CC BY
68
О. Н. Майорова (Москва)
Нарастание протестного потенциала в польском обществе в первой половине 1970-х гг.
В статье характеризуются настроения в польском обществе в первой половине 1970-х гг.; показывается, что, несмотря на значительную политическую стабилизацию, которую удалось достичь команде Герека, постепенно нарастал протестный потенциал. Ключевые слова: Польша, 1970-е годы, настроения в обществе, протестный потенциал.
В начало 1970-х гг. Польша вступила в состоянии стагнации в развитии народного хозяйства, рост реальной заработной платы в 1966-1970 гг. не превышал 2%. Это переместило ПНР на последнее место среди стран-членов СЭВ. На V съезде Польской объединенной рабочей партии (ПОРП, ноябрь 1968 г.) возможность применения рыночных механизмов регулирования экономических процессов была отвергнута. Страна только что пережила мартовские выступления студентов 1968 г., которые явились первым массовым протестом молодежи в целом против существовавших в ПНР порядков.
Возглавляемое Владиславом Гомулкой руководство ПОРП практически не отказалось от осуществления сталинской модели социализма, что и явилось основной причиной кризиса 1970 г. 12 декабря 1970 г. Совет министров принял постановление о повышении цен на продовольствие (примерно на 30%). На Побережье были проведены многочисленные забастовки, поддержанные массовыми демонстрациями, с требованием отмены повышения цен. Оценив эти события как выступления контрреволюционного характера, Гомулка отдал распоряжение о применении оружия против бастующих. Однако уже через четыре дня, 19 декабря, на заседании Политбюро их главной причиной были названы ошибки в экономической политике. Вместе с тем никто не пытался пойти дальше, поставить вопрос о системных причинах кризиса.
Таким образом, события конца 60-х - начала 70-х гг. разрушили идеологическую концепцию правящего режима. Экономическая неэффективность и политическая зависимость от Советского Союза скомпрометировали польское руководство в глазах народа. Вехами в этом процессе стали волнения начала 1968 г., когда в польском пути к социализму разочаровались интеллигенция и молодежь, а также
выступления в декабре 1970 - январе 1971 г., после которых от социализма стали отказываться и рабочие.
20 декабря первым секретарем ЦК избрали Эдварда Герека, а также провели некоторые изменения в Политбюро. Неудавшаяся попытка силовым путем разрешить кризис 1970 г. поставила перед новыми польскими властями вопрос о необходимости серьезной корректировки политического курса, методов и стиля управления. Команду Герека объединяла одна мысль: «Никогда больше [не допустить] декабря». Его повторению должно было помешать прежде всего создание в Польше «бигосовского социализма» (по аналогии с венгерским «гуляшным социализмом»). В общих чертах он основывался на улучшении условий жизни и труда, повышении уровня потребления, а также расширении патерналистских функций государства при одновременном отсутствии каких-либо уступок в свободолюбивых устремлениях поляков.
Граждане в целом трактовали существовавший строй как реальность, которую нельзя изменить и к которой следует приспособиться. Границы этого приспособления в различных кругах были различными, но активный протест расценивался как «непосильное дело».
Между тем именно в этот период в среде нонконформистской интеллигенции происходили сложные идейные процессы. К моменту прихода к власти Э. Герека польский ревизионизм как течение мысли, альтернативной марксистской, практически прекратил свое существование. Наиболее известные его приверженцы расстались с коммунистическими убеждениями и перешли в лагерь западной социал-демократии. После отказа от марксизма место прежней идеологии начала занимать религия, первоначально - как неосознанное стремление найти такую систему ценностей, с помощью которой можно было бы легально и эффективно противостоять линии партии, затем - как сознательный выбор идеи, сыгравшей огромную роль в борьбе польского народа за независимость. Церковь также превращалась в место притяжения всех противников режима, независимо от их идейных установок. Она не собиралась отказываться от самого принципа противостояния атеистической идеологии марксизма. Ярким показателем этого явилось развертывание «оазисного» движения, которое было организовано костелом с целью воспитания детей в духе католицизма, а также превращение костела в место собраний деятелей оппозиции - как правого, так и левого толка.
В книге одного из участников движения светских католиков «Знак» Б. Цивиньского «Родословные непокорных» (1971) деятель
оппозиции Я. Куронь обнаружил прежде всего акцент на принципы, глубоко роднящие верующих людей и атеистов: «непокорность, постулаты жертвенности, служения и борьбы». Утверждалось, хотя и в завуалированном виде, существование в ПНР оппозиции правящему режиму и выдвигалась возможная платформа объединения постревизионистского и «знаковского» направлений в единое оппозиционное движение. В свою очередь, в 1971-1972 гг. в движении светских католиков также велись споры о программе действий. В конце концов возобладали сторонники программы одного из активистов католической оппозиции А. Велёвейского, который предлагал сделать упор на культурно-просветительскую деятельность за счет уменьшения участия в работе органов власти. Раскол между политическим и общественным течениями «Знака» становился неизбежным1.
Оппозиционные сообщества Польши, за редким исключением, не отреагировали на рабочие волнения декабря 1970 - января 1971 г. Российский исследователь В. Волобуев справедливо отмечает, что причину такой пассивности следует, скорее всего, искать не столько в том, что репрессии 1968 г. устрашили оппозиционную интеллигенцию, сколько в отсутствии положительной программы у левой демократической оппозиции, переживавшей расставание с марксизмом. В 1971 г. один из ее активных деятелей философ и публицист Л. Колаковский в «Тезисах о надежде и безнадежности» попытался нащупать новую платформу для деятельности левой демократической оппозиции в Польше. Не усиление полицейских репрессий приводит к замиранию оппозиционной деятельности, говорил он, а отсутствие сопротивления имеет своим результатом разрастание полицейских методов управления2. «Тезисы» были важны прежде всего в качестве импульса к действию и явились интеллектуальным фундаментом для стратегии антикоммунистической оппозиции.
В 1974 г. Я. Куронь опубликовал в ежемесячнике «Культура», издававшемся в Париже - одном из важнейших центров польской политической эмиграции, статью «Политическая оппозиция в Польше», в которой продолжил заочный диспут о тактике оппозиционной деятельности, начатый Л. Колаковским. Подобно своим предшественникам, он также акцентировал внимание не на открытой борьбе с режимом, которая в Польше того времени была невозможна, а на постоянном давлении на власть со стороны образованных слоев общества. А. Михник, раздумывая о программе, в нескольких статьях в парижской «Культуре» и «Вензи» утверждал, что следует бороться за независимость Польши, несмотря на пассивность и равнодушие
большей части населения страны. «Для независимости, - говорил Михник, - мало победить Россию, надо, чтобы поляки захотели этой независимости». Наилучшим средством для этого публицист считал подпольную прессу, которая способна пробудить национальный дух и в нужный момент консолидировать общество. Это было свидетельством изменения всего мировоззрения, когда идеология революционных общественных преобразований уступила место реформизму.
Началом новой фазы оппозиционной активности была кампания писем протеста против поправок к конституции, включавших статью о руководящей роли ПОРП и дружбе с СССР. Это рубеж 19751976 гг. Благоприятная почва для организации протестов была создана подписанием Польшей в 1975 г. Хельсинкского «Заключительного акта», гарантировавшего права человека, а также усиливавшейся зависимостью государства от западных кредитов. Участники этого движения направляли в высшие государственные органы письма протеста, что противоречило утверждению идеологов ПОРП об упрочении морально-политического единства нации. Статья об укреплении дружбы с СССР интерпретировалась как проявление дальнейшего - на этот раз формально-юридического - ограничения и без того далеко не полного суверенитета Польши. В признании за одной партией привилегированного положения усматривалось нарушение принципа равенства всех граждан перед законом.
Среди писем были и такие, в которых требования гражданских свобод выдвигались на первый план. Так, в самом раннем и наиболее известном так называемом «Письме 59-ти» (по количеству подписавших, среди которых были не только люди, известные в мире культуры и науки, как С. Киселевский, В. Шимборская, А. Слонимский, Я. Ю. Щепаньский, но и впервые лица, известные своей оппозиционной деятельностью -Л. Колаковский, Я. Куронь, Я. Карпиньский, А. Михник, Я. Ю. Липский, связанные с оппозиционными кругами адвокаты - Я. Ольшевский, А. Стейнсберг, В. Сила-Новицкий и др.) фактически содержалось требование изменения строя и установления в стране парламентской демократии. Хотя письмо было направлено властям, по существу оно обращалось к обществу, которому представлялась альтернативная программа. Это было новым в устоявшейся практике. Раньше призывали к конкретным переменам, уступкам, а «Письмо 59-ти» стало формулированием далеко идущих целей ликвидации диктатуры ПОРП. Вопрос зависимости Польши от СССР в письме не ставился, в чем проявлялся «реализм», однако протестовали против введения в конституцию одностороннего отказа от прерогатив международной суверенности3.
Были и письма, в которых остро определялась ситуация с зависимостью от СССР, речь шла о недопустимости юридического закрепления каких-либо внешнеполитических союзов в основном законе ПНР. Так, публицист и социолог В. Беньковский утверждал, что народ, осознающий державную позицию СССР, «не мечтает о действительном равноправии», но в международных отношениях принято, что «в актах не обнаруживается зависимости даже крошечной страны от супердержавы. Этот хороший обычай был нарушен поправкой, навязанной нашей конституции»4. В аннотации этого письма, направленной Посольством СССР в ПНР МИДу, обращалось внимание на то, что, по мнению автора, обновленная Конституция ПНР «неслыханным до сих пор образом налагает на наше государство (ПНР) и народ обязанность поддерживать дружбу». Автор письма подчеркивал, что «искалеченной будет страна и ее государственное устройство, если экономическое развитие не будет сопровождаться свободным развитием интеллектуальной и культурной жизни, науки и политических воззрений». По его оценке, эта область внутренней жизни страны наталкивается на цензурные ограничения, которые якобы «пронизывают все, начиная от обычной информационной хроники, артистической деятельности, публицистики вплоть до чисто научных вопросов. Это обусловливает раздражающую деградацию общественной мысли.». Автор письма отмечал «отличие путей, которыми двигалась история наших соседних народов, разницу традиций, которые формировали всю сферу национального сознания и эмоциональных реакций. Этим объясняется, что любая попытка навязывания нашей стране подобных методов неизбежно встречает резкий отпор всей общественности». Беньковский заключал, что новые формулировки Конституции, касающиеся польско-советских отношений, представляют собой «форму зависимости, аннулирующую прежнюю фразеологию о суверенитете»5.
Еще сильнее ставил под сомнение существующее положение вещей в письме Гереку профессор Э. Липиньский. «Польша с самого начала развивалась бы иначе, если бы не давление СССР. Не было бы принудительной коллективизации - был бы выполнен Шестилетний план в его первоначальной форме. А позднее, если бы наша партия последовательно пошла дорогой Октября, Польша была бы сейчас страной несравненно более развитой в экономическом, общественном и моральном отношении. К сожалению, мы не пошли этим путем. Мы по-прежнему в ключевых вопросах придерживались советской политической системы во имя сохранения власти, и, возможно, прежде всего под давлением
Советского Союза. Поэтому в Польше сейчас нет более важного дела, чем получение политической суверенности». Навязывание советского опыта противоречит национальным интересам польского народа6. Липиньский представил перспективу партнерских отношений с СССР, охватывающих, в частности, признание Москвой преступлений в отношении Польши, в том числе Катыни и массовых депортаций на Восток. В аннотации «открытого письма», подготовленной Посольством СССР в ПНР, подчеркивалось: «... добрососедство - да; прислуживание - нет... навязывание нам в нынешних условиях любви к советскому государству, повышение этого принципа до конституционной нормы является
" 7
доказательством полного непонимания человеческой психики»'.
Предложения, сформулированные в ходе этой дискуссии в письмах и петициях граждан, оценивались впоследствии Комитетом защиты рабочих (Котйе ОЬгапу Robotnik6w; КОР) как имевшие «целью независимую общественную деятельность. Это обеспечение свободы убеждений, слова, информации, свободы объединений, прессы, ответственности государственных властей перед обществом»8. Следует также вспомнить три крупных протестных заявления Конференции епископата Польши против введения поправок к конституции. Епископат как бы готовил общественное мнение к тому, что в определенный момент следует сказать «нет», что протестуем, что являемся субъектом всех событий, происходящих в стране.
Вот как оценивается конституционная кампания в одной из информационных записок Посольства СССР в ПНР: «Хотя в результате предпринятых друзьями [т. е. польским руководством. - О. М.] тактических шагов была обеспечена более умеренная позиция по отношению к поправкам в Конституцию епископата, который не пошел с критикой вносимых в нее изменений в широкие слои верующих, оппозиционным элементам с помощью радиостанции "Свободная Европа" удалось повлиять на политически неустойчивые слои населения, организовать поступление в ЦК ПОРП, Сейм и Госсовет ПНР большого количества писем критического содержания. друзья первоначально не ожидали, что обстановка вокруг Конституции примет такую остроту. В ходе нежелательного развития событий в ЦК ПОРП стали осознавать, что складывающееся положение может осложнить проведение выборов [в Сейм, назначенных на 21 марта 1976 г. - О. М.]».
В этой же информации перечисляются меры, предпринятые польскими властями по нейтрализации деятельности оппозиционных элементов: «Во-первых, через партийные и общественные организации был организован широкий поток писем в поддержку
вносимых в Конституцию изменений и добавлений. Во-вторых, включение в проект изменений и добавлений к Конституции положения о союзе ПОРП с ОКП (Объединенная крестьянская партия) и ДП (Демократическая партия), а также их роли в общественно-экономической жизни Польши явилось важным тактическим шагом, обусловило активизацию деятельности этих партий в поддержку поправок к Конституции. В-третьих, друзья решили ускорить рассмотрение проекта изменений к Конституции в высшем законодательном органе страны, перенеся сессию Сейма с конца февраля [1976 г.] на 10 число этого месяца. Указанный шаг способствовал свертыванию дискуссии над проектом изменений, лишив оппозиционные силы возможности и далее использовать ее в своих враждебных целях».
ЦК ПОРП провел серьезную подготовительную работу в целях обеспечения единогласного принятия в Сейме ПНР предложенных изменений. В частности, «с рядом депутатов Сейма, особенно от католических организаций, были проведены индивидуальные беседы. В результате удалось избежать каких-либо критических высказываний и обеспечить единогласное, при одном воздержавшемся, принятие предложенного проекта»9.
Поставить подпись было актом отваги, на который решались немногие. Однако Служба безопасности фиксировала симпатию к кампании протеста, в частности, в среде варшавской католической интеллигенции. В одном из документов СБ читаем: «В среде молодых деятелей отмечены следующие фразы: прекрасная патриотическая инициатива; правильные требования; удачно выбранный момент; партия сейчас слаба; можно добиться.»10.
Расстановка сил среди интеллигенции в связи с дискуссией вокруг изменений и дополнений к Конституции пристально изучалась в Отделах ЦК ПОРП, в парткомитетах научных учреждений. Выяснилось, как отмечалось в одной из информаций Посольства СССР в ПНР, что «ряд работников идеологического фронта придерживается взгляда, согласно которому дискуссию следовало бы начать раньше, чтобы вызвать массовую поддержку трудящихся с некоторым опережением писем, спровоцированных оппозиционными элементами. Другие говорят, что нет худа без добра. На поверхность всплыли факты, заставившие всерьез задуматься о необходимости усиления идеологической работы, дифференцированного подхода к различным категориям интеллигенции».
При этом лица, подписавшиеся под письмами критического характера, «по степени политической незрелости» разделялись в отде-
лах ЦК ПОРП на три категории. «К первой из них относятся те, кто сейчас отказывается от своих подписей», причем таких изыскивается как можно больше, что «позволит подорвать мнимую монолитность оппозиционных элементов. Ко второй категории причисляются все, кто занимает позицию ни с чем не соглашаться, т.е. так наз. "инакомыслящие". И к третьей - явные антисоциалистические элементы. К двум последним группам будут применяться определенные меры воздействия. Причем принятие тех или иных мер начнется только после выборов в Сейм и воеводские советы».
Проводимые индивидуальные беседы показывали, что лица, подписавшие критические письма, руководствовались самыми противоречивыми мотивами. В той же информации Посольства сообщалось, что «депутат "Знака" Стомма, воздержавшийся на сессии Сейма от голосования за конституционные поправки, объясняя свой поступок секретарю ЦК ПОРП тов. А. Вербляну, заявил, что в изменениях и добавлениях к Конституции меньше сказано о ПНР как социалистическом государстве и о ПОРП как руководящей политической силе общества, чем это есть на самом деле. Однако он не согласен с внесенными изменениями лишь потому, что они приобретают законодательный характер. А, по словам Стоммы, он думает о том времени, когда не одна ПОРП будет руководящей политической силой в стране»11.
В правящих кругах осознали «острый характер» борьбы вокруг поправок к Конституции, ее принципиальное значение: «Она показала друзьям ошибочность их взглядов о "единстве всех поляков", помогла сделать вывод о сложности политической обстановки в стране, необходимости более трезвого учета расстановки сил, укрепления всех участков идеологического фронта»12.
Что же касается оппозиции, то для нее конституционная кампания сыграла важную роль в плане объединения, несмотря на то, что внешне дискуссия не привела к требуемым результатам, поскольку поправки все же были приняты. Контактирующие между собой, но распыленные оппозиционные группы нашли плоскость для совместной деятельности. Без такого коллективного опыта было бы гораздо труднее создавать КОР и другие оппозиционные центры. Было продемонстрировано отсутствие коренных расхождений в целях между разными течениями политической оппозиции. Выявилось существование двух противоборствующих сторон в политической сфере жизни польского общества: авторитарного государства и демократической оппозиции. Как подчеркивает польский исследователь А. Фришке, эта кампания способствовала разрушению пропагандист-
ского мифа о единомыслии народа, объединенного вокруг партии. Была уточнена и обнародована система ценностей и важнейшие цели оппозиции. Был установлен политико-психологический контакт между оппозицией в стране и эмиграцией13.
Благодаря парижской «Культуре», радиостанции «Свободная Европа» польское общество было информировано о протестах. В крупных центрах скопления интеллигенции и студентов ходили машинописные копии важнейших петиций. Это первая столь широкая акция польского самиздата. Она вызывала дискуссию, осознание важности происходящего в значительно более широких кругах, чем те, кто отважился поставить подпись, преодолевала пассивность. Были уточнены и обнародованы важнейшие цели оппозиции и система ценностей. Значение конституционной кампании метко охарактеризовал позднее польский исследователь Е. Хольцер: «Конституционные протесты открывали новый этап как проявление объединения всех течений критики системы. Не исчезли различия во взглядах, но значительно уменьшились. Что более важно, эти различия были признаны второстепенными в сравнении с общностью взглядов на основные вопросы. Не сам факт протеста, даже не его содержание имел наибольшее значение, а консолидация независимых кругов интеллигенции, выражавшей протест»14.
Эта консолидация усилилась в результате репрессий, которые ожидали участников конституционных дискуссий. Нескольким десяткам авторов было запрещено печататься, некоторые были отстранены от работы на радио и телевидении, от авторских встреч, некоторые лишились работы. Это было началом особой политики репрессирования людей культуры за участие в оппозиционных акциях.
Введение предложенных поправок коренным образом меняло все существовавшие нормы взаимоотношений между властью и обществом. Они как бы консервировали на неопределенный срок общественно-политическую систему ПНР, юридически оформляя пределы возможной демократизации и гражданской инициативы. Они привели к окончательному размежеванию между демократической оппозицией и властью. Бывшие ревизионисты и движение «Знак» прервали сотрудничество с правящим режимом, сосредоточившись на общественно-политической деятельности, противоречившей интересам руководства ПОРП.
Как уже отмечалось выше, роль радиостанции «Свободная Европа» в этой кампании была значительной. В материале Генконсульства СССР в Кракове приводились данные одного социологического опро-
са, из которого было выявлено, что «зарубежные радиопередачи [«Голос Америки», «Би-би-си», «Свободная Европа». - О. М.] на польском языке слушают люди всех возрастов, представители всевозможных профессий, лица, принимающие более или менее активное участие в общественной работе, в т.ч. и члены ПОРП... среди тяготеющих к зарубежным передачам преобладают молодые люди (до 30 лет), лица с высшим образованием, служащие госучреждений и представители технической интеллигенции. Именно эта категория людей склонна считать, что печать ПНР недостаточно или вовсе неправильно информирует своих читателей о политических событиях. На вопрос, "Считаете ли вы, что польская пресса достаточно полно информирует читателей о политических событиях?", более 65% лиц обоих воеводств [Катовицкого и Келецкого. - О. М.] ответило положительно»15. В материале Посольства СССР в ПНР (в августе 1974 г.) конкретно указывалось, что на Польшу ведется 250 часов радиопередач в сутки с территории 10-ти государств16. В другом материале отмечалось, что «Свободная Европа» является главным инструментом антикоммунистической кампании, направляемой из США. Причем вместе с радиостанцией «Свобода» правительство США предусматривало их финансирование, к примеру, на 1979 финансовый год в размере 85 млн долл. - больше, чем в предыдущие годы17.
На то, какое значение на Западе придавалось идеологической пропаганде среди населения противоположных общественно-политических систем указывалось и в материале Посольства СССР в ПНР в марте 1975 г., представляющем собой аннотацию книги А. Лавровского «Американская социологическая пропаганда»: «Автор доказывает, что в нынешних условиях разрядки международной напряженности, когда империалистическим державам не совсем удобно проводить открытую политико-идеологическую подрывную работу против социалистических стран без явного нарушения норм мирного сосуществования и общепринятых принципов уважения суверенитета других государств, эта форма пропаганды занимает все более доминирующее место в диверсионной антисоциалистической деятельности пропагандистских аппаратов империализма. По существу, констатирует А. Лавровский, социологическая пропаганда, представляемая в качестве аполитичной пропаганды, преследует цель навязывания американского образа, стиля жизни и политических взглядов определенным слоям общества.»18. С этой же целью значительно изменился профиль журнала «Америка», который из рекламно-информационного превратился по существу в
общественно-политический. Примечательно, отмечалось в справке Посольства СССР, что «польские товарищи считают пропагандистское влияние журнала незначительным и в плане своей разъяснительной работы через средства массовой информации стремятся игнорировать его существование, считая, что полемика с журналом в польских условиях может привлечь к нему излишнее нездоровое любопытство более широких слоев населения»19.
Одним из каналов идеологического наступления на социалистические страны являлась книготорговля. Причем, как сообщалось в одном из материалов Посольства СССР в ПНР, импорт в ПНР непериодических изданий из капиталистических стран постоянно возрастал: 1971 г. - 308 тыс. экз., 1972 г. - 430 тыс. экз., 1973 г. - 603 тыс. экз., то есть в 1973 г. по сравнению с 1971 г. он увеличился на 89,7%, а в 1978 г. по сравнению с тем же периодом предполагался рост более чем в два раза. При этом «книги, не допущенные к открытой продаже, передаются библиотекам, список которых находится в ПАН. На таких публикациях ставится гриф "Для ограниченного пользования". Однако, по мнению работников польской цензуры, доступ к этим изданиям имеет практически каждый научный работник и даже студент». Отмечалось также, что «Арс-Полона-Рух» при покупке заграничной литературы получает от западных издательских фирм скидку в размере 25-50%20.
Оригинальной польской концепцией современного культурно-просветительского учреждения являлись клубы международной печати. Это своеобразные клубы-читальни с элементами кафетерия, располагавшие выставочными залами, аудиториями для преподавания иностранных языков, где посетитель мог прочитать или купить зарубежную периодику - США, Англии, Франции, ФРГ и других капстран. Как отмечалось в одной из информаций Посольства СССР в ПНР, «в каждом клубе около 300 названий газет и журналов. Половину всех названий составляет польская пресса и печать соцстран, а другую половину - периодика капстран. Как правило, больший интерес посетителей вызывают западные газеты и журналы, в которых определенная часть польского населения, с недоверием относящаяся к своей печати, усматривает дополнительный источник информации. Особый интерес читателей вызывают информации западной прессы о жизни в Польше. на территории всей Польши открыто 64 клуба международной печати, в т.ч. во всех крупнейших городах страны - Лодзь, Вроцлав, Катовицы, Краков, Познань. В Варшаве - 10 клубов. Планируется удвоить число КМП в связи с тем, что, по словам польских друзей, неуклонно растет число их
посетителей». Констатировалось также заметное увеличение импорта журналов мод, иллюстрированных изданий по архитектуре собственных коттеджей и квартир, которые «по сути дела пропагандируют западный образ жизни и косвенным образом воздействуют на мировоззрение определенной части населения». Сообщалось, что многие лекторы излагают свою собственную точку зрения на то или иное событие, нередко расходящуюся с официальной линией. Таким образом, отмечая важность таких центров, в информации советского посольства подчеркивалось их определенное отрицательное воздействие, особенно на учащуюся молодежь21.
В другой справке Посольства СССР в ПНР отмечалось распространение явно незначительного количества советской общественно-политической периодики. «По неофициальным сведениям, газеты и журналы общественно-политического направления в общем объеме подписки и продажи советской печати составляют 6-7%. По количеству названий импортируемая пресса капстран почти вдвое превосхо-
22
дит польскую, советскую прессу и прессу соцстран вместе взятые»22.
Что касается непосредственно польской печати, то с точки зрения идеологии положение было сложным. Союз польских журналистов, по признанию его председателя Яна Метковского, не превратился в прочное звено в цепи идеологического фронта ПОРП. Одна из особенностей польской печати состояла в том, что значительное число печатных органов не находилось под непосредственным контролем ПОРП (католическая печать, органы печати ОКП, ДП, некоторая часть так называемой беспартийной печати). Как отмечалось в одной из справок Посольства СССР в ПНР (октябрь 1975 г.), «нынешняя структура печати ПНР наложила отпечаток и на состав журналистских кадров, которые в массе своей являются весьма неоднородными. В ряде печатных органов, таких как "Литература", "Культура", "Политика" "Студент" (Краков), "Жиче литерацке" (Краков), а также в ряде научных журналов "Квартальник Хисторичны", "Тексты" имеется значительная прослойка журналистов, критически настроенная к проводимому ПОРП политическому курсу. Многие из них, такие как Киселевский, Слонимский, Ворошильский, Кожневский, Киёвский, Древновский, Конколевский и многие другие, поддерживают тесные связи с католической прессой, выступая там периодически под псевдонимами с критическими материалами. Несомненно, что в случае возникновения в стране кризисных явлений эта группа явится рупором антисоциалистических сил в ПНР». В справке сообщалось, что «хотя никакой открытой полемики в Союзе поль-
ских журналистов не ведется, некоторые факты указывают на то, что в журналистской среде идет скрытая борьба. Об этом, в частности, могут свидетельствовать съезд Варшавского отделения СПЖ и Всепольский съезд СПЖ, на которых журналисты-члены ПОРП, занимающие ведущие посты в средствах массовой информации, во время тайных выборов в руководящие органы СПЖ были подвергнуты откровенной обструкции»23.
Характеризуя настроения в обществе в конце первой половины 1970-х гг. в целом, можно привести слова из информации генконсу-ла ГДР во Вроцлаве, где делалось заключение, что «идеологический фронт продолжает оставаться наиболее сложным участком в ПНР», а «широкие массы населения не в должной мере оценивают достижения ПНР за 5 лет, по крайней мере, политический климат перед VII съездом ПОРП [состоялся в декабре 1975 г. - О. М.] не таков, на который могли бы друзья рассчитывать, учитывая эти достижения»24. В свою очередь Генконсульство СССР в Познани в ноябре 1975 г. обращало внимание, что «во второй половине этого года в Польше заметно активизировали свою деятельность внутренние антисоциалистические элементы, которые в своих действиях стараются идти в паре со все более усиливающейся враждебной западной пропагандой. [Секретарь по пропаганде ВК ПОРП. - О. М.] Б. Гавроньский считает, что [враждебная пропаганда] может внести перед съездом в настроения широких масс населения элемент некоторого брожения и неудовлетворенности. С этой целью антисоциалистическими силами используются нынешние трудности на рынке (перебои с мясом, нехватка мебели, стройматериалов, стиральных машин и др.), а также некоторые отрицательные черты, характерные для психологии поляков». К этим чертам Гавроньский отнес: отсутствие умения у поляков стойко переносить временные трудности; ярко выраженный индивидуализм и потребительские склонности; «рыхлость общественной и трудовой дисциплины.».
Останавливаясь на причинах пробелов и просчетов в идейном воспитании трудящихся, Гавроньский выделил «господствующую после 1956 г. тенденцию отказа от форм и методов, основанных на советском опыте», причем, по его мнению, «использование специфических польских концепций не только не привело ни к чему хорошему, но и нанесло серьезный ущерб идеологическому фронту. Яркий пример тому - ликвидация школ партактива в воеводствах, а также отмена преподавания общественно-политических наук в вузах». Секретарь ВК ПОРП подчеркнул, что «партработников не может не
беспокоить факт наплыва в 1970-х гг. на руководящие посты молодых людей, многие из которых не имеют четко выраженных социалистических убеждений и в силу этого являются потенциальными
25
носителями чуждых взглядов»25.
Не способствовали стабилизации политической обстановки в стране и значительные уступки партии в идеологических вопросах, отмечалось в политическом письме Посольства СССР «ПНР накануне VII съезда ПОРП». К числу таких уступок относилась «"слишком деликатная" политика руководства в отношении католического костела и его иерархии, к которой тяготеют оппозиционные элементы», характеризовалась их тактика: «враждебные социализму внутренние силы не идут на создание подпольных организаций, оставаясь в тени, действуют через западные пропагандистские центры, в первую очередь через радиостанцию "Свободная Европа". Они снабжают эту радиостанцию информацией о внутренней жизни ПНР и распространяют потом ее передачи среди населения». В политписьме подчеркивались отрицательные моменты, вызванные расширением контактов с Западом: «Западные страны усиливают свое идеологическое проникновение в ПНР; в некоторых отраслях народного хозяйства Польши сказывается привязка к западной экономике, сильная зависимость от импорта из капиталистических государств»26.
Проблемы идейно-политического характера существовали и в студенческой среде. Как сообщалось в информации Посольства СССР в ПНР, во время проводившегося в Высшей экономической школе в г. Кракове исследования состояния общественно-политических знаний студентов и их взглядов на проблемы соцстроительства в ПНР выявилась «неудовлетворенность определенного числа студентов "чрезмерной экономической зависимостью Польши от СССР", их отрицательное отношение к планам дальнейшего расширения польско-советского сотрудничества. Важно отметить, что тогда же около 60% опрошенных назвали важнейшими событиями в жизни народной Польши "октябрь 1956 г.", "мартовские события 1968 г.", "декабрь 1970 г."»27.
На все более широкое распространение в стране мелкобуржуазной идеологии обращалось внимание в материале Генконсульства в Щецине в ноябре 1975 г. «Мелкая буржуазия как общественная прослойка с политической точки зрения в ПНР не принимается в расчет, в действительности же она занимает довольно значительные позиции в польском обществе. В стране существуют благоприятные условия для ее численного роста, почти полное отсутствие борьбы с мелкобуржуазной идеологией ведет к все более широкому распро-
странению среди населения мещанских взглядов, потребительских настроений. Мелкобуржуазные взгляды прочно укоренились среди известной части интеллигенции и служащих, все более широкое распространение они находят и в рабочей среде»28.
Оценивая непосредственно настроения рабочего класса, Генконсульство СССР в Познани в справке (февраль 1975 г.) отмечало, что было бы «преждевременно утверждать, что они характеризуются надежной стабильностью, которую не смогут поколебать те или иные сложные обстоятельства, прежде всего рыночного характера»29. Первый секретарь Краковского комитета ПОРП Вит Драпих говорил, что «социалистическое строительство в Польше ведется в сложных и трудных условиях», что «хотя металлургический комбинат [Гуты им. Ленина. -О. М] имеет уже 25-летнюю историю, нам все еще не удалось создать стабильный, воспитанный в духе коллективов крупнопромышленных центров, свой действительно рабочий, пролетарский коллектив»30.
Генконсульство СССР в Щецине информировало в сентябре 1975 г. о распространении «мнения, что после выступлений на побережье [в декабре 1970 г. - О. М.] руководство боится негативной реакции масс и что в случае чего можно снова повторить нажим и добиться каких-либо привилегий и уступок». Имели место также «скептические высказывания в отношении обсуждения предсъездовских материалов на широком форуме. Заявляется, что все это делается ради формы, что все равно простому человеку как-либо существенно повлиять на решения не удастся, и что захочет руководство, то и будет»31.
Особое положение сложилось на судостроительной верфи им. А. Варского в Щецине. Как известно, в декабрьских событиях 1970 г. она занимала в этом городе центральное место. В связи с этим, как отмечалось в информации Генконсульства СССР в Щецине (май 1975 г.), «в последние годы основные мероприятия по стабилизации настроений среди рабочих города были предприняты именно на этом предприятии. Благодаря усилиям руководства ВК ПОРП и верфи, с верфи были устранены активные участники и инспираторы выступлений рабочих, укреплены партийные и профсоюзные организации, улучшены условия труда и быта судостроителей, значительно поднялись их заработки». По сравнению с работниками других предприятий города, рабочие верфи получали наибольшую зарплату, были несравнимо лучше обеспечены жильем и другими социальными услугами. «В связи с этим у рабочих с потребительскими настроениями на других предприятиях города сложилось мнение, что основная доля "завоеваний" декабрьских выступлений 1970 г. досталась рабочим верфи, ко-
торые использовали поддержку других рабочих коллективов города и добились существующего положения благодаря своей численности, решимости и организованности. Коллективам же рабочих других предприятий добиться таких уступок не под силу»32.
Таким образом, характеризуя в целом настроения в польском обществе в первой половине 1970-х гг., следует отметить, что впечатляющие результаты экономического развития в начале «декады семидесятых», а также ослабление многих запретов дало возможность команде Э. Герека достичь значительной политической стабилизации. Пятилетие 19711975 гг. можно назвать наименее конфликтным периодом в истории ПНР. Отмечался небывалый в послевоенной Польше рост жизненного уровня. Однако VII съезд ПОРП (декабрь 1975 г.) неадекватно оценил достигнутый уровень политического и в целом общественного развития Польши, заявив, что в стране уже построены основы социализма. В действительности же, как было показано выше, на идеологическом фронте существовало множество проблем, в польском обществе постепенно нарастал про-тестный потенциал. В среде нонконформистской интеллигенции происходили сложные идейные трансформации: было характерно отсутствие каких-либо оппозиционных течений с четкими границами и идейными позициями, начинает формироваться единая «демократическая оппозиция» как совокупность нонконформистских взглядов, открыто противопоставлявших себя правящему режиму и стремившихся к радикальным изменениям в политической, экономической и идеологической сферах жизни польского общества. При этом важную роль в оформлении единой оппозиции на рубеже 1975-1976 гг. сыграла, как показано выше, кампания писем протеста против поправок к конституции ПНР, включавших статью о руководящей роли ПОРП и дружбе с СССР.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Подробнее см.: Волобуев В. В. Политическая оппозиция в Польше. 1956-1976. М., 2009. С. 190-191.
2 Там же. С. 198.
3 Opozycja wobec rz^dow komunistycznych w Polsce 1956-1976. Wybor dokumentow / Red. Z. Hemmerling, M. Nadolski. Warszawa, 1991. S. 497-499.
4 Opozycja wobec rz^dow komunistycznych. S. 512-516.
5 Архив внешней политики РФ (АВП РФ). Ф. 0122. Оп. 64. П. 447. Д. 35. Л. 110-112.
6 Opozycja wobec rz^dow komunistycznych... S. 519.
7 ABn P®. ®. 0122. On. 64. n. 447. ß. 35. H. 113-124.
8 Dokumenty Komitetu Obrony Robotnikow I Komitetu Samoobrony Spolecznej «KOR». Warszawa; Londyn, 1994. S. 296.
9 ABn P®. ®. 0122. On. 64. n. 447. ß. 35. H. 31-39.
10 Цнт. no: Friszke A. Przystosowanie i opor. Studia z dziejow PRL. War-szawa, 2007. S. 241.
11 ABn P®. ®. 0122. On. 61. n. 447. ß. 35. H. 23-25.
12 TaM ®e. H. 39.
13 Friszke A. Przystosowanie i opor. S. 251, 254.
14 Holzer J. «Solidarnosc». Geneza i historia. Paryz, 1984. S. 66.
15 ABn P®. ®. 0122. On. 59. n. 435. ß. 23. H. 1-3.
16 TaM ®e. n. 436. ß. 34. H. 95-100.
17 TaM ®e. n. 196. ß. 12. H. 62; On. 60. n. 440. ß. 28. H. 18-22.
18 TaM ®e.
19 TaM ®e. H. 32-39.
20 TaM ®e. On. 59. n. 435. ß. 23. H. 88-91.
21 TaM ®e. H. 58-61.
22 TaM ®e. On. 58. n. 430. ß. 25. H. 77-82.
23 TaM ®e. On. 60. n. 440. ß. 28. H. 69-74.
24 TaM ®e. On. 64. n. 447. ß. 36. H. 42.
25 TaM ®e. On. 60. n. 441. ß. 37. H. 158-162.
26 TaM ®e. On. 64. n. 447. ß. 36. H. 69-70.
27 TaM ®e. On. 58. n. 431. ß. 34. H. 79-80.
28 TaM ®e. On. 60. n. 441. ß. 37. H. 154-157.
29 TaM ®e. H. 24-27.
30 TaM ®e. H. 76a-766.
31 TaM ®e. H. 125-127.
32 TaM ®e. H. 72-74.
Maiorova О. N. The Growth of the Protest Potential in the Polish Society in the First Half of 1970s
The article characterizes moods in the Polish society of the first half of 1970s; the author shows that, in spite of the significant political stabilization achieved by the team of Gierek, the protest potential was constantly growing.
Key words: Poland, 1970s, social moods, protest potential.
