CC BY
100
Л. М. Шляхтина, О. С. Сапанжа
Музей как цель
и средство межкультурной коммуникации
«Музей есть высшая инстанция, которая должна и может возвращать жизнь»
Н. Ф. Федоров «Музеи - это институты, призванные служить обществу, и лишь в этом качестве они могут и дальше существовать и функционировать» Ян Елинек1
В современном теоретическом музееведении дискуссии о феноменологии музея, его месте и роли в культурно-историческом развитии остры и актуальны как никогда. Одной из причин, определивших их проявление, является изменение парадигмы музея: из центра коллекционирования и презентации он все стремительнее превращается в центр интерпретации и коммуникации. Данный подход корреспондируется со смещением нарратива универсалистской интерпретации культуры в сторону внимания к важности локальных событий и персонального опыта, отраженного и представленного в музее. Проблемы, возникшие перед музейным сообществом на рубеже ХХ-ХХ1 веков, заставляют специалистов акцентировать внимание на поиске первопричины музея, его генезисе, а так же на логике и закономерностях его развития в течение последующих столетий.
Что такое пространство музея: высшая инстанция, уникальная форма бытования культуры или лишь средство ее формирования? Кто же прав в извечном споре о соотношении цели и средств? В общем полемическом многоголосии отчетливо выделяются две предельно общие, но характерные даже тенденциозные позиции.
Сторонники одной из них, безусловно, рассматривают музей как цель коммуникации вообще и межкультурной коммуникации в частности. Данный подход фокусирует внимание на музее как цели развития культуры - храме искусства, науки, общественного развития, места сосредо-
1 Ян Елинек являлся директором Моравского музея в Брно, возглавлял факультет музеологии в университете Брно, был председателем исполнительного комитета 1СОМ и международного комитета 1СОМ по региональным музеям.
313
точения культуры на перекрестке материального и духовного ее измерений.
Иной подход предполагает анализ музея не только как места сбора, хранения и представления предметов - материальных свидетельств развития природы и культуры, но, прежде всего, как места, где возможности произведений искусства, исторических реликвий, мемориальных предметов, уникальных памятников природы используются в образовательных целях: воспитания исторического сознания, гражданственности, художественной культуры, наконец, общей культуры.
Ретроспективный взгляд на функционирование различных музейных форм (во всяком случае, до XVII столетия) позволяет сделать вывод, что первое, «храмовое» понимание музея, и, прежде всего, его праформ было преобладающим, если не единственным. Сакральный характер «собраний» Древнего Египта, «храмы муз» Античности, антикварии Средневековья - яркие примеры такого «храмового» понимания природы музей-ности.
Такое видение музея оставалось ведущим и в дальнейшем: в период формирования крупных европейских музеев, они продолжают восприниматься как наиболее яркая, законченная форма бытования культуры. Посещение музея (сопряженное в это время с определенными сложностями)1 связывалось с уникальной возможностью познакомиться с самой культурой в ее «концентрированном» виде. Так, в 1784 г. бермингемский книгопродавец Уильям Хаттон описывает свои ощущения накануне посещения Британского музея следующими словами: «Я увижу то, что нельзя увидеть нигде больше. В этом обширнейшем собрании редкостей сосредоточены чудеса творения». Можно с уверенностью сказать, что в дневниковой записи У. Хаттона ярко отражено понимание музея как средоточия культуры с позиций его посетителя.
Однако более пристальный и сфокусированный в рамках заявленной проблемы взгляд на историю музейного дела, позволяет заметить, что,
1 Так, например, чтобы попасть в Британский музей, необходимо было заблаговременно обратиться в приемную с письменным прошением, указав в нем свое имя, род занятий и адрес. После «проверки» проситель получал билет с указанной датой посещения (см.: Юренева Т. Ю. Музееведение. - М., 2003. - С. 131). Подобные трудности встречали и желающего ознакомиться с Эрмитажем в конце XVIII - начале XIX века. В конце XVIII века разрешение на осмотр галереи и копирование выдавал И. И. Бецкой. В 1817 г. обер-гофмаршал В. А. Пашков обращал внимание придворной конторы на то, чтобы посетителями Эрмитажа «были люди достойные и известные, остерегаясь давать вход сей посторонним, не имеющим засвидетельствования о их достоинствах и качествах» (см.: Воронихи-на А. Н. Праздники и будни императорского музеума (история регламента). -СПб., 2002. - С .3-6).
начиная уже с XVII века, акценты в понимании музея начинают смещаться в сторону более «практического» осмысления его феномена. В связи с формированием приоритета естествознания как модели научного мыш-ления1 основной задачей становится изучение мира с помощью необходимого и наиболее эффективного метода. В сфере музейной деятельности это проявилось, в частности, в развитии коллекций, представляющих собой составленные в определенном порядке подлинные предметы - материальные свидетельства процессов, происходивших в природе и обществе. В. П. Грицкевич, анализируя специфику развития музейного дела в Х'УП-Х'УШ веках, отмечает, что «эти источники сохранялись, представлялись и использовались в ходе исследований, как вещественные, мировоззренческие и экспериментальные доказательства закономерностей, характерных для развития природы и общества»2.
В Х1Х веке две концепции сосуществуют параллельно, не вступая в спор. Так, художественные собрания рассматриваются как храмы искусств, как сама культура, как цель межкультурной коммуникации3. Учебные музеи4, число которых на протяжении Х1Х столетия неизменно растет, принимают на себя вспомогательные функции средства оптимизации учебного процесса.
Особую же остроту полемика о статусе музея как цели и возможностях его использования как средства получила во второй половине ХХ столетия. Существенным фактором развития «прагматического» понимания музея оказалось усложнение музейного мира, проявившееся именно в последние пятьдесят лет. Современные музеи, ориентируясь на положительный опыт зарубежных коллег, все более активно осваивают новые возможности музея как образовательного и рекреативного центра, интерактивного пространства игры и творческих инициатив, места культур-
1 Грицкевич В. П. История музейного дела до конца Х'УШ века. - СПб., 2004. - С. 162.
2 Там же. - С. 164.
3 С конца Х'УШ века, с того времени, когда романтики стали смотреть на искусство как на религию, функции «храма искусства» принимают на себя музеи. Вариант такого подхода можно обнаружить в работе В. Вакенродера и Л. Тика (1797), которые отмечали, что художественный музей (картинная галерея) «должен быть храмом, где в тихом и безмолвном смирении, во вдохновительном одиночестве человек будет восхищаться высочайшими из смертных - художниками» (Цит. по: Хадсон К. Влиятельные музеи. - Новосибирск, 2001. - С. 48). Так же небезынтересны проекты-фантазии музеев-храмов, созданные в начале Х1Х века К. Ф. Шинкелем (Там же. - С. 46-47).
4 Возникновение учебного музея принято относить к Х'УП веку, в России первые учебные музеи появляются в конце XVШ века, в частности, первый учебный художественный музей при Академии Художеств.
315
ной адаптации и способа решения проблем острой социальной направленности. Так, опыт «живого» музея воплощен в музеях Сибири. К концу XX века все более уверено завоевывают музейное пространство России экомузеи1, начало развития которых в мировом музейном пространстве относится к 1970-м годам. Реализуются модели «детского» музея - и американская (впервые воплощенная в Бруклинском детском музее в 1899 г., в нашей стране - в 1993 г. в музее г. Ноябрьска), и европейская, предполагающая существование детского музея как филиала крупного музея (например, ДИМ Музея политической истории). Кроме того, в XX веке известны примеры, когда музеи не считали сбор и сохранение объектов своей первейшей обязанностью2. Преимущество отдавалось или экспозиционно-выставочной, или образовательной деятельности, часто в ущерб деятельности собирательской. В последние годы на «музейной карте» появились музеи, для которых ведущим направлением стало создание социально-ориентированных проектов, определяющих, по мысли специалистов, новый взгляд музея на посетителя, и, тем самым, противостоящих музейной рутине3.
Анализ такого многообразия музейного мира рубежа веков позволяет предположить, что многие из музеев (и, прежде всего, музеи, рождение которых приходится на вторую половину XX века и практически все музеи, появившиеся в 1990-е гг.) сознательно (изначально или в результате развития) позиционируют себя именно как средство в контексте культурной коммуникации.
Для определения роли и места музея в пространстве межкультурной коммуникации существование двух точек зрения на феномен музея весьма существенно, так как позволяет рассматривать музей в диалектическом поле противоборства и взаимодействия двух позиций.
Несомненно, с одной стороны, музей можно рассматривать как цель межкультурной коммуникации. Когда связи устойчивы или интерес к культуре того или иного народа велик, закономерно ее представление в стенах музея как зримой демонстрации этого интереса и готовности к
1 О. Н. Труевцева отмечает, что в Кемеровской области реализуются проекты по созданию национальных музеев - «Тазгол», «Чолкой» и др. (См.: Труевцева О. Н. Музеи Сибири во второй половине XX века. - Томск, 2000. - С. 221).
2 Пример такого музея - музей еврейской диаспоры в Тель-Авиве, директор которого Исайя Вейнберг сознательно использовал некоторые копии и не приобретал для музея объекты, если они не соответствовали тому, что он называл «повествованием» (См.: Хадсон К. Влиятельные музеи. - Новосибирск, 2001. -С. 126-127).
3 Юхневич М. Ю. Только «погружения» недостаточно // Образовательное пространство музея: материалы семинара, посвященного 15-летию Российского центра музейной педагогики и детского творчества. - СПб., 2005. - С.142-143.
316
дальнейшему диалогу культур. И художественные, и исторические музеи часто активно включаются в мероприятия, связанные с годом культуры той или иной страны. Ярким при примером существования музея как цели межкультурной коммуникации могут быть названы крупнейшие мировые собрания произведений искусства - Эрмитаж, Лувр, Прадо... В сфере культуры и в музейном пространстве такие собрания существуют как своеобразная, самостоятельная, уникальная, форма культуры, как проявление ее важнейшего качества - стремления к диалогу. Музей, в данном случае, не просто осуществляет межкультурную коммуникацию, но закрепляет в общественном сознании сам факт ее необходимости, выступает как одна из самодостаточных целей коммуникации.
Однако все чаще сегодня высказывается мысль о том, что музей должен не просто демонстрировать иную культуру, но, реагируя на социальные запросы, становиться средством межкультурной коммуникации, способствующим формированию веротерпимости, толерантности, стремлению к межкультурной коммуникации. В конце 1960-х гг. (времени «музейного бума») М. Кэрролл отмечал: «Музей может быть распахнутым окном в мир. Он не в состоянии снять глобальные проблемы, но способен улучшить условия существования тех, кто живет по соседству»1. Для этого в музее могут быть использованы любые, подчас не вполне музейные средства.
Так, анализ конкурса проектов «Меняющийся музей в меняющемся мире» достаточно убедительно демонстрирует и широту социально ориентированных проектов, и нестандартность подходов к решению острых проблемы музейной практики, и заинтересованность в их практической реализации. Ярким примером может быть назван проект Государственного литературно-мемориального музея-заповедника А. П. Чехова в селе Мелехово Московской области по воссозданию фельдшерского пункта Чехова. Главным результатом стало изменение качества жизни этого небольшого села. Другим интересным опытом является проект Волгоградского музея изобразительного искусства «Уроки Леонардо», который дал возможность преодолеть традиционное представление о деятельности музея в образовательной сфере. Сотрудниками была создана и внедрена эксклюзивная комплексная программа, состоящая из двенадцати занятий разработанных в формате школьного урока по предметам естественнонаучного цикла - физики, химии, геометрии. Пример нестандартного решения тематически сложной задачи показал Игринский краеведческий музей Удмуртии, создав интерактивную экспозицию арестантского быта, где посетитель может примерить наручники, попробовать тюремную ба-
1 Цит. по: Ребенок в музее: новые векторы детского музейного движения. -М., 2006. - С.57.
ланду, полежать на нарах, стать участником театрализованного представлении - самому пройти по этапу. В данном случае музей выступает как средство решения конкретных задач, определяемых современной ситуацией. Решая эти задачи, связанные с осуществлением межкультурной коммуникации, музеи сегодня все чаще предлагают программы, направленные на формирование толерантности, терпимости, интереса к изучению других культур. Такой программой можно назвать музейный выставочный проект «Я и другой», ориентированный на воспитание толерантности, и реализованный в Музее политической истории в конце 1990-х гг. На рубеже XX-XXI вв. такой проект был почти революционным, сегодня необходимость формирования интереса и уважения к другим культурам музейными средствами осмысляется как одна из важнейших проблем, и многие музеи предлагают варианты ее решения.
Не претендуя на законченность выводов, авторы констатируют следующее: взаимодействие двух обозначенных позиций в понимании феномена музея в данный момент недостаточно обосновано теоретически и методологически не разработано. Подтверждением этого тезиса является тот факт, что проблема места и роли музея в пространстве культурной коммуникации активно обсуждается профессионалами на конференциях и семинарах, а также выносится на суд широкой общественности (например, в различных ток-шоу). В процессе дискуссии уже обнаружился своеобразный «водораздел» между кажущимися крайними позициями в понимании музея как храма, высочайшего средоточия культуры и как средства решения конкретных социальных, возрастных и иных проблем.
По нашему мнению, синтез двух позиций можно рассматривать как наиболее оптимальный путь существования музея в пространстве межкультурной коммуникации. В этом случае, выбранные в качестве эпиграфа высказывания, окажутся не только не противоположными, но дополняющими друг друга, когда существование музея как цели невозможно без существования музея как средства. И наоборот.
