CC BY
50
типе письма развивается интернациональная логографическая основа (цифры, международные аббревиатуры, ноты, изоиздания и т.п.), свидетельствующая о начале длительной эры возвращения графическим знакам различных типов письменности исконной конституирующей функции.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Cohen M. L’ecriture. Paris, 1953. С. 8.
2. Истрин В.А. Возникновение и развитие письма. М. Наука, 1965. С. 530-531.
3. Богородицкий В.А. Общий курс русской грамматики. 5-е изд. М., Л.: Соцэкгиз, 1935. 354 с.
4. Поливанов Е.Д. О трех принципах построения орфографии //Избранные труды по общему языкознанию. М. Просвещение, 1968. С. 254-262.
5. Яковлев Н.Ф. Математическая формула построения алфавита (опыт практического приложения лингвистической теории) //Культура и письменность Востока. Кн. 1. М., 1928. С. 64.
6. Амирова Т.А. Функциональная взаимосвязь письменного и звукового языка. М. Наука, 1985.286 с.
7. Селезнева Л. Б. Современное русское письмо. Системный анализ. Томск: Изд-во Томск. гос. пед. ун-та, 1981. 242 с.
8. Сухачев Н.Л. Экскурсы в историю письма (Знак и значение). СПб.: Институт лингв. исследований РАН, 1998. 140 с.
O.V.GNEVEK
THE EVOLUTION OF WRITING AMONG DIFFERENT NATIONS AND ITS FACTORS (The Problem under Consideration is the Analysis of the Evolution in Kyrgiz Writing)
The present work suggests the accurate systematization of the factors that determine the process of evolution for different types of writing. The basic material for the article was the data composed upon the functional approach to the analysis among diverse phenomena of the written speech.
С. Г. ШУЛЕЖКОВА (Магнитогорск)
«...МОЁ СКРОМНОЕ ИМЯ СТАЛО СИМВОЛОМ ЗДРАВОГО СМЫСЛА»
28 февраля 2006 года исполняется 115 лет со дня рождения Евгения Дмитриевича Поливанова, русского учёного, чьи новаторские труды, идеи, концепции вошли в сокровищницу мирового языкознания. Первое, что приходит в голову, когда думаешь о Поливанове, - это мысль о его уникальности. Он являл собой редкий сплав яркого таланта учёного с высочайшей работоспособностью и необыкновенным мужеством.
Е. Д. Поливанов относится к числу самых блестящих и самых последовательных учеников И. А. Бодуэна де Куртенэ. Он был разносторонне одарённым человеком, не только лингвистом, но и филологом в широком смысле этого слова, переводчиком, поэтом, создателем алфавитов для бесписьменных народов, основателем первого в Средней Азии университета. В юности Поливанов увлёкся революционными идеями. По воспоминаниям Н. П. Архангельского, близко знавшего Поливанова в первый период его жизни в Ташкенте (1921-1926), «для его ”я” главными были -Наука и Пролетарская Революция»1. Е. Д. Поливанов участвовал в гражданской войне (был командиром партизанского отряда «красных» китайцев, дипломатом, автором первого варианта Брестского мира, переводил по поручению революционных властей секретные документы царского правительства), организовал множество экспедиций, в которых собирал сведения о языках и диалектах Средней Азии.
В истории лингвистики Е. Д. Поливанов занимает особое место. Его имя часто упоминают рядом с именем Н. Я. Марра2. Марр и Поливанов, - действительно, знаковые фигуры для отечественного языкознания 1920-1930-х годов. Но если Марр - одно из самых «шумных», то Поливанов, - пожалуй, одно из самых трагических имён этого сложного времени. Оба они были полиглотами. Ученик Марра Ф. П. Филин пишет, что Марр знал 60-70 языков. Поливанов же считал, что знает 16 языков (французский, немецкий, английский, латинский, греческий, испанский, сербский, польский, китайский, японский, татарский, узбекский, туркменский, казахский, киргизский, таджикский), но коллеги и друзья Поливанова утверждали, что этот список заведомо уменьшен и Е. Д. Поливанов владел 35-40 языками, в том числе абхазским, азербайджанским, албанским, ассирийским, арабским, грузинским, дунганским, калмыцким, каракалпакским, корейским, мордовским (эрзя), вашским, эстонским, а, возможно, и другими языками. И Марр, и Поливанов принимали активное участие в языковом строительстве двух послеоктябрьских десятилетий. Оба они преподавали в высших учебных заведениях молодого социалистического государства, оба были увлечены марксистскими идеями, оба стремились поставить лингвистику на службу трудовому народу, оба (и это, пожалуй, самое главное) стали создателями оригинальных масштабных лингвистических теорий. Однако судьба развела этих учёных по разные стороны баррикад в той полемике, которая развернулась в 1920-1930-е годы в языкознании. При жизни Н. Я. Марр оказался победителем: он достиг вершины славы, был награждён Орденом В. И. Ленина, в 1930 году удостоился чести выступить от имени всех учёных страны на XVI съезде ВКП(б); его книги и статьи печатались большими тиражами; «новое учение о языке» Марра вошло в вузовские программы; его ученики и последователи заняли ключевые позиции в Институте языка и мышления, в Ленинградском (Санкт-Петербургском) университете, в других научно-исследовательских и учебных заведениях страны, где требовали преподавать языкознание только «по Мар-ру». Аспиранты, выходцы из крестьянских и рабочих семей, под лозунги «Долой Милосскую Венеру, да здравствует мотыга!», «Омолодим старушку грамматику!», «Будущее за нами - и, значит, за теорией Марра!» овладевали методикой четырёхэлементного анализа и в молодом задоре упражнялись на многочисленных собраниях в изобретении хлёстких характеристик, адресованных тем, кто не желал присоединиться к «новому учению о языке». Своих оппонентов, специалистов в области сравнительно-исторического языкознания, славистов, марристы обвиняли в «научной контрабанде», «вредительстве», в «социал-фашизме» и даже в «троцкизме». Вряд ли сам Н. Я. Марр (он умер в 1934 г.), даже при его «грандиозном, бурном, беспредельном темпераменте» (В. М. Алексеев, 1934), мог предположить, какими последствиями отзовётся его учение. Началась настоящая травля учёных, не согласных с «новым учением о языке»: были закрыты все отделения славистики в русских университетах, учёных-немарристов изгоняли из партии, лишали научных званий, затем последовала волна арестов, волна, унёсшая с собой и Е. Д. Поливанова.
Е.Д.Поливанов хорошо знал Н.Я.Марра ещё по восточному факультету Петроградского университета, где он слушал у Марра курс грузинского языка. Поначалу он «с интересом следил за развитием мыслей Марра и первоначально кое в чём их разделял»3. Грамматику чанского (лазского) языка опубликованную Марром в 1910 году, Поливанов назвал «прелестной книгой» и советовал ей подражать. И позднее, будучи человеком объективным даже в полемике, Е.Д.Поливанов говорил, что «остаётся много материала, который делает Марра великим учёным» и «вполне оправдывает звание академика». Но выдвинутое Марром в 1922 году «новое учение об (так у Марра!) языке» вызвало у Поливанова резкое неприятие. Одним из первых Е.Д.Поливанов выступил против такого привлекательного для множества молодых учёных «подлинно марксистского» учения. Стремление Марра строить новое языкознание на голом месте, отвергнув все достижения индоевропейского языкознания, казалось Поливанову абсурдным. Его возмущало профессиональное невежество многих адептов Марра. 4 февраля 1929 года в Коммунистической академии Поливанов сделал доклад «Проблема марксистского языкознания и яфетическая теория», в котором на основании множества примеров доказывал несостоятельность «нового учения о языке». Реакция не заставила себя долго ждать. Поливанов был заклеймён как «черносотенный лингвист-идеалист», а его доклад был квалифицирован как «истошные вопли эпигона субъективно-идеалистической бодуэновской школы»4. Поливанов не мог больше оставаться в Москве и вынужден был вернуться в Среднюю Азию. Когда в 1931 г. вышла его книга «За марксистское языкознание», где снова марризм был подвергнут нелицеприятной критике, начались настоящие гонения на учёного; ему не разрешали теперь печататься ни в Москве, ни в Ленинграде. Сам он признавался, что свет увидела едва ли не пятая часть того, что им было написано.
Е.Д.Поливанов был наиболее последовательным учеником И.А.Бодуэна де Куртенэ. Так же, как Бодуэн, он смотрел на язык как на социально-психологическое явление, в фонеме видел психологический эквивалент звука, всегда отстаивал равноправие всех языков перед наукой, любое частное явление языка рассматривал с общетеоретических позиций. До конца своих дней, в условиях резких нападок на индоевропеистику, которая, с лёгкой руки Марра, была объявлена буржуазной наукой, стоящей на службе у фашизма, Поливанов отстаивал принципы компаративистики, считая, что это «самый плодотворный с точки зрения полученных результатов метод»5. Приёмы сравнительно-исторического анализа Е.Д.Поливанов использовал при изучении новых для себя неиндоевропейских языков, определяя их ближайших родственников. Он обогатил сравнительно-историческое языкознание фундаментальным открытием, обобщившим множество частных достижений младограмматиков в области звуковых законов - конвергентно-дивергентной теорией, применяя которую можно вскрыть внутреннюю логику эволюции фонологической системы любого языка6.
С 1921 по 1926-й и с 1929 по 1937-й гг. вплоть до самого ареста Поливанов работал в Средней Азии, где изучал местные языки: узбекский, казахский, дунганский, бухарско-еврейский; он написал грамматику китайского языка, создал дунганский алфавит. Результаты своих научных наблюдений в период работы в Средней Азии он изложил в двухтомном «Введении в языкознание для востоковедных вузов». Правда, в 1928 году опубликован был лишь первый том7: вёрстка второго тома исчезла.
Неоценимый вклад внёс Е.Д.Поливанов в общую теорию языка. Особенно его интересовала проблема языковых изменений. Индоевропеисты, даже младограмматики, прославившиеся как создатели теории о языковых законах, не смогли по-настоящему ответить на вопрос о том, почему всё же происходят звуковые и семантические изменения в языке. Структуралисты сосредоточились на синхронном изучении языковой структуры, и динамика языковой жизни их не интересовала.
Поливанов видел противоречие в развитии языка. С одной стороны, чтобы старшее и младшее поколения понимали друг другу, язык должен сохранять стабильность. С другой стороны, в языке постоянно происходят сдвиги - немногочисленные изменения, которые накапливаются за несколько веков, а то и тысячелетий. Причину языковых изменений Поливанов видит в коллективно-психологическом факторе - в «лени человеческой», или (что то же) в «стремлении к экономии трудовой энергии». Бодуэн де Куртенэ отвечал на этот вопрос практически так же: он говорил, что в языке действует тенденция к экономии языковых усилий. Но Поливанов учитывал не только позицию говорящего, но и позицию слушающего. Поскольку слушающий заинтересован в том, чтобы лучше понять, он ограничивает «лень» говорящего. И всё же изменения происходят: упрощается система склонения, система спряжения, сокращается протяжённость морфем, утрачиваются одни звуки, появляются другие.
Е.Д.Поливанов заложил основы социолингвистики8. Социльно-экономические факторы, полагал он, могут влиять на язык и вызывать в нём изменения только опосредованно, через лексику и фразеологию. Поливанов не признавал никаких языковых революций, о которых с такой патетикой писал Марр. Точно так же он не мог принять концепцию Марра о смешении языков как единственном факторе их развития: по его мнению, возможна не только конвергенция (смешение) языков, но и их дивергенция (расхождение родственных языков). Изменения в языке, считал Поливанов, происходят независимо от воли их носителей и, более того, незаметно от них. Поэтому никакими декретами повлиять на жизнь языка не удастся, ибо «родной язык выучивается (в основных своих элементах) в том возрасте, для которого не существует декретов и формуляров» («За марксистское языкознание», 1931).
Признавая бессознательность языковых изменений, их «помимовольность», Е.Д.Поливанов не исключает разумного вмешательства в жизнь языка. В работе «За марксистское языкознание» он пишет о том, что лингвистика должна состоять из изучения прошлого (историологии), настоящего и будущего (прогностики). И если, изучая прошлое, лингвист должен быть предельно объективным, опираться только на факты и не допускать произвольных бездоказательных гипотез, то, занимаясь настоящим, лингвист должен вести себя как «реальный строитель», как «эксперт в строительстве» современных языковых и графических культур, а изучая будущее, лингвист должен быть «языковым политиком», который владеет «прогнозом будущего» в интересах языкового строительства (одной из разновидностей «социальной инженерии» будущего).
Жизнь Е.Д.Поливанова оборвалась, когда ему ещё не исполнилось 47 лет: в марте 1937 г. он был арестован, а 25 января 1938 г. расстрелян как «японский шпион». Его, досконально изучившего японские диалекты, открывшего самим японцам тайну их ударения, постигла участь большинства российских специалистов в области японистики. Так страна «расплатилась» со своим «обыкновенным гением».
Возвращение Е. Д. Поливанова к читателю началось в конце 1950-х гг. Его реабилитировали только в 1963 г.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Концевич Л. Р. Послесловие. От составителя IIПоливанов Е. Д. Труды по восточному и общему языкознанию. М. Наука. Гл. ред. вост. лит., 1991. С. 613.
2. Алпатов В. М. История одного мифа: Марр и марризм. М. Гл. ред. вост. лит, 1991; Журавлёв В. К. Теория языковой эволюции Е. Д. Поливанова (К 100-летию со дня рождения) 11ВЯ. 1991. №4. С. 112-123; Иванов Вяч. Вс. Лингвистические взгляды Поливанова 11ВЯ. 1957. № 3. С. 55-76; Концевич Л. Р. Послесловие. От составителя I/Поливанов Е. Д. Труды по восточному и общему языкознанию. М. Наука. Гл. ред. вост. лит., 1991. С. 589-621; Леонтьев А. А. Евгений Дмитриевич Поливанов и его
вклад в общее языкознание. М. Наука, 1983; Романенко А. П. Советская философия языка: Е. Д. Поливанов - Н. Я. Марр //Вопросы языкознания. 2001. № 2. С. 110-122.
3. Поливанов Е. Д. Статьи по общему языкознанию /Сост. А. А. Леонтьев; ред. Ф. Д. Ашнин, В. П. Григорьев, Вяч. Вс. Иванов, А. А. Леонтьев, А. А. Реформатский (председатель). М. Наука. Гл. ред. вост. лит., 1968. С. 20.
4. Аптекарь В. Б. Н. Я. Марр и новое учение о языке. М., 1934. Цит. по: Поливанов Е. Д. Статьи по общему языкознанию /Сост. А. А. Леонтьев; ред. Ф. Д. Ашнин, В.П.Григорьев, Вяч.Вс.Иванов, А.А.Леонтьев, А.А.Реформатский (председатель). М. Наука. Гл. ред. вост. лит., 1968. С. 22.
5. «Историческое языкознание и языковая политика», 1931.
6. См. об этом: Журавлёв В. К. Обыкновенный гений //Русская речь. 1991. №5. С. 78-82; Журавлёв В. К. Теория языковой эволюции Е. Д. Поливанова (К 100-летию со дня рождения) //Вопросы языкознания. 1991. № 4. С. 112-123.
7. Поливанов Е. Д. Введение в языкознание для востоковедных вузов. Л.: Изд. Ленинградского Восточного ин-та им. Енукидзе, 1928.
8. См. об этом: Крысин Л. П. Е. Д. Поливанов - социолог языка (к 90-летию со дня рождения) //Русский язык в школе. 1981. №2. С. 98-103.
S.G.SHULEZHKOVA
«...THE ORDINARY NAME OF MINE GREW TO BE THE SYMBOL OF COMMON SENCE»
The work is dedicated to the 115 th anniversary of the genius Russian linguist E.D. Polivanove. Being the representative of the "Leningrad/St-Petersburg" school, Polivanove was the most talented and successive devotee for Bowden de Curtin. The author puts forth the basic facts of Polivanove's tragic biography gives estimation upon his outstanding achievements in the field of lingo theory and practice, which was especially productive during his wok in the Middle Asia.
