CC BY
103
ФИЛОСОФИЯ. ПРАВО gfejfegfejfejfe^fejfegfeg&gfe .ife Ф ¿к Ф Ф ф- ¿fe¿feiflifei&i&i&i&i&ife Ф t'?**?* ife ф
Ф.М. Раянов УДК 340(05)
МУСУЛЬМАНСКО-ПРАВОВАЯ ДОКТРИНА И ЕЕ СОВРЕМЕННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ
В статье автор проводит сравнительный анализ, сопоставив мусульманско-правовую и англо-саксонскую правовые доктрины, доказывает необоснованность отдельных критических высказываний в адрес первой.
Ключевые слова: мусульманско-правовая доктрина, англо-саксонская правовая доктрина, мусульманское государство, мусульманское право
Fanis М. Rayanov
MUSLIM LEGAL DOCTRINE AND ITS MODERN DIMENSION
A comparative analysis of the Muslim legal doctrine and the Anglo-Saxon one has been carried out in the article. The author proves that the criticism of the Muslim legal doctrine is unfounded.
Key words: Muslim legal doctrine, Anglo-Saxon doctrine, Muslim state, Muslim law
Мусульманско-правовой доктрине посвящено довольно много работ [1—4]. Не так давно, по историческим меркам, считалось, что мусульманско-правовая доктрина является фундаментальным учением и не подвергается совершенствованию. Сегодня такое утверждение вряд ли можно считать правильным. Под влиянием ортодоксальных представлений о природе мусульманского права уже в начале XX в. некоторыми западниками оно объявлялось «юридической археологией» и такое название оно «заслужило» за отставание от быстро развивающегося буржуазного права. Советские востоковеды мусульманское право также называли отсталым и типичным феодальным правом [1, с. 5].
Действительно, XX век, как век всемирной модернизации, казалось бы, вскрыл отдельные параметры отставания мусульманского права от права развитых буржуазных стран. На этом основании мусульманам предлагалось модернизировать свою правовую систему. Р. Шарль писал: «Ныне поток юридической системы ислама катит уже мертвые воды. Оживить их могло бы только влияние иностранных или гражданских принципов» [1, с. 14].
Однако сегодня его почитают больше миллиарда мусульман мира. Более того, обнаружилось, что мусульманское право содержит в себе такие потенциальные возможности, что порождает новые направления его толкования, понимания. Мусульманское пра-
Раянов Фанис Мансурович, доктор юридических наук, профессор Башкирского государственного университета, член-корреспондент АН РБ, главный редактор журнала «Правовое государство: теория и практика» (Уфа), e-mail: [email protected]
во вполне совместимо с Всеобщей декларацией прав человека, выступающей основой деятельности самых современных государств мира, в соответствии с которой по инициативе Исламского совета Европы 18 сентября 1981 г. в Париже принята Всеобщая исламская декларация прав человека. Сравнительное изучение этих документов показывает, что они друг от друга мало чем существенно отличаются. Более того, Всеобщая исламская декларация прав человека довольно удачно дополняет Всеобщую декларацию прав человека с учетом некоторых особенностей исламского мира, в частности, касающихся вопросов создания и обеспечения жизнедеятельности семьи, обязанности мужа содержать жену и детей, о правах замужней женщины и некоторых других положений. Эти особенности в сравнительно-правовом аспекте не существенны по отношению к принципиальным общим моментам этих двух деклараций. Именно общее между ними, т.е. подход к оценке прав и свобод человека в деле организации общественной жизни людей, является главным, особенно в плане поднимаемых в этой статье проблем.
Принятая Всеобщая исламская декларация прав человека не остается лишь на бумаге. Принимаются реальные шаги в направлении реализации закрепленных в ней положений. Так, в духе развития движения в мире о повышении роли и места человека в организации общественной жизни исламские правоведы разработали и приняли постановления и рекомендации Совета исламской академии правоведения (фикха), направленные на разрешение насущных проблем и вопросов, встающих перед мусульманским сообществом в современном мире [5]. Отдельные мусульманские правоведы вплотную исследуют и весьма творчески развивают права человека в исламе [6]. Появилось и много других научных работ и публикаций, посвященных поискам ответов на вызовы современного мирового развития.
В данной статье автор рассматривает проблему отношения представителей мусуль-манско-правовой доктрины к вопросам правового государства. В свою очередь, он пришел к выводу, что потенциальные возможности мусульманско-правовой доктрины в
работах отечественных обществоведов еще не полностью раскрыты. В первую очередь, речь можно вести о том, что мусульманское право вполне могло бы быть истолковано в качестве ограничителя деятельности государства в мусульманских странах. Проблема эта возникает в связи с тем, что в настоящее время во всем мире актуализируются вопросы правового государства и оно становится основным трендом в выборе типов общественно-политического строительства в развитых и развивающихся странах. Если внимательно взглянуть на общественно-политическую карту мира, то не трудно там увидеть, что 35—40 самых развитых государств в мире — это правовые государства. Сюда нужно отнести 27 государств Европейского союза, которые в соответствии с Договором о создании Европейского союза (1992) должны отвечать принципам правового государства. Шесть государств сегодня имеют статус кандидата в члены Европейского союза, которые подтягиваются до уровня требований принципа правового государства, т.е., по существу, они также являются правовыми: у них через верховенство парламента установилось верховенство права во всех сферах общественной жизни. Соединенные Штаты Америки с реализованным принципом «правления права», безусловно, являются правовыми, как и одиннадцать государств, являющихся конституционными парламентскими монархиями, во главе с Великобританией. К ним присоединяются те страны, которые строят у себя государства по опыту и подобию США. Это — Мексиканские Соединенные Штаты, Аргентина, Бразилия и некоторые др. Из мусульманских стран правовым государством сегодня себя позиционируют Турция, Казахстан, Азербайджан и некоторые др.
В то же время многие мусульманские государства, приобщившись к ценностям прав человека, не позиционируют себя в качестве правового государства, а в некоторых до сих пор не приняты даже конституции: вместо них основным законом традиционно признается Коран. Именно это положение отечественными исследователями порой оценивается поверхностно, необдуманно. Они, не вникая в суть вопроса, критикуют мусуль-
манско-правовую доктрину и объявляют ее устаревшей, не обращают внимания на то, что Коран в этих странах выполняет, по существу, те же функции, что и светская конституция. В частности, Коран своими нормами ограничивает реальную деятельность государства и его органов в интересах народа. Некоторые исследователи уже давно обратили внимание на такую функцию мусульманского права. Так, Л.Р. Сюкияйнен, характеризуя особенности суннитской концепции формы правления в мусульманском мире, писал: «Наконец, основное назначение государства эта теория видит в связанности всех его органов мусульманским правом и ориентации их деятельности на осуществление его предписаний» [2, с. 113]. Однако, ни Л.Р. Сюкияйнен, ни представители мусульманско-правовой доктрины в исламских странах отмеченную функцию мусульманского права не связывали и до сих пор не связывают с правовым характером мусульманского государства. Отнеся правовое государство к чисто светскому государству, мусульманские правоведы о правовом государстве вообще ничего не говорят. Л.Р. Сюкияйнена можно понять, т.к. он писал свою работу в годы советской власти и опубликовал ее в Советском Союзе, где о правовом государстве, отнеся его к чисто буржуазному государству, также не было принято говорить и писать. Советская идеология правовое государство относила к продукту буржуазных измышлений, поэтому о нем стали говорить лишь в постсоветское время, когда Конституция Российской Федерации 1993 г. предусмотрела его в своей первой статье. Теперь все учебники по дисциплине «Теория государства и права» (предусмотрена государственным образовательным стандартом по специальности «Юриспруденция») имеют специальную главу, посвященную подробной характеристике правового государства. Но главное то, что понятие «правовое государство» раскрывается в основном так же, как писал Л.Р. Сю-кияйнен относительно соотношения мусульманского права с мусульманским государством еще в 1986 году.
Например, В.Н. Хропанюк в своем учебнике, посвящая правовому государству от-
дельную главу, пишет: «Непреходящим общим началом любого правового государства является его связанность с правом. Правовое государство — это такая форма организации и деятельности государственной власти, которая строится во взаимоотношениях с индивидами и их различными объединениями на основе норм права» [7, с. 80]. Правда, В.Н. Хропанюк так же, как и некоторые другие представители науки о теории государства и права постсоветского периода, не обращает внимания на то, о каком понимании права идет речь в отмеченном контексте. Между тем именно этот момент имеет существенное значение в современных условиях.
Основоположники англо-саксонской теории правового государства (Д. Локк, Д. Юм и примкнувший к ним немецкий философ И. Кант) считали, что правовое государство — это такое государство, которое ограничивается в деятельности не законами, исходящими от самого государства, а правом, исходящим от общества. Внешне такое право оформляется в виде общественного договора или (позднее) конституции. Да и сама конституция, оформленная как закон общества, должна соответствовать «законам природы», «народному разуму». Иначе говоря, между понятием «право», употребляемом при характеристике правового государства представителями западных научных школ, с одной стороны, и представителями постсоветской правовой школы — с другой, обнаружилась довольно существенная разница [8]. В правовом государстве власть находится под правом, а закон издается государством в соответствии с ним. В государствах же, не достигших уровня правового, закон и право не различаются населением и зачастую закон, изданный государственным органом, выступает в качестве права. Это, конечно, довольно сложная проблема. Но, не разобравшись в этом вопросе, не добившись научно соотносимого понимания сущности правового государства западного образца, вряд ли нам удастся в России, впрочем, так же, как и во многих мусульманских странах, формировать научно обоснованную и подчиненную праву государственную власть.
Между тем, серьезно осмысливая данную проблему, можно прийти к выводу, что между пониманием права в мусульманско-пра-вовой и англо-саксонской государственно-правовой доктринах существенных различий нет. В них речь идет о праве, не исходящем от самого государства, а от субъекта, находящегося над государством. Подлинное правовое государство в современных условиях может быть сформировано лишь при верховенстве общества над государством. Общество первично по отношению к государству. Государство производно от общества. Это положение постоянно подчеркивается представителями англо-саксонской модели государства. Однако надо отметить, что до сих пор без внимания остается то, что это положение присутствует и при мусульманско-правовой доктрине. Так, в ст. 56 Конституции Ирана утверждается, что абсолютная власть над человеком и миром принадлежит Аллаху. Но в этой же статье сказано: «Народ осуществляет это божественное право в порядке, установленном следующими статьями». Далее статьи Конституции предписывают порядок организации и деятельности органов государственной власти. Отсюда ясно, что народ находится выше государства, его воля, оформленная в виде правовых требований, стоит выше решений органов государственной власти. Конституция страны — это общепринятая в цивилизованных странах форма оформления воли народа. Отсюда понятно, что только при таком подходе к пониманию права можно вести серьезный разговор об ограничении деятельности государства. Разница между этими двумя государственно-правовыми семьями сводится лишь к тому, что в одних случаях надгосударственное право сводится к законам природы, народному разуму, а в другом — к божественным откровениям, переданным народу через посланников (пророков). Если акцент делать на сути проблемы, которая сводится к необходимости ограничения деятельности государства в интересах народа, содержащего на свои налоги это государство, то вопрос о происхождении средства такого ограничения уходит на второй план. Тем более, если учесть, что основная проблема, стоящая перед народами почти
всех стран мира, как в историческом прошлом, так и в современных условиях, заключается в обуздании оторвавшихся от подлинно народных интересов органов государственной власти.
В принципе, любое мусульманское государство основывается на ценности религиозного и светского правления. Представители мусульманско-правовой доктрины почти единогласно утверждают, что законы, принимаемые парламентами мусульманских стран, должны измеряться нормами шариата. Это делается потому, что светские законы не должны противоречить нормам Корана и Сунны, чтобы не нарушались те божественные установления, которые в свое время были приняты в интересах мусульман, т.е. народа, и они ими уже усвоены веками. Если сравнить данное положение с англосаксонскими представлениями о соотношении позитивных законов, принятых парламентом, а также теми законами природы или разумом народа, которые выступают оценочными факторами позитивных законов, получается, что подходы к основному принципу позитивного законотворчества в Англии и в мусульманских государствах принципиально не отличаются.
При этом следует иметь в виду, в Англии на базе законов природы и принципиального выражения «разум народа» сложилось и утвердилось понятие «общее право», которое без каких-либо возражений выступает источником позитивного права. Оно же выступает и источником прецедентного права. В таком качестве это право распространилось по всем странам англо-саксонского мира. В отношении же мусульманского права все, что сказано по отношению к англосаксонской правовой семье без какого-либо объяснения, отметается. Более того, без основательного сравнительного исследования англо-саксонская правовая семья объявляется самой передовой, а мусульманская — самой отсталой. Не имея никакого возражения относительно характеристики англо-саксонской правовой семьи, думаю, что могу поставить вопрос: почему из этих правовых семей мусульманская объявляется отсталой?
Как показывает государственно-правовая наука, сложившаяся во многих странах мира,
основной проблемой в общественно-политическом устройстве сегодня является определение субъекта и статуса верховной власти. Какая форма правления — парламентская республика или президентская республика — наиболее соответствует современным требованиям? Об этом спорят представители обществоведческих наук, об этом напоминает государственно-правовая практика. Например, Грузия переходит из президентской республики к парламентской. Немало проблем возникает и при выборе президента страны. В частности, встает вопрос: как его избрать — всеобщим голосованием или голосованием в парламенте?
Следует отметить, что и этот вопрос возник раньше всех в мусульманских странах. Так, д.и.н., проф. А.Н. Никитин по этому поводу пишет: «В период становления Арабского халифата, правления пророка Мухам-мада и правления праведных халифов (632— 661) эти положения, закрепленные в Коране и Сунне, обеспечивали «справедливое» мусульманское правление. В организации государственной власти присутствовали элементы демократии. Первое время после Пророка глава государства (халиф) «избирался» общиной, советовался с ее представителями при решении важных вопросов и нес перед ней ответственность» [9, с. 166]. Да, это совершенно справедливое утверждение историка. Но, к сожалению, на этот момент не обращают никакого внимания ни отечественные политологи, ни правоведы.
Основываясь на источниках становления и развития Арабского халифата, можно подчеркнуть, что первоначально мусульманское государство возникло, по существу, как правовое. Однако, по мере дальнейшего развития мусульманских государств первая историческая форма демократического правления под влиянием различных и, в основном, объективных причин трансформировалась в распространенную в западных странах наследственную монархию1. Но, несмотря на это, проблема формирования верхов-
ной власти в мусульманском мире, возникшая еще в период правления Османа и Али (VII в. н.э.), так же, как во многих других (немусульманских) странах, продолжает волновать мусульманский мир до сих пор. В частности, так называемая «арабская весна», возникшая уже в XXI веке, в своей основе упирается в эту же проблему верховной власти. Об этом свидетельствуют события, происшедшие в Ираке, Ливии, Египте, Сирии и т.д. Зря их некоторые сваливают на происки только Запада. Если бы идеи этих событий не нашли поддержки внутри страны, то они бы не вылились в такие масштабы. Мусульманские народы также не хотят, чтобы в их странах власть принадлежала какому-то диктатору, не считавшемуся с мнением народа. Там также идет борьба за демократизацию общественной жизни, за уважительное отношение к правам и свободам человека.
Важно иметь в виду, что после развала социалистического лагеря и крушения эпохи «холодной войны» весь мир переустраивается заново. Мусульманский мир также идет по этому пути, но с некоторым учетом своих вековых традиций, пытается развиваться осмысленно, с оглядкой на свое идентификационное положение. Но, к сожалению, на эти нюансы в развитии мусульманского мира в нашей обществоведческой науке и литературе не всегда обращается внимание.
Мы обнаружили, что даже в современной мусульманско-правовой доктрине не учитываются и другие, на наш взгляд, вполне сопоставимые явления, тесно соприкасающиеся с проблемами формирования правового государства. Речь хотелось бы вести о роли и месте самой мусульманско-право-вой доктрины в практическом государственно-правовом строительстве. Если внимательно прочитать труды представителей мусуль-манско-правовой доктрины, то нетрудно обнаружить, что она появилась еще в X— XI вв. и с тех пор довольно активно исполь-
1 Ради справедливости следует отметить, что в мусульманстве с давних времен большое значение придается семье. Семьи здесь большие и традиционно строятся по иерархическому порядку: самый старший в семье — самый уважаемый, его все слушаются. Отсюда и теория государства (семьи), которой больше всего соответствует монархическая форма правления. По нашему мнению, именно поэтому большинство мусульманских государств выбрали монархическую форму правления.
зуется в мусульманской судебной практике. Об этом можно было и не говорить, если это положение упоминалось бы в отечественной правовой науке, как, например, аналогичное положение, сложившееся в англосаксонской семье правовых систем. В каждом учебнике, посвященном теории и истории государства и права, подробно излагаются сведения о том, как правовая доктрина используется при рассмотрении соответствующих дел в судах Великобритании. Список представителей английской правовой доктрины открывается с фамилии Д. Локка, который жил и творил в XVII веке. Как мы уже отмечали, мусульманско-правовая доктрина берет свою историю с X—XI вв. Там тоже были известные мыслители, на труды которых ссылались шариатские суды. К их числу можно, например, отнести аль-Мавар-ди (974—1058), Абу Хамида ал-Газали (1058— 1111) и т.д. А творчество известного арабского исследователя Ибн Халдуна (1332— 1406) вполне можно сравнить с достижениями самого Д. Локка. Тем более, Ибн Хал-дун, также как и Д. Локк, занимался проблемами форм государственного правления. Однако о глубине и значении мусульман-ско-правовой доктрины, о ее представителях в нашей российской обществоведческой науке и литературе не очень-то принято говорить и писать.
Здесь можно сослаться на еще одно положение, которому придается большое значение при характеристике англо-саксонской правовой семьи, но в то же время не обращается никакого внимания в отечественной государственно-правовой науке. Так, Л.Р. Сю-кияйнен, который, исследовав истоки и природу мусульманского права, писал: «Арабские исследователи единодушны в том, что примерно до конца X века мусульманские судьи пользовались значительной свободой в выборе решения по вопросам, не урегулированным Кораном, сунной, индивидуальными и единогласными решениями сподвижников Пророка» [2, с. 67]. Но это правильное утверждение Л.Р. Сюкияйнена так и остается голым утверждением. В то же время при характеристике англо-саксонской правовой семьи, по существу, такое же правовое положение довольно обстоятельно ис-
пользуется как фактор на пути к созданию судьей судебного прецедента, который возникает тогда, когда общественные отношения прямо не урегулированы нормами позитивного права. Поэтому судья в англо-саксонской правовой семье самостоятельно, руководствуясь народным разумом (нормами общего права), выносит решение. Это решение выставляется как прецедент, и другие судьи при столкновении с подобными делами могут сослаться на него, но вовсе не обязаны: они свободны в выборе прецедента. Получается, по существу, то же самое, что и с ситуацией с арабскими судьями. Однако и это положение мусульманско-право-вой доктрины не находит ни малейшей позитивной оценки со стороны наших отечественных правоведов. Оно никак обобщенно не обозначается, как в англо-саксонской правовой семье. Там эта практика, как уже отмечалось, создает судебный прецедент, на базе которого англо-саксонская правовая семья отличается от других правовых семей.
В целом наши исследования показывают, что на развитие мусульманского мира, в т.ч. и на мусульманско-правовую доктрину, сегодня в мире незаслуженно выработался критический тон. Мусульманский мир зачастую характеризуется и преподносится как цивилизация, застрявшая на средневековой общественно-экономической формации. Особенно такая оценка мусульманского мира была характерна для советских обществоведов. Да и в постсоветских учебниках, посвященных истории политических и правовых учений, характеристика ислама и мусульманского права завершается периодом средневековья. Так, в учебнике для вузов «История политических учений» [10] исламской политической мысли место нашлось лишь в первой части учебника, где речь идет о древности и средневековье. Во второй и третьей частях, где речь идет о Новом и Новейшем временах, об исламе и мусульманском праве ничего не сказано. В третьей части учебника выделен специальный раздел, посвященный политической мысли Востока. Однако здесь об исламе, о мусульманских странах нет даже упоминаний. Речь идет, в основном, об Индии и Китае. Получается, что мусульманские страны не уме-
щаются и в рамки Востока. Но, как нам представляется, проблема по большому счету здесь заключается в неправильном представлении исторической роли и места миллиардного мусульманского сообщества в мире. Отнеся мусульманский мир к числу отсталых стран, не только авторы упомянутого учебника, но и многих других подобных работ просто оставляют мусульманский мир в смысле уровня развития там цивилизации в рамках средневековья.
Однако надо отметить: когда рассуждают о развитых или отстающих странах, зачастую к этим вопросам подходят поверхностно или же, учитывая лишь показатели материального богатства. В результате к отсталым странам мы относим, в основном, те страны, представители которых вилку в ресторане держат в правой руке и т.д. Развитыми странами, по нашему мнению, надо признать те страны, где приняты правильные и справедливые законы, и они строго соблюдаются всеми, начиная, в первую очередь, с государственных должностных лиц.
В данной статье мы пытались показать, как мусульмане одними из первых обрели права в лице Корана и в соответствии с ним формировали свою государственную власть. Именно у мусульман шариатские правила появились раньше, чем государственные законы. Как известно, другие мировые религии появились после происхождения государства и в соответствии с законами государства. Так что мусульманская правовая семья вполне может сопоставляться с англосаксонской правовой семьей с точки зрения правовой сущности, подходов к формированию государства. Более того, только с появлением такого права, как мусульманское, с помощью которого можно контролировать
деятельность государственной власти, появилось само понятие «цивилизация». Ведь цивилизованные люди отличаются от нецивилизованных тем, что первые живут в соответствии с заранее определенными правилами, т.е. с правом, а вторые, не достигнув в своем развитии такого уровня, все еще живут по понятиям. А то, что мы видим сегодняшнее соотношение уровня мусульманских и западных стран в смысле их веса в определении мировой политики, то объяснение этому надо искать в других параметрах, нежели в правовых истоках и доктринах.
ЛИТЕРАТУРА
1. Шарль Р. Мусульманское право / пер. с франц. - М.: 1959.
2. Сюкияйнен Л.Р. Мусульманское право: вопросы теории и практики. — М.: Наука, 1986.
3. Ас-Суйути Джалал ад-Дин. Совершенство в коранических науках. — М.: 2000.
4. Али-заде А. Хроника мусульманских государств I—VII веков хиджры. — М.: Умма, 2004.
5. Постановления и рекомендации Совета исламской академии правоведения (фикха)-фет-вы / пер. с араб. М.Ф. Муртазина. — М.: Ладо-мир, 2003. — 278 с.
6. Аль-Газали М. Права человека в исламе. — М.: ИПЦ «Андалус», 2006. — 176 с.
7. Хропанюк В.Н. Теория государства и права. — М.: 2001.
8. Раянов Ф.М. Проблемы теории и практики правового государства. — Уфа: Гилем, 2013.
9. История государственно-правовых учений: учебник / отв. ред. В.В. Лазарев. — М.: 2006.
10. История политических учений: учебник для вузов / под общ. ред. проф. О.В. Мартыши-на. — М.: 2002.
