CC BY
108
О россы! век грядет, в который и у вас Поэзия начнет сиять, как солнце в полдень. <...> И скоро все народы На север притекут светильник возжигать, Как в баснях Прометей тек к огненному Фебу, Чтоб хладный, темный мир согреть и осветить. Не приходится сомневаться, что эта вера лишь укрепляла в Карамзине в мысли, пронизывающей весь его поэтический манифест, о значении поэзии, как величайшего богатства, которым владеет человек. Доколе мир стоит, доколе человеки Жить будут на земле, дотоле дщерь небес, Поэзия, для душ чистейшим благом будет. Доколе я живу, дотоле буду петь, Поэзию хвалить и ею утешаться. [1, с. 63]. Примерно тогда же, когда создавалась «Поэзия», Карамзин написал стихотворение «К Д.» («Многие барды, лиру настроя»), в котором прослеживается развитие идей, изложенных в его обширном творческом манифесте. Открывается оно обширной анафорой: первые четыре строфы начинаются со слов «Многие барды.». Эти многие барды «лиру настроя / Смело играют, поют». Темы их «песней» многообразны: «страшные битвы поют», «сельскую радость поют». Но уже пятой строфой, которая, на наш взгляд, занимает центральное место в композиции стихотворения, Карамзин заявляет свою позицию: он отказывается высоко ценить потуги «многих бардов» и задается вопросами: Все ли их песни трогают сердце, Душу приводят в восторг? Все ли Омиры, Геснеры, Клейсты? Где Анакреон другой? [1, с. 64] Вновь обращает на себя внимание, что в перечне тех, кто действительно приводит в восторг и трогает сердце, отсутствуют русские поэты. Это античные классики: Гомер, создатель прославленных эпических поэм, поставленный в укор тем «многим бардам», которые пытались «петь битвы», но не умели тронуть сердца, и Анакреонт, который тоже «воспевал вино», но лучше, чем его неудачные последователи. Это и современные поэты: Геснер, названный, вероятно, прежде всего как автор поэмы «Идиллия», давшей название ставшему позднее популярным жанру романтической ли-
рики - стихов, где «сельскую радость поют», и Клейст (имеется в виду, конечно, не прославленный поэт-романтик Генрих фон Клейст, а его намного менее известный однофамилец Эвальд Клейст, написавший поэму «Весна», также насыщенную идиллическими картинами сельской жизни).
Поэт вздыхает о том, что «мало осталось бардов великих», «слезы из сердца тихо катятся, / Лира упала из рук». Но «зефиры с Невского брега <...> вливают сладкие песни, / Нежные песни в мой слух.». Под их влиянием от прежнего уныния не остается следа, и он охвачен прямо противоположным чувством:
Я восхищаюсь! - В радости сердца Громко взываю, пою: «Древние барды дух свой влияли В нового барда Невы!» [1, с. 65] «Новый бард Невы» - это, несомненно, адресат послания и ближайший друг Карамзина И. И. Дмитриев. Более высокой похвалы, чем сказать, что в него влили свой дух «древние барды», в глазах Карамзина не было.
Последующие творческие декларации Карамзина создавались намного позднее и отразили другой этап его эстетических представлений. Им предстоит стать предметом самостоятельного анализа.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Карамзин Н. М. Полн. собр. стихотворений. Л.: Сов. писатель, 1966, с. 376.
2. XVIII век. Вып. 24. СПб., 2006. С. 296-311.
3. Карамзин Н. М. Прогулка // Детское чтение для сердца и разума. 1789. Ч. XVIII. С. 167-168.
4. Левин Ю. Д. Оссиан в русской литературе. Л.: Наука, 1980. С. 40-41.
5. Кафанова О. Б. «Юлий Цезарь» Шекспира в переводе Н. М. Карамзина // Рус. лит. 1983. № 2. С. 158-163.
6. Юлий Цезарь: Трагедия Виллиама Шекеспира. М., 1787. С. 4, 6.
7. Благой Д. Д. Пушкин в развитии мировой литературы. Ст. 3 // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1975. Т. 34. № 3. С. 233-234.
МОТИВЫ ПУШКИНСКОГО СТИХОТВОРЕНИЯ «КЛЕОПАТРА» В РОМАНЕ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО «ИДИОТ»
THE MOTIVES OF PUSHKIN'S POEM "CLEOPATRA" IN F.M. DOSTOEVSKY'S NOVEL "IDIOT"
А. Н. Иванова
Статья посвящена анализу двух пушкинских цитат в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» и их значение для понимания одного из центральных образов романа - Настасьи Филипповны Барашковой; выявляется близость Настасьи Филипповны с пушкинскими образами Клеопатры и героини из стихотворения «К***».
A. N. Ivanova
This article is devoted to the analysis of two pieces of Pushkin's citation in Dostoevsky's novel "Idiot". The meaning of these pieces for the main characters of this novel - Nastasya Filippovna - is interpreted. The correlation of this character with Pushkin's Cleopatra and "image of virgin beauty" is described.
Ключевые слова: Настасья Филипповна, Клеопа- Keywords: Nastasya Filippovna, Cleopatra, "image of тра, «образ чистой красоты», «странный» взгляд, virgin beauty", strange look, double meaning human двойственность человеческой природы. nature.
На современном этапе изучения творчества Ф. М. Достоевского становится очевидным воздействие на его мировоззрение как отдельных произведений А. С. Пушкина, так и его творческого метода в целом. Зачастую понимание того или иного образа, созданного Достоевским, приходит тогда, когда начинаешь его воспринимать в диалоге с пушкинским текстом.
Обратимся к роману «Идиот». В этой статье мы не будем касаться баллады Пушкина «Жил на свете рыцарь бедный», полный текст которой включен в роман. Ее роль - раскрыть грани образа князя Мышкина, нам же интересны два женских образа: Аглаи Епанчиной и Настасьи Филипповны.
В связи с этим наше внимание привлекают две пушкинские цитаты, использованные Достоевским: «Ценою жизни ночь мою!» и «образ чистой красоты».
По мнению Д. С. Мережковского, А. С. Пушкин обладал «способностью страшных "синтезов"», поэт «находит "совпадение красоты в обоих полюсах" - в "идеале Мадонны", "чистейшей прелести чистейшем образце", и в "идеале содомском", "на краю" противоположной "бездны", в Клеопатре»[1, с. 391].
Казалось бы, не должно вызывать сомнений, что Аглая символизирует в романе любовь чистую, невинную, «образ чистой красоты», а Настасья Филипповна разврат и сладострастие, соотносясь с образом Клеопатры. Разберемся в этом подробнее.
Цитату из поэмы «Египетские ночи» выкрикивает человек из толпы Настасье Филипповне:
«- Княгиня! За такую княгиню я бы душу продал! - закричал какой-то канцелярист. - "Ценою жизни ночь мою!.." Настасья Филипповна вышла действительно бледная, как платок; но большие черные глаза ее сверкали на толпу как раскаленные угли; этого-то взгляда толпа и не вынесла; негодование обратилось в восторженные крики» [2, с. 492-493].
Восторг, преклонение - те чувства, которые испытывают и пирующие к Клеопатре. Царица управляет их волей. Приведем более развернутую цитату из «Египетских ночей»: В моей любви для вас блаженство? Блаженство можно вам купить... Внемлите ж мне: могу равенство Меж вами я восстановить. Кто к торгу страстному приступит? Свою любовь я продаю; Скажите: кто меж вами купит Ценою жизни ночь мою? [3, с. 249]
Первое, что объединяет два образа, Клеопатры и Настасьи Филипповны, - внутренняя сила характера. Своим жестоким и неожиданным вызовом Клеопатра стремилась поразить своих подданных, как отмечает Достоевский в статье «Ответ "Русскому вестнику"». По поводу Барашковой в романе «Идиот» есть такое замечание: «Все-
таки было и оставалось что-то в Настасье Филипповне, что иногда поражало даже самого Афанасия Ивановича необыкновенною и увлекательною оригинальностью, какою-то силой» [2, с. 115].
Ситуация торга своей любовью, своим предпочтением связаны и с образом Настасьи Филипповны. Сначала Тоцкий и Епанчин убеждают Ганю Иволгина жениться на ней, обещая солидное денежное приданое (семьдесят пять тысяч). Затем Рогожин приносит на именины сто тысяч, чтобы увести Настасью Филипповну с собой. Ганя хочет купить «блаженство» положением мужа, Парфен деньгами, украшениями. И только князь Мышкин предлагает свою жизнь: «Я вас. Настасья Филипповна. люблю. Я умру за вас» [2, с. 138]. Он похож на того юношу, который вышел к Клеопатре третьим, на которого царица посмотрела с умилением. Однако умиление Клеопатры было минутным. А героиня Достоевского не посмела принять эту жертву, как она сама выразилась, от «младенца», не позволила себе «младенца сгубить».
И тут образ Ф. М. Достоевского вступает в полемику с Клеопатрой А. С. Пушкина. Поэт способен увидеть красоту и в «идеале Содомском», как мы упоминали выше, цитируя Мережковского. Но для него «чистая» любовь и страстное блаженство выражены в разных образах. Ф. М. Достоевский видит по-другому. Барашкова мучает мужчин, которые в нее влюблены, но она «мучает до смерти», чтобы потом «любовью своею наверстать». Она оказывается в итоге не хищником, а беззащитной жертвой. Ведь Ганя, согласившись на брак, уже «поклялся в душе горько отмстить ей за это и "доехать" ее потом» [2, с. 43]. В Парфене тоже, наряду со страстной любовью и бешеной ревностью, зреет ненависть и желание отплатить за все страдания, что и приводит в конце романа к трагической развязке.
Незащищенность, чистоту, красоту видит в Настасье Филипповне князь Мышкин с первого взгляда на ее портрет. «Удивительно хороша! <...> Удивительное лицо! И я уверен, что судьба ее не из обыкновенных. Лицо веселое, а она ведь ужасно страдала» [2, с. 27].
Следует логичный вопрос: почему так? В статье «Ответ "Русскому вестнику"» Достоевский пишет: «Нужно быть довольно высоко очищенным нравственно, чтобы смотреть на эту божественную красоту не смущаясь... <...> Целомудренность образа не спасет от грубой и даже, может быть, грязной мысли» [4, с. 134], приводя в пример восприятие статуй Венеры Медицейской и Венеры Милосской. Значит, ни у Тоц-кого, ни у Иволгина, ни у Рогожина не хватает внутренней нравственной чистоты, чтобы разглядеть целомудренность той, в которой они видят только телесную красоту.
Может быть, иной взгляд на Клеопатру помог бы увидеть и в ней чистоту? Нет, Достоевский отказывается от этой возможности. Указывая, что душа царицы уже объята пороком: «Бешеная жестокость уже давно исказила эту божественную душу и уже часто низводила ее до звери-
ного подобия. Даже и не до звериного; в прекрасном теле ее кроется душа мрачно-фантастического, страшного гада: это душа паука, самка которого съедает, говорят, своего самца в минуту своей с ним сходки» [4, с. 136].
Вернемся к образу, созданному Ф. М. Достоевским.
Обращаясь к теме, мы заявили о двух цитатах. Настало время проанализировать роль второй. На первый взгляд, «чистая красота» соответствует образу Аглаи Епанчиной, которую Настасья Филипповна и предлагает князю вместо себя. Но в тексте романа эта цитата не комментирует образ Аглаи, а произносится ей. Цитату из стихотворения А. С. Пушкина «К***» употребляет Аглая по отношению к возлюбленной «рыцаря бедного». «Довольно того, что он ее выбрал и поверил ее "чистой красоте", а затем уже преклонился пред нею навеки; в том-то и заслуга, что если б она потом хоть воровкой была, то он все-таки должен был ей верить и за ее чистую красоту копья ломать» [2, с. 207]. Если учесть, что рыцарь бедный для нее князь Мышкин, а инициалы в стихотворении «Жил на свете рыцарь бедный» при чтении она меняет на НФБ, то получается, что Аглая тоже способна воспринимать Настасью Филипповну не так, как все. По мнению Аглаи, она чиста уже потому, что ее рыцарь, Лев Николаевич Мышкин, в это верит.
Князь Мышкин по-другому объясняет свой взгляд, свое отношение к Настасье Филипповне: «Я сочту, что вы мне, а не я сделаю честь. Я ничего, а вы страдали и из такого ада чистая вышли, а это много» [2, с. 27]. И здесь перед нами появляется неоспоримый ориентир - стра-
дание. Человек страдавший заслужил свое счастье. Настасья Филипповна сама отказывается от заслуженного счастья, не веря, что может стать счастливой и сделать счастливым кого-то.
У князя свой особый, странный взгляд, и это касается не только Настасьи Филипповны. Отметим, что в переводе с греческого языка 1й1д1ёя значит «странный». Так вот, герой Достоевского смотрит на людей, зачастую отстраняясь от их поведения, обусловленного обстоятельствами, концентрируется на внутреннем мире человека. Поэтому для него очевидна чистота и истинная красота Настасьи Филипповны.
Исследуя роль двух данных цитат в романе Ф. М. Достоевского «Идиот», мы установили, что они являются ориентирами для более глубокого понимания образа Настасьи Филипповны, для понимания его двойственности и неоднозначности, которые Достоевский считал заложенными в природе человека и стремился показать, создавая своих героев.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Мережковский Д. С. Л. Толстой и Достоевский / изд. подгот. Е. А. Андрущенко. М.: Наука, 2000.
2. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: в 30 т. Ленинград: Наука, 1972-1990. Т. 8.
3. Пушкин А. С. Собрание сочинений: в 10 т. М.: Правда, 1981. Т. 5.
4. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: в 30 т. Ленинград: Наука, 1972-1990. Т. 19.
СТРУКТУРА ТЕКСТОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПЕДАГОГА: МОТИВЫ, ЦЕЛИ, ДЕЙСТВИЯ, УСЛОВИЯ ВЫПОЛНЕНИЯ ДЕЙСТВИЙ, ОПЕРАЦИИ
THE TEACHER'S STRUCTURE OF THE TEXT ACTIVITY: MOTIVES, PURPOSES, ACTIONS, CONDITIONS OF ACTIONS PERFORMANCE, OPERATIONS
Н. Д. Десяева, Е. А. Кашкарева
В статье определена специфика компонентного состава текстовой деятельности педагога в результате методического проецирования основных структурных компонентов деятельности (мотива, цели, условий осуществления действий, операций) на содержание и назначение описываемого вида профессиональной педагогической деятельности, разворачивающейся в ситуации изучения нового материала как основной ситуации учебного процесса.
Ключевые слова: текстовая деятельность педагога, компонентный состав текстовой деятельности педагога, мотивы, цели, условия осуществления действий, операции.
N. D. Desjaeva, E. A. Kashkareva
The author of the article defines specifics of the component structure of the teacher's text activity as the result of methodical displaying of the basic structural components of activity (motive, the purpose, conditions of realization of actions, operations) on the maintenance and purpose of such kind of professional pedagogical activity which occurs at studying of a new material.
Keywords: teacher's text activity, the componental structure of the teacher's text activity, motive, the purpose, conditions of realization of actions, operations.
