снова выходить из них или же жить в них, не отрекаясь от себя и собственной идентичности.
Конструктивное внутреннее Я-отграничение представляет собой коммуницирующий барьер, отделяющий и связывающий осознающее «Я» и внутренний мир личности с ее неосознаваемыми чувствами, инстинктивными побуждениями, образами интериоризированных объектов, отношений и эмоциональных состояний. Для лиц с субъектным типом границ Я характерно конструктивное внутреннее Я-отграни-чение: хорошая способность различать внешнее и внутреннее, дифференцировать восприятия внутренних переживаний, телесных ощущений и собственной активности, способность гибко использовать возможности чувственного и эмоционального постижения действительности, а также интуитивных решений без потери контроля над реальностью, высокая контролируемость телесных состояний и в целом позитивный характер внутреннего опыта, способность к достаточной психической концентрации, высокая общая упорядоченность психической деятельности.
До-субъектный тип границ может быть описан в терминах Г. Аммона как «деструктивно-дефицитарное» Я-отграни-чение. На наш взгляд, для лиц с Мы-типом границ, видимо, в большей степени характерны дефицитарные внешние и деструктивные внутренние границы, для лиц с Я-типом - дефи-цитарное внутреннее и деструктивное внешнее Я-отграни-чение.
Деструктивные внешние границы Я выражаются в «выстраивании барьера», препятствующего продуктивной коммуникации с предметным миром. В поведении это выражается стремлением к избеганию контактов, жестким эмоциональным дистанцированием, нежеланием вступать в «диалог» и вести конструктивную дискуссию, неумением гибко регулировать межличностные отношения, тенденцией к сверхконтролю, неспособностью к совместному поиску компромиссов; реактивной неприязнью к чужой эмоциональной экспрессии, эмоциональной интравертированностью, безучастностью к трудностям, неприятием проблем окружающих, ощущением эмоциональной пустоты и общим снижением предметной активности.
Деструктивныее внутренние границы Я характеризуются наличием ригидно фиксированного «барьера», отделяющего осознаваемые от неосознаваемых переживаний. Это обнаруживается в недостаточной способности к сновидениям, в бедности чувств и потере связи с историей собственной жизни и опыта переживания себя. Подобные лица производят впечатление формальных, излишне деловых, рациональных,
педантичных, нечувствительных. Они не стремятся к теплым партнерским отношениям, не способны к глубоким сопереживаниям. Невозможность адекватно воспринимать собственные чувства и потребности делает этих людей нечувствительными к эмоциям и потребностям других, реальный мир окружающих живых людей может замещаться у них совокупностью собственных проекций и фантазий. В интеллектуальной деятельности они склонны к систематизации и классификации. В целом, излишне рационализированное сознание компенсируется чрезмерно иррационализированным бессознательным, которое зачастую проявляется в неуместных действиях и поступках, вспышках гнева, несчастных случаях, нечаянных травмах.
Дефицитарные внешние границы Я указывают на неспособность регулировать близость и дистанцию в отношениях с другими людьми, внешними событиями и окружаюшим миром. Здесь имеет место неспособность проводить различия между «Я» и «Не-Я», между своими и чужими потребностями и чувствами. В поведении это проявляется склонностью к гиперадаптации к внешней среде, неспособностью устанавливать и контролировать межличностную дистанцию, чрезмерной зависимостью от требований, установок и норм окружающих, ориентацией на внешние критерии и оценки, отсутствием возможности в достаточной степени рефлексировать, отслеживать и отстаивать собственные интересы, потребности, цели, неспособностью четко отделять свои чувства и переживания от чувств и переживаний других, невозможностью ограничивать потребности других (говорить «нет»), сомнениями в правильности самостоятельно принимаемых решений и предпринимаемых действий, в целом, конформным жизненным стилем.
Дефицитарные внутренние границы Я приводят к тому, что человек пребывает во власти колебаний своего настроения, снов наяву, бесплодных мыслей и мечтаний, низкой концентрацией внимания. Он не отличает важное и не важное в жизни, не способен дифференцировать свои чувства, новый опыт только с трудом может быть интегрирован и интернализирован, телесные потребности с трудом поддаются регуляции и требуют немедленного удовлетворения.
В терминах Д. Бредшоу тип и форма существования границ Я могут быть описаны по степени сформированности этих границ. За оценку сформированности границ Я автор предлагает брать показатель «способность - неспособность» устанавливать и удерживать психологическую дистанцию и обсуждает измерение «слабые - сильные» границы Я [22].
Субъектный тип границ предполагает сильные границы и в целом стабильное функционирование Я - психологическое пространство личности в этом случае является достаточно сформированным и защищенным. Это модель здорового функционирования психики, отражающая оптимальную форму существования границ Я. Для лиц с субъектным типом границ характерна ярко выраженная способность устанавливать и удерживать психологическую дистанцию при взаимодействии с другими людьми. Им присущи развитая рефлексия, базовое доверие к миру (выражающееся в надежде на лучшее), автономия (указывающая на силу их желаний), инициатива (проявляющаяся в способности к целеполаганию), трудолюбие (способность получать удовольствие от физической и ментальной деятельности).
Для лиц с до-субъектным типом границ наоборот свойственны «слабые» границы, что определяет форму существования их границ Я и отражает чрезмерную уязвимость подобных лиц в социальных контактах. Наблюдается слабая способность устанавливать и удерживать дистанцию. Психологическое пространство личности в данном случае характеризует слабая защищенность, его невозможно эффективно контролировать или защищать ни изнутри, ни снаружи. Для поддержания собственной безопасности Я требуются дополнительные защитно-компенсаторные механизмы. Лиц подобного типа характеризуют настороженность и подозрительность (недоверие к миру), для них свойственно испытывать стыд (Я-тип) или постоянное чувство вины (Мы-тип). Доми-
нантными эмоциональными состояниями для них являются беспомощность и подчиненность (Мы-тип) или демонстрация самодостаточности и агрессивное, дерзкое заносчивое поведение (Я-тип границ).
Представляется, что многомерность границ Я, образующих психологическое пространство личности, их сохранность и протяженность универсально возникают и естественно раз-
виваются в онтогенезе. Но развитие личности как субъекта непосредственно определяется процессом интеграции двух измерений - «Я» и «Мы», что в целом отражает способ организации психологического пространства личности в широких пределах психической нормы, продуцируя динамику развития границ Я, их тип и специфическую форму существования.
Библиографический список
1. Тарт, Г. Механизмы защиты / Самосознание и защитные механизмы личности. Хрестоматия. - Самара: Изд. Дом Бахрах-М, 2000.
2. Кохут, X. Анализ самости: Систематический подход к лечению нарциссических нарушений личности / Х. Когут. - М: Когито-центр, 2003. Millon, T. DSM Narcissistic Personality Disorder. Historical Reflections and Future Directions / T. Millon // Disorders of Narcissism: Diagnostic, Clinical, and Empirical Implications. - Washington, DC: American Psychiatric Press, 1997.
3. Diagnostic criteria from DSM-IV-TR АРА / Published by the American Psychiatric Association. - Washington, DC: American Psychiatric Press, 2000.
4. DSM-IV: Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders, 4th Edition /American Psychiatric Association. - Washington, DC: American Psychiatric Press, 1994.
5. Deneke, F.W. Das «Narzissmusinventar» (1989 -1994): Handbuch / F-W. Deneke, B. Hilgenstock, R. Muller. - Bern: Huber, 1994.
6. Очерки динамической психиатрии. Транскультуральное исследование / под. ред. М.М. Кабанова, Н.Г. Незнанова. - СПб.: Институт им. В.М. Бехтерева, 2003.
7. Brown, N.W. The Destructive narcissistic pattern / N.W. Brown. - Westport, Connecticut. - London, 1998.
8. Morf, C.C. Die Paradoxa des Narzissmus - ein dynamisches selbstregulatorisches Prozessmodell / C.C. Morf, F.Rhodewalt // Narzissmus Grundlagen -Storungsbilder - Therapie. - Stuttgar. - N.Y.: Schattauer, 2009.
9. Narzissmus Grundlagen - Storungsbilder - Therapie / herausgegeben von O.F. Kernberg, H.-P. Hartmann. - Stuttgart. - N.Y.: Schattauer, 2009.
10. Ronningstam, E. Identifying and Understanding the Narcissistic Personality. - Oxford: Oxford University Press, 2005.
11. Соколова, Е.Т. Психология нарциссизма / Е.Т. Соколова, Е.П. Чечельницкая. - М.: Психологии, 2001.
12. Кернберг, О.Ф. Тяжелые личностные расстройства / О.Ф. Кернберг. - М.: Класс, 2000.
13. Нартова-Бочавер, С.К. Человек суверенный: психологическое исследование субъекта в его бытии. - СПб.: Питер, 2008.
14. Рубинштейн, С.Л. Человек и мир // Проблемы общей психологии. - М.: Педагогика, 1973.
15. Карпов, А.В. Рефлексивность как психическое свойство и методика ее диагностики // Психологический журнал. - 2003. - Т. 24. - № 5.
16. Агафонов, А.Ю. Основы смысловой теории сознания. - СПб.: Речь, 2003.
17. Шамшикова, О.А. Психологическое пространство человека: субъектно-динамический подход // Материалы региональной научно-практ. конференции «Я и социальная среда». - Новосибирск: Изд. НГПУ, 2004.
18. Брушлинский, А.В. Психология субъекта. - СПб.: Алетейя, 2003.
19. Нартова-Бочавер, С. К. Опросник «Суверенность психологического пространства» - новый метод диагностики личности // Психологический журнал. - 2004. - Т.25. - № 5.
20. Hartmann, E. Boundaries in the Mind: A New Psychology of Personality. - N.Y.: Basic Books, 1991a.
21. Bradshaw, J. On The Family. A New Way of Creating Soild Self-Esteem. - United States, Ed.: 2, 1996.
Статья поступила в редакцию 11.12.09
УДК 159.923
С.Б. Нестерова, аспирант НГПУ, г. Новосибирск, Е-таіІ: [email protected] ВЫРАЖЕННОСТЬ ТЕМПЕРАМЕНТАЛЬНОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ В ХАРАКТЕРЕ ЛИЧНОСТИ ПОДРОСТКА
В статье представлены результаты исследования выраженности темпераментальной составляющей характера личности подростков на материале российской выборки. Выявлена неоднозначная выраженность эмоциональной возбудимости, коммуникативной эмоциональности и интеллектуальной скорости в характере личности подростка.
Ключевые слова: характер личности подростка, черты характера, темперамент, свойства темперамента.
Разработка общих и частных вопросов, связанных с анализом и описанием устойчивых специфических проявлений индивидуальности, сосредотачивает на себе внимание многих исследователей. Проблема характера как никогда актуальна ввиду постоянного интереса к ней психологов, так как понятие «характер» - одно из самых востребованных и противоречивых в современной психологии [1; 2]. Несмотря на разнообразие теоретических и методологических подходов, проблема измерения характера личности подростка представляется острой и современной [3; 4].
Характер личности подростка - это сложная психическая структура, неразрывно связанная, прежде всего, с содержательной стороной его поведения, однако, характер не является чисто содержательной характеристикой психики индивида, он испытывает на себе сильное влияние со стороны биологической организации человека, которая обеспечивает его динамическую (темпераментальную) основу [5].
Актуальной проблемой, связанной с изучением характера, является проблема его сопряженности с другой интраин-дивидуальной подструктурой, темпераментом, так как изучение личности, этой сложной и многомерной системы, целесообразно начинать с ее психофизиологической основы, над которой, по мере становления человека, надстраиваются более
поздние социально детерминированные структуры. В качестве такой основы и выступает темперамент [6 ; 7].
Под темпераментом мы понимаем совокупность таких психических черт, признаков и свойств человека, которые возникли в результате обобщения динамических, формальных характеристик, выступающих как проявление психических деятельностей под влиянием устойчивых индивидуальных биологических детерминант [8].
Вопрос о взаимоотношениях темперамента и характера ставился многими психологами. Все имеющиеся высказывания по проблеме взаимоотношений темперамента и характера крайне разнообразны, но при тщательном анализе их можно объединить в четыре следующие основные группы: отождествление темперамента и характера, противопоставление темперамента характеру, установление антагонистических отношений между ними, признание темперамента элементом характера, признание темперамента основной природой характера.
Выразителем первого рода мнений можно назвать Э. Кречмера [5]. Э.Кречмер, выводя темперамент из особенностей телесной конституции, по существу отождествлял его с характером личности. Высокие социальные качества он отбрасывает совсем и характер, личность сводит к элементарным конституциональным биологическим особенностям.
