CC BY
106
2. Meletinskij E.M. Vremya mificheskoe. Mify narodov mira. 'Enciklopediya. T. 1. Moskva: Olimp, 1998.
3. Mify, legendy, predaniya tuvincev. Sost. N.A. Alekseev, D.S. Kuular, Z.B. Samdan, Zh.M. Yusha. Novosibirsk: Nauka, 2010. (Pamyatniki fol'klora narodov Sibiri i Dal'nego Vostoka, T. 28).
4. Tuvinskie geroicheskieskazaniya. Sostavitel' S.M. Orus-ool. Novosibirsk: Nauka, 1997. T. 12. (Pamyatniki fol'klora narodov Sibiri i Dal'nego Vostoka).
5. Gacak V.M. Ustnaya 'epicheskaya tradiciya vo vremeni: Istoricheskoe issledovanie po'etiki. Moskva: Nauka, 1989.
6. Kenin-Lopsan M.B. Algyshi tuvinskih shamanov. Yakutsk: Bichik, 2007.
7. Tuvinskie narodnye skazki. Per. s tuv. M. Vatagina; predisl. D.S. Kuulara. Moskva: Nauka, 1971.
8. Kudiyarov A.V. Hudozhestvenno-stilevye tradicii 'eposa mongoloyazychnyh i tyurkoyazychnyh narodov Sibiri. Moskva: IMLI RAN, 2002.
9. Prostranstvo v tradicionnojkulture mongol'skih narodov. B.Z. Nanzatov, D.A. Nikolaeva, M.M. Sodnompilova, O.A. Shaglanova; Inst. mongolovedeniya, buddologii i tibetologii SO RAN. Moskva; Vost. lit., 2008.
10. Zhukovskaya N.L. Kategorii i simvolika tradicionnoj kul'tury mongolov. Moskva: Nauka, 1988.
11. Tradicionnoe mirovozzrenie tyurkov Yuzhnoj Sibiri. Prostranstvo i vremya. Veschnyj mir. L'vova 'E.L., Oktyabr'skaya I.V., Sagalaev A.M., Usmanova M.S. Novosibirsk: Nauka, 1988.
12. Potanin G.N. Ocherki Severo-ZapadnojMongolii. Sankt-Peterburg. Tip. V. Kirshbauma, 1883; Vyp. 4: 167 - 648.
Статья поступила в редакцию 08.10.18
УДК 82-34: [78:81-1/29 Высоцкий]:398
Sipkina N.Ya, Cand. of Sciences (Philology), employee, Khakass State University n.a. N.F. Katanov (Abakan, Russia), E-mail: slpkina.nina@yandex.ru
A MUSICALLY-POETIC TALE OF VLADIMIR VYSOTSKY'S "ALICE IN WONDERLAND": TRADITION AND INNOVATION, A SMALL GENRE OF CHILDREN'S FOLKLORE. For the first time in modern literary studies the genre of originality of musical and poetic fairy tale of V.S. Vysotsky "Alice in Wonderland" is investigated. The research is based on the hypothesis that "Alice in Wonderland" is a continuation of the development of the traditions of the small genre of children's folklore in Russian literature. The author of the scientific work tells a fantastic story of the creation of a musical fairy tale (disco performance) on the words and music of V.S. Vysotsky. The article defines the innovative features of fairy poems "Alice in Wonderland" and artistic features that characterize the individual style of the poet. It is characterized by the use of paradoxes, aphorisms, pun, grotesque comparisons, neologisms, etc., which gave the uniqueness and uniqueness of the musical and poetic masterpiece, thereby enriching the literary process of the second half of the twentieth century.
Key words: tale, paradox, aphorism, "teaser", neologism evaluation "Smeshariki", maze - "the Changeling", antistasi, satire, parody.
Н.Я. Сипкина, канд. филол. наук, сотрудник Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катаноеа, г. Абакан, E-mail: sipkina.nina@yandex.ru
МУЗЫКАЛЬНО-ПОЭТИЧЕСКАЯ СКАЗКА В.С. ВЫСОЦКОГО «АЛИСА В СТРАНЕ ЧУДЕС»: ТРАДИЦИИ И НОВАТОРСТВО МАЛОГО ЖАНРА ДЕТСКОГО ФОЛЬКЛОРА
Впервые в современном литературоведении исследуется жанровое своеобразие музыкально-поэтической сказки В.С. Высоцкого «Алиса в стране чудес». Научное исследование базируется на гипотезе, предполагающей о том, что «Алиса в стране чудес» является продолжением развития традиций малого жанра детского фольклора в русской литературе. Автором научной работы раскрывается фантастическая история создания музыкальной сказки (диско-спектакля) на слова и музыку В.С. Высоцкого. В статье определяются новаторские черты сказочных стихотворений «Алисы в стране чудес» и их художественные особенности, характеризующие индивидуальный стиль поэта. Использование парадоксов, афоризмов, каламбура, гротескных сравнений, неологизмов и др. придало, по мнению исследователя, уникальность музыкально-поэтическому произведению.
Ключевые слова: сказка, парадокс, афоризм, «дразнилка», неологизм, оценочные «смешарики», путаницы-«перевёртыши», антисказка, сатира, пародия.
«Алиса в стране чудес» - музыкальная сказка (диско-спектакль) на слова и музыку Владимира Семёновича Высоцкого по мотивам о дноимённой сказки Льюиса Кэрролла, выпущенная студией «Мелодия» на двух грампластинках-гигантах в 1976 году.
Евгения Лозинская, ответственный редактор фирмы «Мелодия», вспоминает почти детективную историю создания музыкально-поэтического шедевра: «Все началось с Герасимова. Известный актёр и режиссёр, декан актёрского факультета МХАТ, он был педагогом В. Высоцкого. В свободное время он писал сценарии и ставил как режиссёр сказки для детей, которые выпускала фирма «Мелодия». <...> И вот однажды Герасимов прочел «Приключения Алисы в стране чудес». И потерял покой - захотел инсценировать и записать на пластинку. Записывалась «Алиса.» в течение двух лет И всё это время, как на работу, после репетиций в театре приходили, вернее, прибегали актёры»[1].
Работа над спектаклем началась в июле 1972-го года. Песни Высоцкий закончил сочинять к концу 1973-го. В книге В. Новикова «Высоцкий» из серии ЖЗЛ этот период описывается так: «... Работа над пластинкой тянется уже 2,5 года. Когда Олег Герасимов позвал его писать песни для этой сказки, он согласился, что называется, не глядя. Но прочитав же сказку, решил отказаться: там какие-то вторые, третьи смыслы - как говорят советские цензоры - „неконтролируемый подтекст". Сквозь перевод в глубину не продерёшься - надо понимать язык оригинала, а ещё лучше - родиться англичанином. Но Герасимов всё же уговорил его» [1].
Лозинская пишет об отношении Высоцкого к проекту: «Владимир Высоцкий очень серьёзно, взволнованно и трепетно относился к записи этой пластинки -ведь это было его первое легальное появление как автора в таком государственном издании, каким являлась грампластинка» [1].
После окончания записи состоялся художественный совет, на котором известный театральный режиссёр Наталья Сац «обвинила Всесоюзную студию грамзаписи в том, что она развращает детей чудовищными песнями Высоцкого» [1]. Лозинская была уволена, директор Всесоюзной студии грамзаписи Борис Давидович Владимирский слёг с инфарктом. Однако Высоцкий обрисовал ситуацию Белле Ахмадулиной, успев перехватить её перед отлетом за границу, и в новогодней «Литературке» она из Парижа поздравила советских людей с Новым
годом и с выходом альбома «Алиса в стране чудес». «Это в самом деле было волшебство - несколько печатных слов в таком солидном издании, какой была тогда «Литературная газета», могли изменить жизнь. И изменили! «Алиса.» вышла и повторялась потом многомиллионными тиражами в течение нескольких десятков лет. И я была восстановлена на работе в фирме «Мелодия» [1].
Р.И. Рождественский в предисловии к книге В. С. Высоцкого «Нерв» писал о нравственных принципах её автора: «А он ненавидел мещан. И снобов - презирал. Любых. Недаром есть у него горькая и злая песня, которая заканчивается такими словами: «Не надо подходить к чужим столам /И отзываться, если окликают». Однако, когда Владимира Высоцкого окликали не снобы, а люди -просто люди, - он поворачивался к ним охотно, поворачивался всем корпусом и отзывался всем сердцем! Вспомните, к примеру, его «сказочные песни». Те самые, которые он писал для «Алисы в стране чудес», для кинофильма «Иван да Марья» и просто так - для себя» [2, с. 5].
В. Высоцким было написано тридцать сказочных шуточных песенок к «диско-спектаклю» «Алиса в стране чудес», среди них: «Песня Кэррола», «Песня Алисы», «Песня белого кролика», «Падение Алисы», «Марш Антиподов», «Про Мэри Энн», четыре «Песни Алисы про цифры», «В море слёз», «Песня мыши», «Странные скачки», «Песня попугая», «Песенка-представление Робин Гуся», «Песенка-представление орлёнка Эда», «Песенка-представление орлёнком Эдом атаки гризли», «Песня про ребёнка-поросёнка», «Песня лягушонка», «Песенка лягушонка Джимми и ящерки Билли», «Песня о планах», «Причитания гусеницы», «Чеширский кот», «Шляпник», «Мартовский заяц», «Соня», «Песня об обиженном времени», «Про королевское шествие», «Королевский Крохей», «Заключительная песня Кэррола».
Первая песенка задаёт вопрос, «удивительный по своей «детскости» [2, с. 5] и мудрости: «Что остается от сказки потом, /После того, как её рассказали?..» [3, т. 4, с. 89], а финальная песенка («Заключительная песня Кэррола») оставляет поставленный вопрос в свободном «плаванье»: читатель должен сам придумать финал своей жизни-сказки: «Не обрывается сказка концом... /И если кто-то снова вдруг / проникнуть попытается / В страну Чудес волшебную / в красивом добром сне, - / Тот даже то, что кажется, что только представляется, /Найдёт в своей загадочной / и сказочной стране» [3, т. 4, с. 125].
«Сказочное» мышление поэта в цикле стихов-песен «Алиса в стране чудес» отличается «отсутствием критики», что характерно для детского восприятия окружающего мира. «Ребёнок всё принимает за правду... не умея отделить художественного наслаждения от нравственного довольства, принимает в сказке или повести такое же участие, как и в действительной жизни, с любовью следит за добрым и великодушным героем и с отвращением слушает о злом» [2, с. 5 - 6].
Вступительная песенка раскрывает секрет взрослым, «погрязшим» во взрослых «разборках», как попасть в страну детства, как стать счастливым. Интонация стихотворения отличается доброй усмешкой, иронизирующей над «практичностью» взрослого населения планеты: «Прохладным утром или в зной, / С друзьями или без, / Я всех отправиться за мной / Зову в страну чудес. / Но как? Но как в нее попасть? - вы спросите сперва, - / Нам, вероятно, нужно знать волшебные слова? И нужно ль брать еду с собой и теплое белье? / И сколько километров до нее? / Волшебных слов не нужно знать! Приятель, не грусти! / Путь недалек - не / стоит собираться. / В страну чудес не надо плыть, лететь или идти - / В ней нужно оказаться!» [3, т. 4, с. 89 - 90].
Как и в любой сказке, необходимо преодолеть различные «препятствия»: «Согласны мокнуть под дождем? / Под сказочным дождем? / Или, быть может, подождем? / Отложим на потом? / В стране, куда я вас зову, быть может, снег и град. / И сна там нет - все наяву, и нет пути назад...» [3, т. 4, с. 89 - 90].
И здесь Высоцкий раскрывает «правду» волшебства-счастья, которое зависит только от самих людей, от каждого из нас, и у каждого есть выбор: «У нас давно сгустилась мгла - в стране чудес светлей. / Все видно ясно, но не заблудитесь! / Там поровну добра и зла, но доброе сильней - / Вы сами убедитесь» [3, т. 4, с. 89 - 90].
В волшебной стране, как и в жизни, одна сказка заканчивается, но за ней стоят ещё нескончаемое множество историй с чудесами: «Скорее к берегу греби, волшебное весло! / Спеши в страну чудесного обмана! / И пусть, вернувшись, скажем им: - Ах! Как нам повезло! / И жаль - вернулись рано» [3, т. 4, с.89 - 90].
Дети, общаясь со взрослыми, моментально распознают, кто из взрослых с ними на равных, а кто только «прикидывается ребёнком». Так вот, сочиняя свои «детские сказочные песни», Владимир Высоцкий ребёнком никогда не прикидывался. Он просто был им. «За хриплым напряженным голосом и жесткой манерой пения до поры до времени скрывалась восторженная и добрая ребячья душа, прятался человек, гораздый на выдумку и озорство, умеющий верить в чудо и создавать его» [2, с. 6].
Шутливые песенки из «Алисы в стране чудес», как и русские народные сказки, отличаются парадоксальностью и афористичностью. Например, парадоксы Белого Кролика: «За два кило пути я на два метра похудел» [3, т. 4, с. 93] или Антиподов: «Когда провалишься сквозь землю от стыда / Иль поклянёшься: «Провалиться мне на месте!» /Без всяких трудностей ты попадёшь сюда...», «У нас тут анти-анти-антиординаты», «На головах стоят разини и растяпы, /И даже пробуют ходить на головах / Антиребята, антимамы, антипапы» [3, т. 4, с. 95].
Звучит необычное объяснение значения весёлой «дразнилки», так любимой детворой: «Эх, раз, ещё раз, /Голова одна у нас, /Ну а в этой голове /Уха два и мысли две. / Вот и дразнится народ, /И смеётся глухо: / «Посмотрите, вот идёт /Голова - два уха! /Голова, голова, голова - два уха!» («Песни Алисы про цифры») [3, т. 4, с. 97].
Вместе с Алисой мы отправимся в плаванье по океану её «собственных» слёз: «Растеряешься здесь поневоле - /Со стихией одна на один. /Может, зря / проходили мы в школе, / Что моря / Из поваренной соли? /Хоть бы льдинка попалась мне, что ли, / или встретился добрый дельфин!» («В море слёз») [4, т. 4, с. 101].
По традициям устного народного творчества в песенках В. Высоцкого встречаются афоризмы, имеющие аллегорический характер: «У нас в Стране Чудес попробуй что-то не доделай... / Вот и ношусь я взад-вперёд, как заяц угорелый»; «Но говорят, он в детстве не был белый. / Он опоздать боялся - и от страха поседел» («Песня Белого Кролика») [3, т. 4, с. 93]; «Стоим на пятках твёрдо мы на своём, /И кто не на пятках, те - антипяты!» («Марш Антиподов») [3, т. 4, с. 95]. «Выйдут все в передние - /Задние и средние, /Даже предпоследние / Перейдут в передние: / Всем передвигающимся /Даже на карачках, / Но во всю старающимся - / Приз положен в скачках» («Странные скачки») [3, т. 4. с. 104].
Высоцкий своими песенками-сказками дарит читателям мир детства. Так, песенка-история попугая переполнена «пиратским» мальчишеским духом, захватывающими событиями: с морскими боями, романтикой вольной жизни. В образе попугая можно угадать аллегорическое изображение, самоиронию автора шуточного стихотворения, которое пародийно изображает окружающую поэта действительность. Стиль отличается экспрессией. Используется художественный приём - каламбур: «Лет сто я проплавал пиратом, и что ж - / Какой-то матросик пропащий / Продал меня в рабство за ломаный грош, / А я уже был говорящий! / Турецкий паша нож сломал пополам, / Когда я сказал ему: «Паша! Салам!» («Песня попугая») [3, т. 4, с. 107].
Для поэтической сказки «Алиса в стране чудес» характерен, как и для народной сказки, художественный приём изображения «гротескного» сравнения:
«Еле-еле проходила в двери», «Визжала, как пила», «Спала на парте Мэри... / В берлогах так медведи спят /и сонные тетери», «И если пела Мэри, /то все кругом немели, - /слух музыкальный у неё - как у глухой тетери» («Про Мэри Энн») [3, т. 4, с. 96].
Черты новаторства сказочных историй видится нам в использовании неологизмов-сравнений, пародий на народные поговорки: «Слезливое море вокруг разлилось, / И вот принимаю я слёзную ванну, - /Должно быть, по морю из собственных слёз / плыву к слезовитому я океану» («В море слез») [3, т. 4, с. 101]; «Вы мне по секрету ответить могли бы: /Я - рыбная мышь или мыш-ная рыба?», «И вдруг это море около / Как будто кот наплакал/ /Я в нём как мышь промокла. /Продрогла, / как собака», «А вдруг кошеглот на меня нападёт, /Решив по ошибке, что я мышелот?/» («Песня Мыши») [3, т. 4, с. 102].
В поэтической сказке В. Высоцкого можно найти необычные эпитеты-«нео-логизмы» - обращение к «замерзшим существам», путешествующим по «слезовитому» океану: «Эй вы, синегубые/ / Эй, холодноносые/ / Эй вы, стукозубые, / И дыбоволосые/ / Эй, мурашкокожанные / Мерзляки, мерзлячки, / Мокрые, скуко-женные... » («Странные скачки») [3, т. 4, с. 104].
В. Высоцкий «изобрёл» новый жанр детских потешек - оценочные «сме-шарики»: «Кто-то там домой пришёл, /И глаза поднять боится:/Это - раз. Это - кол, / Это единица»; «За порог ступил едва, /А ему - головомойка: / Значит, «пара», это - два /Или просто двойка»; «Эх, раз, ещё раз//Есть пятёрочка у нас. /Рук - две, ног - две, /Много мыслей в голове/» («Песни Алисы про цифры») [3, т. 4, с. 98 - 99].
Словотворческая фантазия В. Высоцкого воплощается в новоизобрете-ниях - шуточных путаницах-«перевёртышах», в которых используются слова с антизначением и мнимыми неправильностями: «Все должны до одного/крепко спать до цифры пять. / Ну, хотя бы для того, / Чтоб отмычки различать. / Кто-то там домой пришёл /И глаза бонять подница. / Это - очень хорошо, / Это - единица. / За порог ступил едва /А ему - головопорка. / Значит, вверх ногами два - /Твёрдая пятёрка. / Эх, пять, три, раз, / Голова один у нас, / Ну а в этой голове - /Рота два и уха две. /С толку голову собьёт /только оплеуха. / На пяти ногах идёт / Голова - два уха/ /Болова, колова, долова - два уха/» («Путаница Алисы») [3, т. 4, с. 99 - 100].
Р. Рождественский отмечал: «сказочный мир» В. Высоцкого: «Догонит ли в воздухе, или шалишь, летучая кошка летучую мышь? Собака летучая -кошку летучую?» Эти «вечные вопросы» детства задает себе Алиса, и слезы её текут конечно же - в «слезовитый океан» [2, с. 5]. И как узнаваемы эти вопросы-головоломки, наверное, каждый взрослый, будучи ребёнком, задавал их себе много раз: «Зачем я себя этой глупостью мучаю? / А раньше я думала, стоя над кручею: / Ах, как бы мне сделаться тучей летучею/ / Ну вот я и стала летучею тучею, / и вот я решаю по этому случаю: / Догонит ли в воздухе - или шалишь - /Летучая кошка летучую мышь?» («Падение Алисы») [3, т. 4, с. 94].
Очередная «Песенка-представление Робин Гуся» - аллюзия-пародия В. Высоцкого на собственное произведение («Баллада о вольных стрелках»), на слова главного героя из комедии «Бриллиантовая рука», которого играл Ю. Никулин, ставшие «притчей во языцех». Песенка высмеивает хвастовство и бахвальство лирического героя - характерную черту эпохи «застоя», начиная с её «генсека»: «Я - Робин Гусь, не робкий гусь /Да/ Я не трус, но я боюсь, /Чтоб обо мне вы слышать не могли. /Я - славный гусь, хорош я гусь. /Я вам клянусь, я вам клянусь, /Что я из тех гусей, что Рим спасли. /Кстати, я - гусь особенный: /Ведь не все гуси - Робины» [3, т. 4, с. 108].
«Песенка-представление орлёнка Эда» - это также сатирический собирательный образ на известных людей с созвучными именами (например, Эд Орлеанский, Эдгар По, Эдвард Григ Эдмонд Уэлл и др.), отличающихся романтизмом по духу и «весёлым» образом жизни: «Но Эд - не сокращение, /О нет/ - не упрощение. /А Эд, прошу прощения, скорее обобщение, /Для лёгкости общения, -/Ни более, ни менее». [3, т. 4, с. 109].
Специфичны для «Алисы в стране чудес» песенки-пародии. Например, «Песенка-представление орлёнком Эдом атаки гризли» пародирует один из образов советской действительности 1970-х гг. - любовь к письму на заборах, которая была порождена строгостью политического режима. Написание вольностей на заборе - это было своего рода протестом против информационного гнёта. Данная мысль подтверждается авторскими афоризмами: «Всё, что напишет - вскоре / Прочтёте на заборе»; «Всё, что рождаю в спорах, - / Читайте на заборах» [3, т. 4, с. 110]. «Заборные творения» представляются автором значимым явлением в общественной жизни советских людей, которым ещё раз доказывается остроумие русского народа: «Горю от нетерпения / Представить вам явление - / без преувеличения / Писательницу - гения» [3, т. 4, с. 110].
«Песня про ребёнка-поросёнка» - колыбельная-«страшилка», в ней различима аллюзия на «Сказку о глупом мышонке» С. Маршака: «Баю-баю-баюшки / Что за привередливый ребёнок/ / Будешь вырываться из пелёнок, /Я тебя, Бай-баюшки, убью»; «До чего голос тонок, звонок, / Просто баю-баюшки-баю/ / Всякий непослушный поросёнок / Вырастает в крупную свинью»; «Погибаю, ба-юшки-баю/..» / «Дым из барабанных перепонок. / Замолчи, визгливый поросёнок, /Я тебя, бай-баюшки, убью» [3, т. 4, с. 111].
Заключительное четверостишие «страшилки» имеет назидательные нотки и «повествует» о «волшебном» свойстве высказанных слов: «Если поросёнком вслух, с пелёнок/ Обзывают, баюшки-баю, - /Даже самый смирненький ребёнок /Превратиться в будущем в свинью!» [3, т. 4, с. 111].
«Песенка лягушонка Джимми и ящерки Билли» также является аллюзией. В этот раз на знаменитый, «произносимый» автором много раз со сцены, монолог «Быть или не быть, вот в чём вопрос...» Гамлета из трагедии У. Шекспира: «И Джимми и Вилли, конечно, решили / Закапывать яблоки в поте лица. / Расстроенный Билли сказал: «Или-или! - / Копай, чтоб закончилась путаница». [3, т. 4, с. 111].
В свою очередь «Песня о планах» - разновидность карикатуры на советское планирование, имеющее бюрократический характер: «Если даже есть талант, / Чтобы не нарушить. Не расстроить, / Чтобы не разрушить, а построить, / Чтобы увеличить, удвоить и утроить, - / Нужен очень точный план / ... Гните свою линию /пунктиром! /Не теряйте, там-там, тирам, /Линию пунктира» [3, т. 4, с. 114].
Цикл песен «Алиса в стране чудес» отличается жанровым многообразием. Например, в перечне песенок мы находим шуточное «причитание», которое отличается обывательской психологией и использованием каламбуров, неологизмов, придающих юмористический эффект содержанию стихотворения: «Прошу не путать гусеницу синюю / С гусатою гусынею /Гусыни - ни во что не превращаются, / Они гусаются, они кусаются. / А я Гусеница Синяя - не птица. / И не гусица, а гусеница. / Мне нужно замереть и притаиться - Я куколкой стану, /И в бабочку в итоге превратиться -/По плану, по плану...» [3, т. 4, с. 116].
В «Чеширском Коте» в образе главного героя угадывается персонаж из русских волшебных сказок - «Кот Баюн». В творческой переработке В. Высоцкого «Чеширский Кот» тоже «любит поговорить». Для стихотворного слога характерно использование каламбурной рифмы, которая открывает возможности для авторского «обильного» словотворчества: «Прошу запомнить многих, кто теперь со мной знаком / Чеширский Кот - совсем не тот, кто чешет языком. / И вовсе не чеширский он от слова «чешуя», / А просто он - волшебный кот, примерно как и я. / Чем шире рот - / Тем чеширей кот ... / Улыбчивы, мурлывчивы, со многими на ты / и дружески отзывчивы чеширские коты. / И у других - улыбка, но... такая, да не та. / Ну так чешите за ухом Чеширского Кота» [3, т. 4, с. 117].
Песенка «Шляпник» отличается использованием следующих художественных приёмов таких, как синекдоха, многозначность слова «шляпа» (в переносном значении обозначающего различные черты человеческого характера), фразеологизм, что позволило В. Высоцкому в небольшом по объёму стихотворении раскрыть обширный образный «шляпный» мир: «Ах, на кого я только шляп не надевал! / С какими головами разговаривал / Такие шляпы им на головы напяливал, / Что их врагов разило наповал. / Сорвиголов и оторви голов видал: / В глазах - огонь, во рту - ругательства и кляпы! / Но были, правда, среди них такие шляпы, / что я на них и шляп не надевал. / И на великом короле, и на сатрапе. / И на арапе, и на Римском папе - На ком угодно шляпы хороши! / Так согласитесь, наконец, что дело в шляпе, / Но не для головы, а для души» [3, т. 4, с. 118].
Четверостишье «Мартовский заяц» - аллюзия известной поговорки «Безумный, как мартовский заяц»: «Миледи! Зря вы обижаетесь на Зайца! /Он, правда, шутит неумно и огрызается, / Но он потом так сожалеет и терзается! / Не обижайтесь же на Мартовского Зайца» [3, т. 4, с. 119].
В «Соне» В. Высоцкий обыгрывает имя Соня, в прямом значении этого слова, в тексте стихотворения используется каламбур, основанный на народной поговорке: «Ах, проявите интерес к моей персоне! /Вы, в общем, сами - тоже форменные сони. /Без задних ног уснёте - ну-ка, добудись! /Но здесь сплю я -не в свои сони не садись!» [3, т. 4, с. 120].
В песнях-сказках присутствуют моралистические элементы. Так, в «Песне об обиженном времени» звучит мотив о неумении человечества ценить своё время. В. Высоцкий использует так называемые «синкретические эпитеты»,
Библиографический список
которые «предполагают бессознательную игру логики», в основании имеющие «параллелизм и анимизм» [4, 88 - 89]. Перед читателями разворачивается «трагическая» история «остановки» Времени, которое ассоциируется и с образом огромных курантов, находящихся на Спасской башне. Содержание сказочной истории носит аллюзорный характер, основанный на переделках известных «временных» поговорок, используется афоризм про время: «Но... плохо за часами наблюдали / Счастливые, / И нарочно время замедляли / Трусливые, / Торопили время, понукали / Крикливые, / Без причины время убивали / Ленивые / И колёса времени /стачивались в трении / (Всё на свете портится от тренья) / И тогда обиделось время - / И застыли маятники времени» [3, т. 4, с. 121].
В. Высоцкий использует и аллегорический образ современного для поэта «застойного» времени: «И двенадцать в полночь не пробило. / Все ждали полдня, но опять не дождалися. / Вот такое время наступило: / такое нервное» [3, т. 4, с. 121].
Художественное изображение «обиженного времени» помогает создать перемены и в «устоявшихся» народных выражениях: «... На часы испуганно взглянули / Счастливые, / Жалобные песни затянули / Трусливые, / рты свои огромные заткнули / Болтливые, / Хором зазевали и заснули / Ленивые» [3, т. 4, с. 121].
Финальная строфа носит поучительный характер, предлагает выход из сложившейся трагикомической ситуации, также носящей аллегорический характер: «Смажь колёса времени /не для первой премии - /Им ведь очень больно от тренья! / Обижать не следует время. / Плохо и тоскливо жить без времени» [3, т. 4, с. 122].
Песня-«аллегория» «Про королевское шествие» отличается иронией, «соединяющейся с ядовитой насмешкой» [5, с. 296]: высмеивается незавидная роль обыкновенного народа в жизни государства, не имеющего никаких прав, кроме как «падать лицом вниз» или «упасть на колени», поэтому автор обращается к бесправным сказочным героям с ироническими словами: «Света светлейших их лиц, лиц / Вам рассмотреть не дано. / Перед королём падайте ниц / В слякоть и грязь - всё равно!» [3, т. 4, с. 123].
Ещё одной аллегорической чертой «имперской» страны, которая показана в песне «Королевский крохей», является воинственность. Высоцкий прослеживает «этимологию» названия «потрясающей» игры без правил, для «графей и гер-цогей, вольтей и дамов» (используется «мнимая» неправильность, пародируется просторечное обозначение титулованных лиц). В стиле поэтического произведения используется игра слов: «Названье крохея от слова «кроши», / От слова «кряхти», и «крути», и «круши». / Девиз в этих матчах: «Круши, не жалей! / Даёшь королевский крохей!» [3, т. 4, с. 118].
Таким образом, в музыкально-поэтической сказке «Алиса в стране чудес» В. Высоцкий продолжил традиции малого жанра детского фольклора. Жанровые особенности народной сказки: «детскость» мышления, сочетание наивности-мудрости, вольного духа, счастливого финала и др. мы находим в «Песне Кэрро-ла», «Песне Алисы», «Песне белого кролика», «Падении Алисы», «Чеширском коте». Захватывающие приключенческие истории рассказаны в «Песне попугая», «Песенке-представлении Робин Гуся». Ряд весёлых дразнилок («В море слёз», «Песня про ребёнка-поросёнка», «Соня»), смешных пародий («Про Мэри Энн», «Песенка лягушонка Джимми и ящерки Билли», «Песня о планах», «Соня»), шуточных причитаний («Причитания гусеницы»), сатирических зарисовок («Шляпник», «Мартовский заяц», «Про королевское шествие», «Королевский Крохей») делает цикл привлекательным не только для детей, но и для пап и мам, потому что все мы, взрослые, «родом из детства».
В. Высоцким были придуманы новые жанры детских песенок, среди них оценочные «смешарики» («Песни Алисы про цифры»), путаницы-«перевёрты-ши» («Песни Алисы про цифры», «Песня об обиженном времени»), «антисказки» («Марш антиподов», «Заключительная песня Кэррола»).
Исследованные особенности позволяют определить, что музыкально-поэтическая сказка «Алиса в стране чудес» продолжила дальнейшее развитие детской поэзии в русской литературе.
1. Алиса в стране чудес. Википедия: свободная энциклопедия. Available at: https://ru.wikipedia.org/wiki1976
2. Рождественский Р От составителя. Высоцкий В. Нерв. Москва: «Современник», 1981.
3. Высоцкий В. Собрание сочинений: в семи томах. Venda Publishing Co.; VELTON Verlag CmbH & BBE Gmbn., 1994; Т. 4.
4. Веселовский А.Н. Историческая поэтика Москва: Издательство ЛКИ, 2008.
5. Потебня А.А. Теоретическая поэтика. Санкт-Петербург: Филологический факультет СПбГУ; Москва: Издательский центр «Академия», 2013. References
1. Alisa v strane chudes. Vikipediya: svobodnaya 'enciklopediya. Available at: https://ru.wikipedia.org/wiki1976
2. Rozhdestvenskij R. Ot sostavitelya. Vysockij V. Nerv. Moskva: «Sovremennik», 1981.
3. Vysockij V. Sobranie sochinenij: v semi tomah. Venda Publishing Co.; VELTON Verlag CmbH & BBE Gmbn., 1994; T. 4.
4. Veselovskij A.N. Istoricheskaya po'etika Moskva: Izdatel'stvo LKI, 2008.
5. Potebnya A.A. Teoreticheskaya po'etika. Sankt-Peterburg: Filologicheskij fakul'tet SPbGU; Moskva: Izdatel'skij centr «Akademiya», 2013.
Статья поступила в редакцию 27.10.18
