CC BY
31
достаточной мотивации для вмешательства во внутреннюю жизнь этой страны. Демократический механизм управления, о необходимости создания которого так много говорилось до того, как М. Каддафи пошел на уступки Западу, так и не был создан. Всевластие М. Каддафи остается неоспоримым, коррупция и бюрократия не побеждены. В этой сфере вряд ли стоит ожидать радикальных улучшений. Все же если в 2003 г. Ливия занимала 118-е место в мире по уровню коррупции, то в 2008 г., согласно Индексу восприятия коррупции (Corruption Perceptions Index), составляемому международной неправительственной организацией по противодействию коррупции Transparency International, 126-е место в мире [www.transparency .org].
«Восток», М., 2008 г., № 6, с. 92-97.
Ф. Плещунов,
публицист
МУСУЛЬМАНЕ ВЕЛИКОБРИТАНИИ: ПОИСК НОВОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
Данные о численности мусульман в Великобритании в настоящее время довольно сильно разнятся. Согласно официальной статистике, в 2001 г. на территории страны проживало 1,5 млн. мусульман. В тот период 73% из них имели азиатское происхождение: 43% были выходцами из Пакистана, 16 - из Бангладеш, 8 - из Индии и 6% - из других государств Азии. К 2005 г. общее количество возросло на 200 тыс. и составило 1,7 млн. человек соответственно. В то же время сами представители мусульманских общин и организаций страны придерживаются мнения, что их единоверцев на территории Туманного Альбиона никак не меньше 2 млн., а некоторые и вовсе называют цифру в 4-5 млн. Мусульмане начали селиться в Великобритании еще в середине XIX в., однако их численность начала значительно возрастать лишь пропорционально увеличению иммиграционных потоков в страну после Второй мировой войны, что было связано, прежде всего, с начавшимся и активно набиравшим темпы процессом распада Британской колониальной империи.
Пик иммиграции из стран Британского Содружества (или иммиграции первой волны) пришелся на конец 1950-х - начало 1960-х годов. Этому способствовал тот факт, что вплоть до 1962
143
г., когда был принят Иммиграционный акт, въезд на территорию Великобритании для граждан бывших колоний и стран - членов Содружества был неограниченным, и все эти категории имели в то время право на получение британского паспорта. Адепты ислама находили все новые возможности для переселения даже после принятия Иммиграционного акта 1962 г. и законов об иммиграции из стран Содружества 1965-1968 гг., серьезно ограничивавших въезд в страну. Иммигранты не сразу свыклись с тем, что Великобритания станет для них и их семей постоянным домом, - изначально многие собирались туда на заработки, чтобы помочь семьям, оставшимся на родине. По Закону об иммиграции 1968 г. держатели британских паспортов лишались права свободного въезда в страну, если не родились на ее территории и не имели там родственников. К этим же требованиям отныне сводились и критерии получения гражданства. Таким образом, иммигрантам приходилось выбирать -уехать на родину навсегда или, наоборот, остаться и перевезти к себе родственников. Второй вариант выбрало большинство, спровоцировав не сокращение иммиграционных потоков, на что рассчитывали создатели закона, а их увеличение.
Все эти факторы и то, что мусульманам-иммигрантам пришлось многим пожертвовать в борьбе за лучшую жизнь, способствовали формированию у них определенного менталитета - иммигранты первого поколения дорожили статусом британского гражданина и правами, которые он дает. Поэтому в 1960 - 1970-х годах общины в отстаивании своих интересов предпочитали митингам и акциям протеста диалог с властями страны. Возникавшие же конфликты сводились к протестам против дискриминационного иммиграционного контроля, расистских атак и притеснений со стороны полиции. Со своей стороны правительство стремилось к тому, чтобы мусульмане и другие религиозные, а также этнические меньшинства как можно более полно интегрировались в британское общество, сохранив при этом свои культуры и религиозные особенности. Такая политика получила название мулътикульту-рализма (предоставление различным этническим и религиозным группам равных с коренным населением прав и возможностей для участия в жизни государства). Религиозный аспект вышел на первый план в противостоянии между властью и общинами только в 1980-х годах. В это время в страну приезжали молодые мусульмане второй волны иммиграции, среди которых было много выходцев не только из стран Содружества, но и беженцев и иммигрантов с
144
Ближнего Востока. К иммиграции их побудила политическая нестабильность, в частности, революция в Иране в 1979 г., война между Ираном и Ираком (1980-1988), гражданская война в Ливане (1975-1990). В этот же период в общественную жизнь постепенно вовлекались мусульмане, родившиеся на британской земле в 1960-е годы и в последующие десятилетия. Молодые мусульмане этой волны иммиграции, так же как и их британские единоверцы, зачастую не разделяли традиционных взглядов основателей общин в Великобритании - представителей первой волны иммиграции 1950 -1960-х годов. Они и составили основную целевую аудиторию для идей радикальных исламо-экстремистов, развивших с конца 1980-х годов активную деятельность в стране.
В 1979 г. в Ковентри открылась первая в стране мусульманская школа, началась борьба за введение в государственных школах халяльного питания для учеников-мусульман. Возросшая активность мусульман и других меньшинств на национальном и местном уровнях вызывала всё большее раздражение у коренных жителей и нередко у властных структур. Борьба за политическое и социальное равенство в 1980-х годах вылилась в кризис, породивший массовые акции протеста, организованные представителями (не только религиозных) меньшинств. Одними из самых масштабных были беспорядки в Брикстоне и в других британских городах в 1981 г. За ними последовали митинги и марши протеста против запрета на введение халяльной пищи в школах, в результате которых требования мусульман были удовлетворены. Дальнейшей политизации британских мусульман способствовали так называемое «дело Рушди» 1988 г., а также протесты против британской внешней политики в Персидском заливе, Боснии и т.д. Публикация книги С. Рушди «Сатанинские стихи» вызвала волнения среди мусульман, отмечались акции сожжения книги и погромы. «Дело Рушди» стало ключевым в политическом самоутверждении британской мусульманской общины, когда «культурное отличие» последней породило множество новых вопросов, касавшихся возможности интеграции. Протесты против «Сатанинских стихов» не были лишь проявлением гнева в отношении Рушди за его изображение Пророка, а являлись более широким выражением недовольства в отношении британских социальных ценностей. В 1990-е годы в Великобританию прибыли новые религиозные учителя с Арабского Ближнего Востока. Они выступали с проповедями, противопоставлявшими исламскую цивилизацию агрессивному и антимусульман-
145
скому Западу. Многие мусульмане, политизированные «делом Рушди», уже не отождествляли себя с традиционным «культурным исламом» первого поколения иммигрантов. Рожденные в Великобритании, они плохо представляли себе религиозные практики и традиции своих родителей и местных имамов, приехавших когда-то главным образом из сельских районов бывших колоний.
Так, постепенно, под влиянием внутренних и внешних факторов происходит политизация молодых британских мусульман, нарастает отчуждение между ними и старшим поколением, которое придерживалось традиционных течений ислама. Молодые мусульмане активно участвовали в создании и деятельности мусульманских организаций страны. Увеличение количества мечетей в Великобритании происходило по мере роста иммиграционных потоков. Если до 1963 г. насчитывалось всего 13 мечетей, то с 1966 г. ежегодно возникало не менее семи. Прорыв произошёл в 1975 г., когда было открыто 18 мечетей, а в последующие годы - от 17 до 30 ежегодно. Как и в исламских государствах, мечети в Великобритании служат «опорными пунктами» мусульманских течений и организаций самого различного толка. Наиболее влиятельным фундаменталистским движением в стране является «Джамаат-и-ислами» («Исламская община»). Основной целью движение провозглашает не столько реформирование ислама, сколько сохранение и усиление позиций вероучения Пророка Мухаммеда. Был создан ряд организаций, которые, формально заявляя о своей независимости, на самом деле подчиняются «Джамаат-и-ислами» координируют с движением свои действия и имеют идентичную с ним структуру. Среди них: «Исламская миссия в Соединенном Королевстве», «Мусульманский фонд», «Мусульманский образовательный фонд», «Молодые мусульмане Соединенного Королевства». Все они считают своим духовным вождем Маудуди, требуют от своих членов жесткой дисциплины и следования исламским принципам. «Исламская миссия» насчитывает по всей стране 13 центров, 39 отделений и 28 мечетей. «Мусульманский фонд» был создан как центр исследований и публикаций и захватил лидерство в области печатной продукции для детей, занимается переводами и изданием наследия А.А. Маудуди. «Мусульманский образовательный фонд» специализируется на разработке совместно со школами мер для исламского обучения детей мусульман вне школьной программы.
Члены мусульманских общин Великобритании преуспели и в создании организаций, осуществлявших активную деятельность на
146
местном уровне. Одним из основателей организации подобного рода - «Молодые муллы» - стал в середине 1990-х годов Мохам-мед Сидик Хан. Основной ее целью являлась борьба с наркоманией, буквально захлестнувшей маленькие городки и центры, вроде Бистона - пригорода Лидса, где проживали Сидик Хан и его сторонники. Члены организации использовали довольно жесткую «терапию»: подсевших на наркотики сверстников с согласия родителей запирали в пустой квартире неподалеку от мечети в центре Бистона, где почти в буквальном смысле отбивали у них привычку к наркотикам. После событий 11 сентября 2001 г. в организации резко усилилась религиозная составляющая, а сам Сидик Хан к тому моменту уже был в тесном контакте с экстремистскими организациями.
У мусульман-иммигрантов первой волны есть своя точка зрения по поводу радикализации молодого поколения. Вот что говорит Мохаммед - владелец магазина в Бистоне, знавший всех бомбистов: «Именно на наши плечи выпали основные трудности, а эти ребята родились и выросли уже здесь. Они бездельничают, им скучно, и у них нет никакого представления о чести и уважения к своим корням». Имам одной из мечетей Бистона Маулана Мунир, напротив, считает, что молодое поколение вольно самостоятельно выбирать, чем ему заниматься, и мечеть здесь не при чем. Таким образом, налицо определенная дистанция, если не непонимание, между двумя поколениями британских мусульман - иммигрантами и их детьми, родившимися уже на новой родине. Это подтверждает и внешний вид представителей разных поколений: если старшее поколение, главным образом мусульмане из Пенджаба, предпочитает носить шалвар курта - традиционную одежду жителей с субконтинента, то их сыновья зачастую одеты в длинные арабские одежды и носят характерную бороду в соответствии с требованиями ислама. Именно такие одежды, а не шалвар курта, они и считают традиционными для себя.
Британский журналист пакистанского происхождения Атиш Тазир пришел к выводу, что когда для молодых британских мусульман даже Пакистан, откуда иммигрировали их родители, не является страной, с которой они могли бы себя идентифицировать, «британская идентичность» вдохновляет их еще меньше. Они выросли в относительном спокойствии и достатке, им не приходилось в своей жизни решать те насущные задачи, что выпали на долю их отцов, пытавшихся наладить жизнь в незнакомой стране. Молодые
147
мусульмане Великобритании не особенно дорожат своей британской идентичностью, поскольку воспринимают ее как данность -ведь им не приходилось бороться за гражданство и за признание в обществе, как их родителям. К тому же, эта идентичность в условиях отсутствия четких жизненных ориентиров зачастую только мешает им. В этом отношении можно говорить о своего рода «синдроме второго поколения религиозно-этнической диаспоры», когда для молодых мусульман пакистанского происхождения наиболее актуальными становятся нормы и ценности не родины их предков и не приютившей их Великобритании, а культура арабского мира или ценности глобальной уммы, а вместе с ней нередко и радикальные нормы исламизма и фундаментализма. В то же время многие представители старшего поколения оказываются оторванными от этих процессов и течений, не замечая потерю их сыновьями своей идентичности и смысла жизни, что и толкает последних в объятия исламских радикалов. В большинстве случаев вербовщики этих движений и организаций и являются представителями второго поколения британских мусульман. Через неделю после взрывов в Лондоне они говорили: «Жаль, что люди погибли, но как насчет тех, кто гибнет в Ираке? Да и какая разница между "Аль-Каидой" и "Ми-5" (британская служба внутренней разведки)?!»
Отечественный востоковед Р.Г. Ланда в одной из своих работ подробно перечисляет мусульманские организации, занимающиеся экстремистской деятельностью или спонсирующие ее. К примеру, «Аль-Мухаджирун» (с которой связаны исламские террористические группировки в Алжире, Египте, Ливии, Сирии и т.д.) заявляет о своей поддержке борцов за веру на так называемых «оккупированных территориях» Боснии, Чечни, Кашмира и Палестины. Для сбора средств часто используются торговые лавки и фирмы, которые в Британии имеют большинство пакистанцев и значительная часть остальных мусульман. Именно так зарабатывает себе на жизнь и проповедническую деятельность Х. Батт, молодой британский мусульманин пакистанского происхождения, представитель все той же экстремистской группировки «Аль-Мухаджирун», занимающийся набором людей для ведения боевых действий против сил коалиции в Афганистане. Проживающий в Манчестере Батт, подобно многим британским мусульманам второго поколения, прошел путь от кризиса самоидентификации и связанного с этим
148
поиска нового смысла жизни до радикального ислама. Батт считает, что родившиеся в Британии мусульмане ничего не должны правительству страны, поскольку не просили о том, чтобы родиться и вырасти здесь. А значит, они не должны испытывать к государству никакой политической преданности и лояльности. Позиция Батта весьма показательна для радикальных исламистов Соединенного Королевства еще и потому, что он является сторонником установления исламского халифата как в мусульманских странах, так и на территории самой Великобритания и полагает, что каждый мусульманин должен способствовать установлению шариата в этих странах как политической системы. По мнению Батта, мусульмане смогут ужиться с немусульманами только в рамках мусульманского государства, а к врагам ислама следует относить все страны, где хоть как-то ущемлены права последователей Аллаха. В интервью журналу «Проспект Мэгэзин» Батт пояснил, что основная его обязанность в качестве вербовщика состояла в том, чтобы найти потенциального рекрута, и если он обнаруживал у него проблемы с самоидентификацией, ему обязательно стоило указать на то, как трудно быть пакистанцем (бангладешцем и т.д.) и британцем одновременно. Батт считает, что отчуждение между двумя поколениями внутри мусульманских общин Великобритании подталкивает молодых последователей Аллаха к исламизму. И первенство в соперничестве между основными мусульманскими течениями - традиционалистами, фундаменталистами, модернизаторами и исламистами - сегодня принадлежит именно последним. Отношение исламистов к остальным течениям ислама, в особенности к традиционализму, весьма красноречиво выразил М.С. Хан в своем предсмертном обращении, распространенном «Аль-Каидой»: «Наши богословы довольны своими "тойотами" и коттеджами на две семьи. Но им лучше сидеть дома и перепоручить свою работу истинным наследникам Пророка».
Что же до двуликой политики вышеозначенных организаций, то у нее есть простое объяснение: мусульманским движениям и организациям до начала XXI в. жилось на берегах Туманного Альбиона весьма комфортно. По данным британской прессы, в Англии, вплоть до атаки на Всемирный торговый центр в США, свободно проживали около 20 исламских террористов, которым властями других государств были предъявлены обвинения в убий-
149
стве сотен людей. Следуя политике мультикультурализма, британское правительство редко вмешивалось во внутренние дела мусульманских общин. Однако сегодня основы этой политики подверглись серьезной ревизии и критике: власти страны все больше склоняются к тому, что британские ценности и традиции, английский язык должны доминировать в процессе интеграции меньшинств в принимающее общество.
Сегодня в британском обществе и политических кругах выдвигается множество идей относительно причин радикализации мусульманской молодежи, и весьма популярным в последние годы стало мнение о том, что основной ее причиной является британская внешняя политика - вторжение в Афганистан и Ирак, поддержка Израиля в конфликте с палестинцами. Подобные тезисы, в частности, содержит статья Т. Рамадана, опубликованная в газете «Гарди-ан» в июне 2007 г. Как указывает в своем открытом письме Рамадану главный редактор «Проспект Мэгэзин» Д. Гудхарт, Рамадан фактически повторяет заблуждение многих мусульманских деятелей страны, заявляющих, что Сидик Хан был «хорошо интегрированным молодым британо-пакистанцем, сведенным с ума внешней политикой Тони Блэра». Сам Гудхарт рассматривает в качестве причин радикализации два фактора: острый конфликт поколений, спровоцированный отходом молодежи от традиционных социальных и моральных норм в современном либеральном обществе, а также активную деятельность исламистских политико-религиозных течений, предлагающих молодым адептам ислама полное объяснение мира и героическую роль в создании нового мирового порядка. Такова была и суть проповедей Абу Хамзы аль-Масри в лондонской мечети, и именно по такому пути пошел Мохаммед Сидик Хан, отказавшись в середине 1990-х годов от традиционного ислама своих родителей и присоединившись к исламо-экстремистам. Сегодня именно эти люди являются потенциальными ролевыми моделями для молодых мусульман Великобритании, которые в условиях отчуждения поколений и кризиса самоидентификации оказались фактически одни перед лицом трудного выбора. Поскольку конфликт поколений вряд ли удастся преодолеть быстро, британское правительство, скорее всего, будет стремиться максимально ограничить влияние подобных течений и организаций на мусульман своей страны. Первые шаги на этом пути, выразившиеся в ужесточении миграционного законодательства и регулярных проверках деятельности мусульманских учреждений разного профиля,
150
уже сделаны. Насколько эффективны будут эти и другие меры, покажет лишь время.
«Азия и Африка сегодня», М., 2008 г., № 10, с. 21-25.
Сергей Солодовников,
доктор экономических наук, Сергей Черныш кандидат социологических наук (г. Минск)
МОЗГОВЫЕ ЦЕНТРЫ ЗАПАДА
С интеллектуальным обеспечением глобальной политики в первую очередь связаны «мозговые тресты» или «мозговые центры» (think tanks). Они проводят прикладную политическую экспертизу, готовят аналитические материалы и фундаментальные теоретические труды. Все эти виды интеллектуальной продукции отличает стратегическое видение глобальных процессов, основанное на представлениях о желаемых политических и социально-экономических результатах в ходе изменений в сфере политики и экономики в современном мире. В этом состоит главное отличие результатов деятельности мозговых центров от академических исследований.
Лидером в области создания «мозговых центров», которые разрабатывают геополитически и геоэкономически ориентированные идеи и материалы, являются США. Первый этап возникновения подобных структур начался в США в первые годы XX в. Тогда были сформулированы принципы их взаимодействия с государственными органами, ответственными за проведение внешней политики. Экономический бум в США в это время стимулировал привлечение к выработке внешнеэкономического и внешнеполитического курса близких к администрации президента интеллектуалов. Картелизация и создание трестов привели к возникновению первых транснациональных компаний (ТНК). При этом эксперты, привлеченные к разработке политических основ проводимого США курса, были обязаны сформулировать его концептуальные основания, способствующие выполнению задач, стоящих перед ТНК и правительством США. В подобных условиях появились первые государственные и негосударственные структуры западного экспертно-идеологического сообщества.
151
