CC BY
73
МУСУЛЬМАНСКИЙ восток И УСИЛЕНИЕ РАДИКАЛИЗАЦИИ ИСЛАМА НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
Амирхан МАГОМЕДДАДАЕВ
кандидат исторических наук, заведующий отделом востоковедения Дагестанского научного центра Российской академии наук
(Махачкала, РФ)
В 1990-е годы на Северном Кавказе заметно активизировалась деятельность экстремистских террористических организаций и движений, выступающих с религиозно-этнических позиций и добивающихся главным образом торжества их идеологических и морально-нравственных принципов. Источником радикализма и экстремизма становились течения и организации, которые, как и ультралевые революционеры, ныне стремятся присвоить себе право выступать в качестве единственных истинных выразителей интересов и чаяний народа. По-своему истолковывая основные положения Корана и Сунны, они пытаются приспособить их для достижения сугубо политических целей.
В связи с этим, вероятно, некорректно и неправомерно использовать такие обобщающие термины, как «исламский терроризм», «исламская угроза» для характеристики деятельности экстремистских движений и групп в мусульманском мире. Все они стремятся реисламизировать общественно-политическую жизнь в мусульманских странах, рефор-
мировать ее по критериям «чистого», первоначального ислама, то есть являются, по существу, апологетами идеологии, которая характеризуется термином «исламизм».
Известный дагестановед, кандидат исторических наук М. Рощин отмечает, что первый очаг северокавказского исламского фундаментализма сложился в Дагестане, откуда он начал постепенно распространяться по всему региону, и к середине 1990-х годов республика стала идеологическим центром фундаментализма, а в его испытательный полигон довольно быстро превратилась Чечня.
Широкомасштабные зарубежные финансовые вливания в такие структуры, появившиеся в Дагестане, пришлись на 1989— 1995 годы. Однако внешнее влияние отмечалось уже со второй половины 1980-х годов, когда лидер и основатель «Исламского джа-маата» Мухаммад Багауддин (Багавудин Магомедович Кебедов, уроженец аварского селения Сантлада Цумадинского района РД; по другим данным, он родился в чеченском селении Ведено), «имел выход на ряд по-
сольств арабских стран, откуда и получал интересующую его литературу»1. Иностранцы финансировали строительство мечетей, на их средства открывали учебно-пропагандистские центры в Махачкале и Кизи-люрте, организовывали масштабное издание газет, журналов и книг. К тому же с ознакомительными, миссионерскими и образовательными целями республику посещали многочисленные зарубежные делегации и отдельные функционеры, что позволяло арабским (и не только) исламистам налаживать контакты с руководителями соответствующих дагестанских структур, делиться с ними опытом работы, оказывать влияние на идейно-политическую ориентацию местных мусульман.
Так, 13 мая 1989 года исламисты из Киргизии, Туркмении, Казахстана и автономных республик Северного Кавказа провели в Буйнакске (Дагестан) так называемый «съезд мусульман», «где договорились захватить Духовное управление мусульман Северного Кавказа (ДУМСК). Позднее они проявляют себя в селениях Агвали Цумадин-ского, Эрпели Буйнакского, Каякент Кая-кентского районов, селах Буйнакского, Гу-нибского районов и в городе Хасавюрте. Именно они инициировали ряд несанкционированных митингов верующих на центральной площади Махачкалы»2.
В начале 1990-х годов начался массовый и малоконтролируемый выезд дагестанской молодежи за границу для учебы в мусульманских учебных заведениях, причем абитуриентов «выбирали» сами представители зарубежных исламских организаций. А в середине 1990-х дагестанские исламисты объявили «конкурс» среди учащихся (тилъмизов) местных медресе (отбор проводили по рекомендациям их учителей), для чего на неделю арендовали санаторий «Чайка», а затем турбазу «Приморская». В этом санатории находились тильмизы медресе из селения Кудали (основатель медресе — Ахмад-Кади Ахтаев), Кизилюрта (основа-
1 Магомедов А.М., Ханбабаев К.М. Религия и процессы миротворчества в Дагестане // Информационно-аналитический бюллетень (Махачкала), 2003, № 2 (5). С. 10.
2 Курбанов Г. Дагестан: стратегия противодействия религиозному экстремизму // Центральная Азия и Кавказ, 2002, № 5 (23). С. 143.
тель — Б. Кебедов) и других дагестанских исламистских учебных заведений. Отобранных абитуриентов отправляли в мусульманские учебные заведения Саудовской Аравии, Туниса, Египта, Малайзии и т.д. В начале 1990-х Кудали вместе с А. Ахтаевым посетили заместитель министра финансов Саудовской Аравии и проректор Мединского исламского университета (отметим, что они прилетели на вертолете, арендованном у властей Дагестана). Причем, как пишет Ахмет Ярлыкапов, «иногда ваххабитские медресе принимали вид полувоенного лагеря, где учеба сочеталась с серьезной физической и военной подготовкой, которая вытекала из положения о том, что джихад в современных условиях неизбежно принимает форму вооруженной борьбы».
В 1995—1996 годах группа преподава-телей-арабов исламского университета им. имама Шафии арендовывала на лето лагерь «Данко» в Буйнакском районе, где для студентов университета Шафии были организованы курсы обучения исламским наукам. В свою очередь и Духовное управление мусульман Дагестана пыталось направлять за границу «своих» выпускников, в основном в Сирию, посредником здесь выступал гражданин этой страны (дагестанец по происхождению) Мухаммад-Нура Дагестани, и в Турцию — при посредничестве генерала турецкой армии в отставке (также потомка эмигрантов из Дагестана) Мехти-паши Сунгура.
Многие имамы республики, особенно представители ДУМД, считали, что выпускники исламских учебных заведений Саудовской Аравии, Катара, Египта и других мусульманских стран способствуют укреплению позиций исламистов Дагестана. Этой же точки зрения придерживался и руководитель Духовного управления мусульман европейской части России Равиль Гайнутдин. Некоторые преподаватели-дагестанцы Исламского института им. Шафии с большим недоверием относились к деятельности арабских преподавателей, но руководство вуза терпело их присутствие из-за значительных финансовых средств, выделяемых арабскими благотворительными организациями, представителями которых и были эти преподаватели-арабы. Активное влияние на мусульман республики в тот период оказывали
неправительственные исламистские организации Турции, Сирии, Иордании и Саудовской Аравии (через представителей дагестанской диаспоры в этих странах).
Если в начале 1990-х годов влияние исламистских организаций других (кроме указанных) мусульманских стран было относительно незначительным, то к 1999 году в России насчитывалось около 110 зарегистрированных мусульманских учебных заведений, в которых в разном объеме изучали религиозные дисциплины и арабский язык. В них работали преподаватели из Египта, Сирии, Иордании, Турции и других мусульманских стран.
В 1986 году на территории Дагестана действовало 27 мечетей, а на 1 июля 2003 года, по официальным данным, — 1 679, в которых насчитывалось 2 400 имамов и муэдзинов, а также функционировало 16 исламских вузов с 52 филиалами, 141 медресе, 324 мактаба. В них учились 15 630 чел., в том числе в мактабах — 4 300, в медресе — 5 400, в вузах — 5 930. Количество же суфиев накш-
бандийского, шазилийского и кадирийского тарикатов превышало 30 000. Около 100 000 дагестанцев совершили хадж и умра, почти 1 200 — обучаются в зарубежных исламских учебных заведениях, а сотни их выпускников уже вернулись на родину.
Немалую роль в политизации ислама сыграли и студенты-арабы дагестанских вузов. Для пропаганды своих взглядов и поиска новых сторонников они активно участвовали в работе религиозных семинаров, симпозиумов, в других научных и культурных международных мероприятиях. Иногда под лозунгами возрождения культурно-исторического наследия ислама в некоторых мусульманских регионах России они проводили деятельность, направленную на отстранение этих регионов от «влияния Москвы». После известных событий августа — сентября 1999 года всех преподавателей, приехавших из мусульманских стран, выдворили из Дагестана, но часть из них сумела «легализоваться» в республике в качестве аспирантов государственных вузов.
«Благотворительность»?
Большую роль в этом плане сыграли официально зарегистрированные представительства благотворительных исламских и национальных арабских организаций. Наибольшую известность в Дагестане получила МИОС — Международная исламская организация «Спасение» («Игаса») под руководством подданного Королевства Саудовская Аравия (КСА) Абд ал-Хамида ад-Дагестани и гражданина Алжира Зарата Абд ал-Кадера. По данным правоохранительных органов республики, под влиянием таких структур, как МИОС, «Беневоленс интернэшнл фаундейшн» (БИФ), «Джамаат Ихъяъ ат-Турас ал-Ислами» («Общество возрождения исламского наследия» — ВИН), «Лашкар тайба», «Ал-Хай-рийа», «Ал-Харамейн», «Катар», «Икраъ» в Дагестане и Чечне сформировались ваххабитские анклавы и очаги вооруженного сопротивления. К тому же, по сведениям алжирских властей, Зарат Абд ал-Кадер причастен к переброске в Чечню и Дагестан алжирских и египетских наемников.
М.Р. Алиев отмечает, что под прикрытием МИОС в России впервые были апробированы технологии развала единых духовных управлений мусульман, культивирования ваххабитской идеологии, финансирования религиозных экстремистов, создания сепаратистских объединений и незаконных вооруженных формирований (НВФ). «Спасение» стало своеобразной кузницей «кадров» для других подобных организаций. Например, глава филиала БИФ в Республике Дагестан подданный Иордании Ал-Фара Юсеф Али работал в МИОСе «главным санитарным врачом». В августе 1999 года он в спешном порядке покинул республику, оформив генеральную доверенность на одного из ее жителей.
Вместе с тем, как указывает М.Р. Алиев, располагая солидными финансовыми средствами, «Беневоленс» субсидировала фонд «Благотворительная больница для женщин» (ББЖ), учрежденный проваххабитской организацией «Лига защиты матери и ребенка».
Не имея своего расчетного счета, все операции Лига производила через банковские счета ББЖ. БИФ не состоял на учете в налоговых органах, валюта поступала через Бакинский филиал посредством курьеров. Характер сотрудничества этих организаций и схема их финансирования способствовали бесконтрольному ввозу в республику крупных валютных средств, а также ведению «двойной бухгалтерии», позволяющей избегать налогообложения. В этих же целях была учреждена одноименная компания «Беневоленс инт. фонд». По данным Счетной палаты РД, в 1999 году филиал компании «Беневоленс» перечислил ББЖ 91 800 руб., в 2000-м — 1 628 192 руб. Согласно грузовой таможенной декларации, в 1999 году ББЖ получила от так называемого «представительства Чеченской Республики Ичкерия» (ЧРИ) в Баку и Кувейтского «Фонда помощи больным» 70 единиц медицинского оборудования (на 27 961 долл.). Фонд «ББЖ» оприходовал только 23 единицы на сумму 173 503 руб. (6 968 долл.). Остальные 47 единиц на сумму 20 994 долл. исчезли, как и документы, подтверждающие отправку этого оборудования. По объяснению руководства, в ББЖ оно не поступало, а транзитом ушло в Чечню, для которой и было предназначено.
Фактически же филиалы «Беневоленс» создавали специально для затруднения контроля со стороны правоохранительных органов. Сама Лига образована при финансовой поддержке Абд ал-Хамида ад-Дагестани и пакистанской организации «Лашкар тайба», по сведениям западной печати, связанной с бен Ладеном. Используя ББЖ в качестве наглядного примера своей гуманитарной деятельности, основные финансовые потоки «Беневоленс» шли на развитие ваххабизма в регионе, на переправку в Дагестан и Чечню религиозных экстремистов, а также средств двойного назначения. По заявлению председателя Катарского благотворительного общества (КБО) шейха Абдалла Даббага, с 1995 года в Дагестане и Азербайджане работают восемь представительств этого общества. Просуществовав два года незаконно, лишь в марте 1997-го дагестанский филиал официально был зарегистрирован. С 1996 по 1999 год размеры финансовой помощи, поступившей в нашу республику и Азербайджан, составили около 1 млн долл.
В 1995—1999 годах по линии «Ал-Харамейн» и «Джамаат Ихъяъ ат-Турас ал-Ислами» незаконным вооруженным формированиям дагестанских ваххабитов неофициально выделено почти 10 млн долл. В своем отчете от 6 марта 1996 года Багавудин писал: «Уважаемому брату Салиму Мухаммаду Захарану, директору бюро «Джамаат Ихъяъ ат-Турас ал-Исла-ми» в России и исламских республиках. Мы сообщаем, что купили оргтехнику, видеоаппаратуру, транспорт и пять квартир для обучения студентов вне мечети, зарегистрировали центр «Кавказ», наладили выпуск газеты «Знамя ислама».
Несмотря на декларируемые благие цели — удовлетворение социальных и экономических нужд людей, оказание помощи пострадавшим в результате природных и социальных потрясений, опекунство детей-сирот, — потенциал этих организаций негласно использовали для исламизации республики. В геометрической прогрессии росло количество религиозных учебных заведений, путем предоставления финансово-материальных средств в сферу их влияния вовлекали светские вузы, строили мечети. Молодежь сотнями вывозили в подконтрольные экстремистам центры и лагеря, оказывали финансовую и идеологическую поддержку ваххабитам, радикальным исламским партиям, обществам. Увеличивалось и количество миссионеров из КСА, Пакистана, Судана, Йемена, Египта, Иордании, Кувейта, ОАЭ и т.д. На зарубежные деньги и в интересах иностранных экстремистских организаций в Дагестане и Чечне были созданы Информационный центр «Кавказ», «Исламская нация», Конгресс народов Ичкерии и Дагестана, «Ал-Исламия», Исламская партия возрождения и другие региональные сепаратистские структуры.
Однако попытки, в 1999—2000 годах предпринимаемые северокавказскими исламистами, чтобы получить финансовую помощь от арабских стран на официальном (правительственном) уровне, видимо, были безуспешными. Подтверждение тому — заявление находившегося тогда в Катаре З. Яндарбиева. Он был вынужден признать: «До сих пор ни в одной исламской стране мы не встретили поддержки, на которую рассчитывали»3.
3 Чародеев Г. Кто помогает чеченским боевикам // Известия, 8 декабря 1999.
В конце 1999 года в Кувейте была создана неправительственная Организация исламского спасения Чечни («Муназзамат ал-игаса ал-исламийа ли Шешен»), которую официально не зарегистрировали в государственных реестрах страны. Задачи этой организации (в Чечне она замыкалась на Хаттаба) — сбор средств, вербовка и переправка наемников в Чечню через Турцию, Азербайджан, Дагестан. За одну операцию, которая обычно продолжалась трое суток, удавалось переправлять до 100 тыс. долл.4 По данным российских спецслужб, члены другой кувейтской религиозной организации — «Возрождение исламского наследия» («Ихъяъ ат-Ту-рас ал-Ислами») перечислили на счет центра «Кавказ» 40 тыс. долл.5 К оказанию материальной поддержки российским исламистам подключились и некоторые финансовые структуры ОАЭ, в частности Исламский банк, возглавляемый этническим чеченцем Саидом Лута6.
В Йемене также отмечалась активизация радикальных исламских кругов в поддержку исламистов Дагестана и Чечни. В силу внутриполитических и социально-экономических причин (сепаратизм шейхов крупных племенных конфедераций, кризис официальной идеологической доктрины, тяжелое экономическое положение в южных провинциях) власти этой страны не могут в полной мере контролировать деятельность местных и приезжих исламистов7. Кампанию по сбору средств развернули представители Йеменского объединения в защиту реформ («ал-Ислах»). За первые 10 месяцев 1999 года они собрали около 4,5 млн долл., через Исламский банк переправляли их в Саудовскую Аравию, а оттуда — на Северный Кавказ8.
В Ливане исламистов Северного Кавказа поддерживали главным образом неправительственные религиозно-политические организации (НРПО). В частности, в свое время шейх Тахер Махмуд ал-Муршиди, создатель и глава террористической группировки «Бригада Халеда Исламбули» (по имени организатора успешного покушения на президента Египта Анвара Садата в 1981 г., впоследствии повешенного властями этой страны) выделил группу наемников. А их переброской (через Ливан) в Чечню должен был заняться один из руководителей «Исламской армии Кавказа» Багауддин (Б. Кебедов)9.
Особое место среди арабских стран в деле оказания помощи Дагестану, наряду с Чечней, — заняла Иордания. В Иорданском Хашимитском Королевстве проживает большое количество мухаджиров с Северного Кавказа, предки которых вынуждены были во второй половине XIX века эмигрировать в пределы Османской империи, после завершения Кавказской войны (1817—1864 гг.). В Иордании действует ряд культурных и гуманитарных северокавказских ассоциаций, в частности Чеченское благотворительное общество, Общество друзей Чечено-Ингушетии. По мнению обозревателей, одна из задач таких организаций — сбор информации о Российской Федерации. Это отнюдь не значит, что Иордания проводила ан-тироссийскую политику на государственном уровне, однако радикальные исламские круги страны активно участвовали в сборе средств для Чечни. Например, в начале 1999 года местное отделение «Братьев-мусульман» собрало около 20 млн долл., которые затем поступили в Бакинский офис «Ал-Харамейн», а оттуда — в Чечню и Дагестан. Под видом пожертвований общинам, школам, мечетям и т.д. курьеры за один раз перевозили по горным тропам до 100 тыс. долл. (Информацию о сборе в Иордании 20 млн долл. на нужды исламистов и чеченских боевиков подтвердили представители МИД России.)
Результаты «благотворительности»
Таким образом, радикализации ислама в Дагестане в основном способствовали миссионеры из соответствующих неправительственных структур арабских (и не только) стран.
4 См.: Михайлов Е. Тайные тропы оружия // Версты, 25 октября 1999.
5 См.: Власть, 9 ноября 1999, № 44.
6 См.: Михайлов Е. Общак // Версты, 7 декабря 1999.
7 См.: Поляков К.И. Йеменские экстремисты и Россия (Племенные вожди покровительствуют экспорту исламской революции) // НГ-Религии, 24 февраля 1999.
8 См.: Тыссовский Ю. Исламские деньги текут в Чечню // Век, 1999, № 40; Власть, 9 ноября 1999.
9 См.: Тыгссовский Ю. Доллары из-под полы // Век, 1999, № 44.
Генеральный секретарь Международного союза исламских студенческих организаций Мустафа Мухаммад Тахан отметил в своей книге «Будущее ислама на Кавказе и в Центральной Азии» (издана в 1995 году в Кувейте на арабском языке), что он лично принимал участие в создании Всероссийской исламской партии возрождения (ИПВ), что произошло в Астрахани 9 июня 1990 года. «Наша партия действовала в интересах преодоления регионализма, исламских юридическо-теологических расхождений и всего того, что нарушает единство мусульман в этой стране». В том же году филиал этой партии создали и в Дагестане. Активными ее деятелями в республике были вышеназванные египтянин Сервах и алжирец Зарат. По данным спецслужб России, только в 1992 году данный филиал получил из Саудовской Аравии 17 млн долл.10 А центрами распространения радикального ислама в Дагестане стали город Кизилюрт и селение Сантлада (Цумадинский район). Кроме того, к этому процессу были причастны некоторые жители селений Кванада и Тлондода.
В Кизилюрте Багауддин основал собственное медресе («Хикма»), в котором насчитывалось несколько сотен тильмизов. В ходе учебы им демонстрировали фильмы религиозного характера, с проповедями исламских радикалов из арабских стран, а также видеокассеты с фрагментами боевых действий чеченских сепаратистов против федеральных войск и т.д. Еще одна крупная община радикалов сложилась в зоне Кадарского джамаата (селения: Кадар, Чабанмахи, Карамахи), где начальное религиозное обучение вели и арабы. По сведениям правоохранительных органов, до лета 1999 года на территории Карамахи и Чабанмахи скрывались бандиты, совершившие тяжкие преступления, в том числе и убийства. Мусульманская община селений Карамахи, Чабанмахи и Кадара (частично) Буйнакского района, соборная мечеть которой находилась в Карамахи, «превратилась в маленькую ваххабитскую» республику, форпост фундаментализма в Дагестане. Именно поэтому туда в поисках «чистого ислама» стекалась молодежь со всего Дагестана и других республик Северного Кавказа. Обучение исламистов состояло из двух этапов: первый — идеологическая подготовка, второй — военная подготовка.
В селении Кудали Гунибского района Ахмад-Кади Ахтаев открыл медресе, где обучались тильмизы Дагестана, Кабардино-Балкарии, Осетии, Карачаево-Черкесии. Обучение вели Алаудин и другие арабы. Ваххабитский анклав был создан и в сел. Губден. Кроме того, группы радикалов появились в Хасавюртовском, Казбековском, Гунибском, Карабудахкен-тском, Дербентском районах, в поселках Хушет и Ленинкент (под Махачкалой). В самой столице республики функционировал Исламский институт (на ул. Ленина, в бывшем здании музыкального училища). Среди его преподавателей были арабы: египтяне Мухаммад-Гани, Хусам ад-Дин, Абд ал-Максуд и другие; иракцы Йусуф, братья Таха и Ибрагим Ясин, ранее проживавшие в Саудовской Аравиии; алжирец Ашур (уехал в Баку в 1996 г.); а также суданец Салах и другие.
Официальная газета Духовного управления мусульман Дагестана «Нурул Ислам» опубликовала часть документов, изъятых в результате обысков, проведенных в Исламском центре «Кавказ» после нападения Хаттаба на воинскую часть в Буйнакске 23 декабря 1997 года. В этих материалах речь шла, например, о предоставлении Бакинским филиалом благотворительной организации «Ал-Харамейн» 9 000 долл. для проведения в 1998 году праздника разговения («ифтар») мусульман Дагестана. Кроме того, газета опубликовала заявку на финансирование деятельности Центра «Кавказ» (20 525 долл.), отчет о расходовании в 1996 году 10 688 долл. на «ифтар для бедных мусульман» в сел. Карамахи, г. Кизилюрте, с. Уч-кент, г. Кизляре и Махачкале, а также о выплате зарплаты Багауддину (Кебедову) за четыре месяца — 2 000 долл.11
Один из основных способов передачи денег — использование курьеров. На территории Дагестана неоднократно задерживали представителей арабских стран и Турции, которые порой легально (но в основном нелегально) прибывали в РФ, имея при себе значительные
10 См.: Челноков А. Ваххабиты в Тобольске // Совершенно секретно, 1999, № 10.
11 См.: Макаров Д.В. Официальный и неофициальный ислам в Дагестане. М., 2000. С. 47; Нурул Ислам, февраль 1998, № 3.
суммы. В Белоканском районе Азербайджана задержали двоих иракцев с 300 000 долл., которые направлялись в Дагестан. Кроме того, курьеры использовали «окна» на российско-грузинской границе и другие каналы, в том числе передавали деньги «из рук в руки». Так, во время своей поездки на Северный Кавказ (декабрь 1998 г.) на конференцию Конгресса народов Ичкерии и Дагестана египтянин ал-Лаббан лично передал Ш. Басаеву 200 тыс. долл.12
Саудовская Аравия: колыбель ислама и колыбель терроризма?
Штаб-квартиры некоторых радикальных организаций расположены и на территориях арабских стран Персидского залива. Финансово они в значительной степени опираются на поддержку правительств этих государств, но не всегда прислушиваются к их рекомендациям. Посол РФ в Эр-Рияде отметил, что Королевство Саудовская Аравия официально не помогает боевикам13. Принимая во внимание довольно сложную религиозно-политическую ситуацию в самом КСА, следует учитывать как мотивы, так и последствия оказания ее подданными гуманитарной помощи и их просветительской деятельности в России, в частности в Дагестане. Кроме того, не следует преувеличивать возможности саудовских властей не пускать на самотек деятельность крупных международных исламистских организаций, которые работают фактически бесконтрольно. Вполне очевидно, что процессы, происходящие в данном государстве — одном из наиболее влиятельных среди арабских и исламских стран, крупнейшем в мире производителе нефти, — оказывают непосредственное влияние на обстановку на Ближнем и Среднем Востоке, в определенной мере даже на ситуацию в мире.
Несмотря на определенные успехи в либерализации общественной жизни, Саудовская Аравия по-прежнему остается одним из наиболее консервативных и закрытых мусульманских государств. В частности, политолог Валентин Юрченко отмечает, что внешнее впечатление спокойствия и застоя в общественно-политической жизни страны обманчиво14. В ней сохраняется сложная религиозно-политическая ситуация, есть серьезные социально-экономические проблемы, что в первую очередь вызвано неустойчивыми ценами на нефть на мировом рынке. Все более осложняется ситуация со снабжением пресной водой, с обеспечением занятости и поддержанием высокого социального статуса населения, особенно подрастающего поколения. Растет число молодых людей, которые, получив образование, не могут найти работу. Увеличивается классовая дифференциация, повышается разрыв между богатыми и малоимущими. Сокращение финансовых ресурсов снижает возможности правительства «покупать» лояльных подданных, «золотой век» богатства и больших претензий, когда каждый гражданин страны был обеспечен, что называется «от рождения до смерти», ушел в прошлое.
Эксперт Горбачев-фонда, кандидат исторических наук В. Соловей пишет, что «современный режим в Саудовской Аравии нельзя назвать фундаменталистским — первоначальный революционный ваххабитский импульс полностью исчерпал себя; вероятно, именно катастрофический разрыв между деградировавшей реальностью и нормативной утопией побуждает саудитов проводить стратегию экспорта исламской революции, направляя вовне угрожающую королевству пассионарную энергию»15.
12 См.: Тыссовский Ю. Доллары из-под полы; Михайлов Е. Тайные тропы оружия; Тыссовский Ю. Исламские деньги текут в Чечню.
13 См.: Степанов А. Оазис посреди пустыни (Саудовская Аравия уникальна по-особому) // Труд, 2002, 2 и
6 февраля.
14 См.: Юрченко В. Саудовская Аравия: власть и оппозиция // Власть, 2003, № 1. С. 66.
15 Соловей В.Д. Идеологическое и политическое измерения фундаментализма // Россия и мусульманский мир. Бюллетень реферативно-аналитической информации, 2003, № 10 (136). С. 150.
Таким образом, в Саудовской Аравии сохраняется угроза исламского экстремизма, при этом опасность исходит, прежде всего, от радикального течения «неоваххабитов».
Участие в боевых действиях
Более сложной, нежели контроль над финансовыми потоками, для арабских стран оказалась проблема не допустить участия своих граждан в боевых действиях на Северном Кавказе. Власти некоторых этих государств могут лишь в относительной мере регулировать ситуацию по въезду и проживанию на своей территории представителей религиозно-политических экстремистских организаций. Первые сообщения о замеченных в нашей республике наемниках — выходцах из арабских и других мусульманских государств — появились в СМИ в связи со вторжением 2 августа 1999 года на территорию Цумадинского и Ботлихско-го районов Дагестана вооруженного отряда исламистов из Чечни. Руководило этой операцией так называемое «Объединенное командование дагестанских моджахедов» (ОКДМ), возглавляемое с Ш. Басаевым. Основные силы «ваххабитов» были сведены в три группировки: «Исламскую армию Кавказа» (Багавудин Кебедов), «Дагестанскую повстанческую армию Имама» (М. Тагаев) и «Миротворческие силы меджлиса народов Ичкерии и Дагестана» (Хаттаб)16. В прессе, со ссылкой на сотрудников УФСБ по Дагестану, сообщалось, что боевиков в Чечне готовят выходцы из стран Арабского Востока при финансовой поддержке экстремистских сил Египта, Турции, Афганистана, Кувейта, Ирана, Пакистана, Саудовской Аравии, Судана и Марокко.
Ситуация усугублялась тем, что в Чечне долгие годы была поставлена на поток незаконная выдача зарубежным наемникам российских паспортов, так как еще в 1993 году в Ичкерию завезли 25 тыс. экземпляров соответствующих бланков. Таким образом, по мнению правоохранительных органов, немало иностранцев стало «россиянами», которые после такой «натурализации» и «легализации» могут создавать разведывательно-диверсионную сеть по всей территории страны17.
Как сообщало Министерство обороны РФ, только за октябрь 1999 года в район боевых действий прибыло до 300 наемников из стран Ближнего Востока, а также из Боснии и Герцеговины. Они пользовались «окнами» на российско-грузинской границе18, а у себя на родине находились в розыске в связи с совершением преступлений. Кстати, на своей родине большинство исламистов подвергается уголовному преследованию за стремление создать «исламское государство» в обход конституции своей страны. Вербовку и отправку наемников финансировали организации «Ал-Харамейн» и «Объединение мусульманской боснийской молодежи»19. Среди наемников были также граждане Турции, Пакистана и других мусульманских государств.
Вместе с тем в Дагестане и Чечне имелись военные лагеря, где обучали местную молодежь. Как сообщал на пресс-конференции представитель ФСБ РФ А. Шагако, организаторы и исполнители взрывов в Москве, Волгодонске и Буйнакске проходили подготовку на территории Чечни, в учебном центре «Кавказ», организованном Хаттабом20. Ему подчинялся и так называемый «Исламский институт Кавказа» (ИИК), где 40 преподавателей (афганцев и арабов) обучали 160 слушателей, которых после окончания 2-х месячных курсов (Коран, арабский язык) переводили в военизированный лагерь «Ибн Абу Ваккас». Под руковод-
16 См.: Добаев И.П. Квазиисламские экстремизм и терроризм на Северном Кавказе // Россия и мусульманский мир, 2003, № 9 (135). С. 73.
17 См.: Хлыстун В. Наемники // Труд, 19 ноября 1999.
18 См.: Михайлов Е. Тайные тропы оружия.
19 См.: Хлыгстун В. Указ. соч.
20 См.: Континент, 2000, № 12.
ством специалиста по минно-подрывному делу Хаттаба и других инструкторов они проходили там полный курс «бойца джихада», затем часть из них отправляли в Пакистан, Турцию и другие страны. Через «курсы Хаттаба» проходили и все иностранные наемники, а не только желавшие получить образование в ИИК.
Во время боевых действий против вооруженных формирований, вторгшихся из Чечни в августе — сентябре 1999 года, в Дагестане погибло 212 чел. и ранено 619 чел., из них соответственно 108 и 179 чел. — мирных жителей. В Ботлихском, Новолакском, Буйнакском районах нашей республики пострадало 33 населенных пункта, разрушено и повреждено 17 школ, 20 детсадов, 20 учреждений культуры, 11 мечетей, 28 больниц и поликлиник, 45 административных зданий, 156 км автодорог, 333 км линий электропередач, 210 км линий связи, 5 980 жилых домов частного сектора. Крова и имущества лишились 3 477 семей (13 989 чел.)21. Общий ущерб, понесенный республикой, оценивался в 1 млрд 632 млн рублей.
В конце апреля 2002 года, после появления информации о ликвидации Хаттаба, Федеральная служба безопасности распространила данные о ведущей роли представителей зарубежных террористических организаций в руководстве сепаратистов. В частности, отмечалось, что Хаттаб входил в состав так называемой «Шуры» — совета полевых командиров, где из 11 чел. был лишь один чеченец — Шамиль Басаев, а остальные — арабы. (Фактически Хаттаб и возглавлял ее.)
Действия федеральных сил привели к свертыванию активности исламистов. В попадающей в СМИ информации нередко опубликованы сообщения о гибели отдельных «амиров», разгроме исламистских групп и о значительных потерях в рядах ваххабитского движения. Однако не следует считать, что влияние исламистов идет на убыль. Экстремисты ушли в подполье, но их ряды по-прежнему пополняются (хотя и меньше, чем прежде) в первую очередь за счет молодежи, для которой главным стимулом остается материальная помощь, выделяемая из средств, поступающих исламистам из-за рубежа, а также отчисляемых криминальными структурами, «освященными исламом». А сама вера в Аллаха используется как идеологическая оболочка для организации новых террористических актов, диверсий и других преступлений.
Безусловно, ислам в Дагестане — один из важнейших факторов общественной и политической жизни республики, где, без сомнения, доминирует традиционный ислам в форме северокавказского суфизма (мюридизма), представленный тремя тарикатами: накшбандийа, шазилийа и кадирийа. Конечно, нельзя утверждать, что между ними сложились идеальные отношения, но в одном они в последнее время едины — в резком осуждении исламизма, который в республике получил название «ваххабизм».
По данным МВД Дагестана, в настоящее время количество приверженцев религиозноэкстремистского течения, находящихся на учете в органах внутренних дел, составляет 893 чел. За участие в незаконных вооруженных формированиях в 2001 году задержано 12 чел. В розыске таковых находится еще 53 чел., в том числе 50 — по линии Интерпола. (В том же году более 100 чел. задержано для проверки их участия в НВФ.)
Движение за реформирование ислама под флагом очищения «от недозволенных новшеств» имеет в Дагестане, да и на всем Северном Кавказе (как и в целом в мусульманском мире), давнюю историю. Но деятельность неоваххабитов, загнанных в подполье, стала более конспиративной, а идеологическая позиция — исключительно экстремистской. Поэтому не следует удивляться организованным ими взрывам в Каспийске, «отстрелам» сотрудников правоохранительных органов, убийствам высокопоставленных чиновников республики, а также другим экстремистским акциям.
Среди части населения Дагестана (особенно у представителей правоохранительных органов) бытует мнение, что не следовало столь поспешно принимать в республике «анти-ваххабитский закон», а на первом этапе необходимо было выявить всех членов этого движе-
21 См.: Курбанов М. Репрессии против народов Дагестана: проблемы реабилитации // Центральная Азия и Кавказ, 2002, № 6 (24). С. 171.
ния, их связи, каналы проникновения и т.д., а затем нанести им упреждающий удар сразу по всей территории России.
В интервью журналу «Неприкосновенный запас» известный российский исламовед профессор А.В. Малашенко отметил, что борьба исламистов за утопию — создание исламского государства будет вечной, и с этой точки зрения политический ислам, исламский фундаментализм никуда не исчезает, в обозримом будущем он продолжит борьбу за те же недостижимые цели22.
22 См.: Современный ислам: между политикой и традицией // Неприкосновенный запас, 2002, № 6.
