CC BY
180
Правовые и политические аспекты управления
Накашидзе Б.Д.
Наднациональность в международном праве и государственный суверенитет: вопросы совместимости
Накашидзе Бадри Джемалович — доктор юридических наук, профессор, факультет государственного управления, МГУ имени М.В. Ломоносова, Москва, РФ. E-mail: nakashidze @spa.msu.ru SPIN-код РИНЦ: 6926-2283
Аннотация
В статье анализируется проблема соотношения суверенитета государств и наднационального управления. В условиях глобализации все более актуальным становится наднациональное управление, что, в свою очередь, предполагает непосредственное подчинение государств международным структурам, ограничение их суверенитета. Возможно ли такое международное сотрудничество без потери независимости и при сохранении самобытности государства?
Ключевые слова
Государство, международное право, наднациональное управление, суверенитет, глобализация, права человека, международные организации.
Для политического мира XXI века характерны объединительные тенденции. Возможности отдельно взятого государства оказались недостаточными для решения жизненно важных глобальных проблем. Как следствие, международная интеграция становится все более интенсивной, экономическая глобализация дополняется политической и гуманитарной глобализацией. На политическую сцену все активнее выходят межправительственные организации, которые играют вполне самостоятельную роль и уже оказывают значительное влияние как на международные отношения в целом, так и на создавшие их государства. Государства вынуждены следовать установленным правилам объединяющегося международного сообщества.
Несмотря на это, основные принципы международного права, в том числе принципы суверенного равенства и территориальной целостности государств, остаются неизменными. Было бы неверным толковать существующее качество наднациональности международных организаций как подмену суверенитета государств. Государства добровольно приспосабливают свои национальные интересы к международному правопорядку. Они по-прежнему остаются главными действующими субъектами международных отношений, их статус в полной мере признан Уставом ООН, и они не заинтересованы поступаться своим суверенитетом.
Уместно привести слова В.А. Никонова о том, что «Россия — одна из самых
жизнеспособных стран на планете. На протяжении последних 500 лет в мире существовало только два государства, которые все эти пять веков сохраняли суверенитет, контролировали свою внешнюю и внутреннюю политику. Одна из этих стран находится на острове — это Англия. А вторая страна — Россия. И хотя она всегда была в весьма сложном геополитическом окружении, ей удавалось на протяжении многих веков оставаться не только одним из великих государств, но и значимым фактором мировой политики»1.
Вместе с тем очевидно, что развитие процессов глобализации и международный характер возникающих проблем требует совместных решений. Особенно это касается вопросов, затрагивающих интересы всего международного сообщества, связанных с интересами всего человечества, переставших быть только внутренним делом государства. В связи с этим интересной представляется концепция формирующегося глобального права, понимаемого как неразрывное двуединство международного права и национальных правовых систем, в которое вплетены правовые блоки, называемые наднацинальным правом и транснациональным правом2.
Многие не без оснований полагают, что данный вопрос должен рассматриваться с позиций объективного общественно-исторического процесса, управляемого в своих интересах группой развитых стран Запада под идеями «глобального государства», «всемирной федерации», «мирового правительства». Суверенитет государств в этом процессе мыслится ими как полезный принцип, который при умелом направлении общественного сознания может принести неоценимую пользу для достижения цели. Но ни одна из трех указанных выше целей пока не получает должной поддержки. Тем не менее, можно сказать, что общее понимание (или внимание) получили идеи наднационального права и транснационального права, с которыми у суверенитета «свои связи».
Формально наднациональность как проявление коллективной воли (обычно это воля определенных международных организаций и / или их органов), стоящей выше воли каждого из суверенных государств, противоречит принципу суверенитета. Но это так, если понимать суверенитет в «абсолютном» смысле этого слова. Если же исходить из того, что, как раз реализуя свой суверенитет, государство согласилось участвовать в том или ином наднациональном механизме принятия решений (быть
1 Никонов В.А. Россия: глобальные вызовы // Русский мир [Информационный портал фонда «Русский мир»]. 20.10.2011. URL: http://www.russkiymir.ru/publications/190940/ (дата обращения: 24.10.2016).
2 См., в частности: Шумилов В.М. О «Глобальном праве» как формирующейся правовой суперсистеме // Московский журнал международного права. 2015. № 4. С. 4-17.
членом организации) и, соответственно, подчиняться ему, то все встает на место. А механизм этот (как, например, в Европейском Союзе) может проявляться в праве Организации принимать акты прямого действия, обязательные для государств — членов и их граждан, причем, по некоторым вопросам не консенсусом, а большинством голосов. Случаи насильственного, в частности, агрессивного, вооруженного «управления» мы в данном случае не рассматриваем, это отдельный вопрос. Хотя в некоторых ситуациях может быть оправдано и «принуждение к безопасности» в интересах мирового сообщества.
Меньшим пониманием отличается явление «транснационального права (ТНП)» — вплоть до полного отрицания его существования. Этот «автономный правопорядок» создается в двусторонних и многосторонних отношениях частными лицами (фирмы, банки, биржи и т. п.) вне систем внутригосударственного права и международного публичного права, в основном в финансовой, инвестиционной, торговой и других сферах3.
Считается, что в контексте ТНП происходит и тенденция «перераспределения» регулирования части вопросов из компетенции центральной власти на уровень субъектов федерации, административных единиц, органов местного самоуправления.
В любом случае, институт суверенитета всегда при этом незримо «присутствует», и соответствующие «частные лица», создающие нормы ТНП, при решении многих вопросов, связанных с приобретением собственности, налогами, социальным обеспечением, судебными делами и т. п., не в состоянии его обойти.
Обоснованным можно считать мнение, что национальный и государственный суверенитеты — различные политико-правовые явления, несмотря на общность их содержания. Носителем первого является народ или нация, независимо от того, существуют ли они в форме государства. Государственный же суверенитет — политическое и юридическое свойство государства, присущее ему с момента возникновения в качестве особой организации власти4.
3 См.: Шумилов В.М. Указ. соч. С. 11.
4 КаюмоваА.Р. Уголовная юрисдикция в международном праве. Казань: Центр инновационных технологий, 2016. С. 45-46.
Но, в любом случае, преобладает точка зрения, что государство как официальный представитель всего общества, а не как его составная часть в виде властного органа обладает свойствами, качествами суверенитета5.
В Европейском Союзе, кстати, прошла проверку на практике (неуспешно) идея «коллективного суверенитета» — принятия конституции Европейского Союза. На референдумах, проведенных в государствах — членах ЕС по данному вопросу, народы крупнейших европейских стран отвергли эту идею, т. е. высказались против «потери своего суверенитета». В условиях притока мигрантов в ЕС и с учетом итогов референдума в Великобритании по вопросу о членстве в ЕС она и вовсе, как представляется, не имеет шансов на реализацию.
В последние годы особую политическую остроту приобрела проблема односторонних санкций в международном праве (ЕС в последний раз продлил их против России до 31 января 2017 года). Допустимы ли санкции в рамках такого признака суверенитета, как «независимость во внешних сношениях»6?
И можно ли согласиться с точкой зрения, что односторонние санкции признаются в рамках международного обычного права?
ЕС и США в данном случае пытаются доказать, что на России лежит обязательство erga отпе$ в том, что касается суверенитета Украины над Крымом и Донбассом. Поэтому Россия нарушает свои обязательства перед всем мировым сообществом, которое предлагается считать потерпевшим. Т. е. вопрос выносится за «узкие» рамки собственно суверенитета или, точнее сказать, его предлагается рассматривать параллельно.
Между тем уместно напомнить, что в исторической ретроспективе США и другие западные страны постоянно налагали на СССР односторонние экономические и другие санкции на протяжении всей его 70-летней истории. И современные санкции против России многими расцениваются как продолжение «антисоветских» санкций (своего рода «континуитет» в специальной сфере). Контрмеры (ответное торговое эмбарго) России в этом случае рассматриваются уже как естественная и вполне
5 См.: Пастухова Н.Б. О многообразии подходов к трактовке и пониманию суверенитета // Государство и право. 2007. № 12. С. 81 и далее; Марченко М.Н. Государственный суверенитет: проблемы определения понятия и содержания // Правоведение. 2003. № 1. С. 192-193.
6 Кешнер М.В. Легитимность односторонних санкций в современном международном праве // Материалы VII Конгресса РАМИ, 28-29 сентября 2012 года. М.: МГИМО-Университет, 2013. С. 71-83; Рачков И.В. Экономические санкции с точки зрения права ГАТТ/ВТО // Международное правосудие. 2014. № 3. С. 91-113; Гландин С.В. Суд Европейского союза о правовых основаниях для отмены ограничительных мер (санкций) в отношении физических лиц // Международное правосудие. 2015. № 4. С. 103-117.
понимаемая реакция, как правомерный ответ на правонарушение (принятие санкций) со стороны западных стран7.
Обоснование противоправности подобных санкций было в свое время выработано Генеральной Ассамблеей ООН в контексте санкций США против Кубы, когда Генеральная Ассамблея отвергла «все попытки введения односторонних принудительных мер».
Напомним, что указанные санкции (система дискриминационных экономических мер) США против Кубы были введены в 1960 году. В 1962 году санкции были ужесточены до уровня почти полного эмбарго. Условием их снятия США поставили демократизацию и уважение прав человека на Кубе, а также прекращение военного сотрудничества с другими странами. Понятно, что на суверенитет Кубы при такой постановке вопроса внимание обращался «постольку-поскольку». В настоящее время, в 2016 году, наблюдается очевидная тенденция со стороны США наладить отношения с Кубой, что можно оценить и как рост уважения к ее суверенитету, и как обычное проявление Соединенными Штатами своих стратегических интересов.
Вместе с тем, как полагают многие аналитики, нереально рассчитывать на возможность оспаривания подобных «односторонних санкций» в каком-либо международном суде (в том числе, в Международном Суде ООН). Реалистичнее рассчитывать на возможность рассмотрения данного вопроса в национальном суде государства. Причем потерпевшего государства. (Помня при этом, что в Европейском Союзе санкции вводит объединение в целом, а не отдельные государства — члены).
В контексте незыблемости принципа суверенитета государств следует констатировать, что международное право не содержит норм, которые прямо запрещали бы применение государством, группой государств или международной организацией односторонних санкций против другого государства. Однако подобные санкции должны быть строго обоснованы. В частности, они: не носят карательного характера; соразмерны вызвавшему их акту, деянию; вводятся государством, непосредственно пострадавшим от недружественной политики государства-адресанта; не приводят к негативным последствиям для третьих государств; не противоречат основным принципам и нормам международного права.
7 В Минфине США выразили удовлетворение нанесенным уроном российской экономике // Деловая газета «ВЗГЛЯД» [Сайт]. 15.03.2016. URL: http://vz.ru/news/2016/3/15/799674.html (дата обращения: 24.10.2016).
Тревогу вызывает повторяемое в западных странах мнение о вероятности возникновения до 2025 года крупных войн, в том числе направленных на «сдерживание» России и обеспечение беспрепятственного доступа к энергетическим, водным и другим природным ресурсам. Легко согласиться с тем, что эти «соображения» не возникли на пустом месте, что мир подошел к той грани, когда национальные границы утрачивают свое традиционное значение (а вместе с этим свое традиционное значение отчасти утрачивает и суверенитет). В этих условиях приходится «с современных позиций» оценивать институт суверенитета в принципе, а содержание понятия «реальный суверенитет» определять в каждом конкретном случае.
С точки зрения истории интересно, что принцип суверенитета оказался в центре внимания еще при самом зарождении международного космического права. Так, в 1926 году (для многих, видимо, будет весьма неожиданной эта дата) в Советском Союзе было предложено установить в будущем на определенной высоте международный режим космических полетов, призванный «заменить» режим государственного суверенитета в воздушном пространстве8. Позднее, в 1933 году, Е.А. Коровин заявлял о праве государства принимать меры по обеспечению своей безопасности и своего суверенитета «независимо от высоты полетов» над его сухопутной или водной территорией.
В договорном порядке эта проблема не получила решения. Если все же и считать ее решенной сегодня, то только на обычно-правовой основе: международный режим космических полетов установлен на высоте 100-110 км над уровнем моря, где искусственный спутник может совершить хотя бы один оборот вокруг Земли без применения собственной тяги (т. е. по инерции). Это считается границей юридически условного космического пространства при свободе его исследования и использования; ниже начинается воздушная территория государства, где действует разрешительный порядок полетов и деятельности.
Непременно в контексте суверенитета следует рассматривать и проблематику «информационного оружия». Причем не ограничивая ее информационными операциями, направленными на манипуляцию сознанием противника, с использованием, к примеру, электронно-импульсных систем, превращающихся в результате в разновидность наступательных вооружений.
8 См.: Зарзар В.А. Международное публичное воздушное право // Вопросы воздушного права: Сб. трудов секции воздушного права Союза Авиахим. М.: Союз обществ дружбы авиационной и химической обороны и промышленности, 1927. Т. 1. С. 90-103.
После появившихся в СМИ сообщений о «международном информационном шпионаже»9 эта тема приобрела более широкое звучание. Речь идет о зафиксированной слежке со стороны разведывательной службы Германии (Bundesnachrichtendienst — BND) за главами государств и правительств, министрами и их подчиненными, а также военными объектами ряда стран. Наиболее «плотно» наблюдение велось за дипломатическими представительствами государств Евросоюза и НАТО.
Не говоря уже о том, что данная информация создает определенные дипломатические проблемы для ФРГ, нуждающейся в тесном сотрудничестве в рамках Евросоюза на фоне проблемы Brexit и миграционного кризиса, возникает вопрос: как это трактовать в контексте так называемого «полного и исключительного» суверенитета «равных» государств?
Вопрос относительно новый, и в связи с ним обретают актуальность российские инициативы в ООН, касающиеся принципов международной безопасности в информационной сфере. Они предусматривают принятие государствами на себя обязательств воздерживаться, кроме прочего, от действий, ведущих к доминированию и контролю в информационном пространстве; от создания условий технологической зависимости в сфере информатизации в ущерб другим государствам10.
В принципе все согласны с тем, что курс на ответное аналогичное воздействие в данной сфере приведет к информационному хаосу, что все государства заинтересованы сотрудничать в борьбе с кибертерроризмом и хакерством друг против друга (а не только с частными киберами и хакерами). Но пока что реально рассчитывать только на формирование систем региональной информационной безопасности. Будет ли достигнут универсальный уровень — сказать трудно, особенно с учетом резкого возрастания напряженности в международных отношениях в настоящее время. К тому же, в информационных системах в сознание человека в соответствующей односторонней трактовке активно внедряются идеи, что суверенитет государств — это зло, порождающее безнаказанную подготовку актов войны и содействия терроризму, и что права человека (а не безопасность и суверенитет государств) должны быть в центре внимания международной защиты.
9 Немецкую разведку уличили в шпионаже за партнерами по ЕС и НАТО // РИА Новости [Сетевое издание]. 11.07.2016. URL: https://ria.ru/world/20160711/1463893814.html (дата обращения: 24.10.2016). «Попутно» сообщено также о том, что Агенство национальной безопаснсти США (АНБ) издавна шпионило таким образом за европейскими лидерами и гражданами Европейского Союза.
10 См.: Официальный документ 53-й сессии ГА ООН (Ф/С.1/53/) // РИА Новости [Сетевое издание]. 11.07.2016. URL: http://ria.rU/world/20160711/1463893814.html#ixzz4EBBkgIaS (дата обращения: 01.11.2016).
Из выступления на 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 2015 году Президента России В.В. Путина11 мы считаем необходимым почерпнуть для данной проблематики следующее:
«- Уже очевидно, что возникший в ряде стран Ближнего Востока и Северной Африки вакуум власти привёл к образованию зон анархии, которые немедленно стали заполняться экстремистами и террористами. Поставщиком рекрутов является и Ливия, чья государственность была разрушена в результате грубого нарушения Резолюции № 1973 Совбеза ООН;
- Беженцы, безусловно, нуждаются в сострадании и поддержке. Однако кардинально решить эту проблему можно только путём восстановления государственности там, где она была уничтожена, путём укрепления институтов власти там, где они ещё сохранились или воссоздаются, путём оказания всесторонней помощи — военной, экономической, материальной — попавшим в трудное положение странам и, конечно, тем людям, которые, несмотря на все испытания, не покидают родных мест;
- Ещё недавно казалось, что в экономике, где действуют объективные рыночные законы, мы научимся обходиться без разделительных линий, будем действовать на основе прозрачных, совместно выработанных правил, в том числе принципов ВТО, которые подразумевают свободу торговли, инвестиций, открытую конкуренцию. Однако сегодня чуть ли не нормой стали односторонние санкции в обход Устава ООН. Они не только преследуют политические цели, но и служат способом устранения конкурентов на рынке;
- В противоположность политике эксклюзивности Россия предлагает гармонизацию региональных экономических проектов, так называемую интеграцию интеграций, основанную на универсальных прозрачных принципах международной торговли... И по-прежнему большие перспективы видим в гармонизации интеграционных процессов в рамках Евразийского экономического союза и Евросоюза».
С категорией суверенитета эти положения также связаны. И если ее оценивать с учетом настоятельной необходимости утверждения кризисного (антикризисного) управления, то оно, судя по всему, может быть эффективным лишь в рамках институционного механизма (хотя бы временного).
11 Путин В.В. Выступление на 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Нью-Йорк, 28 сентября 2015 года // Президент России [Официальный сайт]. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/50385 (дата обращения: 01.11.2016).
Существует мнение, что в мире формируются специальные институционные механизмы, идущие на смену абсолютному государственному суверенитету, частично ограничивающие его и создающие региональные институционные пространства, которые взаимодействуют друг с другом и с отдельными государствами. Защищена даже докторская диссертация, одним из основных тезисов которой является следующий: «В сфере международных экономических отношений происходит перераспределение предметов ведения между государствами и международными организациями в пользу последних»12.
Следует признать это как факт, проявляющийся в ряде конкретных ситуаций. Но еще рано считать это общей тенденцией, определяющей развитие международных экономических отношений. Поэтому суверенитет и здесь в состоянии сыграть и прогрессивную, и негативную роль, смотря как им будут пользоваться политические деятели. «Опыт» с Единым экономическим пространством (ЕЭП) в этом плане дает много поучительного, и его следует внимательно изучить13.
Усвоение (внедрение) концепции ЕЭП на пространстве суверенных территорий государств-членов ЕАЭС (его предшественником было ЕЭП СНГ / ЕврАзЭС) в России невозможно без должной адаптации федерального законодательства и законодательства субъектов РФ к соответствующим принципам и основополагающим положениям концепции ЕЭП. Эта работа, насколько нам известно, продолжается. И она далека от единообразия: многие субъекты РФ стали принимать свои законодательные и подзаконные акты, устанавливающие льготы и гарантии для отечественных и иностранных инвесторов в этой связи. Такие акты различаются по своему содержанию от субъекта к субъекту, в том числе — в части гарантий прав соответствующих инвесторов. И в ряде случаев трудно говорить о возникновении действительно единого экономического пространства на соответствующей территории как интегральной части ЕЭП суверенных государств.
Конечно, в отдельных случаях неизбежно федеральное вмешательство в ситуацию, поскольку именно суверенное государство является стороной договора о создании ЕЭП и должно выступать гарантом того, чтобы его участники не испытывали неблагоприятных экономических последствий при «работе» в таком пространстве.
12 Воронцова Н.А. Правовые основы становления и функционирования международного механизма интеграционных процессов в Евразийском экономическом сообществе: автореф. дис... докт. юрид. наук. М., 2002. С. 16.
13 См.: Ярышев С.Н. Единое экономическое пространство в системе международного экономического права: Монография. М.: Издательский дом Юрис Пруденс, 2010; Лабин Д.К. Международно-правовое обеспечение мирового экономического порядка. М.: Синергия, 2004.
Собственно, суверенные государства в конечном итоге выступают гарантами и при межрегиональном экономическом сотрудничестве, о котором в последнее время говорят все чаще (несмотря на то, что понятие «регион» в данном случае еще не устоялось). Государства в этом процессе занимают приоритетные позиции. Субъекты федераций, претендуя на относительную автономию от центрального правительства и его международных договоров, всегда стараются быть участниками межрегионального экономического сотрудничества, проверяя на практике соотношение «полного суверенитета» и «ограниченного суверенитета».
Если учитывать как тенденцию возрастающую автономизацию субъектов федерации от центрального правительства и нередко негативные последствия этого процесса для других государств (и их субъектов), то объяснимы поиски модели общего регионального управления, удовлетворяющего и третьи страны.
Особое внимание стоит уделить вопросам суверенитета и энергетической безопасности. Как считают аналитики, стремление отдельных государств или групп государств к обеспечению своей энергетической безопасности усиливает политические риски. Согласно авторитетному мнению, «они преследуют разнонаправленные интересы. Им присуще глубокое недоверие друг к другу. Они по-разному понимают, что такое энергетическая безопасность. Узаконенное представление о ней отсутствует. Установленные в мире правила игры, если считать, что они существуют, глубоко несправедливы. Они неочевидны. Система совместного управления мировым рынком энергоносителей, выражающаяся в поддержании динамического равновесия между спросом и предложением, не срабатывает. Правила игры постоянно нарушаются. Право силы превалирует над силой права. По-настоящему сдерживающими факторами остаются лишь соотношение сил на международной арене, хрупкость рынка энергоносителей и ограниченная эффективность и возможность вмешательства во
14
внутренние дела других государств и применения вооруженной силы» .
Международно-правовое регулирование данной сферы находится в стадии становления, и при выработке соответствующей позиции государства, возможно, сегодня наиболее внимательно взвешивают интересы защиты своего суверенитета.
Нельзя не упомянуть и о такой специфичной ситуации, когда соответствующие воинские контингенты, постоянно или временно находящиеся на территории иностранного государства, изначально или ad hoc допускают возможность совершения
14 Энтин М.Л. Вместо предисловия. Энергетика и право: трубопроводный транспорт // Московский журнал международного права. Май 2006 г. Специальный выпуск. С. 160-161.
ими «гуманитарной интервенции» в стране пребывания, в интересах, к примеру, недопущения или прекращения массовой резни или геноцида. Суверенитет, конечно, следует уважать. Но права человека также заслуживают уважения и защиты.
Устоявшимся, даже, можно сказать, общепризнанным является мнение о приоритете права человека на жизнь. Соответственно суверенитет, как мы полагаем, в таком случае не является препятствием для принятия мер по защите основного права человека — права на жизнь. Геноцид почти всегда совершается при попустительстве той или иной государственной власти, относящей такие дела к своим внутренним. Потому трудно представить, как ООН могла бы принимать меры по его предотвращению или пресечению без «вмешательства» в эти «внутренние» дела. Более того, в ряде случаев конфликт становится настолько опасным, что международное сообщество считает себя обязанным «вмешаться» (если необходимо, то и путем военной интервенции).
В связи с этим актуальной в отдельных случаях представляется идея «универсального управления», вводимого путем принятия соответствующих решений Генеральной Ассамблеей ООН. Однако данная идея встречает активных противников, полагающих, что это приведет к глобальному тоталитаризму, к навязыванию западными странами своих либеральных ценностей в яркой демократической упаковке15. Пока что попытки внедрения «универсального управления» не получают положительного решения, но некоторые авторитетные документы не позволяют забывать об этом процессе, который должен «претворяться в жизнь строго оправданно, когда избегать такого управления означает содействовать процессам насилия, анархии и распада»16.
Многие видные политики и юристы-международники полагают, что в результате «вмешательства» наиболее ответственных стран в урегулирование конфликтов и восстановление прав меньшинств формируется международная норма, осуждающая насильственное подавление меньшинства и направленная на его защиту, которая должна превалировать над соображениями государственного суверенитета17. И видят два взаимосвязанных аспекта в данной ситуации. Первый из них связан с исключительной компетенцией государства в отношении своей территории. Второй
15 Хохлышева О.О. Разоружение, безопасность, миротворчество: глобальный масштаб. М.; Нижний Новгород: АВН РФ, АНМ «Элита» при ООН, ИСИ ННГУ, 2000. С. 10.
16 Декларация тысячелетия Организации Объединенных Наций // ООН [Официальный сайт]. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl conv/declarations/summitdecl.shtml (дата обращения: 24.10.2016).
17 См.: ТоркуновА.В. Косовский кризис и его международные последствия // Международная жизнь. 1999. № 12. С. 45-52.
предполагает обязанность учитывать и защищать права других государств в конкретной ситуации18.
В этой связи вполне оправданной является постановка вопроса о заключении международного договора, который с учетом новых международных и внутригосударственных реалий определил бы, в каких случаях и для каких целей допустимо «вмешательство» по гуманитарным основаниям. Не исключено при этом и создание специального международного органа (наиболее вероятно, при Совете Безопасности ООН) для гарантии осуществления целей такого договора. Соображения государственного суверенитета не препятствуют в таком случае выполнению Советом Безопасности его главенствующего долга — сохранять международный мир и безопасность.
Наконец, не только суверенитет в точном смысле этого слова, а просто существование государства невозможно после завершения острого конфликта на той или иной территории, когда местные силы не располагают возможностями для установления и поддержания жизненно необходимых структур в постконфликтный период. И заняться этим в подобной ситуации, по преобладающему мнению, должны иностранные «управленческие силы». Причем не только для укрепления и уменьшения (по возможности, исключения) вероятности возобновления конфликта, но и для налаживания системы социального обустройства населения. При отсутствии последней, т. е. когда конфликт прекратился, но население вымирает от голода и болезней, а наиболее активная его часть мигрирует в Евросоюз или другие государства, говорить о суверенитете бессмысленно. Фактически (не формально) он здесь попросту отсутствует. И не без оснований поднимается вопрос о том, что миротворческие силы не имеют морального права в таких ситуациях покидать соответствующее государство (территорию) до восстановления — с их помощью — гарантированного прожиточного минимума населения.
Постконфликтное миростроительство (называемое иногда «постконфликтной реабилитацией»), определение которому дано в «Повестке дня для мира», признается как четвертый компонент миротворческой деятельности ООН19. (Добавим, что это должно относиться не только к ООН, но к любым организациям и силам,
18 Shaw M.N. International Law. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 33.
19 Соответствующие меры неоднократно применялись и хорошо известны. Например: организация и наблюдение за проведением выборов и участие в гражданской администрации государства сил ПМО/ОПМ в Камбодже; обеспечение доставки гуманитарной помощи в Сомали и Боснии; помощь в подъеме национальной экономики государства, в изменении его политического и общественного устройства таким образом, чтобы больше не возникало конфликтов на его территории.
осуществляющим миротворческие операции). Суверенитет при этом не ущемляется, а, наоборот, укрепляется или даже возрождается. Фигурально выражаясь, происходит построение реального, а не «бумажного» суверенитета. Это особенно важно правильно трактовать, учитывая, что соответствующее государство (точнее, то, что от него осталось) нередко возражает против помощи миротворческих сил, пребывающих на его территории.
Важно, что «наряду с развертыванием сил по разъединению и проведением многоплановых операций по оказанию сторонам содействия в осуществлении соглашений миротворческие силы нередко берут на себя ответственность за функционирование временных администраций, сочетая при этом решение в равной степени важных и в некоторых случаях противоречивых задач по управлению этими территориями, оказанию поддержки становлению местных учреждений и укреплению правопорядка»20.
Подводя итог, отметим, что, несмотря на все «нюансы», суверенитет незыблем. Он не «растворяется» в рамках международных организаций. И бессмысленно рассчитывать на его упразднение при построении некоторых идеалистических конструкций, например той, что предложена в пятом докладе Римскому клубу «Цели для человечества»21 (опубликованном в 1977 году). В нем сформулирована концепция глобальной солидарности, путь к которой, по мнению авторов, должна открыть «революция мировой солидарности», связанная с перестройкой сознания и формированием нового «глобального этноса» с общечеловеческой моралью. Слишком идеалистично, особенно в контексте сложнейшей современной международной обстановки. Но как предмет для полезной и благородной дискуссии концепция глобальной солидарности вполне подходит.
Список литературы:
1. Аннан А.К. Общая судьба — новая решимость: Годовой доклад о работе организации за 2000 год. Нью-Йорк: ООН, 2000.
2. В Минфине США выразили удовлетворение нанесенным уроном российской экономике // Деловая газета «ВЗГЛЯД» [Сайт]. 15.03.2016. URL: http://vz.ru/news/2016/3/15/799674.html (дата обращения: 24.10.2016).
20 Аннан А.К. Общая судьба — новая решимость: Годовой доклад о работе организации за 2000 год. Нью-Йорк: ООН, 2000. С. 22.
21 Кинг А., Шнайдер Б. Первая глобальная революция. Доклад Римского клуба. М.: Прогресс — Пангея, 1991.
3. Воронцова Н.А. Правовые основы становления и функционирования международного механизма интеграционных процессов в Евразийском экономическом сообществе: автореф. дис... докт. юрид. наук. М., 2002.
4. Гландин С.В. Суд Европейского союза о правовых основаниях для отмены ограничительных мер (санкций) в отношении физических лиц // Международное правосудие. 2015. № 4. С. 103-118.
5. Декларация тысячелетия Организации Объединенных Наций // ООН [Официальный сайт]. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/summi tdecl.shtml (дата обращения: 24.10.2016).
6. Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб.: Типография т-ва И.Д. Сытина, 1908.
7. Зарзар В.А. Международное публичное воздушное право // Вопросы воздушного права: Сб. трудов секции воздушного права Союза Авиахим. М.: Союз обществ дружбы авиационной и химической обороны и промышленности, 1927. Т. 1. С. 90-103.
8. КаюмоваА.Р. Уголовная юрисдикция в международном праве. Казань: Центр инновационных технологий, 2016.
9. Кешнер М.В. Легитимность односторонних санкций в современном международном праве // Материалы VII Конгресса РАМИ, 28-29 сентября 2012 года. М.: МГИМО-Университет, 2013. С. 71-83.
10. Кинг А., Шнайдер Б. Первая глобальная революция. Доклад Римского клуба. М.: Прогресс — Пангея, 1991.
11. Лабин Д.К. Международно-правовое обеспечение мирового экономического порядка. М.: Синергия, 2004.
12. Лист Ф. Международное право в систематическом изложении. Юрьев: Тип. К. Маттисена, 1909.
13. ЛоккД. Два трактата о правлении: В 3 т. М.: Мысль, 1988. Т 3.
14. Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов: В 2 т. М.: БЕК, 1996. Т. 1.
15. МарченкоМ.Н. Государственный суверенитет: проблемы определения понятия и содержания // Правоведение. 2003. № 1. С. 186-197.
16. Немецкую разведку уличили в шпионаже за партнерами по ЕС и НАТО // РИА Новости [Сетевое издание]. 11.07.2016. URL: https://ria.ru/world/20160711/1463893 814.html (дата обращения: 24.10.2016).
17. Никонов В.А. Россия: глобальные вызовы // Русский мир [Информационный портал фонда «Русский мир»]. 20.10.2011. URL: http://www.russkiymir.ru/publications/190940/
190
(дата обращения: 24.10.2016).
18. Палиенко Н.И. Суверенитет. Историческое развитие идеи суверенитета и ее правовое значение. Ярославль: Тип. Губ. правл., 1903.
19. Пастухова Н.Б. О многообразии подходов к трактовке и пониманию суверенитета // Государство и право. 2007. № 12. С. 80-84.
20. Путин В.В. Выступление на 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Нью-Йорк, 28 сентября 2015 года // Президент России [Официальный сайт]. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/50385 (дата обращения: 01.11.2016).
21. Рачков И.В. Экономические санкции с точки зрения права ГАТТ/ВТО // Международное правосудие. 2014. № 3. С. 91-113.
22. Торкунов А.В. Косовский кризис и его международные последствия // Международная жизнь. 1999. № 12. С. 45-52.
23. Хохлышева О.О. Разоружение, безопасность, миротворчество: глобальный масштаб. М.; Нижний Новгород: АВН РФ, АНМ «Элита» при ООН, ИСИ ННГУ, 2000.
24. Шумилов В.М. О «Глобальном праве» как формирующейся правовой суперсистеме // Московский журнал международного права. 2015. № 4. С. 4-17.
25. Энтин М.Л. Вместо предисловия. Энергетика и право: трубопроводный транспорт // Московский журнал международного права. Май 2006 г. Специальный выпуск. С. i60-i6i.
26. Ярышев С.Н. Единое экономическое пространство в системе международного экономического права: Монография. М.: Издательский дом Юрис Пруденс, 2010.
27. Eagleton F.L. International Government. New York: Ronald Press Co., i957.
28. Mosler H. The National Judiciary and Supernational Judicature // Second International Conference of Appellate Judges. Paper No 4. Australia, i980.
29. Rousseau Ch. Le droit des conflits armes. Paris: Pedone, i983.
30. Shaw M.N. International Law. Cambridge: Cambridge University Press, i997.
Nakashidze B.J.
Supranationality in International Law and the State Sovereignty:
Compatibility Issues
Badri J. Nakashidze — Ph.D., Professor, Chair of Legal Foundations for Public Administration, School of Public Administration, Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russian Federation. E-mail: nakashidze@spa.msu.ru
Annotation
The article analyses the issues associated with the combination of national sovereignty and supranational governance. Due to globalization, supranational governance is gaining further importance and consequently implies adherence by sovereign states to international organizations, limiting their sovereignty. Is it possible to foster such international cooperation and convergence without losing independence and self-governance of a state?
Keywords
State, supranational governance, national sovereignty, international law, globalization, human rights, multinational organizations.
References:
1. Annan A.K. Obshchaia sud'ba — novaia reshimost': Godovoi doklad o rabote organizatsii za 2000 god. New York: OON, 2000.
2. V Minfine SShA vyrazili udovletvorenie nanesennym uronom rossiiskoi ekonomike. Delovaia gazeta "VZGLIaD" [Sait], 15.03.2016. URL: http://vz.ru/news/2016/3/15/799674.html (data obrashcheniia: 24.10.2016).
3. Vorontsova N.A. Pravovye osnovy stanovleniia i funktsionirovaniia mezhdunarodnogo mekhanizma integratsionnykh protsessov v Evraziiskom ekonomicheskom soobshchestve: avtoref. dis... dokt. iurid. nauk. Moscow, 2002.
4. Glandin S.V. Sud Evropeiskogo soiuza o pravovykh osnovaniiakh dlia otmeny ogranichitel'nykh mer (sanktsii) v otnoshenii fizicheskikh lits. Mezhdunarodnoepravosudie, 2015, 4, pp. 103-118.
5. Deklaratsiia tysiacheletiia Organizatsii Ob'edinennykh Natsij. OON [Ofitsial'nyi sait]. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl conv/declarations/summitdecl.shtml (data obrashcheniia: 24.10.2016).
6. Ellinek G. Obshchee uchenie o gosudarstve. Saint Petersburg: Tipografiia t-va I.D. Sytina, 1908.
7. Zarzar V.A. Mezhdunarodnoe publichnoe vozdushnoe pravo. Voprosy vozdushnogo prava: Sb. trudov sektsii vozdushnogo prava Soiuza Aviakhim. Moscow: Soiuz obshchestv druzhby aviatsionnoi i khimicheskoi oborony i promyshlennosti, 1927. T. 1. Pp. 90-103.
8. Kaiumova A.R. Ugolovnaia iurisdiktsiia v mezhdunarodnom prave. Kazan': Tsentr innovatsionnykh tekhnologii, 2016.
9. Keshner M.V. Legitimnost' odnostoronnikh sanktsii v sovremennom mezhdunarodnom prave. Materialy VIIKongressa RAMI, 28-29 sentiabria 2012 goda. Moscow: MGIMO-Universitet, 2013. Pp. 71-83.
10. King A., Shnaider B. Pervaia global'naia revoliutsiia. Doklad Rimskogo kluba. Moscow: Progress — Pangeia, 1991.
11. Labin D.K. Mezhdunarodno-pravovoe obespechenie mirovogo ekonomicheskogo poriadka. Moscow: Sinergiia, 2004.
12. List F. Mezhdunarodnoe pravo v sistematicheskom izlozhenii. Iur'ev: Tip. K. Mattisena, 1909.
13. Lokk D. Dva traktata opravlenii: V 3 t. Moscow: Mysl', 1988. T. 3.
14. Martens F.F. Sovremennoe mezhdunarodnoe pravo tsivilizovannykh narodov: V 2 t. Moscow: BEK, 1996. T. 1.
15. Marchenko M.N. Gosudarstvennyi suverenitet: problemy opredeleniia poniatiia i soderzhaniia.
Pravovedenie, 2003, 1, pp. 186-197.
16. Nemetskuiu razvedku ulichili v shpionazhe za partnerami po ES i NATO. RIA Novosti [Setevoe izdanie], 11.07.2016. URL: https://ria.ru/world/20160711/1463893814.html (data obrashcheniia: 24.10.2016).
17. Nikonov V.A. Rossiia: global'nye vyzovy. Russkii mir [Informatsionnyi portal fonda "Russkii mir"], 20.10.2011. URL: http://www.russkiymir.ru/publications/190940/ (data obrashcheniia: 24.10.2016).
18. Palienko N.I. Suverenitet. Istoricheskoe razvitie idei suvereniteta i ee pravovoe znachenie. Iaroslavl': Tip. Gub. pravl., 1903.
19. Pastukhova N.B. O mnogoobrazii podkhodov k traktovke i ponimaniiu suvereniteta. Gosudarstvo i pravo, 2007, 12, pp. 80-84.
20. Putin V.V. Vystuplenie na 70-i sessii General'noi Assamblei OON. New York, 28 sentiabria 2015 goda. Prezident Rossii [Ofitsial'nyi sait]. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/50385 (data obrashcheniia: 01.11.2016).
21. Rachkov I.V. Ekonomicheskie sanktsii s tochki zreniia prava GATT/VTO. Mezhdunarodnoe pravosudie, 2014, 3, pp. 91-113.
22. Torkunov A.V. Kosovskii krizis i ego mezhdunarodnye posledstviia. Mezhdunarodnaia zhizn', 1999, 12, pp. 45-52.
23. Khokhlysheva O.O. Razoruzhenie, bezopasnost', mirotvorchestvo: global'nyi masshtab. Moscow; Nizhnii Novgorod: AVN RF, ANM "Elita" pri OON, ISI NNGU, 2000.
24. Shumilov V.M. O "Global'nom prave" kak formiruiushcheisia pravovoi supersisteme. Moskovskii zhurnal mezhdunarodnogo prava, 2015, 4, pp. 4-17.
25. Entin M.L. Vmesto predisloviia. Energetika i pravo: truboprovodnyi transport. Moskovskii zhurnal mezhdunarodnogo prava, Mai 2006 g, Spetsial'nyi vypusk, pp. 160-161.
26. Iaryshev S.N. Edinoe ekonomicheskoe prostranstvo v sisteme mezhdunarodnogo ekonomicheskogo prava: Monografiia. Moscow: Izdatel'skii dom Iuris Prudens, 2010.
27. Eagleton F.L. International Government. New York: Ronald Press Co., 1957.
28. Mosler H. The National Judiciary and Supernational Judicature. Second International Conference of Appellate Judges. Paper No 4. Australia, 1980.
29. Rousseau Ch. Le droit des conflits armes. Paris: Pedone, 1983.
30. Shaw M.N. International Law. Cambridge: Cambridge University Press, 1997.
