CC BY
59
А. И. Лазарев
НАРОДНОСТЬ СОДЕРЖАНИЯ ГРАЖДАНСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В ШКОЛЕ
В наше «перестроечное» время нет, пожалуй, дня педагогики проблемы более актуальной, чем проблема народности образования. Безоглядное увлечение реформами безотносительно к вопросу о их полезности и целесообразности привело к тому, что очень важные, принципиальные и испытанные временем постулаты классической педагогики неоправданно пересматриваются или предаются забвению как нечто несущественное. К числу последних относится принцип народности образования и воспитания. Принцип, который лежал в основании педагогики Д.Вико и А.Дистервега, К.Д.Ушинского и Л.Н.Толстого, многих других великих дидактов сравнительно далекого и недавнего прошлого. Наиболее убедительное обоснование о народности как важнейшем условии эффективности образовательной системы находим в знаменитой статье К.Д.Ушинского «О народности в общественном воспитании» (1857).
Статья была написана тоже в «перестроечное» время: незадолго до падения крепостного права и проведения многих реформ - крестьянской, судебной, школьной и других.
Тогда общественно-педагогическим движением со всей остротой был поставлен вопрос о том, какой должна быть система школьного образования в России. Как и в наши дни, мысли многих теоретиков и практиков в области народного образования повернулись в сторону Запада. Образовательные системы Англии, Франции и особенно Германии рассматривались в качестве образцов для подражания к заимствования.
К.Д.Ушинский пошел наперерез этому, по его мнению, ложному движению. В своей статье он выдвинул идею народности воспитания. Самую народность он понимал кг.к совокупность природных (физических) и духовных качеств, присущих данной нации и сложившихся исторически в результате действия разных, условий жизни, включая сюда климат, ландшафт, экономику, особенности бытовой и языковой культуры народа1. В этом отношении он придерживался взглядов А.С.Пушкина2. Под влиянием указанных условий складывается характер человека, а «характер и есть именно та почва, в которой коренится народность»3. Развивая это положение, Ушинский утверждает: «Почва эта, разнообразная до бесконечности, прежде всего, однако, распадается на большие группы, называемые народностями. Можно ли и должно ли разрабатывать эти различные почвы одаими и теми же орудиями, сеять и производить на них одни и те же растения, или же для каждой почвы педагогика должна открывать особые орудия и особые этой почве свойственные растения?»3 Всем последующим содержанием статьи Ушинский убедительно показывает, что немец, англичанин, француз, американец представляют цели, задачи и формы воспитания по-разному, что эти различия, не выражаясь определенно, тем не менее проглядывают во множестве особенностей, иногда мелких, но характеристических. На основе глубокого изучения педагогических систем ведущих западноевропейских стран русский ученый устанавливает их своеобразие: немецкая педагогика ставит перед собой задачу выработки у детей созерцательного, философского мышления («Глубокомыслие и ученость - лицевая сторона этой народной наклонности; педан-
тизм и резонерство - оборотные стороны»4): главное в английском воспитании - это характер, привычка владеть собой (self-government); для французского воспитания, в противоположность германскому, ищущему умственного развития, и английскому, которое все направляю на образование характера (джентльменского поведения), главную цепь составляет передача технических познаний и совершенно не характерна забота о формировании нравственных, гражданских качеств личности.
Обобщая свои наблюдения, Ушинский отказывается судить о том, какая из перечисленных систем лучше или хуже. Стоит обратить внимание на его принципиальное замечание о том, что «судить о достоинствах и недостатках народа по нашим личным понятиям о качествах человека, втискивая идею народности в узкие рамки нашего идеала, никто не имеет права. Как бы высоко ни был развит отдельный человек, он всегда будет стоять ниже народа. История убеждает нас на каждом шагу, что понятия наши о достоинствах и недостатках неприложимы к целым народностям, и часто то, что кажется нам недостатком в народе, является оборотной и необходимой стороной его достоинств, условием его деятельности в истории»5.
В свете рассматриваемой мною проблемы представляется очень важным то место в статье, где автор, определяя стратегическую линию в развитии народного образования России, обращается к вопросу о формировании гражданских, патриотических качеств русского школьника. В этом деле, по мнению великого педагога, без реализации на практике принципа народности обойтись невозможно. Приведу цитату очень большую. Поступаю так не потому, что думаю, будто наши современные педагоги плохо знают эту замечательную статью Ушинского, а потому, что все яснее и отчетливее вижу и слышу следующее: когда у нас сегодня много и убежденно говорят о важности гражданского образования, тогда вспоминают, повторяя друг друга, о необходимости усиления в школе преподавания дисциплин, о введении курсов «Государство и право», «Государство и религия», многих других подобных дисциплин, и забывают при этом именно о народности, то есть о том, что, по Ушинскому, является главным гарантом успеха в деле гражданского воспитания. Вот эта цитата: «Воспитание должно просветить сознание человека, чтоб перед глазами его лежала ясно дорога добра. Но этого мало. Каждый из нас видит прямую дорогу, но многие ли могут похвалиться, что никогда не уклонялись от нее? Побеждать свои природные влечения каждую минуту - дело почти невозможное, если посреди этих влечений мы не находим себе помощника, который бы облегчал для нас победу над нашими дурными наклонностями и в то же время награждал бы нас за эту победу. К чести природы человеческой должно сказать, что нет такого сердца, в котором бы не было бескорыстно добрых побуждений, но эти побуждения так разнообразны и иногда так глубоко скрыты, что не всегда легко отыскать их. Есть одна только общая для всех прирожденная наклонность, на которую всегда может рассчитывать воспитание: это то, что мы называем народностью. Как нет человека без самолюбия, так нет человека без любви к отечеству, и эта любовь дает воспитанию верный ключ к сердцу человека и могущественную опору для борьбы с его дурными природными, личными, семейными и родовыми наклонностями. Обращаясь к народности, воспитание всегда найдет ответ и содействие в живом и сильном чувстве человека, которое действует гораздо сильнее убеждения, принятого одним умом, или привычки, вкорененной страхом наказаний. Вот основание того убеждения, которое мы вы-
сказали выше, что воспитание, если оно не хочет быть бессильным, должно быть народным»6.
Из этого высказывания, как и из всей статьи, вытекает вывод о том, что народность в понимании Ушинского есть основа любого воспитания, на ней базируется становление важнейших гражданских качеств личности, прежде всего таких, как любовь к Родине, уважение к труду, целеустремленность, жажда живого и полезного дела. Если бы современные деятели народного образования действительно руководствовались учением этого великого педагога-мыслителя, на которого часто ссылаются в своих речах, которого то и дело цитируют, то мы бы избежали многих ошибок, отбрасывающих нашу школу на много десятилетий назад. Не наблюдалось бы это обидное копирование западноевропейских и особенно североамериканских образцов организации школьного дела (вплоть до перенесения на нашу почву названий учебных заведений, чуждых природе русского языка). Не лились бы широким потоком и не внедрялись бы в наши образовательные системы программы и учебники, созданные во Франции, Германии, США; речь идет не о таких «общечеловеческих» дисциплинах, как физика или математика, хотя принцип народности, видимо, распространяется и на них. Речь идет об истории России, которую нам толкуют по-американски или по-французски; об истории русской культуры и литературы, факты которой подбираются и освещаются, может быть, и ладно с точки зрения американской и немецкой педагогики, но не ладно с позиций интересов нашего отечественного образования и воспитания. Не случайно Ушинский, говоря о программе реализации принципа народности в современной школе, подчеркивал необходимость создания отечественной учебной литературы по «родной истории», по географии, по «родной литературе» и русскому языку. Думаю, что повторяющийся эпитет «родной» должен заставить наших деятелей образования хотя бы задуматься.
Общественное Еоетштание есть продукт длительного исторического развития нации, его нельзя «придумать» в кабинете или заимствовать у других народов. Изучая практику образования и воспитания в Германии и других европейских странах, К.Д.Ушинский доказывал, что общей для всех народов системы воспитания ни в теории, ни в практике не существует, что «система общественного образования у каждого народа запечатлена его характером» и отражает достоинства и недостатки этого характера. Нет и общих идеалов воспитания, которые в каждой нации «видоизменяются по сословиям». Из этого делался вывод о принципиальной невозможности механического перенесения и заимствования образовательных и воспитательных систем.
К.Д.Ушинский был сыном своего времени. Принцип народности образования он соотносил с теми задачами, которые решались педагогикой в середине прошлого века. Тогда важно было определить образовательные программы учебных заведений разных уровней, обосновать право на существование и объем учебных дисциплин; проблематичным был даже вопрос о соотношении таких понятий, как «образование», «воспитание», «преподавание». Естественно, что реализацию принципа народности Ушинский укладывал в рамки именно этих задач. Великий педагог был убежден, что для реализации принципа народности в образовании достаточно дать детям знания по истории, гео1рафии, природоведению своей родины. Особое внимание он уделял изучению родного языка. В статье «Родное слово» (1861) он указывал, что лучшим выражением народности является родной язык. Никто
из педагогов-теоретиков различных стран и времен не выявил так ярко воспитательного и образовательного значения родного языка, как Ушинский. Он указывал, что в родном языке «одухотворяется весь народ и вся его родина» - ее природа и вся история народа.
Главное при изучении родного языка - не грамматические категории, синтаксис и орфография, а образ мышления. Задача педагога-словесника: учить детей мыслить в соответствии с традиционными представлениями народа, сочинять, развивать их воображение и фантазию. Как не сказать тут про явление, которое все чаще и упорнее заявляет о себе в современной школе и особенно в вузе, явление, которое меня тревожит все больше. Дело в том, что на многих факультетах вступительный экзамен по русскому языку и литературе проводится не в форме сочинения, а в форме диктанта. Это прямое отступление от заповедей великого ученого-педагога. Диктант не может выявить способность молодого человека мыслить и, следовательно, не может дать представление о характере его взглядов на жизнь, иначе говоря, о его гражданских качествах.
КД.Ушинский также считал, что построенное на принципе народности воспитание должно подготовить детей «к труду в жизни». Труд, писал он, является главным фактором создания материальных ценностей; он необходим для физического, умственного и нравственного совершенствования, для воспитания человеческого достоинства, для свободы человека и его счастья. Воспитание должно развивать в человеке любовь и привычку к труду. Ушинский указывал на необходимость соединения в деятельности человека умственного и физического труда; в особенности он подчеркивал воспитательное значение сельскохозяйственного труда для учащихся сельских школ. Однако в работах великого педагога мы не найдем указаний и методических рекомендаций, как именно должно происходить трудовое воспитание детей.
Принадлежа к своему времени, К.Д .Ушинский отражал в своих сочинениях соответствующий уровень развития наук. Отстаивая идею народности образования, он нигде прямо не ставит вопроса о своеобразии русской нации, о значении для общественного воспитания знания крестьянского уклада жизни, обычаев, обрядов и художественного творчества народа. Неоднократно он только подчеркивал такую особенность русского народа, как религиозность и основанную на православной религии патриархальную нравственность. Несомненно, такая точка зрения разделялась далеко не всеми современниками Ушинского, а с течением времени она вызвала все больше и больше возражений.
Оценивая по достоинству значение фольклора в процессе школьного образования, Ушинский все же мало использовал его в своей литературно-педагогической практике: и в «Детском мире» (1857) и в «Родном слове» («Лзбука и первая после азбуки книга для чтения» - 1864) ограничился всего несколькими текстами сказочек, пословиц и загадок, что сразу было отмечено рецензентом журнала «Ясная Поляна» (1862. №8) и авторами других откликов, появившихся в 1865 - 1866 гг. Но главный недостаток отношения Ушинского к фольклору заключался не в количественной, а в качественной стороне дела: он, как и вся наука того времени, рассматривал фольклор как устную словесность, не обращая внимания на ого синкретизм, слитность с народным бытом, и естественно не задумывался над вопросом, что мир народного художественного творчества - это мир народной педагогики, это наиболее сильный и устойчивый носитель идеи народности.
Эта позиция К.Д. Ушииского объясняется не только его мировоззрением, на протяжении всей его жизни остававшимся идеалистически и во многом консервативным, но и, как я уже отмечал, уровнем развития наук, в частности, этнографии и фольклористики, которые находились в зародышевом состоянии. Значение этого факта я подчеркиваю потому, что реализация принципа народности немыслима не только и не столько без конкретного знания народной (в основном, крестьянской) жизни, народного (национального) характера - первые описания всего этого уже появились в трудах И.П.Сахарова, И.И.Снегирева, А.А.Терещенко, А.Н.Афанасьева и др., -сколько без достаточного осмысления народного опыта образования и воспитания, без изучения того, что сейчас называется народной педагогикой. От этой проблемы, нужно признать, К.Д.Ушинский и его последователи, не говоря уже о представителях официозной педагогики, стояли еще далеко.
Стихийно этот пробел в педагогической системе Ушинского осознавался уже некоторыми передовыми его современниками. Пожалуй, первое место здесь принадлежит Л.Н.Толстому, который почти одновременно с названными статьями Ушинского опубликовал свои знаменитые работы: «О народном образовании» (1862), «Воспитание и образование» (1862), «Прогресс и определение образования» (1963). Ни в одной из этих статей писатель не упоминает имени К.Д.Ушинского, хотя, безусловно, знал его сочинения и скрытно то поддерживал и развивал его педагогические идеи, то критиковал их, стремясь восполнить то, чего не находил там. Чтобы убедиться в этом, достаточно познакомиться со всеми номерами журнала «Ясная Поляна», редактором которого был сам писатель.
Л.Н.Толстой полностью солидаризируется с Ушинским в той части, которая касается «чисто народного», «русского направления» в организации и содержании образования. Педагогическая система России не должна повторять образовательные институты других стран. Исторически так сложилось, что главной задачей школьного дела в России стало формирована гражданских качеств человека в то время, как, например, в Германии и Франции господствовали совершенно иные взгляды на образование и воспитание. «Образование, Bildung, в Германии, - пишет Толстой, - в обществе и даже иногда в педагогической литературе, как сказано, или смешивается t преподаванием и воспитанием, или признается явлением общественным, до которого нет дела педагошке. Во французском языке, - продолжает писатель, - я даже не знаю слова, соответствующего понятию - образование: education, instruction, civilisation совершенно другие понятия. Точно также и в английском нет слова, соответствующего понятию - образование»7. Эти рассуждения Толстого строятся, конечно, на его личных наблюдениях, но отрицать того, что в какой-то степени на них оказали влияние ранее появившиеся в печати труды Ушинского, тоже нельзя. Оба мыслителя выступают против механического заимствования Россией педагогических систем, сложившихся исторически в других странах.
Расхождения Л.Н.Толстого с Ушинским касаются двух аспектов общей проблемы.
1. К.Д.Ушинский всегда говорит о народности общественного образования. Для Толстого общественное образование - это образование для избранных («дворян, чиновничества, отчасти купечества»), оно не служит формированию гражданских качеств у молодежи, а направлено на подготов-
ку нужных, для господствующих классов людей - «помощников, потворщиков и участников»8.
Для Толстого сущность проблемы заключается именно в народном образовании. Он писал в марте 1860 г. брату министра народного просвещения Е.П.Ковалевскому: «В деле прогресса России, мне кажется, что как ни полезны телеграфы, дороги, пароходы, штуцера, литература (со всем своим фондом), театры, Академии художеств и т.д., а все это преждевременно и напрасно до тех пор, пока из календаря будет видно, что в России, включая всех будто бы учащихся, учится 1/100 доля всего народонаселения... Насущнейшая потребность русского народа есть народное образование. Образования этого нет. Оно еще не начиналось никогда и никогда не начнется, ежели правительство будет заведовать им...»9
Сущность народного образования Толстой видит в формировании человека, знающего жизнь, умеющего трудиться, быть сметливым, расчетливым и, конечно, честным и добрым.
2. Добиться этих результатов, придерживаясь только педагогических принципов Ушинского, по Толстому, невозможно. Великий писатель считает, что хотя народность действительно является прирожденным качеством каждого человека, она приведет к успеху только в условиях «свободного», «естественного» образования. Ему важно было доказать главную свою мысль - о ненужности и вредности принудительного, «сухого» воспитания.
За категоричность этого требования педагогическая о б ществ енн о сть того времени справедливо критиковала писателя. Вместе с тем критики не заметили, или не хотели заметить, что своим требованием Толстой лишь обращал внимание педагогов на то, что давно существовало в народном быту, что издавна обеспечивало преемственность в отношениях между поколениями, несло в себе огромную образовательную и воспитательную силу и что сегодня ученые педагоги и этнофольклористы окрестили названием «народная педагогика». Л.Н.Толстой этого термина не знал, но фактически декларировал принцип именно народной педагогики. Главное в ней - воспитание жизнью, образование без насилия.
К сожалению, считает Толстой, «везде влияние жизни отстранено от забот педагога, везде школа обстроена кругом китайскою стеной книжной мудрости, сквозь которую пропускается жизненное образовательное влияние только настолько, насколько это нравится воспитателям»10. Между тем, «детские игры, страдания, наказания родителей, книги, заботы, учение насильственное и свободное, искусства, науки, жизнь - все образовывает»11.
В статье «О народном образовании» писатель фактически пересказывает законы народной педагогики. Он сам как бы подчеркивает это, провозглашая: «Школа хороша только тогда, когда она сознала те основные законы, которыми живет народ»12. Или там же: «...всякое учение должно быть только ответом на вопрос, возбужденный жизнью»13.
Законы народной педагогики никто никогда не провозглашал, они сложились исторически, стихийно, но непреложно и мудро. Ребенок, родившись, непрерывно взаимодействует со средой, которая обучает и воспитывает его молчаливо и словами, делом и праздником, ненавязчиво и целеустремленно, дома и на улице, родными людьми и чужими... Знания и навыки, приобретаемые таким образом, оказываются исключительно прочными и плодоносными. «Весьма обыкновенно слышать и читать мнение, что домашнее условие, грубость родителей, полевые работы, деревенские игры и т.п. суть
главные помехи школьному образованию, которое разумеют педагоги, но пора убедиться, что все эти условия суть главные основания всякого образования, что не только они не враги и не помехи школе, но первые и главные деятели ее... Лучшим доказательством служит сравнение крестьянского, никогда не учившегося мальчика с барским мальчиком, учившимся у гувернера с пяти лет. Преимуществ о ума и знаний всегда на стороне первого»14.
В чем причина такой эффективности бытового, домашнего образования? Толстой считает - в отсутствии насилия. Ребенок приобретает эти знания и навыки по желанию, по своей воле, порой он даже не замечает, что учится, а потому всегда остается самим собой, выглядит бодро и весело. «Стоит взглянуть на одного и того же ребенка дома, на улице или в школе, -то вы вцдите жизнерадостное, любознательное существо, с улыбкой в глазах и на устах, во всем ищущее поучения, как радости, ясно и часто сильно выражающее свои мысли своим языком, - то вы видите измученное, сжавшееся существо с выражением усталости, страха и скуки, повторяющее одними губами чужие слова на чужом языке, - существо, которого душа, как улитка, спряталась в свой домик. Стоит взглянуть на эти два состояния, чтобы решить, которое из двух более выгод но для развития ребенка?»15
Все эти высказывания Толстого являются блестящей характеристикой важнейших принципов народной педагогики, чего критики педагогических идей писателя, кажется, не замечали. Многие поколения учителей иронизировали по поводу «оригинальничанья» Льва Николаевича, ему вменяли в вину утопизм и произвольность педагогических построений, не догадываясь, что, отвергая его систему образования и воспитания, они подвергают остракизму и народную педагогику. Не этим ли отчасти объясняется факт, что, рассуждая на тему гражданского образования, наши школьные деятели почти никогда не обращаются к постулатам народной педагогики и многое теряют при этом. Между тем. К.Д.Ушинский в этом отношении солидаризировался с Толстым, и хотя не так настойчиво и категорично, как тот, тоже считал, что принципы образования и воспитания, которые мы сейчас называем народной педагогикой, имеют прямое отношение к вопросу о значении народности в деле гражданского образования. Он говорил: «Познай свой народ, и ты станешь человеком». И подчеркивал: «Общественное воспитание есть для народа его семейное воспитание»16.
Все сказанное, казалось бы, хорошо известно специалистам. Авторитет Ушинского и Толстого как педагогов-теоретиков и практиков - достаточно высок. Нужно сказать также, что в своих взглядах на народность образования они не одиноки. Вспомним хотя бы знаменитое изречение А.Дистервега: «Всякий человек принадлежит известному народу и известному времени. Он должен быть воспитан по отношению к этому народу»17. Но почему призывы этих выдающихся людей до сих пор остаются без отклика, без практического применения в школе? Однозначного ответа на этот вопрос не найти. Сказались, видимо, исторические причины: непрерывная череда создания и развала империй, порождающая остроту так называемого национального вопроса; нельзя сбрасывать со счета всякие социальные катаклизмы и войны, отводившие проблему народности образовательных систем в хвост других, более актуальных вопросов. Педагогика сталкивалась и с трудностями чисто научного порядка: ни одно из направлений философской мысли не дало четкого определения, что такое «народ»; социологи и полито-
логи очень субъективно характеризуют науки и народы: этнографы и историки долго не могли нарисовать этническую картину мира и т.д.
Но сейчас, кажется, наука готова ответить на большинство вопросов народоведения. Главное: в мире и особенно в нашей стране сложилась ситуация, когда школа вполне созрела для решения проблемы народности образования. Не потому созрела, что готова к этому, что отрешилась от старых предвзятостей; просто жизнь наступила другая, над Россией, как никогда раньше, нависла угроза потери своего лица, а потому важность проблемы народности образования ощутили широкие массы учительства (но, к сожалению, не руководители страны, убравшие из определения института народного образования важный его элемент - народное).
К счастью, по времени осгрота проблемы народности совпала с успехами таких гуманитарных наук, как педагогика, этнография, история, фольклористика. В педагогике сложилась новая отрасль - этнопедагогика. Наука о народном творчестве научилась, наконец, рассматривать фольклорное произведение как органически целое, в котором одинаковое значение имеют вербальные, музыкальные, драматические и этнографические элементы. На народные' Сказки и песни перестали смотреть лишь как на средство детского развлечения, а увидели в них сипу народной традиции, благодаря которой сохраняются важнейшие постулаты народности: трудолюбие, доброта, честность, любовь к Родине. В сознание историков, философов, педагогов пришла и получила, слава Богу, признание идея, согласно которой фольклор имеет значение не только для эстетического воспитания, но и для всестороннего образования вообще, ибо он (фольклор) - это и народная медицина, и народный календарь, и народная экология, и народная этика, и народная педагогика...
Данное счастливое озарение привело на практике к тому, что в школах - где на экспериментальных, где на базовых началах - стал внедряться новый учебный предмет - народоведение. В Челябинске эта учебная дисциплина прижилась в гимназии №26, в лицее № 11, в школах №19, 59, 121, в школе-интернате №13, в Магнитогорске - сш № 4 и многих других учебных заведениях. Новый курс все больше и больше обеспечивается необходимой программной и учебной литературой18.
Я как автор одного из учебников при разработке курса считал и считаю, что ограничивать задачи народоведения только эстетическим воспитанием, как это полагают многие мои коллеги, неправомерно. Материал фольклора таков, что он прежде всего наталкивает на мысль об использовании его в целях гражданского образования школьников.
Еще раз напоминаю завет К.Д.Ушинского: «Познай свой народ, и ты станешь человеком». Как мы знаем, этот завет до недавнего времени школа оставляла почти в забвении. Учебные дисциплины, на' которые уповал великий педагог при реализации принципа народности: история, география, природоведение, русский язык и литература, - давали представления, например, о русском народе самые общие и часто неверные, потому что в учебниках по истории главное внимание уделялось сменам экономических и общественно-политических формаций, описаниям войн и революций, характеристикам царей и полководцев и т.п., потому что все это излагалось с позиций какой-либо касты - социальной или исторической, национальной или религиозной. Программы по русскому языку и литературе, как и при Ушинском, предусматривают чтение и изучение литературных произведений, в которых хоть и
выражается сочувственное отношение к простому народу, самого его, главного носителя национального менталитета, нет, а есть всякие «лишние люди», «маленькие человеки», «идиоты», «очарованные странники», ищущие смысла жизни господа. По ним-то и усваивает выпускник школы суждения о характере своего народа, делает обобщения, нимало не смущаясь тем обстоятельством, что все эти литературные персонажи, типические образы несут в себе характеристику малой толики народа (не более 3-4 % всего народонаселения России), которая к тому же соответствующим образованием и воспитанием давно оторвалась от него и в большей своей части потеряла с ним какую-либо духовную связь. Редкое исключение из правил, герои, подобные Татьяне Лариной или Наташе Ростовой, потому и привлекали внимание бессмертных наших классиков, что в них они находили душу, созвучную породившему их народу.
Так вот и получилось, что принцип народного образования, провозглашенный и отстаиваемый К.Д.Ушинским и Л.Н.Толстым, не получил должного применения в школе. Скажут: ну и что?! Велика ли потеря? Отвечу: велика! Уже несколько поколений русских людей находятся в заблуждении относительно своего народа. Верят сомнительным глашатаям, что этот народ ленив, неряшлив, агрессивен, анархичен, нуждается в узде, то есть в руководстве со стороны. Эта характеристика стала чуть ли не общим местом в трудах историков и социологов, принадлежащих самым разным научным школам и направлениям. Уроки по народоведению способны разрушать этот миф.
К.Д.Ушинский говорил, что высшим выражением народности являются идеалы, присущие той или иной нации и варьируемые по ее сословиям20. Если судить об идеалах русского народа по былинам и сказкам, по песням и другим жанрам народного творчества, то окажется, что приведенная выше характеристика не соответствует действительности. Особенно это становится очевидным, если сравнивать былинный эпос Древней Руси с соответствующими эпосами других народов Европы. Взять, например, такой элемент характеристики русского народа, как агрессивность. По былинам, во всех их вариантах, видно, что русские богатыри совершают свои подвиги только на границах родной земли: ни Илья Муромец, ни Добрыня Никитич, ни Алеша Попович, ни Васька Буслаев никогда и никого не завоевывают, а только лишь охраняют рубежи своей страны от внешних посягательств. Илья Муромец, известный в эпосах Западной Европы больше под именем Ильи Русского, только два раза покидал пределы родной земли: один раз по призыву византийцев, чтобы помочь избавиться от Идолища; другой раз для участия в международных спортивных играх, рыцарском турнире («Тидрек-Сага», «Ортнита»). Данное обстоятельство особенно бросается в глаза, если сравнить произведения про Илью Муромца с эпическими песнями немцев, французов или испанцев, в которых такие рыцари, как Зигфрид, Роланд и Сид, только и занимаются тем, что кого-то усмиряют, наказывают, завоевывают и всегда навязывают свою волю, свою веру покоренным народам. А ведь общепризнанно, что эпос как художественное явление служит наивысшим выражениям идеала того народа, которым порожден.
Теперь - о лени русского народа. В былине о Садко герой получает поддержку со стороны новгородцев и морского царя за то, что он внушил им любовь и уважение своим трудолюбием, певческим искусством и талантом: и тот же герой сразу лишается этой поддержки, когда выясняется, что, разбо-
гатев, он забросил свои гусли, занялся не совсем честным промыслом, зазнался. История Садко заканчивается трагически для него, потому что он не выдержал испытания богатством и стал жить не полезным трудом, а ростовщичеством и спекуляцией.
Или другой, еще более выразительный пример - духовный стих «Вознесшие Христа». Эта народная эпическая песня, построенная на мотиве евангелия, по-своему отражает эпизод вознесения Христа. Сын божий перед тем, как навсегда покинуть Землю, решил проститься с народом. Собравшаяся толпа стенает и рыдает, вопрошая, как же люди будут жить без него. Пожалев их, Христос пообещал: «Ладно, оставлю вам златые горы, медвяные реки, будете жить в довольстве и богатстве». Реакция толпы на эти слова была неожиданной; мужчины и женщины, старики и дети еще сильней завопили, пали на колени и стали просить: «Не оставляй ты нам златы горы, медвяные реки - все равно сильные, богатые отнимут. Оставь ты нам свое святое имя и возможность честно, праведно трудиться!» Вот он, идеал русского народа: желание «честно, праведно трудиться».
Сколько подобных примеров можно было бы привести из сказок, лирических песен, пословиц и поговорок! Отношение к труду всегда было для русского основным мерилом его гражданских достоинств. Ознакомление детей с такими произведениями на уроках народоведения и является основным содержанием гражданского образования.
Но этим, конечно, далеко не исчерпывается содержание уроков. Их значение в самой методологии предмета. Вспомним тезис Ушинского: «Общественное воспитание есть для народа его семейное воспитание». Этот тезис в концепции народности образования занимает одно из центральных мест, но и он, как и многое другое, прошел мимо внимания деятелей народного образования. В данном случае речь идет не столько о необходимости ознакомления детей с национальным институтом семьи, сколько в методологической важности такого ознакомления.
Не случайно материал в учебнике «Народоведение/» я располагаю следующим образом: первый год обучения - «Дом. Род. Народ»; второй год -«Жизнь по народному календарю»; третий - «Народные промыслы и ремесла». Как видим, курс народоведения начинается с дома, и это правильно. Я считаю, что гражданское образование должно начинаться именно с этого. Дом, мать, отец, братья и сестры, дедушка и бабушка, близкие и далекие родственники - вот основа гражданского опыта человека, колыбель его знаний и привычек, добрых и дурных качеств. Задача педагога заключается в том, чтобы опереться на добрую почву семейного воспитания и постараться нейтрализовать отрицательные моменты его в каждом конкретном случае. Необходимо учесть чисто психологическую сторону этого процесса: одно дело, когда семилетнему-десятилетнему мальчугану говорят о величии его родины, об огромных свершениях его народа, другое дело - когда он узнает об участии его деда, например, в битве под Москвой, об ордене, полученном его отцом за трудовой подвиг на строительстве БАМа, и т.д. Чувство народности, которым так дорожил К.Д.Ушинский, в данном случае рождается как бы само собой; во всяком случае гораздо быстрее и сильнее, чем при заучивании десятка глав по истории отечества. Не нужно забывать, что через дом, род («род на род = народ». - А.М.Горький) дети могут осознать простую, но великую истину: все люди - братья. Исследование своего родословного древа обещает ученику открыть нечто невероятное: он может оказаться одновременно родственником и Александра Невского и Александра Пушкина (родо-
словные этих двух знаменитостей восходят, как известно, к одному корню). Но даже и без этих глобальных задач ознакомление детей с сущностью и содержанием таких понятий, как «отец», «мать», «дедушка», «бабушка» приведет к колоссальным педагогическим результатам на пути гражданского образования. Заметим при этом, что ни один школьный предмет, кроме народоведения, такими проблемами не занимается.
Содержание гражданского образования было бы не полным, если бы мы обошли стороной такой элемент народности, как традиция. Фольклор потому и лежит в основе курса. народоведения, что по природе своей он является накопителем, хранителем и пропагандистом лучших народных традиций (худшие фольклор отторгает, потому что они не соответствуют его идеалам). Лучше всего школьник осваивает народные традиции при изучении народного хозяйственного и праздничного календаря. Сопутствующие календарю обряды, ритуалы и обычаи воспитывают в детях культуру общения, речевого поведения, навыки художественного самовыражения, а главное -помогают войти в мир взрослых, понять их заботы, что в конце концов и формирует в них важные гражданские качества: предусмотрительность (запоминание примет, связанных с календарем), инициативность (ее волей-неволей порождает подготовка к тому или иному празднику), сообразительность (хорошее знание календаря всегда влечет за собой условия выбора: например, какая именно примета, пословица, поговорка подтверждаются в конкретном явлении природы, в конкретном климатическом поясе и т.д.
Разъяснение на уроках народоведения смысла разных обрядов и обычаев, изучение их происхождения способствуют формированию такого важного элемента гражданственности, как чувство ответственности. Ученики узнают, например, что в народе величайшим грехом считалось надругательство «над мать-сырой землей» - без времени и без нужды вспахивать ее, засорять, иссушать реки, выругать деревья. Даже плюнуть на землю не разрешалось, ибо она рассматривается в народной традиции как живое существо. По своему опыту знаю, какое сильное впечатление производит на детей духсв-ный стих «Непрощаемый грех», где утверждается, что Бог все может простить, кроме надругательства над «кормилицей землей». На Глазах происходит преображение детей. Всей душой они осознают, какова их личная ответственность перед будущим: если не уберечь землю от беды сегодня, завтра она будет мертва и человечество погибнет.
Если содержание уроков народоведения есть высшая ступень осуществления на практике идеи К.Д.Ушинского о народности образования, то форма их проведения - наглядное подтверждение правоты Л.Н.Толстого, говорившего, что идея народности только тогда претворяется в дело, когда обучение и воспитание станут естественными, то есть потеряют насильственный характер. На уроках большинства учебных дисциплин принцип великого писателя едва ли целесообразен и осуществим, но занятия по народоведению строятся именно по его предписаниям. Ведь это уроки самотворчества. Дети организуют посиделки, вечерки, как это предписано народным календарем, разучивают игры и песни, поют и танцуют - и это все не для кого-то, не для сцены, не для оценки, а для самих себя, для своег о удовольствия. На посиделках не только развлекаются, но и осваивают те или иные народные традиции: учатся общению, обмениваются опытом, занимаются ремеслами -вяжут, вышивают, лепят, шьют, строгают, то есть делают все так, как это было в старину на настоящих посиделках.
Игровое начало уроков народоведения - это не просто методический прием, это нечто большее, а именно: единственно приемлемая форма урока.
Ведь фольклор живет естественной жизнью только в определенных условиях. Во времена Ушинского и Толстого деревенские, да и мщ»гиечгородские дети были участниками настоящих посиделок, там многому и учились; может быть, поэтому тогда вопрос об уроках народоведения и не возникал, В наше время - увы! - посиделки могут возродится только как учебное занятае0что и предполагает программа по народоведению. Через игру в посиделки современные дети попадают в соответствующий бытовой антураж, и следствием этого становится свободное самовыражение учащихся, их инициативное творчество, естественное поведение, о чем так мечтал Л.Н.Толстой.
В известном смысле народоведение есть первичная, но, пожалуй, самая ответственная и эффективная форма гражданского образования. Сила этой учебной дисциплины заключается и в ее образовательном содержании (нет такой стороны гражданского образования - будь это основы государства и права, валеологии, даже полового воспитания, - которая бы не получила соответствующего освещения на уроках народоведения), а также в самой форме ее изучения: играя, дети постигают жизнь и незаметно для себя, но заметно для других, прежде всего, для учителей и родителей, становятся гражданами своей страны.
Примечания
1 См.:Ушинский К.Д. О народности в общественном воспитании // Ушинский КД Педагогические сочинения: В 6 т. T.I. М.: Педагогика, 1988. С.245.
2 См.: Пушкин A.C. О народности в литературе // Пушкин A.C. Полн. собр. соч.: В 10 т. Т.7. М.: Изд-во АН СССР, 1958. С.39.
3 Ушинский К.Д. Указ. соч. С. 195.
4 Там же. С. 199.
5 Там же. С.254.
«Там же. С.252.
7 Толстой Л.Н. Воспитание и образование // Толстой Л.Н". Собр. соч.: В 22 т. Т. 16. М.: Худож. лит., 1983. С.31.
»Там же. С.38.
9 Толстой Л.Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 60. М.; Л.: АН СССР, 1953. С.328-330.
10 Толстой Л.Н. Воспитание и образование. С.32.
11 Там же. С.ЗЗ.
12 Толстой Л.Н. О народном образовании //Толстой Л.Н. Собр. соч.: В 22 т. Т. 16. М.: Худож. лит., 1983. С. 19.
13 Там же. С. 16.
" Там же. С.15-16.
15 Там же. С. 17.
16 Ушинский К.Д. О народности в общественном воспитании. С.254.
17 Wegweiser für deutsche Lehrer. Von A. Disterweg. Essen, 1850. P.54.
18 См.: Лазарев А.И. Народоведение: В 3 т. Т. 1-2. Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1997; Новицкая И.Н. Тетради по народоведению. М.: Светоч, 1998: Шпаликова М.М. Народные художественные промыслы: Альбом для учащихся общеобразовательной школы. М.: Художник, 1998 и др.
19 См.: Ушинский К.Д. Указ. соч. С.227-228.
