CC BY
75
но в этом вопросе он и сходился и расходился с «отрицателями» из революционного лагеря. Сходился в признании за искусством его действенной общественной роли и расходился в понимании средств, которыми искусство должно осуществить свое гражданское назначение.
Не признавая насилия в политике, Полонский и в поэзии призывал не к борьбе со злом, а к любви и согласию, к некому умозрительному Братству, исключающему всякую вражду.
Признавая за литературой огромную моральную и общественную силу, Полонский резко отрицательно отнесся к появившимся в России декадентам. Воспитанный на статьях Белинского и Герцена, на стихах Пушкина, Лермонтова и Некрасова, Полонский не без негодования говорить о писателях, сознательно уводивших литературу от ее общественных задач.
В этом непримиримом отношении к декадентской литературе Полонский оказался в одном
ряду со своими великими современниками -Чеховым и Львом Толстым.
Библиографический список
1. Дневник Полонского 1858-1860 гг. - М.: Центральный Государственный архив литературы и искусства (ЦГАЛИ) (1818-1922): ф. 403, оп. 1, д. 209, л. 173.
2. Добролюбов Н.А. Полное собрание сочинений: В 3 т. Т. 3. - М.: Гослитиздат, 1950. - 315 с.
3. МайковА.Н. Сочинения в двух томах. Т. 1 / Под ред. Ф.Я. Приймы. - М.: Правда, 1984.- 425 с.
4. Полонский Я.П. Стихотворения и поэмы / Ред. и примеч. Б.М. Эйхенбаума. - М.: Сов. писатель, 1835. - 780 с.
5. Фет А.А. О стихотворениях Ф. Тютчева // Русское слово. - 1859. - .№2. - С. 65-66.
6. Чернышевский Н.Г. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 4 / Ред. Ю.С. Мелентьева. - М.: Правда, 1974. - 623 с.
УДК 88-26
Осипова Ольга Ивановна
кандидат филологических наук Якутский государственный университет им. М.К. Амосова (филиала в г. Нерюнгри)
ОСОБЕННОСТИ ПОВЕСТВОВАНИЯ В ЦИКЛЕ В. БРЮСОВА «ЗЕМНАЯ ОСЬ»
Статья посвящена исследованию нарратива в новеллах В. Брюсова. Автор рассматривает принципы взаимодействия повествовательной структуры и жанра, роль подзаголовков при определении планов повествования. Отмечается усложнение повествовательной структуры в новеллах за счет добавления в традиционную коммуникативную схему дополнительного компонента.
Ключевые слова: формы повествования, адресант, адресат, повествователь, рассказчик, точка зрения, исповедальный дискурс.
В художественной прозе структура повествования базируется на принципиальном различении «голоса» повествователя и «голосов» персонажей. В повествовании отражается и возможная позиция адресата текста. В современной «лингвистике нарратива» различаются традиционный нарратив, включающий перволичную форму повествования, аукто-риальную форму, и свободный косвенный дискурс [1]. Цикл Валерия Брюсова «Земная ось» характеризуется использованием указанных повествовательных форм.
Особенности перволичной формы повествования можно рассмотреть на примере новелл «Мраморная головка», «Первая любовь», «Последние мученики», «В зеркале», «Теперь, когда
я проснулся...». Сходным нарративом обладают новеллы «Мраморная головка» и «Первая любовь», обе построены как диалог повествователя и рассказчика. Но данный диалог имеет редуцированный характер - в новеллах представлена точка зрения только одного собеседника, ведущего монологическое повествование (поэтому и можно говорить о диегетическом повествователе). Второй участник определяется только в экспозиции новеллы. Она служит индикатором описываемой ситуации, благодаря ей монологический рассказ помещён в дискурс беседы.
Повествование в новелле «Последние мученики» строится на тех же принципах, что и в предыдущих двух новеллах, за исключением того, что рассказ повествователя помещён в контекст
© Осипова О.И., 2010
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2010
155
письма, что определяет наличие фактора адресата. Предисловие к «опубликованному» письму помещает имплицитного читателя в контекст описываемой действительности (предисловие способствует определению жанра новеллы-антиутопии).
Близки повествовательной структурой новеллы «Теперь, когда я проснулся...» и «В зеркале». Экспозицией в них становится «предыстория болезни» - герои анализируют причины случившегося. В новеллах нет персонифицированного автора, эксплицитно выраженной авторской оценки. Их монологичность, тем не менее, направлена на диалог, что выявляет подзаголовок каждой из них. Именно он позволяет говорить о скрытом, имплицитном («экзегетическом») повествователе, который становится промежуточным звеном между рассказчиками и читателем. Новелла «Теперь, когда я проснулся.» - лирико-психологическая исповедь героя, его самоанализ. Исповедальная форма определяет погружённость героя в себя, выражение только его точки зрения на события; его сознание не соприкасается с сознаниями других. Мир героя представляется в одностороннем порядке. Подзаголовок новеллы «Записки психопата» содержит оценку событий другим повествователем (едва ли сам герой предварил бы свои записи таким образом). Подзаголовок также указывает на письменный дискурс.
В новелле «В зеркале» также представлена исповедь героини. Но подзаголовок «Из архива психиатра» указывает, что монологичность новеллы имплицитно направлена на диалог и перед нами два повествователя: собственно рассказчица и человек, благодаря которому мы читаем исповедь (о нём сообщён только род профессиональной деятельности). Первый повествователь представляет монолог, ценный и как процесс внутреннего самораскрытия человека, и как своеобразный самоанализ. Второй повествователь не оценивает монолог, не изменяет его, передаёт читателю как прямую речь. Сознание персонифицированной рассказчицы определено существованием в двух мирах и неразличением грани между ними. Второй повествователь занимает определённую пространственную позицию, отнесённую к хронотопу рассказывания. Таким образом, от первого повествователя мы узнаём её предысторию и последующие трагические события, второй повествователь позволяет узнать финал её драмы: родственники поместили её
в психиатрическую лечебницу. Читателю предлагается определить свой взгляд на события.
В новеллах В.Я. Брюсова традиционная формула (субъект повествования (повествователь) -объект повествования (персонаж)) нарушается. И объектом, и субъектом изображения становится персонаж: он не просто говорит, чувствует, мыслит, но анализирует свое сознание. Сфера персонажа, его точка зрения, оформленная «его речью», восприятие персонажа, его мироощущение являются центром, организующим повествование.
Усложнение повествовательной структуры происходит также за счёт добавления в схему адресант-адресат [2] ещё одного компонента - персонажа, который слушает-читает о событиях в изложении первого персонажа. «Я» субъекта первоначальной речи составляет большую часть нарратива, превращается в «он», а его настоящее -в прошлое, когда появляется ещё один субъект повествования, передающий речь персонажа. Однако коммуникативное содержание первоначального высказывания, присущий ему субъективный отпечаток не снимается, не объективируется и сохраняется в первоначальном виде. В повествование вводится третий уровень, в котором повествующие персонажи выступают как повествуемые. Так, рассказ субъекта становится объектом изображения для другого персонажа, который, в свою очередь, является объектом авторского изображения. Тем самым выстраивается иерархия повествовательных планов, определить которые становится возможным, благодаря подзаголовкам новелл.
В новеллах с нарративом 3-го лица о событиях рассказывает повествователь, не ограниченный в знаниях, способный проникать в сознание персонажей, передавать их мысли и чувства, сообщать о событиях, не ограниченных пространством героев (новеллы «В подземной тюрьме», «Сёстры», «Бемоль», «Республика Южного Креста»). Точка зрения повествователя, как правило, ретроспективна: ему известно больше, чем персонажам, например, что в новелле «В подземной тюрьме» город освободят, в «Республике Южного Креста» эпидемия закончится.
В новелле «В подземной тюрьме» повествователь перемещается из пространства внешнего мира, представляющего исторический фон новеллы, в пространство тюрьмы, а затем в освобождённый от завоевателей город. В большин-
156
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2010
стве случаев речь персонажей представлена косвенной речью. Причина преобладающей точки зрения автора обусловлена стремлением к документальности, а значит, правдивости повествования. Редкое включение диалогов персонажей имеет причину: как бы ни стремился повествователь следовать «истории» (роль исторических комментариев в этом плане становится определяющей), он не историк, а «романист по своей сути». Доказательством тому служит подзаголовок, предваряющий повествование: «По итальянской рукописи начала XVI века» (ср.: «Из итальянской рукописи.»). В силу этого повествователь стремится сохранить объективность и бесстрастность, а отчасти «безликость» тона как дань стилю XVI века и истории, но оставляет за собой право домыслить ситуацию. Начало новеллы, составляющее её экспозицию, содержит описание захвата города Отранто, воссоздание истории такой, буквально такой, какой она была на самом деле требует эпически-летописного стиля, тем самым актуализируется установка на достоверность изображения. Далее повествовательная перспектива сужается, пока не останавливается на судьбе одного человека. Точка зрения наблюдателя исторических событий переходит во внешнюю точку зрения с субъективной авторской оценкой, порой сближаясь с психологическим полем персонажа, что противоречит правилам правдоподобия, повествователь перестает быть летописцем.
В новелле «Республика Южного Креста» преобладает летописное повествование-хроника. Повествователь ставит своей задачей как можно более точное и полное хронологически последовательное изложение событий. Используя точку зрения наблюдателя (этому способствует и нахождение его вне города, и обобщённо-личное «мы» субъекта речи). Перед нами повествова-тель-«хроникёр», который выступает как наблюдатель и может быть персонифицирован, но при этом даёт относительно объективное описание событий и фактов и оказывается близким «всезнающему» повествователю. Читатель, в свою очередь, не может не заметить авторской установки на создание хроники, стремление внушить впечатление достоверности, фактографичности сообщаемого. В новелле также присутствует фактор адресата, для которого собираются по крупинкам все сведения об эпидемии.
Повествование в новелле «Бемоль» отличается типом описываемых событий. Подзаголовок
«Из жизни одной из малых сих» содержит авторскую оценку. Преобладает внутренняя позиция нарратора с преимущественной характеристикой внутреннего мира героини. Внешняя точка зрения появляется в финале новеллы, когда возникает необходимость подчеркнуть растерянность и беззащитность героини, вырванной из обжитого мира фантазии в реальность. Отметим, что перед нами героиня «молчащая». Повествователь, следуя за её мыслями, ощущениями, переживаниями, мечтами, тем не менее, ни разу не передаёт внутренний монолог героини. Только единственный раз представлена прямая речь героини, что характерно, имеющая редуцированный характер: «Дайте мне. дайте писчей бумаги. десть. с рыбами» [3, с. 65]. Здесь показано высочайшее психологическое напряжение героя, что передаётся синтаксическими сигналами: пе-ребивы, повторы, инверсия. Беспокойство, боязнь, напряжённость помешали героине высказать простое пожелание.
В новелле «Сёстры» мы также можем наблюдать смену повествовательных регистров. Новелла разбита на главы. В первой и последней представлен экзегетический нарратив, повествователь проникает во внутреннее состояние всех персонажей, характеризует их мысли, ощущения, переживания по поводу отъезда любимого мужчины. Но после его возвращения повествование следует только за ним, даётся только его точка зрения. Ярким средством психологической характеристики персонажа становятся разные формы внутренней речи. Сигналы внутренней речи: использование специальных пунктуационных знаков, событийное время, личное местоимение «я». В новелле встречаем цепочку контекстов с внутренней речью героя, присутствие в авторском повествовании несобственно-прямой речи, а также контаминацию несобственно-прямой речи персонажа и авторского описания. Порой границы между этими планами повествования неотчётливы. В речь повествователя вкрапляется другое сознание, но не столько в качестве объекта, сколько в качестве соавтора описания действительности. Всё это становится маркерами изменения традиционного нарратива, перед нами уже свободный косвенный дискурс. За счёт такой конструкции нарратива повествователь максимально приближен к субъективному миру героя, преобладает внутренняя речь героя и именно его восприятие действительности. Единственным
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2010
157
объективным элементом повествования, выдвигающим внешние результаты происшествия, становятся подзаголовок «Из судебных загадок» и её эпилог.
Так, в аукториальном нарративе позицию повествователя можно охарактеризовать как нахождение вне мира персонажа и над ним. Это всезнающий повествователь, имеющий представление и о внутреннем состоянии персонажей, и о событиях происходящих вне их мира, отсюда охват фабульной действительности, свобода изменения пространственной и временной перспективы. При этом повествователь в основном следует психологической позиции главного героя. В целом по-прежнему действует принцип «мо-носубъектности» повествовательной структуры.
В целом, для цикла «Земная ось» характерны следующие особенности построения нарратива: в новеллах с аукториальным нарративом повествователь является регистратором событий, но не обладает всей полнотой знаний о персонажах, поэтому, сообщая сведения о них, опирается либо на внешнее проявление их чувств («В подземной тюрьме»), либо ссылается на источники сведе-
ний («Республика Южного Креста»); в случае если персонаж сам выступает как рассказчик, вводится фигура повествователя, который является промежуточным звеном между первым адресантом и адресатом (новеллы построены как повествование от 1-го лица).
Повествование направлено на игру с читательским восприятием, что в основном достигается с помощью следующих приёмов: максимальной приближенности повествователя к персонажу, субъективации повествования, стирания границ между миром, в котором рассказывают, и миром, о котором рассказывают. Большое значение для определения планов повествования имеют подзаголовки новелл.
Библиографический список
1. Падучева Е.В. Семантические исследования: семантика нарратива. - М.: Шк. «Языки рус. культуры», 1996.
2. Jakobson R. Linguistics and Poetics // Style in Language. - Cambridge, 1964. - P. 353.
3. Брюсов В. Проза. Собр. соч.: В 3 т. - М.: Библиосфера, 1997. - Т. 1.
УДК 882.09
Смирнов Михаил Николаевич
Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
smirn o V. mikh аil@yаndex. т
ХРИСТИАНСКИЕ МОТИВЫ В ПОЭТИЧЕСКОМ СБОРНИКЕ В.Ф. ХОДАСЕВИЧА «ПУТЁМ ЗЕРНА»
В данной статье характеризуются христианские мотивы, встречающиеся в поэтическом сборнике В.Ф. Ходасевича «Путём зерна» (1920) и отражающие сущностные стороны миропонимания поэта. Ключевые слова: мотив, зерно, сострадание, любовь, Бог.
Дор
творчеств
о сих пор в отечественном литературоведении остаётся неразработанной проблема христианских мотивов в творчестве В.Ф. Ходасевича. Объясняется это тем, что только относительно недавно наступило то время, когда исследования в этом направлении стали возможными. А между тем именно христианские мотивы, фигурирующие в наследии поэта, отражают сущностные стороны его миропонимания.
Было бы неправильно утверждать, что христианская вера исчерпывающе определяет и объясняет творчество поэта в период создания сборника «Путём зерна». Для характеристики исканий автора М.М. Дунаев воспользовался слова-
ми самого стихотворца из мемуарного очерка «Конец Ренаты», где раскрывается миропонимание русских символистов: «Можно вспомнить вновь утверждение Ходасевича: было безразлично, кому служить, ценилась лишь полнота одержимости» [2, с. 356].
Зрелый Ходасевич занимал своеобразную, автономную позицию, не привязываясь к какой-либо теологической или философской системе, сколь убедительной или привлекательной она бы ни казалась. Однако именно христианские мотивы органично пронизывают весь сборник стихотворений «Путём зерна». Точно сказал об этом исследователь Д. Быков: «Душа Ходасевича плачет над кровавым распадом привычного мира,
158
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2010
© Смирнов М.Н., 2010
