CC BY
58“НАЧИНАЕТСЯ ПЛАЧ ГИТАРЫ...”:
МАРИНА ЦВЕТАЕВА И МУЗЫКА'
Кутьёва Л.В.
Гитара - старинная, семиструнная, редкой ручной работы, купленная давным-давно у цыган, кочующих табором по салъским2 степям - светлое воспоминание из детства. Настоящая любовъ к ней пришла позже, в юности, вместе с откровением, найденным в стихах испанца Федерико Гарсиа Лорки:
...Начинается плач гитары.
О, не жди от нее молчанъя, не проси у нее молчанъя!
Неустанно
гитара плачет,
как вода по каналам - плачет,
как ветра над снегами плачет...
Было и другое открытие: так “звучаще” перевести Лорку мог лишъ один поэт - требующий “от стихов того, что может датъ толъко музыка!”3 - Марина Цветаева. С тех пор в цветаевской лирике слышится мне музыка гитарного плача...
и во сне твои слезы слышу... Федерико Гарсиа Лорка
яркие стихи - “портретные” - перевод Лорки. В остальных же - наброски штрихами: то раздастся цыганский “гомон гитарный”4, то промчится бравый гитарист-ямщик5, то вот мадридские шестиструнные - “загремят”6.
Однако сохранились неоспоримые свидетельства интереса Цветаевой к этому инструменту...
1 Использованы материалы статьи, написанной совместно с Еленой Фроловой, певицей, композитором, поэтом, актрисой Театра музыки и поэзии под руководством Е. Камбуровой.
2 Сальск - небольшой город на юге России, расположенный неподалеку от Ростова и окруженный степями. Место поселения донских казаков.
3 М. Цветаева вспоминает об этих словах К. Бальмонта в эссе “Мать и музыка” / Собр. соч. в 7 т.: Автобиографическая проза. Статьи. Эссе. Переводы. М., 1994. Т. 5. С. 22.
4 “Цыганская свадьба”. 25 июня 1917.
5 “Править тройкой и гитарой”. Начало января 1920. Обращено к С.Б. Алексеву (1894 - 1943), племяннику К.С. Станиславского, талантливому гитаристу и любителю лошадей.
6 “Але” (“А когда - когда-нибудь - как в воду...”). 11 июня 1917.
Марина Цветаева, “фантазируя” будущее трехлетней дочери Ариадны (Али), вдруг ясно увидела и услышала ее эмиграционный Париж:
Ах, горят парижские бульвары!
(Понимаешь - миллионы глаз!)
Ах, гремят мадридские гитары!
(Я о них писала столъко раз!)...
В действительности, о гитарах Мариной Ивановной написано немного: самые
© Кутьёва Л.В., 2006
Фото 1914 г.: молодая Марина в длинном платъе, стоит посреди комнаты, одной рукой придерживает гриф, другой -держит открытую книгу. И еще один снимок тех лет: Марина рядом с мужем Сергеем Эфроном. Правой рукой - неразлучной с браслетами и колъцами, но “верной”, “праведной”, пишущей “то, что Богом задано”, - перебирает струны. Палъцы левой - “лъстивой”, “дерзкой”, “лукавой”7 -зажаты в аккорде...
Несомненно, в “оркестре”, который создавала молодая Цветаева для аккомпанемента своей поэзии, гитара занимала главное место среди всего остального, созвучного собственной душе.
Среди мандолин, лютней и виол:
В огромном липовом саду,
- Невинном и старинном -Я с мандолиною иду,
В наряде очень длинном...
...Настроив лютню и виолу,
Расскажем в золоте сентябрьских
Какое отвращение к престолу
у королей... 1913
Среди колоколов, звона часов и флейт:
...Я бы хотела жить с Вами В маленьком городе,
Где вечные сумерки И вечные колокола.
Тонкий звон
Старинных часов - как капельки времени.
И иногда, по вечерам,
из какой-нибудь мансарды -И в маленькой деревенской гостинице -Флейта...
10 декабря 1916
Молодая Цветаева приглашала в оркестр скрипку - разбойничью и лихую, -предполагая, что ею владел кто-то из предков:
скрипач,
Какой-нибудь предок мой был -
Наездник и вор при этом.
Не потому ли мой нрав бродяч
И волосы пахнут ветром...
23 июня 1915
Но если скрипка только предполагалась как родовой инструмент, рояль таковым инструментом являлся на самом деле. На рояле “в залах дворца вальсы Шопена играли” руки бабушки-польки Марии Бернацкой. Без рояля немыслима была короткая жизнь матери Марии Александровны Мейн.
Впрочем, мать Марины и на гитаре музицировала великолепно...
Мы помним о раненых птицах, Твою молодую печаль И капельки слез на ресницах, Когда умолкала рояль...
М. Цветаева
Вальсом, стремительным, как несколько мгновений, промчалась жизнь Марии Александровны. В. Швейцер в книге “Быт и бытие Марины Цветаевой” рассказывает: “Мария Мейн была человеком незаурядным, наделенным умом, глубокой душой, большими художественными способностями... У нее было музыкальное дарование -
фортепьянные уроки ей давала одна из учениц Николая Рубинштейна...”.
Таланты М. Мейн остались нереализованными до конца. Земной путь оборвался преждевременно и трагично: в возрасте тридцати семи лет, в 1906 году, она умерла от чахотки. Однако, страстно желая приучить (точнее - приручить) старшую дочь
7 “Не смущаю, не пою...”. 23 октября 1918.
к фортепиано, мать успела заметить в ней поэтический дар. В дневнике сохранилась запись: “Моя четырехлетняя Маруся ходит вокруг меня и все складывает слова в рифмы - может быть, будет поэт?”
Юная, Марина посвятит матери, очень грустные стихи:
Как много забвением темным Из сердца навек унеслось!
Печальные губы мы помним И пышные пряди волос...
1910
Повзрослевшая, Марина Цветаева в письме к Василию Розанову “дорисует” образ: “Упоение музыкой, громадный талант... безумие к музыке, тоска...”.
Прожившая жизнь, Марина Ивановна подведет итоги в “Автобиографии”: “Страсть к стихам - от матери, страсть к работе и к природе - от обоих родителей”. Яркое воспоминание из раннего детства -“мать - сама лирическая стихия”.
Но “файюмский” портрет8 Цветаева оставит в эссе “Мать и музыка” (1934). Слово “эссе” в переводе с латинского означает “опыты на самом себе”. Марина Цветаева словно проделывает опыт - с собственной памятью, душой, сердцем: переносится в прошлое почти на четыре десятилетия назад, чтобы рассказать о самой сильной любви Марии Мейн - к Музыке. В голосе Цветаевой слышится легкая грусть, но на губах видится и улыбка: природный юмор, несмотря на тяжелые жизненные испытания, не покинул ее, вспоминающую прошлое.
...Мария Александровна, обнаружив у маленькой Марины “слух от Бога” и “удивительно растяжимую руку”, посадила девочку за рояль, с которым та “сошлась сразу”. Однако, чтобы дочь “не возомнила”, заметила: “Впрочем, и ноги у нее такие!” -то есть “растяжимые”. С тех пор Марусю не покидал “смутный и острый соблазн когда-нибудь и ногой взять октаву”, чего она, конечно же, не посмела никогда сделать, потому что инструмент считался в доме Цветаевых святыней.
Марина Цветаева рассказывает о собственных взаимоотношениях с музыкой, словно вспоминает давнюю сказку. Музыка-птица летит в настоящее из далекого прошлого. Начинаются превращения, земные пернатые становятся волшебными. Чудо аллегории оживляет “главных действующих лиц” детства: ноты, клавиши, скрипичный ключ, метроном, рояль...
Запомнилась манящая нотная этажерка, где хранилась классика (это - мамино) и романсы (это - Лерино, старшей сводной сестры Валерии). Лерины романсы были теми же книгами только с нотами. Именно они, увиденные в детстве, дали позже Цветаевой-поэту музыкальный ключ к ритмике собственного стиха. «Может быть, прав Бальмонт, - вспомнит Цветаева, - укоризненно-восхищенно говоря мне: “Ты требуешь от стихов того, что может дать только музыка!”»
...А Мария Мейн спешила требовать от своих детей любви к Музыке. «Хорошо было ей, - скажет Марина, - которая на рояле
8 Такие портреты рисовали древние египтяне, проживавшие в І-ІІІ вв. в Файюмском оазисе. Художники на дощечках из дерева изображали человека молодым, чтобы и после смерти сохранился тот его облик, каким он был в период жизненного расцвета. Файюмские портреты есть и среди экспонатов Музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина.
могла все, ей, на клавиатуру сходившей, как лебедь на воду, ей, на моей памяти в три урока научившейся на гитаре и игравшей на ней концертные вещи, ей, с нотного листа читавшей, как с книжного, хорошо ей было “любить музыку”».
Мария Мейн торопилась не только “с нотами”, но и с книгами - “с буквами”. Поила дочерей “из вскрытой жилы лирики”, “не воспитывала - испытывала”. “После такой матери, - скажет Марина Ивановна, -
“Тайный жар” музыки всегда жил в душе и в поэзии Марины Цветаевой. Поэтому неудивительно, что в ее поэтике отечественные и зарубежные исследователи находили музыкальность, стиль и язык народных песен, особый ритм, напевность. Но только поэт смог по-настоящему услышать поэта: расслышать звук в сказанном слове. Иосиф Бродский расслышал: “У Цветаевой звук -всегда самое главное, независимо от того, о чем идет речь...”. Сама Марина Ивановна, рассуждая “о роде слуха”, признавалась, что в момент рождения стиха слышала в себе еще более “глубинное пение”: “Слышу не слова, а какой-то беззвучный напев внутри головы, какую-то слуховую линию - от намека до приказа... - это целый отдельный мир”9.
Иосифу Бродскому тонким слухом лирика удалось уловить и музыку “отдельно-
мне оставалось только одно: стать поэтом... Знала ли мать (обо мне поэте)?” Мария Александровна знала. Поэтому и записала в дневнике о своей старшей девочке: “ ...Может быть, будет поэт?”
В Поэзию Марины Цветаевой - точно родная кровь из вены в вену - перелилась материнская Музыка, вместе со всем ее “тайным жаром”. А этот “тайный жар”, признается Марина Ивановна: “...Ключ к моей душе - и всей лирике”.
Наградил меня Господь Сердцем светлым и железным, Даром певчим, даром слезным...
М. Цветаева
го мира” Марины Цветаевой. Поэтому в блестящем эссе “Об одном стихотворении” (1981)10 он говорит о поэтическом произведении, словно о музыкальном. «...Цветаева дважды, - пишет Бродский, - пытается закончить стихотворение “Новогоднее” подобием финалъного аккорда...». Заключительная строфа “напоминает о прерванной музыке”. “Не ошиблась, Райнер?” повторяется, “как припев”. Строка “- Как пишется на новом месте?” - “не столько вопрос, сколько указание, как в нотной грамоте, четвертей и бемолей лиризма...”. И, наконец: “Добавить что-либо к сказанному (читателю, автору ли) нечего, взятъ выше нотой - не по силам”.
Марина Ивановна всегда знала не только о присутствии в себе-поэте “тайного жара” музыки - от матери, но и о данности “дара певчего” - от Бога:
9 Цветаева М.И. Искусство при свете совести. Собр. соч. в 7 т. Т. 5. С. 370. Глубинное пение или саПе Иопёо (исп.) - андалузская песенная культура, в которой слились арабские и испанские элементы, одна из древнейших в Европе. Канте хондо - песни-импровизации, обычно исполняемые под гитару.
10 Бродский о Цветаевой: интервью, эссе. М., 1997. С. 141. Речь идет о стихотворении М.И. Цветаевой “Новогоднее” (7 февраля 1927 г.), написанном на смерть Р.М. Рильке.
АП
Соловьиное горло - всему взамен! -
Получила от певчего бога - я...
Лирические стихи заведомо творились ею как песни. Между стихом и песней Марина ставила знак равенства так же, как между словами “поэт” - “певец”, “сочиняю стихи” - “пою песни”:
Вместо моря мне - все небо,
Вместо моря - вся земля.
Не простой рыбацкий невод -
Песенная сеть моя.
15 июня 1920
“Песенная сеть” поэтического дара не выпускала даже в прозе. В эту сеть Марина Ивановна попала и в статье “Пушкин и Пугачев” (1937)11, когда сама размышляла о народной песне “Из-за острова, на стрежень...”. Сравнивала Разина и Пугачева.
Годность лирического стиха для песни, о которой говорила М.И. Цветаева, -свойство, заложенное в нем поэтической природой.
Древние греки свои сочинения, в которых стихами выражали чувства, мысли, переживания, пели под аккомпанемент лиры. Название инструмента дало имя целому роду литературы: лирика.
Муза лирической поэзии Эвтерпа держала в каждой руке по флейте: велела душевным волнениям бытъ в слиянии со смыслом, слушателю - в сопереживании с автором, стиху - в единстве с мелодией.
Два совершенных ими их убийства: Разиным - княжны-персияночки, Пугачевым -Лизаветы Харловой. Первого разбойника Марина оправдывает, второго - осуждает. Почему? А потому что “народ - лучший судия - о Разине с его персияночкой поют, о Пугачеве с его Харловой - молчат”.
Потому что поют - необходимое условие и неопровержимое доказательство для Цветаевой-человека народного прощения и признания. Как близость стиха к песне -поется! - главное мерило для Цветаевой-поэта уровня поэтического мастерства. Эту мысль она выведет в словесной формуле: “Годность или негодность вещи для песни, может быть, единственное непогрешимое мерило ее уровня”.
Этим мерилом мерила и свои стихи.
Поступь легкая моя,
- Чистой совести примета -Поступь легкая моя,
Песня звонкая моя...
М. Цветаева
Музыкальность, напевность, готовность лирического стихотворения перевоплотиться в песню - его древнее родовое качество. Для русского стиха - это еще и качество национальное, определенное естеством родного языка - певучего, мелодичного, изобилующего гласными звуками в исконных словах. Поэтому в России запели А. Пушкина, М. Лермонтова, Ф. Тютчева, А. Кольцова, А. Фета, А. Плещеева, Н. Некрасова, А. Толстого, А. Григорьева, А. Апухтина. Позже - А. Блока, С. Есенина, Н. Гумилева... И многих других -известных и неизвестных. Песня же Марины Цветаевой “звонкой” стала не сразу: ее поэзия “озвучивалась” постепенно, робко, стихийно.
11 Цветаева М. Собр. соч. в 7 т. Автобиографическая проза. Статьи. Эссе. Переводы. М., 1994. Т 5.
В советских сборниках романсов назывались, как правило, “Генералам двенадцатого года” (композитор А. Петров), “Мне нравится, что Вы больны не мной...” и “Хочу у зеркала, где муть и сон туманящий, / Я выпытать...” (композитор М. Таривердиев). Последние два пропела за кадром А. Пугачева в фильме Э. Рязанова “Ирония судьбы, или с легким паром” (1975). Позже Алла Борисовна с цветаевским “Уж сколько их упало в эту бездну...” - честь ей и хвала! -вышла и на эстраду.
В кинофильме “Жестокий романс” (1984), снятом по пьесе А. Островского “Бесприданница”, Валентина Пономарева
исполнила “Под лаской плюшевого пледа...” (музыка А. Петрова). В конце 90-х с эстрадной сцены Тамара Гвердцители подарила публике страстное “В гибельном фолианте...” В жанре камерной песни к цветаевской лирике обращались Елена Камбурова, Вера Евушкина, Мария Митяева, Николай Якимов, Елена Фролова.
Е. Фролова любит Цветаеву с юности, много пела сама, потом вместе с В. Евуш-киной в дуэте “ВерЛен”. Записала два авторских диска “Моя Цветаева”: “озвучила” сорок два стихотворения.
О своей Цветаевой расскажет сама Елена.
...Бог меня одну поставил
Посреди большого света -Ты не женщина, а птица, Посему летай и пой.
М. Цветаева
Лена, отвечая на вопросы журналистов, Вы назвали Марину Цветаеву “вечной любовью”. Почему именно Цветаеву?
Любовь не поддается никакому объяснению. Она передается от человека к человеку иногда даже просто через слова на бумаге, стихи, голос, записанный на магнитофонную ленту. Это чудо, за которое можно только быть благодарным... И к моей встрече с поэзией, судьбой и самой личностью Цветаевой это тоже относится.
Имя Марины Цветаевой стало для меня золотым ключиком от кладовых с несметными богатствами, спрятанными от наших глаз до поры до времени. Через ее стихи, посвящения, обращения, письма, прозу я открывала для себя мир Серебряного века.
В альбоме “Моя Цветаева” сорок две песни - это много. Понятно, что два альбомных диска появились, прежде всего, из-за интереса к творчеству, из-за любви к поэту. Но, наверное, не только любовью ниспослано музыкальное вдохновение...
Сейчас особое время: время “собирать камни”. Столько всего открылось за последние годы, что голова идет кругом, и сердце не успевает биться. Просто какой-то бесконечный поток книг, судеб, имен... И почти за каждым именем - трагедия, боль, зов, на который невозможно не отозваться.
Поэтому неудивительно, что за последнее десятилетие написано огромное количество песен на стихи поэтов Серебряного века. Появилось даже целое направление в жанре авторской песни - поэтическая песня. Чем она отличается, например, от народной или от авторской песни, или, скажем, от академического романса, мне сейчас объяснить сложно. Но, наверное, это не использование чужого текста для возникшей мелодии, а именно осмысление поэзии через ее пропевание. Музыка, растущая из стиха.
Каким образом подбирались стихотворения для альбома: интуитивно, тематически, по принципу “пою любимое”? Как вообще Вы выбираете стихи, которые становятся песнями?
Выбор происходит стихийно. Это импульс... какая-то тайна, какая-то своя история. И мне интересно за ней наблюдать, в ней участвовать. Я стараюсь не сопротивляться этому движению к стихам, к поэзии - через жизнь, к жизни - через поэзию. Записывая “Мою Цветаеву”, я не ставила себе задачу создать музыкально-поэтический цикл. Просто хотелось зафиксировать какой-то период своей жизни, связанный с цветаевскими стихами, с песнями, с друзьями.
А есть ли среди песен, вошедших в альбом, любимые?
“ В день Благовещенья”. Эта песня появилась, и я поняла, что ниспослано что-то легкое, светлое... Как ангел прилетел. Сначала родилась мелодия. Она совпала с ощущением стиха. Появилось что-то для меня самой удивительное - как вздох...
Ваше пропевание М. Цветаевой в прессе назвали “мистикой”, “воскрешением”, “переселением душ”. Может быть, сбылось цветаевское “Плутая по своим же песням, случайно попадаю в души...”? И еще: появляется чувство, что звучат не мелодии на стихи, а мелодии стиха: кажется, что музыку дал сам стих. Так ли это?
По поводу переселения душ... не знаю... Есть понятие вкус речи. Когда ощущается этот вкус в песне, когда само слово создает ритм, мелодию: гласные и согласные подбрасывают слово, опускают вниз - создается ландшафт для музыки-воды. В стихах Марины Цветаевой присутствует вкус речи: по ее поэтическому рельефу течет река-музыка. Я слышу эту музыку, и происходит “включение”, начинается магия: мелодия не отпускает тебя. Это состояние заставляет меня пропевать стихи... Хотя, собственно, стихи Марины Цветаевой не нуждаются в моих услугах, они живут своей жизнью, им не нужна мистика оживления.
Многие спетые Вами стихотворения имеют конкретных адресатов. Например, “Когда-нибудь, прелестное созданье...” обращено Цветаевой к дочери Але, “Охватила голову и стою...” - к А. Ахматовой, “Весна наводит сон...” - к Б. Пастернаку, “А девы не надо...”- к С. Эфрону. А Вы, выбирая стихи для будущих песен, интересовались их предысторией? Вообще, нужно ли все знать о поэтическом лирическом произведении, чтобы написать к нему музыку и пропеть его?
Иногда, даже если я знакома с историей стихотворений, песни не сочиняются, хотя мне этого хочется. Песни появляются, когда им захочется. Это их история, а я только почтительно вслушиваюсь и иду навстречу с огромной радостью...
Один из Ваших авторских дисков “Небо любит тебя” имеет подзаголовок “Птичьи песни”. Во многих произведениях из альбома “Моя Цветаева” тоже живут птицы. Можно сказать, что Вы писали “птичьи песни” на стихи Марины Цветаевой?
Просто я люблю птиц, полет... Когда общаешься с человеком, который тебе интересен и дорог, конечно, ищешь общее. У Цветаевой ощущения - полета, крыльев, птиц - схожи с моими... Она очень точно сумела передать мои чувства, и мне ничего не оставалось, как только пропеть это. Ведь для того, чтобы душа запела, ее нужно пробудить. Иногда это делает музыка, иногда - стихи, но всегда - любовь.
Птица издавна почитаема русским народом. Она “прилетела” в литературу, в поэзию из фольклора: из древних песен, сказок, мифов, легенд, сказаний. Превратилась в художественный образ - символичный, многозначный, яркий.
Птица - это жизнъ.
Источники жизни-водоемы в легендах о сотворении мира сделали пернатые. По велению Бога они собралисъ все вместе и начали кропотливую работу: сначала клювами выкопали русла рек и углубления для озер, потом нанесли туда воды.
Птица - бессмертие.
Бессмертный Феникс - мифическое создание с огненным, золотисто-красным оперением. Живет пятъсот лет, а перед смертъю сжигает себя, чтобы сразу же возродитъся из пепла.
Птица - душа.
Души добрых умерших людей являются в облике ласточек, белых лебедей или голубей. Злых - принимают вид черных воронов.
Птица - добро и зло.
Добро, кроме голубей, лебедей и ласточек, несут соловъи, жаворонки, аисты, клесты - они благословенные Богом, чистые, светлые, святые, кроткие. А вот ворон, ястреб, коршун, орел, сорока, воробей, удод, сова, филин, сыч - нечистъ, проклятая Господом за совершенное зло.
Птица - печалъ.
Самая печалъная и несчастная судъба у кукушки. Ее естъ за что осудитъ. Она наказанная грешница: выдала кукованием
Птица-Феникс я, только в огне пою! Поддержите высокую жизнь мою! Высоко горю и горю дотла,
И да будет Вам ночь светла...
М. Цветаева
преследователям Богоматеръ с младенцем Иисусом и за это обречена подкладывать яйца в чужие гнезда, не видетъ собственных детей.
Птица - жалостъ.
Естъ за что пожалетъ кукушку. Она -покинутая матъ или сестра, дочъ-сирота. Жена, ищущая и зовущая погибшего или плененного мужа. Вот так, как звала Ярославна своего князя в “Слове о полку Игореве ”: “Полечу, - рече, - зегзицею по Дунаеви, омочю бебрянъ рукавъ въ Каяле реце, утру князю кровавыя его раны на жестоцемъ его теле”.
Птица в поэзии Марины Цветаевой, вопреки фольклорным традициям, почти всегда олицетворяет доброе начало: Душу, рожденную крылатой, Полет, Песню, Творчество, Любовь, Нежность. Но, бывает, -и Грусть, и Разлуку...
В цветаевских стихах, особенно написанных в молодости, “кишат” пернатые. Сюда залетали ласточки, журавли, голуби, лебеди. Здесь побывали смуглый вороненок, голубь-утро и филин-ночь, птица вербная и птица Феникс. Отсюда слышался голос соловья.
Цветаевские стихи, наполненные музыкой Елены Фроловой и исполненные под гитару, превратились в “птичьи песни”.
О птице вербной:
Между воскресеньем и субботой
Я повисла, птица вербная.
На одно крыло - серебряная,
На другое - золотая...
29 декабря 1919
Вербное воскресенье празднуется в конце марта-апреля в память о торжественном входе Иисуса Христа в Иерусалим. Сейчас в этот праздничный день православные христиане стоят на богослужении с веточками вербы.
Птица вербная - кто это? Может быть, ласточка?
Ласточки, по преданию, старалисъ отвести преследователей от места, где укрывался Христос, отнимали гвозди у палачей во время распятия Спасителя. Ласточка прилетает ко дню Сорока мучеников (22 марта по старому стилю) вместе с весной. К этому дню хозяйки пекли сорок маленъких булочек в виде птиц-ластовочек с раскрытыми крылъями, потом золотили их или серебрили.
... Елена пела о Птице-любви, выпущенной на волю из сердца-клетки:
...В день Благовещенья
Улыбаюсь до вечера,
Распростившись с гостями пернатыми.
Ничего для себя не надо мне
В Благовещенье, праздник мой!
23 марта 1916
В Дет Благовещенъя (25 марта по старому стилю) Пресвятой Деве Марии явился архангел Гавриил с радостной вестъю о грядущем чудесном рождении Сына Бо-жия, нареченного Иисусом - Спасителем мира. По старинному русскому обычаю, в Благовещенъе отпускают на волю птиц в знак освобождения души от греха.
...Птица-любовь, отпущенная Мариной Цветаевой, полетела к юному Осипу Мандельштаму с этими и другими стихами: “Никто ничего не отнял!..”, “Собирая любимых в путь...”, “Ты запрокидываешь голову...”, еще - “Откуда такая нежность?”,
152
и еще - “Разлетелось в серебряные дребезги... ”
...Песню-заговор спела Елена. И оказались рядом свет и тьма, утро и ночь, примирились существа доброе и недоброе: голубь и филин. В звучании гитарных струн осталось тревожное воркование одного и пугающее уханье другого. И, похоже, цветаевская душа услышала с неба голос, вспомнивший о ней, никогда не знавшей страха:
На плече моем на правом Примостился голубь-утро,
На плече моем на левом Примостился филин-ночь.
Прохожу, как царь казанский.
И чего душе бояться -Раз враги соединились,
Чтоб вдвоем меня хранить!
2 ноября 1918
“Живая и настоящая” Марина была бесстрашна. Потому что, пребывая на земле и страдая от быта, всегда помнила о Бытии, о Небе, о Полете и, может быть, во сне - летала, как Птица:
...Разметались кудри, разорван ворот... Пустота! Полет!
Облака плывут, и горящий город Подо мной плывет...
2 августа 1916
В плавном полете парил голос Елены, поющей эти стихи...
Наверное, именно во время одного из своих парений Марина Цветаева, внучка священника, но, по собственному признанию, “человек внецерковный”, встретилась с ангелами. Посмотрела на вестников Божьих и подумала о них, и даже о Боге, с улыбкой:
Бог согнулся от заботы И затих.
Вот и улыбнулся, вот и Много ангелов святых С лучезарными телами Сотворил.
Есть с огромными крылами,
А бывают и без крыл...
15 августа 1916
Ангелы - небесные духи, воинство Небесное, посланное Господом ограждатъ благочестивых людей от зла и греха. Ангелов обычно изображают с двумя крылъя-ми. Крылъя помогают им быстро испол-нитъ повеления Господни.
...Видимо, с заоблачной выси глянула Марина вниз, разглядела живущих на земле, вспомнила о них. И появились эти стихи-шутка о любви небесной, обращенные к Никодиму Плуцер-Сарна (1881 - 1945), некогда любимому любовью земной.
Марина Ивановна неслучайно так много писала о птицах: очевидно, чувствовала с ними сходство и родство. В цветаевском внешнем облике было что-то птичье: легкость походки (ходила, словно летала), особенности профиля (тонко очерченный нос с горбинкой), взгляда (“глаза ночной птицы, ослепленной дневным светом”12). К. Бальмонт, вспоминая в эмиграции послереволюционную Россию, подумал и о Марине с маленькой Алей: “...Душевная
сила любви к любви и любви к красоте как бы освобождала эти две человеческие птицы от боли и тоски”.
Внутренняя сущность Цветаевой тоже соединила человеческое и “птичье”. В ней отразились:
К законам земным дорогое пристрастье,
К высотам прекрасная страсть...
И устремленность ввысь, в небо:
Из темного чрева, где скрытые руды,
Ввысь мой тайновидческий путь,
Из недр земных и до неба отсюда
Моя двуединая суть...
И осознание себя - Женщины и Поэта -поющей птицей, своих стихов - песней:
- Ты не женщина, а птица,
Посему - летай и пой...
Цветаева - женщина-Поэт, женщина-Птица - прошла и пролетела “тайновидческий” путь: Жизнь в горении на земле и Любовь земная - полет-Поэзия, полет-Музыка, полет-Песня - Смерть в самосожжении - Небо и Любовь небесная -Возрождение из пепла - возвращение на землю Стихом, Музыкой, Песней.
...Гитара - шестиструнная, испанская, услышанная в детстве в Гранаде - городе неба, гор и цыганских пещер Сакро Монте, городе миртовых аллей, фонтанов и родников -часто звучала в руках Федерико Гарсиа Лорки страстными цыганскими романсеро13, зажигателъной патенерой14, грустными солеа15 и малагенъей16. Гарсиа Лорка - поэт,
12 Воспоминания З. Шаховской.
13 Романсеро - “собрание романсов”. Как жанр, эквивалентный европейской балладе, в испанской устной традиции сложился в конце XV - начале XVI вв. По форме - это восьмисложный стих с ассонансом (повтором одной и той же ударной гласной в конце каждой строки).
14 Патенера - андалузско-цыганская песня, возникшая в конце XVIII в.
15 Солеа (от “8о1еёаё” - тоска, сиротство, одиночество) - одна из древнейших форм канте хондо.
16 Малагенья - андалузская песня, названная по имени города Малага. Одна из фольклорных форм, относящихся к “среднему” пению в отличие от “глубинного”.
драматург, прозаик - был еще художником и музыкантом, замечателъно играющим на фортепиано и гитаре. Гитарный плач всегда слышался в его тончайших лирических стихотворениях:
Гитара,
И во сне твои слезы слышу.
Рыданъе души усталой, души погибшей
из круглого рта твоего вылетает, гитара...
Марина Ивановна Цветаева сделала лишь несколько переводов из Федерико Гарсиа Лорки (1898 - 1936), из его “Поэмы канте хонд о”: “Гитара”, “Пейзаж”, “Селенье”, “Пустыня”. В земной жизни поэты никогда не встречались, но их соединила музыка стиха. Лирика Гарсиа Лорки, несмотря на испанское происхождение, созвучна цветаевской. В ней тоже жили, плакали, не прилетали, умирали птицы:
У ночи четыре луны,
А дерево только одно,
И тень у него одна,
И птица в листве ночной...
Дети глядят из темниц В мир заоконный,
Где превращаются в птиц Желтые клены...
Осень шла С лимонною звездой,
Птичьим плачем,
Вздрогнувшей водой...
Мне соловьи не пели В любви или печали И вижу, что доселе И флейты не звучали...
Стихотворения Гарсиа Лорки, так же, как и Цветаевой, на свет появлялись со звучащей в них музыкой - уже песнями. Так же, как и голос Марины, голос Федерико рано оборвался, умолк, не допел:
Песня,
которую я не спою, спит у меня на губах...
Так же, как Марина -
...И мерещится мне: в самом Небе я погребена! -
Федерико знал, что смерть станет полетом в Небо, в Бессмертие:
Когда умру,
схороните меня с гитарой в речном песке.
Когда умру...
В апельсиновой роще старой, в любом цветке...
Когда умру,
стану флюгером я на крыше, на ветру...
Тише,
когда умру...
А Небо приняло Души двух поэтов. И там, на Небе, наверное, смог Федерико Гарсиа Лорка подарить Марине Цветаевой свои строки:
...Ваша музыка - музыка птичьей души, Божьего взора и страсти горней.
