CC BY
86
УДК 94(47):327
Н.В. ЧАРЫКОВ В ПЕРИОД БОСНИЙСКОГО КРИЗИСА 1908-1909 гг.
© 2016 О .А. Чернов
Самарский государственный социально-педагогический университет
Статья поступила в редакцию 25.03.2016
Данная статья посвящена изучению деятельности Н.В. Чарыкова в период Боснийского кризиса 1908-1909 гг. Показаны изменения его позиции от содействия А.П. Извольскому на начальном этапе до поддержки позиции П.А. Столыпина на завершающей стадии.
Ключевые слова: Н.В. Чарыков, внешняя политика России, внешняя политика Австро-Венгрии, Балканы, Босния, Николай II, А.П. Извольский, П.А. Столыпин.
Как известно, в 1908 г. Австро-Венгрия осуществила аннексию Боснии и Герцеговины1.
В рассматриваемый период Н.В. Чарыков - крупный дипломат и признанный учёный2, занимал должность товарища министра иностранных дел и в силу данного обстоятельства принял непосредственное участие в событиях, связанных с Боснийским кризисом.
17 августа Н.В. Чарыков получил записку от начальника Генерального штаба российской армии Ф.Ф. Палицына, в которой сообщалось о принятом правительством Австро-Венгрии решении аннексировать Боснию и Герцеговину.
Н.В. Чарыков, исполнявший обязанности министра иностранных дел, выразил сомнение в возможности подобного развития событий, целиком полагаясь на Рейхштадтское соглашение 1897 г., которое основывалось на признании ситуации статус-кво на Балканах.
Однако 20 августа министр иностранных дел А.П. Извольский сообщил Н.В. Чарыкову о предложении Эренталя. Согласно ему Австро-Венгрия намерена присоединить обе славянские провинции, и Эренталь предложил Извольскому обсудить условия компенсации для России. Извольский полагал, что необходимо потребовать компенсаций. Прежде всего, в вопросе о статусе проливов Босфор и Дарданеллы3.
Говоря о Рейхштадтском соглашении 1876 г., Ф. Нотович полагает, что «не только последний царь, но и Извольский и Чарыков не знали о существовании ... секретных соглашений до того момента как стряслась беда с аннексией», «до ... 8 (21) октября 1908 года»4. Однако Н.В. Чарыков утверждает, что самолично под диктовку канцлера Горчакова писал текст данных соглашений, а потому, в отличие от других, даже высокопоставленных дипломатов, знал о них5.
Так начинался «самый важный политический случай 1908 года», которым была «односторонняя отмена Австро-Венгрией статьи 25 Берлинского
Чернов Олег Александрович, кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории и археологии. E-mail: [email protected]
трактата, менявшая оккупацию Боснии и Герцеговины на аннексию этих сербских областей»6.
Несмотря на то, что переписка А.П. Извольского и Н.В. Чарыкова носила секретный характер, по мнению немецкого учёного П.У. Шрёдера, само намерение Австро-Венгрии аннексировать Боснию носило характер «секрета Полишинеля»7.
По словам Н.В. Чарыкова, «Россия тайно согласилась за долгие годы до этого на эту аннексию ... но Извольский считал необходимым зафиксировать его формальное согласие определенными условиями, которые были составлены им в меморандуме в семи пунктах». Один из этих пунктов предусмотрел открытие Босфора и Дарданелл для военных кораблей России.
В результате Н.В. Чарыков « сердечно поддержал»8 своего начальника и друга.
В ответном письме от 28 августа 1908 г. он признавал, что «решение венского кабинета объявить... присоединение Боснии и Герцеговины следует считать ... бесповоротно принятым».
Позднее Н.В. Чарыков писал, что был твердо убежден и в том, что этим шагом Россия нисколько не приближается к разрешению вопроса о проливах. По его мнению, А.П. Извольский постоянно возвращался к его комбинации и верил в то, что он проведет Эренталя и сделает великое русское дело, не поступаясь никакими нашими интере-сами9. Данная информация вступает в противоречие с содержанием докладов Николаю II и с мемуарами Н.В. Чарыкова.
Н.В. Чарыков сообщал Извольскому, что аннексия Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины, предпринятая 24 сентября 1908 г., оказалась столь стремительной и неожиданной как для России, так и для других европейских государств, не говоря о Балканских странах10.
В эти дни проявляется натура Н.В. Чарыкова как дипломата новой формации. Вопреки принятой в МИДе традиции избегать публичности, он тесно работает с прессой и даже выступает с инициативой своего доклада в Государственной Думе, устанавливает прямые контакты с лидера-
ми ведущих политических партий - прежде всего с А.И. Гучковым11.
Н.В. Чарыков извещал А.П. Извольского о своей беседе с А.И. Гучковым: «Я разъяснил ему доверительно вопросы, которые смущают его и его политических друзей. Он ручается, что Дума не поднимет вопросов внешней политики до обсуждения сметы министерства и ставит в Ваше распоряжение себя и свою газету»12.
«Именно Чарыков держал в руках следующие переговоры»13, - подчёркивает германский историк О.С. Вэдэл.
У.К. Фуллер отмечает, что именно А.П. Извольский дал Н.В. Чарыкову поручение установить контакты с Гучковым, Милюковым и другими политиками, полагаясь на их поддержку. Фуллер замечает, что все предположения Извольского были ошибочны. Поведение Извольского вызвало «ярость других видных царских министров». Совет министров «принудил Чарыкова переделать памятную записку в Бухлау»14.
11/24 сентября А.П. Извольский указывал Н.В. Чарыкову на необходимость подготовить общественное мнение и печать. «(1) Необходимо воздействовать не только на «Новое время», но и на другие органы. Хорошо бы переговорить с Гучковым, (2) и, если возможно, то и с Милюковым, который только что был на Балканском полуострове и, судя по донесениям Сементовского, весьма здраво рассуждает о болгарских делах (3)». Чарыков с готовностью подключился к делу, о чем свидетельствуют его пометы на письме Извольского: «1) Это дело продвигается, пока, очень успешно; 2) Я это сделаю тотчас по возвращении Гучкова в Петербург; 3) Милюков был при мне профессором в Софийском университете, и я могу возобновить с ним знакомство».
12/25 сентября Н.В. Чарыков докладывал царю: «После доверительного совещания Гирса с редакторами газет «Новое время», «Слово» и «Речь» этому предприятию положено, по-видимому, благоприятное начало, выразившееся в серьезных, но и достаточно умеренных заметках в сегодняшних номерах первых названных газет»15. Ожидания поначалу оправдались. Н.В. Чарыков сообщал А.П. Извольскому в Париж 20 сентября: «Гучков, ознакомленный мною с сущностью дела, обещает полную поддержку своей фракции. Печать в достаточной мере в наших руках».
А.С. Таминез между тем отмечает, что «с 1906 до 1910 гг., ... с одной стороны, российские официальные лица хотели остаться дружественными с Турцией и Австрией, . с другой стороны, официальная политика также хотела восстановить международный престиж, поддерживая балканских славян в их борьбе против турецкой и австро-венгерской и немецкой гегемонии. Те, кто поддерживал официальную линию, включали царя, Извольского, замести-
теля министра иностранных дел Чарыкова, и депутатов в правом националистическом лагере Думы. В оппозиции были октябристы, некоторые кадеты, и умеренные правые в Думе и их сочувствующие в царском кабинете, которые одобряли явно антиавстрийскую и антинемецкую линию и защищали «определенную задачу России объединить балканских Славян»16.
Между прочим, эта точка зрения вступает в противоречие с вышесказанным, ибо Н.В. Чары-ков, равно как и А.П. Извольский, рассчитывали на поддержку А.И. Гучкова и П.Н. Милюкова и, более того, по словам Н. В. Чарыкова, получили её.
Е.Г. Кострикова отмечает знакомство венского корреспондента СПА В.П. Сватковского с Н.В. Чарыковым, которое давало возможность корреспонденту агентства лично вступать в переписку с товарищем министра иностранных дел. Так, «В феврале 1909 г., .он просил Чарыкова «намекнуть хоть в общих чертах, держимся ли мы однажды принятого курса (по вопросу о Боснии, Сербии и Черногории) или уклоняемся в ту или другую сторону».
В результате 12 сентября в газетах «Новое время» и «Слово» появились статьи, которые Чарыков охарактеризовал как «благоприятное начало, выразившееся в серьёзных, но достаточно умеренных заметках». Австрия была представлена агрессором, покушающимся на славянские государства, а Россия - единственным защитником, который был обязан вмешаться для «поддержания справедливости и мира на Балканах».
Н.В. Чарыков ознакомил с ходом переговоров Николая II сразу после того, как получил от Извольского уведомление, что русские предложения о компенсациях приняты Эренталем.
Он вспоминал, что «начал работать регулярно с Его Величеством, когда министр иностранных дел, мой друг и однокашник Александр Извольский, выехал за рубеж в августе 1908 года, начинать неожиданный серьезный довоенный кризис, вызванный аннексией Боснии и Герцеговины, и еще раз в мае 1909 г., когда Извольский должен был выехать за рубеж для поправки здоровья».
Н.В. Чарыков отмечал, что «каждый из царских министров должен был иметь личный доклад Его Величеству один раз в неделю. День министерства иностранных дел был вторником». Но поскольку император находился на военных манёврах, он отправился непосредственно туда17.
Император принял точку зрения Чарыкова -Извольского и заметил, что в случае изменения режима проливов на основаниях выдвинутых ими в качестве компенсации России «...нечего хлопотать о Константинополе», и добавил, что успешное решение было бы «решением векового вопроса»18.
Е.К. Хелмрич замечает: «Он получил разрешение от царя, «чтобы подготовить проспект а 1а Оог1сЬако1Г ... Великим державам, подписав-
шим Берлинское соглашение, приглашая их на конференцию для модификации того соглашения на основе нашего соглашения с Веной», а также он «получил согласие царя вести переговоры непосредственно с Турцией в отношении вопроса Проливов»19.
С этого момента между Н.В. Чарыковым и А.П. Извольским начались разногласия. Н.В. Ча-рыков был сторонником немедленного возбуждения вопроса о пересмотре статей Берлинского трактата и созыве конференции, не дожидаясь объявления Австро-Венгрией решения об аннексии Боснии.
Так, в разговоре с английским послом Ни-кольсоном Н.В. Чарыков отрицал факт принятия официального решения по боснийскому вопросу, заметив, что произошёл лишь конфиденциальный и предварительный обмен мнениями. Само же решение данного вопроса предполагается на специальной международной конференции20. А представителю Италии Н.В. Чарыков сказал, что «он узнал, что австро-венгерское правительство намеревается изменить юридическое положение Боснии и Герцеговины»21. 15 сентября Н.В. Чарыков дважды проводил консультации с послом Франции по боснийскому вопросу22.
Извольский расценил действия Чарыкова как торопливость. Впрочем, в объёме компенсаций Чарыков и Извольский вполне сошлись. Суть их состояла в том, что Австро-Венгрия полностью освобождала Ново-Базарский санджак и отказывалась от дальнейшей экспансии на Балканах, признавала право России и других причерноморских государств на проведение своих военных судов через проливы Босфор и Дарданеллы, признавала независимость Болгарии и превращение её в королевство, Сербия и Черногория получали приращения к территории, а также пересматривались условия навигации по Дунаю в смысле большего благоприятствования прибрежным балканским государствам23.
Извольский теперь же просит поставить в известность о ведущихся им переговорах Столыпина и Совет министров, что Чарыков и сделал. Председатель Совета министров П.А. Столыпин был крайне возмущён поведением Извольского.
П.А. Столыпин выступил «с большой силой и красноречием, что Россия не должна давать её согласие на аннексию славянской земли герман-цам»24. Особенно его возмутило то, что А.П. Извольский вёл переговоры втайне от российского правительства.
Между тем, как указывает Н.В. Чарыков, «Согласно Конституции ... все иностранные дела были переданы к исключительному усмотрению Его Величества. Таким образом, когда Извольский намеревался конфиденциально вести переговоры с Австро-Венгрией, Италией, Францией и Великобританией о компенсации для России в случае, если Австро-Венгрия объявит аннексию
балканских областей Боснии и Герцеговины, . министр, получив согласие императора, имел формальное право переходить к действиям без ознакомления любого члена Кабинета и даже премьер-министра»25.
П.А. Столыпин был совершенно не согласен с затеянными А.П. Извольским торгами о компенсациях. В этот момент Н.В. Чарыков переходит на сторону Столыпина. Что же случилось? Однозначных разъяснений этому в историографии нет.
Сам Н.В. Чарыков в своих мемуарах объяснял своё поведение достаточно лаконично: «После хорошо обдуманного размышления я решил примкнуть к П.А. Столыпину, и это было бы лучше, чем вызвать его отставку, поскольку она могла бы неизбежно ускорить процесс той реакции, которую до сих пор он один был в состоянии остановить»26. В более ранних воспоминаниях объяснение ещё более конкретное - необходимо было избежать отставки Столыпина, «чье присутствие во главе правительства было нашей последней надеждой на спасение России от революционных катаклизмов»27.
Кроме того, Чарыков был сам «удивлён» тому, что Извольский держал факт переговоров втайне от Столыпина и других членов правительства28.
Несколько иная картина развития событий представлена в воспоминаниях В.Н. Коковцова. Из них следует, что, когда Извольский и Чарыков думали, что делают всё тайно, они ошибались. Столыпин показал Коковцову вырезку из венских газет, переданную ему Главным управлением по делам печати, сообщавшую в виде слуха, что во время пребывания в имении австрийского посла в России Берхтольда министров иностранных дел -Австро-Венгрии Эренталя и России - А.П. Извольского достигнуто принципиальное соглашение относительно аннексии Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины, переданных по Берлинскому трактату 1878 г. во временное управление монархии29.
Чарыков объяснял своё поведение также приверженностью принципам «британской парламентской традиции - никогда не вызывать правительственный кризис по вопросам внешней политики»30.
У. Лангер объясняет поведение Н.В. Чарыкова тем, что он «был также его [Извольского] конкурентом, и использовал первый удобный случай, чтобы проговориться, так сказать, премьер-министру Столыпину, министру финансов Коковцову, и военному министру генералу Редигеру». По его мнению, Извольский не узнал о «двуличности Чарыкова и действительно считал Эренталя ответственным за его замешательство», между тем Чарыков «работал рука об руку со Столыпиным увидев свободное поле для осуществления его собственной политики»31. Сходной точки зрения на мотивы поведения Н.В. Чарыкова придерживается и В.Е. Авдеев, отмечающий стремление Н.В. Чарыкова к ведению собственной политики32.
Сам Н.В. Чарыков указывает, что по возвращении Извольский «одобрил все, что я сделал»33.
У. Лангер подчеркивает, что Н.В. Чарыков хотел добиться открытия Проливов для России, однако не путём торговли концессиями в обмен на согласие Держав, а методом убеждения турок. Фактически жертвуя интересами южных славян, Чарыков хотел установить, по сути, российский протекторат над всей Османской империей. И «сразу после объявления австрийской аннексии Боснии, Чарыков начал эксплуатировать напряженность между австрийскими и турецкими правительствами»34.
Также, как отмечает Б. Шмит, позиция П.А. Столыпина по вопросу о Боснии стала для Н.В. Чарыкова «большим сюрпризом»35.
Николай II хотя и принял доводы П.А. Столыпина, но отнёсся к нему и его идеям крайне холодно36. Холодность императора, возможно, объясняется тем, что Столыпин поставил Николая II перед выбором. В случае продолжения переговоров Извольского с Эренталем он требовал своей отставки. Тем не менее А.П. Извольскому было направлено указание - вместо переговоров заявить протест. Далее, как указано в мемуарах Н.В. Чарыкова, 10 марта 1909 г. «германский посол предъявил Извольскому ноту, которая была, по существу, ультиматумом в поддержку австро-венгерских претензий»37.
Как отмечает А.В. Игнатьев, «Возможности военного выступления Австро-Венгрии против Сербии в случае строптивости последней руководство русского МИД не предвидело. Не ожидали Извольский и Чарыков ни противодействия общественного мнения своей страны - его считали возможным подготовить, ни оппозиции объединенного правительства. Успех в вопросе о проливах должен был оправдать»38.
Следует отметить, что одновременно с Боснийским кризисом Болгария инициировала вопрос о своей независимости, что усложняло задачи российской дипломатии. Н.В. Чарыков полагал необходимым отложить этот акт на более подходящее время39.
Итак, попытка достичь соглашения с Австро-Венгрией окончилась неудачей. Боснийский кризис показал, что единой внешнеполитической концепции в российском правительстве не было. Разногласия существовали как внутри правительства на уровне руководителей ведомств, так и внутри МИД. При этом сам Н.В. Чарыков поменял свою позицию уже по ходу кризиса. Версия о конъюнктурном характере этого поступка кажется не столь убедительной. Представляется, что на изменение позиции Н.В. Чарыкова повлияли два фактора - стремление к солидарности ради внутреннего спокойствия, а также возможность непосредственно заняться ближневосточным вопросом в ранге посла.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Виноградов К.Б. Боснийский кризис 1908-1909 гг. Л., 1964.
2 Чернов О.А. Дипломатическая деятельность и исторические взгляды Н.В. Чарыкова. Самара, 2010.
3 Бестужев И.В. Борьба в правящих кругах России по вопросам внешней политики // Исторический архив. 1962. №5. Док. №1. Там же. С.116-117.
4 Из переписки Николая и Марии Романовых в 19071910 гг. Предисл. Ф. Нотовича, подг. А. Сергеев // Красный архив. 1932. Вып.1-2 (50-51). С.170, 171.
5 Tcharykow N.V. Glimpses of High Politics. London, 1931. P.99-100.
6 Ibid. P.269.
7 Schroeder P.W. Nation und Europa. Stuttgart, 2001. P.271.
8 Tcharykow N.V. Op. cit. P.269.
9 Бестужев И.В. Указ. соч. Док. №3. С.118.
10 Улунян Ар.А. Взгляд имперской России на Балканы (начало XX в.) // Человек на Балканах. СПб., 2006. С.330-331.
11 Трифонова Е.К. Европейское Просвещение и модернизация России в начале XX века: российская дипломатия и неославизм // Европейское Просвещение и развитие цивилизации в России. Саратов, 2001. С.133.
12 КостриковаЕ.Г. «Мост через пропасть»: Отдел печати МИД и русская пресса в начале XX века // Российская история. 2010. №5. С.188.
13 Wedel O.S. Austro-German Diplomatic Relations. 19081914. California, 1932. P.90.
14 Fuller W.C. Strategy and Power in Russia 1600-1914. P.420.
15 Кострикова Е.Г. Указ. соч. С.188; Воронкова И.Е. Боснийский кризис и его оценка Конституционными демократами (к 100-летию события) // Вестник Московского государственного областного университета. Сер. «История и политические науки». 2008. №4. С.112.
16 Tuminez Astrid S. Russian nationalism since 1856: ideology and the making of foreign policy. Oxford, 2000. P.138.
17 Tcharykow N.V. Reminiscences of Nicolas II // Contemporary review. 1929. №3. P.446.
18 Бестужев И.В. Указ. соч. Док. №7. С.125.
19 Helmreich E.C. A Proposed Russian-Turkish Agreement of 1908 // The Journal of Modern History. Vol.12, No.4, Dec., 1940. P.510.
20 Schmitt B.E. The annexation of Bosnia, 1908-1909. Cambrige, 1937. P.22.
21 Ibid. P.24.
22 The New York Times. 1908. 16 september.
23 Бестужев И.В. Указ. соч. Док. №3. С.119.
24 Tcharykow N.V. Reminiscences... P.448.
25 Ibid. P.447.
26 Tcharykow N.V. Glimpses. P.270.
27 Tcharykow N.V. Reminiscences. P.447.
28 Tcharykow N.V. Reminiscences. P.448; Tcharykow N.V. Glimpses. P.270.
29 Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1903-1919 гг. М., 1992.
30 Tcharykow N.V. Reminiscences. P.448.
31 Langer W.L. Russia, the Straits Question and the Origins of the Balkan League, 1908-1912 // Political Science Quarterly, Vol.43, No.3 (Sep., 1928). P.322, 323.
32 Авдеев В.Е. А.П. Извольский - глава внешнеполитического ведомства России: 1906-1910 гг. Дисс . канд.
ист. наук. М., 2006. С.109.
33 TcharykowN.V. Reminiscences. P.449.
34 Langer W.L. Op. cit. P.324.
35 Schmitt B.E. The annexation of Bosnia, 1908-1909. Cambrige, 1937. P.35-36.
36 Ibid. P.448.
37 McDonaldD. A lever without a fulcrum: domestic factors and Russian foreign policy, 1905-1914 // Imperial
Russian foreign policy. Cambridge, 1993. P.292.
38 Игнатьев А.В. Внешняя политика России. 1907-1914. С.77.
39 Подробнее см.: Чернов О.А. Позиция Н.В. Чарыкова в вопросе о независимости Болгарии в период Боснийского кризиса // Внешнеполитические интересы России: история и современность. Самара, 2014. С.204-211.
N.V. TCHARYKOW DURING THE BOSNIAN CRISIS 1908-1909 YEARS
© 2016 OA. Chernov
Samara State Social and Pedagogical University
The article is devoted to studying Tcharykow's activities during the Bosnian crisis. The author traces the changes of his position: from promotion of Izvolsky on the initial stage of the crisis to supporting Stolypin on the final stage.
Keywords: N.V. Tcharykow, Russian foreign policy, Foreign policy of Austria-Hungary, the Balkans, Bosnia, Nicholas II, A.P. Izvolsky, P.A. Stolypin.
Oleg Chernov, Candidate of History, Associate Professor, Russian History and Archаeology Department. E-mail: [email protected]
