CC BY
103Начала немецкой философской социологии: вклад В. Дильтея
Михайлов И.А.
Предметом исследования статье рассматриваются причины, способствовавшие обособлению философского и социологического подходов в рамках немецкой философии гуманитарных наук и наук о культуре. Показывается связь между философской и социологической постановкой вопросов в первые десятилетия ХХ в. Дается краткая характеристика основных отличий немецкой социологии от французских и англоязычных социологических исследований. Показываются интеллектуальные связи между проектом «наук о духе» В. Дильтея и последующим развитием социологии в Германии. Ключевые слова: культурология, науки о культуре, философия, социология, гуманитарное знание, марксизм, труд, экономика, В. Диль-тей, Г. Зиммель, М. Вебер, Ф. Тённис, М. Шелер
Mikhaylov I.A.
The Origins of German socilogy: Wilhelm Dilthey's legacy The article examines the reasons that contributed to the differentiation of the philosophical and sociological approaches within the framework of German philosophy and "Geisteswissenschaften". The connection between the philosophical and sociological research attitudes in the first decades of the 20. Cent. is shown. A brief description of the main differences between German sociology and French and English-language sociological research is given.
Key words: philosophy, cultural studies, Geisteswissenschaften, sociology, human studies, marxism, Dilhey, Simmel, Weber, Scheler
Введение
Анализ развития немецкой философии от второй половины XIX века до начала 30-х гг. ХХ в. обнаруживает несколько примечательных особенностей. Во-первых, институциональное размежевание между собственно «социологическим» подходом и философской проблематикой, в рамках которой первоначально ставятся социальные вопросы, происходит сравнительно поздно - его следует отнести к 1909-1910 гг., когда сперва создается «Немецкое общество социологии», а годом позже, 19-22 октября во Франкфурте проходит Первый конгресс немецких социологов. Таким образом, немецкие социологи формируют собственное профессиональное сообщество по крайней мере на пять лет позже немецких психологов1, а если учесть тот факт, что по крайней мере за пару десятилетий до 1904 г. по всей Германии существовало несколько психологических лабораторий (аналогичные «социологические» кафедры в то время отсутствовали) то обозначенная нами временная разница в формировании профессионального самосознания психологии и социологии станет еще более очевидной. Во-вторых, можно заметить, что, даже после «разделения» наук, социологическая постановка вопросов присутствует в немецкой философии ХХ в. в значительно большей степени, нежели «психологическая»: по крайней мере для четырех крупнейших мыслителей первого ранга - Макса Шелера (1874-1928), Гельмута Плеснера (1892-1985), Макса Хоркхаймера (1895-1973), Теодора Адорно (1903-1969) и Юргена Хабер-маса (род. 1929) работы по социологии и участие в спорах с социологами было само собой разумеющимся делом. К упомянутым фактам добавим также, что и те немецкие мыслители, которые в большей мере склонялись к самоидентификации себя в качестве социологов
(напр., Георг Зиммель, 1858-1918), продолжая активно публиковаться и по традиционным философским вопросам. Другие же - как Карл Ясперс (1883-1969) -считали работы классиков немецкой социологии формообразующими для собственных философских идей.
Для того, чтобы вполне понять особенность философских усилий этих немецких мыслителей, чаще всего представлявших свои идеи в качестве целостных, взаимосвязанных проектов, необходимо конкретизировать историю становления социологических воззрений в Германии, помня о том, что современная англоязычная социологическая наука к этой истории относится без особого интереса. История взаимного развития и разграничения гуманитарных дисциплин немецкоязычного мира привела к тому, что именно в немцком пространстве были сформулированы некоторые ключевые для современности идеи (напр., социологии знания). Однако из-за господства нацистов в 1934-1945 гг. инициатива, ранее исходившая от немецкой социологии, в значительной мере перешла к англоамериканской и французской науке. Сегодня, обращаясь к некоторым вехам в развитии немецкой социологии, мы рассчитываем сделать в большей степени понятной специфику немецкого гуманитарного знания. Социология берется нами в аспекте происходивших процессов разделения наук, а интерес определяется соответственно основными ключевым «игрокам» на этой сцене: Тённисом, Зиммелем и Вебером.
1. «Откуда есть пошла» немецкая социология?
Социальная и историческая мысль XIX в.
При современном разделении дисциплин философы редко высказываются по вопросам смежных наук гуманитарного ряда. В частности, о социологии, которая сегодня практикуется в основном как прикладная социология. Однако на рубеже Х1Х-ХХ вв. ситуация была иной. Начало ХХ в. - время интенсивного формирования социальной и политической социологии, как она известна нам сегодня. Эти процессы идут значительно более интенсивно, нежели в первой половине XIX в. Происходит окончательное оформление структуры главных проблем области, что затрагивает как саму философию, так и частные науки. Для понимания истории становления социологии нам необхо-
димо рассмотреть ее более широком контексте: религии, социальных учений, теории общества.
Если между нашим современным пониманием социологии и пониманием социологии того времени обнаруживаются расхождения, то представляется интересным, по каким причинам те или иные продуктивные идеи не оказались востребованными в современной версии дисциплины. В рамках магистральной линии развития социологических идей (Сен-Симон - Конт -Маркс и его последователи: Милль и Спенсер) (см.: Давыдов Ю.Н. 2002 (1).) немецкая социология заметно находится в тени французской и особенно английской традиции. Если до определенного этапа (становления «основ» теоретической социологии) различия между национальными традициями не столь важны и французские, британские и немецкие теоретики выступают «единым фронтом», то последние десятилетия XIX в. (время становления национальных социологических школ) демонстрируют все большее стремление разделить развитие социологических идей по национальному признаку. Эти области знания добиваются легитимации в последние десятилетия Ш-первые годы ХХ в. Именно тогда достигает окончательного институционального оформления социология как наука, дисциплина. Отдельные дисциплины претендуют теперь на самостоятельность, на право не входить в состав философии (метафизики), а наоборот, определять понимание философии. Другим, причем значительно более важным для самосознания социологии, становится организация общества. В). Этот процесс идет в самых разных направлениях - тех, что станут впоследствии основными «школами» или «традициями».
Богатое и разнообразное движение, которое находит свое наиболее знаменитое и влиятельное продолжение в институционализации немецкой социологии в начале ХХ века, имеет несколько источников. С одной стороны, проникновение идей историчности, развитых Гегелем, а затем его последователями (причисляемых ныне к т.н. «немецкой исторической школе»), приводит к процессам историзации христианства. Здесь были свои крайние формы (А. Гарнак, Э. Ренан). Иисус Христос представляется теоретиками этой линии преимущественно как историческая личность2. С другой стороны,
10Г11Я №4 2017
исследования
как под влиянием этих идей историчности, так и отвечая на критику религии со стороны просветителей, христианские мыслители во второй трети XIX в. занимаются исследованием исторических форм различных ее типов. С конфессиональной точки зрения в этом более всего заинтересованы протестанты. Не будем забывать: практически вся немецкая философия начиная с Канта есть скорее мысль протестантская. Философия стремительно теряет свое влияние в обществе; вскоре ей придется доказывать свой статус, апеллируя к модным словам современности, главное из которых - «Наука», только понимаемая теперь не в духе Фихте или Гегеля, а с учетом требований, задаваемых естествознанием.
Для всей последующей социологической традиции в Германии оказалось крайне важным определить свой источник, т.е. вполне локализовать свое начало (как традиции) не только начиная с того времени, когда был поставлен вопрос о конкретной институциональной форме, в рамках которой начали практиковаться теории общества. Принципиальным было также и соревнование национальных социологических традиций3. Социологию как науку принято возводить к работам Огюста Конта. Сегодня отсылка к французскому мыслителю зачастую выступает в качестве способа ограничить притязания философии на участие в обсуждении социологических проблем. Любопытно, однако, что на начальном периоде становления немецкой социологии такое видение отнюдь не было доминирующим4 . Говоря становлении немецкой социологии, в качестве ее родоначальника обычно вспоминают Фердинанда Тённиса (1855-1936) (24, с. 340 сл.; ср. (22), (23)), в 1887 г. предпринявшего первую систематическую попытку определения основных понятий социологии и, в частности, сформулировавшего фундаментальное для последующей социологии различие между «общностью (сообществом)» и «обществом». Далее мы остановимся на несколько менее изученном аспекте развития немецкой социальной мысли - роли В. Дильтея.
2. Значение В. Дильтея для немецкой социологии
Для немецкой философской социологии стал значительно большее влияние имели ра-
боты Вильгельма Дильтея (1833-1911). Социология О. Конта имела ограниченное влияние на немецкую традицию. Главная линия критики проходит по линии понимания наук об обществе, или, в терминологии Дильтея, «наук о духе», причем последнее понятие выступает в качестве синонимичного к «наукам об обще-стве»5. Принципиальное значение В. Дильтея для немецкой социологии следует усмотреть в трех идеях (проектах) его философии, которые в разной степени закладывали основы для последующей «философской» социологии: 1. Идее «наук о духе» как взаимосвязанной системы дисциплин; его критики в связи с этим попытки Конта подчинить изучение социального мира методам естествознания. 2. Теории понимания в ее применении к гуманитарным наукам. 3. Теория типов и универсальных структур духовного.
2.1. Проблематика «наук о духе». Еще в
1883 г. Дильтей негативно высказывался против этого проекта Конта и Спенсера. По сути, «Введение в науки о духе» начинается как критика позитивизма О.Конта и его представления о науках (20, с. 271 сл. / 2, с. 48). Идея «наук о духе» Дильтея достаточно хорошо изучена; известно, что она представляет собой полемику как с немецким идеализмом, так и с французским и британским позитивизмом. Однако не так часто обращают внимание на то, что это есть полемика с гуманитарной линии XIX в. с идеей социологии. Вообще, вся вторая половина XIX в. может быть рассмотрена как битва между различными трактовками понимания общества. Со стороны Дильтея это означает не только демонстрацию несостоятельности естественнонаучного подхода к исследованию общества, но и продвижение в открытии закономерностей общества. Итак, концепцию социологии Конта Дильтей считает не адекватной гуманитарному знанию. Что же предлагается взамен? Дильтей говорит о семействе «наук об обществе» - довольно пестрая компания, включавшая грамматику, риторику, логику, эстетику и юриспруденцию. Сегодня вряд ли кто предложит подобный список - слишком уж разнородными и разноуровневыми представляются собранные в нем дисциплины. Важны, однако, несколько обстоятельств.
Дильтей первым предложил принципиально новый вариант соотношения больших групп
дисциплин, и именно это предложение подготавливает появление классического варианта немецкой социологии, как он известен нам по работам Зиммеля и Вебера. Во-вторых, этот вариант заменяет существовавшее в немецком идеализме разделение на «теоретическую» и «практическую» философию. Группу наук, основоположением которой был озабочен В. Диль-тей, - с некоторыми изменениями по составу -с тех пор называют в Германии Geisteswissenschaften (т.е. науки о духе)6. В-третьих, разнородность наук, входящих в группу Geisteswissenschaften, объясняется как раз тем, что многие научные методики в то время еще только возникают; их взаимные отношения будут устанавливаться в последующих дискуссиях. Эта разнородность дисциплин, входящих в конгломерат «наук о духе», даст повод как спорам о «единстве метода» гуманитарного знания, так и предопределят последующие сражения наук за роль главной методологии этой группы. В-четвертых, прототипом дильтеевской группы служат, как известно, "moral sciences Дж.Ст.Милля и, соответственно, проблема разграничения между собственно «общественными» и «моральными» дисциплинами станет в последующие десятилетия для немецкой философии крайне актуальной.
Помимо общей проблематики наук о духе, две идеи могут быть условно отнесены к методологии. Разрабатываемая В. Дильтеем методология наук о духе предложила несколько принципов, которые были затем - разумеется, в существенно иной трактовке - использованы в социологии Вебера. Первая касается понимания и его роли в гуманитарных науках, а вторая - типологии.
2.2. Понимание. Следуя традиционному для прежней философии делению на «дух» и «природу», Дильтей полагает, что познание внутреннего, психического, отличается принципиально большей достоверностью и надежностью, нежели познание внешнего мира, никогда не данного человеку «целиком», но всегда лишь частями, фрагментами. Мир души дан нам изначально, и мы продвигаемся в его познании аналитически-описательным методом. Основная операция здесь - понимание. Мир же внешний мы объясняем. Понимание выполняет функцию доступа к «духу» на различных уровнях: индивидуальной психики, сравнительной психоло-
гии (психологии индивидуальности) и на уровне сложных форм «объективаций духа», к которым относятся искусство, науки, мировоззрение, философия и, в том числе, общество. Конкретизируя эти различные уровни понимания, Дильтей говорит об «элементарных» и «высших» формах понимания. Первые вырастают в первую очередь «из интереса практической жизни» (21, с. 255) и представляет собой истолкование отдельных проявлений жизни, элементарных актов, из которых складываются связные поступки. Благодаря работам Дильтея понимание стало основной процедурой доступа к области духовного. Важность этой новации трудно переоценить, поскольку лишь после этого стало возможным говорить о «понимающей» (или «интерпретирующей») социологии.
Вместе с тем именно трактовка понимания Дильтеем зачастую давала повод ученым характеризовать его философию как «холистскую» или даже «иррационалистически» ориентированную. Дело в том, что научное истолкование, или, что для Дильтея синонимично, интерпретация, есть «художественно воссоздающее понимание», и как таковое, оно «всегда содержит в себе некий элемент гениального», иначе говоря, «высокой степени совершенства оно достигает лишь благодаря внутреннему родству и симпатии» (3, с. 278). Если нам покажется, что акценты, который Дильтей делает на проблеме художественного (здесь он следует традиции Шлейермахера) излишне расходится с идеалами научного исследования, то для немецкого мыслителя это кажется вполне естественным. И вот почему. Дильтей находится в ситуации, когда религия утратила силу метафизической убедительности в отношении бытия Бога и души человека, и потому для большей части современных людей идеальное постижение значения своей собственной жизни обнаруживается лишь в искусстве и поэзии. Поэзией овладевает убеждение, что именно ей надлежит дать аутентичную интерпретацию жизни; примерно такие же умонастроения владеют и французскими романистами XIX века (Флобер, Золя), соревнующихся с социальной наукой (4, с. 237). Но если в борьбу за интерпретацию социального вступают различные формы культуры, то не должно удивлять обособление в одной из этих форм, науке, отдельного научного направления. Однако столь же очевидно, что подобный «психо-
логизм» (точнее: негарантированность, неустойчивость познания ввиду этого обстоятельства) и стала одним из вызовов для Макса Вебера, постаравшегося, потому, перенести акцент рассмотрения не на проблемы «духа», но на рациональность человеческого действия.
2.3. Универсальные структуры, типология. Отчетливое различие между Дильтеем и Вебером по линии понимания «типа» заключается в том, что Дильтей не ограничивает область его применимости только лишь структурами той высокой степени общности, каковой являются мировоззрения. Выделение «типического» есть для него, по-видимому, принципиальный элемент, который отделяет различные формы объективаций духа (напр., искусство) «от опыта самой жизни» (3, с. 278). Любое воссоздание чужого образа художником основывается на выискивании «особых черт»; возможность же их обнаружить основывается, в свою очередь, на распознании универсальных «единообразных» структур нашей душевной жизни, «типических основополагающих формы душевной жизни» (3, с. 241) которые мы коррелятивно обнаруживаем в индивидуальной, сравнительной психологии, или же в анализе произведений искусства.
Обыкновенно полагают, что «раннему» Дильтею был присущ «субъективизм и релятивизм», объяснявшийся его «психологическим познанием» и что в последующие годы он был преодолен в значительной степени под влиянием «Логических исследований» Э. Гуссерля (ср.: 24, с. 37, 39-40; ср. также: 1, с. 6). Это видение, конечно, излишне упрощает идеи Диль-тея. Уже в таком «психологическом» трактате как «Работы по изучению индивидуальности» (1895/96; известен также под названием «О сравнительной психологии») Дильтей ставит вопросы, к которым подобный упрек уже не применим. Речь идет не только о типе личности как индивида, но уже и о «типе научных личностей» и соответствующем ему типе познания (подразумевается естественнонаучный) (3, с. 259). Как индивид, так и способ познания может быть непостоянной, исторически изменчивой пере-менной7, однако форма связи между этими «переменными» вполне может оказываться устойчивым и постоянным. Собственно, в 1920-х гг., выясняя закономерности между социально-классовой структурой общества и наклонностью к
тому или иному типу познания, Макс Шелер будет опираться на тот же подход, вполне следуя идеям как Дильтея, так и Вебера. Отношение человека к миру реализуется «всякий раз различным способом в зависимости от сущностной структуры группы», именно эти способы Шелер называет «идеальными типами» (28), ср. также: (17, с. 190)
При очевидном сходстве используемой Дильтеем и Вебером терминологии («понимание», идея «типов»), прямая линия рецепции по линии понятия «типа» между обоими мыслителями по всей видимости отсутствует. В пользу этого говорят несколько обстоятельств. Во-первых, понятие «типа» начинает использоваться в социологических работах по крайней мере лет за 10 до того, как становится популярным благодаря работе Дильтея «Типы мировоззрения и их обнаружение в метафизических системах» (1911) (5). Во-вторых, она впервые начинает использоваться в работах немецких историков на рубеже Ш-ХХ веков.
Продолжателем линии Дильтея среди самостоятельных и оригинальных философов первого ранга чаще всего считают Макса Шелера. Однако влияние методики гуманитарных наук8 Дильтея на немецкую социологию было самым непосредственным, оно не ограничивалось той дополнительной известностью, которую приобретал Дильтей благодаря развитию его проблематики в трудах Шелера и Хайдеггера.
3. Рецепция Дильтея в социологии
Именно в университете Берлина в 1876 г. начал свое обучение восемнадцатилетний Георг Зиммель (1858-1918). Там же (в 1881) он защитил докторскую диссертацию, а позднее и габилитационную работу (1885) - спустя два года после выхода «Введения в науки о духе» Дильтея. Более того, без научной и организационной поддержки Дильтея, габилитация Зим-меля вряд ли состоялась бы. Примерно в те же годы в Берлине обучается другой мыслитель, оказавший значительное влияние на социологию и психологию - Дж. Г. Мид.9. Одна из первых книг Зиммеля, «О социальной дифференциации» (1890) во многом перекликается с работами Дильтея. Однако, как отмечает Х.-Ю. Хелле, отношения учителя и ученика вскоре превратились в научную конкуренцию за влияние в профессиональном мире, что имело различные причины, но не в последнюю очередь разный
академический статус обоих ученых (независимый приват-доцент Зиммель и нагруженный обязательствами ординарный профессор Диль-тей), а также разное количество публикаций (24 книги и более 200 статей, опубликованных Зим-мелем против 3-х книг, множества манускриптов и статей Дильтея, которые все-таки не давали полного представления о масштабе таланта автора). Есть основания полагать, что и в лекционном плане Зиммель был более привлекателен для слушателей. Теория общества чаще изучалась по Зиммелю, а не по Дильтею. Эти обстоятельства прекрасно сознавались обоими мыслителями. В приватных высказываниях и оценках Зиммель часто иронизировал: «в Берлине есть два профессора философии. Один (Целлер) вообще не знает, что такое философия, другой (Дильтей) хотя и знает, но никому этой тайны не выдает»10. Не известно, доходили ли эти отзывы до Дильтея, однако историки имеют основания полагать, что карьере Зимме-ля тот в дальнейшем препятствовал. Сам Зиммель, как представляется, не следил за публикациями Дильтея после работ 80-х, тогда как для неокантианцев и для М. Вебера его труды неизменно представляли интерес. Рецепция Шелеромидей Дильтея и Зиммеля была непосредственной (он посещал лекции обоих мыслителей).
Не более многочисленны упоминания Вильгельма Дильтея в работах Вебера (1864-1920), хотя современные исследования и отмечают, что к концу жизни он со все с большим уважением относился к взглядам своего старшего коллеги. Знакомы они были задолго до того, как Вебер предложил концепцию социологии, во многом расходящуюся с направлением исследований Дильтея. В 1869 г. семья Веберов переселяется в Шарлоттенбург, тогда еще пригород Берлина (ставшего столицей Германии Бисмарка спустя всего два года), где проживало на то время достаточно большое известных политических деятелей, а также ученых. С немецкими историками и Г. фон Трейчке (1834-1896) и Теодором Моммзеном (1817-1903) и самим Вильгельмом Дильтеем молодой Макс Вебер знакомится еще в отцовском доме11.
Вплоть до конца XIX в. эмпирические исследования М. Вебером самых различных сторон западноевропейской культуры - социальных основ заката античной культуры, исто-
рии торговых обществ средних веков или положения рабочих, проживавших в районах восточнее Эльбы и др., - в большинстве своем вполне могли быть отнесены к политической экономии, социальной и экономической истории; самого автора можно было счесть одним из последователей К. Маркса. Для второй половины XIX в. это стало уже совершенно естественным делом: работы Вебера, Зомбарта, Шелера, Манхайма и, наконец, самого Дильтея были бы невозможны без открытия Марксом взаимосвязи между экономическими и духовными формами (11, с. 103). Когда же, начиная с какого момента ведущиеся Вебером исследования начинают приобретать характер социологических? Детальное теоретическое обоснование понятий М. Вебер предпринимает, начиная с 1910-1911 гг., и тогда выясняется, что его концепция обнаруживает значительные проблемно-содержательные пересечения как идеями Дильтея, так и других современных философов - в первую очередь Г. Риккерта.
В отечественной социологической науке сложилась практика довольно отчетливого противопоставления Дильтея и Вебера. Это отчасти выражается уже в композиционном построении истории развития социологических идей («История теоретической социологии», Т.1): немецкую социологию ведут от Тённиса и его работы "Gemeinschaft und Gesellschaft" (выходит она в 1887 г., спустя 4 года после дильтеевско-го «Введения в науки о духе»). Еще более отчетливым такое противопоставление становится во втором томе этого фундаментального труда, где одним из главных ключевых слов, характеризующих вклад Дильтея, оказывается «иррациональность переживания» (26, с.). Этой иррациональности философии Дильтея внутренняя логика истории теоретической социологии противопоставляет затем рационализм М. Вебера. Опровергать подобную оценку вклада Дильтея не только не входит в наши задачи, но, пожалуй, даже и невозможно - она должна вытекать из иной интерпретации философии Дильтея в целом.
4. Проблемные выводы из новой конфигурации наук. Социология и теория познания
Задумываясь о том, как были связаны основные тенденции философии начала ХХ в., мы неизбежно обратим внимание на то, что для многих мыслителей того времени связка «тео-
рия познания - социология» представлялась совершенно естественной. Именно к социологии как одной из парадигм нового знания в конечном счете устремилась программа борьбы за научную философию Р. Авенариуса и его коллег. Аналогичная связка может быть продемонстрирована и на примере многих других ученых, сегодня более известных как социологи. Так, например, К. Мангейм, эмигрировавший в 1919 г. из Венгрии, до того принадлежавший эстетически-философскому кругу Г. Лукача, считал своей первейшей задачей переориентацию собственных интеллектуальных интересов от «чистой философии» в направлении эпистемологии и теории познания. Именно в этом направлении он двигался под руководством Альфреда Вебера в годы своего обучения в Гей-дельберге (1922-28). - От А.Вебера Мангейм взял ориентацию на проблемы социологии культуры и цивилизации.
Между социологией и теорией познания существовало одна показательная общая черта: т.н. «эмпиризм». К началу ХХ в. социология уже стала одним из философских, выросших из недр самой философской рефлексии проектов реанимации философского знания, нахождения новых для него тем. Ее эмпиричность заставляла полагать, что социология обладает иммунитетом против главных бед традиционной спекулятивной философии. Она (как и психология), казалось, справится с новыми широкими горизонтами, открывавшимися тогда философскому и научному мире: опыту чуждых культур (и вообще проблематике чужой, другой индивидуальности), т.е. станет одним из основных инструментов этнографии и антропологических исследований. Главными же новыми предметами этой науки должны были стать социальные феномены, до того мало замечаемые в культуре: бюрократии, возраста, власти, философии феминизма, философии политики (она обновляется до политики философии). Хотя эмпиричность социологии поначалу определяет ее близость к теории познания, таким образом обосновывая (в некотором смысле) место социологии в семействе гуманитарных дисциплин и ее родство с философией, у Шелера она никоим образом не имеетэмпирического характера.
Популярность социологии и вообще социальной философии росла также за счет порою
не всегда заметного смещения смысла некоторых традиционных философских понятий. Так, например, если еще со времени И.Г. Фихте 'ШззепзсЬаАз^ге" было именно наукоучени-ем, т.е. философски основанной теорией о науке и знании вообще, то уже благодаря работам М. Вебера то же самое понятие могло означать не только теорию науки, но и «социологию знания».
Многие темы, развивавшиеся в то время в рамках того, что у нас сегодня известно как социология, имели крайне важное значение для философии. Так, например, в работе 1930 г. «О природе и значении голода для экономического успеха» Мангейм задается вопросом: что произойдет, если экономическая сфера производит собственные ценности, не охватываемые моральными и политическими соображениями? (Именно в русле этого интереса социология все чаще обращалась к обсуждению проблем в экономическом аспекте - проблема анонимности денег у Зиммеля). В итоге, к середине 20-х гг. в социологии основными именами уже считались Эрнст Трёльч, М.Шелер и М. Вебер. Эти мыслители понимали, что социология должна быть академически признана и уважаема. Задача эта была выполнена вполне успешно, социологический подход становился все более привлекательным для современников (из крупных философов он в наибольшей степени оказал влияние на К. Ясперса).
Если сегодня в отношении социологии как науки приоритет М.Вебера, Г. Зиммеля и других немецких социологов совершенно несомненен, то в том направлении социологии, которое называют социологией знания М. Шелер почти безоговорочно признается первопроходцем, хотя в понимании социологии знания существует довольно широкий разброс позиций, и далеко не все из них совпадают с шелеровс-ким пониманием целей социологического исследования. Кроме того, интерес современной социологии знания совершенно отчетливо смещается с фундаментально-типологических проблем, как они были сформулированы М. Шеле-ром - в направлении частных и прикладных вопросов социологической теории: власти, дискурса, политики и т.п. - тогда как социологию знания в той форме, в которой она практикуется Шелером, можно рассматривать как продолжение и развитие идей Дильтея, высказанных
во «Введении в науки о духе» и в «Типах мировоззрения».
Социология (знания) становится столь успешным начинанием в немецкой традиции социальной философии, поскольку оказывается одним из результатов поисков нового опыта в теории познания. Уже на протяжении предшествующих пятидесяти лет немецкая философия настойчиво искала новый облик философии. -Ту ее версию, которая позволила бы открыть путь к принципиально новому опыту. Однако теперь, в трудах младших современников Гуссерля (Шелер, Хайдеггер), опыт, который не сводится только к научному познанию]. «Новизна» опыта понимается также и в том смысле, что он должен быть предельно широк и всеохватывающ - так идеи фундаментализма реализуются теперь уже не в философии (метафизи-кие), но дисциплинах, предлагающих себя ей на замену.
Общее движение к социальному заметно во многих новых течениях немецкой философской мысли первых двух десятилетий ХХ века - в том числе, для феноменологии, философии экзистенции К. Ясперса. В 30-40-х гг. проблема социального становится центральной для многих последователей «феноменологов первого поколения» (Гуссерля, Шелера, Хайдеггера). В работах А. Шюца, М. Фарбера и др. Оно, далее, характерно не только для феноменологии, но и для той социально ориентированной мысли, которую мы называем сегодня «социологией» в узком смысле.
Поскольку основное историко-культурное значение движения к социологии для немецкой философии начала ХХ в. мы определили как поиски нового опыта, теперь более понятно, какое проблемное единство она образует с основными темами (аспектами), через которые мы рассматриваем философию Шелера: феноменология, философия жизни, антропология и т.д. Как и феноменология того времени, социология (по крайней мере, немецкая) принципиально фундаменталистична. Как и философия жизни (витализм, органицизм) она претендует на открытие принципиально нового опыта. Как и этика (практическая философия), она желает не только указать причины кризиса и наметить путь выхода из него, но и стать фундаментом для этики (Дюркгейм об этике как «задаче нашего дня»).
Заключение
До определенного момента социальная философия и социология развиваются как взаимозаменяемые обозначения для ориентации философов и ученых на проблемы общества. Эта неопределенность сохраняется до тех пор, пока одна из групп (Вебер и коллеги) не предпринимает усилия по институционализации своего интеллектуального союза. На почве взаимодействия между историей, наукой о государстве и социальной наукой с одной стороны и традиционными философскими системами с другой, социология успешно утверждает себя как новая дисциплина, давая затем рождение отдельным оригинальным ответвлениям, напр., социологии знания М. Шелера), впитавшей в себя идею гуманитарного знания как идею наук об обществе, а также стремление к построению универсальной типологии исторически и классово различных типов познания.
При очевидных связях новой науки с философским знанием, уже в 20-30-х гг. очевидным стало также и обратное позитивное влияние социологии на философскую мысль. Полемизируя с «умозрительными», «метафизическими» конструкциями философии, социология все же заимствует создаваемую философами терминологию (напр., понятие «интерсубъективности»), способствуя уточнению и конкретизации философского понятийного аппарата. Социология также способствует закреплению в философии идеи «разделения труда» и - через идеи «призвания» и «профессии» - осмыслению роли философа в современном обществе.
Литература
1. Bollnow O.-Fr. Dilthey. Eine Einführung in seine Philosophie. Stuttgart, 1955.
2. Dilthey W. Gesammelte Schriften. Bd. I: Einleitung in die Geisteswissenschaften. Göttingen, 1990.
3. Dilthey W. Gesammelte Schriften. Bd. V: Die Geistige Welt. Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1990. - 442 S.
4. Dilthey W. Gesammelte Schriften. Bd. VI: Die geistige Welt. Einführung in die Philosophie des Lebens. Zweite Hälfte. Abhandlungen zur Poetik, Ethik und Pädagogik Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1994. 7. Aufl.
5. Dilthey W. Gesammelte Schriften. Bd. VIII: Weltanschaungslehre. Abhandlungen zur Philosophie der Philosophie. Göttingen, 1931
6. Gerth H.H., Mills C.W. Introduction. The man and his work // From Max Weber: Essays in Sociology. N.Y.: Oxford University Press, 1946. P. 1-74.
7. Helle H.J. Soziologie und Erkenntnistheorie bei Georg Simmel. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1988.
8. Höffe O. Praktische Philosophie, das Modell des Aristoteles. Berlin: AkademieVerlag, 2008. 3. Aufl.
9. Oakes G. Rickerts Wert/Wertungs-Dichotomie und die Grenzen von Webers Wertbeziehungslehre // Max Webers Wissenschaftslehre. Interpretation und Kritik. Hrsg. v. G. Wagner u. H. Zipprian. Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 1994. S. 146166.
10. Opielka M. Gemeinschaft in Gesellschaft. Soziologie nach Hegel und Parsons. Wiesbaden: VS Verlag für Sozialwissenschaften, 2006.
11. Plessner H. Gesammelte Schriften. Bd. X. Schriften zur Soziologie und Sozialphilosophie. Frankfurt a.M., 1985. 345 S.
12. Rossi P. Weber, Dilthey und Husserls Logische Untersuchungen // Max Webers Wissenschaftslehre. Interpretation und Kritik. Hrsg. v. G. Wagner u. H. Zipprian. Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 1994. S. 199223.
13. Simmel G. Bemerkungen zu socialethischen Problemen // Vierteljahresschrift für wissenschaftliche Philosophie. 1888. Bd. 12. S. 32-49.
14. Weber M. Gesammelte Aufsätze zur Sozial- und Wirthschaftsgeschichte / Hrsg.v. M. Weber. Tübingen: J.C.B. Mohr, 1924 (1988).
15. Weber M. Soziologie. Politik. Weltgeschichtliche Analysen. Hg. v. J. Winckelmann. Stuttgart: Kröner, 1956.
16. Weber M. Weber M. Gesammelte Aufsätze zur Soziologie und Sozialpolitik / Hrsg.v. M. Weber. Tübingen: J.C.B. Mohr, 1924 (1988).
17. Weber M. Gesammelte Aufsätze zur Wissenschaftslehre. Tübingen, 1968. 3. Aufl.
18. Вебер М. Хозяйство и общество. Очерки понимающей социологии в 4-х тт. Т. 1. Социология. М.: Высшая школа экономики, 2016. -445 с.
19. Гергилов Р.Е. Немецкое социологическое общество перед Первой мировой войной // Журнал социологии и социальной антропологии. 2003. № 3. С. 31-39.
20. Дильтей В. Собрание сочинений. Т. I. Введение в науки о духе. Опыт полагания основ для изучения общества и истории / Пер. с нем. под ред. В.С. Малахова. 2000
21. Дильтей В. Собрание сочинений. Т. 3. Построение исторического мира в науках о духе / Пер. с нем. В.А. Куренного. М., 2003.
22. Добреньков В.И., Кравченко А.И. - Фундаментальная социология: В 15 т. Т. 1. Теория и методология. М.: ИНФРА-М, 2003. - XXII, 908 с.
23. Добреньков В.И., Кравченко А.И. Фундаментальная социология: В 15 т. Т. 2: Эмпирическая и прикладная социология. - М.: ИНФРА-М, 2004. - VI, 986 с.
24. Ионин Л.Г. Понимающая социология. М., 1979.
25. История теоретической социологии. В 4-х т-х / Отв. ред. и сост. Ю.Н. Давыдов, М.: Канон+, Т. 1. 2002.
26. История теоретической социологии. В 4-х т-х / Отв. ред. и сост. Ю.Н. Давыдов, М.: Канон+, Т. 2. 2002.
27. Полякова Н. Л., Афанасьев В. В. Немецкая социология: Учебное пособие. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2010. - 448 с.
28. Шелер М. Проблемы социологии знания / Пер. с нем. А.Н. Малинкина. М.: Институт общегуманитарных исследований, 2011. - 320 с.
Ссылки:
1 История современного «Немецкого психологического общества» (Deutsche Gesellschaft kr Psychologie) восходит к 20 апреля 1904 г., когда в Гисене было основано «Общество экспериментальной психологии»; его инициатором стал немецкий психолог Георг Мюллер (18501934), учившийся у Р.Г. Лотце, Г. Т. Фехнера и Г. Гельмгольца (1880 занял кафедру Лотце). Из наиболее известных (сегодня) психологов того
времени в Конгрессе приняли участие Г. Эббин-гауз (1850-1909) и О. Кюльпе (1862-1915).
2 Сам этот процесс, конечно, имеет предшествующую стадию. В философии Шеллинга и Гёльдерлина происходит открытие культурного мира античности как мира специфической греческой религиозности, выраженной в мифологии. Происходит это не без влияния Просвещения, но во многом с противоположными интенциями: не для того, чтобы показать миф как заблуждение (подобное намерение характерно, скорее, для нарождающейся в то же время теории идеологии - она впоследствии задействует миф как пра-идеологию), т.е. не как не-ис-тинное, не как заблуждение.
3 Так, например, Г. Плеснер полагает, что немцам нйчему было научиться у своих американских и французских коллег: «все, что пришло к нам из-за океана после войны - нашего же, немецкого происхождения», немецкие социологи довольно критически отзываются о претензиях на первенство своих американских и французских коллег (11, с. 207) - здесь Плеснер солидаризируется с Леопольдом фон Визе.
4 Подробнее о теоретических спорах и практических проблемах при формировании Немецкого социологического общества см.: (19).
5 Так, разъясняя замысел своей книги, он пишет: «Из ощущения этой сложившейся в науках о духе ситуации у меня выросло намерение попытаться философски обосновать принцип
исторической школы и деятельность отдельных наук об обществе...» (20, с. 273).
6 Вряд ли подобная категориальная замена может считаться бесспорно и только положительным результатом: во второй половине ХХ в. некоторые процессы приведут к тому, что различение между «теоретической» и «практической» философией вновь окажется востребованным. Именно под шапкой «практической философии» философия как таковая присутствует в гимназическом образовании, а кроме того, она объединяет в своих рамках современные исследования в области этики, да и наследие самого Дильтея осмысляется часто именно в этих рамках.
7 Дильтей приводит здесь классический пример индивидуальной неповторимости природных явлений, приводя известную легенду о Лейбнице, который в саду Шарлоттенбурга просил придворных дам на дереве два одинаковых листика (3, с. 271).
8 Далее я буду использовать термин «гуманитарные науки» в качестве эквивалентной замеры «наукам о духе», хотя за различием этих понятий и скрываются серьезные проблемы.
9 Более подробное обсуждение отношений Дильтея и Зиммеля, а также самого факта обучения Мида у Дильтея (на этот счет у исследователей нет единого мнения) см. в издании (7, с. 41)
10 Цит. по: (7, с. 43).
11 Биографические сведения см. в: (6), (12)
