CC BY
234
УДК 82.0(470.621) ББК 82.3(2=Ады) К 88
Куек А.С.
Кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований им. Т. Керашева, e-mail: asfar52@mail. ru
Нарт Тлепш в мифопоэтических воззрениях адыгов
(Рецензирована)
Аннотация:
Рассматривается образ мифологического божества Тлепша, покровителя кузни. Исследуются его художественные особенности в мифологии и нартском эпосе, этапы становления и развития различных видов хозяйственной деятельности человечества, поскольку их по-своему повторяют эпические культурные герои. Эпический Тлепш - это демиург, изготовитель первых орудий труда, оружейник, лекарь. Подобные «культурные» деяния относятся к числу самых архаичных функций героев времени первотворений. Установлено, что адыгское мифопоэтическое мировосприятие сосредоточивает свое внимание не на «верхнем», а на «срединном» и «нижнем» космическом уровне, и в данном контексте символика «нижнего» мира нашла отражение в образе нартского кузнеца Тлепша.
Ключевые слова:
Мифопоэтическое сознание, нарт, нартский кузнец, Тлепш, хтоническое божество, демиург, «огненный бог», «верх», «середина», «нижний мир».
Kuyek A.S.
Candidate of Philology, Leading Researcher of the T. Kerashev Adyghe Republican Institute of the Humanities, e-mail: [email protected]
Nart Tlepsh in the mythic and poetic views of Adyghs
Abstract:
This paper reports upon research with the image of Tlepsh, a mythological deity, the patron of smithy. Specific attention is given to studies of his artistic features in mythology and Nart epos and to stages of formation and development of different types of economic activity of mankind since they are repeated in own way by epic cultural heroes. Epic Tlepsh is a demiurge, the manufacturer of the first instruments of labor, the armorer and the doctor. Similar «cultural» acts are among the most archaic functions of heroes of time of the first creations. It is inferred that the Adyghe mythic and poetic attitude focuses attention on the «median» and «bottom» space level rather than on the «top» level. In this context the symbolics of the «bottom» world found reflection in an image of the Nart smith Tlepsh.
Keywords:
Mythic and poetic consciousness, Nart, Nart smith, Tlepsh, chtonic deity, demiurge, «fiery god», «top», «middle», «the bottom world».
Мифо-эпический образ нарта Лъэпшъа (Тлепша) исследовался различными учеными, однако он требует более углубленного изучения. Мы ставим себе задачу полнее осветить этот, несомненно, интересный и содержательный образ адыгской мифологии и нартского эпоса. Покровитель кузнечнего ремесла Тлепш является хтоническим божеством адыгского пантеона. Он один из «культурных героев» нартского эпоса, прошедших сложный путь развития.
Тебу де Мариньи, Дюбуа де Монперэ, Л. Лопатинский называли его богом кузнецов; К. Кох, С. Сиюхов - богом огня; Сталь, Дубровин - богом железа и оружия, Хан-Гирей и В. Васильев - святым. Один из авторов называет его Л1эпщ - князь мужчин, подразумевая, что это божество возглавляло мужское общество [1: 637]. Однако это утверждение, по верному замечанию Л.И. Лаврова, весьма неверно, «ибо шапсугский вариант имени Тлепша «Лъэпщ» стоит в связи со словами «лъы» - кровь и «лъэпкъ» - род. Последнее обстоятельство вскрывает утерянную позже родовую подоплеку данного культа» [2: 224].
Этапы становления и развития различных видов хозяйственной деятельности человечества по-своему повторяют эпические культурные герои. Учитывая, что деяния «культурного» характера осуществляются, прежде всего, богами, понятно, почему нартский кузнец Тлепш сначала жил вне людей в «своем» мире. В адыгском пантеоне он выступал сначала богом огня, но нередко заменял и Шыблэ (Громовержца). Совмещение функции божества, когда одно божество выступает в разных ролях или, наоборот, когда разные божества делают одно и то же дело - характерное явление для мифологии адыгов. Как справедливо отметил А.Т. Шортанов, «:...взаимосвязь Шыблэ и Тлепша свидетельствует о том, что в самые отдаленные времена предки адыгов отождествляли понятия молнии и огня» [3: 97].
Традиция отделяла богов от нартов, обитавших на земле, что фиксировалось в нартском сказании как «ч1ым щыпсэухэрэр, ч1ылъэм тетхэр» - те, кто живёт на земле, те, кто стоит на земле [4, т.7: 108]. Акты «приземления» богов и их воссоединение с нартами закрепилось в эпосе на уровне мифологем. Одни боги сами пришли к нартам, другие - по желанию нартов. По одним источникам, Тлепш «сам уподобился нартам и воссоединился с ними» [4, т.1: 227], по другим - «уподобив людям, приземлили его» [4, т.1: 227]. Так происходила «.эволюция образов богов от мифологического (по возникновению) до мифолого-эпического (по пространственно-временным рамкам их жизнедеятельности в нартском эпосе) [5: 107].
Появление Тлепша в адыгском пантеоне стало отголоском общественного разделения труда и отделения кузнечного ремесла от земледелия и скотоводства. «Сюжеты о Тлепше -«огневом» боге, ставшем с появлением железных орудий труда покровителем кузнечного ремесла, - как справедливо указывает А. Ципинов, - отражают время вовлечения железа в хозяйственный оборот. Металлургия требовала особых знаний и сложных сооружений, каковой является кузница. Уже в самых архаичных нартских сказаниях многие сюжетные линии разворачиваются вокруг кузнеца и кузницы.» [5: 122]. В этот период наблюдается недифференцированность орудия и оружия, но это не исключает первичности орудия по
отношению к оружию. Тлепш выковывает из косы нарта Тхагелиджа меч Саусрыко [4, 7: 259]. Мотивы, связанные с изобретением и появлением первых орудий труда, становятся сюжетообразующими.
В нартском эпосе Тлепш - это бог огня, ставший покровителем кузницы, творцом кузнечного ремесла и одновременно главным кузнецом нартов. Он начинает принимать участие в общественной жизни нартов, ему нравятся земные женщины, он создает семью и живет среди людей. Тлепш приобретает сверхъестественные способности, что свидетельствует о том, что, как и в мифологии других народов, в адыгской мифопоэтической традиции кузнецы тоже наделялись такими же способностями, которые вызывали страх перед реализацией этих способностей. Это стало основой того, что наибольшее количество обрядов, поверий адыги связывали с ремеслом кузнеца. В образостроении кузнецов в мифопоэтической традиции адыгов это находит конкретное отражение.
Кроме Тлепша своим кузнечным ремеслом славились и другие нартские кузнецы -Дабэч и Хъудымыжъ (Худимиж), но они не покровительствовали кузне, а выступали в эпосе простыми нартами - сильными и трудолюбивыми. Главное отличие Тлепша от других кузнецов - это способность заклинать железо и повелевать им. Таким образом, мы здесь прослеживаем влияние мифологии на формирование нартского эпоса, вслед за Дабечем на мифологическую арену выходит нарт Тлепш, в образостроении которого «наблюдается постепенная смена мифологических элементов эпическими» [5: 125].
Главная функция Тлепша - изготовление чудесных оружий. Он непревзойденный оружейник, унаследовавший от предшествующих нартских кузнецов определенные реликтовые черты, например, умение наделять свои изделия магическими способностями. Самые архаичные мотивы мифопоэтической традиции адыгов связаны с теми, что несут в себе магическое начало, поэтому Тлепш готовит меч-самобой, его «клинки сами отражают удары слева, справа, спереди и сзади» [4, т.1: 160]. А меч иныжа способен убить того, кто возьмет его в руки, поэтому Саусэрыко использует щипцы Тлепша. «Мотив смерти только от своего оружия, - как справедливо указывает А.Гутов, - перешел в историко-героический эпос адыгов, часто он встречался и в записях волшебных богатырских сказок» [6: 198].
Бог кузнечнего ремесла был таким искусным оружейником, что изготавливаемые им шашки были тонки, как самый тонкий волос, и обладали такой твердостью, что могли перерубить все, причем его изделия не поддавались порче. Меч, изготовленный Тлепшем, легко разрубал камни, железные предметы и другие твердые тела. Пика нартского кузнеца все пробивает, его стрелы никогда не летят мимо цели и непременно поражают врага, где бы он ни находился. Тлепш изготовлял мечи с сильным магнитом и пружинной формы, которые «выстреливали» из ящика или сундука и поражали врага [4, т.1: 230 - 231].
Кузница Тлепша находилась в пещере: «.Дым оттуда круглым облаком устремлялся в небо, искорки огня изнутри вылетают словно дыхание дракона. Три раза кличут его; с мечом выходит, заходит обратно и никого не пускает к себе» [4, т.1: 241]. Кузница его была построена так, что внутри была вырыта яма по пояс кузнецу. Перед ним стоял большой пень, глубоко вкопанный в землю (в седьмое дно земли), а на нем установлен сыдж - наковальня. То, что она «достигает» дна земли (адыги считали, что небо состоит из семи этажей и подземелье состоит из семи составляющих) символично, ибо для адыгского архаического мифопоэтического сознания вектор вертикальной уровневой символики обращен не на верх, а на «срединном» космическом уровне - земле и нижней космической зоне - подземелье.
«Обращенность к «земному» и «нижнему» космическому ярусу, - как верно отмечает З. Кудаева, - определяет специфику адыгской этнокультурной мифопоэтической модели мира. «Срединный» и «нижний» миры в мифопоэтической структуре мира определяют и организуют основные принципы мироустройства, существования в нем человека. Жизнь архаического человека в адыгской мифо-поэтической модели мира сосредоточена на земле, в его взаимосвязи и взаимообусловленности с «нижним» хтоническим миром, в то время как небо предстает некой абстрактной и недостижимой субстанцией» [7: 29].
У Тлепша особое орудие труда - молот. Когда к нему пришел кузнец Худимиж и сказал, что хочет такой же молот, Тлепш ответил, что его молот - «это орудие бога, и никто кроме него не может иметь подобное». Отказав Худимижу, Тлепш не лишает возможности его работать: он договаривается с ним, что они будут трудиться одним и тем же молотом, перебрасывая его через расстояния друг другу. Здесь в повествовании умело используется гипербола. «Через семь холмов, семь земель посмотрел (Тлепш - А. К.) и увидел Худимижа, словно он стоял рядом, и кинул ему свой молот», - говорится в предании «Нарт Тлепш и Худимиж» [4, т.1: 242]. Тлепш заботился не только об известных нартских кузнецах, но и о будущих кузнецах, обучал молодых нартов кузнечному ремеслу, давал им возможность жить и работать самостоятельно, иногда оставлял им свою кузницу, а сам открывал новую [4, т.1: 253].
Представления древних адыгов, что чужой глаз может испортить, сглазить не только обрабатываемый предмет, но и мастерство кузнеца, отразились в нартском эпосе. Тлепш отказывается дальше работать с мечом, который он готовил для Саусэрыко, потому что он «появился в кузне Тлепша, словно упал с неба». После этого случая, рассерженный Тлепш переехал в другое место. Привычка кузнецов прятать свои изделия и способы изготовления высококачественного оружия продолжились и в последующие времена. «Мастер, работавший над изготовлением клинка, дойдя до операции закаливания, отсылал всех из кузницы и затем без свидетелей завершал работу» [9: 27].
В адыгском героическом эпосе «Нартхэр» Тлепш выступает не только искусным оружейником, но и демиургом, изготовившим первые сельскохозяйственные орудия. По совету Исп гуащ он делает орудие, похожее на хвост петуха и с зубцами, как у змеи. Так впервые для нартов был изготовлен серп. Подобные «культурные» деяния, как верно отметил исследователь А Ципинов, «относятся к числу самых архаичных функций героев времени первотворений. И это несмотря на относительно позднее сложение основного ядра сказаний. Тот факт, что названные орудия труда «срисовываются» героями с тех или иных явлений природы (прообраз серпа - луна, механизм щипцов «подсказан» лежащей на дороге убитой змеей), свидетельствовал об архаичности этих мотивов» [5: 107].
Почитание Тлепша связано было не только с кузнечным ремеслом, он был и искусным лекарем. В адыгейском языке не случайно существует один общий термин «1азэ» для обозначения «мастера» и «лекаря»: «.соединение кузнечных и лекарских функций в образе Тлепша - как верно отметил Л.И. Лавров - вскрывает действительную сущность этого культа» [2: 224]. А это был культ вообще всякого ремесла, требующего специальных знаний.
«До недавнего времени у адыгов, - как верно отметил А. Т. Шортанов, - еще сохранялась вера в исцеляющую силу кузнецов: считалось, что стоит больного ребенка окунуть семикратно в кадку с водою льэпс, что находилась в кузне, и ребенок будет здоров. При трудных родах вызывали кузнеца, который именем Тлепша должен был отгонять от
роженицы нечистую силу. Для этого он брал из кузни воду, в которую опускал раскаленное железо и ею массировал живот роженицы.» [3: 98-99]. Считалось, что железо защищало людей от сглаза. «Вода и частички железа с лезвия особого рода - хуэшысэ - считались лечебным средством при судорогах [9: 116]. Тлепш принимает участие в рождении одного из самых известных нартских героев - Саусэрыко. В обязательном участии бога-кузнеца в извлечении младенца из камня и в его закалке «усматривается символическая связь с представлениями и верованиями, которые существовали у носителей эпоса. Культ кузнеца связан с металлом и, в первую очередь, с железом. В этом отношении не лишено основания мнение Б.И. Куашева и А.Т. Шортанова о том, что рождение героя определенно напоминает процесс получения железа из руды» [7: 145]. И вполне понятно, что объективизацией культа железа стало почитание божества кузни и подземного огня Тлепша, сакрализовывались атрибуты, связанные с изготовлением металла: вода, где закалялось железо, угли, пепел или сажа.
Обычно кузницы ставились на краю села. Всадник, проезжавший мимо кузни, должен был обязательно спешиться и поприветствовать людей в кузне. Кузница была своеобразным институтом воспитания, местом разрешения споров. Известный адыгский кузнец и сказитель из Уадсира в Иордании Меджажоко Индрис Шапсуг сообщил автору данного материала, что человека, которого обвиняли в чем-то, заставляли клясться на наковальне.
Когда наступали весенние полевые работы, кузню переносили на сезон поближе к полям. Забивали четыре больших кола, накрывали сверху осокой или соломой, внутри выкапывали углубление, здесь размещали кузницу (вспомним здесь, что в кузне Тлепша было углубление по пояс кузнецу - А.К.). Такую кузню называли «Нэшэщ». Тогда кузнец был и агрономом: он определял время весенней пахоты, сроки посева семян, время сенокоса. Кузнец был уважаемым и почитаемым человеком на селе: «. По дороге к летней кузнице определялось особое место. Тот, кто раньше всех отправлялся к кузнецу, останавливался на этом месте, варил барана и ждал тех, кто едет за ним.» [10: 4].
Отважными нартами выступают сыновья Тлепша Цэфыжь (Цэфиж) - Белозубый и Нэгурэшхо. Первый убивает специальным мечом, изготовленным отцом, благо, второй побеждает и пленит Шхабго - злого иныжа, совершившего сто грехов. Надо отметить тот факт, что Нэгурэшхо, как и отец, является искусным кузнецом. Два складных ножа, изготовленные им, при желании превращались в парня и девушку, которые исполняли тотчас же его волю.
Тлепш - философ, мудрец. Чтобы познать мир, отправляется на поиски края земли и по пути встречает богиню дерева, имеющую доступ к Всемирному разуму. У них рождается сын, которого Богиня дерева отдает нартам. В нем были сосредоточены все знания мира, и он был призван определять будущее нартов, но они не смогли его уберечь, и они были вынуждены после покинуть землю [4, т.1: 263 - 265].
С именем Тлепша связано и появление обряда к1апщ (чапщ) - развлечение больного. Когда один рассерженный нарт отрубил ноги Тлепшу, нарты начали приходить к нему, чтобы развлечь его. Старики сели рядом с больным и начали петь ему песни. Затем послали за теми, кто хорошо играл на шычепщыне. Пока Тлепш болел, так делали ему танцы и игры. «С того времени, - говорится в предании, - раненым и больным начали делать чапщ. Из-за того, что первый чапщ сделали искуснейшему кузнецу Тлепшу, до сих пор, когда проводится чапщ. перед больным или раненым кладут молот и лемех в честь Тлепша, чтобы его помнили
всегда» [4, т.1: 225]. Обычно посетитель чапща, переступив порог комнаты, произносил хох нарту Тлепшу как целителю и покровителю больных.
Здесь возникает вопрос - почему нарт «посмел» отрезать ноги у бога кузницы? Стадиально это, по всей видимости, «соответствует времени, когда на смену представлениям о всемогуществе хтонических сил и связанных с ними божественных персонажей приходят новые, космогонические представления и связанные с ними божества» [7: 30]
Тлепш часто упоминается и в паремиях. Так, нарт Арыкъшыу (Арыкщыу), чтобы убедить попутчиков в том, что у него нет огнива, восклицает: «Клянусь Тлепшем, нет у меня огня!» Любимец Тлепша Саусэрыко обращается к богу кузнечного ремесла: «Мой Тлепш, сделай так, чтобы изготовленный тобой меч победил два меча!». Остались устойчивые изречения: «Этот меч сделан руками Тлепша что ли: пырнешь - пробивает, сильно наточено, поэтому все слизывает»; «Даже Тлепш не дошел до края земли»; «Да погубит их всех молот Тлепша!»
Как и другие адыгские божества, Тлепш тоже имел свой праздник, который проводился весной. Тогда совершали моления с возлиянием на топоре или лемехе. В этот день происходили также состязания по стрельбе в цель, что свидетельствовало о том, что Тлепш был не только богом - целителем, но и покровителем оружия.
Тлепш во многом схож с древнегреческим Дедалом, изобретшим впервые топор, бурав и отвес. Функции, подобные Тлепшу, выполняют и абхазский Айнар-йжьи - нартский кузнец и осетинский Курдалагон. Все три кузнеца «занимаются закалкой героев, а также починкой разбитых в бою черепов путем наложения медных пластинок» [2: 319]. Но в отличие от адыгского Тлепша, осетинского Курдалагона, возведенных народами в ранг языческих божеств, в абхазских версиях эпоса образ кузнеца хотя и идеализировался, но не обожествлялся. Определенные параллели можно провести между Тлепшем и грузинским кузнецом в эпосе «Амираниани», но в отличие от грузинского кузнеца, Тлепш имеет законченный цикл в эпосе.
Завершая материал о боге кузнечного ремесла, надо отметить, что данный образ является хтоническим божеством адыгского пантеона. Он один из «культурных героев» нартского эпоса, прошедших сложный путь развития. Учитывая, что деяния «культурного» характера осуществляются прежде всего богами, понятно, почему нартский кузнец Тлепш сначала жил вне людей в «своем» мире. В адыгском пантеоне он выступал сначала богом огня, но нередко заменял и Шыблэ (Громовержец). Совмещение функции божества, когда одно божество выступает в разных ролях или, наоборот, когда разные божества делают одно и то же дело - характерное явление для мифологии адыгов. Взаимосвязь Шыблэ и Тлепша свидетельствует о том, что в самые отдаленные времена предки адыгов отождествляли понятия молнии и огня, что подтверждается обрядовыми церемониями в честь Шыблэ и Тлепша, связанные с вызыванием дождя и захоронением человека, убитого молнией. Тлепш здесь еще имеет какие-то общие черты, дающие представление об его важнейшем облике. В культовой поэзии он имеет нечеткое выражение.
В нартском эпосе прослеживаются мотивы художественной характеристики Тлепша и приобретения чудесных качеств. Эпический Тлепш - это демиург, изготовитель первых орудий труда, оружейник, лекарь. Подобные «культурные» деяния относятся к числу самых архаичных функций героев времени первотворений. Атрибуты, связанные с изготовлением металла наделялись сакральными свойствами. Как и другие адыгские божества, Тлепш имел свой
праздник, который отмечался весной.
Примечания:
1. Кабардинский фольклор / под общ. ред. Г.И. Бройдо; вступ. ст., коммент. и словарь М.Е. Талпы. М.: Академия, 1936. 650 c.
2. Лавров Л.И. Доисламские верования адыгейцев и кабардинцев // Исследования и материалы по вопросом первобытных религиозных верований. Труды Института этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. Новая серия. Т. 51. М., 1959. С. 193-236.
3. Шортанов А.Т. Адыгская мифология / под ред. А.И. Алиевой. Нальчик: Эльбрус, 1982. 196 с.
4. Нартхэр /Нарты/. Адыгэ эпос / зэфэзыхьысыжьыхи зэхэзгъэуцуагьэхэр, ублэп1э очеркымрэ комментариехэмрэ зытхыгъэр А. Хьэдэгъэл1э. Мыекъуапэ, 1968-1971. Т. 1. 1968. Н. 320; Т. 2. 1969. Н. 354; Т. 8. 1970. Н. 354; Т. 4. 1970. Н. 309; Т. 5. 1970. Н. 336; Т. 6. 1971. Н. 322; Т. 7. 1971. Н. 428.
5. Ципинов А.А. Мифо-эпическая традиция адыгов. Нальчик: Эль-Фа, 2004. 175 с.
6. Гутов А.М. Поэтика и типология адыгского нартского эпоса. М.: Наука, 1993. 206 с.
7. Кудаева З.Ж. Мифопоэтическая модель адыгской словесной культуры. Нальчик: Эльбрус, 2008. 294 с.
8. Яхтанигов Х.Х. Экспонаты повествуют. Нальчик: Эльбрус, 1984. 48 с.
9. Мамбетов Г.Х. Культ железа. Общинные кузнецы в Кабарде и Балкарии // Ученые записки КБНИИ. Нальчик: Кабардино-Балкар. кн. изд-во, 1965, Т. 23. С. 111-125.
10. Пхеш М. Уроки дады Абдулаха // Ленин нур. 1990. 13 марта.
References:
The Kabardian folklore / general ed. by G.I. Broydo; intr. art., comment. and vocabulary by M.E.
Talpa. M.: Academia, 1936. 650 pp.
Lavrov L.I. Pre-Islamic beliefs of the Adyghes and the Kabardians // Researches and materials on the problem of primitive religious beliefs. Works of the Institute of ethnography of N.N. Miklukho-Maklay. A new series. V. 51. M., 1959. P. 193-236.
Shortanov A.T. The Adyghe mythology / ed. by A.I. Aliyeva. Nalchik: Elbrus, 1982. 196 pp.
Нартхэр /Нарты/. Адыгэ эпос / зэфэзыхьысыжьыхи зэхэзгъэуцуагьэхэр, ублэп1э очеркымрэ комментариехэмрэ зытхыгъэр А. Хьэдэгъэл1э. Мыекъуапэ, 1968-1971. V 1. 1968. N. 320; V. 2. 1969. N. 354; V. 8. 1970. N. 354; V. 4. 1970. N. 309; V. 5. 1970. N. 336; V. 6. 1971. N. 322; V. 7. 1971. N. 428.
Tsipinov A.A. Mythic and epic tradition of the Adyghes. Nalchik: El-Fa, 2004. 175 pp.
Gutov A.M. Poetics and typology of the Adyghe Nails’ epos. M.: Nauka, 1993. 206 pp.
Kudayeva Z.Zh. Mythic and poetic model of the Adyghe verbal culture. Nalchik: Elbrus, 2008. 294 pp.
Yakhtanigov Kh.Kh. The exhibits speak. Nalchik: Elbrus, 1984. 48 pp.
Mambetov G.Kh. The cult of iron. Communal smiths in Kabarda and Balkaria // Proceedings of KBNII. Nalchik: Kabardino-Balkar. publishing house, 1965, V. 23. P. 111-125.
Pkhesh M. The lessons of grandfather Abdulakh // Lenin nur. 1990. March, 13.
