CC BY
84
ДИАГНОСТИКА СОЦИУМА
УДК 316.4
Наблюдая грядущее: образы
современного детства в прогнозировании будущего
Статья посвящена вероятному прогнозу будущего общества посредством обращения к особенностям современной жизни детей и образу детства. Построение прогнозов возможно с разным уровнем обобщения и акцентирования внимания на отдельных сферах жизни общества. Одним из способов наблюдения грядущих изменений является обращение к изучению сегодняшней жизни детей. Среди основных ее характеристик: социальная дифференциация детей, расширение самореализации и обновление оснований социально-статусных позиций, инвестиционный характер воспитания и образования, форсированная социализация, сопровождаемая активным участием в потреблении, насыщение повседневности техническими и информационно-коммуникационными новинками, сокращение непосредственных межличностных отношений и др. Следствия данных изменений проявятся в расширении линейки критериев структурирования и стратифицирования населения, социокультурном многообразии и обострении кризиса идентичности, уязвимости человека и его потребности в создании «зон стабильности», наращивании необходимости выбора в ситуации пролонгированной аномии.
Ключевые слова: прогноз, футурология, общество, дети, детство, детоцентризм, будущее.
Как цитировать статью: Бесчасная А. А. Наблюдая грядущее: образы современного детства в прогнозировании будущего // Ценности и смыслы. 2018. № 3 (55). С. 65-78.
А. А. Бесчасная
Доктор социологических наук, профессор кафедры социальных технологий, СевероЗападный институт управления - филиал ФГБОУ ВО «РАНХиГС при Президенте РФ», г. Санкт-Петербург E-mail: [email protected]
Albina A. Beschasnaya
Dr. Sci. (Sociol.), Professor of Department of Social Technologies, North-West Institute of Management -branch of The Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, Saint-Petersburg, Russia
Введение. Быстрота и интенсивность изменений, происходящих в современном мире, побуждают исследователей (да и не только) к осмыслению происходящего, к попыткам моделирования контуров будущего. Интерес этот выражается как в научно-публикационном, так и в медийном обсуждении футурологических проблем. Именно поэтому в последнее время наблюдается увеличение числа дискуссионных площадок, отведенных футурологическим размышлениям. Едва ли не каждая научная или общественная дискуссия в последнее время посвящена попыткам разглядеть контуры грядущего, стремлению хоть как-то высветить и структурировать неизвестность предстоящего (например, VII Грушинская социологическая конференция «Навстречу будущему. Прогнозирование в социологических исследованиях» (ВЦИОМ и РАНХиГС, 2017), Международная конференция «Контуры будущего: технологии и инновации в культурном контексте» (СПбПУ, 2017), ежегодные Гайдаровские форумы и многие другие дискуссионные площадки).
Футурологические концепты. Прогнозирование будущего, моделирование социальных изменений в обществе - интересное, но весьма рискованное занятие, в первую очередь для самого автора прогноза. Рискогенность подобных исследований обусловлена несколькими причинами. Во-первых, способность к предвидению издавна считается мистикой, «обожествленностью» или авторитетом субъекта прогнозирования (т.е. имеется в виду обладание им неким знанием, недоступным остальным) [21, с. 11]. Только лишь реализовавшийся большей частью прогноз обеспечивает его творцу сохранение места в числе пророков или ученых-визионеров. Нереализованный же прогноз или осуществившийся с существенными отклонениями неизбежно приводит к критике в адрес автора предвидения. Во-вторых, риски построения прогнозов и зыбкость ментальных конструкций вероятного будущего обусловлены многочисленностью факторов, воздействующих на прогнозируемое социальное явление или процесс. Увеличение количества элементов неопределенности, проистекающих как из объективной, так и из субъективной бытийности, нарушает линейность событийного ряда. Возникшая нелинейная динамика социального развития осложняет предвидение будущего. Поэтому сбываемость изречения «Прогнозы — дело неблагодарное» возрастает с каждым витком исторического развития, который неизбежно добавляет свои новации в социальную реальность. Однако, несмотря на сложность и рискованность провидческой деятель-
ности, научная мысль призвана вглядываться в будущее и пытаться ею управлять исходя из своей прогностической функции.
Среди множества направлений исследований в процессе формирования системы наук на научном небосклоне выделилась наука футурология, призванная «изучать» будущее посредством построения предположений о сценариях развития общества и сфер его жизни. Однако провидческие размышления мы встречаем задолго до возникновения данной научной отрасли [29]. Так, например, институционализация социологии ознаменовалась прогностической деятельностью: О. Конт, систематизируя и выстраивая закономерности развития «человеческого разума», предсказал «позитивный» этап в истории человечества. Другим ярким «футурологом» XIX века был К. Маркс, который, подобно О. Конту, на основании анализа прошлого и построения закономерностей его трансформаций построил модель развития общества от первобытнообщинного до коммунистического.
ХХ век, богатый на научно-технические открытия и их внедрение в жизнь, предложил изрядное количество прогнозов ученых о развитии общества и человечества. Так, П. Сорокин предложил идею конвергенции социализма и капитализма, Д. Белл — теорию постиндустриального общества, А. Тоффлер — третью волну научно-технической революции, М. Кастельс — теорию информационного общества, У Бек высказал предположение об усилении факторов риска в жизни человека и общества и многие другие гипотезы [4; 16; 24, с. 38; 27]. Прогнозы различаются между собой как уровнем пространственно-временного охвата, так и доминированием какой-либо предметной области прогнозируемого поля, стремлением к утопическим идеям или наоборот. Например, макроуровневые прогнозы, затрагивающие геополитические трансформации, мы встречаем у И. Валлерстайна (мир-системный анализ), С. Хантингтона (столкновение цивилизаций в результате идеолого-ре-лигиозного противостояния), Ж. Аттали (прохождение человечеством этапов гиперимперии, гиперконфликта и гипердемократии), Э. Гидденса (положение Европы на мировой арене) и т.д. [1; 8; 9; 30]. Попытка построения прогноза развития человечества сквозь призму повседневности отражена, в частности, в работах З. Баумана, И. В. Бестужева-Лады, Э. Гидденса, А. Тоффлера [2; 3; 6; 10; 27]. Моделированию отдельных сфер жизни общества посвящены исследования С. П. Капицы по проблемам демографии, В. В. Леонтьева по экономике, Дж. Форрестера по вопросам
экологии и качества жизни, Ж. Тощенко по выявлению смыслов жизни индивидов, реализующих представления об их предназначении, связующем настоящее с будущим и т.д. [15; 24, с. 128, 164; 28, с. 9-10].
Постановка вопроса. Прогнозировать будущее общества можно по многим аспектам его жизнедеятельности — по экономическим, политическим, социальным, культурным, технологическим и т.д., применяя разный уровень обобщения. Акторами прогнозов всегда выступают индивиды, по каким бы направлениям ни происходило моделирование будущего. Другими словами, именно человек как субъект деятельности и реализатор определенного замысла определяет успешность реализации планов и прогнозов. В данной статье осуществлена попытка представить некоторые контуры будущего общества посредством экстраполяции характеристик жизни современных детей на конструируемое будущее.
Современные дети и детство. Формирование личности, способной к рефлексии и деятельностной эффективности, происходит на протяжении всей жизни, но возрастным периодам детства и молодости принадлежит доминирующее значение в этом процессе. В детстве происходит активное освоение и применение сформированных ранее знаний, опыта, культуры, с преимуществом их интериоризации. Для молодости в большей степени характерны процессы экстериоризации в переработанном виде ранее приобретенных сведений и сформированных образов социальной реальности. Это выражается в становлении мировоззрения, размышлениях молодых людей о смысле и целях жизни, конструировании ими идеалов и моделировании жизненного пути, а также в активном поиске своего места в профессиональной и других социальных структурах общества [32, с. 25-26]. Исходя из этого, можно сказать, что, по сути, будущее принадлежит детям и молодежи. Позволим себе попытку через осмысление образа современного детства заглянуть в будущее российского общества и определить некоторые его качественные характеристики.
Важнейшей характеристикой современного детства, определяющей и результирующей иные его особенности, является «множественность» его образов. На такую специфику современного детства указывал И. С. Кон [19, с. 68]. Строится она на многообразии критериев социальной дифференциации детей, а также повседневных социальных практик. Причем в современном мире суждение, что является первичным и основополагающим в социальном статусе - сама ли социальная
принадлежность или имитирующие ее социальные действия и символы,— неочевидно. Это связано как с увеличивающейся возможностью для детей проявлять активность и выбирать формы самовыражения, так и с разнообразными симуляционными проявлениями деятельности в обществе [23, с. 130]. Дети погружаются, по Ж. Бодрийяру, в гиперреальность, насыщенную фоновыми ожиданиями и обменом символами принадлежности к определенной социальной группе.
Отсюда вторая черта современного детства: уже в детском возрасте ребенок получает возможность достижения определенного социального статуса в результате собственной сознательно мотивированной деятельности. Кредо современного общества — предоставление возможностей для самореализации индивида и, как следствие, проявление им собственной индивидуальности с поощрением успешного результата и трансформация отношения взрослых к детям от превосходства над младшими к детоцентризму — эскалирует соревновательность и конкурентность как между детьми, так и между их родителями [33]. Сравним: в советский период (идеологии коллективизма) подавляющая масса детей реализовывала единообразный проект «жизненного пути» согласно директивному видению коммунистической (руководящей, на деле единственной) партии, современное же детство демонстрирует поливариативность социализирующих практик.
Следствием такой особенности является высокая вероятность того, что дети выступают своеобразным проектом своих родителей, требующим привлечения финансовых, временных и человеческих ресурсов и носящим инвестиционный характер — обеспечение своей старости. Современные родители подходят к рождению детей с позиции «калькулирующей рациональности» [13, с. 20] и как бы через призму жизни детей реализуют собственные представления о «должном», «целесообразном», «полезном», отчасти замещая собственным «Я» мировоззренческие основания жизнедеятельности ребенка. Результатом подобного родительского поведения становится сознательное ограничение деторождения и роли ребенка в жизни семьи как субъекта деятельности, возникновение пагубных тенденций в формировании идентичности и потенциала инфантильности среди юных представителей общества. Дети, «приводимые за руку» своими родителями в систему дополнительного образования, уже в раннем возрасте активно осваивают общественное пространство [25; 31], не в полной мере сформировав собственное «Я» в пространстве семьи.
Иными словами, дети, не усвоив социализирующие практики в семье, не сформировав, по Э. Эриксону, «доверие» к окружающему социуму посредством формирования эмоциональных связей в первичном круге социализации, с опережением переходят в следующую «зону развития» (Л. С. Выготский). В совокупности это нарушает последовательный поэтапный порядок социализации и формирования психологически здоровой личности.
С уверенностью можно сказать, что сегодняшние дети являются деятельными акторами в обществе потребления, проявляя себя в шо-пинге детских и псевдодетских товаров, а также активно функционируя в пространстве потребления «детской сферы услуг» [17; 34; 36]. В отличие от взрослых, они в более гротескной форме участвуют в потреблении. Во-первых, это проистекает из общепринятой точки зрения об обязательности и безусловности удовлетворения потребностей и интересов детей. Формируется высокая востребованность детства на рынке товаров и услуг. Косвенно, не обладая собственными средствами, дети побуждают проявлять внимание к себе и, таким образом, являются активными двигателями торговли и участниками экономических отношений. Во-вторых, те сферы жизни детей, которые требуют приложения их трудовых усилий для достижения положительных результатов, оборачиваются, в формате обязательного гарантированного законом общего среднего образования, в навязываемое потребление услуг при отсутствии мотивации к их получению у самого ребенка. Данное положение дел серьезно влияет на формирование потребительского настроения и отношение к жизни. В целом данная ситуация закрепляется все тем же детоцентризмом и детодоминированием.
Существенной характеристикой современного детства является активное использование детьми технических новшеств. Внедрение в повседневность разнообразнейших технологических новинок и гаджетов придает окружающим предметам обновленные «опции» атрибутивного характера, формирует представления о новом качестве норм жизни. С точки зрения технологий, дети социализируются в модернизированной социальной среде, которая трансформирует коммуникации, интенсифицирует мобильность, расширяет информационную осведомленность детей. Фактор технологизации повседневности детей (и общества в целом) еще в большей мере сокращает непосредственное межличностное общение детей, переводя его в интернет-пространство социальных сетей.
Интернет для детей является формой активного конструирования актуального мира и собственной личности, формирования собственного «Я». В виртуальном мире они находят объекты отношений, формируют группы по интересам, создают коллективное мнение и т.д. Разнообразие и обилие таких конструктов моделирует «диффузную» [18, с. 91-93], или «кочующую идентичность» [26, с. 131]. Большое количество собеседников и интенсивное взаимодействие с ними в существенно обезличенной форме формирует дефицит общения и благоприятствует возникновению одиночества.
Активное стремление и особая сензитивность детей к освоению и использованию технических новшеств, большие, чем у представителей старших возрастов, позволяет детям принимать на себя социальную роль наставников, когда в качестве подопечных оказываются старшие, испытывающие трудности в освоении и применении новой техники. Данное обстоятельство формирует одну из характеристик современного детства и подтверждает подмеченную М. Мид тенденцию к трансформации отношений детей и взрослых с предвидением их перехода от постфигуративного в префигуративный формат, при котором взрослые перенимают элементы культуры от детей [22, с. 322-359].
Расширение информационного поля, доступное в интернет-пространстве, обеспечивает детям возможность получения информации о политических и экологических проблемах глобального масштаба: неравномерности регионального экономического развития в мире и в собственной стране, особенностях мироустройства, изменениях климата, истощении ресурсов, загрязнении окружающей среды, необходимости сохранения животных и растений и др. [11]. Детей уже тревожат не локальные проблемы, а проблемы глобальные, имеющие, помимо прочего, вневременную и внепространственную актуальность, не сводимую к конкретному хронотопу. Следствием является усиление противоречий между возможностями и притязаниями детей — недостаток знаний, полномочий, дееспособности, с одной стороны, и стремление к самореализации, невзирая на авторитеты, в масштабе глобального общества наравне со взрослыми, с другой.
Причиной формирования этих и иных, не упомянутых здесь, поведенческих паттернов (а точнее, их более выраженного проявления) современного детства являются усиливающиеся процессы глобализации и урбанизации. Процессы эти, с одной стороны, унифицируют
социальное пространство, а с другой — структурируют его посредством дифференцированности направления ресурсных потоков [16, с. 386]. Потоки ресурсов, локализуясь в определенных пространственных точках, обходят другие территории, что не только дифференцирует территории по степени обеспеченности ресурсами, но и создает потенциал неравномерного развития регионов и условий жизни в них.
Неравномерность развития территорий сформировала, например, условное деление отечественных населенных пунктов на «четыре России» («Россия-1», «Россия-2», «Россия-3», «Россия-4») [14]. Критериальность различий определяется демографическими и экономическими характеристиками: воспроизводством и миграцией населения, трудовыми ресурсами и занятостью, секторальной принадлежностью и ее диверсификацией в экономике страны, степенью концентрации населения и его конкурентными настроениями на территориях, разнообразием инфраструктурных объектов и т.д. Все перечисленное в совокупности детерминирует условия для развития человеческого потенциала. Подобные особенности жизнедеятельности формируют в процессе социализации внутри населенного пункта определенные социальные практики (опривычивание ^ типизация ^ институционализация ^ объективная реальность [5, с. 37-42]), удовлетворенность либо неудовлетворенность которыми обусловливает формирование у населения определенных типов массового сознания: аграрно-провинциального, промышленно-урбанистического и индустриально-столичного [35].
Поэтому вследствие неравномерного распространения глобализаци-онных и урбанистических процессов, вовлеченности населения в модернизацию, дифференцированных условий формирования мировоззренческого компонента повседневной жизни специфика «множественности» детства будет продолжать сохраняться и в будущем, генерируя микс между традициями и новациями и трансформируя практики детской жизни от традиционных паттернов к мозаике повседневности детей [7].
Представленный ряд характеристик образа современного детства можно продолжить. Но уже в таком объеме они позволяют предположить некоторые тенденции социальных изменений, которые намечают контуры будущего общества.
Наблюдая грядущее. Очевидно, что общество будущего будет сложно-структурированным, причем многочисленные и множащиеся основания для социальной дифференциации могут носить, в числе прочего,
и симуляционный характер. В социальных отношениях усилится влияние многочисленных и фрагментарных контактов. Обострению проблемы формирования идентичности и самосознания индивидов на индивидуальном и групповом уровнях поспособствует увеличение количества коммуникаций, расширение информационной среды и поликультурность в условиях «ускользающего мира» (Э. Гидденс). Люди начнут стремиться к поиску компромисса между сохранением аутентичности и открытости для взаимодействия с динамично изменяющимся миром. Важным способом гармонизации предположительно будут «зоны стабильности» [27, с. 306], в качестве которых будут выступать семья либо узкий круг единомышленников. Поэтому, возможно, семью как социальный институт ожидает ренессанс с особой востребованностью духовной и коммуникационной функций. Обострению проблем формирования идентичности будет способствовать ситуация пролонгированной аномии в обществе вследствие плюрализма мнений и полифонии современного мира в реальном и виртуальном пространстве. Глобализация продолжит презентовать разнообразие социокультурных образцов, динамично сменяемых образов социальной реальности, ситуативность ценностных ориентиров [32, с. 124-125]. Индивид будет оказываться в ситуации ежедневного выбора.
Повзрослевшие дети, ранее хорошо усвоившие модель равноправных отношений и принявшие роль авторитетных знатоков в некоторых вопросах, с определенной долей протеста и несогласия будут принимать на себя статус «обучаемых» со стороны уже другого юного поколения, либо со стороны лиц, представляющих руководство или власть. Данное обстоятельство, предположительно, эскалирует конфликт «отцов и детей», а также отчасти редуцирует среди населения тенденцию безоговорочного доверия авторитетам и следования руководящим указаниям, потенциируя более широкое распространение критического мышления. Способствовать расширению контроля над властью будут средства массовой информации, особенно социальные сети. Все большее количество людей посредством оперативной передачи информации будут вовлечены в политическую деятельность. Перечисленное будет увеличивать потенциал обострения противоречий в обществе — как внутренних, так и внешних.
Уровень овладения компьютерными и интернет-технологиями обеспечит, с одной стороны, формирование и развитие новой формы соци-
ального взаимодействия, а с другой, обогатит линейку критериев структурирования и стратифицирования населения. Грамотность и владение инструментарием в сфере 1Т-технологий позволит субъекту сохранить в условиях неизбежной модернизации производств конкурентоспособность на рынке труда. Квалифицированное владение программными компьютерными продуктами в профессиональной сфере станет неотъемлемым компонентом профессионального образования, а также причиной деления на востребованных и невостребованных в общественном производстве. Эти трансформации будут способствовать усилению расслоения и поляризации общества [12]. Техногенная модернизация личного и общественного пространства, производительных сил и производственных отношений станет ответом на потребность общества в оптимизации расходов энергетических, экономических, человеческих ресурсов. При этом наступившее осознание необходимости сокращения потребления на индивидуальном и общественном уровне будет с трудом приниматься как новая данность выходцами из «общества потребления», что повысит вероятность социальной напряженности и конфликтов.
Высказанные предположения о будущем общества формируют образ нестабильного, полного неопределенностей и противоречий социального образования, многофакторность которого наращивает количество бифуркационных ситуаций в пространственно-временном измерении. Незащищенность и уязвимость общества и отдельно взятого его представителя тем не менее минимизируются присущими человеку как социальному существу характеристиками, стабилизирующими настоящее и будущее, повышающими неопределенность прогнозов, следовательно, оставляющими шанс быть нереализованными. По нашему мнению, это такие особенности человека, которые на протяжении всей истории человечества позволяли индивиду и обществу строить определенный порядок в пространстве хаоса, результатом чего становилось циви-лизационное развитие и накопление достижений, отшлифовывание общечеловеческих ценностей, генерирование культурных универсалий, выработка смыслов жизни. К числу таких драйверов относятся стремление к социальному взаимодействию и сохранению индивидуальности, гибкость и устойчивость к воздействию разнообразных факторов, тяга к познанию и проявление осторожности к новациям, специализация и универсальность одновременно в предметах, сферах деятельности и в самом человеке как деятельном субъекте, адаптивность и изобре-
тательность, рациональность и чувственность и многие другие характеристики, которые зарождаются и формируются в личности человека именно в детском возрасте. Детство — это «лаборатория», в которой «изменения впервые апробируются» [20, с. 179].
Литература
1. Аттали Ж. Краткая история будущего. СПб.: Питер, 2014. 288 с.
2. Бауман З. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2005. 390 с.
3. Бауман З. Текучая современность. СПб.: Питер, 2008. 240 с.
4. Бек У Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-традиция, 2000. 384 с.
5. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знаний. М.: Медиум, 1995. 323 с.
6. Бестужев-Лада И. В. Глобальный технологический прогноз на XXI век // Социологические исследования. 2007. № 4. С. 22-33.
7. Бесчасная А. А. Урбанистическое детство: социологический анализ. СПб.: Астерион, 2016. 274 с.
8. Валлерстайн И. Миросистемный анализ. М.: Территория будущего, 2006. 246 с.
9. Гидденс Э. Неспокойный континент: что ждет Европу в будущем? М.: Дело, 2015. 240 с.
10. Гидденс Э. Ускользающий мир. М.: Весь мир, 2004. 120 с.
11. Егорова М. С., Зырянова Н. М., Пьянкова С. Д. и др. Из жизни людей дошкольного возраста: дети в изменяющемся мире. СПб.: Алетейя, 2001. 239 с.
12. Жвитиашвили А. Ш. Рабочий класс в постиндустриальном обществе // Социологические исследования. 2013. № 2. С. 33-41.
13. Забаев И. В. Семья и деторождение в России: категории родительского сознания. М.: ПСТГУ, 2012. 222 с.
14. Зубаревич Н. Социальная дифференциация регионов и городов // Гуманитарные технологии: информационно-аналитический портал. 2012 г. [Электронный ресурс]. URL: http://gtmarket.ru/laboratory/expertize/5278 (дата обращения: 23.01.2018).
15. Капица С. П. Парадоксы роста: законы развития человечества. М.: Альпина Нон-фикшн, 2010. 192 с.
16. Кастельс М. Информационная эпоха. Экономика, общество и культура. М.: ГУ ВШЭ, 2000. 606 с.
17. Колосова Е. А. Потребительская социализация детей: подходы и практики// Детство XXI века в социогуманитарной перспективе: новые теории, явления и понятия: коллективная монография / науч. ред. С. Н. Майорова-Щеглова. М.: РОС, 2017. 1 CD-ROM. С. 139-156.
18. Кон И. С. Психология ранней юности. М.: Просвещение, 1989. 255 с.
19. Кон И. С. Ребенок и общество. М.: Академия, 2003. 336 с.
20. Майорова-Щеглова С. Н. Трансформация детства в начале XXI в.: к уточнению концепции социального конструирования детства // Вестник РГГУ. Серия: Философия. Социология. Искусствоведение. 2014. № 4 (126). С. 173-183.
21. Марей А. Авторитет, или подчинение без насилия. СПб.: Изд-во ЕУвСПб, 2017. 148 с.
22. Мид М. Культура и мир детства. М.: Наука, 1988. 429 с.
23. Овруцкий А.В. Феноменология общества потребления // Общество. Среда. Развитие. 2011. № 1. С. 127-131.
24. Осипов В. Г., Лисичкин В. А. Глобальные модели развития человечества. М.: Норма: ИНФРА-М, 2017. 256 с.
25. Пятых К. Н. Адаптация идей «Устойчивого умного города» (Sustainable Smart City) для детей посредством кванториумов // Молодежь, наука, технологии: новые идеи и перспективы (МНТ-2016): материалы III Международной научной конференции студентов и молодых ученых. Томск: ТГАСУ, 2016. С. 75-80.
26. Суковатая В. А. Сайбер-феминизм на пространствах Интернета // Человек. 2006. № 1. С. 130-141.
27. Тоффлер А. Футурошок. СПб.: Лань, 1997. 464 с.
28. ТощенкоЖ. Т. Смысл жизни: опыт анализа с позиции социологии жизни // Социологические исследования. 2016. № 11. С. 3-14.
29. Турчин А., Батин М. Футурология. XXI век: бессмертие или глобальная катастрофа? М.: Бином. Лаборатория знаний, 2017. 263 с.
30. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2017. 640 с.
31. ХачатрянЛ. С. Сетевые структуры на рынке дошкольных образовательных услуг России // Сервис в России и за рубежом. 2010. № 3 (18). С. 154-161.
32. Чупров В. И., ЗубокЮ. А. Социология молодежи. М.: НОРМА: ИНФРА-М, 2016. 336 с.
33. Шалаева С.Л. Мир Взрослых и Мир Детства: трансформация отношений как фундаментальный вызов современной эпохи // Психология человека в современном мире: материалы Всероссийской юбилейной научной конференции / ред. Журавлев А. Л. Йошкар-Ола: Институт психологии РАН, 2009. Т. 5. С. 200-206.
34. Шелепова Е. В. Государственный маркетинг как инструмент обеспечения качества детских брендов и развития рынка лицензионных продуктов // Вестник Ростовского государственного экономического университета (РИНХ). 2016. № 3 (55). С. 79-85.
35. Шереги Ф. Э. Дисфункциональность российского профессионального образования // Труд и социальные отношения. 2009 г. № 12. С. 23-31.
36. Яровая В. Е. Потребительская социализация детей дошкольного возраста: интерпретация основных понятий // Общество: социология, психология, педагогика. 2017. № 9. С. 30-33.
References
• Attali Zh. Kratkaja istorija budushhego. SPb.: Piter, 2014. 288 s. [In Rus].
• Bauman Z. Individualizirovannoe obshhestvo. M.: Logos, 2005. 390 s. [In Rus].
• Bauman Z. Tekuchaja sovremennost'. SPb.: Piter, 2008. 240 s. [In Rus].
• Bek U. Obshhestvo riska. Na puti k drugomu modernu. M.: Progress-tradicija, 2000. 384 s. [In Rus].
• Berger P., Lukman T. Social'noe konstruirovanie real'nosti. Traktat po sociologii znanij. M.: Medium, 1995. 323 s. [In Rus].
• Bestuzhev-Lada I. V. Global'nyj tehnologicheskij prognoz na XXI vek // Sociologicheskie issledovanija. 2007. № 4. S. 22-33. [In Rus].
• Beschasnaja A. A. Urbanisticheskoe detstvo: sociologicheskij analiz. SPb.: Asterion,
2016. 274 s. [In Rus].
• Chuprov V. I, Zubok Ju. A. Sociologija molodezhi. M.: NORMA: INFRA-M, 2016. 336 s. [In Rus].
• Egorova M. S., Zyrjanova N. M., P'jankova S. D. i dr. Iz zhizni ljudej doshkol'nogo voz-rasta: Deti deti v izmenjajushhemsja mire. SPb.: Aletejja, 2001. 239 s. [In Rus].
• Giddens Je. Nespokojnyj kontinent: chto zhdet Evropu v budushhem? M.: Delo, 2015. 240 s. [In Rus].
• Giddens Je. Uskol'zajushhij mir. M.: Ves' mir, 2004. 120 s. [In Rus].
• Hantington S. Stolknovenie civilizacij. M.: AST, 2017. 640 s. [In Rus].
• Hachatrjan L. S. Setevye struktury na rynke doshkol'nyh obrazovatel'nyh uslug Rossii // Servis v Rossii i za rubezhom. 2010. № 3 (18). S. 154-161. [In Rus].
• Jarovaja V. E. Potrebitel'skaja socializacija detej doshkol'nogo vozrasta: interpretacija osnovnyh ponjatij // Obshhestvo: sociologija, psihologija, pedagogika. 2017. № 9. S. 30-33. [In Rus].
• Kapica S. P. Paradoksy rosta: zakony razvitija chelovechestva. M.: Al'pina Non-fikshn,
2010. 192 s. [In Rus].
• Kastel's M. Informacionnaja jepoha. Jekonomika, obshhestvo i kul'tura. M.: GU VShJe, 2000. 606 s. [In Rus].
• KolosovaE. A. Potrebitel'skaja socializacija detej: podhody i praktiki // Detstvo XXI veka v sociogumanitarnoj perspektive: novye teorii, yavleniya iponjatija: kollektivnaja monografija / nauch. red. S. N. Majorova-Shheglova. M.: ROS, 2017. 1 CD-ROM. S. 139-156. [In Rus].
• Kon I. S. Psihologija rannej junosti. M.: Prosveshhenie, 1989. 255 s. [In Rus].
• Kon I. S. Rebenok i obshhestvo. M.: Akademija, 2003. 336 s. [In Rus].
• Majorova-Shheglova S. N. Transformacija detstva v nachale XXI v.: k utochneniju koncepcii social'nogo konstruirovanija detstva // Vestnik RGGU. Serija: Filosofija. Sociologija. Iskusstvovedenie. 2014. № 4 (126). S. 173-183. [In Rus].
• Marej A. Avtoritet, ili podchinenie bez nasilija. SPb.: Izd-vo EUvSPb, 2017. 148 s. [In Rus].
• Mid M. Kul'tura i mir detstva. M.: Nauka, 1988. 429 s. [In Rus].
• Ovruckij A. V. Fenomenologija obshhestva potreblenija // Obshhestvo. Sreda. Razvitie.
2011. № 1. S. 127-131. [In Rus].
• Osipov V. G., Lisichkin V. A. Global'nye modeli razvitija chelovechestva. M.: Norma: INFRA-M, 2017. 256 s. [In Rus].
• Pjatyh K. N. Adaptacija idej «Ustojchivogo umnogo goroda» (Sustainable Smart City) dlja detej posredstvom kvantoriumov // Molodezh', nauka, tehnologii: novye idei i perspektivy (MNT-2016): materialy III Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii stu-dentov i molodyh uchenyh. Tomsk: TGASU, 2016. S. 75-80. [In Rus].
• Shalaeva S. L. Mir Vzroslyh i Mir Detstva: transformacija otnoshenij kak fundamental'nyj vyzov sovremennoj jepohi // Psihologija cheloveka v sovre-mennom mire: materialy Vserossijskoj jubilejnoj nauchnoj konferencii / red. Zhuravlev A. L. Joshkar-Ola: Institut psihologii RAN, 2009. T. 5. S. 200-206. [In Rus].
• Shelepova E. V. Gosudarstvennyj marketing kak instrument obespechenija kachestva detskih brendov i razvitija rynka licenzionnyh produktov // Vestnik Rostovskogo gos-udarstvennogo jekonomicheskogo universiteta (RINH). 2016. № 3 (55). S. 79-85. [In Rus].
• Sheregi F. Je. Disfunkcional'nost' rossijskogo professional'nogo obrazovanija // Trud i social'nye otnoshenija. 2009 g. № 12. S. 23-31. [In Rus].
• Sukovataja V. A. Sajber-feminizm na prostranstvah Interneta // Chelovek. 2006. № 1.
S. 130-141. [In Rus].
• Toffler A. Futuroshok. SPb.: Lan', 1997. 464 s. [In Rus].
• ToshhenkoZh. T. Smysl zhizni: opyt analiza s pozicii sociologii zhizni // Sociologicheskie issledovanija. 2016. № 11. S. 3-14. [In Rus].
• Turchin A., Batin M. Futurologija. XXI vek: bessmertie ili global'naja katastrofa? M.: Binom. Laboratorija znanij, 2017. 263 s. [In Rus].
• Vallerstajn I. Mirosistemnyj analiz. M.: Territorija budushhego, 2006. 246 s. [In Rus].
• ZabaevI. V. Sem'ja i detorozhdenie v Rossii: kategorii roditel'skogo soznanija. M.: PSTGU, 2012. 222 s. [In Rus].
• Zhvitiashvili A. Sh. Rabochij klass v postindustrial'nom obshhestve // Sociologicheskie issledovanija. 2013. № 2. S. 33-41. [In Rus].
• Zubarevich N. Social'naja differenciacija regionov i gorodov // Gumanitarnye tehnolo-gii: informacionno-analiticheskij portal. 2012 g. [Jelektronnyj resurs]. URL: http://gt-market.ru/laboratory/expertize/5278 (data obrashhenija: 23.01.2018). [In Rus].
