CC BY
129
ПОРТРЕТЫ
Н.П. ИГНАТЬЕВ О ВОСТОЧНОМ (БАЛКАНСКОМ) ВОПРОСЕ
Е.Ю. БЛУДНОВА
Кафедра истории России Российский университет дружбы народов ул. Миклухо-Маклая, 10а, 117198 Москва, Россия
В работе восточная программа дипломата Н.П. Игнатьева изучается в тесной связи с его идейными позициями и общественной деятельностью, а также в контексте значимости балканского вопроса для России.
Балканы на протяжении многих столетий имели особое значение в мировой политике. Это было обусловлено тем, что Юго-Восточная Европа являлась контактной зоной взаимодействия Европы и Ближнего Востока. Балканский вопрос -комплекс международных противоречий на Балканах и составная часть восточного вопроса, приобрел особую остроту в конце XVIII в., что было связано с усилением национально-освободительного движения подвластных турецкому султану народов. Россия, наряду с ведущими западноевропейскими державами, принимала деятельное участие в решении балканского вопроса. Акценты в российской политике в этом вопросе часто менялись. Сильнейшие европейские державы - Англия, Франция, Россия - постоянно пытались включить Балканы в орбиту своего влияния. Особый накал их борьба получила в XIX в., когда распад Османской империи стал очевиден, а рост национально-освободительного движения народов, находившихся под гнетом Турции, грозил сделать процесс ее распада неуправляемым. Европа, рано или поздно, должна была разделить турецкое наследство, причем интересы населения стран балканского полуострова мало интересовали великие державы. И по сей день балканский регион остается кровоточащей раной на теле Европы.
Проекты решения балканского вопроса в России составлялись неоднократно и имели разные судьбы. В конце XVIII в. государственным канцлером А.А.Безбородко был разработан план раздела Османской империи - знаменитый «Греческий проект», согласно которому константинопольский престол должен был занять великий князь Константин Павлович. Проект остался неосуществленным, и в дальнейшем российская дипломатия отвергала любые планы насильственного разрешения балканского вопроса, сосредоточившись на поддержке национально-освободительного движения славянских народов. Особый интерес представляют программы решения балканского вопроса, принадлежащие перу российских дипломатов XIX в., поскольку в них выражена личная и профессиональная точка зрения их составителей, которая зачастую шла вразрез с официально принятой. Эти проекты позволяют проследить историю развития взаимоотношений России, балканских стран, европейских держав и Турции с позиций людей, непосредственно принимавших участие в событиях, происходивших на Балканах. К таким проектам принадлежит программа российского посла в Османской империи (1864-1877 гг.) графа Николая Павловича Игнатьева.
Ко времени назначения в Константинополь Н.П. Игнатьев, выдающийся русский дипломат и государственный деятель, уже накопил большой опыт разрешения
сложных внешнеполитических проблем в пользу России. На его счету было блестящее выполнение трудных и опасных миссий в Хиву и Бухару (1858 г.) и в Китай (1859-1860 гг.), закончившихся подписанием выгодных для России договоров. По результатам работы в Китае Н.П. Игнатьев стал генерал-адъютантом и был награжден орденами Станислава и Владимира [2, д.5, л. 10]. 1861 год открыл новую страницу в деятельности Н.П. Игнатьева. Он стал директором Азиатского департамента Министерства иностранных дел, а в 1864 г. отправился в Константинополь в качестве Чрезвычайного посланника и Полномочного министра. На этом посту раскрылся его талант как решительного, инициативного дипломата, который не боялся брать на себя ответственность за внешнеполитические шаги, не всегда совпадавшие с официальным курсом Петербурга. После 1878 г. дипломат занимал различные должности: был нижегородским генерал-губернатором,
министром внутренних дел (1881-1882 гг.), возглавлял Петербургское славянское благотворительное общество, был почетным членом многих общественных организаций.
Программа Н.П. Игнатьева по решению балканского вопроса складывалась постепенно в течение многих лет, начиная с 1856 г., когда он был прикомандирован к послу П. Д. Киселеву и участвовал в работе Парижской мирной конференции. Для выявления позиции Н. П. Игнатьева был использован целый комплекс служебных документов о его деятельности в качестве посла в Турции: докладные записки императору Александру II, министру иностранных дел А. М. Горчакову о политике России в отношении Османской империи. В них российский дипломат не только передавал информацию о положении христианских народов, политике западноевропейских стран на Балканах, состоянии экономики и вооруженных сил Порты, но и излагал свое видение перспектив и итогов политики России в балканском регионе. Однако наиболее последовательно свою позицию в балканском вопросе Н.П. Игнатьев изложил в воспоминаниях. Благодаря стараниям его жены Екатерины Леонидовны (урожденная Голицына), они были опубликованы в 1914 г. в журналах «Русская старина», «Исторический вестник», «Известия Министерства иностранных дел». Двумя отдельными томами вышли в свет записки, посвященные заключению Сан-Стефанского мирного договора 1878 г. - кульминационной точке в карьере дипломата и его государственной службе после окончания русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
Россия после заключения Парижского договора 1856 г. находилась в крайне невыгодном положении. Именно поэтому Н.П. Игнатьев, как и другие российские дипломаты, считал первостепенной задачей борьбу за пересмотр трактата. Однако в отличие от А.М. Горчакова, он полагал, что Россия должна разрешать свои внешнеполитические проблемы путем непосредственных переговоров с Турцией, избегая консультаций и согласований с европейскими державами, в особенности с Англией и Австрией. «Я глубоко не доверял Европе и европейским конференциям, -писал дипломат, - сознавая, что в Восточном вопросе все державы более или менее враждебны и что на этой почве всего легче составляются против нас коалиции и союзы» [4, с. 52]. Игнатьев делал ставку на поддержание хороших отношений с Турцией: «Живя в дружбе с султаном и распоряжаясь министрами, мы могли бы подготовить автономию единоверных и обязанных нам христиан, сделать Турцию для нас безвредною и, приобретя право хозяйничать в проливах, оставить султанов в Константинополе доживать свой век, до той поры, пока можно будет без них обойтись» [4, с. 53]. Славянские народы были призваны, согласно концепции дипломата, стать действенным инструментом в борьбе за восстановление позиций
России на Балканах и в ее соперничестве с «германством»: «Славяне австрийские и турецкие должны быть нашими союзниками и орудиями нашей политики... Только для достижения этой цели Россия может приносить в их пользу жертвы и заботиться об их освобождении и усилении. Жертвовать же исключительно русскими интересами,., имея лишь в виду освобождение славян, предоставляя им затем служить враждебной нам политике и удовлетворяясь собственным гуманитарным успехом, - безрассудно и предосудительно» [4, с. 54]. Как видно из слов дипломата, он придавал чисто практическое значение делу освобождения славянских народов из-под власти Турции. Главным для него в этом вопросе было получение непосредственной выгоды для России, что отличало его от славянофилов. На 70-е гг. пришелся всплеск национально-освободительного движения балканских народов. В складывавшихся условиях Россия, считал дипломат, должна была перейти от политики покровительства православия к реальной поддержке славян. Он понимал, что процесс распада Османской империи может стать неуправляемым, соответственно российское правительство было обязано воспользоваться ситуацией и стать во главе «славянского союза», объединившего бы сербов, болгар, черногорцев, а также греков, албанцев и румын [1, л. 300-300 об.]. «Ветхое здание обрушится не вдруг, а по частям, дав прежде всего трещины в разных направлениях», - писал Игнатьев. При этом нужно было стараться не разорвать отношения с Портой, «держать нити возможного движения балканских народностей и, в случае проявления его с достаточной единовременностью, направить оное к цели, которая, удовлетворяя по справедливости жизненным потребностям каждой из них, соответствовала бы интересам России» [4, с. 64-68].
Особую роль в деле укрепления позиций России в Турции российский посол отводил финансам: без денег на Востоке «невозможно ничего предпринять, без денег мы будем вынуждены покинуть Турцию, оставляя поле действия тем, у кого они есть» [1, л. 350]. Он неоднократно обращался в Министерство иностранных дел и лично к министру финансов М.Х. Рейтерну с просьбой учредить Русский банк в столице Османской империи, но получал отказ. Дипломат указывал на то, что Россия могла бы извлечь политические выгоды из создания банка, от государства требовалось лишь дать разрешение, так как проект будущего банка уже был готов. В одном из отношений товарищу министра иностранных дел Н.П. Игнатьев с сожалением сообщал, что место России на турецком финансовом рынке быстро будет занято представителями других держав: «Считаю долгом сообщить, что по дошедшим до меня сведениям, предполагается основать здесь в непродолжительном времени Прусское кредитное предприятие, и что засим из великих Европейских Держав одна Россия не будет принимать участия в выгодах, извлекаемых иностранцами из финансовых операций в Турции» [2, д. 605, л. 3 об.].
Н.П. Игнатьев предлагал постараться отвлечь внимание европейских держав, прежде всего Великобритании, от проливов и турецких дел, играя на столкновении их интересов в Египте. Было бы ошибкой считать, что дипломат не осознавал, что европейские страны откажутся в будущем от турецкого наследства. Он понимал, что такие действия трудно осуществимы и считал необходимым в противовес Европе крепить связи между Россией и славянскими государствами через православие (возвышение Вселенского патриарха). В программе Игнатьева отдельное место отведено решению судьбы Константинополя. Предполагалось обращение его в самостоятельный вольный город - столицу союза балканских государств, «с смешанным гарнизоном, в состав которого входил бы и русский отряд» [4, с. 66]. Прочный порядок в городе, по мнению дипломата, мог обеспечить
только монарх. И «престол будет предоставлен исключительно одному из членов русской императорской фамилии. Мы ни в каком случае не можем допустить в Царьграде государя иноверного» [4, с. 67]. Эти идеи Игнатьева представляются мало выполнимыми, он переоценил возможности России в деле раздела турецкого наследства. Он исходил из принципа «если не мы, то Европа», поэтому призывал МИД к более активным и решительным действиям в отношении Порты.
Современники часто упрекали его в недальновидности и излишней импульсивности при принятии важных решений. В частности, его называли одним из инициаторов русско-турецкой войны. Однако документы говорят об обратном. В своей программе он допускал насильственное решение балканского вопроса лишь в самых исключительных случаях, когда все мирные средства исчерпаны [2, д. 562, л. 25; 4, с. 53]. Главный прием, которым пользовался дипломат, - использование разногласий противников, установление личных дружеских отношений с турецкими вельможами, создание обширной сети агентов в Константинополе и других городах Османской империи. Благодаря этому он был прекрасно осведомлен о событиях. В 1888 г., когда отмечалось десятилетие окончания русско-турецкой войны, в печати появились обвинения в адрес бывшего российского посла в Константинополе. С ними выступил редактор газеты «Гражданин» князь В.П. Мещерский, который писал, что «Н.П. Игнатьев поставил российских послов на Берлинском конгрессе в положение оправдывающихся» [3]. Подобные обвинения глубоко задевали дипломата. Н.П. Игнатьев принадлежал к так называемой «партии действия», державшей курс на энергичную внешнюю политику России в отношении Турции и Европы, на радикальное решение восточного вопроса. Однако он всегда учитывал конкретные обстоятельства и действовал по ситуацией. Когда было очевидно, что Россия могла извлечь больше пользы от сближения с Турцией, он предлагал идти по этому пути. Когда в 1877-1878 гг. стало понятно, что конфликт между Османской империей и Россией решится в пользу последней, дипломат подписал чрезвычайно выгодный Сан-Стефанский мирный договор, полностью менявший карту Балкан. Активная деятельность Н.П. Игнатьева в восточном вопросе создала ему репутацию одного из главных идеологов панславизма [5, с. 320].
Публицист A.A. Башмаков в примечаниях к воспоминаниям Игнатьева писал: «Немногие из наших дипломатических деятелей, на постах первостепенных посланников и послов могут благодарить судьбу за то, что им удалось, кроме наследия их деловых бумаг и переписок, хранящихся в архивах Министерства иностранных дел, оставить потомству какую-либо цельную систему мышления, могущую послужить стройною государственною программою. Н.П. Игнатьеву удалось закрепить в рельефных положениях главное определение начал, на которых должна покоиться политика России на Балканском Востоке. Полное пренебрежение этими реальными элементами практической деятельности привело нас быстрыми шагами к нынешнему упадку и к почти совершенной утрате нашего векового политического влияния на Босфоре» [4, с. 49]. Игнатьев имел четкую программу действий, был сторонником жесткой, последовательной политики, направленной на отстаивание интересов России в регионе. Дипломат считал, что Россия, как великая держава, вправе принимать самостоятельные решения без оглядки на Европу.
В программе Игнатьева можно выделить несколько основополагающих пунктов: (1) пересмотр Парижского трактата 1856 г. путем непосредственных контактов с Портой в обход европейской дипломатии; (2) восстановление позиций России на берегах Черного моря и установление контроля над проливами Босфор и Дарданеллы; (3) усиление влияния России на славянские народы, находившиеся под
властью турецкого султана; (4) будущего переустройства Османской империи. Конечная цель - разрешение восточного вопроса в пользу России [4, с. 53]. Предлагая практические шаги по участию России в разделе «османского наследия», Игнатьев понимал, что медлительность в данном вопросе грозит безопасности страны на южных рубежах, что было бы обусловлено усилением там позиций европейских империй. При этом его подход выгодно отличался наличием конкретных и выполнимых шагов, таких как, например, влияние на Константинополь путем использования финансовых механизмов, непосредственные контакты и подкуп влиятельных турецких чиновников, использование национально-освободительного движения славянских народов в интересах России, как козырь в переговорном процессе с Европой. Однако некоторые пункты программы Н.П. Игнатьева едва ли выполнимы, в частности, идея создания Всеславянского союза -противоречия в лагере борцов за независимость были слишком велики, а также объявление Константинополя вольным городом и создание в нем монархического правления. Кроме того, Россия не могла вести на Балканах самостоятельную политику, так как была связана международными обязательствами.
В целом программа дипломата Н.П. Игнатьева, перекликаясь с планами российской дипломатии XIX века, являлась оригинальным образцом решения балканского вопроса в пользу России.
ЛИТЕРАТУРА
1 .Архив внешней политики Российской империи. Ф. 133. Канцелярия. 1866. Оп. 469. Д. 51.
2. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 730. Оп. 1.
3. Гражданин. № 122. 1888 г., 3 мая.
4. Записки графа Н.П. Игнатьева II Исторический вестник. 1914. № 1.
5. Отечественная история. Энциклопедия. - М., 1996. Т. II.
N.P. IGNATYEV ABOUT EASTERN (BALKAN) PROBLEM E.Yu. BLOUDNOVA
Russian History Chair Peoples' Friendship University of Russia 10a Miklukho-Maklaya St., 117198 Moscow, Russia
The author studies the eastern program of well-known diplomat N.P. Ignatyev in connection with his ideological position and public activities. The analysis is made in the context of the significance of the Balkan question for Russia.
