CC BY
115
Я.Ю. Шашкова
Народники 60-70-х гг. XIX в. о моральном облике члена социальнореволюционной партии
Уходящий XX в. называют веком массовых действий и движений. Но во главе любого из них стоит руководящее «ядро», «мозговой штаб», определяющий их цели, тактику, этапы и в конечном итоге результаты. «Ядро» - это структура, партия или организация, и люди, ее образующие, со своими интересами, чувствами, симпатиями, амбициями и желаниями. Они выбирают наиболее близкие им по «духу» организации, а, придя в них, могут попытаться изменить их согласно своим взглядам, повлияв на первоначальные цели и конечные результаты. Поэтому для современных обществоведческих наук принципиально важно учитывать субъективный аспект любого политического события, цели и идеалы его участников. Особенно это актуально, когда речь идет о революции, в ходе которой разбуженные массы слепо подчиняются своим лидерам. И уже от целей и морального облика, нравственных качеств последних зависит характер протекания самой революции и основ нового строя, ею закладываемых.
Осознание этого факта в отечественной общественно-политической МЫСЛИ В 6070-е гг. XIX в. привело к выдвижению данной проблемы на первый план и противостоянию в русском революционном движении двух пониманий морального облика социалиста-революционера.
Представителями первого были С.Г. Нечаев, П.Н. Ткачев, Г.-М. Турский и их сторонники. Манифестом этого направления стал «Катехизис революционера», демонстрирующий, говоря словами H.A. Бердяева, «предельную форму революционного аскетического мироотвержения, совершенной революционной отрешенности от мира» [1, с. 52].
По мнению автора Катехизиса, революционер - человек «обреченный», отдавший всего себя служению борьбе «с проклятым миром». Он должен разорвать
всякую связь с законами этого мира, нравственностью, культурой и наукой, чтобы усвоить «только одну науку -науку истребления и разрушения» [2, с. 101]. Для него морально только то, что служит революции.
Революционер не может иметь своих интересов, дел, чувств, собственности и даже имени. Суровый к себе, он суров и к другим. Такие чувства, как родство, любовь, дружба, благодарность должны истребляться или подчиняться «единой холодной страсти революционного дела». Даже солидарность, желание помочь товарищу, попавшему в беду, соотносились с расчетом: прежде всего, нужно взвесить пользу, приносимую товарищем, и трату революционных сил, необходимых для его спасения; выяснить, что перевешивает, и так и поступить.
Таким образом, от революционера, по мнению Нечаева, требовались отречение от мира и личной жизни, исключительная работоспособность, сосредоточенность на одной цели, согласие на страдание и пытку, к перенесению которой нужно готовиться. Кроме того, настоящим революционером мог считаться только тот, кто способен уничтожить всех, мешающих ему достичь цели, кому ничего не «жаль в этом мире», кто не «остановится перед истреблением положения, отношения или какого-либо человека, принадлежащего к этому миру», в котором «все и вся должны быть ему ненавистны» [2, с. 103].
При этом следует отметить, что образ революционера у Нечаева полностью согласуется с его личными качествами. Это доказывает характеристика, данная ему Бакуниным уже после окончания «нечаевского дела» и после того, как сам Бакунин разобрался в своем бывшем протеже. Он называет его «фанатиком», преданным, но опасным, для которого не существует
никаких человеческих чувств^ кроме цели «завладеть вашей личностью без вашего ведома». Для этого «он будет за вами шпионить, и постарается овладеть всеми вашими секретами и для этого в вашем отсутствии, оставшись один в комнате, он откроет все ваши ящики, прочтет всю вашу корреспонденцию, украдет и спрячет письма, компрометирующие хозяина, чтобы иметь документ против него...» [3, с. 80-81].
Неся в себе максимализм, «нечаевщи-на» не прошла бесследно для русского революционного движения 70-х гг. XIX в. Она всколыхнула и расколола его. На «Катехизис революционера» одобрительно и не раз ссылался теоретик «заговорщического» направления П.Н. Ткачев, утверждавший, что «нравственное правило... имеет характер относительный, и важность его определяется важностью того интереса, для охраны которого оно создано» [4, с. 194]. Такое сходство идей не случайно, ибо известно, что в 1869 г. Ткачев сблизился с Нечаевым и принимал деятельное участие в работе его петербургского кружка.
Теоретик «заговорщиков» считал, что от революционера требуется жить одним желанием, бороться во имя того, чтобы «сделать счастливыми большинство людей... Осуществление этой идеи становится единственной задачей их деятельности, потому что она «совершенно сливается с понятием о их личном счастье» [4, с. 174]. Быть достойным такой идеи дано не каждому, а только тому, кто критически относится к себе и окружающему миру, обладает бескомпромиссной убежденностью, желанием действовать, а также сильной волей и твердым характером, чтобы не «сломаться» в борьбе и суметь «идти до конца». Революционер всегда и при всех обстоятельствах должен бороться. Но самое, пожалуй, для него трудное и важное, утверждает Ткачев, это научиться страдать страданиями народа. Только при таких условиях народ поймет, что у него есть защитники и друзья, и, в свою очередь, защитники и друзья народа смогут с полным самоотвержением и без тени корысти посвятить свои силы осуществлению
выработанных идеалов.
Таким образом, революционеры у теоретика «заговорщиков» - это люди меньшинства, воплощающие в себе лучшие умственные и нравственные силы общества [5, с. 94].
В то же время на практике эти идеи приобретали некоторые черты «нечаевщи-ны». В 1875 г. П.Н. Ткачев предпринял попытку создания партии на базе редакции «Набата» и идейно близких ей групп в России. Инструкция «Общества Народного освобождения» обязывала члена собирать «подробные сведения» не только о лицах, «относящихся к Обществу враждебно», но и следить за самими же членами, «за их деятельностью и сообщать все сведения, касающиеся их» [6, с. 254].
Другая трактовка образа революционера нашла свое воплощение в документах Всероссийской социально-революционной организации, работах М.А. Бакунина и П.Л. Лаврова.
Социально-революционная организация (1875 г.) возникла на основе отрицания «не-чаевщины». Поэтому столь большое значение придавалось ее членами моральному облику социалиста-революционера. По воспоминаниям одного из руководителей, И.С. Джабадари, «будучи крайне уступчивыми в вопросах деталей будущего строя», они «стремились осуществить на деле самые строгие нравственные начала, которые должны были руководить как деятельностью самих членов организации, так и воздействовать на массу...», привлекая ее тем самым на сторону революции [7, с. 223].
Центральным для мировоззрения революционера члены организации считали «идею солидарности», комплекс вопросов, связанных с учением критически мыслящей личности, а также абстрактно толкуемые проблемы нравственного идеала. Отвергая положения «Катехизиса», они обосновывали принцип взаимного доверия между членами организации, допускали чувства любви и дружбы, если они не становятся препятствием к революционной деятельности [8, с. 118-~119].
Более конкретизировано данное пред-
ставление о моральном облике члена социально-революционной партии в работах М.А. Бакунина, считавшего революционером лишь того, кто проникнут «сатанинским» духом возмущения, революционной страстью» и носит «черта в теле» [9, с. 210]. Под этим символическим выражением он понимал готовность во всякий момент отказаться не только от условий мирного существования, но и рискнуть своей жизнью в интересах «дела», активное неприятие существующего строя, решимость и энергию, склонность к самым отчаянным выступлениям. Революционер должен быть убежденным, деятельным, организованным [10, с. 49]. Эти качества, по его мнению, являлись обязательными как для рядовых членов революционной партии, так и для ее лидеров.
Наибольшее же внимание вопросам морального облика социалиста-революци-онера уделил теоретик «пропагандистского» направления П.Л. Лавров. Согласно его концепции, основным для революционера являются знание и нравственность. Под знанием Лавров понимал овладение важнейшими научными достижениями и навыками их использования в практической деятельности. Но специальная эрудиция отдельных дисциплин бесполезна в борьбе. Революционеру нужна наука, которая «уясняет общее понимание мира, вырабатывает реальное миросозерцание, критические способности личности и служит единственною опорою для правильной постановки... вопросов, в которых заключается вся будущность человечества» [11, с. 30].
Социалисты же, проповедующие ненужность основательной подготовки в области мысли, готовят своих товарищей к гибели в битве с лучше подготовленными врагами, ибо, как считал Лавров, единственным орудием возможной победы станут знания.
Но не только теория создает настоящих революционеров. Чтобы добиться успеха в своей деятельности, они должны соединиться с народом, жить его жизнью, говорить на его языке, понимать его. А такое приобретение практических навыков
намного труднее, требует большего времени и вырабатывается самой жизнью.
Другим компонентом личности члена революционной партии являлась нравственность. П.Л. Лавров отрицал наличие у революционера какой-либо особой нравственности и считал, что он, как и любой человек, должен обладать верностью своим убеждениям, способностью критически относиться к ним, единством слова и дела, стремлением воплотить в жизнь вечные слова «свобода, равенство, братство» [12, с. 60-61].
В то же время Лавров отмечал, что «личная нравственность» социалиста «находится в самой тесной зависимости от нравственности общественной и не может... развиваться без развития последней» [13, с. 383-384]. Иными словами, для своего нравственного развития критически мыслящая личность должна соединиться с группой себе подобных. Вот почему главным условием успешной деятельности революционеров Лавров считал солидарность.
По его мнению, революционеры должны освободиться и от индивидуализма, который в высшей степени развивается старой жизнью, и привычки объединяться на основе личных симпатий. В большей степени, чем кто-либо другой, революционер обязан обладать терпимостью, умением сдерживаться, не допускать грубых оскорблений товарищей, «приладиться» к ним в мелочах. Всегда и везде им должно руководить «сознание своего и чужого личного достоинства».
Вступая в партию, революционер подчиняет свои личные убеждения общему делу. Он может расходиться с товарищами по второстепенным пунктам, спорить с ними, но главные идеи и цели не могут подвергаться сомнению. Их реализация требует личной инициативы, понимания и исполнительности, так как иногда члену партии приходится «исполнить данное ему поручение, не имея возможности обсудить его целесообразность» [13, с. 186].
В свою очередь, партия не должна полностью подчинять и регламентировать личную жизнь социалистов. Не приводя примера Нечаева, Лавров выступал про-
тив его позиции, считая, что «залезание в чужую душу... вредно для прочности и... расширения товарищества». «В социальнореволюционной группе общему участию может подлежать лишь то, Что входит в состав общего дела и до него касается, и то, что каждый сам добровольно отдает обществу из своей личной жизни. Во всем остальном личная жизнь должна оставаться неприкосновенной, и охранение этой неприкосновенности должно составлять для группы часть охранения личного достоинства ее членов» [13, с. 386].
Неотъемлемой чертой социалиста-рево-люционера должно быть и уважение к труду. Лавров понимал, что политическая борьба отнимет у него возможность собственным трудом добывать себе средства к существованию, и предвидел вариант поддержки «наиболее полезных членов партии ее средствами». Однако это не должно стать привычкой, вызвать существование «личностей, которые, имея возможность поддерживать себя личным трудом, не только живут за счет революционной партии во имя своих заслуг перед этой партией, но берут из ее средств далеко более необходимого на свои искусственные потребности» [13. с. 201-202].
Готовя революционера к долгой и тяжелой борьбе, Лавров требовал от него не только знаний, выдержки, преданности делу, но и гуманности. Борьба ожесточает, да и ни одна «серьезная революция не может совершаться без пролития крови, частью ненужного... Всякая ненужная жестокость к врагам на другой день после победы, только подрывает нравственное значение общежития, которое должно сделаться воплощением справедливости... Всякая ненужная суровость к преступнику против начал, которые он не успел вполне усвоить, подрывает солидарность
нового общества» [13, с. 329]. Каждая «лишняя» капля крови ложится несмываемым пятном на знамена социально-революционной партии.
Такое большое внимание к моральному облику революционера, его детализация обусловлены у теоретика «пропагандистского» направления народничества убеждением, что от знаний и нравственности этих людей, образующих «власть в минуту революции и на другой день после нее», зависит не только ход самой революции, но и правильное развитие нового строя, здоровье его морально-нравственных основ. История России XX в. подтвердила правоту П.Л. Лаврова.
Таким образом, все теоретики народничества 1860-1870-х гг., придавая большую значимость данному вопросу, рассматривали революционера как человека целеустремленного, тесно связанного с народом, решительного, исполнительного, подчиняющегося требованиям большинства партии. М.А. Бакунин и П.Л. Лавров добавляли к этому требование от революционера высоких моральных качеств и гуманизма, в то время как С.Г. Нечаев и П.Н. Ткачев выдвигали тезис о зависимости нравственности от условий революционной борьбы и низводили членов партии до уровня простых исполнителей воли ее лидеров. На смену народникам пришла марксистская партия, вобравшая в себя их теоретические изыскания и практический опыт и попытавшаяся соединить в своем понимании морального облика революционера черты боровшихся идеалов прошлого века: единство с народом и фанатизм революции, солидарность и существование на деньги партии, ненависть ко всём и вся, хоть как-то связанным со старым строем или не так понявшим новый.
1. Бердяев H.A. Истоки и смысл рус ского коммунизма. М., 1990.
2. Лурье Ф.М. Созидатель разрушения. СПб., 1994.
3. Цит. по: Барриве Л. Общественное
движение в царствование Александра
II. М., 1911.
4. Ткачев П.Н. Избранные сочинения на социально-политические темы. Т. 1. М., 1932.
Литература
5. Ткачев П.Н. Сочинения: В 2-х т. Т.
2. М., 1976.
6. Рудницкая Е.Л. Русский бланкизм: Петр Ткачев. М., 1992.
7. Цит. по: Богучарский В. Активное народничество семидесятых годов. М., 1912.
8. Устав всероссийской социально-революционной организации // Революционное народничество семидесятых годов XIX века. Т. 1. М., 1964.
9. Бакунин М.А. Устав Союза Интернациональных братьев // Речи и воззвания. М., 1906.
10. Бакунин М.А. Избранные сочинения. Т. 2. Пг.; М., 1919.
11. Лавров П.Л. Вперед! - Наша программа // Революционное народничество семидесятых годов XIX века. Т. 1. М., 1964.
12. Лавров П.Л. Социально-революционная и буржуазная нравственность // Избранные сочинения на социально-политические темы. Т. 4. М., 1935.
13. Лавров П.Л. Государственный элемент в будущем обществе // Избранные сочинения на социально-политические темы. Т. 4. М., 1935.
