CC BY
69
2004 ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА._Сер. 7. Вып. 2
ИЗ ИСТОРИИ НАУКИ
УДК 551.46 А. И. Дуванин
МОЙ ПУТЬ В НАУКЕ ОБ ОКЕАНЕ1
Образование я получил согласно влечению к водной стихии. Первая работа, ставшая многолетней, была задана мне в Гидрографическом Управлении Военно-Морского флота (ГУВМФ), куда в 1937 г. после окончания географического факультета Ленинградского государственного университета был направлен на работу молодой специалист. Сначала попал в группу фотограмметристов. В течение двух месяцев участвовал в экспедиции на величественной Амур-реке.
Зимой 1938 г. был переведен в отдел гидрометеорологии. С меня первого началась организация штатного подразделения с задачей составления навигационных таблиц приливов и относящихся к этому характеристик колебаний уровня моря. Запомнилось мнение о состоянии дел в этой области, высказанное руководителем отдела: «Порядка в этом нет, а мало ли что?».
Началось освоение мало кому в подробностях известной области расчетов. Условия, в каких я оказался, благоприятствовали становлению начинающего океанолога. Обширная библиотека морской гидрометеорологической литературы, рабочие контакты с офицерами-гидрографами, текущие задания - все связывалось с задачами обеспечения мореплавания. Замечательное получил рабочее место в здании Адмиралтейства; у окна с видом на классическую панораму - Нева, Дворцовый мост, Росстральные колонны...
Непосредственный начальник - поразительно деликатный Лео Фрицович Рудовиц. Он унаследовал должность от авторитетнейшего профессора Морской Академии Юлия Михайловича Шокальского. Той же культуры морских гидрометеорологов был следующий мой начальник, капитан I ранга В. А. Снежинский. Ему я обязан разъяснением задач уровенного и приливного обеспечения мореплавания в общей организации гидрографической службы. Внимательное руководство, поощрение первых инициатив - все располагало к работе. Университет - через мост перейти. Удалось оформиться заочным аспирантом. £>ыл очарован единственным приемом научного руководителя Ю. М. Шокальского, состоявшимся за месяц до его кончины (20 марта 1940 г.). В жизни мне не случалось встретить подобного внимания к моим мыслям, которое позволило бы признать себя учеником определенного учителя.
Развитие в научном отношении шло по мере роста интересов к сути мало известных явлений. Первые шаги начались с упрощения неоправданно кропотливых расчетов и запутанных толкований. Стал предлагать различные рационализации. В то время в ГУВМФ такая активность поощрялась. Моя работа была отмечена знаком «Отличник ВМФ».
К началу Великой Отечественной войны группа вычислителей приливов была вполне подготовлена. Я был назначен ответственным за ее работу. Командование ГУВМФ передало это рабочее подразделение в систему созданного тогда Главного Управления гидрометеорологической службы Красной Армии (ГУГМСКА). Всего в ГУВМФ я проработал 4 года.
В составе Ленинградского гидрологического института группа приливов в сентябре 1941 г. была эвакуирована в Свердловск с определением места работы - село Косулино в 30 км от Свердловска.
1 21 февраля 2004 г. исполнилось бы 90 лет Александру Ивановичу Дуван и ну (1914-2002 гг.) - известному ученому-океанологу, члену Русского географического общества, доктору географических наук, профессору кафедры океанологии географического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. Александр Иванович внес крупный вклад в исследование приливов, волновых движений в море, крупномасштабного взаимодействия океана и атмосферы, а также экономики океана и рационального природопользования. Воспоминания А. И. Дуванина были переданы им на кафедру океанологии СПбГУ в 1998 г. в связи с юбилеем кафедры. Статья опубликована в авторской редакции (прим. редколл.).
О А. И. Дуванин, 2004
Для работы была предоставлена развалюха, возможно когда-то банька. В ней на связанных и сколоченных школьных партах удалось разместить 10 женщин-вычислителей. Никакого обеспечения работы, кроме вывезенного в 10 бельевых корзинах бланкового материала. То были обычные для эвакуированных из центра полуголодная жизнь и работа. В течение двух лет из села Косулино бесперебойно и без ошибок в расчетах обеспечивался действующий флот предвы числения ми приливов в своих и некоторых зарубежных портах.
К 1943 г. немалые усилия начальства увенчались успехом. В Москве был организован Государственный океанографический институт (ГОИН). В трудовые годы становления института по всем направлениям морской исследовательской и оперативной работы развивал успех назначенный директором профессор, контр-адмирал Н. Н. Зубов.2
В августе 1943 г. был переведен на работу в Москву в ГОИН. При бытовой неустроенности жизнь в Москве по сравнению с селом Косулино все же оказалась скачком к лучшему. Поэтому энергично стал писать в Ленинской библиотеке основательно ранее обдуманную кандидатскую диссертацию о характере и размерах приливов Мирового океана с обоснованием расчетов соответствующих показателей и выражением их в картографической форме. Работа нашла признание, была присвоена ученая степень кандидата географических наук. Летом того же 1944 г. получил интереснейшую по тому времени командировку в Англию для освоения работы на заказанной там машине для предвычисления приливов.
Пассажиром на английском эсминце благополучно перешел Северную Атлантику, охваченную военно-морскими операциями. Как и все жители Лондона, подвергался бомбардировкам летающими бомбами ФАУ-1 и ракетами ФАУ-2. После села Косулино оказался свидетелем, как бомбежками систематически разрушался очень большой город. Днем жизнь в городе даже бурлила. Ликвидация последствий взрывов и спасательные работы имели четкую организацию.
Для непосредственного выполнения командировочного задания по изучению техники предвычисления приливов я был направлен в Институт приливов в Ливерпуле, руководимым известным в этой области исследователем доктором А. Т. Дудсоном. Прием мне был оказан безупречно деловитый и уважительный. В течение двух месяцев усидчивой работы понял, что было мне показано, включая и интересовавший меня вопрос о взаимоотношениях между институтом и главным потребителем его результатов - Гидрогеографическим департаментом Адмиралтейства.
К этому интересна кллюстрация, связанная с тем, что я прибыл в Англию вскоре после крупнейшей военно-морской операции по высадке англо-американского десанта на сильно укрепленное немцами побережье Нормандии. Событие это свежо было в памяти, раскрылись связанные с ним секреты. Поэтому мне было рассказано о мерах конспирации, с соблюдением которых институт в течение долгого времени просчитывал приливные режимы для разных вариантов планирования операции. Конечный результат состоял в том, что высадка десанта во времени протекала в точном согласии с ходом приливов, предвычисленным в деталях в институте. На малой воде под артиллерийским прикрытием крупных сил флота к берегу шли суда-подъемники подводных препятствий, установленных немцами. Накат десантных сил совпадал с накатом приливной волны, обеспечивающей приближение сил десанта к берегу. Другие детали этой крупнейшей десантной операции Второй мировой войны, какие при этом были потери сторон - все это предмет истории, в которой есть страницы таблиц скромного Института приливов (штат всего 12 сотрудников).
Такого же содержания расчеты поступали в течение всей войны нашему командированию ВМФ от руководимой мной группы вычислителей.
В оставшееся после работы в институте время командование нашей военной миссии в Лондоне и английская сторона оказывали мне содействие в ознакомительном общении с морскими служебными изданиями. Я имел официально предназначенные для обмена материалы. В ответ получил большое число атласов, всевозможных публикаций, которые были переданы в библиотеку ГОИНа. В информационном сборнике Гидрометслужбы № 1 за 1946 г. опубликовал сообщение «О некоторых работах по океанографии в Англии».
Командировка длилась 6 месяцев — с июля 1944 г. по январь 1945 г. Возвращение прошло благополучно на борту предельно загруженного военными материалами судне Либерти, следовавшем в конвое в Мурманск в течение первых 9 суток 1945 г.
Очень яркое впечатление получил от следующей командировки летом 1945 г. в поверженную Германию, куда меня направили для поиска немецкой приливной машины. Она оказалась заблаговременно эвакуированной, и мне показали только фундамент, где она стояла.
После окончания войны в конце 1945 г. по жилищным условиям я с семьей был вынужден вернуться в Ленинград к месту моего довоенного проживания. Нашел полностью опустошенную квартиру, где, испытав весь ужас блокадной жизни, скончался мой брат 38 лет, уже готовившийся к эвакуации из Ленинграда. Началась обычная для всех бедная послевоенная жизнь. Дополнительно к заработку в Ленинградском отделении ГОИНа удалось начать по совместительству чтение лекций по морским приливам, течениям и колебаниям уровня моря в Ленинградском
2 С февраля 1943 г. по январь 1946 г. я состоял в рядах ВМФ в звании инженера-капитана. Это отмечено медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне». Затем Вооруженные силы меня не забыли, и до 1985 г. я награждался юбилейными медатями. 65 лет трудовой деятельности отмечены медатями «За трудовую деятельность» и «За долголетний добросовестный труд».
.. гидрометеорологическом институте и в Военно-Морской академии кораблестроения и вооружения (BMA) имени
A. Н. Крылова. К этой работе в помощь себе привлек меня контр-адмирал Всеволод Александрович Березкин. Запомнились случаи отзывчивой заботы обо мне. С его скорой кончиной второй раз после потери Ю. М. Шокальского терял появившуюся опору в своем начавшемся научном развитии. Одновременно получил ответственную педагогическую нагрузку, поскольку на меня возложили чтение курсов, которые в двух местах вел Всеволод Александрович.
Особенно внимательно и уважительно относились к моим лекциям офицеры-слушатели Военно-Морской академии. Там даже пожелали издать мои лекции. В скромных возможностях самой академии это было выполнено и дало мне первую публикацию.
Успех в чтении лекций обеспечивался активной разработкой конкретных расчетных задач по приливам и колебаниям уровня моря, которые я вел в Ленинградском отделении ГОИНа. Постепенно втягивался в руководство дипломными работами студентов и готовивших кандидатские диссертации. Три офицера BMA успешно защитили работы по предложенным мной приливным темам.
В начале 50-х годов новый энергичный директор ГОИНа А. А. Юшак в числе других мероприятий принял решение укрепить пошатнувшиеся дела отделения приливов путем перевода меня из Ленинграда на прежнюю должность руководителя этой работой, что разрешило мои квартирные трудности.
Естественно, я полностью погрузился в поиск оптимальных научно-организационных решений, которые обеспечивали бы усовершенствование отечественных таблиц приливов. Из английских и немецких изданий знал известных ученых, руководивших там службами приливов, понимал, как ими преодолевались трудности этой работы. Англичане успешно разработали и внедрили в штурманскую практику известный адмиралтейский метод расчета приливов. Немцы отличились внедрением в штурманскую практику портативного механического предвычис-лителя приливов и атласов котидальных карт приливов для акваторий действия их подводных лодок. Свою оригинальную основу для совершенствования прикладной работы по приливам удалось найти и мне. Разработанный мною способ выражения приливов в лунном времени открыл возможность составления ранее неизвестного вида таблиц приливов постоянного действия. Массовым исходным материалом для этого оказались отслужившие свой годовой срок ранее изданные таблицы приливов. Способы вычисления данных для многих зарубежных пунктов, в особенности у берегов Северного моря, оставались для нас неизвестными. Завесу секретности в предвычислении аномальных приливных режимов снял наш принцип освоения предвычисленных данных о приливах за истекшие годы.
В основу составления первых отечественных таблиц приливных течений также было принято выражение расчетов в форме таблиц постоянного действия. Составление таких таблиц было совсем новой, никогда у нас не выполнявшейся работой. Требовалась особая организация необходимых для этого наблюдений над течениями в избранном числе точек с определенными интервалами во времени. В условиях глубоководных курильских проливов такая работа была выполнена с борта экспедиционного судна «Витязь». Непосредственное руководство этой работой было поручено мне. Собранный в 1951-1952 гг. материал наблюдений позволил составить отвечающие требованиям навигационные таблицы течений, в которых попутно была реализована хранящаяся без движений архивная информация и о других дальневосточных проливах.
Это была в целом широко поставленная работа. В ее организации видная роль принадлежала океанологу
B. В. Тимонову, не обладавшему никакими административными возможностями. Тем не менее он даже межведомственно многое координировал, привлекал силы студентов и др. Развернутая работа по приливным течениям многим обеспечила научный рост до уровня кандидата наук. Некоторым дала основу для разработки докторских диссертаций. Экспедиционные наблюдения были полностью обработаны и вошли в навигационные атласы и таблицы течений. След от этих работ можно найти в грудах ГОИНа за 1955 г. Упомяну еще о командировке на год в Китай для помощи в организации подобных морских исследований. Вскоре после этого закончилась моя 19-летняя работа в институтах системы ГУГМС, где также имел признание присуждением значка «Отличник гидрометслужбы».
Полоса активного интереса морских ведомств к источникам прогнозного значения информации о приливной динамике вод завершилась для меня неожиданным образом. Накатившаяся на моряков в 50-е годы волна маринизма меняла приоритеты в умах организаторов морских исследований. Воспринимавшееся ранее важным теряло значимость. В начавшихся небывало массовых наблюдениях течений на океанологических станциях и даже полигонах никого не интересовала приливная составляющая течений. Не нашла понимания и поддержки некогда инициированная ГУВМФ и завершенная к 1959 г. разработка отечественных таблиц приливов, включавшая международно накопленную информацию о приливах по всем побережьям и островам Мирового океана.
Наступившее неоправданное игнорирование возможностей совершенствования навигационных пособий по приливам и течениям не стала трагедией для специалиста, посвятившего этому 22 года труда. Стал получать приглашения в процветавший тогда Институт океанологии АН СССР. Любезным было письмо от руководства географического факультета Московского университета, приглашавшее участвовать в конкурсе на замещение освобождавшейся должности профессора в связи с выходом на пенсию очень заслуженного основателя кафедры океанологии проф. Н. Н. Зубова. Я предпочел кафедру океанологии МГУ, поскольку имел опыт чтения лекций, отвечавшую направленности работ Н. Н. Зубова по динамике моря.
Еще со времени первой встречи с проф. А. Д. Добровольским на борту экспедиционного судна «Витязь» со-плавателями (с 1957 г. заведующий кафедрой океанологии) сложились взаимно уважительные отношения. На ка-
федре привычные для меня массовые расчеты с помощью технического персонала были исключены. Приступил к написанию учебного пособия «Волновые движения в море», готовыми главами которого отчитывался. Затем стал вести разработки исследовательских тем путем постановки задач и руководства работой аспирантов, которая нередко выливалась в прямое участие в их работе. Это было видно при защите диссертаций и молчаливо, иногда вслух, одобрительно оценивалось. За время моей 39-летней работы в университете был руководителем 36 аспирантов, защитивших кандидатские диссертации, пять из них, каждый в среднем через 10 лет, защитили докторские диссертации.
Прошло много лет до прочтения, удивительно отвечавшей моей научной работе на кафедре, формулировки в изданных лекциях физика Р. Фейнмана: «...нескольких наблюдений и строгого размышления достаточно, чтобы узнать о природе очень и очень многое».
Условия жизни, исключавшие возможность погружения в анализ массивов наблюдений, побуждали к размышлениям, развивавшим понимание фактов и событий в некоем новом свете. В своих же полученных результатах открывал возможности, которых ранее долго не видел. Так формировался отличавшийся от прежнего склада университетский профессор.
Все, о чем рассказывал я студентам, опубликовано в учебных пособиях или статьях. Возможности улучшения книги «Волновые движения в море» видел. Практика преподавания убеждала в том, что прикладного значения знания способствуют усвоению гидродинамики морских волн и углубляют подготовленность молодых специалистов к исследованиям и расчетам волн в их реальном в природе проявлении. В таком насгрое неоднократно заявлял о желании подготовить усовершенствованный вариант учебного пособия. Неизменно получал отказ на включение в план такой работы. Это был досадный эпизод в целом благополучно протекавшей моей учебной работы. Она разнообразилась руководством научными семинарами, работой в экспертной комиссии ВАКа, оппонированием при защите диссертаций, участием в работе редакционной коллегии Атласа океанов под руководством главкома ВМФ. По линии общества «Знание» РСФСР имел командировки с лекциями в ГДР, Архангельскую область, академгородок в Иркутск и другие места. Общество издало написанную мной популярную брошюру «Мировой океан в современной жизни». По разным поводам состоялись научные командировки от факультета в Англию, Исландию, Мексику, Египет.
Каждый зарубежный выезд дает много ценного для кругозора общего и научного. В годы социализма аппарат иностранного отдела требовал об этом подробную отчетность, которая неизменно и давалась. Далее в общении на кафедре с руководством и коллегами в рабочем порядке не упускал возможности обращать внимание на полезный опыт, свидетелем которого доводилось быть. Об этом слушали и затем полностью оставляли без внимания. Приходилось также знавать людей с весьма большим зарубежным опытом, избегавших о нем говорить.
Для меня после участия в 1959 г. в Международном океанографическом конгрессе наиболее содержательной считаю научную командировку в Англию, состоявшуюся в 1966 г., т.е. 20 лет спустя после военного времени пребывания там для освоения техники предвычисления приливов. Вторая командировка была подлинно научной. Лично знакомился с работой крупных морских исследователей, таких, как проф. Дарбирширф, проф. Боуден, проф. Дикон и многих других специалистов. Сам прочитал лекцию в Ливерпульском университете в уважительно предоставленной мне аудитории имени проф. Праудмана, который, к слову сказать, еще в 1945 г. меня очень любезно в качестве гостя принимал в течение воскресного дня. Лекция состоялась на тему «Колебания среднего уровня моря как показатель процессов взаимодействия между океаном и атмосферой». Эту же тему с подробным рассказом об автоколебательной модели взаимодействия между океаном и атмосферой доложил на семинаре молодых ученых отделения прикладной математики и теоретической физики Университета в Кембридже, куда был приглашен.
Знакомство с научными лабораториями океанографического института в Вормлее и общение между учеными в Кембридже оставили очень благоприятное впечатление о широте и непосредственности общения с молодыми учеными по текущим трудностям исследования, возможное запросто между молодыми специалистами разных направлений и подготовки.
Состоявшийся экскурс в условия, определившие мой выход в университетскую жизнь, не случайно получился с упоминания 50-х годов. С них, по крайней мере на 30-летие, началось время особо активного развития Военно-морского и других флотов страны. В то же время наблюдалось международное оживление интереса к эксплуатации морских природных ресурсов. В отечественной морской науке это отразилось в полном смысле вторжением исследовательских судов на просторы Мирового океана. Вслед за флагманским Институтом океанологии АН СССР (ИОАН) организация флотов из многих судов для работы в океанах перекинулась на ведомства: Гидрометеорологическую службу, Министерство рыбной промышленности, Министерство геологии, Космическое агентство и др. Все это свидетельствовало о широте потребностей различных служб в океанографической информации (связанные с этим затраты определялись благоприятной конъюнктурой милитаризации страны). На смену былой ограниченности океанографических плаваний пришла расточительность в наращивании тоннажа и числа исследовательских судов. Медленно шло их оснащение исследовательской техникой, но это не являлось серьезным препятствием для организации дальних плаваний.
Интенсивная наблюдательская работа практически по всему комплексу природных условий океанов обильно питала энтузиазм, соревновательность способствовала росту авторитета деятелей, вовлеченных в вихрь открыв-
шихся возможностей сказать о чем-то громче и больше обычного. Наблюдался подъем победных настроений от обилия добываемых фактов и пройденных морских миль.
В этой атмосфере тщательно подготовленный доклад директора ИОАН на президиуме АН СССР получил от президента академика В. В. Келдыша ошеломившую слушателей оценку, назвавшего деятельность института соответственно и океанографической комиссии, не более чем инвентаризацией океана. Как водится, должностью поплатился только директор институт, в прошлом мой университетский товарищ, проф. В. Г. Корт. Думаю, он не был наиболее влиятельным членом океанографической комиссии, состоявшей в основном из профессуры ИОАН. В моей памяти эта плеяда деятелей сохранилась очень активной и сплоченной, немало пережившей в трудные годы становления ИОАН.
В отечественной морской науке работы ИОАН в ведомственных институтах за годы взлета активности дали огромный материал для океанологии. Кто возьмется его объективно осмыслить? Сами творцы славных дел ушли из жизни, не застав крушения того очень многого, что рухнуло из достигнутого ими в накрывшей страну перестройке, всего, чем она жила 70 лет строительства социалистического общества.
Я оказался вне громкого, что шумело в годы многочисленных исследовательских рейсов, состоявшихся на блистательных лайнерах науки. Причина в том, что я в свое время избрал местом работы не Институт океанологии, а университет. Тем не менее в четырех длительных рейсах, относящихся к этой эпохе, было и мое участие. На особо престижные рейсы я приглашений не получат и сам не пытался втиснуться в штатный строй желающих участвовать в действительно очень интересных экспедициях.
Освоение огромных массивов добываемых фактов было поверхностным. Подлинно исследовательский интерес складывался на особо интригующих вопросах, которые ставил океан о ранее неизвестных особенностях динамики вод, о грандиозных явлениях в земной коре в пределах океанических просторов, о сложных проявлениях органической жизни в океанах. Разработка этих проблем сильно «продвинула» квалификацию наших морских ученых. Активно издавались их труды.
К числу очень содержательных событий в морской науке относится состоявшийся летом 1959 г. I Международный океанографический конгресс. У меня сложилось убеждение, что это был своевременно и умело проведенный учеными США смотр состояния мировой науки об океанах в условиях роста разностороннего интереса к этой стихии. На конгрессе был четко изложен принцип об умении задавать вопросы океанам, а не ограничиваться только ответами о содержании наблюдаемых процессов. Исследования рекомендовалось предварять правильно сформулированными вопросами и тщательно продуманными гипотезами. Подобные идеи у нас для деятелей нашей океанографической элиты не были предметом популяризации. Услышав о них в какой-либо форме, президент АН В. В. Келдыш, вероятно, нашел бы иную формулу заключения по отчету ИОАН.
Официальная делегация на конгрессе была представлена членами океанографической комиссии. Отчет о состоявшемся событии под грифом ДСП получил и я как участник конгресса в составе экспедиции на судне «Михаил Ломоносов». Документ удивлял неадекватным освещением организации конгресса, принятой на нем классификацией докладов. Мое сообщение, посланное в журнат «Метеорология и гидрология», было опубликовано под названием «Первый Международный океанографический конгресс и состояние морских наук в Соединенных Штатах Америки» в № 2 за 1960 г. В нем я стремился к возможно объективному описанию работы конгресса.
Последствия работы океанографического конгресса стали сказываться очень быстро. В аппарате ООН и ЮНЕСКО были разработаны международные всевозможные руководящие комиссии и комитеты, можно сказать, с мощным околонаучным чиновничьим аппаратом. Прошли многоуровенные и многочисленные конференции, симпозиумы международные и региональные. Принимались многочисленные решения и протоколы, в которых виртуозно свободно ориентировалось и всех поправляло чиновничество. Это приходилось наблюдать на совещаниях, в которых не слишком часто участвовал. Чиновничество, привлеченное из научных работников разных стран, было неоднородным. Часть, привыкшая ранее к научной или преподавательской работе, с тоской ожидала конца контракта, другая же часть в этой материально хорошо обеспеченной круговерти чувствовала себя превосходно. Эта административная махина рождала проекты международных больших экспедиционных исследований, и многие из них в той или иной части выполнялись. История об этой деятельности и полученных научных материалах мне представляется необозримо великой. О достигавших меня обобщениях достижений по некоторым международным проектам неизменно старался студентам рассказать, чтобы представляли хотя бы в общих чертах сферу своей возможной деятельности. Редкие командировки на международные мероприятия помогали информировать о развернутой в науке «атаке» на морскую стихию.
И у себя дома я был далек от знания царившей системы определения приоритетов и принципов решения организационных вопросов нашей науки. Знал, что при океанографической комиссии тоже был свой аппарат исполнителей, знал, что заведующий кафедрой океанологии проф. А. Д. Добровольский представлял в комиссии географический факультет МГУ. Он был полностью захвачен коллизиями развившегося ренессанса в науке, в которой ему молодым довелось работать вместе с основоположниками в труднейших условиях первых экспедиций в Баренцевом море.
Как дебатировались и решались проблемы в отечественной океанологии на заседаниях океанографической комиссии, на кафедре наш заведующий не освещал. В общении с нами он был неутомимым пропагандистом научного наследия своего учителя проф. Н. Н. Зубова. Так вполне возможным оказывается положение, когда даже участвуешь в событиях, а подлинного механизма их развития не знаешь. Один из примеров к этому дали близкие мне
круги, по каким-то им известным соображениям подготовившие критику отечественной океанологии (основоположники Ю. М. Шокальский и Н. Н. Зубов) за якобы узость и неспособность адекватно значимости отражать социальную роль новейших морских знаний. Утверждаюсь, что это надлежащим образом может трактовать другая наука - «география океана». Почему-то умалчивалось, что исторически именно от географии и очаровательного образа Паганеля началась океанография. Стремительно в этой области углублялись знания и современное помненное им название - океанология. Идейное руководство дискуссией, явно затеянной в видах верховенства в формировании взглядов в происходящих изменениях океанической проблематики, принял на себя профессор палеографии географического факультета К. К. Марков после присуждения ему за заслуги в своей области науки звания академика. Организационно он действовал чрезвычайно энергично, привлек много сторонников, в том числе и некоторых океанологов с именем и положением. Последнее меня немало удивляло. В программных обсуждениях участникам заседаний была лестна роль основоположников науки, приобретавшей размах некоторого движения, имеющего много проявлений, вплоть до составленного списка кандидатов к присуждению Государственной премии. Лауреатство не состоялось. Скончался идейный руководитель - академик К. К. Марков. Новый подобной силы лидер не выявился, событие перестало быть громким и, похоже, затихло.
Если отбросить все претенциозное, что было нафомождено в увлеченности на лидерство, то справедливым будет признать в научном отношении вполне состоявшимся «сухой остаток», выраженный двумя опубликованными томами охват вопросов физической и экономической географии Мирового океана. Содержательность этого труда обеспечена широким привлечением специалистов, написавших по 10 глав в каждой книге.
Коль коснулся примеров умолчания в малом политиканстве, то каких же это достигает вершин! Ведь именно приглушенность информации охраняла грандиозную подготовку двух общественных систем - социалистической и капиталистической к самоуничтожающему столкновению использованием особых к тому возможностей, какие усматривались в природных условиях океанов. Острый интерес к ним побуждал к исследованиям, в которых стороны с оглядкой шли на сотрудничество в особо трудно достижимых объемах информации.
В пределах возможного я предпринял своего рода введение, выводившее сотрудников кафедры к соотношению своих разработок с идеями международных проектов Стал поэтому инициатором и редактором сборников трудов членов кафедры, изданных под названиями «Взаимодействие океанов с окружающей средой», «Океаны и жизнь» с моей статьей «Мировой океан и глобальные проблемы». Никакого вразумительного отклика на свою деятельность от лиц, от которых это естественно было ожидать, не получил. Тем более приятны были немногие искренне высказанные одобрения.
В работе Международного океанографического конгресса неоднократно произносилось, что «океан - это место встречи всех наук». Мысленно охватить, какие это все науки, мне помогло собственное определение объекта, ставшее ориентиром в преподавании, в отношении к «новациям», наконец, в изложении собственных работ.
Мировой океан следует рассматривать в качестве открытой динамической системы, обменивающейся веществом и энергией с внешними средами. Таким системам свойственно саморегулирование, направленное к поддержанию равновесия, при этом процессы обмена и различных преобразований протекают в колебательных режимах. Обменные явления между океанами, атмосферой, океаническим ложем и материками протекают в форме планетарных круговоротов тепла, влаги, газов и других веществ, в чем сложнейшим образом участвует биосфера океанов и материков. Эти макропроцессы, эволюционировавшие в течение всей истории Земли независимо от человека, на современном уровне развития общества испытывают антропогенные нарушения как вследствие привносимых в водную среду чуждых отходов общественного производства, так и изъятий из океанов, особенно из органического мира.
Да, в океанах действительно встречаются все естественные, технические, социально-экономические, исторические и, конечно, военно-политические науки, асиммилирующие знания в своих особых противоестественных целях. Много глав, относящихся к океанам, из этих источников уже написано, и еще большее число разработок наука «океанология» ожидает.
После впечатлений о событиях глобальных остается обратиться к некоему послесловию о своих научных разработках. Они все опубликованы, и кажутся все-таки нелишними некоторые разъяснения.
Интерес к исследованиям зародился у меня рано и сохранялся всю жизнь. Так случилось, что поставленная в ГУВМФ прикладная задача изучения приливных явлений и колебаний уровня моря открывала по мере роста моего кругозора новые аспекты для изучения. Все сделанное по приливам изложено в монографии «Приливы в море». Последней уже «под занавес» пришла мысль обоснования ранее не описанного понятия «приливной год», и отвечающей ему шкалы приливного лунно-солнечного времени. Для понимания временного хода процессов в Мировом океане эта система времени столь же значима, как солнечное время в приложении к атмосферным и континентальным условиям. Развитие проблемы времени для океанической среды имеет фундаментальное значение. Это изложено в статье «Приливной год и системы времени» (Вестн. Моск. ун-та. Сер. 5: География. 1998. № 2).
Другая научная проблема возникла, когда пришлось столкнуться со многими неясностями в понимании причин колебаний среднего уровня моря. Пристальное внимание к различно осредненным отметкам уровня обернулось для меня вторжением в очень крупные гидрометеорологические процессы. Анализ фактических рядов многолетних наблюдений над поведением среднего уровня моря привел к выводу о показательности таких материалов для суждения об интенсивности крупных систем океанической циркуляции. Естественно было обратиться к сопоставлению таких показателей, одновременно свидетельствующих и о тепловых потоках в океанах с разраболганными
метеорологами индексами атмосферных процессов. Так состоялся выход на крупный исследовательский анализ многолетних наблюдений над уровнем моря, температурой воздуха, колебаниями ледовитости Баренцева моря, на обобщенные ряды индексов циркуляции атмосферы и повторяемости типов процессов. При этом выявлялись синхронные и асинхронные связи. В числе последних было испытано для прогноза ледовитости Баренцева моря обнаруженное опережение колебаниями среднего годового уровня Балтийского моря переносов океанического тепла на север. Полученные за 10 лет работы результаты посчитал возможным представить к защите в качестве докторской диссертации, что завершилось присуждением искомой ученой степени. Сожалею, но на опубликованный вариант этого исследования наложен ограничительный гриф.
В порядке ретроспективной оценки своей докторской работы в свете последовавших событий имею основание считать, что для своего времени (1950 г.) эта работа была значительной. Возник активный интерес к исследованиям колебаний уровня моря, что выразилось зашитой нескольких докторских диссертаций и вовлечением рядов наблюдений над уровнем моря в разработки даже некоторых метеорологов. Поскольку в моей работе широко были использованы перечисленные выше обобщения массового материала синоптической метеорологии, оказалось естественным выразить собственное понимание особенностей взаимодействия океана и атмосферы. Результаты, аналогичные выводам моей работы, в последующем были получены и другими авторами в отношении подобных явлений в других географических условиях. Становившееся все более понятным проявление взаимодействий вело к пониманию природы процессов в свете автоколебательной модели, отвечающей взаимно обусловленному поведению индексов циркуляции атмосферы, колебаниям уровня моря и температуры воды в северной части Атлантического океана. Необходимое обоснование чисто физической возможности автоколебаний в предложенном понимании было достигнуто в кандидатских диссертациях молодых океанологов Л. Д. Даричевой и В. И. Чупрыкина, выполнявших лабораторное моделирование процесса, списанного мной с природы механизма, описанного затем численным решением.
Изучение режимов, по-разному заданных на модели, дала на осциллографе регистрацию автоколебательного режима с участием двух компонент: квазипериодического, отличающегося от правильной гармоники, и удвоенной частоты непериодического колебания. В то время ни мной, ни кем-либо полученная запись процесса не была истолкована как адекватная чрезвычайно развитому в природе виду циклических автоколебаний. К такому выводу меня привело 20 лет спустя пристальное внимание к суточному, годовому и другим периодам изменчивости разнообразных гидрометеорологических характеристик. Постепенно выяснилось, что в таких колебаниях выражены два начала в разнообразии процессов окружающей жизни. Обычно преобладающие компоненты распознаются по определяющему периоду, как то: сутки, год и др. Но одновременно в природных режимах всегда присутствует трудно объяснимая непериодического вида изменчивость. Автоколебательное взаимодействие разных по проявлению составляющих определяет наблюдаемый усложненный режим природных квазипериодических явлений.
Многочисленные процессы с такого рода изменчивостью вернули меня к механизмам, которые выявились в пределах Северной Атлантики при изучении взаимодействий между процессами крупного масштаба в системе океан-атмосфера. Проявление автоколебаний оказалось свойственно самым привычным явлениям в окружающей жизни. Описаны они в статье «Циклические автоколебания в природе». По ходу изложения выяснилось, что давние наблюдения колебаний на модели опережали понимание их приложимости для изучения тогда еще не описанных циклических колебаний в природе. Было это настолько рано, что небольшая модель, как обременительная для ухода за ней, была разобрана преподавателями ДВГУ, ее собравшими в то время, когда они верили в успех эксперимента и успешно его провели.
Сложившееся у меня понимание автоколебаний в гидрометеорологических процессах позволяет видеть не менее двух алгоритмов для успешных докторских исследований. Но наступили времена, когда возможности и перспективность для вхождения молодых ученых в такие разработки сведены до уровня бессмысленного занятия, Охотников к этому нет.
В отношении циклических автоколебаний добавим одну подробность. Оказалось, что этот вид режима присущ также известному показателю солнечной активности, измеряемому числом солнечных пятен по Вольфу. Согласие в режимах изменчивости земных процессов с солнечным послужило поводом для предположения солнечно-земной связи между столь разными явлениями.
Длительную регистрацию очень комплексного земного процесса представляет многолетний ряд наблюдений над колебаниями уровня Каспийского моря. Выполненная корреляция этого ряда с показателем солнечной активности по Вольфу дала очень ценную асинхронную связь, в которой солнечный показатель опережает на 30 лет земной процесс поведения уровня Каспийского моря. Солнечная детерминированность определяет с высокой подробностью общий фон колебаний уровня, на который накладывается относительно быстротечная изменчивость водного баланса Каспия в зависимости от течения гидрометеорологических процессов по земным закономерностям. Упомяну еше полностью индуцированную работой на географическом факультете, им же изданную в качестве учебного пособия работу «Производственная эксплуатация природных ресурсов», в которой обобщен и дополнен ряд статей, ранее опубликованных в журнале «Вестник Московского университета. Сер. 5: География». Они выходили за пределы специальных вопросов океанологии, к чему призывал наиболее запомнившийся своей активностью, несколько раз переизбиравшийся декан факультета проф. А. М. Рябчиков. Затем состоялся приказ ректора, обязывающий к введению курса по вопросам охраны окружающей среды. Я принял на себя его чтение, ранее никем не затрагивавшегося в учебной работе кафедры океанологии. После снятия его с расписания лекций,
видимо, в силу оставшихся впечатлений и мыслей, написал статью «Существование производственных и экологических систем», опубликованную в «Вестнике Московского университета» в разделе «Теория и методология географии». Сам эту статью считаю заключительной главой 10 к названному выше учебному пособию.
Отпущенное судьбой время позволило написать мне статьи заключительного характера по четырем разделам моей практической и научной деятельности - морские приливы, долгосрочные прогнозы, автоколебательные режимы в природе, о производственной активности в природе. Обобщающий элемент в этих работах есть, и от него имею ощущение, сходное с тем, которое я ощутил, прочитав у А. Эйнштейна, что как прекрасно однажды почувствовать единство целого комплекса явлений, которые при непосредственном восприятии казались разрозненными. Ни в коем разе не ставлю себя в какую-либо сопоставимость с Великим автором, это сказавшим.
В какой мере рассказанное мной верно, это при желании можно проверить по указанным выше опубликованным источникам, характеризующих мою научно-практическую и педагогическую деятельность.
Summary
Duovanin A. I. My way in ocean science.
Memoirs of a graduate from Faculty of Geography, Saint Petersburg (Leningrad) State University, Alexander Ivano-vich Douvanin - famous oceanographer, doctor of geographical sciences, professor of Department of Oceanology, Faculty of Geography, M. V. Lomonosov Moscow State University cover his life in science from 1937 up to 1998. A. Douvanin made valuable contribution in investigations of tides, wave motions in the sea, problems of large-scale interactions between ocean and atmosphere, as well as ocean economy and rational use of ocean.
Статья поступила в редакцию 15 сентября 2003 г.
