CC BY
45
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2018. № 5
А.А. Ясеновская*
НАБУ КАК БОЖЕСТВО РАСТИТЕЛЬНОСТИ СОГЛАСНО АССИРИЙСКОЙ ПИСЬМЕННОЙ ТРАДИЦИИ
A.A Iasenovskaia
NABÜ AS A VEGETATION DEITY ACCORDING TO THE ASSYRIAN TEXTUAL TRADITION
Аннотация. В статье исследуется природа одной из малоизвестных функций набу, божества письменности древней Месопотамии, проявившейся в некоторых религиозных текстах ассиро-вавилонского происхождения I тыс. до н.э. Традиционно было принято считать, что эта функция связана с отождествлением в новоассирийский период набу с нинуртой (а также идентичным ему нингирсу), известным не только как бог-воин, но и как покровитель земледелия и скотоводства. однако, по мнению автора, есть основания предполагать, что природа функции набу как божества растительности и ирригации гораздо древнее I тыс. до н.э. Косвенно на это указывает источник («миф о 21 примочке»), более всего противоречащий привычным нам характеристикам набу и являющийся свидетельством его отождествления с Муати (божеством дильмуна), связанным, по всей видимости, с культом иштар (и через нее с думузи). Заимствование набу сельскохозяйственных функций вполне могло произойти вместе с его отождествлением с Муати, которое, скорее всего, имело место еще во II тыс. до н.э. По всей видимости, во II тыс. до н.э. набу был очень тесно связан с дильмунскими божествами — Муати и Энзагом, которые названы «набу дильмуна» в касситском списке богов AN: Anu sa ameli. некоторые другие источники также указывают на дильмунское происхождение функции набу как божества растительности и плодородия. данная статья сводит воедино две не связанные друг с другом ранее характеристики набу — божество растительности и ирригации и отождествление набу с Муати, приводя еще одно свидетельство в пользу предположения В. Лэмберта о связи набу с Муати (а также с Энзагом) и думузи. Упоминание камня алаллу, довольно редко появляющегося в мифологическом контексте, в «мифе о 21 примочке» и
* Ясеновская Анастасия Александровна, младший научный сотрудник отдела древнего Востока Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина
Iasenovskaia Anastasia Aleksandrovna, Junior Research Associate of the Ancient Orient Department, The Pushkin State Museum of Fine Arts
+7-963-667-17-19; anastasia.iasenovskaia@arts-museum.ru
гимне, в котором Набу предстает как божество растительности и ирригации (K 4902), также свидетельствует о связи этих текстов.
ключевые слова: Набу, Нинурта, Муати, Думузи, ассирийская письменная традиция, религия Месопотамии, божество растительности.
Abstract. The article deals with the essence of one little-known function of Nabu, the deity of writing in Ancient Mesopotamia, which became apparent in some Assyro-Babylonian religious texts of the 1st millennium BC. Traditionally it was assumed that this function is associated with the identification of Nabu with Ninurta (and Ningirsu, who was identical to him as well), who was known not only as a warrior god, but also as a patron of farming and cattle breeding in the Neo-Assyrian period. However, the author has reasons to assume that the essence of Nabu's function as a vegetation and irrigation deity is much older than the 1st millennium BC. This is indicated by the source (the myth of 21 poultices), which eminently contradicts the customary characteristics of Nabu and can be regarded as evidence of his identification with Muati, apparently connected with the cult of Ishtar (and through this with Dumuzi). Nabu's adoption of agricultural functions could well have happened together with his identification with Muati, which most likely took place as far back as the 2nd millennium BC. Apparently, in the 2nd millennium BC Nabu was very closely associated with the Dilmunian deities — Muati and Enzag — who were called "Nabu of Dilmun" in the Kassite list of gods AN: Anu sa ameli. Some other sources also point to the Dilmunian origin of the Nabu's function as the deity of vegetation and fertility. This article brings together two previously unrelated characteristics of Nabu: the deity of vegetation and irrigation and the identification of Nabu with Muati, giving new evidence in favor of W. Lambert's idea of the connection between Nabu and Muati and Dumuzi. The mention of the hulalu-stone, which rarely appears in the mythological context, in the myth of the 21 poultices and in the hymn, where Nabu appears as the deity of vegetation and irrigation (K 4902), indicates the connection of these texts as well.
Keywords: Nabu, Ninurta, Muati, Dumuzi, Assyrian literary tradition,
Mesopotamian religion, vegetation deity.
* * *
Набу являлся писцом богов в Месопотамии еще со II тыс. до н.э. Некоторые тексты Старовавилонского периода (первая половина II тыс. до н.э.) называют его «писцом Эсагилы» и «верным визирем» (Мардука). Эти титулы (особенно роль писца) стали важным подспорьем для Набу в его превращении в божество письменности.
В Новоассирийский период (X-VII вв. до н.э.) Набу являлся уже не только богом письменности, но также исполнял некоторые функции, которые не были для него характерны до I тыс. до н.э. Прежде всего, Набу был хранителем таблицы судеб, а также божеством,
устанавливающим судьбы (ти-$[гт] КАМ.МЕ§ — «определяющий судьбы»1, [гпа Ьа-Н-ка] та-па-та гпа БШСШ.МЕ§ 1а ¡-Пак-кап Ы-та-Ш — «[без тебя] никто среди богов не может устанавливать судьбы»2). Он также стал божеством мудрости, что явилось результатом как его родственных связей с Эа, общепризнанным богом мудрости ([1Б1Ь] Л йпы-й1т-[т]ы[й] — «наследник Нудиммуда»3, па-гат аШСЛЬ. 7и.ЛБ — «возлюбленный Лугаль-Апсу»4), так и того, что он выступал в роли писца богов.
В то же время одна из важнейших обязанностей, приписываемых Набу вавилонскими источниками, была им утрачена в I тыс. до н.э. в Ассирии. Речь идет о титуле «визирь» или «советник» Мар-дука. Ф. Помпонио делает интересное наблюдение: эпитет $икка11и щи — «великий визирь / советник» — никогда не употреблялся в собственно новоассирийских текстах, поскольку недвусмысленно намекал на подчиненное Мардуку положение Набу, в то время как Набу в Новоассирийский период стремился из-под этого покровительства выйти5.
В некоторых текстах мы встречаем эпитеты и имена, которые сближают его с Мардуком, Шамашем и Сином: л$а-хи — «Шазу»6, 7, шБ1.Ки5 1а та-Ыт ta-a'-te — «судья, не принимающий взяток»8, а30 т[и-5]г-^г] — «Син ночи»9.
однако наиболее интересной особенностью Набу, проявившейся в ассирийских текстах I тыс. до н.э., стала его связь с растительностью, плодородием и ирригацией. Наилучшим образом эта связь
1 Lambert W.G. The Sultantepe tablets: a review article // Revue d'Assyriologie et d'Archéologie Orientale. 53. 1959. P. 131-134; Gurney O., Finkelstein J. The Sultantepe Tablets. Vol. I-II. London, 1957, 1964 (далее — STT). N 70 obv. 5.
2 Mayer W.R. Ein Hymnus auf den Gott Nabû // Dietrich M., Loretz O. (Hrsg.). Mesopotamica — Ugaritica — Biblica. Festschrift für Kurt Bergerhof. Alter Orient und Altes Testament 232. Kevelaer, 1993. P. 177-180 [K 2540 obv. 3'].
3 Lambert W.G. Literary style in first millennium Mesopotamia // Journal of the American Oriental Society. 88. 1968. P. 130-132 [Khorsabad 1932, 26 rev. 4].
4 EbelingE. Die akkadische Gebetsserie Handerhebung. Berlin, 1953 (далее — AGH). P. 14-19; EbelingE. Keilschrifttexte aus Assur religiösen Inhalts. B. I-II. Wissenschaftliche Veröffentlichungen der Deutschen Orient-Gesellschaft 28; 34. Leipzig, 1919, 1923 (далее — KAR). N 25 II 27ff., строка 8.
5 Pomponio F. Nabû. Il culto e la figura di un dio del pantheon babilonese ed assiro // Studi Semitici. 51. Roma, 1978. P. 164.
6 Шазу — одно из имен Мардука в Энума элиш [VII 35].
7 Ebeling E. Ein Loblied auf Nabû aus neu-assyrischer Zeit // Die Welt des Orients. 1. 1952. P. 476-479 [VAT 13719 9].
8 VAT 13719 14.
9 Lambert W.G. The Sultantepe tablets. P. 134-138; STT N 71, 6.
отразилась в одном из гимнов10 и молитве шуилла11, посвященными божеству. Среди эпитетов, которые приписывают Набу функции божества плодородия, можно выделить следующие: аЛС БМ те-ге$-Н ти-йгИ-ш-и пи-ик-Ы — «господин пахоты, который заставляет всходить (урожай) в изобилии»12, рг-Ш-й Ьг-та-а-Н — «кто открывает источники»13, dasnan Иа-Шт gй-mг-[гт-mг-гт] — «кто заставляет обильно всходить зерно на полях»14, БШСШ М та Ьа-И-ш 1-ки ира1-gu к[а-1и-и] — «без него протоки и каналы остаются закрытыми»15, Ьг-1и каЬ-Ш mus-tap-pi-ikl ка-тг-[г Иг-гт] — «могучему господину, который ссыпает кучи зерна [...]»16. В одной из версий молитвы шуилла на шумерском языке17 Набу назван Энбилулу — божеством каналов и рек18.
Ф. Помпонио, автор единственной монографии, посвященной богу письменности, выдвинул предположение, что эта функция Набу берет истоки в отождествлении Набу с Нинуртой19. Издавна Нинурта, а также идентичный ему Нингирсу, почитался как покровитель земледелия и скотоводства, следящий за порядком на полях и каналах (его называли земледельцем Энлиля и владыкой земледелия). В пользу этой версии говорит также строка из гимна 8ТТ N 71 оЬу. 10, в которой Набу назван dnin-gíт- Г$и Ьг-гГ [а]-1а-Н ти-$ар-<р^4к ка-тг-г [$г-гт] — «Нингирсу, господин песни рабочих, собирающий
10 Pinckert J. Hymnen und Gebeten an Nebo. Leipziger Semitistische Studien 3/4. Leipzig, 1920. P. 24-27 [K 4902].
11 KAR N 25 II 27ff.
12 AGH. P. 16, строка 9 B.
13 K 4902 obv. 5.
14 K 4902 obv. 5.
15 K 4902 obv. 6.
16 K 4902 obv. 7.
17 Wiseman D.J., Black J.A. Literary texts from the temple of Nabu. Cuneiform texts from Nimrud 4. Oxford, 1996. N 165; Maul S.M. Marduk, Nabu und der assyrische Enlil. Die Geschichte eines sumerischen Su'ilas // Maul S.M. (Hrsg.). Festschrift für Rykle Borger zu seinem 65. Geburtstag am 24. Mai 1994. Groningen, 1998. P. 159-197 [ND 4324].
18 ND 4324 obv. 5. Существует несколько версий этой молитвы. Основная, судя по всему, посвящена Мардуку.
19 Pomponio F. Op. cit. P. 195-198; Idem. Nabu A // Edzard D.O. (Hrsg.). Reallexikon der Assyriologie und Vorderasiatischen Archäologie. B. IX. L. 1/2. Berlin; New York, 1998. P. 21. В данной статье термин «отождествление» / «синкретизация» применяется как к прямому отождествлению, когда приводится имя бога А и тут же сообщается, что он — бог Б (или имя бога Б ему приписывается как эпитет), так и к отождествлению в широком смысле (соотнесению, ассимиляции, взаимозамещению) — когда бог с именем А получает в тексте эпитеты, традиционно принадлежащие богу Б, или выступает в функции, типичной именно для бога Б.
груды зерна» (ср. с K 4902 obv. 7). Однако тот же самый гимн называет его «Шамашем дня» и, возможно, «Сином ночи», так что, по всей видимости, его составитель был склонен к отождествлению Набу с другими богами.
В связи с этим объяснением возникает вопрос: когда появилась идея отождествления Набу с Нинуртой20? В различных текстах, посвященных Набу, уже встречались эпитеты, которые сближали этих двух божеств. Прежде всего, они указывали на воинственную составляющую образа Набу: uz-za lab-su qar-rad qar-ra-di — «кто одет в ярость, герой героев»21, ur-sa-<an> na-as-pan-ti — «герой разрушения»22.
В позднеассирийское время появилось несколько текстов, которые указывают уже на отождествление Нинурты и Набу — двух основных божеств города Кальху. Это, прежде всего, VAT 1016623 — надпись на глиняной табличке, повествующая о посвящении «Нинурте Эзиды» Шумма-Ашшуром серебряной чаши (шаху для возлияний) весом в одну мину. Две из трех характеристик, приведенных в KAL 3, N 73, не соответствуют известным нам из гимнов и молитв характеристикам Набу: sa-rik rDUMUn?.US — «который дарит наследника»24, mu-bal-lit ADDA — «который пробуждает тела (трупы?) к жизни»25. Третья характеристика довольно типична для
20 Этот вопрос уже очень кратко рассматривался А. Аннусом в монографии о нинурте (Annus A. The god Ninurta in the mythology and royal ideology of Ancient Mesopotamia. State archives of Assyria studies 14. Helsinki, 2002. P. 44-47). Он приходит к выводу, что в новоассирийский период нинурта отождествлялся с Ададом, набу, нергалом и Забабой и начал терять популярность в пользу набу с VIII в. до н.э.
21 STT N 70 obv. 3.
22 STT N 70 obv. 12.
23 Frahm E. Historische und historisch-literarische Texte. Keilschrifttexte aus Assur Literarischen Inhalts 3. Wissenschaftliche Veröffentlichungen der Deutschen OrientGesellschaft 121. Wiesbaden, 2009 (далее — KAL 3). N 73.
24 наследников просили обычно у Мардука: si-mat UN.ME li-ir-sä-a na-an-na-bu ki-si-it-ti — «да будет у него судьба человека, семья и потомки» [Khorsabad 1932, 26 obv. 10].
25 Эта характеристика регулярно встречается в молитвах к Мардуку: dAMAR. UTU-ma LÜ.ÜS bul-[lut i-l]e-'i li-iz-zak-ru — «Пусть они скажут: «(Только) Мардук [мо]жет ожив[ить] труп» (K 3216+ 184; Oshima T. Babylonian prayers to Marduk. Tübingen, 2011. P. 169) mu-ter-r[i] na-a-a-lu ina qe-r[e]b qu-bu-ru — «возвращающий лежащего в могиле (труп)» (K 2872+ 2'; Oshima. Op. cit. P. 247) и т.д. Вторая молитва была создана, скорее всего, в Касситское время, а первая известна даже в старовавилонской версии, что говорит о древности данного представления (Oshima. Op. cit. P. 137, 216). Вероятно, свое начало оно берет в Энума элиш (отождествление с Асаллухи; бог, оживляющий мертвых богов) (VI, 153).
Набу в Новоассирийский период: se-mu-u ik-kil-li — «тот, кто слышит просьбы»26.
Остается открытым вопрос о датировке этого текста. Э. Фрам указывает на позднее происхождение таблички, создателя которой, возможно, следует отождествить с пекарем (?), жившим в постканонический период27. Так это или нет, остается неясным, зато можно с уверенностью сказать, что появление в тексте характеристики Нинурты-Набу как пробуждающего трупы к жизни, действительно указывает на позднее (по крайней мере, по отношению к гимнам и молитвам) происхождение, когда у божества появились новые, нетипичные для Новоассирийского периода, свойства28.
Наиболее ярким примером отождествления является вавилонский литургический текст на шумерском языке Ukkinta es bar tila29. Это произведение приписывает Набу черты, доселе ему не соответствовавшие: текст фактически описывает Набу как убивающее чудовищ божество. Среди его жертв — птица-Анзу, пойманная в сеть, семиголовый змей, животное-кусху в стоячей воде, на которое он наступил30. В тексте также упоминается горный гипс, по которому прошелся Набу. Более того, всему вышеперечисленному предшествует эпизод, когда божество срубает древо (gisha-lu-úb-har-ra-na). Практически все эти подвиги уже были совершены другим героем, а именно Нинуртой, о чем рассказано в шумерском литературном тексте «Возвращение Нинурты в Ниппур» (sir-gida Нинурте)31. Более
26 Ср. с K 4902 obv. 8: [EN ik-r]i-bi se-me-e tes-l[i-ti] — «господину молитвы, который слышит просьбы».
27 KAL 3. P. 139. Однако утверждение это спекулятивно, о чем говорит и сам автор. В Древней Ассирии годы не имели нумерации, но назывались по именам царей, высокопоставленных чиновников и правителей провинций (эпонимов). Писцы составляли списки чиновников-эпонимов для удобства своей работы. Сохранившиеся до наших дней списки (канон эпонимов) содержат имена лишь до середины VII в. до н.э. Датировки второй половины VII в. до н.э. считаются постканоническими, их порядок следования остается сомнительным.
28 В «Молитве невинного страдальца» (датируется, вероятно, временем Аш-шурбанипала) есть отрывок [i-na T]U15-i-ka ÜS lib-lut ga-m[i]r-te nap-sat-sü lu-u ta-tur-ru — «[в ды]хании твоем пусть труп оживет, окончившаяся жизнь его пусть вернется (увеличится)» (STT N 65 rev. 19). Возможно, перенятие данной характерики у Мардука датируется именно этим периодом.
29 Cohen M.E. The canonical lamentations of Ancient Mesopotamia. Vol. 1-2. Potomac, Maryland, 1988 (далее — CLAM). P. 479-499.
30 Ibid. P. 488, строки d+148-d+153.
31 Cooper J.S. The return of Ninurta to Nippur. Analecta Orientalia 52. Roma, 1978.
Также некоторые детали напоминают сюжет одного из мифов о самом известном герое и правителе Месопотамии, Гильгамеше, — «Гильгамеш и Подземный мир», — в котором герой по просьбе Инанны спасает дерево хулуппу, взращенное
того, эпитеты, которые сопровождают Набу, ранее были характерны для Нинурты, например, [й-ш]а sa-sa-a-na / ka-sid ir-nit-te a-bi-su — «тот, кто одерживает победы для своего отца»32. Ф. Помпонио предполагает, что подобное заимствование может быть связано с переходом сил, ранее принадлежащих Энлилю, к Мардуку33.
Две таблички предоставляют нам две версии этой части текста литургического произведения: старовавилонскую (VAT 3514) и новоассирийскую (K 5180). В содержательном плане они практически не отличаются друг от друга, за исключением одной важной детали: в старовавилонском тексте отсутствуют четыре строки: dMu-ze-eb-ba-sa4-a ib-(be u-na-nam) dSed-du-ki-sar-ra ib-(be u-na-nam) dAG dumu-nun-na ib-(be u-na-nam) ibila-e-sag-il-la ib-(be u-na-nam) — «Музеббаса, гнев (его страшен)! Шиддукишарра, гнев (его страшен)! Набу, княжеский сын, гнев (его страшен)! Наследник Эсагилы, гнев (его страшен)!»34, что характеризует этот фрагмент как позднюю вставку I тыс. до н.э. Вероятно, текст Старовавилонского периода был посвящен другому персонажу (Нинурте), а в I тыс. до н.э., в результате возросшего значения культа Набу и сближения Набу и Нинурты, был адаптирован. Скорее всего, это произошло уже при переписывании таблички ассирийскими писцами, но не исключена и более ранняя адаптация.
Версию о первоначальной принадлежности литургического произведения Нинурте подтверждают и строки в начальной части текста35, следующие за титулами Набу, которые, как мы уже выяснили, являются поздней вставкой: перечисление городов, принадлежащих богу, начиналось с Ниппура и Экура [uru-zu Nibruki me (ba-an-gi u4 en-se si ba-an-gi) se-eb-[e]-kur-ra me (ba-an-gi u4 en-se si ba-an-gi) — «Твой город, Ниппур, (по сей день охвачен) войной. (Когда он будет безмолвен)? Здание Экура (по сей день охвачено) войной. (Когда оно будет безмолвно?)»]. Эта же особенность присутствует и в другом литургическом вавилонском тексте — шуилле ND 4324 (одна из версий которого была посвящена Нинурте), что позволяет в данном случае выстроить цепочку отождествления и копирования рукописи: Набу в данном случае соотносился не с Мардуком, а с Нинуртой (соответственно, табличку копировали с версии литургии Нинурте, а
богиней для изготовления трона и ложа, от поселившихся в нем змеи, птицы-Анзу и девы Лилит, после чего срубает его.
32 CLAM. P. 487, строка d+134.
33 Pomponio F. Nabû A. P. 21.
34 CLAM. P. 487-488, FM d+140-143.
35 CLAM. P. 481, строки b+18-19.
не Мардуку). Строка 29 (rev. 5') называет бога be-lum sä-ga-p[u-r]u sä ina Ё-kur äs-[bu] — «могучий господин, живущий в Экуре», а строка 31 начинает перечисление его городов с Ниппура.
Отождествеление Набу и Нинурты могло произойти не случайно, а из-за широких взаимосвязей между двумя божествами и их храмами в Кальху. Со времен Ашшурбанипала сохранилось довольно большое количество подобных свидетельств. К примеру, жрец Нинурты Иддин-Эа и жрец Набу Набу-шуму-уцур выступают свидетелями как при дарениях храму Набу, так и при дарениях храму Нинурты36. Возможно, текст KAL 3, N 73 является продуктом этих взаимосвязей. И поскольку они были установлены в довольно поздний период, а таблички с вышеупомянутыми текстами не поддаются точной датировке и вполне могли появиться в период правления Ашшурбанипала или позже, то у нас нет прямых свидетельств о систематическом отождествлении Набу и Нинурты до этого времени.
Мы не можем полностью исключить версию перенятия сельскохозяйственных функций Набу у Нинурты в результате их отождествления, однако можем предложить альтернативный вариант развития событий. Для этого рассмотрим так называемый «миф о 21 примочке»37.
Текст делится на две части: мифическая преамбула и заговор. Содержание мифической преамбулы можно передать следующим образом: разъяренный Набу приходит к Эа, повелителю Апсу, судя по всему, в поисках некоего растения38. Для того чтобы усмирить его ярость, разгневанный Эа созывает семь мудрецов Эриду, которые приносят ему таблицу судеб. Эа определяет благоприятную судьбу для Набу, помогает ему исполнить свое желание и поручает жрецу
36 Kataja L., WhitingR. Grants, Decrees and Gifts of the Neo-Assyrian Period. State archives of Assyria. Vol. 12. Helsinki, 1995. N 92-95.
37 Lambert W.G. The twenty-one "Poultices" // Anatolian Studies. 30. 1980. P. 77-83; EbelingE. Literarische Keilschrifttexte aus Assur. Berlin, 1953 (далее — LKA). N 146. Хотя наиболее древние версии текста (LKA N 146; Köcher F. Die babylonisch-assyrische Medizin in Texten und Untersuchungen. B. 3. Berlin; New York, 1964. N 313) датируются Новоассирийским периодом (вероятно, VII в. до н.э.), сам миф, скорее всего, был создан намного раньше. Кроме того, сохранился один нововавилонский экземпляр (BM 33999). Важно также, что отождествление Набу и Муати, подтверждаемое этим текстом, могло произойти еще во II тыс. до н.э., на что указывают некоторые косвенные признаки (см. ниже). Кроме того, Эа выступает в роли установителя судьбы и хранителя таблицы судеб, что навевает определенные ассоциации с мифом «Нинурта и черепаха», созданным еще в шумерский период. Хранителем таблицы тогда выступал Энки.
38 В силу того, что строка разрушена, трудно понять, какое растение имелось в виду. Возможно, речь идет о траве альфа.
Анэнлильде изготовить для него 21 примочку (вероятно, лекарства, замещающие растение, поиском которого был занят Набу), чтобы он доставил их людям на землю, возвещая о славе и величии Эа39.
Этот текст во многих отношениях противоречит привычным для нас характеристикам Набу40. Во-первых, отцом его здесь предстает Эа, а не Мардук. Во-вторых, Набу является к Эа разъяренным, что также нехарактерно для его образа41. В-третьих, впервые в письменном источнике Набу именуется Муати42. В-четвертых, хранителем таблицы судеб великих богов, которая также называлась в тексте «надпись / документ моего Анства43», был Эа, а не Набу.
Издателю текста В. Лэмберту эта ситуация тоже показалась странной. Он предложил всему этому следующее объяснение, кото-
39 Следует кратко сказать о глубокой ритуальной основе части текста, содержащей заговор. Его структура «инцидент-(вопрос)-рецепт-последствия» имеет параллели в других текстах заговорного характера, однако в роли собеседников обычно выступают мудрый Эа и почтительный Мардук.
Примочки, изготовленные жрецом, возможно, являются также амулетом, который дарует человеку возможность овладеть вниманием своего бога и царя, победить оппонента и сиять как солнце. Ритуальная основа заговорного текста связана с новогодним ритуалом месяца Нисанну, когда для клиентов изготавливались «камни приказа и согласия», которые подвешивали к краю плаща. Благодаря этому человек получал временную возможность отдавать приказания вышестоящим. В это же время отпускают птиц и рыб, на которых с помощью заговора переходят все грехи предыдущего года.
40 Набу в ассиро-вавилонской традиции предстает мудрым божеством письменности. Как уже было сказано, еще со Старовавилонского периода известны эпитеты «писец Эсагилы» и «верный визирь», связывавшие его с отцом Мардуком, главой вавилонского пантеона. Набу также являлся хранителем таблицы судеб великих богов и божеством, устанавливающим судьбы богов и людей. В связи с этим люди постоянно обращались к нему в молитвах, для того чтобы продлить свою жизнь, поправить здоровье и т.п. Благодаря многочисленным текстам с молитвами (включая молитвы жанра шуилла) складывается образ заступника и покровителя людей. По всей видимости, в I тыс. до н.э. Набу был очень популярен в роли личного божества.
41 Причина ярости не совсем ясна. В. Лэмберт переводит ответ Набу Эа (на вопрос, что же его так разъярило) следующим образом: «... где растение "Ненадежное семя"?» (Lambert W.G. The twenty-one "Poultices". P. 79). Ф. Помпонио, вслед за рассуждениями В. Лэмберта о мушхушшу и собранных им яйцевидных бусинах из камня алаллу (Lambert W.G. The twenty-one "Poultices". P. 82-83), говорит, что это состояние Набу как-то связано со священным драконом Мардука (Pomponio F. Nabu A. P. 21).
42 Имеется в виду слоговая запись (dMu-u'-a-ti). Интересно, что в нововавилонской версии (BM 33999) представлено написание dPA kab-ti, что, скорее всего, является искажением формы dMu-u'-a-ti (Lambert W.G. The twenty-one "Poultices". P. 81).
43 Анство — статус высшего божества пантеона Древней Месопотамии (Ану — верховный бог неба).
рое нам кажется очень интересным, в том числе потому, что область его применения можно расширить и на другие тексты о Набу44. Оно касается нашего третьего замечания (Набу в тексте именуется Муа-ти). Если предположить, что изначально текст был посвящен именно Набу, то очень странно, что имя его в одном месте писец осознанно изменил на Муати (как выразился В. Лэмберт, это невозможно, поскольку должно быть интерпретировано как виртуозность писца ("implausible, since that would be scribal virtuosity")45. В самом деле, как уже было сказано, ассирийские источники не используют слоговое написание имени Муати для обозначения Набу. Если же предположить, что первоначально текст был посвящен Муати, а затем, после его отождествления с Набу, отредактирован, то тогда разрешаются почти все вышеуказанные противоречия. Поскольку Муати являлся супругом Нанайи, которая в определенный период стала отождествляться с Иштар, В. Лэмберт предположил, что его функции могли быть сходны с функциями супруга Иштар — Думузи46. Кроме того, само имя muati, по всей видимости, является архаической формой инфинитива аккадского глагола «умирать»47.
С Думузи-Таммузом Набу в данном случае связывает и Анэн-лильда, жрец очистительных ритуалов. Ленци отмечает, что Анэн-лильда, единственный апкаллу, упоминаемый в тексте LKA 146, был шестым допотопным мудрецом в списке из Урука и табличках с описанием ритуала бит месери4&. Он ассоциировался с Таммузом, допотопным царем в списке из Урука.
К I тыс. до н.э. Думузи позаимствовал многие отличительные черты у божеств растительности, таких как Даму и Нингишзида, а его смерть стала связываться с ежегодно умирающей и возрождающейся растительностью49. Думузи каждый год совершал путешествие из
44 Lambert W.G. The twenty-one "Poultices". P. 81-82.
45 Проще предположить, что в поздних копиях текста Муати заменили на Набу, поскольку это являлось бы упрощением с точки зрения поздней писцовой традиции.
46 Отождествление имело место еще со Старовавилонского периода. Подробнее см.: Stol M. Nanaja // Edzard D.O. (Hrsg.). Reallexikon der Assyriologie und Vorderasiatischen Archäologie. B. IX. L. 1/2. Berlin; New York, 1998. P. 146-151.
47 Возможно, инфинитив глагола стоит в абсолютиве (status absolutus). О неоднозначности ответа на вопрос о данной грамматической форме говорил еще В. Лэмберт (Lambert W.G. Divine love lyrics from the reign of Abi-esuh // Mitteilungen des Instituts für Orientforschung. XII. 2. 1966. P. 47).
48 Lenzi A. Secrecy and the gods. Secret knowledge in Ancient Mesopotamia and Biblical Israel. State Archives of Assyria Studies 19. Helsinki, 2008. P. 124.
49 Alster B. Tammuz (/Dumuzi) // Streck M.P. (Hrsg.). Reallexikon der Assyriologie und Vorderasiatischen Archäologie. B. XIII. L. 5/6. Berlin; New York, 2012. P. 436.
подземного мира в мир людей50. Mиф описывает путешествие Mу-ати с примочками из Ancy в верхний мир, что также можно назвать параллелью между двумя божествами51.
О боге Mуати мало что известно. Скудную информацию можно почерпнуть из нескольких источников, среди которых любовная лирика Mуати и Шнайи времени Aби-эшуха (старовавилонский текст из Вавилона)52; старовавилонский список богов, где пара Mуа-ти — Шнайя присутствует в перечне богов из Эриду и в то же время различается с четой Шбу — Ташмету, относящейся к урукским бо-жествам53. Заметим, что Эриду издревле являлся городом Энки-Эа, что подтверждает связь этих двух божеств.
В касситском списке богов AN: Anu sa amëli54 Mуати и Энзаг (главное божество Дильмуна, известное по бахрейнским источникам как Инзак) были названы «Шбу Дильмуна» (dPAti dAG sá DILMUNki // den-zágdAG sá DILMUNki). Судя по приведенной цитате, Mуати был божеством Дильмуна55. Отражение отождествления Шбу с Энзагом мы видим в молитве шyuлла KAR N 25 II 27ff., строка 10, где о Шбу сказано: den-zag ma-am-lu kul-lat UN.MES ta-pa-qid — «Энзаг, необузданный, ты заботишься о совокупности всех людей». Этот текст интересен прежде всего тем, что отождествление с Энзагом соседствует с эпитетом dAG EN me-res-ti mu-des-su-u nu-uh-si — «Шбу, господин посева, преумножающий изобилие»56. Представляется, что этот факт также следует трактовать в пользу дильмунского происхождения
50 Подробнее см. в монографии M. Фритца: Fritz M.M. "... und weinten um Tammuz": Die Götter Dumuzi-Ama'usumgal'anna und Damu. Alter Orient und Altes Testament 307. Münster, 2003.
51 Хотя, конечно, Ancy и Подземный мир — это разные вещи, так что близость персонажей в этом контексте достаточно условна.
52 Lambert W.G. Divine love lyrics. P. 41-56.
53 Genouillac H. de. Textes religieux sumériens du Louvre. Textes cunéiformes, Musées du Louvre. T. 15. Paris, 1930. Pl. XXVI, 110; AO 5376.
54 Cuneiform Texts from Babylonian tablets, &c., in the British museum. P. 24. London, 1908. N 42 106-107.
55 По мнению Лэмберта, довольно сомнительно, что у кого-либо из богов могло быть два дильмунских имени (Lambert W.G. Divine love lyrics. P. 47-48). Он предлагает решать эту проблему следующим образом: вероятно, это ошибка писцов, которые неправильно воспринимали пометку MIN в более ранних списках, относившуюся не к выражению «Шбу Дильмуна» в целом, а только лишь к богу Шбу (den-ZA AGzag dAG DILMUNki // ímuU-a tipa MIN) (Cuneiform Texts from Babylonian tablets, &c., in the British museum. P. 25. London, 1909. N 35 obv. 20-21=36 obv. 19-20). Ш наш взгляд, в подобных объяснениях нет необходимости, поскольку Шбу, отождествлявшийся с Mуати, мог ассоциироваться с Энзагом именно в силу близости к Mуати (см. ниже).
56 KAR N 25 ll 27ff+, 9B.
функции Набу как божества растительности и плодородия. Во многих эршемах Набу появляется под именем Музебаса, Шиддукишарра, который также отождествляется с Энзагом57.
О сельскохозяйственных функциях Набу (по всей видимости, связанного с Дильмуном) говорит и средневавилонский список Л№ Апит, известный в Ассирии как минимум к 1100 г. до н.э.58 Список упоминает неких ^п-кМш^и, ^.РЛ5 (логограмма имени предыдущего персонажа?), пахарей Набу59. Кроме того, Л№ Апит перечисляет следующие имена Набу: Набу-Набиум, Мудугаса, Энзаг, Шиддукишарра, Набиум60. Очевидно, во II тыс. до н.э. связь Набу с Энзагом (и дильмуном) была фундаментальной.
Еще одна интересная деталь: в гимне К 4902 в неясном контексте упоминается камень алаллу (ки1а1и), который связан с драконом-муш-хушшу, а через него — с все тем же мифом о 21 примочке. Поскольку в тексте ЕКЛ N 146 присутствует несколько строк, не связанных ни непосредственно с мифом, ни с медицинскими целями примочек (оЬу. 16-21, геу. 20-24)61, В. Лэмберт предположил, что загадочные примочки вовсе не обязательно должны являться лекарственными средствами, которые необходимо прикладывать к больному месту62.
57 Gabbay U. The Ersema prayers of the First Millenium BC. Heidelberger Emesal-Studien 2. Wiesbaden, 2015. N 1, 2, 3, 13, 14, 15, 22, 32, 54, 62, 93, 94, 99, 107, 112.
58 Lambert W.G. The historical development of the Mesopotamian pantheon: a study in sophisticated polytheism // George A.R., Oshima T.M. (Eds.). Lambert W.G. Ancient Mesopotamian religion and mythology. Orientalische Religionen in der Antike 15. Tübingen, 2016. P. 44.
59 Litke R.L. A reconstruction of the Assyro-Babylonian god-list, AN: dA-NU-UM and AN: ANU SÁ AMELI. New Haven, 1998. P. 97.
60 Ibid. P. 96.
61 «"Победу да одержу я!" — и одержит.
Сказавший "Истца моего согнутого да буду я преследовать!" — и будет преследовать.
Сказавший "Мои молитвы, мои просьбы, желания моего сердца
богу и царю пусть будут приятны!" — и будут приятны.
Сказавший "Грех (вину) мой истец пусть понесет!" — и понесет.
Сказавший "Как день я да воссияю!" — и воссияет».
На обороте мы видим:
«Свет бога? желание сердца его достигнет (он достигнет своих желаний),
над его истцом он одержит верх,
как день он воссияет,
его молитву шуилла бог его услышит,
желания его сердца бог его заставит его достичь,
перед Шамашем, светом стран, отцовство [статус отца, покровителя] свое возьмет».
62 Lambert W.G. The twenty-one "Poultices". P. 82. Более того, нет ни одного примера, из которого становилось бы ясно, что примочки действительно изготавлива-
Пожелания, заключенные в указанных строках, скорее соответствуют благоприятному влиянию какого-либо амулета (в аккадском языке — aban qabe u magari — «камень приказа и согласия»). Возможно, эти «примочки» воспринимались скорее как объекты, магически влияющие на их владельцев. В связи с этим В. Лэмберт приводит отрывок из надписи Асархаддона, в которой говорится, что из камня алаллу, камня приказа и согласия, были вырезаны драконы-мушхушшу63. Поскольку в начале текста есть строка на шумерском языке, которую можно интерпретировать либо как «дом благополучия, где дракон-мушхушшу собирает яйца», либо как «дом благополучия, где дра-кон-мушхушшу собирает драгоценные камни» (камни алаллу?), то может существовать еще одна точка соприкосновения между мифом и гимном K 490264. Возможно, эти примочки и являлись камнями приказа и согласия (выполненными из камня алаллу), применяемыми в ритуалах месяца Нисанну, а Набу прибывает в это место Апсу, поскольку именно здесь их хранит дракон-мушхушшу.
Однако помимо символического выражения связи Муати (Набу) с Думузи и его путешествием в верхний мир, в текстах I тыс. до н.э. появляются свидетельства о том, что Набу стал восприниматься как божество, ответственное за сельскохозяйственные работы и ирригацию. Заимствование Набу сельскохозяйственных функций вполне могло произойти вместе с его отождествлением с Муати, которое, по всей видимости, имело место еще во II тыс. до н.э.65
лись из набора трав (The Assyrian Dictionary of the University of Chicago. M. Part II. Chicago, 1977. P. 14-15). Довольно часто в текстах фигурирует лишь одна часть тела человека — шея. Эта деталь может служить указанием на способ ношения амулетов (подвешенными на шее).
63 Leichty E. The royal inscriptions of Esarhaddon, king of Assyria (680-669 BC). The Royal Inscriptions of the Neo-Assyrian Period 4. Winona Lake, 2011. N 48 102-103.
64 É-silim-ma mus-hus nunuz ur4-ur4-a-dè (LKA N 146 1).
65 См. выше информацию о списках богов II тыс. до н.э. Также: Pomponio F. Nabû A. P. 21.
Написание имени Набу как dPA (которое, как предполагают, должно читаться "Muati"), не встречается ранее I тыс. до н.э. Несмотря на это косвенным признаком их отождествления во II тыс. до н.э. (не позднее XII в. до н.э.) может служить упоминание Нанайи в качестве супруги Набу. Как было сказано выше, до некоторого периода пары Набу-Ташмету и Муати-Нанайя определенно различались в списках богов. Затем, после отождествления Набу с Муати, Нанайя стала выступать супругой Набу, что было характерно и для вавилонских документов первой половины I тыс. до н.э. Впервые эта пара появляется на кудурру Мардук-апла-иддины I (XII в. до н.э.), так что можно предположить, что отождествление изначально имело место именно в Вавилонии.
список сокращений
AO — сигла музея Лувр (Antiquités orientales)
BM — сигла Британского музея (British museum)
K — сигла Британского музея (Kuyunjik)
ND — сигла полевых номеров с раскопок Нимруда
VAT — сигла Переднеазиатского музея (Vorderasiatisches Museum)
References
Alster B. Tammuz (Dumuzi) // Streck M.P. (Hrsg.). Reallexikon der Assyrio-logie und Vorderasiatischen Archäologie. B. XIII. L. 5/6. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 2012, ss. 433-439.
Annus A. The god Ninurta in the mythology and royal ideology of Ancient Mesopotamia. State archives of Assyria studies. 14. Helsinki University Press, 2002. XVII + 242 p.
Frahm E. Historische und historisch-literarische Texte // Wissenschaftliche Veröffentlichungen der Deutschen Orient-Gesellschaft. 121. Wiesbaden: Harrassowitz Verlag, 2009. X + 276 S.
Fritz M.M. "... und weinten um Tammuz": Die Götter Dumuzi-Ama'usum-gal'anna und Damu. Alter Orient und Altes Testament 307. Münster: Ugarit-Verlag, 2003. 430 S.
Lambert W.G. Divine love lyrics from the reign of Abi-esuh // Mitteilungen des Instituts für Orientforschung. XII. 2. 1966, pp. 41-56.
Lambert W.G. The twenty-one "Poultices" // Anatolian Studies. 30. 1980, pp. 77-83.
Lambert W.G. The historical development of the Mesopotamian pantheon: a study in sophisticated polytheism // Ed. by A.R. George, T.M. Oshima. Lambert W.G. Ancient Mesopotamian religion and mythology. Orientalische Religionen in der Antike 15. Tübingen: Mohr Siebeck, 2016, ss. 39-48. [The first ed.: Goedicke H., Roberts J.J.M. (Eds.). Unity and diversity: essays in the history, literature, and religion of the Ancient Near East. Baltimore; London, 1975, pp. 191-200].
Lenzi A. Secrecy and the gods. Secret knowledge in Ancient Mesopotamia and Biblical Israel. State Archives of Assyria Studies. 19. Helsinki: Vammalan Kirjapaino Oy, 2008. VII + 456 p.
Oshima T. Babylonian prayers to Marduk. Orientalische Religionen in der Antike. Ägypten, Israel, Alter Orient. Tübingen: Mohr Siebeck, 2011, 478 p.
Pomponio F. Nabû. Il culto e la figura di un dio del pantheon babilonese ed assiro. Studi Semitici. 51. Roma: Instituto di studi del vicino oriente, Università di Roma, 1978. III + 292 p.
Pomponio F. Nabû A // Edzard D.O. (Hrsg.). Reallexikon der Assyriologie und Vorderasiatischen Archäologie. B. IX. L. 1/2. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 1998, pp. 16-24.
Stol M. Nanaja // Edzard D.O. (Hrsg.). Reallexikon der Assyriologie und Vorderasiatischen Archäologie. B. IX. L. 1/2. Berlin; New York: Walter de Gruyter, 1998, ss. 146-151.
Поступила в редакцию 14 февраля 2018 г.
