CC BY
219
УДК 327.83
НЕЧАЙ Екатерина Евгеньевна Восточный институт, Школа региональных и международных исследований, Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток, Россия [email protected]
МЯГКАЯ СИЛА ЯПОНИИ В ИССЛЕДОВАНИЯХ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ И ЗАРУБЕЖНЫХ УЧЕНЫХ
Статья посвящена анализу феномена мягкой силы с точки зрения российских и японских ученых. Интерес к такому анализу обусловлен, во-первых, тем, что любая национальная стратегия по накоплению и использованию «мягкой силы» опирается, как правило, на научную доктрину, следовательно, те характеристики «мягкой силы», которые оцениваются научным сообществом страны как наиболее важные, вероятнее всего, найдут отражение в практических политических концепциях по накоплению и использованию «мягкой силы». Вторая причина связана с тем, что еще при первых исследованиях «мягкой силы» Дж. Най относил Японию к лидерам по наличию данного ресурса. Исследование и оценивание российскими учеными опыта использования ресурсов «мягкой силы» Японией является одним из эффективных способов по перениманию наиболее успешных способов формирования «мягкой силы», а также ее использования. Автор пришел к выводу, что, несмотря на продолжающуюся дискуссию по поводу наполнения «мягкой силы» и эффективности ее применения, и в Японии, и в России уже сформулирован ряд подходов к изучению феномена, а также перечень основных критериев измерения «мягкой силы».
Ключевые слова: «мягкая сила», интерпретация понятия «мягкая сила», Япония, Россия, исследования «мягкой силы», компоненты «мягкой силы», культуроцентричность
DOI: 10.17748/2075-9908-2018-10-4/1-81-87
Ekaterina E. NECHAY Eastern Institute, School of Regional and International Researches, Far Eastern Federal University, Vladivostok, Russia [email protected]
JAPAN'S SOFT POWER IN THE RESEARCHING OF RUSSIAN AND FOREIGN SCHOLARS
The professional interest in this analysis is due, firstly, to the fact that any national strategy for the accumulation and use of "soft power" in the sphere of foreign affairs relies, as a rule, on scientific doctrine, so, those characteristics of the "soft power" that the national scientific community and authorities assess as the most important, most likely, will be reflected in practical political concepts and actions on the accumulation and use of "soft power". The second reason is related to the fact that even during the first steps in studying of "soft power" phenomenon, J. Nye referred Japan to the leading countries, which were able to attract world community and build up this foreign policy resource. Studying and evaluating the Japanese experience of using soft power resources by Russian scholars is one of the most effective ways of adopting the most successful ways of forming «soft power» platform on national level in Russia. The author came to the conclusion that despite the ongoing discussion around the structure of "soft power" phenomenon and the effectiveness of its application, a number of scientific approaches to research this foreign policy resource have been formulated both in Japan and in Russia, , as well as a list of the main criteria for "soft power" index.
Keywords: soft power, concept of «soft power», Japan, Russia, research of soft power, soft power components, culture-centered
Заинтересованность российских исследователей концепцией soft power возникла не с зарождением термина как такового в 1990 г. в монографии Дж. Ная «Bound To Lead: The Changing Nature Of American Power» [1], а, скорее, после того, как сам автор понятия более подробно исследовал его в монографии «Soft Power: The Means to Success in World Politics» в 2004 г. [2]. В этом плане российская политическая наука продемонстрировала определенное отставание, например от китайской научной мысли, в которой «мягкая сила» стала важным дискурсом почти на декаду раньше и стала одним из наиболее широко обсуждаемых [3]. Тем не менее «мягкая сила» сейчас является важным термином в российской политической науке и занимает большую нишу в исследованиях, посвященных международным отношениям. Российские ученые по-разному переводят понятие soft power. Встречаются такие переводы, как: «мягкая сила», «мягкая власть», «гибкая власть», «мягкое влияние» [4, c. 6]. Но все-таки понятие «мягкая сила» является наиболее полным термином, и именно оно в основном встречается в исследованиях. К настоящему времени в России написан достаточно большой массив научных статей на тематику soft power. По мнению О.Г. Леоновой, в России уже сформировалось несколько подходов к интерпрета-
ции понятия «мягкая сила»: силовой, влиятельный (инфлюентный), технологический, коммуникативный, конструктивистский, инструментальный и ресурсный [5, с. 82].
В целом результатом использования инструментов «мягкой силы» является создание привлекательного образа страны. Соответственно, для повышения привлекательности страна должна обладать определёнными характеристиками и иметь «на вооружении» определенный набор инструментов, относимых к компонентам «мягкой силы». Традиционно в качестве главных компонентов мягкой силы государства рассматриваются три - культура, политические ценности и внешняя политика [6, с. 111], хотя приверженцы различных подходов могут эти критерии в значительной степени варьировать.
Российские исследователи определились с перечнем основных и наиболее важных для государства компонентов «мягкой силы». К таковым относят: культуру и распространенность русского языка за рубежом [7, с. 48-49], образование, в частности престижность российских вузов и количество обучающихся в России иностранных граждан [8, с. 86]. Для создания образа привлекательности государство также должно иметь отвечающую требованиям времени конкурентоспособную экономику, способную обеспечивать развитие мировым брендам, обеспечивать граждан квалифицированными рабочими местами в прогрессивных отраслях с высокими заработными платами.
Кроме того, государство должно иметь также развитую инфраструктуру, причем с большой долей современных коммуникаций (Интернет) и высокоскоростного транспорта (сеть высокоскоростных железных дорог, развитое воздушное сообщение), систему образования, отвечающую реалиям современной развитой экономики. Особое значение имеет наличие эффективной системы государственного управления. Государство также должно иметь или постоянно стремиться к возрастанию качества жизни граждан, развитой системе общественной безопасности и социальной защиты граждан [9, с. 168].
В настоящее время в России формируются основные центры по исследованиям теории и практики «мягкой силы». Основными площадками, на которых проводятся исследования и обсуждения на данную тематику, являются: Московский государственный институт международных отношений (Университет) МИД России (МГИМО), Дипломатическая академия МИД России, Российский университет дружбы народов, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Институт философии и права Уральского отделения Российской академии наук [4, с. 6].
Российское научное сообщество в целом согласно с тем, что «мягкая сила» является достаточно эффективным инструментом внешней политики страны и должна развиваться. Также ученые России имеют общую позицию по поводу того, что показатели российской soft power далеки от оптимальных. Более того, некоторые ученые высказывают опасения по поводу того, что Россия в последние годы теряла потенциал своей «мягкой силы», поскольку не отвечала главному условию ее накопления - образу успешной, динамичной, имеющей серьезное преимущество в какой-либо сфере, привлекательной для проживания граждан страны, имеющей пример для подражания. «Кроме минеральных ресурсов, металла и вооружений, россиянам, по сути, нечего предложить миру», - высказывает предложение С.В. Мокшин [9, с. 168].
Таким образом, мы можем видеть, что концепция «мягкой силы», несмотря на то, что ее исследования ведутся с середины 2000-х, является уже вполне понятным феноменом с точки зрения его формирования и применения. «Мягкая сила» также остается достаточно популярным дискурсом в российском научном сообществе, особенно после проникновения его в документы, закладывающие основы внешней политики государства.
Переходя к изучению концепции мягкой силы с позиции японских исследователей, отметим, что еще при первых исследованиях «мягкой силы» Дж. Най относил Японию к лидерам по наличию данного ресурса. Япония и сейчас входит в десятку мировых лидеров по «мягкой силе» [10].
Особой характеристикой японского подхода к изучению «мягкой силы» является понимание того факта, что основа данного феномена лежит в культуре страны. Как в свое
время сказал японовед С.В. Чугров, «...вспоминается образ, впечатанный в японский ментальный код: под тяжестью снежного покрова ветка дуба обламывается, а ветка сливы накреняется и затем, выпрямившись, сбрасывает с себя гнет» [11, c. 58].
Возникновение широкой заинтересованности концепцией «мягкая сила» в научных и общественных кругах Японии произошло не с работ Дж. Ная, и не в 1990-х годах. Тезис о культурной силе Японии высказывался еще в середине XX века философами Киотской школы. Они выдвигали теорию, что Япония, став своеобразной мессией, должна встать на место переживающей системный кризис западной цивилизации, и что именно особенности японской культуры, сила японской культуры позволят стране стать новым центром мирового развития. Начиная с эпохи реставрации Мейдзи, теория о японской идентичности (nihonjinron) использовалась для противопоставления особенного японского стиля жизни чуждому и неприемлемому во многих аспектах западному стилю [12, c. 221-222]. Культурный аспект в данном противопоставлении имел решающую роль, поэтому тезис Киотской школы о большой силе японской культуры был крайне положительно воспринят во всем японском обществе.
Данная теория была особо популярна в предвоенный период японской истории и, несмотря на поражение Японии во Второй мировой войне, сохранила определенную популярность. Японское правительство придавало большое значение культурной дипломатии и повышению узнаваемости японской культуры еще с 1970-х годов и в общем следовало сложившейся линии, хотя и не подразумевало мессианского характера японской цивилизации [13, с. 689]. Таким образом, можно сказать, что основной, культурный аспект «мягкой силы» рассматривался японскими учеными и философами еще в первую половину XX в.
Настоящий бум культурной «мягкой силы» в Японии возник после выхода в свет в 2002 г. статьи Дугласа МакГрея «Japan's Gross National Cool» (может быть переведено как «Японская валовая национальная крутость»). В этой статье автор писал о том, как Япония дважды «переизобрела понятие "сверхдержавы". В первый раз это произошло в 1980-х, когда Япония посредством лишь невообразимых успехов в строительстве экономики достигла состояния сверхдержавы. Один из разделов статьи называется «The Pokemon Hegemon» (Покемонный гегемон), что недвусмысленно указывает на то, что Япония снова "переизобрела" понятие "сверхдержавы", когда страна достигла культурного доминирования, несмотря на экономические неудачи "потерянного десятилетия"» [14].
Статья Дугласа МакГрея снова вызвала в японском научном сообществе серьезнейший интерес к культуре как инструменту «мягкой силы». Стараясь по максимуму использовать потенциал притягательности японской культуры, правительство Японии запустило проект «Cool Japan», нацеленный на продвижение традиционной культуры и современной поп-культуры, что было поддержано большинством научного сообщества [11, c. 62]. В настоящее время, однако, выяснилось, что высокая популярность японской культуры в странах Юго-Восточной Азии не предполагает популярности политической повестки, предлагаемой японским правительством. Высокая популярность японской поп-культуры в Китае нисколько не снизилась в то время, как по всему Китаю происходили массовые волнения по поводу визита премьер-министра Синдзо Абэ в храм Ясукуни, считающийся главным символом японского милитаризма [11, с. 66].
Данные события заставили относиться к «мягкой силе» как к более комплексному феномену, который формируется не только посредством продвижения культуры. Более того, с тех пор японские эксперты особенно акцентировали внимание на том, то «мягкая сила» - крайне сложно управляемый ресурс. «Мягкая сила» не может быть быстро развернута для решения сиюминутных задач, она не может быть быстро создана для решения мелких проблем. В конце концов, эффект от нее наступает не настолько быстро, как, например, от экономического давления или военных угроз [15, с. 222].
В настоящее время важными аспектами «мягкой силы» эксперты признают продвижение не только национальной культуры, но также национального языка. Значимым
считается создание конкурентоспособной системы международного образования, способной принимать большое количество академически мобильной молодежи. Еще одним серьезным фактором является поддержание образа Японии как государства, тратящего значительные средства на помощь развитию стран третьего мира. И тем не менее, в настоящее время «мягкая сила» по большей части рассматривается как воздействие на целевую аудиторию «с помощью цивилизационной и гуманитарно-культурной деятельности и ... в тесном взаимодействии с культурной дипломатией» [4, с 186]. То есть культура по-прежнему остается краеугольным камнем японской «мягкой силы».
Несмотря на высокую развитость различных инструментов по накоплению и применению «мягкой силы», можно назвать и некоторые препятствия, мешающие ее развитию. Среди них можно перечислить, во-первых, особенности японской культуры, установкой которой является ориентация на сохранение. Второй барьер связан с «остаточной подозрительностью» таких стран, как КНР и Республика Корея, в связи с милитаристским прошлым Японии. Надо сказать, что японские политики сами способствуют сохранению этой подозрительности, поскольку в разные периоды три премьер-министра официально посещали храм Ясукуни: Ясухиро Накасоне, Дзюъинтиро Коидзуми и Синдзо Абэ.
Третий барьер связан с тем, что в настоящее время Япония - страна, переживающая серьезнейшие демографические проблемы. Так, японское бюро статистики прогнозирует, что к 2050 г. она может лишиться четверти своего населения. При этом в регионе присутствуют быстрорастущие конкуренты, в частности Китай, который активно наращивает потенциал «мягкой силы» [16, с 74].
Четвертое препятствие связано с языковым барьером. Общеизвестен тот факт, что японский язык не является языком международного общения и, несмотря на невообразимые усилия по его популяризации в мире, не будет распространен широко в мире в обозримом будущем. Усугубляет ситуацию недостаточное владение английским языком в Японии1.
Таким образом, сделаем некоторые выводы. Первым по важности можно назвать тот факт, что «мягкая сила» - понятие настолько расплывчатое, что даже его основоположник не раз изменял и дополнял его, но сам же не предложил полной методики его измерения, как не предложил исчерпывающего списка ее компонентов. Поэтому дискуссия о том, что есть «мягкая сила», а также о том, что она включает в себя, до сих пор остается открытой. В качестве рабочего определения можно предложить вариант: «мягкая силам» - это феномен, подразумевающий использование в дипломатической практике невоенных внешнеполитических инструментов, способствующих наращиванию привлекательности государства путем реализации возможностей гражданского общества, информационно-коммуникационных, гуманитарных и других методов и технологий, в дополнение к традиционным дипломатическим методам.
В данной работе, однако, отмечается, что «мягкая сила» как структурная составляющая государственной мощи как таковой должна обладать такими характеристиками, как целеобусловленность («мягкая сила» как таковая не имеет никакого веса, если не используется для достижения определенного результата), инструментальность («мягкая сила» является инструментом выражения политической воли главного субъекта политического процесса - государства), способность влиять на других субъектов политики, независимо от их желания.
Если обратиться к отношению российских и японских исследователей к изучаемому понятию, то мы можем отметить тот факт, что российское научное сообщество, хоть и с некоторым запозданием, но начало проявлять повышенный интерес к феномену. Более
1 В рейтинге стран по уровню владения англ языком на 2015 год Япония занимает 30 место из 70. Средний уровень . В России немного хуже - 39. https://ubo.ru/analysis/?cat=1&pub=2147
того, несмотря на продолжающуюся дискуссию по поводу наполнения «мягкой силы» и эффективности ее применения, уже сформулирован ряд подходов к изучению феномена, а также перечень основных критериев измерения «мягкой силы».
Также российское научное сообщество в целом определилось, какие характеристики присущи государству, способному эффективно накапливать ресурсы «мягкой силы», и, в общем, имеется консенсус по поводу того, что России еще есть куда расти, чтобы обладать этими характеристиками.
Если говорить о японской стороне, то тут также выведены определенные особенности, отличающие ее от российской. Базовые характеристики концепта «мягкой силы», а вернее сказать, его культурная составляющая разрабатывалась японскими философами еще до Второй мировой войны, что не могло не сказаться на «культуроцентричном» понимании «мягкой силы» в японском научном сообществе. Это связано с тем, что со времен реставрации Мэйдзи и, как минимум, до краха Второй мировой культура воспринималась как основной фактор японской идентичности, японской уникальности и даже силы японской цивилизации, давшей ей возможность встать в один ряд со странами Запада в колониальный период.
С определенными коррективами и меньшей радикальностью данный тезис продолжает влиять на политические элиты Японии. Однако неудачи последних японских проектов по продвижению культуры заставили японцев относиться к концепции «мягкой силы» как к более сложному и многомерному явлению, поэтому в настоящее время «мягкая сила» в японском понимании хотя и культуроцентрична, но включает в себя большое количество других аспектов. К числу новых трендов можно отнести, например, концепцию так называемых «умных» городов, или «зеленых» городов (smart city, green city), реализуемую сейчас в Японии, которая не только подразумевает использование самых серьезных технологических новинок, но и является опосредованно инструментом «мягкой силы» Японии.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Nye J. Bound to Lead: The Changing Nature of American Power. - N.Y.: Basic Books, 1991. - 336 p.
2. Nye J. Soft Power: The Means to Success in World Politics. - N.Y.: Public Affairs Group, 2004. - 206 p.
3. Ковба Д.М. Теоретическая и практическая адаптация концепта «мягкой силы» восточно-азиатскими государствами // Пространство и время. - 2014. - Вып. 4(18). - С. 111-118.
4. Soft power: теория, ресурсы, дискурс: Монография / [Агашкова П.И., Грибовод Е.Г., Гуляр Д.Д., Дьякова Е.Г. и др. ]; под ред. О.Ф. Русаковой. - Екатеринбург: Дискурс-Пи, 2015. - 376 с.
5. Леонова О.Г. Интерпретация понятия «мягкая сила» в науке // Обозреватель: научно-аналитический журнал - Observer. - 2015. - № 2. - С. 80-89.
6. Першина М.П. «Мягкая сила» во внешней политике Республики Корея и КНР // Этносоци-ум. - 2017. - № 2 (104). - С. 109-118.
7. Федотова К.Е. «Мягкая сила» российской культуры - инструмент внешней политики / / Обозреватель: научно-аналитический журнал - Observer. - 2017. - № 3. - С. 48-55.
8. Торкунов А.В. Образование как инструмент «мягкой силы» во внешней политике России // Вестник МГИМО-Университета. - 2012. - № 4(25). - С. 85-93.
9. Мокшин С.В. Внешняя политика России: «гибридная война» вместо «мягкой силы» // Дискурс-Пи. - 2014. - Вып. 1. - С. 168-173.
10. McClory, J. The New Persuaders II. A 2011 Global Ranking of Soft Power [Электронный ресурс]: Institute For Government. Publications. URL:
https://www.instituteforgovernment.org.uk/sites/default/files/publications/The%20New%20P ersuadersII_0.pdf (дата обращения: 19.05.2018)
11. Чугров С.В. Мягкое притяжение Японии // Полис. - 2015. - № 6. - С. 53-67.
12. Скворцова Е.Л. К вопросу об эффективности культурной модернизации (японский опыт в эпоху Мэйдзи) // Личность. Культура. Общество. - 2012. - Т.14. Вып. 3. - C. 220-226.
13. Kosuke Shimizu. The Ambivalent Relationship of Japan's Soft Power Diplomacy and Princess Mononoke: Tosaka Jun's philosophy of culture as moral reflection // Japanese Journal of Political Science. - 2015. - Vol. 4. - Pp. 683-698.
14. McGray D. Japan's Gross National Cool. Foreign Policy [Электронный ресурс]. URL: http://foreignpolicy.com/2009/11/11/japans-gross-national-cool/ (дата обращения: 22.06.2018)
15. Green H. Steven. The Soft Power of Cool: Economy, Culture and Foreign Policy in Japan / / Toyo Hogaku. - 2015. - Vol. 3 (58).
16. Катасонова Е.Л. Япония и азиатский сценарий Джозефа Ная // Азия и Африка дня. - 2013. - № 9. - С. 70-74.
REFERENCES
1. Nye J. Bound To Lead: The Changing Nature Of American Power. N.Y.: Basic Books, 1991. 336 p. (in English)
2. Nye J. Soft Power: The Means to Success in World Politics. N.Y.: Public Affairs Group, 2004. 206 p. (in English)
3. Kovba D.M. Teoreticheskaya i prakticheskaya adaptaciya koncepta «myagkoj sily» vostochno-aziatskimi gosudarstvami [Theoretical and Practical Adaptation of the Concept of 'Soft Power' by East Asian States]. Prostranstvo i vremya. 2014. N 4(18). Pp. 111-118. (in Russian)
4. Agashkova P.I., Gribovod E.G., Gulyar D.D., D'yakova E.G. et al. Soft power: teoriya, resursy, diskurs [Soft power: theory, resources, discourse]. Ed.: O.F. Rusakova. Ekaterinburg: Diskurs-Pi, 2015. 376 p. (in Russian)
5. Leonova O.G. Interpretaciya ponyatiya «myagkaya sila» v nauke [Approaches to the analysis of "soft power" in the Russian political science]. Nauchno-analiticheskij zhurnal Obozrevatel'- Observer. 2015. N 2. Pp. 80-89. (in Russian)
6. Pershina M.P. «Myagkaya sila» vo vneshnej politike Respubliki Koreya i KNR ["Soft power" in the foreign policy of the Republic of Korea and China]. EHtnosocium. 2017. N2 (104). Pp. 109-118. (in Russian)
7. Fedotova K.E. «Myagkaya sila» rossijskoj kul'tury - instrument vneshnej politiki [The soft power of Russian culture as a tool of foreign policy]. Nauchno-analiticheskij zhurnal Obozrevatel'- Observer. 2017. N 3. Pp. 48-55. (in Russian)
8. Torkunov A.V. Obrazovanie kak instrument «myagkoj sily» vo vneshnej politike Rossii [Education as a Soft Power Tool in Russian Foreign Policy]. Vestnik MGIMO-Universiteta. 2012. N 4(25). Pp. 85-93. (in Russian)
9. Mokshin S.V. Vneshnyaya politika Rossii: «gibridnaya vojna» vmesto «myagkoj sily» [Russia's Foreign Policy: "Hybrid Warfare" Instead of "Soft Power"]. Diskurs-Pi. 2014. Vol. 1. Pp. 168-173. (in Russian)
10. McClory, J. The New Persuaders II. A 2011 Global Ranking of Soft Power. Institute For Government. Publications. Available at:
https://www.instituteforgovernment.org.uk/sites/default/files/publications/The%20New%20P ersuadersII_0.pdf (accessed 19 May 2018)
11. CHugrov S.V. Myagkое prityazhenie YAponii [Soft Attraction of Japan]. Polis. 2015. N 6. Pp. 53-67. (in Russian)
12. Ckvorcova E. L. K voprosu ob ehffektivnosti kul'turnoj modernizacii (yaponskij opyt v ehpohu Mehjdzi) [On the effectiveness of cultural modernization (Japanese experience in the Meiji era)]. Lichnost'. Kul'tura. Obshchestvo. 2012. Part 14. Vol. 3. Pp. 220-226. (in Russian)
13. Kosuke Shimizu. The Ambivalent Relationship of Japan's Soft Power Diplomacy and Princess Mononoke: Tosaka Jun's philosophy of culture as moral reflection. Japanese Journal of Political Science. 2015. Vol. 4. Pp. 683-698. (in English)
14. McGray D. Japan's Gross National Cool. Foreign Policy. Available at: http://foreignpolicy.com/2009/11/11/japans-gross-national-cool/ (accessed 22 June 2018)
15. Green H. Steven. The Soft Power of Cool: Economy, Culture and Foreign Policy in Japan. Toyo Ho-gaku. 2015. Vol. 3 (58). (in English)
16. Katasonova E.L. YAponiya i aziatskij scenarij Dzhozefa Naya [Japan and the Asian Sceario of Joseph Nye]. Aziya i Afrika segodnya. 2013. N 9. Pp. 70-74. (in Russian)
Информация об авторе:
Нечай Екатерина Евгеньевна, кандидат политических наук, доцент, кафедра политологии, Восточный институт, Школа региональных и международных исследований, Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток, Россия [email protected]
Получена: 18.07.2018
Для цитирования: Нечай Е.Е. Мягкая сила Японии в исследованиях отечественных и зарубежных ученых. Историческая и социально-образовательная мысль. 2018. Том. 10. № 4 -1 . с.81-87.
DOI: 10.17748/2075-9908-2018-10-4/1-81-87.
Information about the author:
Ekaterina E. Nechay, Candidate of Political Sciences, Assistant Professor, Political Science Department, Eastern Institute, School of Regional and International Researches, Far Eastern Federal University,
Vladivostok, Russia [email protected]
Received: 18.07.2018
For citation: Nechay E.E. Japan's soft power in the researching of Russian and foreign scholars. Historical and Social-Educational Idea. 2018. Vol. 10. no.4 -1. Pp. 81-87.
DOI: 10.17748/2075-9908-2018-10-4/1-81-87. (in Russ)
