CC BY
11
УДК 821.161.1. 82-1 СИМОНЕНКОВА С.Н.
соискатель, кафедра истории русской литературы Х.I-Х1Хвв, Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева
E-mail: svetiana.simonenckova@yandex.ru
UDC 821.161.1. 82-1 SIMONENKOVA S.N.
aspirant, Department of the History of the XI-XIXcenturies of the Russian Literature, Orel State University E-mail: svetiana.simonenckova@yandex.ru
НАРРАТИВНО-БЛАГОДАРСТВЕННЫЕ СТИХОТВОРНЫЕ МОЛИТВЫ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ 80-90-х гг. Х1Х ВЕКА
NARRATIVELY THANKFUL POETIC PRAYERS OF 80s -90s IN RUSSIAN POETRY OF XXI CENTURY
В статье рассматривается нарративно-благодарственная стихотворная молитва как одна из разновидностей жанра. Доказывается, что содержание стихотворений не только восходит к существующему Православному канону, но и подвергается существенной трансформации, вызванной идеологическими установками эпохи и стремлением авторов осмыслить причины духовного кризиса эпохи 80-90-х годов Х1Х века
Ключевые слова: нарративно-благодарственная стихотворная молитва, жанр, канон, переложение, М.А. Хитрово, Д.С. Мережковский, К.Д. Бальмонт.
The article examines narratively thankful poetic prayers as part of genre variety. It is proved that the content ofpoems goes not only back to the existing Orthodox canon, but also undergoes a significant transformation caused by the ideological principles of the era and the desire of authors to understand the causes of the spiritual crisis of the 1980s-1990s era of the 19th century
Keywords: narratively thankful poetic prayer, genre, canon, translation, M.A. Hitrovo, D.S. Merezhkovsky, K.D. Balmont.
Нарративно-благодарственная стихотворная молитва восходит к молитве канонической, значение и смысл которой определяются ее наименованием. «Молитва благодарения - это такое расположение нашего духа, когда мы считаем Бога источником всякого истинного нашего блага и в полноте чувств повергаемся пред Ним в знак своей сыновней признательности. Основанием для благодарственной молитвы служит Божественная Любовь, изливающая на нас свои великие щедроты<.. .> Человек ничего своего не имеет - всем обязан Богу. Отсюда благодарение необходимо» [9, с. 22]. Согласно определению, нарративной является любая авторская стихотворная молитва, потому что в ней сохраняются элементы сюжетности и «о чем-либо рассказывается ради самого рассказа, а не ради прямого воздействия на действительность» [3, с. 384].
Литературная стихотворная нарративно-благодарственная молитва демонстрируют устойчивую тематику и общую идею, заключающиеся в необходимости благодарения Бога за все, даже за страдания. «А поскольку Бог все устрояет для нашего блага, то мы должны благодарить Его и за постигающие нас бедствия <...>, не только тогда, когда получаем просимое, но и когда не получаем, <...> благодарить нужно не за себя только, но и за других» [9, с. 22].
Большая часть текстов стихотворных молитв 8090-х годов Х1Х века построена на признании грехов человечества, забывшего Бога и отказавшегося от хри-
стианских идеалов и благодарности за сотворенный мир. Обращение к высшей силе становится для лирического героя стихотворной молитвы той наивысшей точкой душевного напряжения, с которой может начаться возрождение.
Благодарение Богу не было распространенным мотивом в русской лирике 80-90-х годов Х1Х века. Это можно объяснить сложностью самой эпохи, той разочарованностью в общественных идеалах, которая была характерна для большей части русской интеллигенции. Тем не менее, находились поэты, которые видели в Православии высший смысл и высшую ценность. Доказательством этому служит стихотворение «Творец! Ты создал мир чудесный.» Михаила Александровича Хитрово - малоизвестного поэта и выдающегося дипломата.
«Молитва» М.А. Хитрово интересна тем, что в ней нет традиционной для русской лирики формы обращения от 1 лица, с помощью которой, как правило, и делается лирическое признание. Вместо этого поэт вводит лирический нарратив: в отличие от поэтических текстов с личной формой высказывания, которым свойственна субъективность изображения, в стихотворении М.А. Хитрово, напротив, создается иллюзия объективности.
Причины использования М.А. Хитрово лирического нарратива связаны и с формой молитвы: поэт стремится максимально приблизить собственные мысли и
© Симоненкова С.Н. © Simonenkova S.N.
10.01.01 - РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ), 10.01.03 - ЛИТЕРАТУРА НАРОДОВ СТРАН ЗАРУБЕЖЬЯ (С УКАЗАНИЕМ КОНКРЕТНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ) (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ) 10.01.01 - RUSSIAN LITERATURE (PHILOLOGICAL SCIENCES), 10.01.03 - LITERATURE OF THE PEOPLES OF FOREIGN COUNTRIES (WITH INDICATION OF SPECIFIC LITERATURE) (PHILOLOGICAL SCIENCES)
чувства к общечеловеческим. Он умышленно не прибегает к выражению мировосприятия лирического субъекта, придавая своему произведению универсальный характер.
Для М.А. Хитрово, Бог - это создатель всего живого. В первой строфе поэт прибегает к переложению формулы Книги 1 Бытия:
.Ты создал мир чудесный В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною...» (Быт 1:1)
Для вечной жизни без конца;
Земля, моря и свод небесный..^!, с. 65]
Формула «Ты создал...» появляется еще раз и в середине стихотворения, в кульминационной точке:
И лишь в свободном отреченьи Ото всего, что Ты создал. [1, с. 65]. Поэт выражает очень простую мысль, до тех пор, пока человек не осознает своей сущности, он не сможет обрести счастья. Повтор значимого глагола призван усилить авторскую мысль, акцентировать на ней внимание, подчеркнуть особенный канон: в молитве должна быть выражена благодарность Богу за все сущее. «О всем благодарите: сия бо есть воля Божия о Христе Иисусе в вас» (1 Фес 5: 18).
При всем этом стихотворение М. А. Хитрово не лишено типичного для русской поэзии конца Х1Х века мотива разочарования, хотя он не является доминирующим, как в произведениях других авторов эпохи безвременья. Если современники объясняли свои беды общественными противоречиями, то М.А. Хитрово убежден, что страдания - это Божий промысел, который дан человечеству для испытания духовных сил: «Творец, Ты скорбью бесконечной / Исполнил чашу бытия» [1, с. 65]. Так в стихотворной молитве поэта реализуется один из важнейших принципов православия, сформулированный Тихоном Задонским: «Надобно от сердца признать, что великую милость делает с нами Бог, когда нас отеческим наказания жезлом биет, хотя плоти нашей немощной и горестно» [10, с. 247]
Страдания и разочарования, по мысли автора стихотворения, - это то, что необходимо для понимания Истины, а обрести ее, как и Бога, может только тот, кто способен отказаться от всего мирского. Только освободившись от обыденного, человек может понять и почувствовать красоту этого мира, открыть для себя высший смысл Бытия:
Лишь там, в обителях смиренных. В лесах, в безмолвии пустынь -Отчизна дум благословенных И ненарушенных святынь [1, с. 65]. Смысл благодарения Богу заключается в преклонении перед великим разумом, сотворившим мир таким, каков он есть, наполненным красотой, величием и страданием, которое так же необходимо человечеству, как и любовь. И обращаясь с благодарностью к Богу, поэт объясняет своим современникам, что выходом из того духовного тупика, в котором оказалось общество - это смирение: «Ты с этой жизнью примиренье / Твоим созданьям даровал».
Стихотворение Д.С. Мережковского «Бог» по своей форме тоже является стихотворной молитвой: в нем есть и ситуация диалогизма, и обращение к Богу, и даже традиционный для стихотворный молитвы незавершенный финал, синтаксически оформленный точно так же, как и у других поэтов. Открывается текст традиционной формулой: «О, Боже мой, благодарю.»
Следует отметить, что ни одно стихотворение Д.С. Мережковского не подвергалось такому обстоятельному анализу, как «Бог». Так, А.Л. Волынский, анализируя книгу «Символы», называет это стихотворение выражением главной идей сборника, которая заключается в том, чтобы передать «жгучее чувство разлада между миром внешним и внутренним, между поэзией внешних красок и поэзией внутренней скорби и внутренних радостей» [5, с. 34]. «Заглавным стихотворением сборника» назвал «Бога» Н. Чубаров [11, с. 349]. Г.А. Бялый тоже считал стихотворение программным и особо отмечал, что в нем есть и символы, и мистическое содержание, и религиозные мотивы, обусловленные состоянием автора: «Некогда он был полон сомнений, теперь в природе ему открылся Бог <...> Обыденная человеческая жизнь почти совсем исчезает из его поэзии.» [4, с. 4748]. Стихотворная молитва была попыткой осмысления поэтом собственной жизни, и уже сама эта попытка необычна для творчества Д.С. Мережковского этого периода, обозначенного переходом к эстетике декаданса.
Стихотворение восходит к жанру благодарственной молитвы и, очевидно, поэтому отличается необыкновенным для поэта оптимизмом. Лирический субъект Д. С. Мережковского принимает абсолютно все в этом мире, видит его совершенство и понимает, что все вокруг - проявление Божественного начала: О, Боже мой, благодарю За то, что дал моим очам Ты видеть мир, Твой вечный храм, И ночь, и волны, и зарю... [6, с. 176] В стихотворении Д.С. Мережковский полностью остается верен своим представлениям о том, что все в мире определяется постоянным и незримым присутствием Бога: «Везде я чувствую, везде / Тебя, господь...»
Лирический субъект произведения, кажется, постиг основную загадку бытия, решение которой придает смысл человеческой жизни. Он осознает, что движение жизни и всего сущего определяется Богом: За все, что сердцем я постиг, О чем мне звезды говорят... Везде я чувствую, везде Тебя, Господь, - в ночной тиши, И в отдаленнейшей звезде, И в глубине моей души [6, с. 176]. Сам поэт объяснял свое отношение к этому открытию так: «. если даже современному поколению суждено пасть, ему дана радость, едва ли не единственная на земле, ему дано увидеть самый ранний луч, почувствовать трепет новой жизни, первое веяние великого будущего. Когда Дух Божий проносится над землей, никто из людей не знает, откуда Он летит и куда... Но
противиться Ему невозможно. Он сильнее человеческой воли и разума, сильнее жизни, сильнее самой смерти» [7, с. 561].
Лирический субъект стихотворения
Д.С. Мережковского благодарит Бога за то, что ему даровано счастье увидеть и понять мир, наполненный Божественным промыслом. Бог для него «разлит» в окружающем мире: «И ты открылся мне: Ты - мир. / Ты - все. Ты - небо и вода, / Ты - голос бури, Ты - эфир, / Ты - мысль поэта, Ты - звезда...» [6, с. 176].
При этом и сам лирический субъект активно утверждает свои желания. В стихотворениях возникает его настойчиво звучащее «Хочу» («Хочу, чтоб жизнь моя была.»). И это признак не описательной лирики, а субъективно-личностной, выражающей внутренние душевные переживания и побуждения.
Все стихотворение утверждает идею прихода иного, «нового» времени. Поэт убежден, что современный ему мир находится в состоянии упадка, он бессмыслен, духовно болен, лжив. Истинной остается только природа. Именно она способна жить по своим законам, законам красоты и добра. Природа вечна, и что бы ни происходило в мире людей, она всегда оказывается выше человеческих пороков и лжи. Природа служит человеку, безоговорочно жертвуя самым прекрасным, раскрывая для людей все свои сокровища. И так же она будет приносить себя в жертву другим поколениям. Если современники лирического героя не в состоянии понять гармонии и красоты окружающего его мира, принять великой жертвы природы, в силу собственной мелочности и эгоистичности, то люди будущего, духовно зрелые, нравственно чистые, будут способны оценить и ее красоту, и ее жертвы. Природа, как самое разумное и духовное начало, способна сохранить себя для этих будущих поколений, за это и благодарит лирический герой Бога:
Тебе немолчная хвала,
Тебя за полночь и зарю,
За жизнь и смерть - благодарю! [6, с. 177].
Стихотворная молитва Д. С. Мережковского - ярчайшее выражение его религиозных исканий раннего периода творчества, на что в какой-то степени повлияла форма стихотворной молитвы. Далее последуют и отрицание Бога, и поиски иной истины...
В духе художественных и нравственных исканий эпохи написана и «Молитва» К. Д. Бальмонта, опубликованная в сборнике «Под северным небом» (1894) Следует отметить, что это произведение построено на соединении благодарственного и просительного начал. Но мы относим этот текст к рассматриваемому нарративному типу, так как благодарственное обращение к Богу занимает в нем большую часть, чем просьба о спасении. Кроме того, основные идеи были почерпнуты поэтом из 101 Псалма: «Господи, услыши молитву мою, и вопль мой к Тебе да приидет. Не отврати лица Твоего от мене: воньже аще день скорблю, приклони ко мне ухо Твое: воньже аще день призову Тя, скоро услыши мя. Яко исчезоша яко дым дние мои, и кости моя
яко сушило сосхошася. Уязвен бых яко трава, и изсше сердце мое, яко забых снести хлеб мой. От гласа воздыхания моего прильпе кость моя плоти моей. Уподобихся неясыти пустынней, бых яко нощный вран на нырищи. Бдех и бых яко птица особящаяся на зде» (Пс 101: 1-8).
Об этом Псалме один из самых известных толкователей Псалтыри протоирей Григорий Разумовский писал: «Псалом сей имеет такое надписание: Молитва нищаго, егда уныет и пред Господем пролиет моление свое. <. > под именем нищего нужно разуметь здесь целый народ иудейский, который, претерпевая различные бедствия, в изгнании из своей земли, в плену вавилонском, обращается с молитвою к Господу Богу. <. > Сознавая себя грешником, недостойным милости Божией, он молит Бога, чтобы не отвратил лица Своего от его недостоинства, говоря как бы так: не скрывайся от меня, Господи, особенно в то время, тогда я нахожусь в скорби и призываю Тебя на помощь. Я сильно нуждаюсь в Твоей помощи, и потому прошу не замедлить в таковой, прошу выслушать молитву мою (приклони ко мне ухо Твое) и выслушать скоро, в тот же день, в который буду умолять Тебя, Господи» [8, с. 391]. И именно из этой просительной формулы вырастает мотив благодарности всепрощающему Богу от имени пророка.
К. Д. Бальмонт прибегает в «Молитве» к обобщенной форме высказывания. Лирическое признание дается в форме множественного числа - «Мы», так как. поэт обращается к Богу от имени всего человечества, погрязшего в грехах:
Господи Боже, склони свои взоры
К нам, истомленным суровой борьбой,
Мы истомились, во мраке блуждая. [2, с. 6] В стихотворении создана особая диалогическая ситуация: обращаясь к Богу и прославляя Его, лирический герой просит помощи в возвращении человека в Божественное лоно.
Реминисценции из 101-го псалма обнаруживаются в первой строфе: у К.Д. Бальмонта обращение к Богу поэтизировано («склони свои взоры»), в тексте псалма - это молитвенное обращение: «Господи, услыши молитву мою, Господи!» Далее по тексту поэт снова использует текст Псалма. Так, строка из стихотворения К.Д. Бальмонта «К нам, истомленным суровой борьбой.» явно восходит к библейскому: «.воньже аще день скорблю, приклони ко мне ухо Твое: воньже аще день призову Тя, скоро услыши мя» (Пс. 101:2).
Все начало стихотворной молитвы построено на восхвалении и благодарении Творца: Словом Твоим подвигаются горы, Камни как тающий воск пред Тобой!
Тьму отделил Ты от яркого света, Создал Ты небо, и Небо небес, Землю, что трепетом жизни согрета, Мир, преисполненный скрытых чудес! [2, с. 6] Бог предстает в тексте стихотворной молитвы как основатель, создатель, творец мира и источник самой
10.01.01 - РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ), 10.01.03 - ЛИТЕРАТУРА НАРОДОВ СТРАН ЗАРУБЕЖЬЯ (С УКАЗАНИЕМ КОНКРЕТНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ) (ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ) 10.01.01 - RUSSIAN LITERATURE (PHILOLOGICAL SCIENCES), 10.01.03 - LITERATURE OF THE PEOPLES OF FOREIGN COUNTRIES (WITH INDICATION OF SPECIFIC LITERATURE) (PHILOLOGICAL SCIENCES)
жизни. И все, что создано им, вызывает у лирического героя настоящий восторг и преклонение.
Однако противоречивость мировидения поэта-символиста проявляется в строфе, где он обращается к эпизоду библейской истории изгнания человека из Рая, который трактуется в рамках модернистской художественной системы. Бог, по мысли Бальмонта, изгнал из рая не просто Адама, а все человечество, что в целом соответствует библейской догматике, но понимается слишком вольно. Даже структура этой строки определяет неканоническое представление утраты человеком райских селений; так как покаяние выражено с помощью совершенно не совместимого с христианским смирением союза «если»: «Создал Ты Рай - чтоб изгнать нас из Рая. / Боже опять нас к себе возврати, / Мы истомились, во мраке блуждая,/ Если мы грешны, прости нас, прости!» [2, с. 6]
Четвертая строфа включает прошение о милости и в то же время является примером введения лирического нарратива, в подтексте которого перечисляются те страдания, от которых стремится освободиться человечество:
Не искушай нас бесцельным страданьем, Не утомляй непосильной борьбой, Дай возвратиться к Тебе с упованьем, Дай нам, о Господи, слиться с тобой! [2, с. 6] Здесь, по существу, К. Д. Бальмонт называет основные беды своего времени: «бесцельное страданье» и «непосильную борьбу». Оба эти мотива восходят к идеологии поэтов-демократов 80-х годов XIX века, в частности, к лирике С.Я. Надсона, а их использование доказывает раздвоенность сознания лирического героя. Он не принимает страдания и борьбу как закономерное испытание, как благо от Бога, необходимое для укрепления веры и душевных сил. Именно потому в конце стихотворения сочетаются прославление Бога, жалобы и покаяние: «Имя Твое непонятно и чудно, / Боже Наш, Отче Наш, полный любви! / Боже, нам горько, нам страшно, нам трудно, / Сжалься, о, сжалься, мы - дети твои!» [2, с. 6]
Содержание этой части является реминисценцией концовки 101 Псалма: «В началех, Ты, Господи, землю основал еси, и дела руку Твоею суть небеса. Та погибнут, Ты же пребываеши, и вся яко риза обетшают, и яко одежду свиеши я, и изменятся. Ты же тойжде еси, и лета Твоя не оскудеют. Сынове раб Твоих вселятся, и семя их во век исправится» (Пс 101: 26-29). Этим и объясняется нарушение принципов стихотворной нарративно-благодарственной молитвы, сложившихся в русской
поэзии к концу XIX века.
Подчеркнутое следование за содержанием Псалма позволяет поэту использовать прием композиционного кольца: стихотворение начинается с просьбы о помощи Господа и заканчивается прошением о любви и сострадании к человечеству, отказавшемуся от Бога. Это усиливает эмоциональную напряженность текста, позволяя автору обнажить трагизм существования этого мира.
В то же время в тексте обнаруживаются явные отступления от православного вероучения. Лирический герой просит снизойти к людям, «истомленным суровой борьбой», однако он не осознает того, что в своих бедах человек виноват сам, и потому не приносит безусловного покаяния: «Мы истомились, во мраке блуждая, / Если мы грешны, прости нас, прости!». Переживание своих тягот, жалобы и просьбы о сострадании - доминирующий эмоционально-содержательный фон стихотворения. Поэтому последние строки стихотворения, где судьба человеческого рода непосредственно соотносится с промыслом Бога, звучат в устах носителя речи дерзко: «Боже, нам горько, нам страшно, нам трудно, / Сжалься, о, сжалься, мы - дети Твои!» [2, с. 6]
Образ грешников, завершающий стихотворение К.Д. Бальмонта, не является каноническим для благодарственной молитвы. Он, скорее всего, восходит к притче о блудном сыне, раскаявшемся грешнике, который говорит: «Отче! Я согрешил против неба и пред Тобою и уже недостоин называться сыном Твоим» (Лк 15: 21).
Таким образом, «Молитва» К. Д. Бальмонта становится своеобразным воззванием к Господу. В ней выражены христианские представления о Боге как Творце вселенной, а главное - передаются переживания человека, страдающего из-за того, что он, как и все люди, лишен покровительства Бога. При этом доминирующим в этой стихотворной молитве остаются чувства лирического субъекта, осознающего себя частью человечества. Он взывает о помощи, потому что уверен в милосердии Бога.
Анализ стихотворной нарративно-благодарственной молитвы 80-90-х годов XIX века позволяет говорить об определенной эволюции на уровне содержания: от максимально точного воспроизведения канона, до его разрушения и введения новых просительных мотивов. Такой жанрово-видовой синтез является доказательством того, что стихотворная молитва как жанр становится полем творческих экспериментов, характерных для русской поэзии эпохи символизма.
Библиографический список
1. Антология одного стихотворения. Христианство в русской поэзии второй половины XIX века / Сост. и прим. И.А. Книгина. Саратов, 2013. 80 с.
2. Бальмонт К.Д. Собрание стихов. Т. 1: Под северным небом. В безбрежности. Тишина. Горящие здания. Будем как солнце. М.: Скорпион, 1905. 267 с.
3. Барт Р. Смерть автора// Избранные работы: Семиотика. Поэтика/ Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г.К. Косикова. М.: Универс. Прогресс, 1994. С. 384-391.
4. Бялый Г.А. Поэты 1880-1890 годов // Поэты 1880-1890 годов / Под ред. Г.А. Бялого. Л.: Сов. писатель, 1972. С. 5-64. (Библиотека поэта. Большая серия)
5. Волынский А.Л. Символы (песни и поэмы) // Д.С. Мережковский: pro et contra. СПб., 2001. С. 29-35.
6. Мережковский Д.С. Собрание стихотворений/ Сост. Г.Г. Мартынова; вступ. ст. А.В. Успенской. СПб.: Фолио-Пресс, 2000. 735 с.
7. Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М.: Республика, 1995. 621 с.
8. Разумовский Григорий, прот. Объяснение священной книги псалмов. М.: Эксмо : Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2002. 992 с.
9. Скурат К.Е. Христианское учение о молитве и ее значении в деле нравственного совершенствования. Клин: Фонд «Христианская жизнь», 1999. 175 с.
10. Тихон Задонский Св. Об истинном христианстве // Собрание сочинений: в 5 т. Т 4. Кн.2. М.: Издательство Сестричества во имя святителя Игнатия Ставропольского, 2004. 990 с.
11. ЧубаровН. Д. Мережковский Символы (песни и поэмы) // Русское обозрение. 1892. № 7. С.345-353.
References
1. Anthology of one poem. Christianity in Russian poetry of the second half of the XIX century. Saratov, 2013. 80 p.
2. BalmontK.D. Collection of Poems. Vol. 1: Under the northern sky. In carelessness. Silence. Burning buildings. We will be like the sun M.: Scorpion, 1905. 267 p.
3. BartR. Death of the author//Selected works: Semiotics. Poetics / Translated from French. / comp., ed., and introd. word by G.K. Kosikov. M.: University, Progress, 1994. pp. 384-391.
4. Bialiy G.A. Poets 1880s-1890s // Poets of 1880s-1890s/ Ed. by G.A. Bialogo. L.: Soviet writer, 1972 pp. 5-64. (Library of the poet. Big Series)
5. VolynskyA.L. Symbols (songs and poems) // D.S. Mezhkovsky: pro et contra. SPb., 2001. pp. 29-35.
6. MerezhkovskyD.S. Collection of Poems/Ed. by G.G. Martynova; opening article by A.V. Uspenskaya. SPb.: Folio-Press, 2000. 735 p.
7. Merezhkovsky D.S. Tolstoy and Dostoevsky. Eternal companions. Moscow: Republic, 1995. 621 p.
8. Umumovsky Gregory, Explanation of the sacred book of psalms. Moscow: Eksmo: Orthodox St. Tihon Humanitarian University, 2002. 992 p.
9. SkuratK.E. Christian teaching about prayer and its importance in the cause of moral improvement. Klin: Christian Life Foundation, 1999. 175 p.
10. Tikhon Zadonsky St. on true Christianity//Collection of works: in 5 vol. V. 4. book 2. M.: Publishing House of Sisterhood in the name of Saint Ignatius Stavropolsky, 2004. 990 p.
11. TjubarovN. D. Merezhkovsky Symbols (songs and poems) // Russian review. 1892. No. 7. pp.345-353.
