CC BY
63
языкознание
3. Ковтунова И.И. Современный русский язык. Порядок слов и актуальное членение предложения. 2-е изд., стереотип. М.: Едиториал УРСС, 2002.
4. Смирнова Л.Г. Лексика русского языка с оценочным компонентом значения: дис. ... д-ра фи-лол. наук. Смоленск, 2013.
5. Черепанова И.Ю. Дом колдуньи. Язык творческого Бессознательного. М.: КСП+, 1999.
6. Шелестюк Е.В. Семантика художественного образа и символа (на материале англоязычной поэзии XX века): дис. ... канд. филол. наук. М., 1998.
7. Штеба A.A. Лингвоэкологический абсолют смешанных эмоций // Экология языка и коммуникативная практика. 2014. № 2(3). С. 172-178.
8. Штеба A.A. Смешанные эмоции как нечеткое множество // Языковое бытие человека и этноса: материалы XIII Березинских чтений / под ред. В.А. ПиЩальниковой. М., 2017. С. 65-68.
9. Штеба A.A. Суммативность смешанных эмоций // Язык и мышление: психологические и лингвистические аспекты материалы XVII Между-нар. науч. конф. М., 2017. С. 153-154.
10. Эпштейн М.Н. Сверхпоэзия и сверхчеловек // Знамя. 2015. № 1. С. 163-175.
Interiorized and exteriorized mixed emotions
The article considers the structural approach to categorizing of mixed emotions. The author proposes to distinguish between internalized and exteriorized mixed emotions according to the degree of formal expression of the polyambivalent or ambivalent emotional semantic component. The method of singling out the dominant emotive orientation of phrases expressing mixed emotions is described. The specificity of interiorized mixed emotions with a relatively more complex structural plan which makes interpretation difficult is shown.
Key words: mixed emotions, fluctuation, emotiveness, stimulus, reaction, enantiosemy.
(Статья поступила в редакцию 15.01.2019)
* * *
1. Arhipova Yu.V. Sinkretizm v strukture kul'tury: dis. ... kand. filos. nauk, Saratov, 2005.
2. Borisova I.V. Semantika egocentricheskih kategorij: liebe, hass i ih aktualizaciya v nemeckom yazykovom soznanii: avtoref. ... kand. filol. nauk. Abakan, 2003.
3. Kovtunova I.I. Sovremennyj russkij yazyk. Poryadok slov i aktual'noe chlenenie predlozheniya. 2-e izd., stereotip. M.: Editorial URSS, 2002.
4. Smirnova L.G. Leksika russkogo yazyka s ocenochnym komponentom znacheniya: dis. ... d-ra filol. nauk. Smolensk, 2013.
5. Cherepanova I.Yu. Dom koldun'i. Yazyk tvorcheskogo Bessoznatel'nogo. M.: KSP+, 1999.
6. Shelestyuk E.V. Semantika hudozhestven-nogoobraza i simvola (na materiale angloyazychnoj poezii XX veka): dis. ... kand. filol. nauk. M., 1998.
7. Shteba A.A. Lingvoekologicheskij absolyut smeshannyh emocij // Ekologiya yazyka i kommu-nikativnaya praktika. 2014. № 2(3). S. 172-178.
8. Shteba A.A. Smeshannye emocii kak nechetkoe mnozhestvo // Yazykovoe bytie cheloveka i etnosa: materialy XIII Berezinskih chtenij / pod red. V.A. Pi-shchal'nikovoj. M., 2017. S. 65-68.
9. Shteba A.A. Summativnost' smeshannyh emo-cij // YAzyk i myshlenie: psihologicheskie i ling-visticheskie aspekty materialy XVII Mezhdunar. nauch. konf. M., 2017. S. 153-154.
10. Epshtejn M.N. Sverhpoeziya i sverhchelovek // Znamya. 2015. № 1. S. 163-175.
А.в. ДЕньГинА (владимир)
мотивация фразеологических единиц с компонентом-религионимом
На примере фразеологических единиц с прозрачной внутренней формой, имеющих в составе компоненты религиозной тематики, рассматриваются различные механизмы мотивации фразеологического значения. Сделан вывод о том, что мотивация семантического плана, а именно образное метафорическое и метонимическое переосмысление, а также мотивация на основе символического значения компонента являются ведущими для данной группы фразеологических единиц.
Ключевые слова: фразеологические единицы, мотивация фразеологических единиц, мотивированность фразеологического значения, внутренняя форма фразеологических единиц, компонент религиозной тематики, религи-оним.
Вопросы, связанные с мотивированностью фразеологического значения, очень важны как для правильного толкования и, соответственно, употребления фразеологических единиц, а также для изучения их поведения в кон-
О Деньгина A.B., 2019
известия вгпу. филологические науки
тексте, так и, безусловно, для сопоставительного изучения фразеологии.
В.Н. Телия говорит о мотивированности как об осознаваемой говорящими ассоциативно-образной связи исходного значения с обозначаемым [8, с. 111]. А.В. Кунин под мотивированностью понимает синхронную связь фразеологического значения с буквальными значениями компонентов ФЕ [4, с. 200]. Носителем этой связи и, соответственно, посредником между словесным комплексом и фразеологическим значением является внутренняя форма фразеологической единицы. так, А.М. Мелерович и В.М. Мокиенко определяют внутреннюю форму как «смысловое содержание языкового знака, объективированное в его материальной форме, формализованное по отношению к его актуальному значению, с которым у него устанавливается деривационная связь» [5, с. 66]. При этом важно понимать, что данная связь в виду гетерогенности фразеологизмов как лингвистической категории может иметь разную природу, что мы в дальнейшем будем обозначать как механизм мотивации.
типология механизмов мотивации устойчивых образных языковых единиц, разработанная Д.О. Добровольским и Е. Пиирайнен, кроме традиционного образного переосмысления, включает также мотивацию посредством языкового или культурного символа, актуализацию переносного значения одного из многозначных компонентов прототипа ФЕ или игру слов, прагматический параллелизм между прототипом и фразеологическим значением, а также мотивацию содержанием прецедентного текста, к которому восходит фразеологизм [12, с. 27].
На основе анализа 500 английских и 1 400 французских фразеологических единиц с компонентом-религионимом мы попытались выяснить степень значимости различных механизмов мотивации фразеологического значения, выделяемых современной наукой. По нашим данным, в основе мотивированности 70% рассмотренных нами фразеологических единиц с прозрачной внутренней формой лежит семантический критерий, остальные ФЕ мотивируются посредством таких механизмов мотивации, как игра слов, параллелизм или содержание прецедентного текста.
По общему мнению, образная метафорическая мотивация является одним из самых распространенных видов мотивации фразеологического значения [4, с. 168]. По нашим данным, так мотивируются 40%, т. е. почти половина всех мотивированных фразеологизмов, подвергнутых анализу. Данный факт со-
гласуется с сущностью фразеологических единиц как продукта вторичной номинации, а метафора, по замечанию Н.Д. Арутюновой, как раз «отвечает способности человека улавливать и создавать сходство между индивидами и классами объектов» [9, с. 15].
Традиционно в языкознании метафорическое переосмысление понимается как «перенос наименования с одного денотата на другой, ассоциируемый с ним, на основе реального или воображаемого сходства» [4, с. 168]. В основе своей это явление имеет сопоставление или противопоставление двух гетерогенных объектов на базе некоторых общих признаков. По мысли В.Н. Телии, суть процесса метафо-ризации состоит в аналогии как когнитивной операции, приводимой в движение принципом фиктивности «как если бы» [7, с. 42-43].
Г.Н. Скляревская, в свою очередь, полагает, что в основе метафоризации лежит так называемый символ метафоры - «комплекс ("пучок") нескольких семантических (конно-тативных) элементов, обычно нерасчленен-ных, диффузных, скрытых в глубинах семантики» [6, с. 13]. Тем не менее до сих пор в науке нет ответа на вопрос, в чем же заключается суть метафоры, образуется она логическим путем от вычленения признака, представленного в сравнении, до его реализации в метафоре, или спонтанно, посредством не логической операции сопоставления двух объектов, а некоего импульса, мгновенно соединяющего эти объекты [Там же, с. 16].
Так или иначе, в основе метафоризации лежит определенное сходство, общие ассоциации, благодаря которым мысль об одной сущности вызывает в сознании представление о другой. И пока те образные ассоциации и общие для двух объектов признаки, изначально послужившие основой их сопоставления, ясны представителям той или иной языковой общности в синхронном плане и без дополнительного анализа, такие фразеологические единицы будут являться образно-мотивированными ровно до той поры, пока образ не потеряет по каким-либо причинам ясности и актуальности. «Понять метафору, - пишет В.Н. Телия, - значит разгадать, какие из свойств обозначаемого объекта выделяются в ней и как они поддерживаются за счет ассоциативного комплекса, имплицируемого основным и вспомогательным объектами метафоры» [7, с. 48].
Так, в английском языке в основе метафоры fallen angel (букв. «падший ангел») лежит представление о потерянном благоденствии, основанное на христианском учении о том, как вначале безгрешные ангелы, будучи соблаз-
язы1кознание
ненными сатаной, взбунтовались и перестали служить Богу, в результате чего были изгнаны с неба. В переносном смысле так называют ранее успешную организацию или спортивную команду, впоследствии утратившие свои позиции [11, p. 133].
Во французском языке существует метафорическое выражение discuter sur le sexe des anges (букв. «обсуждать пол ангела») - вести пустые, бесполезные дискуссии, что осмысляется как обсуждение чего-либо, не существующего в природе, поэтому не имеющего никакого смысла, как если обсуждать пол бесплотных сущностей. Присутствие в ВФ ФЕ принципа фиктивности «как если» подтверждает, что в данном случае имеет место метафорическое переосмысление.
Символьная мотивация, по нашим данным, является вторым по степени значимости критерием мотивированности фразеологических единиц с компонентом-религионимом. Посредником между буквальным и переосмысленным значениями в этом случае является некоторая информация, ассоциирующаяся с определенным символом, упоминаемым в исходном сочетании слов. В этом и кроется главное отличие символа от метафоры или метонимии - его осмысление не требует каких бы то ни было когнитивных операций, а только знания говорящих [10, p. 98]. Природа символической мотивации восходит не к сравнению или уподоблению, а к традиции [12, p. 15-16]. Речь в данном случае может идти не только о культурных символах, но и о языковых. Языковые символы, по словам Д.О. Добровольского и А.Н. Баранова, «представлены в лексической системе языка в своих символических функциях: они обладают особым "символьным" значением и выступают в роли компонентов фразеологизмов, внутренняя форма которых символически значима» [1, с. 218].
Примером языкового символа является английская лексическая единица gospel - Евангелие, символическое значение которой - «что-либо, не вызывающее сомнения», обнаруживаемое в устойчивых сочетаниях gospel truth (букв. «евангельская правда») - чистая правда, take smth for gospel (букв. «принимать что-либо за Евангелие») - принимать что-либо на веру, принимать за истину [3, с. 328]. При этом во французском языке также существует ряд фразеологизмов, в которых компонент évangile демонстрирует идентичное символическое значение, например, parole d'Evangile (букв. «евангельское слово») в значении «чистая правда» или ce n'est pas tout Evangile (букв. «это не целиком Евангелие») [15, p. 385].
Роль метонимии во фразеологии также существенна. В самом общем смысле метонимия представляет собой процесс, который позволяет использовать один хорошо известный аспект чего-либо для указания на весь объект целиком или другой его аспект, или что-либо, с чем данный объект является непосредственно связанным [13, p. 4].
Самыми широко распространенными метонимическими моделями среди ФЕ с компонентом-религионимом являются следующие.
• Модель «действие вместо события» реализуется, в частности, там, где отдельные действия используются для указания на процедуру в целом, примером чему могут служить ФЕ, значение которых связано с обрядом венчания: англ. lead to the altar (букв. «вести к алтарю») вместо жениться [3, с. 42]; франц. suivre qn à l'autel (букв. «следовать за кем-либо к алтарю») вместо выходить замуж [15, p. 41].
• Модель «часть вместо целого»: душа -soul / âme широко используется для наименования человека, например в ФЕ a living soul [3, с. 704] / âme vivante [2, с. 50] (букв. «живая душа»), употребляемые для указания на человека вообще.
• Объект получает наименование по его содержимому. Так, Библию во французском языке шутливо называют c'est la loi et les Prophètes (букв. «это закон и пророки») [15, p. 553], подразумевая Закон Божий и пророков, описанных в Ветхом Завете. Аналогичным образом в английском языке Евангелие называют по его содержимому - God's Word (букв. «Слово Бо-жие») [3, с. 833].
• Характеристика или атрибут какого-либо объекта используется для указания на объект в целом, как в английской ФЕ amen corner (букв. «угол аминь») [Там же, с. 175], т. е. та часть мест в церкви, которая занята самыми религиозными прихожанами, отвечающими «Аминь» на все возгласы проповедника, переосмысленное значение которой - самые преданные прихожане. Выходя за пределы сферы религии, данная ФЕ может обозначать лиц, безоговорочно поддерживающих то или иное мероприятие, персону и т. п.
• Нередко причина, заложенная во внутренней форме ФЕ, выполняет функцию указания на следствие того или иного явления: например, être dans la vigne du Seigneur (букв. «побывать в винограднике Господнем»), т. е. напиться [2, с. 1695].
образное сравнение также может лежать в основе мотивированности фразеологической единицы. онтологически сравнение близко к метафоре, но структурно между данными се-
известия вгпу. филологические науки
мантическими категориями имеются существенные различия. Так, метафора, несмотря на свою семантическую двуплановость (субъект и объект метафоры), структурно представляет собой одночленное образование, т. е. не допускает экспликации основания сравнения, в то время как сравнение, как отмечает Г.Н. Склярев-ская, «выступает как двучлен (субъект и основание сравнения, соединенные компаративной связкой)» [6, с. 13]. Например, субъектом сравнения во французском устойчивом выражении s'agiter comme un diable dans un bénitier (букв. «вертеться как черт в водосвятной чаше») является черт, попавший в святую воду, основание сравнения - поведение в виде совершения хаотичных, неуправляемых движений [15, p. 311].
В некоторых случаях во фразеологических единицах основание сравнения выражено имплицитно, как в ФЕ il est comme un saint dans sa niche (букв. «он как святой в своей нише») - он неподвижен [2, с. 951], где в словесном комплексе содержится указание на объект (il) и субъект (un saint dans sa niche). Многие устойчивые выражения структурно состоят лишь из компаративной связки и субъекта сравнения, как английский фразеологизм like a bat out of hell (букв. «как летучая мышь из ада») -очень быстро [11, p. 21], где быстрое движение уподобляется реакции летучей мыши, случайно залетевшей в ад и испугавшейся, а борьба за что-либо во вред себе, поддержка того, что в конечном счете обернется против, шутливо сравнивается с тем, как если бы индюшки голосовали за Рождество, которое не принесет им ничего, кроме участи стать рождественским угощением в выражении like turkeys voting for Christmas [Ibid., p. 437].
В некоторых случаях ФЕ ощущается как мотивированная благодаря многозначности одного из компонентов, игре слов или каламбуру, связывающему буквальное и переосмысленное значения. так, в случае с ФЕ ring the changes (букв. «звонить вариации») - брит. варьировать, вносить изменения во что-либо [Ibid., p. 344] в буквальном значении многозначное слово changes интерпретируется как музыкальный термин вариация, модуляция, поскольку только в этом значении оно сочетается с глаголом to ring/звонить. Действительно, этимологически данное выражение восходит к практике колокольного звона, где to 'ring the changes' означает звонить в различной последовательности в колокола, имеющие разную тональность. Тем не менее в сознании говорящих при восприятии данного выражения в первую очередь предстает более очевидное значение данного слова - изменения, которое
и мотивирует фразеологическое значение данной фразеологической единицы.
Французская ФE la Sainte Nitouche выглядит так, как будто данное словосочетание представляет собой имя какой-либо святой, однако святой с именем Nitouche не существует. Данная лексема - это пароним словосочетания n'y toucher / не дотрагиваться до, т. е. буквальное значение данного выражения можно представить как «святая Нетрогай», экспрессивность которого усиливается ассоциацией святости с невинностью, чем и мотивируется значение данного выражения - девушка, прикидывающаяся недотрогой [15, p. 633].
Д.О. Добровольский и E. Пиирайнен [12] также выделяют особый вид мотивации, не имеющий отношения к семантике, а действующий скорее на уровне прагматики, когда мо-тивационная связь возникает в прямом смысле благодаря указанию, содержащемуся во внутренней форме ФE, на то, что подразумевается как денотат фразеологического значения. Этот вид мотивации реализуется, в частности, в таком выражении, как is the Pope (a) Catholic? (букв. «а папа римский католик?»), т. е. зачем спрашивать очевидное [11, p. 322]. Данная фраза употребляется в качестве реплики в случае, если вопрос кажется слишком банальным, а ответ на него очевиден. Другими словами, абсурдность, заложенная во внутренней форме, указывает на абсурдность требования ответа на такой вопрос - такого рода параллелизм и составляет механизм мотивации.
Во внутренней форме французской фразеологической единицы alors je suis le pape! (букв. «и я тогда папа римский») [15, p. 675] степень невозможности того, что описано на уровне буквального прочтения (говорящему быть папой римским), соответствует тому, насколько невозможно то, в ответ на что данная реплика может быть употреблена говорящим.
Во многих случаях образное основание восходит к тому или иному прецедентному тексту, и его содержание служит связующим звеном между исходным и переосмысленным значениями, как в пословице serve God and Mammon [3, с. 323] / servir Dieu et Mammon (букв. «служить Богу и Маммоне») [14, p. 245], образное основание которой восходит к словам Христа о том, что никто не может служить двум господам, в том смысле, что нельзя совместить добродетельную жизнь и стремление к материальным благам. Сюда же относится французская фразеологическая единица boire (avaler) le calice jusqu' à la lie (букв. «выпить (проглотить) испить чашу до осадка») восходит к так называемому Молению о чаше [15, p. 133], ког-
языкознание
да Иисус в Гефсиманском саду обращался к Богу со словами «Да минует меня чаша сия», моля Бога отца отвратить от него страдание и смерть. Идея страдания также усиливается в данном выражении ассоциативным фоном компонента la lie, который означает осадок, обыкновенно образующийся на дне бутылок с вином и вызывающий неприятные ощущения. однако ни данные ассоциации, ни значение компонента calice сами по себе не обладают достаточным потенциалом для мотивации данного устойчивого выражения, в то время как евангельский сюжет, к которому оно этимологически восходит, является семантическим посредником между буквальным и переосмысленным значениями данного фразеологизма.
некоторые устойчивые сочетания с ком-понентом-религионимом представляют собой цитаты или части молитв, как till (or until) Kingdom come (букв. «до того, как приидет Царствие Божие») - очень долго, навсегда, восходит к молитве «Отче Наш» [11, p. 222].
Таким образом, деривационная связь между фразеологическим значением и прототипом фразеологических единиц может обеспечиваться за счет действия различных механизмов на уровне как семантики, так и прагматики, причем механизмы мотивации, имеющие семантическую природу, намного чаще выступают в роли критерия мотивированности рассмотренной группы фразеологических единиц. При этом только пока представители той или иной языковой общности способны осознать, в чем заключается эта связь, и мысленно проследить путь от буквального значения к переосмысленному, фразеологическая единица будет являться мотивированной. Как только по каким бы то ни было причинам данный процесс окажется невозможным вследствие затемнения внутренней формы фразеологической единицы, она перейдет в разряд немотивированных и утратит значительную часть своей образности, а следовательно, и экспрессивности.
Список литературы
1. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Аспекты теории фразеологии. М.: Знак, 2008.
2. Гак В.Г. Французско-русский фразеологический словарь / под ред. Я.И. Рецкера. М.: Гос. из-во иностр. и нац. словарей, 1963.
3. Кунин А.В. Англо-русский фразеологический словарь. М.: Рус. яз., 1984.
4. Кунин А.В. Курс фразеологии современного английского языка. М. (Дубна): Феникс +, 2005.
5. Мелерович А.М., Мокиенко В.М. Семантическая структура фразеологических единиц со-
временного русского языка / Костром. гос. ун-т им. Н.А. Некрасова. Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2008.
6. Скляревская Г.Н. Метафора и сравнение: логические, семантические и структурные различия // Мир русского слова. 2017. № 4. С. 9-17.
7. Телия В.Н. Метафора как модель смыслопро-изводства и ее экспрессивно-оценочная функция // Метафора в языке и тексте. М., 1988. С. 26-52.
8. Телия В.Н. Русская фразеология: Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Шк. «Языки рус. культуры», 1996.
9. Теория метафоры / пер. под ред. Н.Д. Арутюновой, М.А. Журинской. М.: Прогресс, 1990.
10. Burger H. Semantic aspects of phrasemes // Phraseology: an international handbook of contemporary research. Berlin: Mouton, 2007. P. 90-110.
11. Cambridge Idioms Dictionary. 2nd ed. Cambridge university press, 2006.
12. Dobrovol'skij D., Piirainen E. Conventional Figurative Language Theory and idiom motivation // Yearbook of Phraseology. 2018. № 9. P. 5-30.
13. Littlemore J. Metonymy Hidden Shortcuts in Language, Thought and Communication. Cambridge University Press, 2015.
14. Rat M. Dictionnaire des expressions et locutions traditionnelles. Paris: Editions Larousse, 2007.
15. Rey A., Chantreau S. Dictionnaire des expressions et locutions. Paris: Le Robert, 2007.
* * *
1. Baranov A.N., Dobrovol'skij D.O. Aspekty teorii frazeologii. M.: Znak, 2008.
2. Gak V.G. Francuzsko-russkij frazeologicheskij slovar' / pod red. YA.I. Reckera. M.: Gos. iz-vo inostr. i nac. slovarej, 1963.
3. Kunin A.V. Anglo-russkij frazeologicheskij slovar'. M.: Rus. yaz., 1984.
4. Kunin A.V. Kurs frazeologii sovremennogo anglijskogo yazyka. M. (Dubna): Feniks +, 2005.
5. Melerovich A.M., Mokienko V.M. Seman-ticheskaya struktura frazeologicheskih edinic sovre-mennogo russkogo yazyka / Kostrom. gos. un-t im. N.A. Nekrasova. Kostroma: KGU im. N.A. Ne-krasova, 2008.
6. Sklyarevskaya G.N. Metafora i sravnenie: logicheskie, semanticheskie i strukturnye razlichiya // Mir russkogo slova. 2017. № 4. S. 9-17.
7. Teliya V.N. Metafora kak model' smyslo-proizvodstva i ee ekspressivno-ocenochnaya funk-ciya // Metafora v yazyke i tekste. M., 1988. S. 26-52.
8. Teliya V.N. Russkaya frazeologiya: Seman-ticheskij, pragmaticheskij i lingvokul'turologicheskij aspekty. M.: Shk. «Yazyki rus. kul'tury», 1996.
9. Teoriya metafory / per. pod red. N.D. Aru-tyunovoj, M.A. ZHurinskoj. M.: Progress, 1990.
известия вгпу. филологические науки
Motivation of phraseological units with a religious component
The article considers various mechanisms of motivation of phraseological meaning using the example of phraseological units with a transparent internal form which have components related to the religious theme. The author claims that semantic motivation, namely, figurative metaphorical and metonymic mental transformation, as well as motivation based on the symbolic meaning of the component, is basic for this group of phraseological units.
Key words: phraseological units, motivation of phraseological units, motivation of phraseological meaning, internal form of phraseological units, religious component, religious name.
(Статья поступила в редакцию 27.12.2018)
Т.Г. НИКИТИНА (Псков)
фразеологические инновации в лексикографическом отображении: ПРОЛЕТЕТЬ КАК ФАНЕРА НАД ПАРИЖЕМ*
Обобщается опыт лексикографического описания фразеологических инноваций. Представлена авторская концепция их разработки в «Полном словаре народной фразеологии». Подчеркивается значимость этимологических исследований для наполнения зоны комментариев и порядка расположения материала. Приводятся примеры разработанных автором макро- и микростатей словаря, репрезентирующих фразеологические инновации.
Ключевые слова: фразеология, фразеологические инновации, лексикография, фразеологический словарь, словарная статья, этимологический комментарий.
В предисловии к словарю В.М. Мокиен-ко «Новая русская фразеология» фразеологические инновации определяются как фразеологизмы, новые либо по форме, либо по значению, либо по форме и значению для опре-
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РНФ (проект № 17-18-01062, реализуемый в Санкт-Петербургском государственном университете).
деленного периода в развитии языка, т. е. фразеологические новообразования и преобразования уже существующих единиц [12 с. 11]. Отечественная лексикография накопила значительный опыт описания подобных единиц. Трансформации традиционных русских фразеологизмов в художественном и публицистическом тексте середины XIX - конца XX в. представлены в словаре А.М. Мелерович и В.М. Мокиенко [9], новая фразеология 6090-х гг. XX в. - в упоминавшемся выше словаре В.М. Мокиенко [12]. Помимо этих специальных словарей, описывающих исключительно фразеологические инновации, нельзя не отметить словари неологизмов, где наряду с лексикой разрабатываются и фразеологические единицы (ФЕ) [20-22]. Фразеологические трансформы и новые фразеологизмы, бытующие в молодежной среде, становятся объектом описания в словарях сленга [2; 3; 8; 18].
Первым опытом объединения фразеологических инноваций и традиционной фразеологии в общем корпусе фразеологического словаря стал изданный в 2008 г. под редакцией В.М. Мокиенко «Большой словарь русских поговорок» [15]. В настоящее время под руководством санкт-петербургского фразеолога разрабатывается «Полный словарь народной фразеологии» (ПСНФ), и в рамках совершенствования концепции словаря активно обсуждается вопрос о приемах параметризации фразеологических инноваций на фоне традиционной фразеологии [17; 19].
«Полный словарь народной фразеологии» объединит фразеологизмы самых разных типов (некомпаративные идиомы, устойчивые сравнения, народные термины) и разных сфер -общенародные фразеологизмы, обороты территориально ограниченного употребления, функционирующие в народных говорах, ФЕ социальных диалектов - прежде всего, молодежного сленга. К последним словари относят и выражение пролететь как фанера над Парижем [12, с. 130; 25, с. 645], на примере которого мы представим алгоритм разработки фразеологических инноваций в ПСНФ.
Стержневой принцип расположения материала, используемый в ПСНФ, позволит собрать в одной макростатье все реализации фраземообразовательного потенциала образного стержня. Так, в макростатье «ФАНЕРА» большинство фразеологизмов, описываемых в микростатьях, построено на метафорической ассоциации грудь ^ фанера, на кото-
О Никитина Т.Г., 2019
