CC BY
13
к. польское,
священник, преподаватель Православного Свято-Тихоновского богословского института
В год 2000-летнего юбилея Рождества Христова все страны Европы и Америки вновь с благодарностью оценивают величайший вклад христианства в мировую историю. Корни государственной и национальной жизни, основы нравственности, наука, литература, искусство большинства из них — все это неразрывно связано с христианством, пропитано его великими идеалами и красотой. Двухтысячелетнее бытие христианских народов вызвало к жизни высокую богословскую науку, шедевры архитектуры, иконописи, живописи, вдохновило великих композиторов. Практически во всех западных странах существуют христианские университеты, теологические факультеты в государственных учебных заведениях, накоплены бесценные сокровища христианкой научной и патристической мысли.
Русская богословская наука, до революции стоявшая в первом ряду мировой науки и давшая миру плеяду великих ученых, в XX веке во время гонений на религию была практически уничтожена. Этим был нанесен трудновосполнимый урон русскому гуманитарному знанию, культуре и искусству, следствием чего является сегодняшний кризис нравственности, нередко — застой в отечественных гуманитарных научных исследованиях. Сегодня необходимость скорейшего исправления ситуации осознается очень многими. И ныне, когда в России возрождается христианская жизнь и культура, русской гуманитарной науке также необходимо вернуть ее христианскую составляющую. Это, без сомнения, будет способствовать ее возрождению, а в конечном итоге — оздоровлению всего нашего общества.
Мы открыты для диалога
Именно поэтому необходимо обсуждать проблему возращения прав гражданства отечественной богословской науке, находить пути ее решения. Вслед за Российской академией государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАГС) редакция журнала «Высшее образование в России» решила организовать дискуссию по вопросу о целесообразности введения предмета «Теология» в государственный Классификатор образовательных направлений и специальностей. Подобный диалог можно только приветствовать, поскольку, как известно, именно в споре рождается истина. Однако абсолютно необходимым условием для этого является желание услышать друг друга и прийти к решению, адекватному велениям времени. К сожалению, приходится констатировать, что сегодня в спорах именно этого основного составляющего для успешной дискуссии часто не хватает.
В статье «К новым рубежам», написанной одним из участников «круглого стола», предпринимается попытка проанализировать ситуацию, исходя из того, что «решительная перемена к религиозному компоненту высшего гуманитарного образования со стороны федерального центра определяется теми глубинными трансформациями, которые произошли и происходят в российском обществе в последнее десятилетие». Само название статьи «К новым рубежам» изначально настраивает на то, что автор, действительно, понимает, что сегодня объективно нет возврата назад и что «реанимация интереса к религиозному образованию подрастающего поколения есть... веление времени, а не сиюминутная попытка заполнения образовавше-
гося после падения коммунистического режима духовного вакуума каким-то новым идейно-мировоззренческим суррогатом». В своей статье автор использует документы разработчиков стандарта, в которых отчасти изложена предыстория вопроса и разъясняется необходимость введения новой специальности в высшей школе.
Однако внимательное прочтение статьи все же оставляет двойственное впечатление. Перефразируя одно из выражений ее автора, можно сказать, что есть три вида непонимания при диалоге: ничего не понимать, понимать плохо или понимать не то, что говорит собеседник. К сожалению, автор понял и передает позицию сторонников открытия специальности не совсем так, как это представлено в имевшихся у него документах. Вот несколько примеров.
Это прежде всего упрек в том, что теологию пытаются навязать в качестве обязательного для всех предмета: «...под предлогом той же «обязательности» «спускается сверху» (выделено нами. — К. П.) и государственный стандарт по специальности «Теология», «введение стандарта по «Теологии» тем и опасно, что будет навязываться (выделено нами. — К. П.) как одна из точек зрения в качестве правильной». Непонятно, чего в этих утверждениях больше: простой неосведомленности или недопонимания (относительно навязывания (кем?) теологии и ее «спускания» сверху). Так, в пункте 3.1.10 Договора о сотрудничестве Министерства образования РФ и Московской Патриархии РПЦ от 2 августа 1999 года записано: «Содействовать организации преподавания Основ православной культуры в составе вариативной компоненты содержания преподавания». Эта позиция неоднократно высказывалась Святейшим Патриархом Алексием и полностью разделяется разработчиками стандарта по теологии. Преподавание комплекса предметов по теологии должно осуществляться на основах добровольности и альтернативности. Это значит, что студент сам (фактом поступления на теологический факультет вуза), добровольно выбирает
сферу своих научных интересов. Предлагаемый для утверждения стандарт разработан как поликонфессиональный, т.е. он может быть использован при соответствующей замене вариативных блоков представителями других традиционных для России конфессий. В случае же преподавания кафедрами теологии отдельных предметов стандарта (например, «Христианской теологии», «Этики и аксиологии в религии» или «Науки и религии») и вуз, и сам студент должны иметь право свободного выбора. То есть, по-видимому, такой предмет должен включаться в состав национально-регионального (вузовского) компонента, дисциплин и курсов по выбору студентов, если сам вуз или соответствующий факультет считают целесообразным его введение в свой учебный план. Существует также возможность преподавания их как факультативных. В любом образовательном стандарте на это предусмотрено до 20% времени блока общепрофессиональных дисциплин специальности (ОПД) и 10% времени блока дисциплин специализации (ДС). При этом выбор может быть осуществлен как в пользу изучения теологических дисциплин, так и дисциплин религиоведческого цикла или даже «научного атеизма», если вуз имеет возможность организовать такое преподавание (в чем сомневаться не приходится: ведь есть тысячи профессоров и доцентов соответствующего профиля), а студент проявляет к этому интерес.
Автор статьи «К новым рубежам», подобно участникам «круглого стола» в РАГСе, недоумевает относительно «формы утверждения стандарта — кулуарно, без широкого обсуждения в академических кругах, на советах УМО университетов, при отсутствии УМО по теологии и в нарушении действующего законодательства, которое закрепило принцип светского характера содержания образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях. Чтобы ответить, необходимо разобрать эти вопросы по порядку. Во-первых, на сегодняшний день (20 марта 2000 года — день написания статьи) стандарт
по теологии еще не утвержден Министерством образования РФ. Сейчас ведется кропотливая работа по доработке стандартов по специальности «Теология», в которой принимают участие Православный Свято-Тихоновский богословский институт, Омский государственный университет (отделение теологии), Алтайский государственный университет (факультет теологии), Тверской государственный университет (кафедра теологии), Московский государственный университет (факультет истории), Московские Духовная Академия и Семинария и ряд других учебных и академических заведений. Можно ли такую работу назвать кулуарной? С самого начала стандарт был отдан на рецензию в У МО по философии, политологии и религиоведению, хотя его члены считают, что сама специальность «Теология» не имеет права на существование. Это наглядно подтверждают и многочисленные возмущенные письма во все инстанции, исходящие с философского факультета МГУ, и уже несколько раз упомянутый «круглый стол», организованный кафедрой религиоведения РАГСа. Однако есть и другие случаи. Так, например, кафедра религиоведения Орловского государ-ственноого университета и отделение религиоведения и теологии Дальневосточного государственного университета охотно идут на контакт с разработчиками стандартов, помогая им своими советами. Весомую помощь методическими советами нам также оказывает УМО по истории на истфаке МГУ. УМО по культурологии также высказало свое мнение по данному вопросу.
Относительно Совета УМО по философии, политологии и религиоведению хотелось бы добавить: он так и не смог по поручению Министерства образования Российской Федерации дать компетентную экспертную оценку разработанному варианту стандарта специальности по теологии. О чем было заявлено его председателем В. В. Мироновым при обсуждении вопроса на Межведомственной комиссии при Министерстве образования под председательством
заместителя министра В.Д. Шадрикова 17 февраля 2000 года. Ни сам В. В. Миронов, ни его заместитель А. В. Иванов, ни завуедующий кафедрой религиоведения и истории религии МГУ И.Н. Яб-локов на этом заседании четко не сформулировали свою негативную позицию. Теперь же они весьма бурно протестуют. Неужели за месяц-полтора, прошедшие с того времени, их позиция настолько прояснилась?
Отсутствие УМО по теологии вполне естественно и поправимо. Однако решение этого вопроса не лежит в компетенции группы разработчиков стандарта. Хотя наработанные связи между вузами, участвующими в доработке стандарта, уже подготовили создание УМО.
Теперь относительно вопроса о нарушении законодательства о светском характере содержания образования. Прежде всего надо четко осознавать, что в нашей стране, коль скоро она претендует на то, чтобы быть демократической и свободной, вопрос о нарушении Конституции решает Конституционный Суд РФ, а о нарушении федерального законодательства — суды различной компетенции. Прошло то время, когда возмущенная общественность могла выносить свои вердикты о законности или незаконности того или иного явления жизни, причем (как об этом свидетельствует практика 30-40-х годов) часто убийственные в прямом смысле этого слова. Сами устроители «круглого стола» в РАГСе так и не потрудились пригласить на его заседание ни одного компетентного в данном вопросе юриста. Присутствовавшие представители фемиды были специалистами в иных областях юриспруденции, но, к слову сказать, их мнение было, скорее, положительным, чем отрицательным.
Представляется необходимым еще раз уточнить, что речь не идет об отказе в нашей стране от принципа светского характера в содержании образования. Религиозное образование традиционно предполагает подготовку обучающихся к церковной храмовой жизни и, соответственно, изучение предметов, связан-
ных с богослужебной практикой. Этим занимаются семинарии и духовные академии. С другой стороны, неправомерно сводить христианскую науку лишь к ее культурологическому или социологическому аспекту. С этим вполне справляется религиоведение. В процессе обсуждения вопросов, связанных с введением специальности «Теологии», речь шла об изучении курса христианских наук, преподаваемых в университетах всего мира как светские. К ним можно отнести историю христианских церквей (оказавших сильнейшее влияние на судьбы европейских народов), историю догматических учений, христианскую археологию, изучение древних литургических рукописей (являющихся подлинным сокровищем ведущих библиотек и музеев мира), библеистику (науку о происхождении библейских текстов и текстологии Библии, одну из наиболее разработанных в цивилизованном мире богословско-филологических дисциплин), христианскую этику, церковное право, историю христианского искусства, историю и теорию христианской музыки. Эти науки являются хорошо разработанными, имеют свою традицию, метод, богатейшую литературу. Их преподавание, как это показывает зарубежный опыт, может носить светский характер, что вполне укладывается в рамки российского правового поля. Нашей высшей школе эти науки необходимы для восполнения потерь уходящего столетия. Без этого, в частности, российские гуманитарные дипломы не могут нормально конвертироваться в Европе и Америке. С другой стороны, на искусствоведческих факультетах уже давно изучают иконопись (конфессиональную сакральную живопись), а в консерваториях — церковную музыку. До сих пор никто не додумался говорить, что образование в подобных учебных заведениях перестало быть светским. Даже фактор воцерковленности студентов, поступающих на богословские факультеты, выдвигаемый нашими оппонентами как якобы закрывающий доступ к теологическому образованию нецерковной мо-
лодежи и поэтому антизаконный, является очередной «ветряной мельницей», с которой пытаются бороться «дон Кихоты» религиоведения. Как показывает практика (например, Омского госунивер-ситета), на соответствующее отделение или факультет в силу его светского характера принимаются все желающие, прошедшие вступительные экзамены (напомним, в Омске их в прошлом году было четыре человека на место). Если в результате обучения студент становится верующим человеком, то это его право, закрепленное Конституцией РФ. В этой связи нельзя не согласиться с автором статьи, ссылающегося на мнения философов, что сегодня правильнее говорить не о «реальности-как-она-есть, но о реальности-с-определенной-точки-зре-ния». Вспомним, что одни и те же замечательные ученые читали свои курсы и в Московском государственном университете, и в Московской Духовной академии. Они умели найти нужные акценты и соблюсти дистанцию между светскостью и религиозностью. Значит, даже наш отечественный опыт показывает, что преподавание христианской науки может носить светский характер.
Еще одна позиция автора статьи «К новым рубежам» иначе как недопониманием никак объяснена быть не может. Речь идет о взаимоотношениях теологов с религиоведами. Сначала автор доказывает совместимость курсов по религиоведению и культурологии и объясняет необходимость и пользу их координации. Религиоведение, как и культурология, называется дисциплиной общественно полезной, поскольку «всестороннее изучение религии как социокультурного феномена... воспитывает толерантность и помогает сформировать гражданское общество». Затем идет справка о историко-культурных, т.е. внешних, с точки зрения теологии, корнях возобновления в обществе интереса к религии. Потом утверждается, что сегодня «становится все более очевидным тот факт, что именно религиоведение является социально-востребованным». Кроме этого в статье повторяются во-
просы, заданные на «круглом столе» в РАГСе: «Могут ли существовать рядом две дисциплины — «религиоведение» и «теология»? «Кто может быть препод-авателем-теологом, а кто — религиоведом?» и «Обязательно ли введение нового образовательного стандарта по богословским дисциплинам должно повлечь за собой ликвидацию кафедр религиоведения?». Приведенные затем отрицательные для теологии мнения участников «круглого стола» лишь подводят читателя к выводу, сделанному самим автором: «Введение стандарта по специальности «Теология» в систему государственного высшего образования может в корне изменить представления о тех гуманистических ценностях, которые сегодня активно пропагандируются». По логике написанного, все должно измениться, конечно, к худшему. Вот вам и «новые рубежи». Теология не может сосуществовать рядом с религиоведением не потому, что нет специалистов, готовых ее преподавать, а поскольку ее введение повлечет за собой закрытие религиоведческих кафедр. Кроме этого, автор статьи утверждает, что теологи не просто хотят закрыть кафедры религиоведения, но еще и «отказывают религиоведению в праве именоваться наукой». Что на это ответить?
В протоколе заседания Координационного совета по взаимодействию Минобразования России и Московской Патриархии РПЦ от 23 декабря 1999 года, в решениях, принятых по докладам заместителя заведующего отделения философии, политологии и религиоведения УМО университетов профессора И.Н.Яб-локова и ректора Православного Свято-Тихоновского богословского института протоиерея В. Воробьева записано: «Признать необходимым наличие в системе государственного классификатора двух направлений и двух специальностей — «Теология» и «Религиоведение». Позиция предельно ясна. На заседании она была поддерженна обеими сторонами. А вот иная точка зрения. «Совещание УМО объединения России по специальностям «политология», «филосо-
фия» и «религиоведение», проходившее 16-17 ноября 1999 года в МГУ, единодушно высказалось о нецелесообразности осуществления профессиональной подготовки специалистов по направлению «Теология» (заметим, что речь идет даже не о специальности, а об образовательном направлении. — К. П.) в государственных и муниципальных учебных заведениях РФ». Это — цитата из подписанного председателем соответствующего УМО В. В. Мироновым доклада. Есть ли здесь логика? В ноябре УМО по философии, политологии и религиоведению выступает против образовательного направления «Теология». Меньше чем через месяц мнение, высказываемое заместителем В. В. Миронова, становится прямо противоположным. Еще через три недели, на заседании Межведомственной комиссии, рассматривавшей вопрос о введение специальности «Теология» в государственный классификатор, сам В.В. Миронов заявил, что у возглавляемого им Совета УМО по данному вопросу нет определенного мнения. Теперь же во всевозможные инстанции посылаются письма, подписанные религиоведами, в которых содержатся предложения не о диалоге и сотрудничестве, а о закрытии специальности «Теология». Так что речь идет о попытках именно религиоведов закрыть существующее с 1993 года образовательное направление «Теология» и вновь открытую соответствующую специальность.
Несколько слов о том, что теологи «отказывают религиоведению в праве именоваться наукой». Речь, по-видимому, идет о словах, взятых из обоснования отличительных признаков специальности «Теология». Вот это место: «Религиоведение, начавшее свою историю в нашей стране с 1999-х годов, еще лишь формируется как наука. Ему предстоит выработать свой метод, структурирующее направление, освободиться от псевдонаучного принципа «надконфессио-нальности», унаследованного от советского атеистичесого подхода, не позволяющего серьезно изучать религию просто потому, что в нем отрицается самый
главный предмет исследования — религиозный опыт». Не будем вдаваться в полемику о необходимости признания предмета исследования — религиозного опыта, хотя еще раз повторим, что нельзя сводить религию лишь к ее социо-куль-турной составляющей. Что же так оскорбляет религиоведов в этих словах? Констатация исторической кратковременности существования в нашей стране религиоведения как науки? Воспоминание его атеистического прошлого? Но это объективные факты. Утверждение об отсутствии в религиоведении структурообразующего предмета? Но по сравнению с теологией в отечественном религиоведении, действительно, его нет. Отсутствие четко сформулированной методологии научного исследования? Но участнику «круглого стола», игумену Иоанну Экономцеву, задавшему вопрос «Каким принципом руководствуется религиоведение: надконфессональным, объективистским, агностическим или атеистическим?», никто из собравшихся религиоведов так и не дал ответ. Одного предмета исследования, как это утверждает автор, явно недостаточно, чтобы именоваться устоявшейся наукой. Стоит ли говорить, что в силу перечисленных факторов религиоведению еще предстоит окончательно сформироваться как науке?
Так что теологи не выступают против религиоведения вообще и кафедр религиоведения в частности. Наоборот, в обосновании введения специальности «Теология» указывается, что российское религиоведение, подобно западному, может развиваться в направлении исторических и компаративных исследований. Об этом свидетельствует западный опыт. Соответствующие кафедры, например, в Сорбонне называются «История и цивилизация древнего и средневекового христианства», «История и цивилизация иудаизма», «История и цивилизация ислама» и т. д. Они
ведут плодотворные исследования истории соответствующих религий и занимаются их сравнительным анализом. Восприятие данного опыта, с одной стороны, было бы весьма благотворно для самого религиоведения, а с другой — позволило бы разделить студентов по научному интересу. Кого интересуют исторические и компаративные исследования, пойдут к религиоведам, а те, кто хочет исследовать религию изнутри, — к теологам. Причем, если автор статьи «К новым рубежам» уверен в социальной востребованности религиоведения, то не вызывает сомнения и сегодняшняя востребованность теологии. Соответствующие факультеты и кафедры появляются то тут, то там. К перечисленным государственным университетам, не государственным, но имеющим государственную лицензию учебным заведениям в Екатеринбурге, Новосибирске, Волгограде, Клине, Армавире следует добавить вузы негуманитарного профиля: Социально-Технологический институт в Москве, Московский институт инженеров транспорта, Московский институт радио-элек-тронной аппаратуры, Московский государственный университет экономики, статистики и информатики, где открыты соответствующие кафедры, а также такие учебные заведения, как Рязанский и Тульский госуниверситеты, где собираются открывать теологические факультеты. Опыт Омского университета показывает, что конкурс при поступлении на теологию сохраняется даже при платной форме обучения, а по окончанию обучения трудоустраиваются практически все. Пусть жизнь сама покажет, кто и в каком количестве нужен нашей стране и высшей школе.
Еще раз выражаем редакции журнала «Высшее образование в России» большую признательность за приглашение к дискуссии. Мы открыты для диалога и сотрудничества.
