CC BY
58
ФИЛОСОФСКИЕ ИНУки
МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИЗМ И ПРОБЛЕМА ДИАЛОГА КУЛЬТУР
Е. В. Хлыщева
MULTICULTURALISM AND THE PROBLEM OF CULTURAL CO-EXISTENCE
Khlyscheva E. V.
In this article the author is interested in the analysis of possible ways of cultural coexistence in modern world. Special attention is given to the projects of cultural development in Russia.
В работе анализируются возможные подходы к сосуществованию культур в современном мире. Особое внимание уделяется проектам возможного развития России при сохранении единства в многообразии.
Ключевые слова: диалогизм, мультикуль-турализм, толерантность, идентификация, культурный плюрализм, миграция, поликон-фессиолнальность.
УДК 008.009:39
Практически все исследования последних ста лет, посвященные проблеме понимания различных культур, основаны на том или ином отношении к Другому. Можно выделить три основных направления в изучении культур «Другого», которые условно назовем эволюционизмом, релятивизмом и универсализмом. В первом «Чужие» культуры предстают как ранние стадии в развитии общей модели. Здесь «Своя» культура становится критерием, точкой отсчета на шкале развития. В конечном итоге это приводит к этноцентризму, к тенденции предполагать, что собственная культура и образ жизни являются более совершенными, чем все остальные, которые рассматриваются как «отсталые», «неразвитые».
Согласно теории универсализма, разнообразие и различие в культурах - всего лишь видимость, и цель исследования - в выявлении глубинных структур, чтобы констатировать общечеловеческие универсалии во всех сферах культуры. С точки зрения универсалистов, противопоставление культур (Восток/Запад, Свой/Чужой) носит лишь формальный, но не сущностный смысл. Имея общую глубинную структуру, обе стороны объединены подлежащей концепцией универсальности человеческой культуры и выступают лишь как вариации формы. В конкретных исследованиях культур универсализм выражается в построении общекультурных моделей и концепций, объединяющих элементы различных историко-культурных общностей.
Релятивизм, напротив, признает за каждой культурой абсолютную равноценность, право на самобытность и несоизмеримость с какой-либо другой культурой. Здесь различные культуры фундаментально отличаются как друг от друга, как и от культуры исследователя; всем им присуща внутренняя когерентность, которую, с одной стороны, можно понять, но, с другой - нельзя судить. Релятивисты ставят своей задачей сохранить неприкосновенность культурных и человеческих различий и установить «со-равенство» различных жизненных стилей. Исследования этого направления проводятся в соответствии с двумя правилами: правилом «контекстуализации» и принципом «произвольности». Первое предполагает изучение точки зрения Другого, второе - что носители разных культур могут воспринимать и оценивать одни и те же явления феноменального мира по-разному, что придает условный характер когнитивным процессам.
Релятивистский подход основывается на принципе культурного плюрализма, что во многом соответствует современной культурной картине мира, в которой на сцену выступило большое количество ранее неизвестных или малоизвестных культур. Изучение культуры Другого в рамках релятивизма позволяет представить модель культуры, совершенно не похожую на нашу собственную. В конечном итоге этот принцип абсолютизируется, доходя до бесконечного фрагментирования мира культуры.
Наибольшие трудности в данном подходе связаны как со «способностью» культур к «переводимости», а значит, с проблемой понимания языка Другого, так и с собственной позицией исследователя. Ведь «переводчики» должны непосредственно передать самый Дух Культуры Другого на чуждый для нее язык. Поэтому преобладающим методом исследования, основанного на принципах релятивизма, является герменевтический, интерпретативный подход, стремящийся к пониманию смысла текстов, произведений искусства, ритуалов и других явлений культуры. Этот метод предполагает знание культуры изнутри, понимание внутренних смыслов культуры, что и дает воз-
можность их перевода на язык другой культуры. Это как бы процесс «принятия роли Другого», который в исследованиях получил название «включенного наблюдения». Однако в результате того, что одни и те же эмпирические качества могут принимать различные значения в зависимости от рассмотрения различными индивидами, любая универсальная интерпретация действительности, в том числе и научная, отрицается, уступая место множественности смыслов.
Современный взгляд на мир культуры как плюралистический меняет методологические основания исследования в области типологии культур. На смену традиционным «триадам» и «диадам» приходят новые методы, не претендующие на всеохватность, а скорее направленные на решение той или иной конкретной исследовательской задачи. Поэтому невозможна «объективная» классификация культур, каковыми они являются на «самом деле». Это связано и с преодолением иллюзии о «возможности представить культуру как целое». При сравнении культур всегда выбираются какие-то характеристики, которые обосновываются как значимые при типологии объектов в связи с решением определенной задачи.
Человеческому менталитету свойственно бинарное мышление, что накладывает свой отпечаток на видение окружающего мира. Дуализм мышления проявляется в культуре в виде устойчивых ментальных конструктов типа «Свой/Чужой», «Традиция/ Современность», «Запад/Восток». Именно эти оппозиции являются одним из главных принципов изучения культуры Другого, какие имена не получал бы этот «Другой» - Восток, традиционное общество, архаическая культура и т. д.
Радикальные изменения последних десятилетий показывают тенденцию к отказу от субъектно-объектной дуальности в пользу культурного плюрализма. В названиях различных исследовательских проектов в последние годы звучат термины «диалог культур», «диалог цивилизаций», основанные на принципах толерантности. Глобализацион-ные процессы современного мира привели к росту осознания как отдельными людьми,
так и социальными группами своего места в окружающем пространстве, прежде всего в системе социально-экономических, этнических, культурных и межконфессиональных отношений. Процесс подобного осознания всегда осуществляется через сопоставление ценностей и целей индивида или социальной группы с целями и ценностями иных индивидов, иных социальных и этнических групп, иных культур и вероисповеданий. Этот процесс неоднозначен. Он может сопровождаться усилением в массовом сознании ксенофобии, этнофобии и т. д. как реакции на встречу с «Чужим», что, как правило, сопровождается ростом неприязни, дискриминации и национализма. Тем самым, в многонациональных государствах реально существует угроза нарастания межэтнической, межконфессиональной, социально-экономической и даже политической нетерпимости.
Различные формы нетерпимости нередко используются экстремистскими движениями, искусственно разжигающими национальную, религиозную рознь и социальные конфликты в обществе. В таком контексте представляется необходимым воспитание особого восприятия «иной» культуры, не худшей и не лучшей, а просто «другой», которую надо понять и принять в целях осуществления мирного диалога.
Каждая культура представляет собой определенные структуры повседневности: специфические навыки, умения, характерные модели поведения и взаимодействий. В ней присутствуют свои культурные практики - виды деятельности, в отношении которых существуют нормативные ожидания. Через переживаемые события повседневной жизни, виды деятельности, ситуации, контексты и пр. вырабатывается культурная привычка поведения. В одних культурах более всего ценится индивидуализм, самостоятельность, активность, в других - коллективизм, послушание, подчинение. Нормы формируются и существуют внутри каждой культуры. И усвоение культуры, также, как и усвоение родного языка, протекает на до-сознательном уровне, через погруженность в межличностные ситуации.
Следует иметь в виду, что культурные границы не всегда совпадают с этническими. Индивиды могут относиться к одной этногруппе, но не разделять ее культурной самости, или наоборот, будучи отличным по этнической принадлежности, принадлежать к одной культуре. Культурные различия часто устанавливаются и провозглашаются в политических целях, либо для акцента межэтнических различий. Но излишняя психологизация этноса, объяснения конфликтов категориями фундаментальных ментальных различий и «национальных характеров» разных этносов приводит к неадекватному восприятию этнического. В результате, нормальная идентичность замещается гиперпозитивной (этноцентричной, и даже фанатичной), когда этнос консолидируется через самоутверждение и проповедь исключительности. Иными словами, национальная идентификация становится своеобразным следствием «агитации» по формированию национального самосознания
Создается определенный стереотип «национального характера», и человек «кодируется» с помощью стереотипных образов. И, что особенно важно, эффективность такой практики не зависит от того, насколько эти образы соответствуют действительности. Такой процесс довольно давно идет в политической сфере, и именно в политических интересах создается этнический стереотип восприятия того или иного народа. В реальности индивид идентифицирует себя не только по этническим признакам; иногда этничность может находиться и на периферии личностной мотивации. Значение этнической идентификации ситуативно.
Идея культурного плюрализма появилась еще в Х1Х веке, однако должного методологического обоснования она не получила до сих пор, хотя поиски новых решений и методов, более адекватных сложному миру современной культуры, ведутся достаточно активно. В современной культурологии широкое распространение получила концепция диалогизма (Э. Уолл, М. Бахтин, В. Библер), основанная на ситуациях, в которых невозможно постоянное преобладание какого-либо одного дискурса над дру-
гим (1). Теория диалогизма выявляет до какой степени любой человек, вступающий в социальное взаимодействие с другим человеком, не может себя отделить от другого и его дискурса. Но существуют в данной теории и некоторые ограничения, которые проявляются как в реальной сфере диалога в межкультурных коммуникациях, так и в преодолении субъектно-объектной противопоставленности при его помощи. Иными словами, диалогический подход, будучи важным аспектом изучения Культуры Другого, не может ответить на все вопросы, связанные с культурным многообразием современного мира.
Наш век создал новую парадигму, которая выражена категорией «мультикульту-рализма» и означает теорию, практику и политику неконфликтного сосуществования в одном социальном пространстве многочисленных разнородных культурных сообществ (2). Мультикультурализм провозглашает политику перехода от политики «включения» индивидуальных и групповых различий в более широкие структуры к политике «признания» их права на существование в качестве иных. Мультикультурное сознание
- сознание диалогичное. Но чтобы вступить в диалог с другим типом сознания, культура должна допускать внутри себя полифонию разных голосов, не отторгать их как все «инаковое». Поэтому диалогическое сознание предполагает, что инонациональное может войти как ценностно значимое в национальный менталитет.
В процессе культурного взаимодействия происходит осознание множественности культур, многообразия мировоззрений и возможности разных оценок одного и того же факта носителями разных культур и вероисповеданий. В антиномии «Свое/Чужое» сфера «Чужого» расширяется, вследствие чего «Свое» воспринимается менее масштабным и более хрупким по отношению к Чужому. Это приводит одних носителей данной культуры к «охранительству», стремлению оградить ее от угрожающе разросшегося в их сознании «чужого», а других
- к «новаторству», стремлению укрепить Свое за счет привнесения в него элементов
Чужого. В обоих случаях встает вопрос о разграничении Своего и Чужого. Но даже достижение некоторой конвенции относительно такого разграничения не устраняет ценностной несостыковки между разнонаправленными мировоззрениями «охранителей» и «новаторов».
А потому встает вопрос о выработке приёма, способного решить проблему межкультурного, межнационального взаимодействия без силовых действий и экономических санкций. Таким на сегодняшний день видится принцип толерантности, основные положения которого были декларированы ЮНЕСКО 16 ноября 1995 г.
Следует согласиться со справедливостью многих положений данной Декларации. Действительно, эскалация нетерпимости и конфликтов потенциально угрожает всем частям мира, а потому взаимопонимание необходимо находить не только на уровне политического общения, но и в обыденной жизни, формируя уважения к самобытности представителей различных культур и конфессий.
В России в 2000 году была подписана Федеральная целевая программа «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе Национальная стратегия содействия становлению гражданского общества». Программа ставит целью формирование и внедрение социальных норм толерантности, определяющих устойчивость поведения в обществе отдельных личностей и социальных групп в различных ситуациях социальной напряженности. Одновременно в Доктрине информационной безопасности РФ в числе главных угроз развитию российского общества называлась «неспособность современного гражданского общества России обеспечить формирование у подрастающего поколения и поддержание в обществе общественно необходимых нравственных ценностей» (3). Однако, хотя понимание такого неустойчивого положения в обществе само по себе и неплохо, но слова без дела остаются словами, пусть и очень хорошими.
На «местах» для реализации данного проекта, как всегда, не хватает денег, опыта,
а иногда и просто желания, а потому хорошее начинание вырождается в простые отписки. Это на руку западным устроителям, которые охотно учат своему пониманию «толерантности», не всегда гармонирующему с российским менталитетом и условиями проживания. Достаточно сравнить значения русского слова «терпимость» и западного «толерантность» (последнее, как одно из его значений, употреблялось в качестве обозначения стертой до неразличимости с обеих сторон монеты времен Реформации. Невозможно было понять, кем выпущена эта монета, какого она достоинства, но так как она была серебряной, то годилась и протестантам, и католикам). Смысловые, сущностные различия в таком сравнении очевидны.
В ходе реализации программы по формированию установок толерантного сознания основное внимание было уделено трем направлениям:
- организации мониторинга социальной нетерпимости и напряженности в различных социальных группах и районах;
- разработке эффективных технологий формирования социальных норм толерантности;
- созданию пилотных центров толерантности и социальной безопасности как опорной сети Программы.
В числе предпосылок социальной напряженности в обществе были названы такие, как рост социального разнообразия общественной жизни и сложности процесса принятия решений о месте личности в системе социальных, религиозных, национальных, политических отношений; неопределенность ценностей и социальных установок на уровне личности и социальной группы; рост гипермобильности населения; возникновение в обществе стереотипов восприятия проявлений жестокости, этнофобии, ксенофобии как привычной социальной нормы; активное распространение манипулятивных технологий формирования установок «Свои/Чужие», конструирование «образа врага», использование СМИ для раздувания неприязни и т. д. (3).
Данные опроса показали, что наиболее высокий уровень проявления нетерпимости
наблюдается в местах стихийного скопления людей: на улице, в транспорте, в местах проведения массовых зрелищ. Конкурируют с этим в проявлении нетерпимости средства массовой информации и даже сфера семейной жизни. Особого внимания требуют подростки, национальные меньшинства и мигранты. Интересен и тот факт, что достаточно высок (28,2%) процент подростков, относящихся индифферентно ко всем этим проблемам. Данный факт настораживает и заставляет задуматься о системе воспитания ценностной основы в обществе.
Однако решения, принятые по данному исследованию, больше похожи на общие советы и не направлены на решение практических задач по устранению напряженности, которая сложилась в обществе. Вообще современным явлениям культуры свойственна размытость и нечеткость противоположностей. А для России с ее множеством этнона-циональных и региональных культур, отношения между которыми болезненно обострились, проблема межкультурных взаимодействий очень актуальна, она не может быть удовлетворительно решена ни политическими, ни экономическими, ни силовыми методами. Речь идет о ментальном уровне, о самосознании народов и каждой личности.
Нынешняя Россия - общество с очень непоследовательной политикой и с не менее запутанным идеологическим обоснованием этой политики. Для национальных «окраин» и этнических меньшинств на территории РФ свойственно включение в политические требования национальных лозунгов. Говорить о монокультурном идеале Российского государства не реально, это противоречит действительности. Такому развитию противостоят не только этническая мобильность меньшинств, но и весомый финансово-экономический потенциал, накопленный за годы совместного развития. Нельзя сбрасывать со счетов и потоки трудовой миграции, которая приводит к смешению населения.
Невелики шансы сделать всю страну православной. Этому прежде всего воспрепятствует существующая веками мульти-конфессиональность российского общества. Кроме того, нельзя не учитывать тот факт,
что Россия, как и большинство стран Западной Европы, является глубоко секуляризированным обществом. В самом православии мало развита социальная этика, а основной принцип социальной доктрины православия - «симфония» - предполагает, что государство и церковь вступают в отношения сотрудничества на тех условиях, что государство не вмешивается во внутреннюю жизнь церкви (прежде всего в вопросы вероучения), а церковь не контролирует светскую жизнь государства. Иными словами, и церковь, и государство сами определяют цели своей деятельности и при необходимости помогают друг другу в их достижении (4). Можно даже говорить о маргинальном положении православной церкви, которая только последние несколько лет сближается с государством, становясь практически «поставщиком государственной идеологии» (5). Однако, несмотря на повышение статуса церкви в обществе, влияние ее на общество нельзя назвать всеобъемлющим. Растущий догматизм православной церкви и нежелание отвечать на Вызовы современности часто заставляют индивидов искать ответов на свои религиозные запросы в неконвенциональных верованиях, а, зачастую, и в экзотических культах. На сегодняшний день можно говорить о всплеске интереса к шаманским практикам, западному молодежному движению «New Age» и т. д. Нельзя сбрасы -вать со счетов и набирающий силу ислам. Все это делает реализацию концепции русского национального государства маловероятной, а главное, малопродуктивной.
Не продуктивны и локальные этнокра-тии, стремящиеся утвердиться в некоторых автономиях. Идеал этнокультурной однородности не достижим по чисто демографическим причинам, так как даже в национально-территориальных объединениях титульные этнические группы чаще всего составляют менее половины населения. А кроме того, такой вариант не выгоден с точки зрения экономического развития, так как приведет к оттоку квалифицированной рабочей силы. Немаловажно и то, что именно из этих регионов мигрирует значительная часть населения в поисках более приемле-
мых условий для жизни, а живущие в «русских» землях сородичи не слишком желают возвращаться в «свою» республику.
Миграция в Россию исчисляется сегодня сотнями тысяч, и многие приезжающие не склонны рассматривать Россию как временное пристанище. Этот процесс будет продолжаться, и нет никакого сомнения, что под его влиянием культурная разнородность российского населения будет только возрастать. В такой ситуации держаться за монокультурный идеал, «а именно за образ России как русско-православной страны означало бы проявлять чудовищную глухоту к реальности» (6).
Конечно, сосуществование множества культур в рамках единого Основного закона не может протекать совсем бесконфликтно. Поэтому в России неизбежны поиски этнокультурного, межнационального компромисса, основу которого как раз и может составить государственная идея. Отечественными этнологами, философами, социологами (В. Тишков, Г. Гусейнов, В. Малахов и др.) предлагается путь сознательного перехода к новой доктрине национальной солидарности, связанной с созданием российской нации на основе двойной (традиционно-культурной) и гражданской идентичности. При этом, понятие «русская нация» уже не будет иметь этнического значения (как не имеет этого значения «американская нация, «британская нация» и т. п.).
Общероссийская идентичность - это не только проект, но отчасти уже и реальность. В России всегда существовала двойная идентичность - культурно-этническая и политическая (гражданская). На базе общекультурных традиций в стране уже давно сложилась общероссийская гражданская идентичность - и не только у русских, но и у всех народов, проживающих на территории России, в- или за пределами своих территориальных образований или вовсе их не имеющих. И тем не менее, данный проект на государственном уровне еще долго будет оставаться всего лишь мечтой-идеалом.
В действительности культурные идентификации современных индивидов гораздо сложнее. Самоидентификация человека с
определенной территорией - этнической и политической - всегда имеет иерархический характер. Обычно человек ощущает себя одновременно жителем своей страны, и одного из ее регионов, и конкретного населенного пункта. Некоторые идентичности могут определенное время быть не проявленными и активизироваться лишь при определенных обстоятельствах (например, при возникновении угрозы данной группе). Когда региональная идентичность оказывается сильнее национальной, возникает опасность распада государства (как в случае с бывшим СССР).
Международная миграция ведет к увеличению доли смешанных браков и числа людей с двойной (или множественной) идентичностью. Какое-то время разные идентичности могут мирно сосуществовать в сознании человека, но может наступить и момент нелегкого выбора, становясь причиной кризиса самоидентичности.
Увеличение этнокультурной разнородности - явление, общее для многих стран. И необходимо точно знать, где тот «порог терпимости», за пределами которого начинается процесс дестабилизации, и как его сохранить. Мультикультурализм как теоретический конструкт не может быть реализован в полной мере на практике в силу противоречия с основной идеологией Запада - индивидуализмом. Провозглашая равенство и значимость культур, предлагается паритетное сосуществование. Принцип конкуренции - основа основ западной цивилизации не может позволить такое равнозна-чие. Тем более, что этнические культуры не могут тягаться с национальными образованиями, которые, впрочем, также состоят из отдельных этносов, но слитых по определенным причинам воедино. Одни сообщества малы, как по численности, так и по уровню своего развития; другие занимают громадную территорию и представляют конгломерат народностей, связанных единой целью сосуществования в данном пространстве.
Мультикультурализм как реальность возможен при высоком уровне как личностного, так и государственного сознания. Такой уровень характеризуется прежде всего осознанием общности развития человечест-
ва, необходимостью всерьез заботиться об общем «доме» - планете Земля, действовать сообща, ставя своей целью творческое сотрудничество для улучшения жизни всех обитателей нашего мира. А это исключает претензии на превосходство, силовые варианты решения определенных проблем, экономический расцвет одних наций за счет других. Готово ли человечество к такому сотрудничеству, без обманов и лицемерия, без попыток навязывания своей воли и стандартов, как единственно возможных образцов жизни, без двойных стандартов, которые являются в современном мире обязательным элементом большой политики?
Конечно, несправедливо было бы говорить, что в российском обществе совсем отсутствуют общие идеалы, каковыми являются базовые ценности: дети, семья, убеждения торжества добра над злом, красоты над безобразным и т. д. Эти ценности являются константами, основными кодами, на основе которых и выстраивается общение между людьми в данной культуре и между людьми разных культур и вероисповеданий. А потому необходимо воспитывать уважение и понимание богатого многообразия культур нашего мира, при констатации мирового единства человечества, помня, что Великое Единство заключается в Многообразие.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. — М.: Искусство,1986; Библер В. С. От наукоучения — к логике культуры. М., 1990; Бахтинский сборник / Отв. ред. и сост.
B. Л. Махлин. — М. : Языки славянской культуры, 1990.
2. Кирбапев Н. С. Мультикультурализм // Глобалистика. Энциклопедия / Под ред И. И. Мазура и А. Н. Чумакова. — М., 2003.—
C. 640.
3. www. tolerance. ru
4. Яблоков И. Н. Словарь по религиоведению. — М.: Гардарика, 2002. — С. 448.
5. Малахов В. С. Мультикультурализм как политическая программа // Весна. — 1998. — Т. 3. — № 2. — С. 31.
6. Малахов В. С. Зачем России мультикультурализм? // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ. — М., 2002. - С. 56.
Об авторе
Хлыщева Елена Владиславовна, Астраханский государственный университет, кандидат культурологии, доцент кафедра культурологии. Соискатель ученой степени доктора наук по специ-
альности 24.00.01- История и теория культуры в Московском педагогическом государственном университете. Сфера научных интересов - теория культуры, проблемы поликультурности, феномен мультикультурализма, специфика региональной культуры. еи11:иге_шаг @шаП. ги
