CC BY
17
DOI 10.54770/20729316-2022-4-144
М.С. Щавлинский (Москва - Санкт-Петербург) Н.П. КОНДАКОВ И БУНИНЫ В ЭМИГРАЦИИ
Аннотация. В статье впервые, на основе разрозненных сведений и источников, подробно анализируется отъезд из России в феврале 1920 г. Н.П. Кондакова, И.А. Бунина, В.Н. Муромцевой и Е.Н. Яценко. Эмигранты отправились на корабле «Спарта» в Стамбул, делили быт в маленькой 3-х местной каюте, после оказались в карантинном доме, ночевали в посольстве, но потом получили визы от болгарского консула и направились в Софию. Их поселили в болгарской гостинице «Континенталь». Бунин и Муромцева встретили своих друзей П.А Нилуса и А.М. Федорова, которые знакомили их с болгарской интеллигенцией. Н.П. Кондакова и И.А. Бунина избрали (последнего - при деятельном участии Б. Пенева) в профессора Софийского университета. Однако Бунин отказался и, из-за случившихся с ним происшествий (теракт в театре Одеон на лекции П.Я. Рысса, кража медалей, книг и денег), в середине марта, вместе с В.Н. Муромцевой, уехал в Сербию, а затем в Париж по приглашению Цетлиных. Н.П. Кондаков продолжил ученую и преподавательскую деятельность в Софии, а затем в 1922 г. переехал в Прагу, где жил и работал до конца жизни (1925). В это время авторитет академика Кондакова на международном уровне возрос: Болгарская, Французская и Румынская Академии наук избрали его действительным членом (1923-1924). В 1923 г. И.А. Бунин, П.Б. Струве и А.В. Карташев всерьез обсуждали выдвижение Бунина на Нобелевскую премию и планировали привлечь Кондакова к этой кампании. После смерти Кондакова Бунин и Муромцева не забывали его и не раз упоминали в своих мемуарах. Отдельно описаны отношения с общим знакомым Буниных и Кондакова - Л.Ф. Зуровым.
Ключевые слова: И.А. Бунин; В.Н. Муромцева; Н.П. Кондаков; эмиграция; Стамбул; София; Нобелевская премия; Л.Ф. Зуров.
M.S. Shavlinsky (Moscow - St. Petersburg) N.P. Kondakov and the Bunins in Emigration**
Abstract. In the article, for the first time, on the basis of disparate sources, information about the departure from Russia in February 1920 by N.P. Kondakova, I.A. Bunin,
* Работа выполнена в Институте мировой литературы им. А.М. Горького РАН при финансовой поддержке РНФ в рамках научного проекта № 22-28-01340 «Полное собрание сочинений В.Н. Муромцевой-Буниной: архивное исследование, комплексное изучение, издание». Автор статьи выражает благодарность С.Н. Морозову за консультации и советы во время работы над статьей.
** The work was done at the Gorky Institute of World Literature of the Russian Academy of Sciences with the fi-nancial support of the RSF within the framework of the scientific project No. 22-28-01340 "The Complete Works of V.N. Muromtseva-Bunina: archival research, comprehensive study, publication" 144
V.N. Muromtseva and E.N. Yatsenko is given. The emigrants went on a ship «Sparta» to Istanbul, in a small cabin, settled in a quarantine house, spent the night at the embassy, but subsequently received visas from the Bulgarian consul and went to Sofia. They were settled in the Bulgarian hotel "Continental". Bunin and Muromtseva met their friends P.A. Nilus and A.M. Fedorov, who introduced them to the Bulgarian intelligentsia. N.P. Kondakova and I.A. Bunin (with the assistance of B. Penev) were elected to the professors of Sofia University. However, Bunin refused this offer, and in connection with the incidents that happened to him (the terrorist attack at the Odeon Theater at a lecture by P.Ya. Ryss, theft of medals, books and money) in mid-March, together with VN. Muromtseva, went to Serbia, and then to Paris at the invitation of the Tsetlins. N.P. Kondakov continued his scientific and teaching activities in Sofia, and then in 1922 he moved to Prague, where he lived and worked until the end of his life (1925). At that time, the authority of Academician Kondakov was at the highest level: Bulgarian, French and Romanian Academies of Sciences elected him to a full member (1923-1924). In 1923 I.A. Bunin, P.B. Struve and A.V. Kartashev seriously discussed Bunin's nomination for the Nobel Prize and wanted to seek help from Kondakov. After Kondakov's death Bunin and Muromtseva did not forget him and mentioned him more than once in their memoirs. The relationship between the Bunins and the Kondakovs and L.F. Zurov is described separately.
Key words: I.A. Bunin; VN. Muromtseva; N.P. Kondakov; emigration; Istanbul; Sofia; Nobel Prize; L.F. Zurov.
Отношения Буниных и Н.П. Кондакова в эмиграции до сих пор не исследованы должным образом. Несмотря на большое количество источников, все сведения разрозненны и требуют тщательного осмысления и верификации. В статье впервые собраны все известные факты, касающиеся дружбы и совместной эмиграции Буниных и Кондакова.
В начале февраля 1920 г. И.А. Бунин, В.Н. Муромцева, Н.П. Кондаков и Екатерина Николаевна Яценко (1890-1967) - ученица и секретарь Н.П. Кондакова [Муромцева 1930, 4; Ученые 2020, 92] - твердо решили вместе покинуть Россию. До этого они вместе работали в газете «Южное слово», искали способы для эмиграции (о более ранних встречах Кондакова и Буниных, об их совместной жизни в Одессе см.: [Щавлинский 2022а; Щавлинский 2022b]). После погрузки на корабль «Спарта» 6 февраля они получили маленькую трехместную каюту и ожидали отплытия в Стамбул (здесь и далее даты указываются по новому стилю).
Погрузка на пароход продолжалась несколько дней, корабль стоял на внешнем рейде. 8 и 9 февраля, когда пароход отчалил, Кондаков и Муромцева записывают в дневниках: «8 воскресенье. В 8 пошли в К[онстантино] поль. Тихо, покачивало слабо» [Кызласова 2018, 268]; «<9 февраля> Четвертый день на пароходе. Последний раз увидела русский берег. Заплакала. Тяжелое чувство охватило меня» [Устами Буниных 2005, С. 282]. 9-10 февраля на пароходе сильная качка, Яценко дежурит у кровати Кондакова, так как ему нездоровится, все четверо не выходят из каюты, чувствуют себя плохо, почти не пьют и испытывают жажду» [Кызласова 2018, 268].
11 февраля пароход сбился с пути и целый день шел по минному полю, однако знающий Черное море русский моряк заменил капитана («пьяницу-албанца») и провел пароход в Босфор [Устами Буниных 2005, 283-284; Бунин 2009Ь, 162]. 13 февраля В.Н. Муромцева записывает: «Сегодня неделя, как мы живем в нашей крохотной квартирке вчетвером <...>. Потащили нас по Босфору. В первый раз вижу Стамбул с его минаретами в снегу. Тащимся в Тузлы, где грозят нас купать». Однако в этот день и в следующий пароход не пустили в Тузлы и отправили обратно в Стамбул. При входе в город все пассажиры должны были пройти «дезинфекцию» (душ) в каменном сарае, но Бунин устроил скандал французским властям и всех четверых пропустили без этой процедуры [Кызласова 2000, 46; Устами Буниных 2005, 284; Бунин 2009Ь, 162-163].
Всех сошедших на берег отправляли на 15-дневный карантин. Бунина, Муромцеву, Кондакова и Яценко привезли в пригород Стамбула («в так называемые Поля Мертвых»), в грязный разваливающийся дом с разбитыми окнами - бывший в прошлом убежищем прокаженных, - где стоял «собачий холод», и эмигранты были вынуждены спать на полу. На следующий день благодаря Кондакову (жена консула вспомнила о своем кратком знакомстве с академиком) они отправились в Стамбул в бывшее русское консульство, где снова были вынуждены спать на полу. 17 февраля, отчаявшись, Бунин уже был согласен ехать в Сербию [Кызласова 2000, 46; Бунин 2009Ь, 163]. Однако на следующий день все четверо получили болгарские визы, еще через два дня оказались в болгарском консульстве, где к ним отнеслись очень бережно, и получили рекомендательное письмо от болгарского консула с просьбой оказывать всевозможное содействие указанным лицам в пути до Софии [Кызласова 2000, 46; Морозов 2018, 74].
Следующие дни прошли в ожидании поезда (из-за разрушений во время войны поезда ходили редко). 21 февраля эмигранты посетили храм Св. Софии, а также попали в музей, который открыли специально для них. На следующий день ужинали в гостях и вновь встретились с бывшим русским консулом [Кызласова 2000, 46]. 23 февраля погрузились в прямой поезд до Софии, где и оказались утром 25 февраля, на перроне их встретил ученик Н.П. Кондакова, историк Андрей Николаевич Грабар (1896-1990). Существует ошибочное мнение, что Кондаков, а с ним и Бунины ехали в Софию через Варну. Его впервые высказал В. Лазарев: «В 1920 г. Н.П. покидает Одессу, чтобы после кратковременного пребывания в Константинополе и Варне, осесть в Софии». [Лазарев 1925, 16]. Позднее это же мнение, подразумевая тот же источник, ретранслирует Л.С. Клейн: «Кондаков с Буниными и Яценко в густой толпе эмигрантов отбыл на французском пароходе в хорошо ему знакомый Константинополь, а оттуда через Варну в Софию» [Клейн 2014, 564]. Вероятно, эта ошибка связана с неполнотой знаний В. Лазарева об эмигрантской жизни Н.П. Кондакова. Схожую неточность об эмиграции Кондакова мы можем наблюдать в воспоминаниях В.Б. Варнеке, написанных в 1926 г.: «.судя по справочникам, Н.П. скоро переехал в Прагу» [Варнеке 2002, 111]. Однако стоит отметить, что планы
эмигрировать через Варну у Кондакова и Буниных действительно были: «25 <декабря 1919 г.> четверг <...> Записал нас двоих на Варну. Пошел к Бунину» [Кызласова 2018, 259]; «27 <декабря 1919 г.> суббота <.> явился Клименко - Русс[кая] культ[ура] переводится на Балканы, здесь конец, и жалов[ания] не будет. Но пароход нам будет в Варну даровой» [Кызласова 2018, 261]; «Получили визы на Варну и Константинополь» [Устами Буниных 2005, 264].
25 февраля Кондаков записывает в дневнике: «.первое впечатление от Софии отвратительное». Эмигрантов поселили среди множества «тифозных больных» в «мерзкий и страшный отель» «Континенталь» (на углу улиц Леге и Клементина). Гостиница была переделана болгарскими властями в русский дом, с русским управлением [Двинятина 2020, 7; Бунин 2009а, 180, 182; Кызласова 2000, 46; Морозов 2018, 74]. С. Чилинги-ров так характеризует атмосферу гостиницы и пребывание в ней Бунина: «...смешение возрастов, сословий, служебных и общественных положений не раз приводило к столкновениям, еще больше увеличивавшим хаос в гостинице, похожей на растревоженный улей. <.> В такую среду попал Бунин тотчас после приезда в Софию. В силу того пиетета к писательской личности, который был присущ русским интеллигентам, ему были отведены две комнаты, одна против другой, с очевидным желанием создать для него приемлемую, более домашнюю обстановку» [Двинятина 2020, 7; Чилингиров 1933, 4].
Почти сразу же после прибытия в Софию Кондакову и Бунину предложили профессорские места в Софийском университете: 28 февраля к Кондакову пришли коллеги из университета - Л.Г. Милетич и декан Б.С. Цонев. В дневнике Кондакова приводятся их слова: «Счастье для нашего университета, что такой ученый будет читать». Кондаков согласился, но сразу намекнул на повышение оклада, так как счел, что цены в Софии выше одесских. Уже утром следующего дня Кондаков начал работать и отправился в музей, где приступил к изучению фресок. 1 марта Кондаков посетил храм Св. Александра Невского, 2 марта побывал на обеде у болгарского историка-медиевиста Васила Николова Златарски (1866-1935), а уже 3 марта Милетич принес Кондакову первые деньги - 3000 левов [Кызласова 2000, 47].
М. Иованович, утверждает, что болгарские университеты стремились заполучить русских профессоров, так как «в незавидных условиях эмигрантской жизни русские преподаватели искали способ продолжить свою научную и педагогическую деятельность, а болгарские и югославские университеты в самом начале 1920-х годов вследствие войн, больших человеческих потерь и просто общественных потрясений сталкивались с нехваткой соответствующих академических кадров» [Иованович 2005, 330]. Проблема с кадрами усугублялась и тем, что при установленной оплате труда в 2218 левов, вследствие экономического кризиса в Болгарии 19191920 гг., болгарская профессура могла заработать больше, занимаясь частной практикой. Иностранные специалисты запрашивали зарплату в 15-20
тысяч левов, поэтому привлечь их тоже не получилось. «Русские ученые <.. .> были готовы трудиться за небольшую заработную плату (все русские профессора получали по 3 тысячи левов в месяц, за исключением академиков Кондакова и Рейна, жалование которых составляло 4 тысяч левов в месяц)» [Йованович 2005, 331]. На фоне общей эмигрантской нищеты это был хороший оклад. «В то время болгарские власти предлагали кафедру в Софийском университете и известному русскому писателю И.А. Бунину, но он это предложение любезно отклонил» [Йованович 2005, 331].
По случаю праздника освобождения Болгарии 5 марта Славянское общество организовало в Софийском университете славянскую культурную встречу. Из русских эмигрантов выступали академик Н.П. Кондаков, профессора В.В. Завьялов, М.Г. Попруженко, А.Д. Агура [Петкова 2003, 374].
Тем временем Бунины проводили время в компании своих друзей -А.М. Федорова и П.А. Нилуса, эмигрировавших в Болгарию ранее. Они поспешили познакомить Бунина со своими болгарскими приятелями -профессором и знатоком русской литературы Бояном Пеневым и его женой поэтессой Дорой Габе. Б. Пенев предложил Бунину провести его в члены Академического совета (как почетный академик петербургской Академии Наук Бунин имел право занять профессорскую кафедру в любом европейском университете) и, заручившись согласием Бунина, начал действовать [Петкова 2020, 35; Федоров 1933, 2].
Уже 23 марта газета «Варненское эхо» «сообщает, что русский писатель Иван Бунин будет назначен профессором русской литературы в Софийском университете» [Петкова 2003, 374]. 25 марта состоялось специальное заседание Академического совета, на котором Б. Пенев «прочитал доклад, выходящий далеко за рамки административного документа, мотивирующего подобное назначение. В нем биографические данные представлены весьма скупо, а акцент поставлен на интерпретации творчества русского писателя» [Петкова 2020, 35]. Бунин воспринял это известие с «восторгом и умилением» [Чилингиров 1933, 4], но отказался.
В.И. Косик так комментирует это событие: «.стоит добавить, что еще до его <Бунина> отъезда Академический совет Софийского университета по предложению профессора Бояна Пенева, знатока творчества русского писателя, дал 27 марта 1920 г. согласие на прием Ивана Бунина в качестве лектора по новой русской литературе. 1 апреля Совет министров утвердил Бунина с Никодимом Кондаковым, Завьяловым, Попруженко и Мочуль-ским в должности преподавателя. <.> Он <Бунин> не вернулся в Софию, как обещал так много сделавшему для него Б. Пеневу, ни в мае, ни осенью» [Косик 2008, 117]. Вероятно, Бунину, как и Кондакову, предложили начать читать лекции по русской литературе еще раньше, в начале марта, до заключения контракта. Но лекции не состоялись, так как в середине марта Бунин и Муромцева уехали в Белград.
А.М. Федоров связывал отказ Бунина от профессорского места в университете и скорый отъезд с неприятностями, которые случились с писателем в начале марта. 1 марта в 10 часов утра была назначена антибольше-
вистская лекция журналиста, литератора, кадета Петра Яковлевича Рысса (1870-1948) в театре «Одеон». Бунин вечером 29 февраля, перед утренним мероприятием, сильно засиделся в гостях на приятельском ужине у известного болгарского поэта С.Д. Чилингирова, из-за чего проспал и не успел к началу лекции. Проснувшись утром, писатель получил известие, что в театре около сцены взорвалась «адская машина». Бунин и Федоров были приглашены как почетные гости и должны были сидеть в первом ряду и, вероятно, их бы задел взрыв [Бунин 2009а, 181; Морозов 2018, 74; Федоров 1933, 2]. Помимо этого, 3 марта Бунина обокрали [Бунин 2009а, 181; Федоров 1933, 2]. По дневнику Кондакова можно установить точную дату и время инцидента: «"у Бунина около 5 <часов> украли все только что полученные деньги, золотые часы, 3 золотых медали и свои <романы>"» [Кызласова 2000, 48] (подробно об обстоятельствах взрыва и кражи см.: [Бунин 2009а, 181; Федоров 1933, 2]). У Бунина оба события происходят в один день: сначала кража, а затем взрыв в театре; у Федорова наоборот: сначала взрыв, затем кража и между событиями есть временная дистанция минимум в несколько дней. Очевидно, что у Бунина имеет место либо аберрация памяти, либо художественное допущение.
После такого инцидента болгарское правительство предложило им бесплатный отдельный вагон в Сербию и деньги [Двинятина. 2020, 8; Федоров 1933, 2]. В.Н. Муромцева 19 марта записывает: «Сижу одна в вагоне в Белграде. Вид из окна наш, деревенский. Ян целые дни в городе, а я в вагоне. Вчера ходили по Белграду, кот<орый> похож на наш провинциал<ьный> город, те же булыжники, те же белые дома, та же пыль» [Двинятина 2020, 8]. В Белграде Бунин и Муромцева неожиданно получают телеграмму из Парижа от М.С. Цетлиной, к которой приложены французские визы и 1000 франков на дорогу. Через Будапешт, Вену и Цюрих 28 марта Бунины приехали в Париж и остановились у М.С. и М.О. Цетлиных [Бунин 2009а, 182; Двинятина 2020, 8]. 31 марта Кондаков записал в дневник: «Бунины уехали в Париж!» [Кызласова 2000, 48]. После отъезда Кондаков, Яценко, Муромцева и Бунин не виделись, но их общение не закончилось.
С 25 февраля 1920 г. по 21 марта 1922 г. (В.И. Косик указывает другие даты: «Его преподавание в Софийском университете ограничилось временем с первого июля 1920 по первое апреля 1922 г.» [Косик 2008, 63]). Кондаков живет и работает в Софии. В 1921 г. его избирают членом Болгарской Академии наук [Шмит 2010, 563]. С 26 марта 1922 г. по 17 февраля 1925 г. по приглашению Карлова университета он живет и работает в Праге. После смерти Н.П. Кондакова в 1925 г. его учениками в Праге был создан исследовательский центр <^еттагшт Kondakovianum», ставший с 1931 г. Археологическим институтом имени Н.П. Кондакова (см. подробнее: [Басаргина 2004]). Ростовцев принимал непосредственное участие в создании Института имени Н.П. Кондакова в Праге и организации при нем Российско-американского комитета, членом которого он состоял [Бонгард-Левин 1997, 35]. По приглашению профессора Карлова университета Л. Нидерле и президента Чехословацкой Республики Т. Масарика, знакомого с Кон-
даковым с 1890-х гг., академик переехал в Прагу. В течение двух лет Кондаков читал курс истории средневекового искусства Восточной Европы и вел спецкурс по истории народного орнамента на материалах вышивки, а также организовал небольшой научный кружок, состоявший преимущественно из студентов и молодых ученых [Басаргина 2004, 767]. Среди причин переезда в Прагу можно выделить три: идеологические разногласия с правительством Болгарии [Йованович 2005, 331-332; Васильева 2000, 6], материальное положение [Винокурова 2000, 190] и конфликт с болгарской профессурой [Косик 2008, 63]. (По всей вероятности, Кондаков еще и испытывал нехватку необходимых для работы книг: «"Конечно, здесь есть библиотеки, и после Софии, где их не было, можно заниматься. - писал Никодим Павлович Жебелеву 3 февраля 1923 г."» [Тункина 2004, 650]). Известно, что в 1922-1923 гг. у Кондакова были возможности переехать в Париж и преподавать в Сорбонне, но академик отказался [Кызласова 2004, 619-620, 635; Тункина 2004, 677].
В декабре 1922 г. Бунин пишет П.Б. Струве: «.обращаюсь к Вам по делу общерусского значения. В сентябре, в августе во французских газетах была маленькая кампания о том, что надо Нобелевскую премию 1923 г. присудить представителю русской литературы - Бунину или Мережковскому» [Янгиров 1994, 37-38]. Интересно, что Бунин делает ставку на чешского политика и русофила Карела Крамаржа (1860-1937) и совсем не вспоминает о том, что Н.П. Кондаков или М.И. Ростовцев имели возможность выдвигать кандидатов на Нобелевскую премию как действительные члены Академии наук [Янгиров 1994, 44]. Еще до письма Бунина к Струве, 7 декабря 1922 г. А.В. Карташев писал Струве с похожим предложением:
Дорогой Петр Бернгардович! Пишу по экстренному вопросу, требующему срочного разрешения до 31-го декабря. Возникла мысль о выдвигании на Нобелевскую премию к январю 1923 года вместо рекламируемого с большевистской стороны Горького кого-нибудь с нашей стороны из русских писателей. Прямо говоря - Бунина. По статуту премии могут выдвигать кандидатов: 1) Академия Наук, 2) Лауреаты премии и 3) профессора литературы и истории. Мы могли бы в известной мере использовать все эти возможности. По пункту 3-му, напр., П.Г. Виноградов и Н.П. Кондаков могли бы подписаться на представлении или порознь или вместе. По пункту 2-му можно было бы обратиться к Ромэну Роллану, <.> По пункту 1-му может быть нам следовало бы иметь дерзновение выступить или от лица всего академического Союза или от Русского института в Праге. А для верности может быть нужно было бы соединить все эти три способа вместе. Пусть бы Кондаков и Виноградов представили Бунина от себя, одновременно Парижская Академическая Группа уговорила бы Р. Роллана представить Бунина от его имени. И - наша Пражская "Академия Наук" сделала бы независимое представление в Стокгольм» [Колеров 1996, 243].
Найти сведения об участии Н.П. Кондакова в Нобелевской кампании 1923 г. пока не удалось (автор статьи выражает благодарность за консуль-
тации по этому вопросу Т.В. Марченко, П.А. Трибунскому и И.Л. Кызла-совой. О нобелевской кампании 1923 г. см подробнее: [Марченко 2007]). Неизвестно даже, писали ли ему А.В. Карташев или П.Б. Струве с предложением принять участие. Хотя как раз в это время международный и ученый авторитет академика возрос. В Пражском университете он читал курс истории искусства (1922-1924), после Болгарской академии наук сначала Французская Академия наук избрала его членом-корреспондентом (1923), а затем и Румынская Академия наук - на конгрессе византинистов в Бухаресте весной 1924 г., где Кондаков присутствовал лично - избрала его действительным членом. В Чехии Кондаков был почетным председателем II Съезда русских ученых в Праге (октябрь 1922). Восьмидесятилетие Кондакова (1924) было отпраздновано в Праге самым торжественным образом. 25 сентября В.Н. Вернадский по этому поводу произнес на III Съезде русских ученых юбилейную речь, которая вызвала ряд сочувственных откликов в заграничной ученой прессе [Шмит 2010, 563].
И.А. Бунин тоже поздравил с юбилеем академика. В своем дневнике 1 ноября 1924 г. Кондаков отмечает, что Бунин написал ему поздравительное письмо [Кызласова 2000, 48]. Более поздних сведений об общении Н.П. Кондакова с И.А. Буниным и В.Н. Муромцевой нет.
Умер Никодим Павлович Кондаков 17 февраля 1925 г. После смерти учителя Е.Н. Яценко, жившая с ним в двухкомнатной квартире в Праге, уехала во Францию.
Одним из последних общих знакомых Кондакова и Буниных являлся Леонид Федорович Зуров (1902-1971). В 1922 г. он участвовал в студенческом съезде в Праге. С 1922 г. по 1924 г. учился на архитектурном отделении Пражского политехнического института (курса не окончил), параллельно изучал античное искусство под руководством Н.П. Кондакова и посещал его семинары [Бунин 1998, 585]. В 1929 г. Зуров по приглашению Бунина переехал из Риги в Париж и стал родным человеком в семье Бунина. Наверняка Н.П. Кондаков как личность и как ученый часто становится предметом их бесед. Любопытно в этом отношении письмо В.Н. Буниной к И.А. Бунину от 22 августа 1937 г., где она пересказывает мужу содержание переписки с Л.Ф. Зуровым, промежуточные результаты его археологической экспедиции в Печерах и пишет: «Остальные члены экспедиции тоже довольны результатами. <.> Кондаковцы - Окуневы и Андреев тоже много сделали» [Переписка 2019, 887]. Речь идет о Николае Львовиче Окуневе (1886-1949) и Николае Ефремовиче Андреев (1908-1982) - историках и товарищах Н.П. Кондакова. Бунин, Кондаков и Окунев виделись в Одессе (см: [Щавлинский, 2022а]). Н.Е. Андреев с 1927 г. жил в Праге, где с 1928 г. был участником Semmarшm Kondakovianum, с 1931 г. работал сотрудником Археологического института имени Н.П. Кондакова, с 1939 по 1945 гг. был его директором [Переписка 2019, 889].
После смерти Н.П. Кондакова Бунины периодически вспоминали академика в печати: в 1930 г. В.Н. Муромцева-Бунина написала статью к 5-летней годовщине смерти академика [Муромцева 1930]. В этой статье
Новый филологический вестник. 2022. №4(63). --
она нарисовала портрет очень умного человека, при первом же знакомстве внушающего «уважение к себе, граничащее со страхом». В иные минуты, когда Кондаков бывал в хорошем расположении духа, он привлекал и располагал к себе своей улыбкой и добротой. Кондаков описан у В.Н. Муромцевой как пессимист, сурово относившийся и к России, и к русским людям. Среди особых качеств его характера отмечены: нетерпимость к подделкам (в людях и вещах), прямолинейность, вспыльчивость. В статье можно встретить множество резких и негативных суждений Кондакова о русском народе и судьбах России, об иностранцах в том числе. В.Н. Муромцева подробно описывает совместную работу Бунина и Кондакова в «Южном слове», свою дружбу с Е.Н. Яценко. Иногда В.Н. Муромцева приводит запомнившиеся реплики ее частных бесед с академиком: о России, о поездках на Ближний Восток, об общих знакомых; «с особенной нежностью всегда говорил он о своем ученике М.И. Ростовцеве». Подробно описаны обстоятельства совместной поездки на корабле «Спарта» в одной каюте, пребывание в Стамбуле, жизнь в номерах гостиницы «Континенталь» в Софии - В.Н. Муромцева «довольно часто заходила в его небольшой номерок», а Кондаков беседовал с ней «делился впечатлениями и предавался воспоминаниям» [Муромцева 1930, 4].
Иван Алексеевич дважды упомянул Кондакова в книге «Воспоминания» (1950) (в очерках «Гегель, фрак, метель» [Бунин 2009а] и «Третий Толстой» [Бунин 2009b]), в «Окаянных днях» (1935) - в этих произведениях Бунин вспоминал о совместном быте в Одессе и о совместной эмиграции. Также писатель упомянул Кондакова в вышедшей после его смерти книге «О Чехове» (1955).
ЛИТЕРАТУРА
1. Басаргина Е.Ю. Археологический институт им. Н.П. Кондакова (Seminar-ium Kondakovianum). По материалам архивов Праги // Мир русской византини-стики: материалы архивов Санкт-Петербурга. СПб: Изд-во «Дмитрий Буланин», 2004. С. 766-811.
2. Бонгард-Левин Г.М. Архивы США и Европы // Скифский роман. М.: Рос-спэн, 1997. С. 35-42.
3. Бунин И.А. <Комментарий к статье «Леонид Зуров»> / Комментарий С.Н. Морозова, Д.Д. Николаева, Е.М. Трубиловой // Бунин И.А. Публицистика 1918-1953 годов. М.: Наследие, 1998. С. 585-586.
4. (а) Бунин И.А. Гегель, фрак, метель // Бунин И.А. Собрание сочинений: в 9 т. Т. 9. М.: Терра - Книжный клуб, 2009. С. 179-187.
5. (b) Бунин И.А. Третий Толстой // Бунин И.А. Собрание сочинений: в 9 т. Т. 9. М.: Терра - Книжный клуб, 2009. С. 145-170.
6. Варнеке Б.В. Материалы для биографии Н.П. Кондакова / публ., вступ. ст. И.В. Тункиной // Диаспора: Новые материалы. Вып. 4. Париж; СПб.: Athenaeum -Феникс, 2002. С. 72-152.
7. Васильева М.А. Путь интуиции // Бицилли П.М. Трагедия русской культу-
ры: Исследования, статьи, рецензии. М.: Русский путь, 2000. С. 5-30.
8. Винокурова Н.А. Н.П. Кондаков: жизнь и судьба российского ученого: дис. ... к. истор. н.: 07.00.02. М., 2000. 239 с.
9. Двинятина Т.М. Иван Бунин: Биографический пунктир: в 2 т. Т. 2. СПб.: Вита Нова, 2020. 496 с.
10. Йованович М. Русская эмиграция на Балканах: 1920-1940. М.: Русский путь, 2005. 487 с.
11. Клейн Л.С. История российской археологии: учения, школы и личности: в 2 т. Т. 1. СПб.: Евразия, 2014. 701 с.
12. Колеров М.А. Русские писатели и «Русская мысль» (1921-1923). Новые материалы // Минувшее. Исторический альманах. Вып. 19. М.; СПб.: Athenaeum -Феникс, 1996. С. 234-253.
13. Косик В.И. Софии русский уголок. М.: Пробел-2000, 2008. 234 с.
14. Кызласова И.Л. Академик Никодим Павлович Кондаков. Поиски и свершения. СПб.: Алетейя, 2018. 582 с.
15. Кызласова И.Л. История отечественной науки об искусстве Византии и Древней Руси. 1920-1930-е годы. По материалам архивов. М.: Издательство Академии горных наук, 2000. 440 с.
16. Кызласова И.Л. Письма Габриэля Милле к Н.П. Кондакову // Мир русской византинистики: материалы архивов Санкт-Петербурга. СПб: Изд-во «Дмитрий Буланин», 2004. С. 616-640.
17. Лазарев В.Н. Никодим Павлович Кондаков (1844-1925). М.: Издательство автора, 1925. 47 с.
18. Марченко Т.В. Русские писатели и Нобелевская премия (1901-1955). Köln; München; Wien: Böhlau Verlag, 2007. 626 s.
19. Морозов С.Н. Эмиграция Буниных: истоки, предпосылки, обстоятельства // Филоlogos. 2018. № 39(4). С. 69-75.
20. Муромцева В.Н. Н.П. Кондаков. К пятилетию со дня смерти // Последние новости. 1930. 21 февраля. № 3257. С. 4.
21. Переписка И.А. Бунина с В.Н. Муромцевой-Буниной 1906-1947 гг. // Литературное наследство. Т. 110. Кн. 1. И.А. Бунин. Новые материалы и исследования. М.: ИМЛИ РАН, 2019. С. 351-1169.
22. Петкова Г. «Знаю, что о вас нужно писать сдержанно и просто»: неизвестная переписка Ивана Бунина и болгарского литературного критика Малчо Нико-лова // Филологический класс. 2020. Т. 25. № 2. С. 33-47.
23. Петкова Г. Болгария (1919-1940) // Литературоведческий журнал. 2003. № 17. С. 372-455.
24. Тункина И.В. Академик Н.П. Кондаков: последние годы жизни (по материалам эпистолярного наследия) // Мир русской византинистики: материалы архивов Санкт-Петербурга. СПб: Изд-во «Дмитрий Буланин», 2004. С. 641-765.
25. Устами Буниных: дневники Ивана Алексеевича и Веры Николаевны и другие архивные материалы: в 2 т. Т. 1. М.: Посев, 2005. 304 с.
26. Ученые - фондообразователи Санкт-Петербургского филиала Архива Российской академии наук: краткий биографический справочник: К. СПб.: Реноме, 2020. 168 с.
27. Федоров А.М. Злоключения Бунина в Болгарии // Сегодня. Рига, 1933. 24 ноября. № 325. С. 2.
28. Чилингиров С. Иван Алексеевич Бунин в Болгарии // Литературенъ гласъ. София, 1933. 26 ноября. № 210. С. 4.
29. Шмит Ф.И. Византиноведение на службе самодержавия: Н.П. Кондаков // Искусствознание. 2010. № 3/4. С. 556-595.
30. (а) Щавлинский М.С. Н.П. Кондаков и Бунины в Одессе // Язык. Культура. Коммуникация: изучение и обучение. Сборник научных трудов VI Международной научно-практической конференции (20-21 октября 2022 г., г. Орел, ОГУ имени И.С. Тургенева). Орел: Картуш, 2022. (В печати).
31. (b) Щавлинский М.С. Н.П. Кондаков и Бунины: история первой встречи // Профессорский журнал. Русский язык и литература. 2022. № 2. С. 43-49.
32. Янгиров Р.М. Письма Буниных Струве // De visu. 1994. № 3/4(15). С. 34-46.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Morozov S.N. Emigratsiya Buninykh: istoki, predposylki, obstoyatel'stva [The Bunins' Emigration: Origins, Prerequisites, Circumstances]. Filologos, 2018, no. 39(4), pp. 69-75. (In Russian).
2. Petkova G. "Znayu, chto o vas nuzhno pisat' sderzhanno i prosto": neizvest-naya perepiska Ivana Bunina i bolgarskogo literaturnogo kritika Malcho Nikolova ["I Know That It Is Necessary to Write about You with Restraint and Simply": Unknown Correspondence between Ivan Bunin and Bulgarian Literary Critic Malcho Nikolov]. Filologicheskiy klass, 2020, vol. 25, no. 2, pp. 33-47. (In Russian).
3. Petkova G. Bolgariya (1919-1940) [Bulgaria (1919-1940)]. Literaturovedches-kiy zhurnal, 2003, no. 17, pp. 372-455. (In Russian).
4. (b) Shavlinsky M.S. N.P. Kondakov i Buniny: istoriya pervoy vstrechi [N.P. Kondakov and the Bunins: the Story of the First Meeting]. Professorskiy zhurnal. Russkiy yazyk i literature, 2022, no. 2, pp. 43-49. (In Russian).
5. Shmit F.I. Vizantinovedeniye na sluzhbe samoderzhaviya: N.P. Kondakov [Byzantine Studies in the Service of the Autocracy: N.P. Kondakov]. Iskusstvoznaniye, 2010, no. 3/4, pp. 556-595. (In Russian).
6. Yangirov R.M. Pis'ma Buninykh Struve [The Bunins' Letters to Struve]. De visu, 1994, no. 3/4(15), pp. 34-46. (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
7. Basargina E.Yu. Arkheologicheskiy institut im. N.P. Kondakova (Seminarium Kondakovianum). Po materialam arkhivov Pragi [N.P. Kondakov Archaeological Institute (Seminarium Kondakovianum). Based on the Materials of the Archives of Prague]. Mir russkoy vizantinistiki: materialy arkhivov Sankt-Peterburga [The World of Russian Byzantinistics: Materials of the Archives of St. Petersburg]. St. Petersburg, Dmitriy Bulanin Publ., 2004, pp. 766-811. (In Russian).
8. Bongard-Levin G.M. Arkhivy SShA i Evropy [Archives of the USA and Eu-
rope]. Skifskiy roman [Scythian Novel]. Moscow, Rosspen Publ., 1997, pp. 35-42. (In Russian).
9. Bunin I.A. (author), Morozov S.N., Nikolayev D.D., Trubilova E.M. (comments). <Kommentariy k stat'ye "Leonid Zurov"> [<Commentary on the Article "Leonid Zurov">]. Bunin I.A. Publitsistika 1918-1953 godov [Journalism of 1918-1953]. Moscow, Naslediye Publ., 1998, pp. 585-586. (In Russian).
10. Kolerov M.A. Russkiye pisateli i "Russkaya mysl'" (1921-1923). Novyye ma-terialy [Russian Writers and "Russian Thought" (1921-1923). New Materials]. Minu-vsheye. Istoricheskiy al'manakh [The Past. Historical Almanac]. Issue 19. Moscow, St. Petersburg, Athenaeum Publ., Feniks Publ., 1996, pp. 234-253. (In Russian).
11. Kyzlasova I.L. Pis'ma Gabrielya Mille k N.P. Kondakovu [Letters of Gabriel Millet to N.P. Kondakov]. Mir russkoy vizantinistiki: materialy arkhivov Sankt-Peter-burga [The World of Russian Byzantinistics: Materials of the Archives of St. Petersburg]. St. Petersburg, Dmitriy Bulanin Publ., 2004, pp. 616-640. (In Russian).
12. Perepiska I.A. Bunina s VN. Muromtsevoy-Buninoy 1906-1947 gg. [Correspondence of I.A. Bunin and V.N. Muromtseva-Bunina 1906-1947]. Literaturnoye nasledstvo [Literary Heritage]. Vol. 110. Book 1. Moscow, IWL RAS Publ., 2019, pp. 351-1169. (In Russian).
13. (a) Shavlinsky M.S. N.P. Kondakov i Buniny v Odesse [N.P. Kondakov and the Bunins in Odessa] Yazyk. Kul 'tura. Kommunikatsiya: izucheniye i obucheniye. Sbornik nauchnykh trudov VI Mezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferentsii (20-21 ok-tyabrya 2022 g., g. Orel, OGU imeni I.S. Turgeneva) [Language. Culture. Communication: Learning and Teaching. Collection of Scientific Papers of the 6th International Scientific and Practical Conference (October 20-21 2022, Orel, Orel State University Named after I.S. Turgenev)]. Orel, Kartush Publ., 2022. (In print). (In Russian).
14. Tunkina I.V Akademik N.P. Kondakov: posledniye gody zhizni (po materialam epistolyarnogo naslediya) [Academician N.P. Kondakov: the Last Years of His Life (Based on the Materials of the Epistolary Heritage)]. Mir russkoy vizantinistiki: materialy arkhivov Sankt-Peterburga [The World of Russian Byzantinistics: Materials of the Archives of St. Petersburg]. St. Petersburg, Dmitriy Bulanin Publ., 2004, pp. 641-765. (In Russian).
15. Varneke B.V. (author), Tunkina I.V. (pref., publ.). Materialy dlya biografii N.P. Kondakova [Materials for the Biography of N.P. Kondakov]. Diaspora: Novyye materialy [Diaspora: New Materials]. Issue 4. Paris, St. Petersburg, Athenaeum Publ., Feniks Publ., 2002, pp. 72-152. (In Russian).
16. Vasil'yeva M.A. Put' intuitsii [The Path of Intuition]. Bitsilli P.M. Tragediya russkoy kul'tury: Issledovaniya, stat'i, retsenzii [The Tragedy of Russian Culture: Research, Articles, Reviews]. Moscow, Russkiy put' Publ., 2000, pp. 5-30. (In Russian).
(Monographs)
18. Dvinyatina T.M. Ivan Bunin: Biograficheskiy punktir [Ivan Bunin: Biographical Dotted Line]: in 2 vols. Vol. 2. St. Petersburg, Vita Nova Publ., 2020. 496 p. (In Russian).
19. Klein L.S. Istoriya rossiyskoy arkheologii: ucheniya, shkoly i lichnosti [The
Новый филологический вестник. 2022. №4(63). ----
History of Russian Archaeology: Teachings, Schools and Personalities]: in 2 vols. Vol. 1. St. Petersburg, Evraziya Publ., 2014. 701 p. (In Russian).
20. Kosik V.I. Sofii russkiy ugolok [Sofia's Russian Corner]. Moscow, Probel-2000 Publ., 2008. 234 p. (In Russian).
21. Kyzlasova I.L. Akademik Nikodim Pavlovich Kondakov. Poiski i sversheniya [Academician Nikodim Pavlovich Kondakov. Searches and Accomplishments]. St. Petersburg, Aleteyya Publ., 2018. 582 p. (In Russian).
22. Kyzlasova I.L. Istoriya otechestvennoy nauki ob iskusstve Vizantii i Drevney Rusi. 1920-1930-e gody. Po materialam arkhivov [History of the Domestic Science of the Art of Byzantium and Ancient Rus'. 1920-1930s. According to the Archives]. Moscow, Izdatel'stvo Akademii gornykh nauk Publ., 2000. 440 p. (In Russian).
23. Lazarev VN. Nikodim Pavlovich Kondakov (1844-1925) [Nikodim P. Kondakov (1844-1925)]. Moscow, Author's Publ., 1925. 47 p. (In Russian).
24. Marchenko T.V. Russkiye pisateli i Nobelevskaya premiya (1901-1955) [Russian Writers and the Nobel Prize (1901-1955)]. Köln - München - Wien, Böhlau Verlag, 2007. 626 p. (In Russian).
25. Uchenyye - fondoobrazovateli Sankt-Peterburgskogo filiala Arkhiva Rossiys-koy akademii nauk: kratkiy biograficheskiy spravochnik: K [Scientists' Collections of the St. Petersburg Branch of the Archive of the Russian Academy of Sciences: a Brief Biographical Reference: Letter K]. St. Petersburg, Renome Publ., 2020. 168 p. (In Russian).
26. Ustami Buninykh: dnevniki Ivana Alekseyevicha i Very Nikolayevny i drugiye arkhivnyye materialy [Through the Mouth of the Bunins: Diaries of Ivan Alekseevich and Vera Nikolaevna and Other Archival Materials]: in 2 vols. Vol. 1. Moscow, Posev Publ., 2005. 304 p. (In Russian).
27. Yovanovich M. Russkaya emigratsiya na Balkanakh: 1920-1940 [Russian Emigration in the Balkans: 1920-1940]. Moscow, Russkiy put' Publ., 2005. 487 p. (In Russian).
(Thesis and Thesis Abstracts)
28. Vinokurova N.A. N.P. Kondakov: zhizn' i sud'ba rossiyskogo uchenogo [N.P. Kondakov: the Life and Fate of a Russian Scholar]. PhD Thesis. Moscow, 2000. 239 p. (In Russian).
Щавлинский Максим Станиславович, Институт мировой литературы им. А.М. Горького Российской Академии наук (Москва); Центральная городская публичная библиотека им. В.В. Маяковского (Санкт-Петербург).
Младший научный сотрудник, аспирант; библиограф 1 категории. Научные интересы: история русской литературы конца XIX - начала XX вв., И.А. Бунин, литература русского зарубежья, литература путешествий.
E-mail: maxim.shavlinsky@gmail.com
ORCID ID: 0000-0001-5156-8999
Maksim S. Shavlinsky, A.M. Gorky Institute of World Literature of the Russian Academy of Sciences (Moscow); Vladimir Mayakovsky Central City Public Library (St. Petersburg).
Junior Researcher, Post-graduate student; bibliographer of the 1st category. Research interests: history of Russian literature of the late 19th - early 20th centuries, I.A. Bunin, literature of the Russian emigration, travel literature. E-mail: maxim.shavlinsky@gmail.com ORCID ID: 0000-0001-5156-8999
