CC BY
51
Хроника
Н.А. Нарышкина-Прокудина-Горская
МОЯ РОДОСЛОВНАЯ Часть 5. ПРЕДКИ ПО ОТЦОВСКОЙ ЛИНИИ
Корабел-великан Михаил Ильич Кази
Михаил Ильич Кази (1839-1896), мой прадед по отцовской линии, был директором Балтийского завода, председателем Императорского Русского технического общества (ИРТО), генеральным комиссаром Всероссийской промышленно-художественной выставки. Михаил Ильич внес значительный вклад в развитие российского кораблестроения, был лично знаком императорам Александру II, Александру III и Николаю II. Его имя дважды встречается на карте Северного Ледовитого океана. Михаил Кази был инициатором открытия Мурманского порта, освоения Русского Севера и Северного морского пути.
Происходил Михаил Ильич Кази из древнегреческого рода, родоначальником которого был известный Стефан Мавромихали (1734 -1801) — командир «спартанских легионов» горной области Мани (Майна) на полуострове Пелопоннес. Это были борцы против османского ига на греческих землях [1, с. 406]. В годы турецкого владычества маленький полуостров Мани стал чем-то вроде греческой «Запорожской сечи».
«Жители Спарты, настоящие спартанцы, были вытеснены пришедшими ордами с долины», где располагался город Спарта, сюда,
на крутые горы Майны. «Многовековые гены спартанцев», их непреклонный свободолюбивый характер, а также суровость горного ландшафта с разбивавшимися о скалистые берега морскими волнами сделали из майонитов «то, чем они стали», — так говорится в одном из современных путеводителей. Впечатляет один из примеров сурового спартанского воспитания, формировавшего у мальчиков выносливость, привычку к лишениям. В 1790 году контрадмирал (грек по национальности), командовавший российским кораблем в сражении с турецкой эскадрой, однажды взял с собой на военный корабль своего сынишку. Тот, «испугавшись убийственного огня трех кораблей противника, спрятался в деке за мачту с противной неприятелю стороны». Увидев это, контрадмирал приказал тотчас же посадить мальчика на заряженную пушку и сам выстрелил из нее. Впоследствии его сын стал вице-адмиралом [2, с. 73].
Существует множество колоритных легенд, связанных непосредственно с членами семейства Мавромихали, потомками легендарных спартанцев. Одна из легенд гласит, что некий рыбак Михалис, столь смуглый, что его называли Мавромихалисом (черный Михаил. — Авт.),
поймал однажды неводом морскую нимфу и влюбился в нее. У них родился сын, и морская нимфа, вручая его Мавромихалису, с гордостью сказала: «Ни он, ни его потомство не будут знать страха моря. Никогда не погибнут они в морских волнах. Всякий, в ком течет хотя бы капля нашей с тобой крови, всегда будет спасен мною в пучинах моря».
А вот другая легенда, более драматичная. Согласно этой легенде, род Мавромихали ведется от человека по имени Михаил, удачливого и богатого. Его дворец в Стамбуле располагался прямо напротив дворца самого султана. Завистники оклеветали Михаила, и по приказу султана он был повешен на глазах у своих четырех сыновей. Трем взрослым братьям после этого удалось бежать. Согласно преданию, они основали династию Кантакузинов. Иоанн VI Кантакузин стал византийским императором (1341—1354). Один из его сыновей, Мануил, получил в удел Пелопоннес. После смерти Мануила он еще некоторое время удерживался Кантакузинами, но потом перешел Палеологам1. Четвертый, младший из братьев, после казни отца был тайно переправлен в Грецию, в горную область Мани, где получил имя Мавромихали — сирота Михаил. Потомок «сироты Мавромихали» — Георгий Мавромихали, благодаря своему уму, воле и нетерпимости ко всякого рода несправедливости, стал гражданским и военным правителем (экзархом) всего полуострова Пелопоннес. Женился на Елене Морозини. Ее отец, венецианский дож Франческо Морозини, состоял в родстве со знаменитыми Медичи. Во Флоренции и сейчас стоит вилла Медичи, их частное владение, а во дворце («палаццо Медичи») размещается префектура. Палаццо строил Козимо Медичи, фактический правитель Флоренции середины XV века. Внуком Георгия Мавромихали и его жены Елены Морозини был Стефан Мавромихали.
'См.: Большая советская энциклопедия. В 30 т. М., 1958. Т. 11. С. 387; Дашков С.Б. Императоры Византии. М., 1996. Т. 3. С. 151; Рыжов К. Все монархи мира. Древняя Греция. Древний Рим. Византия. / М., 2001; Сборник документов по социально-экономической жизни Византии / пер. Б.Т. Горянова; АН СССР. М., 1951.
История рода Мавромихали тесно связана с историей борьбы за освобождение Греции от турецкого гнета. Движение «за освобождение Эллады», активными участниками которого были представители этого рода, завершилось в 1830 году провозглашением независимости Греции. В борьбе за ее независимость погибло 49 человек из рода Мавромихали. Сегодня одна из улиц Афин носит имя Мавромихали, того, который при первом греческом короле Отто-не I, вступившем на престол в 1832 году, стал вице-президентом сената, а затем и председателем Государственной думы. В дни празднования независимости Греции греческая общественность с особой теплотой относилась к потомкам этого семейства.
Стефан Мавромихали был хорошо известен в России. Особенно он прославился во время Русско-турецкой войны 1768—1774 годов. Сам морской бог покровительствовал ему в решающих сражениях!
Российское командование вело военные действия против войск Османской империи на севере силами армии графа П. Румянцева, а на Средиземном море российским флотом командовал граф А. Орлов. Здесь, на море, Россию поддержали восставшие против турецкого ига греки, во главе которых встал Стефан Мавромихали. Поддержка греков способствовала победам российского флота, в том числе у Наварина и Чесмы. В Санкт-Петербурге и его пригородах много сооружений, посвященных победе России в этой битве: Чесменская церковь, Чесменский дворец, Чесменский обелиск в Гатчине, Чесменская колонна в Пушкине и др.
Российские флотоводцы применяли против турецкого флота брандеры — суда, нагруженные горючими и взрывчатыми веществами. Их поджигали и пускали с попутным ветром на неприятельские корабли. Турецкие корабли разлетались от брандеров на горящие обломки, падающие на соседние корабли и зажигающие их. Вражеский турецкий флот был уничтожен. В России была выбита памятная медаль. На ее лицевой стороне — изображение турецкого флота, а по краю—лаконичная надпись: «Был» [3]. За участие в боях у Наварина и Чесмы Стефан Мавромихали был награжден Большой золотой медалью.
Чтобы «водворить» Мавромихали и его соратников в Россию «на вечные времена», Екатерина II «повелела отвести» им земли на Черноморском побережье в Крыму: по рекам Черной, Каче и Альме, а также городские участки в Симферополе, Севастополе, Евпатории и Феодосии.
В январе 1787 года императрица сама отправилась к крымским берегам. Ее свита и иностранные посланники (14 карет, более 120 саней с кибитками и 40 запасных саней) тронулись в путь: закончилась 300-летняя вассальная зависимость Крыма от Турецкой империи. Произошло присоединение Крыма «под державу Российскую», — так, опираясь на архивные материалы, воссоздают историческое прошлое авторы альбома «Романовы и Крым» [4, с. 11].
Однако «заселение края шло медленно: мешали бездорожье, пустынность Южного берега Крыма, непривычный климат и, главное, враждебное отношение местного населения». Но «переселение на Южный берег Крыма по инициативе князя Г.А. Потемкина так называемых "архипелажских греков" и формирование из них Балаклавского батальона довольно быстро стабилизировало обстановку. Эти православные жители островов Эгейского моря, неизменно поддерживавшие Россию в ее борьбе против турецкого владычества, отличались необыкновенной неустрашимостью и стойкостью против численно превосходящего врага... Только они смогут охранять берега Крыма» [Тамже. С. 12]. Стефан Мавромихали стоял во главе «архипелажских греков» и среди местного населения Крыма пользовался большим авторитетом. Его называли «байрактором» (владеющий знаменем. — Авт.).
В 1793 году Стефан Мавромихали стал кавалером ордена Св. Георгия IV степени. Его имя высечено золотыми буквами на стене Георгиевского зала Кремлевского дворца.
Сохранился живописный портрет Стефана Мавромихали. Мой отец, Андрей Валентинович Помарнацкий, будучи научным сотрудником Эрмитажа, обнаружил его в одном из художественных музеев Киева [5]. На более чем двухметровом полотне Мавромихали запечатлен на фоне едва различимых очертаний дворца-крепости. Возможно, это его дворец в Греции среди крутых гор области Мани или древние
сооружения Бахчисарая в Крыму, вблизи которого находилось его имение.
Портрет Стефана Мавромихали.
Неизвестный художник. Масло. Конец XVIII века.
Гос. музей украинского искусства в Киеве
Стефан Мавромихали похоронен в Георгиевском монастыре города Балаклава. Недавно крымские краеведы обнаружили его могилу и собираются придать ей первоначальный облик [6, с. 203].
Единственный сын Стефана Мавро-михали и византийской царевны Фотиньи Стамати — Павел Стефанович Мавромихали, служивший в русском флоте под началом адмирала Ф.Ф. Ушакова, вложил много сил в основание Одессы, стал верным помощником и другом герцога А.Э. Ришелье, прославленного строителя этого морского порта. После реставрации династии Бурбонов герцог Ришелье вернулся во Францию и возглавил там королевское правительство. Но даже при таком удачном повороте фортуны он продолжал мечтать о возвращении в Россию и о жизни в гостеприимном крымском имении Мавромихали.
Павел Стефанович имел шесть дочерей и сына, который рано умер, и с его смертью закончилась мужская ветвь этого рода. Владение имением Бурлюк в Крыму (ныне Вилино) переходило по старшинству к дочерям Павла Мавромихали: Марии, Екатерине, Елизавете, Александре и Елене.
Старшая дочь, Мария Павловна Мав-ромихали, вышедшая замуж за генерала К.Н. Анастасьева, славилась своей красотой, образованностью и музыкальностью. Император Николай I, увидев ее однажды на балу, с восхищением воскликнул: «Quelle belle race!» (Какая прекрасная порода!). Живя в имении Бурлюк, Мария Павловна открыла там музыкальный салон. Она вела переписку с композиторами Мусоргским, Балакиревым и др. Композитор Александр Серов, отец знаменитого художника Валентина Серова, подолгу гостил в Бурлюке. Он дал имению поэтическое название «Приютино». В тенистых аллеях «Приютино» часто гуляли Мария Павловна и Александр Серов, которых связывало глубокое и нежное чувство. Позднее имением владела старшая дочь Марии Павловны — Софья Константиновна Беловодская. Она увлекалась народничеством и дружила с Софьей Перовской [1, с. 405]. Какие разные судьбы! Мать пленяет своей красотой императора, дочь находится под надзором полиции. Сама российская история отражается в этих лицах.
Александра Павловна Мавромихали, дочь Павла Стефановича, вышла замуж за Илью Андреевича Кази, представителя старинного греческого рода. Его отец вместе со Стефаном Мавромихали боролся за независимость Греции и сражался на стороне России в Русско-турецкой войне.
Михаил Ильич Кази, сын Александры Павловны и Ильи Андреевича, приходится мне прадедом.
Михаил Кази был поистине «морским человеком», как будто вышедшим из морской пучины. Согласно семейному преданию, море служило ему колыбелью, ведь отец Михаила служил в Черноморском флоте под командованием адмирала М.П. Лазарева. В 16 лет Михаила Кази определили в Черноморскую гардемаринскую роту, которая находилась под опекой адмиралов Лазарева и Корнилова.
В 1865 году, в 26 лет, он стал капитаном парохода «Великий князь Михаил», строившегося в Англии. В 1866 году вновь командирован в Англию для наблюдения за строительством пароходов «Генерал Коцебу», «Великая княгиня Ольга», «Азов», «Ростов» и др., что дало ему возможность фундаментально изучить английскую судостроительную технику.
Через три года Михаил Ильич был назначен управляющим севастопольским Адмиралтейством. Одновременно он состоял помощником директора Русского общества пароходства и торговли (РОПИТ).
В Севастополе он был избран городским головой и оставил о себе добрую память: открыл за это время реальное училище, мореходные классы, женскую гимназию, построил в городе водопровод и больницы. Городская дума представила ходатайство о присвоении Михаилу Кази звания Почетного гражданина Севастополя. Одну из улиц города назвали его именем.
Михаил Ильич Кази
Михаил Ильич внес значительный вклад в дело увековечения памяти о мужестве и стойкости русских воинов — участников Крымской войны. Благодаря его инициативе, поддержанной императором Александром II, памятники героической обороны Севастополя были сохранены для потомков.
В 1876 году Михаил Ильич Кази был назначен директором Балтийского судостроительного и механического завода в Санкт-Петербурге. За время его директорства со стапелей завода спущены на воду корабли, составившие славу российского флота: «Владимир Мономах», «Адмирал Нахимов», «Память Азова» и др. С его именем связано широкое внедрение в Военно-морском флоте России броненосных кораблей. Особую гордость представлял крей-
сер «Рюрик», имевший огромные по тем временам размеры и измещение 10 тыс. тонн.
Щедро наделенный желанием отдавать людям свои знания и умение, Михаил Ильич стал незаменимым человеком на Балтийском заводе. В России никогда не было недостатка в «золотых рабочих руках», но часто не хватало бескорыстных начальников. И уж тем более начальников, заботящихся о своих подчиненных. Михаил Ильич был как раз таким человеком, и это не могли не оценить работавшие рядом с ним. Всех подкупала его совершенная бескорыстность — редчайшее качество, достающееся людям великим душой, которые одним только этим качеством значительно возвышаются над миром узких своекорыстных интересов. Большому кораблю — большое плавание.
Со вступлением в должность директора Балтийского завода для Михаила Ильича начался новый жизненный этап. Для завода — тоже. Тщательно изучив состояние дел на заводе, Михаил Ильич представил проект его реконструкции. «Он предусматривал изменение планировки цехов и мастерских, замену устаревшей техники современной, широкое привлечение опытных инженеров и квалифицированных рабочих. Восстановительные работы велись с небывалой интенсивностью. Возводились цеха, мастерские, новое административное здание.
Фирма "Яблочков и Ко" получила заказ на монтаж электрического освещения. На территории завода прокладывались водопровод, железнодорожная ветка, устанавливались пожарные гидранты. По командировке Морского министерства Кази выехал за границу, заключил там договоры на поставку необходимых механизмов, станков, металла» [7, с. 10—11].
В должности директора Балтийского завода Михаил Ильич снискал громкую славу. Он получил редкий знак отличия — значок Императорского Технологического института «honoris causa», который он очень ценил. Шутил, что не расстается с ним даже в постели.
Михаил Ильич был остроумным человеком, любил шутки и розыгрыши. Например, однажды он заказал столик в ресторации на несколько человек, пришел первым и стал ждать остальных. Ему стало очень скучно ждать. Через некоторое время посетители начали оглядываться: за столиком женские голоса, смех, а
сидит за ним один респектабельный господин с благородным профилем...
В другой раз Михаил Ильич, направлявшийся в Москву с ответственной миссией, оказался в неожиданной ситуации. Он пришел на вокзал, занял место в вагоне. Состав не отправляется. Прошел час, другой... Начальник поезда ходит по вагонам: «Придется подождать, господа...». Михаил Ильич «в разорении чувств» как закричит «свирепым басом» на начальника: «Долго еще прикажете торчать в этой проклятой дыре!» — «Не извольте беспокоиться, Ваше превосходительство!» И поезд тронулся... «Для него Санкт-Петербург — это дыра! С этим господином нельзя шутить», — объяснял перепуганный начальник поезда находившемуся в соседнем вагоне министру финансов графу Сергею Юльевичу Витте, с которым и направлялся в Москву Михаил Ильич по Высочайшему поручению.
Под руководством Михаила Ильича Балтийский завод, который собирались закрывать, стал одним из самых передовых судостроительных заводов Европы. Он был энергичным человеком «со способностями выдающегося администратора и в то же время опытным практиком», — так говорится в монографии «Судостроение и судостроительные заводы в России и за границей», вышедшей в Петербурге в 1909 году [8, с. 1030].
Михаил Ильич относился, как бы мы сейчас сказали, к «самой высшей российской элите». Вот как писал о нем известный журналист, литератор Владимир Гиляровский: «Огромный выставочный ресторан "Эрмитаж" с обширными террасами, уставленными сотнями богато сервированных столов, с полудня переполнялся завтракающими, обедающими и ужинающими.
Шум, музыка в разных местах и время от времени оглушительный колокольный звон: это проба колоколов фирм, развесивших на звонницах свой товар...
На террасе был особый, почетный стол, куда обыкновенные посетители не допускались. Сюда садились высшие чины администрации и некоторые приглашенные лица. Здесь всегда завтракали В.И. Ковалевский, М.И. Кази, писатель Д.В. Григорович, П.П. Семенов-Тяньшанский, адмирал Макаров...» [9, с. 224—
225]. Близким другом Михаила Ильича был ученый В.И. Ковалевский, один из основателей Санкт-Петербургского политехнического института.
Михаил Ильич, друживший с лучшими людьми своей эпохи, бывал грозен, его боялись нерадивые чиновники всех рангов, но он никогда не забывал о простых людях. Михаил Ильич заботился о тех, чьи судьбы зависели от него, — о рабочих завода, жителях Петербурга и Севастополя. Это было не «напоказ», а делом его чести. Заботясь о материальном положении рабочих, Михаил Ильич почти полностью устранил систему штрафов и ввел систему поощрений, увеличивая общую сумму денег не только на премии рабочим, но и на празднование дней закладки судов и спуска их на воду. Увеличил заработную плату рабочим более чем на 50 %. Открыл заводскую столовую, что было тогда большим новшеством.
Вот что работники завода писали Михаилу Ильичу, поздравляя его с днем ангела:
«...Вашаразумная деятельность значительно отозвалась на улучшении нашей жизни... Наши дети не остались без образования, т. к. вы изыскали средства на устройство школы, в которой могут учиться не только те, родители коих имеют материальные средства, но и нуждающиеся.
Вы даете пособия, назначаете стипендии.
Все случайно изувеченные по неосторожности не остаются без куска хлеба и не просят милостыни. Вы определяете их в больницы, богадельни, помогаете уехать на родину, даете пособия и пенсии.
Всем погибшим на производстве обеспечено достойное погребение, а их семьям — пособие...» [10, с. 10].
Такая деятельность могла бы составить предмет гордости целого совета директоров, а не одного директора — Михаила Ильича Кази.
Поздравительное обращение рабочих к нему заканчивалось так: «Молитвы наши, наших жен и детей всегда будут возноситься к Престолу Всевышнего за Вас и Вашу семью.
Дай Бог еще во здравии и благополучии для общей пользы и процветания механического судостроительного дела прожить Вам много, много лет.
Да здравствует Михаил Ильич на многие лета! Ура! Ура! Ура!
От мастеровых и учеников Балтийского завода.
8 ноября 1882 года»
В исключительных случаях Михаил Ильич был очень решителен. Когда в 1891 году в Петербурге началась эпидемия холеры, он срочно возвратился из-за границы, где лечился, так как был убежден, что лишь он сможет принять необходимые меры против ее распространения среди рабочих. Читаем его письмо друзьям:
«.Я ехал в Петербург в очень тревожном настроении, зная, что было в Баку, Астрахани, Саратове, Воронеже.
Холера распространяется преимущественно в низшем классе населения — на Балтийском заводе было около 3000 рабочих, которые (не считая подрядчиков) со своими семьями составляют не менее 9000 душ населения столицы, живущего в неблагоприятных гигиенических условиях...
С 31 июля я энергически принялся за устройство столовой для тех мастеровых, которые, не имея семей, кормятся с лотков на улицах или в ближайших трактирах всякою дешевою гадостью...
Организовал лечение семей рабочих на дому и наблюдение за чистотой их жилищ в Гавани и на окраинах Васильевского острова и открыл временный лазарет специально для амбулаторного и госпитального лечения желудочных заболеваний...» [Там же. С. 8].
Закончил это письмо Михаил Ильич такой фразой: «И не было ни одного смертного случая!».
В день спуска на воду крейсера «Рюрик» в октябре 1892 года после благодарения по этому поводу царя Михаил Ильич обратился ко всем служащим и рабочим завода с такими словами:
«Сложныемеханизмы судов состоят из тысяч отдельных частей, отковок и отливок, и поломки одной части могут быть причиной бездействия всего механизма с самыми гибельными последствиями для судна и его экипажа.
А мы... строим военные суда, которым Государь вверяет честь и славу России...
За истекшие 16 лет нашей совместной служ-
бы не произошло ни одного подобного случая» [10, с. 13].
Балтийский завод выпускал уже 85 % всего оборудования для российского флота.
Михаил Ильич был талантливым организатором и менеджером. Известный кораблестроитель А.Н. Крылов рассказывал: «Всякому писцу, доставшему копию официальной бумаги, в которой встречались слова "Балтийский завод", уплачивалось независимо от содержания бумаги пять рублей. "За год приносят около тысячи копий, из них 995 и гроша медного не стоят, а вот за эту я бы и 10 000рублей не пожалел", - говорил Михаил Ильич» [11, с. 222—223].
Главным врагом своего дела Михаил Ильич считал бюрократизм в аппарате Морского ведомства. «Все эти бюрократические "Правления" и "Управления" не о том думают, как сделать дело, а как его не сделать, чтоб не надо было за него отвечать!» — гневно восклицал он.
Михаил Ильич обладал сильной, можно сказать, бурной энергетикой, способной противостоять, бороться, защищать. Дух спартанцев, майонитов, бунтарский свободолюбивый дух Мавромихали клокотал в нем. Чиновничья рутина! Вот с чем боролся Михаил Ильич, справедливо полагая, что только хорошая работа может победить бюрократизм, разъедающий, как ржавчина, все усилия каждого «работающего организма».
Кристальная честность Михаила Ильича снискала ему известность при Императорском дворе. Он получил почетное предложение служить в Императорской казне. Нелегко было расставаться с Балтийским заводом, который он принял в худшие для завода времена.
Позже Михаил Ильич участвовал в разработке всех ведущих вопросов, «возбуждавшихся» Министерством финансов. Он являлся учредителем Архангельско-Мурманского пароходства, Почетным членом Совета торговли и мануфактур Министерства финансов, председателем комиссии по поощрению судоходства и торговли и т. д.
Был удостоен орденов Св. Владимира III и IV степеней, Св. Станислава II степени, Св. Анны II степени с Императорской короной. Награжден орденом Почетного легиона.
Отец рассказывал мне, что в годы его детства у них дома стоял так называемый «шпиль»—кру-
глый стол, напоминавший большую катушку, у которого и ножки и столешница вращались. На такие «шпили» на кораблях наматывали трос при подъеме якоря. Домашний «шпиль» был замечателен тем, что состоял из разных пород дерева, а его круглая столешница представляла собой карту земного шара. Каждая страна на столешнице была набрана из той породы дерева, которая там растет. Индия, например, была набрана из красного дерева, Америка — из американского ореха, Россия — из карельской березы и т. д. В «шпиле» были ящички, где лежали ордена и медали Михаила Ильича, деда моего отца. Среди них орден Почетного легиона — французский орден, точно такой же, какой был у Наполеона.
Нельзя не вспомнить еще об одной стороне многогранной личности Михаила Ильича Кази — о поддержке им молодых талантов. Однажды он познакомился с начинающим художником Александром Борисовым, родившимся в одной из деревушек Вологодской губернии и очень любившим Север. Заметив в молодом человеке «божью искру», Михаил Ильич всячески ему покровительствовал. Брал с собой в экспедиции, помог побывать за Северным полярным кругом. Много лет спустя внук А. Борисова, готовивший книгу о своем деде «Художник вечных льдов», пришел к моему отцу за консультацией и шутил: «Внук живописца-полярника — к внуку корабела-полярника».
Михаил Ильич гостеприимно приютил молодого художника у себя дома в Петербурге на Васильевском острове. Борисов же, желая запечатлеть образ Михаила Ильича, начал писать его портреты — один живописный и два графических. Скорее всего, тот портрет, который всегда висел у моего отца над письменным столом, принадлежит кисти А. Борисова.
Можно предположить, что работа художника понравилась Михаилу Ильичу, поскольку изображение, которое репродуцировалось в «Записках Императорского Русского технического общества», было сделано с этого живописного портрета.
Известно, что Михаил Ильич Кази жил на 4-й линии Васильевского острова, но вот в каком доме... Лишь совсем недавно мне посчастливилось познакомиться с известным петербургским краеведом В.А. Николаевым,
который впервые указал точный адрес — дом № 13. В доме № 14, построенном в стиле модерн, обитала многочисленная родня Михаила Ильича, в доме № 13 (небольшом типично петербургском ампирном особняке) жил он сам со своей семьей [12].
Отец рассказывал мне, что Александр Борисов, зная, что Михаил Ильич является первопроходцем в деле освоения Русского Севера, решил сделать ему сюрприз и расписал в тайне от него арку в парадной зале. Когда Михаил Ильич вошел в залу и увидел роспись, он начал громко аплодировать. Картина северного сияния, созданная художником, завораживала...
Освоение Русского Севера всегда было для Михаила Ильича Кази одним из главных жизненных приоритетов. Он считал это делом государственной важности, отвечавшим национальным интересам России.
В июне 1894 года состоялся визит министра финансов С.Ю. Витте на Мурман для отыскания там подходящей военно-морской гавани. Сопровождал его Михаил Ильич. «Резоны» о месте строительства северо-западной морской базы вызывали тогда острую дискуссию. Некоторые государственные деятели высказывались за Либаву, Михаил Ильич настаивал на Мурмане. Как учредитель Архангельско-Мурманского пароходства он сумел добиться увеличения численности судов и объема перевозок. Организовал постоянные рейсы парохода «Ломоносов» из Балтийского моря на Мурман.
В том же году Михаил Ильич Кази согласился занять пост председателя совета Императорского Русского технического общества. Первым вопросом, поставленным им на совете, был вопрос о народном образовании. Проблему эту он знал не понаслышке. Управляя Балтийским заводом, Михаил Ильич «организовал ремесленную школу, разместил ее в одном из зданий по Кожевенной линии. Для учащихся ввели форменную одежду. Выпускников направляли на стажировку в мастерские. После сдачи экзаменов они становились мастеровыми. Наиболее способные выпускники трудились в конструкторских бюро. Позднее школу преобразовали в техническое училище» [13].Многое из практической системы подготовки квалифицированных рабочих кадров
для производства, разработанной М.И. Кази, актуально и в наши дни.
Решение вопроса о специальном образовании, по мнению Кази, не терпело отлагательств, так как оно связано со всей системой развития и процветания государства. Без просвещения и специального технического образования не может быть культуры управления, а также развития промышленности и флота. На заседании ИРТО он докладывал: «В столице начальные городские училища, содержимые за счет городского общественного управления, выпускают ежегодно 3000 детей около 12-летнего возраста. По закону дети моложе 15лет не допускаются ни к каким профессиональным занятиям. А между тем... около 90 % этих детей могли бы продолжать учение в промышленных училищах» [10, с. 28].
Через год состоялось Высочайшее назначение Михаила Ильича генеральным комиссаром на Всероссийскую промышленную и художественную выставку. Выставка должна была разместиться в нескольких павильонах Нижнего Новгорода. Как архитектор-строитель на нее был приглашен Эрнест Виррих, сегодня известный как ведущий архитектор зданий Санкт-Петербургского политехнического института. Конечно, выбор архитектора для выставочного комплекса осуществлялся по предпочтению ее генерального комиссара. Когда-то я занималась архитектурным ансамблем Санкт-Петербургского политехнического института и писала о том, что некоторые из архитектурно-декоративных мотивов, использованных зодчим Э. Виррихом для Всероссийской выставки, «перекочевали» в фасады Главного здания «Политехнического в Лесном» [14]. Таким образом, многие из идей Михаила Ильича продолжают жить и после его смерти, находя свое яркое воплощение.
Должность генерального комиссара Всероссийской выставки была необычайно трудоемкой, а главное, ответственной. Речь шла о международном престиже России. Эта выставка, организованная М.И. Кази, была, безусловно, крупнейшей в дореволюционной России, теперь о ней пишут как о самой крупной в мире для того времени.
Благодаря упорству и неординарной энергии М.И. Кази, в России прокладывался и
развивался Северный морской путь. Он предсказывал Мурманскому побережью Кольского полуострова будущее незамерзающего океанского порта и предпринял целый ряд практических шагов для решения этой задачи. Управляя Балтийским заводом, Михаил Ильич поднял престиж отечественного судостроения, доказал (вопреки распространенному в то время мнению), что русские судостроительные заводы могут работать не хуже иностранных. Он в корне пересмотрел проблему профессионально-технического образования. Доказал на практике Балтийского завода, что российские рабочие могут не только строить из местного российского (а не привозного) материала корпуса судов, но и оснащать их сложными машинами. Теперь, готовя Всероссийскую выставку, Михаил Ильич стремился продемонстрировать всему миру промышленную и художественную мощь России — показать необъятность ее размеров, величие и красоту природы, разнообразие традиций, научные и культурные достижения. Он был на взлете своих выдающихся способностей.
Михаилу Ильичу предлагали высшие чины и звания. Но он отказывался от них. Да так упорно, что великий князь Константин Константинович в недоумении воскликнул: «Да что же наконец ему нужно? Чего он желает?». Выражая общий дух своих устремлений, Михаил Ильич говорил: «Независимость, разумеется, в рамках закона и честное служение долгу». На поставленный великим князем вопрос ответил автор книги «Греки — адмиралы и генералы Военно-морского флота России»: «Занимая генеральские должности, М.И. Кази, тем не менее, упорно отказывался от предлагавшихся ему гражданских чинов, в частности от чина действительного статского советника, предпочитая считаться военным моряком» [2, с. 59—61]. Михаил Ильич родился на море, учился у адмиралов Лазарева и Корнилова и всю жизнь не переставал считать себя военным моряком. В 1895 году он представил Николаю II составленную по его просьбе «Записку о состоянии и перспективах развития Военно-морского флота в России».
Смерть настигла Михаила Ильича сразу же после открытия Всероссийской выставки в Нижнем Новгороде. Ничто не предвещало такого трагического исхода. Это вызвало множество
слухов, вплоть до предположения о возможном отравлении, ведь генеральный комиссар Всероссийской выставки внезапно скончался в номере гостиницы, вернувшись с обеда у генерал-губернатора. Известный журналист А. Амфитеатров писал в «Новом времени» от 4 июля 1896 года: «Михаил Ильич умер в постели, за книгою. Когда ему стало душно, он отложил ее на ночной столик. Она лежала раскрытая...».
Похоронили Михаила Ильича Кази в Санкт-Петербурге на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. В годы Великой Отечественной войны его могила была разрушена. Очень грустно, что сегодня от могилы этого выдающегося человека сохранились одни ступени, ведущие к часовне.
Узнав о неожиданной смерти Михаила Ильича Кази, члены совета ИРТО дали программную оценку его жизни: «Кази признан не просто выдающимся деятелем, но знаменем, которое гарантировало всегда успех дела, за которое он берется».
В печати появилось множество публикаций, посвященных его памяти. Например, журнал «Всемирная иллюстрация», выражая общее соболезнование, писал: «Это был талантливый человек, смелый, предприимчивый, с умом практическим, с настойчивым твердым характером, отличавшийся оригинальностью мысли и громадной способностью к личному почину.
В интересах победы своих идей и опытов он всегда был готов сражаться неустанно и умел проводить эти серьезные идеи. Необыкновенно красноречивый, он умел не только скоро и производительно работать, но и в других возбуждать энергию к работе» [13].
Можно сказать, что вся просвещенная Россия оплакивала тогда безвременную кончину этого человека.
Михаил Ильич Кази остался в памяти потомков как человек масштабный, деятельный, преданный России, его называли «Человек-великан». Одна из статей, посвященных ему, заканчивалась словами:
«Нужно было иметь безупречную репутацию, без малейшего пятнышка на ней, для того, чтобы со смелостью, граничащею с дерзостью, бросать перчатку торжествующему врагу, ко-
торый не преминул бы втоптать его в грязь, если бы к этому представилась хотя малейшая возможность.
Пока будут люди, любящие отчизну и готовые отдать всего себя на служение ей, до тех пор будут живы и принципы, за которые боролся Михаил Ильич» [10, с. 8].
После смерти Михаила Ильича было утверждено положение о медали и премии его имени. Образец памятной медали хранится в Отделе нумизматики Государственного Эрмитажа.
И опять, какое непредсказуемое пересе-
Наградная медаль памяти М.И. Кази
чение исторических ситуаций и судеб! В Эрмитаже в Отделе истории русской культуры после Великой Отечественной войны работал его внук, мой отец — Андрей Валентинович По-марнацкий. А позже, в 1960-е годы, в Эрмитаже работала и я — водила экскурсии, с гордостью называя имя своего великого прадеда.
Премия М.И. Кази и медаль с целью поощрения изобретательства и технического образования вручались 23 февраля, в день рождения Михаила Ильича. Его именем назвали школу в Петербурге, построенную при Балтийском заводе, а также пароход, курсировавший между Архангельском и устьем Печоры.
Не часто бывает так, что после смерти человека очень большое число людей ощущают образовавшуюся пустоту. С уходом Михаила Ильича было именно так. Его не хватало людям...
Михаил Ильич Кази был преданным другом и заботливым, нежным семьянином. Детям, их образованию и воспитанию, он всегда уделял много внимания и времени. Особенно любил дочку Аню, вникал во все ее детские дела, поощряя благородство и незаурядность души. «Все эти супики и кашки (намек на хлопоты и суету нянек. — Авт.) не должны препятствовать становлению благородной души», — любил по-
вторять Михаил Ильич. Выражение «супики и кашки» стало в семье символом всяческой приземленности, мешавшей духовной и умственной деятельности.
Сын Анны Михайловны Кази (в замужестве Помарнацкой) мой отец, очень почитал своего деда, часто рассказывал мне о нем. Так случилось, что я оказалась «точкой пересечения» двух древних и таких ярких дворянских родов: Прокудиных-Горских и Мавромихали. Вполне возможно, что представители этих фамилий встречались прежде: Михаил Кази был председателем ИРТО, а Сергей Прокудин-Горский — председателем его фотографического отдела. Но если они и встречались, то вряд ли предполагали, что породнятся и что более чем через100 лет их внучка и правнучка будет писать о них записки, с любовью по крохам собирая материалы.
Михаил Ильич Кази со своей дочерью Анной (Из семейного архива Нарышкиных-Прокудиных-Горских)
Эти «встречи» с далекими предками, с историко-культурным прошлым Петербурга учат любви к этому городу, его замечательным, высоко гуманным традициям.
История таких древних фамилий, судьбы их представителей не могут не воспитывать в духе толерантности, уважения к разным национальностям, народам и культурам.
Закончить воспоминания о Михаиле Ильиче Кази хочется его словами о том, что для расцвета общества необходима крупная задача, большая национальная идея, высокие человеческие
идеалы — «флаг, который вы поднимаете и за щит к вратам Царьграда... Каков флаг, таковы который должны сражаться. Олег прибил свой будут и люди».
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Греки России и Украины [Текст] / сост. и отв. ред. Ю.В. Иванова. — СПб., 2004.
2. Муратиди, Ф.И. Греки — адмиралы и генералы Военно-морского флота России [Текст] / Ф.И. Муратиди. — СПб., 2007.
3. Нарышкина, Н.А. Морская слава России в произведениях изобразительного искусства [Текст] / Н.А. Нарышкина // Науч.-техн. ведомости СПбГТУ. — 1996. — № 2.
4. Романовы и Крым [Текст]. — М., 1993.
5. Никифоров, В.П. А.В.Суворов и его современники. Выставка портретов русских военных деятелей из фондов музеев СССР [Текст]: аннот. кат. / В.П. Никифоров, А.В. Помарнацкий. — Л., 1964.
6. Брагина, Т. Путешествие по дворянским имениям Крыма. Забытые имена [Текст]: краткий ист. путеводитель / Т. Брагина, Н. Васильева. — М., 2003.
7. Помарнацкий, В.Ф. Строитель кораблей [Текст] / В.Ф. Помарнацкий // Санкт-Петерб. панорама. — 1993. — № 4.
8. Дмитриев, Н.И. Судостроение и судостроительные заводы в России и за границей [Текст] / Н.И. Дмитриев, В.В. Колпычев. — СПб., 1909.
9. Гиляровский, В. Сочинения [Текст]. В 4 т. Т. 3 / В. Гиляровский. — М., 1967.
10. Федоров, Е. Михаил Ильич Кази [Текст]: биограф. очерк / Е. Федоров // Зап. Императ. Рус. техн. об-ва. — 1897. — Ноябрь.
11. Крылов, А.Н. Мои воспоминания [Текст] / А.Н. Крылов. — Л.: Судостроение, 1979.
12. Николаев, В.А. Электронный справочник по истории Санкт-Петербурга. — Режим доступа: VANIK39@MAIL.RU.
13. Помарнацкий, В.Ф. «Умел производительно работать» [Текст] / В.Ф. Помарнацкий // Санкт-Петерб. вед. — 1992. — 28 марта.
14. Нарышкина, Н.А. Санкт-Петербургский политехнический институт. История строительства. Архитектурно-стилистические особенности [Текст] / Н.А. Нарышкина // Клио. — 1998. — № 3.
