CC BY
35Архивные публикации
Мы продолжаем публикацию главы III «Работа в „Сатириконе"» из неизвестной рукописи «Мятежная жизнь Алексея Радакова» Е. Л. Гальпериной, жены ведущего художника журналов «Сатирикон» и «Новый Сатирикон». Автор вспоминает рассказы мужа об «экспедиции» сатириконцев в Западную Европу летом 1911 года и приключившихся тогда курьёзах; о приглашении сатириконцев читать Николаю II; об основании «Нового Сатирикона» и причинах его закрытия в 1918 году; об оценке творчества А. А Радакова В. И. Лениным и др.
Публикатор, комментатор В. Д. Миленко
Е. Л. Гальперина МЯТЕЖНАЯ ЖИЗНЬ АЛЕКСЕЯ РАДАКОВА
Глава III.
Работа в «Сатириконе»
Окончание1
А вот что писал о «Сатириконе» и, в частности, о Радакове в свое время довольно известный писатель Георгий Яблочков1 в статье под заглавием «Сатириконцы», помещенной в «Речи»2 < даты не знаю, год, вероятно, 1912. - Е. Г.>:
«Среди существующих литературных групп (а их так много) весьма интересной мне кажется та кучка веселых и талантливых „ребят", которые объединились вокруг „Сатирикона" и составляют как бы одну семью. Они вместе работают, вместе проводят время (есть несколько „сатириконских" кабачков, и послушали бы вы, что там стоит за оглушительный хохот), вместе устраивают „Сатириконские балы"3 и вместе же каждую пятницу, собравшись в редакции, составляют номер, чтобы нанести веселый удар.
1 Начало публикации см.: Миленко, В. Д. К истории журналов «Сатирикон» и «Новый Сатирикон»: неизвестная рукопись Е. Л. Гальпериной «Мятежная жизнь Алексея Радакова» // Гуманитарная парадигма. 2019. № 4 (11). С. 25-45.
Для цитирования:
Гальперина, Е. Л. Мятежная жизнь Алексея Радакова. Глава III. Работа в «Сатириконе» (Окончание) / Публикация, примечания В. Д. Миленко // Гуманитарная парадигма. 2020. № 1 (12). С. 39-50.
Они стоят вне партий и кружков — вернее, они сами своя партия и кружок. Как степные наездники, они сражаются сами по себе, но за то же дело, что и тяжелая, двигающаяся за ними армия.
У них у всех одно общее: они точно только что родились, смотрят на жизнь новыми, свежими глазами и находят, что она хороша, интересна, неистощима и главное — весела и смешна. Им масса дела теперь и в политической, и в общественной, и в литературной жизни. Неутомимые и юркие, они проникают во все расселины и щели и везде весело жалят, дразнят и щекочут неуклюжую, разваливающуюся жизнь, дружно поднимая оглушительный свист всякий раз, когда мимо, переваливаясь, проползает грузная пошлость.
И они делали бы все это еще ярче и лучше, если бы не протягивалась со стороны тяжелая рука со словами: „Сюда не залезай!", „Этого не смей!".
Сатириконцев много — целый отряд. Но предводителей-столпов только два. Одного уже знает вся Россия — он быстро, как воздушный шар, выплыл вверх — Аркадий Аверченко. Другой, еще затененный и не столь видный для публики, — А. Радаков. Это — два Аякса сатириконского отряда, тесно сдружившиеся, одинаково одаренные даром веселого смеха, но разные и взаимно друг друга дополняющие.
В широкой публике Радаков популярен только как художник. И действительно живопись влечет его более всего. Но для литературных кругов не секрет, кто автор появляющихся без подписи изящных, остроумных, впитавших дух прошлых эпох стихотворений и всегда уморительно забавных пародий и набросков. Но только сами сатириконцы знают, что это за неутомимая, счастливо организованная голова, всегда полная темами, сюжетами, неожиданными сопоставлениями и новыми наблюдениями, неистощимая на выдумку, разбрасывающая вокруг себя творчество, как пену.
Радаков — художник, карикатурист, иллюстратор, писатель, первый затейник и выдумщик в кругу товарищей. Он один мог бы наполнить номер, и в неожиданной нужде всегда обращаются к нему.
Но более всего, может быть, он организатор, тот столб, вокруг которого обвивается и крепнет журнальная жизнь.
Вместе с Аверченко он выдумал и осуществил „Сатирикон", и едва он пустил корни, как Радаков выдумал и осуществил „Галченка"4 — детский журнал. Он организует теперь специальный Детский театр, составляет для него репертуар и, будьте уверены, осуществит его, потому что в этом человеке сидит настоящий веселый творец, вокруг которого ключом закипает настоящая жизнь» Ото начинание — театр — не было осуществлено5. — Е. Г.>.
Рассказывая о своей работе в «Сатириконе», Алеша особенно любил останавливаться на двух эпизодах — поездке сатириконцев за границу в 190..6 и уходе старых сатириконцев из корнфельдовского «Сатирикона» и создании «Нового Сатирикона».
О поездке сатириконцев за границу он рассказывал следующее. Однажды в «Сатириконе» происходило редакционное заседание по вопросу о том, какое дать к журналу приложение в конце года (в те времена большинство журналов рассылало в конце года своим подписчикам какие-нибудь книги в виде бесплатного приложения). Внезапно Алешу осенила блестящая идея. «Михаил Германович, — обратился он к издателю журнала Корнфельду, — если вы обещаете поставить нам за это дюжину шампанского, я предложу вам замечательное приложение для журнала. Пошлите нас за границу, и мы напишем и проиллюстрируем описание нашего заграничного путешествия!»
Диптих А. А. Радакова к юмористическому репортажу «Отъезд за границу сотрудников журнала "Сатирикон"». «Сатирикон». 1911. № 23. На верхнем рисунке Радаков (в цилиндре, в центре) обнимается с Сатиром; на нижнем - держит палитру за спиной Аркадия Аверченко («машиниста»).
Издатель не сразу согласился на это предложение, т. к. опасался, что если все ведущие сотрудники журнала уедут за границу, то журнал не сможет регулярно выходить. Однако Радаков, Аверченко, Ре-Ми клятвенно заверяли его, что будут регулярно присылать для журнала все нужные материалы из-за границы, и, в конце концов, Корнфельд был вынужден сдаться. Действительно, как рассказывал Алеша, все они свято сдержали свое обещание, материалы для журнала посылались вовремя, и не было ни одного случая, чтобы задержался выход очередного номера журнала.
О предстоящей поездке сатириконцев было объявлено в журнале, и когда вся группа уезжающих собралась на вокзале, внезапно провожать их явилась целая делегация студентов. Оказалось, что студенты пришли не столько провожать их, сколько выяснить, действительно ли они уезжают за границу или это трюк журнала (этот эпизод показывает, между прочим, что журналом интересовалась и за ним внимательно следила и тогдашняя довольно-таки левая молодежь)7.
Описание этого путешествия сотрудников «Сатирикона» за границу вышло вскоре после этой поездки под следующим названием - «Экспедиция в Западную Европу Сатириконцев Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова».
Текст Аркадия Аверченко и Георгия Ландау8 Рисунки: А. Радакова и Ре-Ми Санкт-Петербург Издание М. Г. Корнфельда9
Под именами Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова скрывались: Южакина - Аверченко, Сандерса - Ландау, Мифасова - Ре-Ми и Крысакова - Радаков.
Книга эта, которая вышла в дальнейшем во множестве изданий, а в настоящее время является
библиографической редкостью, была одной из любимых книг Алеши, и он не мог без смеха ее перечитывать. В
особенности нравились ему те места книги, где была характеристика. Вот выдержки из этой книги. <
дана его некоторые
Обложка книги, цитируемой Е. Л. Гальпериной.
Радаков - первый справа, рядом с ним в повозке Ре-Ми. Аверченко сидит на шее Сатира, за спиной у него, среди багажа - Ландау. Рис. А. Юнгера.
Я привела эту выдержку из книги, потому что в ней, несмотря на шутливость и гиперболизацию, блестяще охарактеризованы многие черты Алеши, которые он сохранил до конца своих дней - его детскость, беззаботность, беспечность, веселость, неприхотливость и многое другое.
Вспоминаю, что много лет спустя, когда мы уже с Алешей жили вместе и когда ему уж было не 30 лет, как в период путешествия сатириконцев за границу, а свыше пятидесяти, когда я говорила ему, что он слишком толст, что ему нужно похудеть, что у него слишком большой живот, он на это всегда отвечал: «Это не живот, а грудь». А вот совершенно аналогичный эпизод, описанный в той же книге Аверченко.
Какой-то немец, глядя на живот Крысакова, заявил: «Невероятно. В этот живот влезет еще столько же пива, если не более. Невероятно, но факт». Когда эти слова были переведены Крысакову <Алеша не понимал немецкого языка. — Е. Г.>, произошло следующее:
«— Сандерс! — заревел Крысаков. — Сандерс!.. Если вам дороги наши отношения, скажите ему, что это грудь... Грудь и ничего более... Сандерс!
Он невероятно волновался.
Тщеславие этого человека часто приводило нас в уныние, но никогда так, — как на этот раз.
Обладая, действительно, великолепной грудью, он решительно и наотрез отказался признать когда-либо свой живот. Последний, будучи лишен присмотра, вырос до очень солидных размеров — наполовину исподтишка, наполовину открыто, но, как таковой, признания со стороны Крысакова не добился и навеки остался страдать — не то от уколов самолюбия, не то от вечно переполнявшей его пищи.
— Скажите ему, что это грудь.
грудь!
В виду подобных отношений, вся верхняя часть Крысакова считалась грудью — от головы и до ног, на которых она покоилась в виде мягкого шарообразного элемента, восхитившего старого Герцога»11.
В этой же книге описан эпизод, рисующий Алешу совсем с другой стороны, — эпизод, о котором он и сам
«Скажите ему, что это грудь... грудь!». Иллюстрация из первого издания «Экспедиции в Западную Европу».
часто рассказывал. Во время путешествия сатириконцев за границу первая жена Алеши, Берта Юстовна12, находилась в Париже, куда, в конце концов, приехали и все сатириконцы. В один прекрасный день жена хозяина пансиона, в котором жила Берта Юстовна, грубо обошлась с ней и выгнала ее из комнаты, так что приехавший к ней Алеша нашел ее плачущей на тумбочке перед пансионом. Дальше цитирую по книге. <...>13.
Я выписала это описание, с одной стороны, потому что оно касается эпизода, о котором Алеша при мне неоднократно рассказывал, так что его фактическая достоверность несомненна. С другой стороны, он рисует совершенно иную сторону характера Алеши, чем приведенная до этого шуточная характеристика. Этот эпизод показывает тот запас неукротимой страстности, темперамента, которым обладал Алеша, его действительно глубоко-серьезное отношение к серьезным вопросам, способность постоять за то, что ему было дорого, и за тех, кто ему был дорог.
Помню, он мне рассказывал, как в первые дни войны 1914 г. он чуть не ввязался в самую настоящую драку с каким-то журналистом, который высказал пожелание о поражении России. Их с трудом разняли.
Помню, когда в начале последней мировой войны мы как-то сидели у ...14, тот сказал: «Ничего, немцы здесь наведут порядок». Алеша ничего не ответил, но почти тотчас же поднялся, чтобы уходить, и больше уж в мастерскую ...15 мы не ходили (теперь, конечно, я не сомневаюсь, что старик говорил тогда эти слова сдуру, вовсе не думая серьезно того, что говорил, но даже и при этом условии его слова были неприемлемы для Алеши). Исключительно тяжело действовали на него наше непрерывное отступление и поражения наших союзников. Помню, как-то мы шли в Тифлисе по улице16. Алеша был как-то особенно мрачен, т. к. в этот день стало известно о какой-то новой неудаче англо-американских войск. «А ведь так, в конце концов, можно и проиграть войну», — глухо сказал Алеша, и даже самые эти слова показывали, как глубоко в нем жила вера, что «в конце концов» немцы будут разбиты.
А вот маленький случай, показывающий, как неистово он реагировал на малейшее оскорбление, нанесенное близкому человеку. В середине 30-х гг. мы как-то были в гостях у одного маленького карикатуриста, жившего в Новодевичьем монастыре. Карикатурист этот относился к Алеше с обожанием, а Алеша не считал его ни талантливым, ни интересным, иногда бывал у него, так мы часто ездили в Новодевичий монастырь к журналисту Шебуеву17, у которого собиралось много народа. На этот раз один из приятелей этого карикатуриста занимал гостей своим пением. Голос у него был очень большой, но пел он ужасно, да и помещение было маленькое, так
что терпеть это пение было трудно. Я потихоньку, после того, как долго безропотно слушала этот рев, начала беседовать со своим соседом. Вдруг хозяин дома — этот самый карикатурист — заявил: «Евгения Львовна не умеет себя вести».
Что тут произошло! Алеша как бешеный вскочил со своего места. «Идем, Женя!», — крикнул он и бросился в переднюю, где начал одеваться. Хозяин кинулся за ним, умоляя его остаться. «Не подходи ко мне, — кричал Алеша, размахивая галошами (дело было зимой), — не подходи, гад, негодяй» и т. д. Я еле увела его, и всю дорогу до трамвая он все порывался вернуться, чтобы избить моего обидчика. После этого мы год или два не бывали в этом доме. А когда тот же карикатурист много позже попал в беду, тот же Алеша делал все, что в его силах, чтобы помочь ему. Вот такая у него была натура.
Возвращаюсь к путешествию сатириконцев. Возможно, что это было первое заграничное путешествие Алеши. После этого он ежегодно летом ездил за границу — главным образом, в Париж, побывал и в Испании, и в Лондоне. В Париже он обычно работал в мастерских крупных французских художников Стейнлена18, Форэна19, Поль Орана20. В мастерской Стенлейна он получил даже серебряную медаль за композицию.
Во время поездок в Париж однажды случилось следующее происшествие. Деньги у него и Берты Юстовны были на исходе, и он дал несколько телеграмм в редакцию «Сатирикона» о срочной высылке ему денег. Но денег все не было. Алеша стал изо всех сил экономить. Перестал ходить в рестораны. Завтракал и обедал, как он рассказывал, в парках, покупая себе хлебцы, продававшиеся в Зоологическом саду для того, чтобы публика кормила ими слонов и др. животных, коробку сардин, которая стоила гроши, и пол-литра красного вина. Дни проходили за днями, а денег все не было. Наконец Алеша засел за стол и стал рисовать рисунки для детских юмористических журналов, которые потом Берта Юстовна относила в редакции журналов. Рисунки эти стали брать и стали давать за них все больший и больший гонорар. Наконец, в один прекрасный день к ним в пансион, где они жили, явился один из сотрудников «Сатирикона», который заявил, что насилу разыскал Алешу. «Вы все шлете телеграмму за телеграммой, чтобы выслали вам деньги, — сказал этот сотрудник, — но адреса-то своего вы ни разу не сообщили! Деньги давно вам высланы и лежат в Лионском кредите21».
Это тоже очень характерно для рассеянности и беспечности Алеши. Когда он уезжал из Парижа, редактор журнала, который помещал его рисунки, очень жалел об его отъезде и советовал не бросать Парижа, предрекая ему большое будущее.
Что касается ухода старых сатириконцев из корнфельдовского «Сатирикона» и создания «Нового Сатирикона»22, то Алеша рассказывал об этом следующее: согласно условию, заключенному между руководящими сотрудниками «Сатирикона» (по-видимому, Аверченко, Радаковым и Ре-Ми) и издателем Корнфельдом, после увеличения тиража журнала до определенной цифры, сотрудники эти должны были стать пайщиками журнала. Журнал, как известно, начал выходить в 190..23 и, несмотря на несомненную его популярность, предусмотренный этим соглашением тираж по-прежнему оставался вне досягаемости. «Ну, вот, — рассказывал Алеша со свойственной ему непринужденностью, — сижу я однажды в том месте, куда царь пешком ходит, и слышу оттуда разговор между нашим бухгалтером и дядей Корнфельда, очень противным типом, который приехал откуда-то из Польши и вмешивался во все дела. Бухгалтер ему и говорит, что давно уже журнал перешагнул через предусмотренный соглашением тираж. Я как это услышал, выскочил прямо как сумасшедший. Ну, тут я поднял такую страшную бучу и подговорил Аверченко и других уйти из „Сатирикона" и организовать свой журнал».
Алеша рассказывал также, что, уйдя из журнала, они украли также
книгу адресов старых подписчиков журнала, без чего начинать новое дело было бы очень трудно24. Издателями нового журнала под названием «Новый Сатирикон» считались Аверченко, Ремизов (Ре-Ми) и Радаков. В момент их ухода из журнала у них не было ни копейки25, и положение их было весьма трудным, тем более что с ними ушли далеко не все сотрудники «Сатирикона» (некоторые, напр., Бухов26, Кузьмин27 и др. оставались в старом журнале и некоторое время продолжали в нем сотрудничать). Тогда им на помощь пришел художник Николай Эрнестович Радлов (в дальнейшем постоянный сотрудник «Нового Сатирикона»), который дал им в долг 5 000 руб. Через год уже они смогли отдать ему эти деньги, и журнал достиг такого тиража, что через 2-3 года они сумели купить собственную
Шарж Ре-Ми «Переезд „Сатириконцев" на новую квартиру». «(Новый Сатирикон». 1913. № 1.
типографию и имели большое издательство.
Алеша всегда восторгался тем, как хорошо была налажена вся работа в «Новом Сатириконе», несмотря на то, что аппарат редакции был весьма немногочисленным. Позднее, работая в «Крокодиле», где ежедневные происходили бесконечные темные заседания, он всегда с раздражением говорил: «Почему у нас в „Сатириконе" никогда не было такой волынки? Собирались мы раз в неделю на темные заседания, и этого было вполне достаточно. А здесь ежедневно заседают с утра до вечера и неизвестно, когда же люди могут работать?».
Судьба типографии «Нового Сатирикона» весьма любопытна. После того, как в 1918 г. журнал был закрыт28, типографию еще до национализации удалось как-то продать (кто занимался этим делом, не знаю, во всяком случае, не Алеша), и вот Алеше вручили части, причитающиеся ему и Аверченко. Аверченко тогда уже скрылся29, и Алеша спрятал деньги, причитавшиеся на его долю (то ли в керенках, то ли в царских деньгах — не помню) в рояль, стоявший у него в мастерских. Кто-то советовал эти деньги превратить в бриллианты или какие-нибудь другие ценности, но к этому Алеша, конечно, оказался совершенно не способным. Так они и лежали в рояле, как некая священная собственность, даже тогда, когда самому Алеше приходилось голодать. А ведь там лежало много тысяч. Но это были чужие деньги — деньги Аверченко. И, в конце концов, Алеша о них совершенно забыл и вспомнил только тогда, когда все они стали кипой ничего не стоящих бумажек, пригодной только для оклейки стен вместо обоев.
«Новый Сатирикон», тираж которого достиг, кажется, цифры 30 000 (по тому времени тираж очень высокий) выходил примерно со второй половины 1913 г. до 1918 г., когда, как я уже сказала, был закрыт30. Этот журнал, выступавший, насколько это было возможно в условиях тогдашней цензуры, против царского режима и радостно приветствовавший Февральскую революцию, разумеется, не мог в то время понять и приветствовать Октябрьскую революцию. Ведь это по существу был журнал радикально настроенной, но отнюдь не революционной интеллигенции. Он отражал взгляды и настроения русской интеллигенции того времени, которая в массе своей в то время вовсе не питала симпатий к идеалам большевистской партии.
Достаточно вспомнить первые месяцы после Октябрьской революции, чтобы припомнить и то, как отрицательно отнеслась к ней подавляющая не партийная часть русской интеллигенции. И поскольку «Новый Сатирикон» издавался группой представителей именно этой интеллигенции, он, само собой разумеется, и не мог приветствовать Октябрьскую революцию. Поэтому
в течение тех нескольких месяцев после Октябрьской революции, когда журнал продолжал еще выходить, он помещал карикатуры и литературные тексты, направленные против тогдашней политики Советского правительства. Да и трудно себе представить, чтобы сотрудники «Нового Сатирикона», индивидуалисты и патриоты в прежнем смысле, могли принять и приветствовать диктатуру пролетариата и отказ от продолжения войны против Германии. Поэтому нет ничего удивительного в том, что журнал вскоре был закрыт.
Алеша рассказывал мне о следующем очень интересном факте, который имел место уже через много месяцев после закрытия «Нового Сатирикона». Как-то раз к нему зашел какой-то знакомый журналист и, сказав, что едет в Москву, попросил его нарисовать карикатуру, как он себе представляет политическое положение. Алеша сел и нарисовал такую карикатуру. Из ее содержания помню только, что в ней был изображен Калинин31, занятый тем, что вычесывает вшей у крестьян, и Троцкий32, который, сидя на полу, играет в солдатиков. Чем были заняты в нарисованной им карикатуре остальные члены правительства, не помню.
Через некоторое время журналист этот вернулся из Москвы и передал Алеше записочку, написанную Владимиром Ильичом Лениным. В ней было написано: «Прошу экс-сатириконца Радакова почаще присылать такие карикатуры». Если бы Алеша был бы не тем человеком, которого Аверченко описал в цитированной мной выше книге (беспечный, рассеянный, безалаберный), то он, разумеется, сохранил бы эту драгоценную записку и, быть может, сумел бы даже извлечь из нее практические выгоды, но Алеша, будучи тем, чем он был, разумеется, потерял ее, тем более что в тот период своей жизни он постоянно уезжал из Петрограда и бросал свою квартиру на произвол судьбы, в результате чего пропали или погибли все рисунки петербургского периода его творчества.
Заканчивая свой рассказ о «Сатириконе», я хочу упомянуть еще об одном эпизоде, который, по-моему, весьма интересен для характеристики Алеши. «Сатирикон» пользовался большой популярностью, и как-то раз Аверченко сообщил Алеше, что журналом заинтересовался сам царь и выразил желание познакомиться с сатириконцами. Аверченко был склонен принять это предложение, но Алеша наотрез отказался поехать к Николаю II, так что, в конце концов, это посещение так и не состоялось33.
Примечания
1 Яблочков Георгий Алексеевич (ок. 1869- ?) — прозаик, журналист из окружения А. И. Куприна.
2 «Речь» (1906-1918) — петербургская ежедневная газета, печатный орган Конституционно-демократической партии.
3 «Сатирикон» устраивал маскарады 20 февраля (ст. ст.) 1910 года в «зале Павловой» и 15 февраля (ст. ст.) 1911 года в Дворянском собрании.
4 «Галчёнок» (1911-1913) — детский иллюстрированный журнал, издававшийся М. Г. Корнфельдом. До ухода из «Сатирикона» А. А. Радаков редактировал и иллюстрировал «Галчёнка».
5 Данных о таком театре пока не обнаружено.
6 Так в рукописи; Евгения Львовна не знала даты «экспедиции», которая состоялась в конце мая - июле 1911 года.
7 Юмористический репортаж «Отъезд за границу сотрудников журнала „Сатирикон"» был помещен в № 23 журнала от 4 июня 1911 года (С. 4). В нём не упоминались студенты, но фигурировала «микроскопическая, трогательная фигурка гимназиста, пытающегося сунуть в карман А. Радакова баночку самодельного пеммикана». После репортажа было опубликовано юмористическое стихотворение Красного (К. М. Антипова) «Проводы сатириконцев».
8 Ландау Георгий Александрович (1883-1974) — сатириконец и новосатириконец. Соавтор Аркадия Аверченко в первом издании «Экспедиции в Западную Европу» [1911].
9 Цитируются выходные данные книги «Экспедиция в Западную Европу Сатириконцев: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова. Текст: Аркадия Аверченко и Георгия Ландау. Рисунки: А. Радакова и Ре-Ми. СПб.: Издание М. Г. Корнфельда, [1911].
10 Далее автор мемуаров приводит пространную цитату из книги, начиная фразой «Крысаков (псевдоним)...» на с. 6 и заканчивая фразой «...радостно подпрыгивавший на неровностях тротуара» на с. 8 указанного издания. Цитата нами опускается; оригинал см.: https://dlib.rsl.ru/viewer/01005422945#?page=11&view=list
11 Приводится цитата со с. 34 указанного издания.
12 Берта Юстовна Радакова (в девичестве Барьер) — законная супруга художника с 1899 года. Француженка.
13 Далее автор мемуаров приводит пространную цитату из книги, начиная фразой «Наскоро расспросив ее.» на с. 132 и заканчивая фразой «.забитое существо этот консул» на с. 134 указанного издания. Цитата нами опускается; оригинал см.: https://dlib.rsl.ru/viewer/01005422945#?page=11&view=list
14 В рукописи имя вырезано.
15 То же.
16 Евгения Львовна, Алексей Александрович и Берта Юстовна были эвакуированы в Тифлис осенью 1941 года.
17 Шебуев Николай Георгиевич (1874-1937) — журналист, издатель, редактор, писатель. Был широко известен в годы первой русской революции, когда издавал сатирический журнал «Пулемёт». Воспоминания Е. Л. Гальпериной подтверждает Э. Миндлин: «Квартиры Шебуева бывали всегда в самых неожиданных местах. Жил он с молоденькой женой и ребенком и в одной из бывших келий Новодевичьего монастыря и здесь же в келье принимал авторов, монтировал иллюстрации» (Миндлин Эм. Необыкновенные собеседники. Книга воспоминаний. М. : Советский писатель, 1968. С. 231).
18 Стейнлен Теофиль-Александр (1859-1923) — французский художник, график и иллюстратор, автор знаменитой афиши кабаре «Le Chat Noir» («Чёрный кот»).
19 Форэн Жан-Луи (1852-1931) — французский художник, карикатурист, график, книжный иллюстратор.
20 Правильно: Лоран Жань-Поль (1838-1921) — французский живописец, скульптор, график и иллюстратор.
21 Лионский кредит (Crédit Lyonnais) — крупнейший коммерческий банк Франции, основанный в 1863 году в Лионе. В 1878 году был открыт филиал в Санкт-Петербурге.
22 Подробнее см.: Миленко В. Д. Аркадий Аверченко. М. : Молодая гвардия, 2010. С. 142-146.
23 Так в рукописи; Евгения Львовна не знала даты выхода № 1 «Сатирикона» - апрель 1908 года.
24 Об этой авантюре с негодованием рассказывал и поэт-сатириконец Василий Князев: «...были украдены адреса подписчиков „Сатирикона". Факт кражи полностью и официально через несколько месяцев был засвидетельствован агентами сыскной полиции, обнаружившими украденное в конторе аверченковского „Нового Сатирикона". Впрочем, Аверченко не особенно и скрывал краденое. Новый его журнал, в числе прочих подписчиков не его журнал, получили — и сам издатель, и оба опекуна, и пишущий эти строки. Адресные наклейки на журнале были из краденых форм (не потрудились даже скопировать!)» (Седых Иван [В. В. Князев]. «Цемент» «Сатирикона». Из книги воспоминаний о «Сатириконе» и «сатириконцах» // Литературный Ленинград. 1934. 8 июля. С. 4).
25 Сведения о том, что у ведущих сотрудников «Сатирикона» не было никаких средств, представляются сомнительными. Аверченко именно в это время смог приобрести прекрасную квартиру в «Толстовском доме» (ул. Рубинштейна, 15/17). Поэт-сатириконец Василий Князев утверждал, что Аверченко в «Новом Сатириконе» принадлежало три четверти паёв (Седых Иван [В. В. Князев]. «Цемент» «Сатирикона». Из книги воспоминаний о «Сатириконе» и «сатириконцах» // Литературный Ленинград. 1934. 8 июля. С. 4). Возможно, средств не было именно у Радакова и Ре-Ми, поэтому их доля в прибыли была меньше, чем у Аверченко, что и привело в дальнейшем к натянутым отношениям между соучредителями.
26 Бухов Аркадий Сергеевич (1889-1937) — сатириконец и новосатириконец, один из ведущих авторов, фаворит Аркадия Аверченко.
27 Кузьмин (Кузмин) Михаил Алексеевич (1872-1936) — поэт «серебряного века», изредка сотрудничавший в «Сатириконе» и «Новом Сатириконе».
28 «Новый Сатирикон» был закрыт в июле 1918 года на № 18. Подробнее см.: Хлебина А. Е., Миленко В. Д. Аркадий Аверченко: Беженские и эмигрантские годы (19181925). М. : Изд-во «Дмитрий Сечин», 2013. С. 34-40.
29 Аверченко навсегда уехал из Петрограда во второй половине сентября 1918 года.
30 Первый номер «Нового Сатирикона» вышел 6 июня (ст. ст.) 1913 года, последний -в июле 1918 года. См. примечание 28.
31 Калинин Михаил Иванович (1875-1946) — видный советский государственный и партийный деятель, по социальному происхождению — из крестьян. В 1919 году возглавил ВЦИК.
32 Троцкий Лев Давидович (1879-1940) на карикатуре Радакова играет в солдатиков, т. к. с 1918 года был народным комиссаром по военным и морским делам, председателем Реввоенсовета.
33 Существуют различные свидетельства мемуаристов о том, когда Аркадий Аверченко (а отнюдь не все сатириконцы) получил приглашение читать в Царском Селе: в 1910 году (Л. М. Камышников), в 1912 году (А. С. Бухов), в 1913 году (М. Г. Корнфельд), в 1914 году (Н. Н. Брешко-Брешковский). Бухов приводил слова Аверченко по этому поводу: «Постоянным придворным чтецом я все равно не останусь, а на один раз не стоит» (Бухов Арк. Что вспоминается // Эхо. 1925. 1 апреля. № 70 (1449)).
