CC BY
7Ученые записки Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского Социология. Педагогика. Психология. Том 9 (75). 2023. № 1. С. 36-50.
УДК 316.7
НА ШАТКОЙ ЛЕСТНИЦЕ УСЛУГ Шоркин А. Д.
ФГАОУ ВО «Крымский федеральный университет имени В. И. Вернадского» Симферополь, Республика Крым, Россия Е-тш1:а1ежкогкт@тш1 ги
Наблюдаемый гипертрофированный рост сектора услуг не является надежным показателем развития экономики, ее «современности». В традиционных обществах услуги составляли до половины всей экономики, даже пресоциальные сообщества скреплены «услугами» груминга, которые занимают до половины времени бодрствования приматов. Доля сектора услуг косвенно свидетельствует об уровне производительности труда, но также является индикатором втягивания экономики в неустойчивое состояние. Объем ресурсов потребления в устойчивых экономических системах не превышает суммы объемов добытых природных ресурсов и произведенных товаров. Иначе государство, как и страна в целом, либо живет в долг, либо обманом и силой добывает недостающие ресурсы извне. Доминирование сферы услуг конвертируется в попытки ментального доминирования, в претензии представителей сферы услуг на особую «элитарность». Возникшие псевдоэлиты архаичны, склонны к идеологии инклюзивного капитализма и гендерного плюрализма.
Ключевые слова: сфера услуг, устойчивость экономики, реальный сектор экономики, псевдоэлита, трапеза, Эрот.
ВВЕДЕНИЕ
Доля сектора услуг в первой десятке крупнейших национальных экономик за последние десятилетия резко возросла. В валовом национальном продукте стран, именующих себя «развитыми», она, как правило, превышает 80%. Гипертрофированный рост сферы услуг считается явлением позитивным и сопряжен с умалением реальной роли экономики услуг в традиционных экономиках. Однако даже пресоциальные сообщества скреплены «услугами» груминга, которые занимают до половины времени бодрствования приматов. Вопреки активно навязываемой интерпретации, рост услуг не является надежным показателем развития экономики, ее «современности». Наряду с возможностью косвенно свидетельствовать об уровне производительности труда он является индикатором втягивания экономики в неустойчивое состояние. Устойчивость к вызовам и рискам достигается балансом реальной (производящей) сферы экономики с виртуальной (потребляющей) ее составляющей. Объем ресурсов потребления в устойчивых экономических системах не превышает суммы объемов добытых природных ресурсов и произведенных товаров. Иначе государство, как и страна в целом, либо живет в долг, либо обманом и силой добывает недостающие ресурсы извне.
Неоправданно высокое положение на «лестнице» услуг сопряжено с риском утраты равновесия, с падением экономики. Тем не менее, доминирование сферы услуг конвертируется в попытки ментального доминирования, в необоснованные претензии представителей сферы услуг на особую «элитарность», на высший
36
уровень доходов и социальный статус. Возникшие псевдоэлиты деструктивно влияют на общественное мнение, дезориентирует его, способствует недопустимым искажениям многих оценок и устремлений. Степень привлекательности профессий подвержена перманентным ложным соблазнам и деформациям, безнадежно отстранена от нужной корреляции реальным потребностям экономики. Медийная известность, РЯ-акции с привычным апломбом противопоставлены скромности и являются апробированными средствами имитации общественного признания персоны. Псевдоэлиты несут в массы идеологию инклюзивного капитализма и гендерного плюрализма. Во многих важных гуманитарных аспектах, по отношении к темам трапезы, молитвы или любви ментальность современных медийных персон примитивнее и архаичнее ценностных установок античных персонажей.
Цель статьи, таким образом, состоит в демонстрации социальных рисков чрезмерного (более 60-65%) развития доли сектора услуг в валовом национальном продукте: экономика теряет устойчивость, псевдоэлиты оказывают на общественную ментальность деструктивное влияние.
ИЗЛОЖЕНИЕ ОСНОВНОГО МАТЕРИАЛА
1. ЕДОКИ И РАБОТНИКИ
Благополучие патриархальных семей в немалой степени определялось соотношением в ней, как тогда говорили, работников и едоков. Без работников есть станет нечего, никто не выживет. Совсем без лишних ртов краха семьи тоже не миновать: ибо кто на смену работникам придет? Смену же взрастить требуется, присмотреть за «несмышлеными», вразумить их. Дети и старики, наряду с работниками, с мужиками и бабами справедливо считались, выражаясь затхлым сегодняшним сленгом, человеческим капиталом. Не столь первостепенным как работники, но иного, специфического свойства без которого, однако, не обойтись. Они не только посильно участвовали в главных трудах работников, но также помогали бабам в разнообразных хлопотах, которые позже стали числиться по ведомству услуг. Сотни тысяч лет до подросткового возраста удавалось дожить только половине детей - такие уж условия жизни были. Детей стремились сберечь, а когда погибал подросток, то его погребали со знаками скорби и почести, которыми отмечались разве что погребения вождей. Многодетная вдова в США XIX века (как и тысячи лет до этого, традиционно и почти повсеместно во всех земледельческих обществах) оставалась завидной невестой - ведь она безотлагательно вносит в семью нужный детский капитал!
Оптимальное соотношение едоков и работников, судя по типичному возрастному составу семьи и роду занятий в сельском хозяйстве было примерно равным. С учетом того, что работники были отчасти вовлечены в оказание услуг (в переводе со сленга - занимались некоторыми трудными для хозяек домашними делами), а все члены семьи по возможности участвовали в трудах работников, долю сектора услуг в патриархальной экономике можно считать близкой к половине, равной сектору производства. Школьная схема экономистов, на которой сколь-нибудь заметное развитие сферы услуг начинается только с индустриальной эпохи, искажает реальную историю. Издавна, возможно, от глубокой архаики
37
экономическая доля того, что ныне называется услугами, была весьма значительна, составляла до половины ВВП.
Другое дело, что они просто не считаются экономистами в силу того, что услуги (к незамеченному счастью для домочадцев не только патриархальных, но и современных семей) оставались «безвозмездными». То есть, в переводе с неточного здесь жаргона правоведов, не были юридически оформлены и не включены в товарно-денежные обмены. Конечно, сами люди реально их замечали, ценили и охотно возмещали. С возможной полнотой и заботой во все времена работники стремились возместить услуги едоков. Если бы услуги действительно, в прямом смысле этого слова оставались безвозмездными, семьи не смогли бы выжить. Монетизация и бюрократический учет здесь неуместны, они лишь способствуют, как показывает сегодняшняя практика, разрушению семьи. Мнимая экономическая ничтожность безвозмездных услуг изредка вносит нотку беспокойства в гладкий дискурс экономистов, что, однако, не мешает господству мифа о слабом развитии сектора услуг в традиционных экономиках.
Полагаю, слепоте мифа следует предпочесть рациональный анализ и взвешенную оценку некоторых архаичных протокультурных феноменов, из которых, в конечном счете, сложилась та часть экономики, которая именуется сектором услуг. Поставим вопрос предельно резко: что издревле, даже до появления человека, в пресоциальных формах животной жизни было предтечей услуг и их места в организации стайной жизни?
2. БЕЗВОЗМЕЗДНАЯ УСЛУГА АЛЛОГРУМИНГА
Свидетельствами истоков устроения архаичных обществ являются многочисленные и хорошо изученные наблюдаемые факты пресоциальных форм поведения животных. Конрад Лоренц показал пресоциальные истоки таких высоких ментальных достижений людей, как, например, верность, доверие и любовь. О мере развития сферы услуг в архаичных экономиках, на наш взгляд, можно судить по тому, какое место в жизни и поведении приматов занимает «аллогруминг» (процесс очищения шерсти, «обыскивание» особью других членов своей группы).
Автогруминг (самоочищение), что принципиально важно, у приматов с необходимостью переходит в аллогруминг. Совместно они именуются грумингом. Даже кошка, животное отнюдь не стайное, очищает и себя, и своих котят - начала аллогруминга уже здесь. У стайных же приматов грумингу, как правило, подвержены все и всегда. Его посредством выражены сопричастность, дружелюбие, симпатия, он используется в качестве знака подчинения или средства манипуляции. Аллогруминг служит действенным инструментом пресоциального устроения, консолидирует группу, структурирует и поддерживает иерархию. Очищение и в самом деле, а не только полушутливо и метафорически, является одним из истоков культуры [1].
Автогруминг, таким образом, существенно дополнен аллогрумингом. Конечно, в тесноте стаи чистыми (и в прямом, и в переносных смыслах «искренности» или «сопричастности») лучше быть вместе, поодиночке этого не добиться, потому как от соседей нехорошие насекомые (в числе всяких нежелательных актов и явлений) перейдут.
38
Джейн Гудолл посвятила описанию груминга шимпанзе, который выполняет «огромную роль в регуляции отношений», отдельную главу [2, 402-423]. К полуторагодовалому возрасту шимпанзе уже вполне владеют техниками обыскивания, а пытаются приобщиться к грумингу с шести-семи месяцев от роду. Согласно наблюдениям Кларенса Рэя Карпентера и современных приматологов пенсильванской школы, в суточном режиме колобусов чистка себя и друг друга занимает до 20% времени. Она, как пресоциальный ритуал, обеспечивает проективную смещенную активность особей, служит способом сплачивания группы. Груминг часто перемежается развивающими и обучающими играми. У многих приматов он сопровождается коллективными купаниями, совместным приемом солнечных ванн. Он формирует «теткино поведение»: когда родственницы матери время от времени нянчат ее детенышей [3, 91]. В стаях крошечных буроголовых тамаринов, которые отдают грумингу все свободное от поисков фруктов время, еду для матерей с младенцами приносят другие члены группы. Аллогруминг фундирует коллективную заботу приматов о потомстве даже в тех редких случаях (у горилл), когда он по отношению к взрослым не распространен. Удачливые охотники шимпанзе склонны делиться добычей с другими. Груминг прочно встроен в систему коммуникативных сигналов - действия, позы, мимики, вокализации. Без него у шимпанзе редко обходится ритуал приветствия. Белорукие гиббоны подобно колобусам на отдых и груминг тратят до четырех часов в сутки -даже чуть больше, чем на поиск пищи и еду.
Поведение самых разных приматов - от двухметровых горилл до обезьянок, помещающихся на ладошке - характерно, таким образом, тремя надежно установленными в ходе наблюдений инвариантными параметрами. Поиск еды, собирательство, охота и насыщение занимает до половины (иногда и заметно меньше) дневного времени; остальное время посвящено отдыху, грумингу, играм. Чем доступнее пища, тем больше времени уделяется грумингу. Наконец, чем больше группа, тем груминг продолжительнее, он достигает пяти часов в сутки. Эти поведенческие режимы могут быть нарушены лишь форс-мажорными обстоятельствами или редкими особенностями обитания. Временная же тревога или краткосрочный шок, согласно наблюдениям, груминг только стимулируют.
Естественно, услуга аллогруминга «безвозмездна». Примечательно, что временные на него затраты составляют примерно половину, как мы сейчас говорим, «рабочего дня» - не только примата, но и человека. «О, сколь схожа на нас зверь гнусный обезьяна» - так один из эллинских авторов выразил общепринятое (хотя и незаслуженно обидное для приматов) людское мнение [цит. по 3, 20]. Стоит ли оспаривать многократно подтвержденную биологами комплементарность анатомических особенностей основам поведения и образа жизни? Разве есть какие-либо основания полагать, что пресоциальные структуры и механизмы консолидации остались несущественными в ходе эволюции гоминид?
С уменьшением волосяного покрова прямая услуга аллогруминга, понятно, сокращалась, но тут же принимала превращенные формы, подвергалась разным сублимациям и трансмутациям. Однако временные затраты на обслуживание других членов семьи в древнейших сообществах палеолитических собирателей и
39
охотников, судя по археологическим данным, варьировали мало, упрямо повторяли пресоциальные режимы. Еще позже, в обществах и семьях земледельцев услуги также составляли примерно половину всей экономики. Как и в ВВП США 1939 года.
Согласно данным Института экономики и права Ивана Кушнера, доля услуг в экономике мира в начале 70-х годов XX века составляла 32%, до начала XXI века выросла до 43-45% и на этом уровне стабилизировалась [4]. Эксперты Всемирного банка полагают среднюю по странам мира добавленную стоимость сферы услуг в 2021 равной 55,43% [5]. Разница оценок в основном связана с тем, что во втором случае к третичному сектору отнесены строительные работы. Стоимостный вклад современной сферы услуг большинство специалистов также считают близким к половине валового мирового продукта.
Но почему, на протяжении всей долгой и прихотливой истории, именно половину?
3. НАРУШЕННЫЙ БАЛАНС ПРОИЗВОДСТВА И ПОТРЕБЛЕНИЯ
В одном из традиционных подходов, который с осмотрительным коварством оттеснен сторонниками глобализма на методологическую обочину макроэкономического анализа, экономика рассматривается как баланс производства и потребления. Как повелось от Адама Смита, что своим трудом произвели, то и потребить можем - большего взять неоткуда.
Работники занимаются добычей и переработкой полезных ископаемых, изготавливают промышленные изделия, выращивают сельскохозяйственную продукцию и возводят строительные объекты. В общем, производят то, без чего жизнь едоков катастрофически оскудеет или вовсе иссякнет. Получив то, что сделали работники, «едоки» способны выполнять свои функции: лечить и приготавливать пищу, воспитывать и обучать, содержать в исправности инфраструктуру, убирать и развлекать. Лишь в этом узком смысле их услуги вторичны, но ни в коем случае не второстепенны. Без сектора услуг ни одно общество существовать не может, предположение о его ничтожной малости абсурдно. По критерию занятости населения (расходованию временного ресурса) доля услуг в традиционной экономике примерно равна объему сектора производства.
Конечно, оценить вклад безвозмездных услуг сложно. Почти безнадежные немногие попытки сделать такие расчеты останавливает простая мысль: а зачем, ведь динамика экономики и так неплохо выстраивается посредством учета объемов одного лишь производства, ресурс которого тратится едоками.
Эту упрощенную картину возмущают, однако, процессы перехода ранее безвозмездных услуг в правовое и монетарное пространство, а также стремительное расширение номенклатуры тех услуг, которые изначально не являлись безвозмездными. Главной причиной таких изменений в XX веке стал бурный, небывалый в истории рост производительности труда в промышленности и сельском хозяйстве. Структура занятости претерпела за последнее столетие революционные перемены, в сектор услуг были вытеснены целые армии работников. Прежний баланс занятости теперь утрачен, сектор услуг разросся,
40
некоторые «едоки» утратили там нужную скромность и обнаружили завидные аппетиты.
Но считать услуги стало гораздо проще, теперь по их доле в экономике даже стали судить о развитии экономики в целом. Мол, хорошая современная экономика невозможна при невысокой доле услуг [6].
В первой дюжине крупнейших национальных экономик она действительно за последние десятилетия резко выросла. В валовом национальном продукте стран, которые беззастенчиво претендуют называться «развитыми», она, как правило, превышает 80%. Китай и Россия здесь заметно отстают. Гипертрофированный нарост сферы услуг многими считается позитивным достижением, выдается за образец. Но откуда берутся ресурсы на такие в нее инвестиции, на доходы и траты «едоков»? Ведь работники производственной сферы способны здесь обеспечить своим 20% вкладом в ВВП только четвертую (!) часть расходов. Когда сфера услуг заметно превышает половину ВВП, нужно пояснить, за чей счет возможен такой «банкет».
Когда траты выше, чем произведенный продукт, это значит, что нужно где-то недостающие ресурсы взять в долг или кого-то ограбить. Иначе банкротства не миновать. Ограбить можно прямолинейно, силой. Или чуть тоньше, навязав неэквивалентный обмен: стеклянных бус - на пушнину, миссионерского слова - на золото. Более полувека США практикуют обмены эфемерно обеспеченных финансовых обязательств (долларовых ассигнаций и прочих деривативов) на природные ресурсы, на товары других стран. Слабыми участниками таких сделок американские менеджеры манипулируют, увиливающих подкупают, строптивых усмиряют силой.
Хорошо также быть должным (долг США чуть ли не в три раза превышает годовую ВВП), а потом этот долг себе простить, опустив курс доллара и тем самым принудить весь мир его оплатить. Чем больше государственный долг, тем сильнее скрыта и приукрашена реальная динамика экономики страны. Если он, например, составляет 100% ВВП, а рост экономики оценивается пятью процентами в год, то нужно, нетрудно подсчитать, 20 лет, чтобы погасить долг за счет прироста экономики. Иными словами, на деле экономика все это время росла за чужой счет. Показатель ее роста имитировался в размерах и темпах роста долга - ведь весь полученный экономический прирост государству придется в счет долга отдать. За объявленным ростом национальной экономики страны скрыты его стагнация и рост частного бизнеса заимодавцев. Такая распространенная практика приватизации национальных экономик, естественно, ведет к образованию и развитию мощнейших транснациональных корпораций. На первый план выходят менеджмент и торговля, производство важно лишь в плане минимизации издержек, а национальный суверенитет становится помехой и объявляется архаикой.
Не удивительно, что в противовес глобализму все большее распространение получают такие понятия, «реальная экономика» и «реальный экономический сектор». Ими означается, конечно, сектор производства. В публицистике он с риторическим выпадом именуется «полезным», намекая на малую полезность остального. Он же, напротив, адептами и сторонниками идеологии глобального
41
инклюзивного капитализма объявляется «умирающим» (Жак Аттали). Судьба сектора производства, полагают многочисленные последователи З. Бжезинского, -освободить в новом постиндустриальном мире занимаемое им место для секторов «живых», для «экономики впечатлений», «экономики знаний» и прочих разнообразных услуг.
Непослушный мир, однако, никак не превращается в «постиндустриальный». Былое кратковременное сокращение вклада в мировой валовый продукт промышленности в XXI веке сменилось несомненными процессами его прироста, реиндустриализацией и стабилизацией. Оценка экономик стран по «реальному» критерию (то есть без учета сомнительного вклада сектора услуг) дает неожиданные результаты. Экономика России, например, уверенно занимает место в четверке мировых лидеров - причем не только по абсолютным показателям, но также в их расчете на душу населения [7].
Подведем краткий итог. Ситуация утраты прежнего баланса производства и услуг (в плане занятости населения в секторах) необратима. Причина этого - резкое повышение производительности труда в сельском хозяйстве (за XX век - в 40 раз) и в промышленности. По критерию же добавленной стоимости мировая экономика в целом сохраняет нужный баланс секторов производства и услуг. Гипертрофированное преобладание добавленной стоимости сектора услуг в экономиках отдельных стран и регионов носит деструктивный характер: приводит к неустойчивости экономических систем и национальных суверенитетов, способствует деградации международных отношений и гуманитарных установок.
4. СФЕРА УСЛУГ В ЭКОНОМИКЕ: СТАНОВЛЕНИЕ ПСЕВДОЭЛИТ
Оказываемые услуги разнообразны, число фиксируемых экономистами их видов прибавляется, и в настоящее время достигает 160. Всемирная торговая организация делит их на 12 секторов, однако общепринятая система упорядочения отсутствует: по разным основаниям выделяют и три, и пять и два сектора. Дискуссионными остаются и некоторые вопросы о включении той или иной услуги в сектор. Публикуемые расчетные данные часто несопоставимы.
Самые общие представления о сфере услуг, которые нам здесь нужны, однако, все же достаточно ясны и сводятся к следующему.
Часть из них нужна для поддержки инфраструктуры экономики: инженерных сетей, транспорта, торговли, ЖКХ, иных бытовых предприятий, систем связи и доставки, мест питания и т.д. Все это должно исправно функционировать, требует профилактики, обслуживания и ремонта. К услугам инфраструктурного назначения, заметим, часто относят также строительство, хотя строить и содержать готовую постройку в порядке - вещи разные.
Другая часть предназначена для поддержки «социальной сферы». Ее многие прямо именуют «непроизводственной», часто выделяя лидирующий в ней по созданию добавленной стоимости «юридически-финансовый» сектор. К ней относят, помимо работы банковских учреждений и правовых институтов, образовательные и медицинские услуги, а также деятельность санаториев, гостиниц, индустрию развлечений, услуги аренды, охраны, сервисных и информационных центров, переводческих бюро и т.д.
42
Эти кластеры, особенно второй, отличаются от производственного сектора тем, что услуги создают не только и не столько реальные вещи, но, в основном, продукт виртуальный, который тоже нужен людям, удовлетворяет их потребности.
Юристы, например, поставляют клиентам уверенность в надежности сделки, продают усилия, имеющие целью достижение справедливости, или одаривают надеждой на свободу. Банкиры продают деньги за еще большие деньги. Эта нелепица, однако, охотно принимается, потому что взятые кредиты клиенту требуются безотлагательно. Фактически банки торгуют временем отсрочки долговых обязательств, диверсификацией платежей. Популярное «время - деньги» здесь имеет буквальный смысл. Страховщики продают людям спасательные жилеты на случаи неудач. Их клиенты, за немногими преступными исключениями, надеются потерять выплаченные деньги - лишь бы страховой случай не наступил. Финансисты охотно идут им навстречу, издавна страховой бизнес является одним из самых прибыльных. Время и надежда, уверенность и мечта - многие подобные тонкие виртуальные субстанции здесь ловко конвертируются здесь в прозаическую банальность непахнущих денег.
Торговые услуги основаны, о чем без обиняков утверждается в официальных документах, «на перепродаже товаров». В СССР это деяние называлось спекуляцией, было уголовно наказуемо. И до сих пор общественное мнение не свободно от подозрений, что за перепродажами скрыты практики паразитизма. Что отчасти оправдано: в России на многие товары, даже продовольственные, розничные цены превышают отпускные цены производителей в три (!) раза.
Лоббисты риелторов оправдывают нескрываемо спекулятивный характер ныне общепринятой организации торговли выполнением нужной регулятивной функции - установления баланса спроса и предложения: товар должен быть продан, но за максимальную цену - иначе дефицит неизбежен. Вот цены и «накручиваются», для чего логистические цепи многократно дробятся, и каждый из этапов продвижения по ним товара превращается в акт его перепродажи. К тому же значительная часть добавленной в ходе такого товарооборота стоимости (в России 2000-2010 годов она достигала 40%) остается «в тени» [8, 133]. Розничная наценка на конечном этапе в странах Европы, как правило, составляет 12,5%, в России же она на многие товары близка к 30%.
Для регуляции цен предусмотрен внушительный набор эффективных инструментов, но ими пользуются редко. Весной 2020 года в России были замечены факты существенного завышения торговыми сетями цен на продукты питания, по своей динамике аналогичные тем, что предшествовали и сопровождали кризисы 2008 и 2014 годов. Однако внесенный в Государственную думу законопроект о регуляции ценообразования даже небольшой группы товаров первой необходимости был отклонен. В 2021 году последовал мощный скачок цен, и властям пришлось предпринимать экстренные меры для поддержки населения. Организация торговли никаких изменений не претерпела.
Данный пример является одним из многих свидетельств устойчивости и внушительного веса торговой «элиты», которая в силу корыстолюбия и низкой социальной ответственности публицистами именуется «торговой мафией». На
43
кризисах обогащается не только топ-менеджмент торговли. Наиболее впечатляющую прибыль, что на росте, что на упадке экономики извлекают банкиры. Они не спешат инвестировать ее в отечественный бизнес (исключая разве что максимально прибыльный - страховку или, опять же, торговлю). Предпочтение отдается прямолинейному вывозу капитала из страны с последующим участием в финансовых спекуляциях.
О «финансовой мафии» говорят реже, но назвать их социальную роль и поведение «элитарными» - значить погрешить против правды. Скорее уж это -«псевдоэлита», представители которой самоуверенно, в силу наличия денег помещают себя на верхние ступени социальной лестницы. Оттуда, с высоты они считают себя вправе вразумлять (как Герман Греф) нижестоящих в отношении того, что правильно или неправильно - даже в отношении вещей (системы образования, перспектив технологий), о которых имеют примитивные и смутные представления. Или определять уровень произведений искусства персональным участием в работе галерей и аукционов, что среди них общепринято.
Важным ресурсом формирования псевдоэлит являются средства массовой информации, которые обеспечивают устойчивую узнаваемость их представителей. Медийная известность, РЯ-акции стараниями псевдоэлит с апломбом противопоставлены скромности, служат апробированными средствами имитации общественного признания персоны. Героями популярных блокбастеров и сериалов теперь выбираются представители сферы услуг: разносчики пиццы и таксисты, полицейские и врачи, горничные и спортсмены, моряки, музыканты и т.д. Рабочие, строители или фермеры интересны значительно реже, стараниями псевдоэлит они превращены в персонажи скучные: их повседневная жизнь внимания не заслуживает, разве что нечто экстраординарное случится. Зато необразованный блогер глупыми выходками способен привлечь миллионы подписчиков, стать обеспеченным человеком и примером для подражания. Для многих актеров скандальная известность, постыдные разоблачения и «грязное белье» на публике решительно предпочтительнее забвения. Даже самим заказать и оплатить такой РЯ стоит.
Про ничтожество цирюльника Голохвастова теперь никому и в голову не придет написать или кино снять. Бритва в «липких руках брадобрея» превращена креативными индустриями чуть ли не в мистическое оружие господства, как запах духов парфюмера, гениального злодея. Из ограниченного, но вполне мастеровитого парикмахера на наших глазах вырастает медийная персона - «стилист», который с забавной важностью неуклюже претендует на изысканность. Из мастеровитого портного, располневшей отставной балерины или пожилых певцов стараниями масс-медиа взращены многие другие «стилисты», которые щеголяют намеренно нелепой одеждой с претензией представлять собой «кумиров» публики, «иконы» (слова то какие украли) стиля.
Фильм Вуди Аллена «Римские приключения», в котором высмеивается пустота сконструированных знаменитостей, собрал менее половины положительных рецензий. Отчасти, вероятно, потому, что ничем не примечательный клерк, который по сценарию фильма внезапно стал знаменитым, имел мужество следовать правде.
44
Он честно удивился: «и на что нужен публике такой болван как я»? К сожалению, напрасно ожидать подобной искренности от разудалых шоуменов и фальшивых «кумиров». Цинизм окончательно добил наивную непосредственность.
Псевдоэлиты деформируют общественное мнение, способствуют недопустимым искажениям многих оценок, дезориентируют устремления людей. Скверно, что степень привлекательности профессий, от которой зависят судьбы взрослеющих детей, подвержена перманентным ложным соблазнам, безнадежно отстранена от нужной корреляции реальным потребностям экономики. Именно псевдоэлиты демонстрируют приемлемость ЛГБТ - поведения, несут в массы идеологию гендерного плюрализма и, в целом, инклюзивного капитализма. Они представляют новую культуру «золотого миллиарда» - без пола, национальной идентичности, без родины и истории.
В замкнутый круг персонажей, которые именуют себя «звездами», вполне предсказуемо и симптоматично вошли и стали рядом с актерами, моделями или музыкантами ранее совсем уж удаленные от публичности повара. Скромный студент кулинарного техникума заматерел и стал новым героем масс-медиа -носителем привлекательности образа взыскательного и сластолюбивого гурмана.
5. МЕДИЙНЫЙ СТАТУС ГУРМАНА
Число телевизионных программ даже на общедоступных бесплатных каналах, которые посвящены кулинарии, сегодня непропорционально велико в сравнении со всеми другими программами. Живая еда и Едим дома, Битва шефов и ПроСТО кухня, На ножах и Молодые ножи, Кондитер и Король десертов, Поедим-поедем и Гастротуры Гурман - вот их далекий от полноты перечень. Целенаправленными усилиями медиа разнообразные рецептуры, диетические рекомендации и деликатесные изыски утвердились в центре внимания многих людей. С каким апломбом, с какой самоуверенностью ведут себя на экранах их знатоки - повара и кондитеры!
Еще недавно большинство соотечественников с брезгливым недоумением восприняли скандальную амбициозность К. Собчак, которая осталась без любимого паштета вследствие присоединения Крыма к России. Возможно, сегодня этот ее аргумент (не хочу без фуа-гра) показался бы людям, уже завороженным авторитетными изысками гурманов, хотя и капризным, но менее нелепым. Ведь положительные герои многих сотен популярных книг и фильмов многие годы с уверенностью сомелье оценивают качество вина того или иного года урожая или судят об уместности соусов, названия которых не только запомнить, но и произнести сложно. С каким внятным предвкушением заказываются ими блюда из меню, совершенно загадочные для простого смертного. Как будто только об этих тонкостях и красивых названиях помнить и думать следует. Понятно, что таковыми знатоками почти никто из россиян (кроме редких избалованных незаработанными деньгами людей) не является. Здесь важно направление медийных манипуляций: еда - среди самого главного, гурман является кумиром в его гармоничной совместимости с флером наставничества, с гуру.
Интерес к еде, вообще говоря, естественен, нормален. Даже этимологически многие важные ментальные способности и акты сопряжены с «кусать». Под
45
искушением мы понимаем соблазн, под вкушением - приобщение. Проницательность зачастую передается способностью «раскусить», а «покуситься» означает претендовать на что-то великое. «Вкус» - это не только физиологическое ощущение, но также эстетическая характеристика. Подобное смешение с ментальным сказывается в таких древних словах как «ou^noaiov» (и пирушка, и научный диспут) или «cena» (коим латиняне именовали обеденную совместную трапезу рабов с хозяином, по обилию или скудости которой граждане полиса ранее иногда судили о его достоинстве - о «цене»).
Даже абстрагируясь от ментальных аспектов, знать толк в еде и напитках -дело по жизни, понятно, полезное и часто приятное. Внимание к трапезам люди уделяли во все времена. Со времен Тиберия широкое распространение получили «Десять книг о кулинарии», написанные тремя знаменитыми гурманами Рима под псевдонимом Акипия. Киренский философ Аристоксен для улучшения вкуса салата поливал его водой с добавлением меда и вина. «Дайте мне журавлиное горло» -взывал к богам чревоугодник Феофил. Под влиянием Аристотеля и Платона сложился даже особый, «застольный» жанр прозы, который был активно поддержан такими известными авторами, как Плутарх и Эпикур, Петроний и Лукиан. Даже слово «a%o^ia», которым позже стали именовать средневековый тип знания, в античности означало прихотливую очередность застольных песен.
Не без волн многих излишеств или, напротив, суровых ограничений (в истории культуры они систематически противоборствовали, сменяли друг друга и дополняли, но в целом вопреки разнонаправленным интенциям приводили к шаткому приемлемому равновесию) результирующий тренд отношения к еде в культуре средиземноморья четко выражен уже со времен Гомера. Героев Илиады, с удовольствием констатирует Платон, отличает здоровая простота образа жизни, отказ от изысканности в пище, от морских лакомств (Государство, 404 be). Плутарх, солидаризируясь с Демосфеном, показателем безнравственности и чревоугодия Филократа считает тот факт, что полученную за свое предательство мзду тот истратил «на девок и рыб» (Застольные беседы, кн. 4, 55).
«Пир» Платона - это истории вовсе не о гастрономии, а об Эроте: о том, насколько (не переходя границ меры) допустимо поддаваться его могущественным соблазнам. По остроте воздействия Плутарх сравнивает «зелье мелодий и ритмов» с изделиями поваров и мастеров благовоний, «они пленяют и совращают нас, предавшихся им, можно сказать, по собственной воле» (Застольные беседы, кн.7, 75). Платон подмечает даже, что обычно босоногий Сократ был на пиру в «парадных сандалиях» (Пир, 174 А). Хотя рассказчики провели там ночь за кутежом и за некоторые слова и поступки им впоследствии, возможно, придется неловко оправдываться, главным в их дискуссиях твердо остаются философски обоснованные предостережения от соблазнов и излишеств. Они то и составляют лейтмотив любого произведения застольного жанра.
Уместно ли присутствие на пиру флейтисток? По этому вопросу мнения расходились, поскольку для всех античных авторов флейта вовсе не являлась, как после Фрейда, прямым эротическим символом. При такой современной грубой символике вопрос о флейтистках был бы немедленно снят, их к симпозиуму ни за
46
что не допустили бы. Согласно Афинею (АШ. XI 504 Е), возражение защитника флейтисток (Ксенофонта) стороннику их изгнания (Эриксимаху), состоит в том, что звучание флейт и кифар придает симпозиуму мусическую прелесть. При возлияниях флейта нужна так, как нужен на голове венок - ибо именно музы, подытоживает Плутарх в «Застольных беседах», наряду с философией кротко сдерживают дикость и безрассудство.
С особой взыскательностью обставлялась совместная трапеза при общении с богами, которую пифагорейцы по обыкновению дорийцев именовали «аиаата». С неловкой для современных людей правдой превосходство тонкостей совместных трапез античности становятся наглядным в их сопоставлении, например, уже даже с названием одного из бестселлеров XXI века: «Есть, молиться, любить».
Героиня Э. Гилберт, скорее всего, на самом деле сначала ела пиццу и разные вкусности в Италии, потом в Индии пришла к молитве, а в Таиланде нашла любовь. О чем она занимательно и небезыскусно поведала читателю. Но как-то невзначай в названии повествования вовсе не молитва предшествует еде, что непреложно для религиозного человека. Список действий, наполняющих нашу жизнь, здесь в полном соответствии с современным масс-медийным контентом, напротив, недвусмысленно открыт едой.
Более того, конъюнктивно перечисленные действа вовсе не составляют их внятной разделенности. Эротическая любовь, секс для героев является, по сути, подлинной молитвой, а еда - сладострастным искушением, искренней признательностью Тому, кто дает нам жизнь, как дарует любовь. Секс ненасытен не только в переносном, но в прямом смысле - в полной аналогии с «духовной пищей», когда с проглоченным «куском» растет душа. Процессы еды получают мистические смыслы, приемлемым и похвальным может быть даже обжорство. Большей частью чревоугодие избыточно, но поглощение пищи твердо синонимично животному «жрать», возврат к которому теперь не обидная деградация, а возвышение к искренности, похвально непринужденная и по-своему изысканная констатация правды. «Молиться» в середине названия книги в ее тексте получает большей частью смысловое значение связки, ментального инструмента манифестации дополнительности процессов чревоугодия («есть») и спаривания («любить»).
Не случайно опубликованный «мужской ответ» Эндрю Готтлиба на этот бестселлер носит эпатирующее название: «Пить, играть, трахаться». Ведь, если по правде, где пиршество - там игрища и оргии. Там всюду, начиная от кухни и спальни, торжествует соблазн. Там высокое искусство гурмана слито с алхимией ничем не стесненных наслаждений. Излишество, мера, разум, контроль превращены здесь в антикварные руины, в слова, которые ничего не значат.
Когда-то знаменитый «жрец очищения» Эпименид вопреки прежним варварским обычаям в жертву Апполону Отчему стал приносить листья мальвы и асфодели, которыми питались сами пифагорейцы. Молитвы и вознесения персонажей Э. Гилберт подобных тонкостей не знают, жертвоприношения растительного свойства непринужденно дополнены закланиями животных, а назначение алтаря способны обрести даже желудки персонажей. После
47
пифагорейцев меню античной трапезы с богами может быть только общим: что возносишь им, что на алтарь кладешь, то и ешь сам. Известны спорные сегодня резоны, по которым поедание бобов табуировалось и приравнивалось тогда к каннибализму. Но табу каннибализма очень долго, вплоть до настоящего времени, в большинстве культур все-таки оставалось бесспорным. Боги, которым молятся в мире Гилберт, несравненно кровожаднее, новейший мир трансгуманизма в сравнении с ушедшим миром ранней постмифологической античности более жесток, он гораздо архаичнее. До первобытных привычек адельтофагии после торжества гендерных трансмутаций останется, возможно, всего несколько шагов.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ:
ЛОЖНАЯ АЛЬТЕРНАТИВА ВЫЖИВАНИЯ И САМООСУЩЕСТВЛЕНИЯ
Об излишествах и вавилонских блудницах, о беззаконии и разврате, о менялах в храме и смрадности комфорта, которые ведут к «концу времен» издавна предупреждали человечество многие его духовные наставники. Об оскудении духовности в новейшее время то и дело с той или иной степенью искренней назидательности, фарисейства и убедительности напоминают многочисленные последователи таких авторов, как И.А. Ильин и А.И. Герцен, Д.С. Милль и П.А. Сорокин, А. Швейцер, А.И. Солженицын или А.Г. Дугин. Ревнители благочестия, особенно религиозные, ранее неоднократно бывали биты или, в более поздние времена, относимы неунывающей «передовой публикой» к надоевшим и скучным брюзгам. В итоге скоморохи и прочий «блуд» оказались неистребимы.
Если попытаться усмотреть в этой истории что-либо новое, что произошло за последние 5-7 десятилетий, то единственное свежее обстоятельство состоит в очевидном социальном укреплении позиций «негативной», назовем ее так, ментальности. Негативной, поскольку ее мейнстрим всегда был составлен контркультурой. Активным носителем такой ментальности, чего раньше почти не наблюдалось, теперь стала псевдоэлита сектора услуг.
Почти всю долгую историю человечества в экономике главную роль занимало сельскохозяйственное производство. Многие общества из-за недостатка еды вымерли, даже в XVIII веке европейцы раз в 5-10 лет страдали от «голодных годов», когда еды катастрофически недоставало даже знати. Сегодня доля взращивания продовольствия экономически ничтожна, добавленная стоимость сферы услуг превышает ее в десятки раз. В обществе, согласно наблюдениям социологов (например, по данным проекта The World Values Survey) произошел ценностный сдвиг: перестали доминировать ценности выживания. Пришедшее на смену общество - без нужной строгости, без видимых стремлений согласовать позиции -разные авторы характеризуют то в качестве информационного или постиндустриального, то именуют обществом изобилия или потребления. Утопичность оценок происшедшего сдвига особенно заметна в распространенных попытках западных исследователей (включая, например, Р. Инглхарта) противопоставить прежним, вынужденным и натужным, совсем не веселым ценностям выживания - новые, свободные и позитивные, креативные ценности самовыражения. Самое место таковым, конечно, в сфере услуг: крановщику или
48
слесарю далеко от актера и певца. Прозе муравьиного упорства оказалось противопоставлено изящество порхающей стрекозы.
Нелепость такого истолкования социального сдвига подчеркивает отсутствие попыток регламентации права на публичное самовыражение. А если и выражать то, кроме невежества и глупости, нечего? В полном соответствии с предвидением Ф.М. Достоевского, в герои масс-медиа вышел человек «со всеми его почесываниями». И с жадностью спекулянта: как купить подешевле, а продать подороже или, еще лучше, выгодно «пристроить» имитацию нужного - то, что вовсе ничего не стоит. Действительно, впору напомнить, что есть нечто более высокое, «лучше продажи и забавы» (Коран, сура 62, 11).
Прежде, в эллинские времена, плата за сценические действа актеров зачастую считалась компенсирующей выплатой за общественное презрение к тем, кто этим занимается. Избыточная суровая критичность и позже распространялась на, вслушаемся в коннотаты слов, шутовство, скоморошество и лицедейство. Ныне эти занятия, в числе прочих из сферы услуг, вполне реабилитированы. Горничные и лакеи вошли в круг «служащих» наряду с политиками, цирюльник стал востребованным «стилистом», а шут - заслуживающим признания «сатириком и юмористом». Мы ценим хороших актеров, но разве они перестали быть лицедеями? Стоит ли, как ныне, окружать почетом и щедро финансировать так называемые «творческие поиски и находки» псевдоэлит, не следует ли вернуться к более сдержанной и критичной оценке социального и культурного статуса сектора услуг? Общество, которое ценит игру хороших футболистов в сотни раз выше достижений нобелевских лауреатов, вызывающе и нелепо рискует оказаться нежизнеспособным.
Список литературы
1. Эпштейн Михаил. Самоочищение. Гипотеза о происхождении культуры / Эпштейн Михаил. Знак пробела: О будущем гуманитарных наук. - М.: Новое литературное обозрение, 2004. - С. 371-395.
2. Гудолл Дж. Шимпанзе в природе: поведение / Дж. Гудолл / Пер. с англ. - М.: Мир, 1992. - 670 с.
3. Фридман Э.П. Занимательная приматология / Э.П. Фридман. - М.: Знание, 1985. - 192 с.
4. Макроэкономические исследования. Режим доступа: https://be5.biz/makroekonomika/service/ world.htmi
5. Режим доступа: https://ru.theglobaleconomy.com/rankings/Share_of_services/
6. Киселева И.А. Сфера услуг как основа развития современной экономики / И.А. Киселева, С.О. Искаджян // Вопросы экономики. - 2013. - № 46 (184). - С. 16-20.
7. Тюрин Александр. Какое место в мире занимает реальная экономика РФ? / Александр Тюрин [электронный журнал LiveJournal, 26.03.2019] - Режим доступа: https://skeptimist.livejournal.com/2991834.html
8. Кошкина С.Н. Занятость и трудовая мобильность в торговле в современных условиях / С.Н. Кошкина // Вестник Томского государственного университета. - 2008. - № 310. - С. 133-136.
ON THE SHAKABLE LADDER OF SERVICES Shorkin A. D.
V.I. Vernadsky Crimean Federal University, Simferopol, Republic of Crimea, Russian Federation E-mail: [email protected]
49
LUOPKUH A. fl.
The share of the service sector in the top ten largest national economies has increased dramatically in recent decades. As a rule, it exceeds 80% in the gross national product of countries that call themselves "developed". The hypertrophied growth of the service sector is considered to be a positive phenomenon and is associated with a diminishing of the real role of the service economy in traditional economies. However, even presocial communities are held together by grooming "services" that take up to half of the primate's waking time. Contrary to the interpretation actively imposed, the growth of services is not a reliable indicator of the development of the economy or its "modernity". Along with the ability to indirectly testify to the level of labor productivity, it is an indicator of the economy being drawn into an unstable state. Resilience to challenges and risks is achieved by the balance between the real (producing) sector of the economy and its virtual (consuming) component. The volume of consumption resources in sustainable economic systems does not exceed the sum of the volumes of extracted natural resources and produced goods. Otherwise, the state, like the country as a whole, either lives in debt, or by deception and force extracts the missing resources from the outside.
An unjustifiably high position on the "ladder" of services is associated with the risk of loss of balance, with the economic meltdown. Nevertheless, the dominance of the service sector is converted into attempts at mental dominance, into inflated claims from representatives of the service sector for a special "elitism", for the highest level of income and social status. The pseudo-elites that have arisen have a destructive influence on public opinion, disorientate it, and contribute to unacceptable distortions of many evaluations and aspirations. The degree of attractiveness of professions is subject to permanent false temptations and deformations, hopelessly estranged from the required correlation with the real needs of the economy. Media fame, PR-actions with the habitual aplomb are opposed to modesty and are proven means of imitating public recognition of a person. Pseudo-elites bring to the masses the ideology of inclusive capitalism and gender pluralism. In many important humanitarian aspects, in relation to the themes of repast, prayer or love, the mentality of modern media personas is more primitive and archaic than the value orientations of antique personages.
Keywords: service sector, economic sustainability, real sector of the economy, pseudo-elite, repast, Eros.
References
1. Epstein M., Self-purification. Hypothesis about the origin of culture, A blank character: On the future of the humanities, p. 371-395 (Novoe literaturnoe obozrenie, Moscow, 2004).
2. Goodall J., The chimpanzees of Gombe: patterns of behavior, 673 p. (Harvard University Press, Cambridge (Massachusetts), 1986). ISBN 0-674-11649-6.
3. Fridman E.P., Entertainingprimatology, 192 p. (Znanie, Moscow, 1985).
4. Macroeconomic research. Available online: https://be5.biz/makroekonomika/service/world.htmi
5. Available online: https://ru.theglobaleconomy.com/rankings/Share_of_services/
6. Kiseleva I.A., Iskajyan S.O., The service sector as a basis for the development of the modern economy, Voprosy Ekonomiki, 46 (184), 16 (2013).
7. Tjurin A., What place in the world does the real economy of the Russian Federation occupy? LiveJournal, 26.03.2019. Available online: https://skeptimist.livejournal.com/2991834.html
8. Koshkina S.N., Employment and labor mobility in trade in contemporary conditions, Tomsk State University Journal of Economics, 310, 133 (2008).
50
