CC BY
80
УДК 070(571.53)«1857/1859»
В. В. Шевцов
Н.А. СПЕШНЕВ - РЕДАКТОР НЕОФИЦИАЛЬНОЙ ЧАСТИ «ИРКУТСКИХ ГУБЕРНСКИХ ВЕДОМОСТЕЙ» в 1857-1859 гг.
Предпринята попытка уточнения и пересмотра сложившихся в истории сибирской печати представлений о неофициальной части «Иркутских губернских ведомостей» в 1857-1859 гг. как печатном органе кружка ссыльных петрашевцев. Рассматривается роль HA. Спешнева в организации издания первой газеты в Восточной Сибири.
Ключевые слова: «Иркутские губернские ведомости», сибирская периодическая печать, общественное движение.
N.A. Speshnev as an editor of unofficial part of “Irkutsk province bulletin” in 1857-1859.
VYACHESLAV V. SHEVTSOV (Tomsk State University, Tomsk).
The article represents the attempt to redefine and reconsider the notions of the unofficial part of «Irkutsk province bulletin» in 1857-1859 as a mouthpiece of the exiled members of Petrashevsky Circle. The author examines the role of N.A. Speshnev in the organization of the edition of the first newspaper in Eastern Siberia.
Key words: «Irkutsk province bulletin», Siberian periodicals, social movement.
На огромной территории Восточной Сибири в первой половине XIX в. не было ни одного печатного органа. Еще в 1827 г. в Иркутске приезжим литератором М.А. Александровым и купцами В.Н. Басниным и С.С. Дудоровским была предпринята попытка основать литературную газету «Ангарский вестник» [10, с. 28; 11, с. 7; 15, с. 675-676]. Вопрос об открытии местной газеты местные власти поднимали трижды - в 1828, 1833 и 1849 гг., но их ходатайства перед министерством внутренних дел остались без последствий (Российский государственный исторический архив, далее РГИА. Ф. 1286. Оп. 11. Д. 645. 1849 г. Л. 2 об). В последнем случае восточно-сибирский генерал-губернатор Н.Н. Муравьев, руководствуясь «Положением» о губернских правлениях 1845 г., не содержащим ограничительных пунктов в отношении издания губернских ведомостей в Сибири (как это было в «Положении о порядке производства дел в губернских правлениях» 1837 г.), представил от имени иркутского губернатора В.Н. Зарина записку о необходимости издания губернских ведомостей для публикации правительственных и местных распоряжений, содействия золотопромышленности, распространения «общеполезных сведений по разным предметам» и известий «о здешнем крае, столько интересном во многих отношениях и так мало еще известном». Однако решение вопроса об открытии
газеты было отложено министерством внутренних дел до утверждения новых штатов по сибирским губерниям (РГИА. Ф. 1286. Оп. 11. Д. 645. 1849 г. Л. 3-4 об, 13-14 об, 17-17 об).
Начало Александровского царствования можно считать рубежной датой в истории Сибири, гораздо более важной, чем 1861 г., ввиду отсутствия крепостного населения и распространения на восточную окраину буржуазных реформ, проводимых в Европейской России. Однако изменения, которые произошли в управлении Сибирью и приведшие к появлению в ней газетной прессы, были определены еще в период николаевского царствования - по итогам ревизии Западной Сибири членом Государственного Совета Н.Н. Анненковым в 1852 г. начал свою работу Второй Сибирский Комитет. По ее итогам 6 декабря 1856 г. был принят закон «О некоторых изменениях по управлению в Восточной Сибири и Западной Сибири», изменявший территориальное устройство внутри сибирских губерний, увеличивавший содержание чиновников и вводивший новые штаты. В системе губернского управления появлялась новая должность - «редактор губернских ведомостей, он же начальник газетного стола и начальник типографии», с годовым окладом в 400 р. [14, № 31222]. Таким образом, в Сибири законодательно было разрешено приступить к изданию губернских ведомостей.
ШЕВЦОВ Вячеслав Вениаминович, кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории (Томский государственный университет). E-mail: totleben@yandex.ru © Шевцов В.В., 2012
Оживление общественного движения в центре страны, начало широкого обсуждения предстоящей крестьянской реформы и других преобразований не прошли мимо сибирской общественности -«Полярную звезду» и «Колокол» читали губернаторы, чиновники, офицеры, золотопромышленники, учителя, представители образованного купечества и мещанства. Игравшим большую роль в местной общественной жизни политическим ссыльным -декабристам и петрашевцам - коронационным манифестом 26 августа 1856 г. была объявлена амнистия. Новые времена делали возможным соединение творческих сил интеллигенции края с государственным финансированием. Редактором неофициальной части «Иркутских губернских ведомостей», начальником газетного стола и смотрителем губернской типографии, по распоряжению Н.Н. Муравьева, 29 марта 1857 г. был назначен Николай Александрович Спешнев (1821-1881). Его содержание было определено несколько больше штатного оклада - в 500 р. сер. В Иркутск также были переведены товарищи Спешнева по тайному обществу - М.В. Петрашевский, занявшийся частной юридической практикой, и Ф.Н. Львов, принятый на службу в горное отделение Главного управления по делам Восточной Сибири. Деятельный Н.Н. Муравьев не засиживался в столице Восточной Сибири, выезжая по делам службы на Амур, в Петербург, в Китай и Японию (18 мая - 21 августа 1857 г., 9 сентября 1857 г. - 9 февраля 1858 г., 6 апреля - 20 августа 1858 г., 12 апреля 1859 г. - 1 января 1860 г.). Поэтому он не мог в полной мере контролировать содержание газеты, выступая скорее ее читателем, чем цензором. Причина такого доверия и одновременно с этим и риска, видимо, заключалась в личностных качествах Н.Н. Муравьева, обладавшего либеральными и даже, как отмечали современники, более левыми взглядами. При недостатке способных людей с высшим образованием, сжившихся с Сибирью и ее интересами (хотя и поневоле), можно было рассчитывать на знания и литературные таланты облагодетельствованных (а значит, и обязанных) «политических». «Несмотря на то что в Иркутске еще не издавалось губернских ведомостей, - писал Муравьёв, - и потому что дело это было совершенно новое, Спешнев занялся им с таким усердием, что с полным успехом представилась возможность открыть это издание здесь с мая месяца настоящего [1857] года, и продолжает с примерным рвением занятия свои по этому новому здесь и потому весьма трудному делу» [15, С. 506-507]. В этой связи Муравьев дважды ходатайствовал перед Сибирским комитетом о предоставлении канцеляристу четвертого класса Спешневу первого классного чина «вне
правил» и только в апреле 1859 г. его обращение было удовлетворено [15, С. 513-515].
Во втором номере первой иркутской газеты Н.А. Спешнев объявил, что редакция «всегда готова помещать дельные возражения против статей, напечатанных в неофициальной части», и «отнюдь не прочь допустить даже настоящую полемику» («Иркутские губернские ведомости», 1857, № 2, 23 мая). Возражения читателей стали поступать по самым разнообразным вопросам: об одуванчиках, растущих у здания Иркутского губернского правления (1857, № 2, 23 мая; № 6, 20 июня; № 8,
4 июля); о дате основания иркутского острога (1857, № 6, 20 июня); о дороговизне сахара (1857, № 10, 18 июля; № 13, 8 авг.; № 20, 26 сент.); о женском образовании (1858, № 25, 19 июня; № 27, 3 июля; № 30, 24 июля; № 33, 14 авг.; № 36, 4 сент.); о возможности производства в Иркутске крупчатой муки и ее стоимости (1857, № 18, 12 сент.; № 22, 10 окт.; № 23, 17 окт.; 1858, № 1, 2 янв.). В последнем случае в прениях приняли участие не только разгневанные высокими ценами потребители, но и сами иркутские купцы. Мнения и ответы могли размещаться прямо в одном и том же номере, следуя друг за другом. Публикация ведомости о количестве родившихся и умерших лиц православного вероисповедания в Иркутске в 1838-1847 гг. (1857, № 23, 17 окт.) вызвала дискуссию о причинах превышения смертности над рождаемостью, в которой принял участие вольнослушатель Петербургского университета Н.С. Щукин (1858, № 10, 6 марта; № 20, 15 мая; № 23, 5 июня; № 37, 11 сент.).
Первой серьезной заявкой на разработку сибирского вопроса в неофициальной части «Иркутских губернских ведомостей» в 1857 г. стала статья «Несколько мыслей о Сибири», занявшая более чем пять страниц неофициальной части № 9 от 11 июля 1857 г. Автором ее был М.В. Петрашевский. Начав с пространных рассуждений о государстве как живом организме, составные части которого должны быть развиты в одинаковой степени, автор ставил вопрос: «Какое значение имеет Сибирь для России? Или Русский в Сибири - для России? и вместе с тем для всего человечества?» Ответ давался в простых стадиальных цивилизационных сопоставлениях, выдержанных в духе воззрений П.Я. Чаадаева и славянофилов: если Россия среди стран романо-германского мира играла роль младшего брата, то в кругу народов Азии ей принадлежало старшинство, и она по отношению к ним должна быть тем, чем Европа являлась для России, иными словами, выполнять культуртрегерскую функцию. Место Сибири в этом теоретическом построении заключалось в усилении России как в возможном
столкновении с Западом, так и в обеспечении своего влияния на страны Востока: «Сибирь по положению своему призвана добыть нам диплом на звание народа истинно европейского!» Такая задача для «русского в Сибири или Сибиряка» могла решаться «мыслящей частью населения этой страны», препятствиями же к этому были слабое развитие образования, административно-бюрократические методы управления, неразвитость общественной жизни.
Трудно согласиться с определением содержания и назначения статьи как пропаганды социалистических идей [3, с. 16-17] и имеющей источником мысли А.И. Герцена, высказанные им в первом номере «Полярной звезды» 1855 г. [7, с. 22]. Это, скорее, резонерские размышления законоведа по поводу несовершенства существующего общественного порядка и возможностей его переустройства, причудливо сочетавшие в себе демократические призывы к «сибирскому люду» призадуматься по этому поводу и признать высказанные автором взгляды как «справедливые», объявление всех народов равноправными участниками «одного свободного братства» при «бесспорном» превосходстве России над народами Азии «в смысле нравственном и общественном». Важно другое - впервые на страницах одной из первых сибирской газет сибирские губернии трактовались не как рядовые провинциальные, а как образующие некоторую общность, «страну», отличную от российских губерний. «Сибиряк», или «русский в Сибири», рассматривался в отдельности от «европейского русского». Не утверждалась необходимость обретения Сибирью самостоятельности, но утверждалось, что в историческом пути России она призвана выполнить особую миссию, поэтому правительству и местному обществу необходимо уделять особое внимание ее развитию, переустраивать «административную практику» управления на рациональных законных началах, пробуждать самосознание местных жителей.
За пределами внимания исследователей, увлеченных установлением идеологической направленности статьи Петрашевского, оказалось и то обстоятельство, что в ней впервые в зарождающейся сибирской периодической печати была поднята тема сибирского университета. Правда, о его необходимости упоминалось не напрямую, а косвенно: «.. .нам ли живущим в каком-то доселе образцовом захолустье мира, куда свет наук тяжело доходит, где любовь к знанию не поддерживается на расстоянии семи тысяч верст [общая протяженность Сибири], ни одним учреждением, которое можно было бы назвать справочным местом знания, и его распро-
странителем (курсив мой. - В.В.) соответственно всякой потребности!».
В исследовательской литературе обличительное направление, избранное неофициальной частью «Иркутских губернских ведомостей» в период редакторства Н.А. Спешнева, связывается со статьей «Из воспоминаний старожила. I. Выборы» (1858, № 20, 15 мая). В отношении ее автора, «коренного местного жителя», скрывшегося под криптонимом «-369-», до сих пор нет единого мнения. Им мог быть И.С. Сельский [5, с. 21], декабрист В.Ф. Раевский [8, с. 147] или М.В. Загоскин [12, с. 215]. В фельетоне сообщалось о том, что голова «... ской волости» Исайя (в крещении Николай) Самойлович Гланц, пользуясь кумовством и дружбой с земским начальством, подверг строптивых выборщиков от крестьян задержанию и наказанию плетьми, чтобы заполучить свою должность на очередной трехлетний срок. Однако дело о самоуправстве волостного головы Бадайской волости Мейера возникло не в результате публикации в «Иркутских губернских ведомостях», а как реакция власти на жалобы крестьян. Н.Н. Муравьев поручил вести расследование прибывшему в Иркутск Б.А. Милютину [13, с. 334]. Таким образом, статья не направляла деятельность власти, а оказывала ей информационную поддержку, сообщала об обстоятельствах злоупотреблений не в сухих фразах следственного дела, а в жанре фельетона, чтобы вызвать соответствующий общественный резонанс. Ни виновник происшествия, ни точное место событий прямо не назывались, хотя и были понятны читателям. Обращает на себя внимание (о чем всегда стыдливо умалчивалось), что автор, кто бы он ни был, тщательно и последовательно педалировал национальное происхождение своего персонажа - «израильская порода», «почтенный израильтянин», «жидовская харя», «жиденок», «Ицка», «богатый жид».
Фельетон «Выборы», выбивавшийся из предшествовавшего направления газеты, был опубликован во время отсутствия Муравьева в Иркутске, и ответственность за его появление целиком лежала на генерал-губернаторской креатуре в должности редактора - Н.А. Спешневе, который, возможно, тем самым пускал «пробный шар» в отношении возможных пределов и форм критики злоупотреблений. О статье отозвались «Санкт-Петербургские ведомости», советуя Иркутску и далее идти по пути публичности и гласности. В № 38 от 18 сентября 1858 г. Н.А. Спешнев объявлял, что редакция «уполномочена объявить: что столбцы ее газеты всегда открыты для желающих воспользоваться такого рода полезною “гласностью”. В Иркутске не опасаются этой гласности, а напротив - вызывают
ИСторИя
ее». Очевидно, что такое предложение, означавшее изменение содержания газеты посредством привлечения критических заметок, присылаемых в редакцию, означало ее поддержку со стороны главного начальника края, который, как сообщали несколькими номерами ранее те же ведомости, вернулся из 4,5-месячной поездки по Приамурскому краю, в начале которой был подписан Айгунский договор (1858, № 34, 21 авг.). Небывалый успех русской дипломатии в условиях недавно проигранной большой европейской войны делал фигуру его виновника более значимой и предоставлял ему больше прав и возможностей в том числе и в отношении содержания подведомственной газеты.
В 1859 г., когда уже отгремели торжества по поводу Айгунского трактата, перед «Иркутскими губернскими ведомостями» встали новые задачи - освещение процессов экономического развития новоприсоединенного края, возможные пути совершенствования существующей системы хозяйствования и управления в Сибири, придание гласности силами местных корреспондентов фактов злоупотреблений волостных и земских чиновников. В сравнении с 1857-1858 гг. газета брала все более серьезный тон (об иркутском театре в 1859 г. было сказано лишь дважды), ее публикации приобретали проблемный характер, суждения некоторых авторов стали отличаться категоричностью и резкостью.
По словам Бакунина, передовая «Иркутск, 14 января» (1859, № 3, 15 янв.), направленная против распространения винного откупа на Приамурье, была написана Спешневым под диктовку Муравьева [2, № 610] и отправлена в Петербург Корсакову для передачи управляющему делами Сибирского комитета В.А. Буткову [15, с. 287]. В результате распространению винной империи Д.Е. Бернардаки на восток был положен предел. Сам управляющий Амурской компанией А.В. Белоголовый направил письмо в газету с разъяснениями по поводу ситуации со снабжением Благовещенска продовольствием (1859, № 49, 3 дек.). Публиковались ответы на «злые статейки» Д.И. Завалишина в «Морском сборнике» - подробно аргументированное опровержение купца И. Ланина слухов о поставках в Приамурье некачественной солонины (1859, № 3, 15 янв.), письмо «коммерческого лица» об «удобстве жизни» на всем протяжении Амура и быстром его заселении (1859, № 41, 8 окт.). В ответ на именование Завалишиным новых территорий «злокачественной язвой» автор («Один из бывших на Амуре»; этим подчеркивалось, что сам Завалишин никогда на Амуре не был) отвечал, что имеющиеся трудности носят объективный харак-
тер, а не происходят от «безнравственности начал, руководивших главными амурскими деятелями» (1859, № 34, 20 авг.). Военный инженер Д.Е. Романов упрекал «Морской сборник» в ангажированности - журнал печатал «многообъемистые разглагольствования г. Завалишина», а отправленный им в редакцию ответ в собственную защиту и защиту амурского дела был проигнорирован (1859, № 45,
5 ноября). Хотя присланное Завалишиным в «Иркутские губернские ведомости» письмо также не было напечатано, с ясным намеком на высочайшее решение по этому поводу - «по причинам не от редакции зависящим» (1859, № 51, 17 дек.).
По поводу фактов злоупотреблений местных волостных и земских чиновников в 1859 г. было опубликовано 30 корреспонденций, фельетонов и очерков. Иногда в номере выходило по два-три подобных материала. Характеристические типы и сцены, создаваемые разными авторами, объединялись в общие циклы рассказов (в подражание «Губернским очеркам» М.Е. Салтыкова-Щедрина) - «Из рассказов волостного писаря» (1859, № 7, 12 февр.), «Случаи, встречи, знакомства» (1859, № 16, 16 апр.; № 22, 28 мая; № 24, 11 июня; № 25, 18 июня). Пороки, на которые обращала внимание газета, были самые разнообразные - спекуляции на казенных поставках зерна, принуждение крестьян к продаже хлеба и фуража по заниженным ценам, завышение сметных расходов при снабжении ссыльных и строительстве общественных зданий, неправедный суд, взяточничество, «темные» незаконные поборы, вымогательство подношений, подкуп должностных лиц, рукоприкладство и самодурство. Обвиняемый выводился без указания полного имени - только начальные и конечные буквы фамилии или населенного пункта; изображался в качестве обобщенного образа - волостного старшины, писаря, исправника, заседателя, судьи и т.д.; нарекался характеристическим прозвищем (например, «художник прежней школы», «молодец», «сибирский беркут»); помещался в условную местность («в некоторой волости не близкой, не далекой», «в некотором царстве, в некотором государстве, в Заболтайском крае»). Также русские чиновники различных рангов получали титулы родовой знати у бурят и маньчжуров: зайсаны и шуленги - служащие волостного правления, тайша - волостной голова, мандарин - губернатор. Исключение в этой номенклатуре составило наименование полицейских «альгавазилами» (принятое в Испании, с намеком на инквизиторское прошлое этой должности).
Изменение в направлении газеты в 1859 г. было отмечено в Сибирском комитете, в котором, к тому
же, у Муравьева были и личные недоброжелатели: «...иркутская газета, в особенности после статьи, объявляющей столбцы ее свободными для гласности, приняла весьма резкий характер, допуская в печати статьи, не только задевающие разные личности, но даже и распоряжения, порядки, установленные правительством и начальством» [7, с. 75]. При получении первого номера «Иркутских губернских ведомостей» 1859 г. член Сибирского комитета Н.В. Гулькечив писал Корсакову: «Из прилагаемого № 1 «Иркутских губернских ведомостей» изволите видеть, какими статьями ознаменован новый 1859 г. При личном свидании я сообщу вам некоторые мысли относительно иркутской гласности вообще» [7, с. 75]. В защиту избранного направления Муравьев писал управляющему делами Сибирского комитета В.А. Буткову, что газета «уже принесла видимую пользу» Восточной Сибири, но соглашался, что перепечатки статей из нее в других изданиях необходимо ограничить, «ибо что может быть полезно одной местности, не полезно в другой, а Россия так велика» (намек на статью против винного откупа, перепечатанную «Русским Вестником»). Защищая Спешнева, он выводил его из круга авторов-сочинителей: «статьи газеты присылаются со всех концов Восточной Сибири, а отнюдь не составляются в редакции». Редактор же как раз «разбирает» корреспонденцию и «очищает» ее от «таких предметов, которые в печати не могут быть дозволены». Особо подчеркивалось, что «Петрашевский никакого влияния на издание газеты не имеет» [15, с. 514].
В марте 1859 г. у неофициальной части «Иркутских губернских ведомостей» сменился редактор -с № 11 от 12 марта 1859 г. им стал М.В. Загоскин. Муравьев обратил на него внимание и принял у себя дома благодаря знакомству со Спешневым, когда тот напечатал первые главы большой статьи «Заметки о быте поселян Иркутского уезда» [1, с. 177-178]. Н.А. Спешнев, в качестве главы генерал-губернаторской канцелярии, стал участником дипломатической миссии Муравьева в Китай и Японию. Это назначение освобождало Спешнева от редакторской деятельности, становившейся небезопасной, так как трехлетний «испытательный срок» истекал в 1860 г. Новая, более ответственная должность, а также получение первого классного чина приближали его к окончательному освобождению. По окончании путешествия он вместе со своим покровителем выехал в Петербург и был восстановлен в правах потомственного дворянина, но без прав на прежнее имущество.
Итак, в 1857-1858 гг., в период редакторства Н.А. Спешнева, неофициальная часть «Иркутских
губернских ведомостей» не носила обличительного критического характера как особого последовательного направления. Основной массив публикаций (92 в 1857 г. и 161 в 1858 г.) нес в себе экономическую, краеведческую и развлекательную информацию. В общественно-политическом смысле газета выполняла роль проводника правительственной политики, обеспечивая информационную поддержку и благоприятную оценку деятельности власти в практически и общественно важном для нее амурском вопросе. Для этих целей Н.Н. Муравьевым в качестве редактора был избран Н.А. Спе-шнев - человек, расставшийся со своими прежними оппозиционными взглядами и вступивший на государственную службу как форму легальной общественной деятельности.
Спешнев пользовался покровительством не только Муравьева, но и его преемника - «гонителя Петрашевского» М.С. Корсакова, о чем свидетельствуют письма к нему при исправлении должности Забайкальского военного губернатора с выражениями благодарности и признательности с места первоначальной ссылки Спешнева - Александровского завода (3 ноября 1856 г.) и из Иркутска (2 марта и 19 апреля 1857). При этом в последнем из них Спешнев, сообщая о выходе неофициальной части «Иркутских губернских ведомостей», в которой он как редактор «должен стараться по мере возможности помещать статьи статистические, хозяйственные, исторические, географические, даже почти политические, относящиеся до Восточной Сибири», просил Корсакова не только предоставить ему возможность знакомиться с годовыми отчетами по Забайкалью, но и приглашал «пользоваться ею [газетой], как бы вашим полуофициальным органом, указывая мне, на какие бы предметы вам желательно б было, чтоб было обращено внимание, а другой раз, в каком, например, духе, с какой точки зрения был отделан известный предмет» [15, с. 495-496, 500-504].
Размещая письма читателей на разнообразные темы, предоставляя ее страницы для высказывания различных, зачастую прямо противоположных мнений (по вопросу об Амурской компании, о ценах на товары в Иркутске, о женских образовательных учреждениях и т.д.), Н.А. Спешнев придал неофициальной части «Иркутских губернских ведомостей» подлинно демократический характер, а не характер органа пропаганды каких-либо идей - социалистических или либеральных. Если на критическую заметку в редакцию присылалось опровержение, оно также, неизменно, выносилось на суд читателя. В одной из публикаций Спешнев прямо говорил об этом: «. мы никогда не хотели
сделать неофициальную часть иркутских ведомостей выражением наших только мыслей, а напротив, желали бы сделать ее выражением воззрений местных» (1857, № ЗЗ, 26 дек.). Для сохранения ровного и выдержанного характера публикуемых материалов редактор не раз обращался к пишущим читателям, чтобы те оперировали только достоверными фактами, избегали резкости тона и суждений, чтобы обмен мнений не превращался в склоку для сведения личных счетов.
№смотря на общность политических взглядов Спешнева, Львова и Петрашевского, их совместное проживание в одной квартире, никакого «кружка петрашевцев», имевшего некую разработанную и разделяемую всеми тремя программу действий по распространению «прогрессивных» («революционных») взглядов через неофициальную часть «Иркутских губернских ведомостей», а затем через газету «Амур» [З, c. 15-17], в Иркутске не существовало. Каждый из трех бывших «борцов» избрал свою судьбу и свою дорогу. Спешнев, войдя в генерал-губернаторскую реформаторскую «команду», надеялся через три года увидеть своих родных и близких. «От мятежника не осталось и следа; террорист и коммунист обратился в лояльного и законопослушного гражданина, правда пока еще лишенного гражданских прав» [15, с. 264]. Петра-шевский до конца своих дней остался доктринером, служителем формальной законности, пытаясь добиться оправдания по делу 1848 г. и стать в пику официальной власти Муравьева (при его отсутствии в городе) властью над общественным мнением. В отношении причисляемого к разряду «революционных публицистов» Львова даже в советской историографии признавалось, что он «не высказался ни по одному из центральных для них вопросов (крестьянская реформа, разоблачение либералов, пропаганда революции)» [4, с. 71].
Иркутский купец H.H. Пестерев, в 1866 г. привлеченный к делу о попытке освобождения H.E Чернышевского из Hерчинской каторги, оставил следующее описание «кружковцев»: «В Петра-шевском я нашел политического, помешанного на легальном порядке, чудака, все, об чем бы ни шла речь, - всего, по его мнению, можно рано или поздно добиться легальным порядком <.. .> Спешнев -в некотором смысле философ, решивший, что все делается потому, что так должно делаться, - скверно ли, хорошо ли, но ничего иначе быть не может. Львов, тот даже и этого не думал, а жил и старался только найти средства к жизни, которые у них у всех были крайне ограничены» [9, с. З18].
В неофициальной части «Иркутских губернских ведомостей» 1857-1859 гг. HA Спешнев
был автором шести статей (четырех передовых
об Амурских делах и двух исторических очерков о ранней истории Иркутска) [15, с. 525-526], М.В. Петрашевский - одной («Несколько мыслей о Сибири»), Ф.Н. Львов - двенадцати (посвящены химии и геологии). Основными авторами и корреспондентами были не петрашевцы, а чиновники, офицеры, учителя, врачи, купцы и мещане, писавшие из Иркутска, Читы, Енисейска, Нерчинска, Благовещенска, Верхоленска, Киренска и других городов и сел.
Критическое «обличительное» направление было взято неофициальной частью «Иркутских губернских ведомостей» только с конца 1858 гг., а в 1859 г. усилено новым редактором - М.В. Загоскиным, который не был «податливым либералом» [6, с. 155]. Не скованный политическим прошлым, особым покровительством и связанными с ним обязательствами примерного поведения, а, самое главное, будучи местным уроженцем, он повел газету более решительно, пользуясь 8-месячным отсутствием Муравьева в Иркутске. Если Спешнев приводил полностью и без изменений все опровержения, присылаемые в редакцию, то Загоскин не раз отклонял их или приводил со своими комментариями. Именно после статьи В.Ф. Раевского «Сельские сцены» (1859, № 18, 30 апреля) кяхтинский пограничный комиссар В.Д. Карпов писал: «С каждым нумером губернских ведомостей ведут кого-нибудь из нас на распятие, а мы рукоплещем - доберутся, наконец, и до всех» [9, с. 236].
Неофициальную часть «Иркутских губернских ведомостей» как при М.В. Загоскине, так и при его предшественнике Н.А. Спешневе следует считать не «рупором» петрашевцев или сибирских демократов, а органом восточно-сибирской генерал-губернаторской власти, понимавшей «гласность» как один из инструментов в борьбе с недобросовестными чиновниками низшего и среднего уровня за соблюдение государственных экономических интересов, поддержание законности в отношении управляемого населения. Деятельность назначенных генерал-губернатором редакторов соответствовала его ожиданиям и не вызывала с его стороны негативной реакции, которая исходила лишь со стороны выводимых на страницах газеты персонажей, чиновной и купеческой корпораций, вышестоящего Сибирского Комитета. Работая на доверии, Спеш-нев и Загоскин пользовались самостоятельностью в выборе тем публикаций, предоставляли возможность высказать на страницах единственной иркутской газеты различные воззрения, как за, так и против, что придавало ей подлинно демократический и полемический характер.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Арефьев В. М.В. Буташевич-Петрашевский в Сибири // Русская Старина. СПб.: Тип. В.С. Балашева, 1902. № 1. С. 177-186.
2. Бакунин М.А. Собрание сочинений и писем 1828-1876 г. М.; Л.: Изд-во Всесоюз. о-ва политкаторжан и ссыльно-по-селенцев, 1935. Т. 4. 621 с.
3. Дулов А.В. Общественно-политическая деятельность и эволюция взглядов петрашевцев в Сибири: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Иркутск: Изд-во ИГУ, 1965. 23 с.
4. Дулов А.В. Публицистика петрашевца Ф.Н. Львова // Журналистика в Сибири. Иркутск: Изд-во ИГУ, 1969. Вып. 2. С. 55-71.
5. История русской литературы Сибири. Новосибирск: Наука, 1974. Т. 1. Разд. 4. 167 с
6. Карцев В.Г М.В. Буташевич-Петрашевский в период революционной ситуации конца 1850-начала 1860-х годов // Уч. зап. Калинин. гос. пед. ин-та: Калинин: Изд-во Калинин. гос. пед. ин-та, 1963. Т. 35. С. 137-169.
7. Кубалов Б.Г А.И. Герцен и общественность Сибири. Иркутск: Кн. изд-во, 1958. 162 с.
8. Кудрявцев Ф.А. Декабристы - сотрудники сибирских газет // Памяти декабристов к 150-летию со дня восстания. Иркутск: Изд-во ИГУ, 1975. С. 145-154.
9. Литературное наследство. М.: Журнально-газетное объединение, 1956. Т. 63. 913 с.
10. Любимов Л.С. История сибирской печати. Иркутск: Изд-во ИГУ, 1982. 79 с.
11. Любимов Л.С. Российская журналистика прирастала Сибирью // 150 лет периодической печати в Сибири: материалы региональной науч. конф., посвящ. 150-летию издания в Сибири «Губернских ведомостей» (Томск, 19-20 апреля 2007 г.). Томск: ТМЛ-Пресс, 2007. С. 7-12.
12. Матханова H.H. Сотрудничество политических ссыльных и общественных деятелей Восточной Сибири в «Иркутских губернских ведомостях» в 1857-1860 гг. // Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири (XVIII-начало XX в.). Швосибирск: Шука, 1978. С. 205-223.
13. Милютин Б.А. Генерал-губернаторство H.H. Муравьева в Сибири // Истор. вестн. СПб.: Типография А.С. Суворина, 1888. № 11. С. 317-364.
14. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 2-е. СПб.: Тип. II Отделения Собственной Е.Е.В. Канцелярии, 1856. Т. 31. 1111 c.
15. Сараскина Л.И. ^колай Спешнев. Шсбывшаяся судьба. М.: Шш дом - L’ Age d’ Homme, 2000.
16. Ядринцев КМ. Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении. Изд. 2-е. СПб.: Изд-во И.М. Сибирякова, 1892. 720 с.
