CC BY
141
ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ОТРАСЛЕЙ СОЦИАЛЬНОЙ СФЕРЫ БЕЛАРУСИ
УДК 316.628
С. А. ШАВЕЛЬ,
доктор социологических наук, профессор, Институт социологии НАНБеларуси, г. Минск
МОТИВАЦИОННАЯ СФЕРА ЛИЧНОСТНОЙ АКТИВНОСТИ
Рассматриваются социологические аспекты мотивации личностной активности, мотива-ционная сфера личности как система мотивов, понимание мотива как личностного смысла и побуждения, индуцированного стимулом. Проводится идея о том, что противопоставление социологического и психологического подходов к анализу активности (поступков и действий) мотивации контрпродуктивно; необходимо искать пути сближения, конвергенции и взаимообмена знаниями.
Ключевые слова: мотив, мотивация, мотивационная сфера, смысл, личностный смысл, активность, надситуативная активность, бихевиоризм, стимул.
Мотивация - и ее производные, такие как «мотив», «стимул», «мотивировка» и другие, - является важнейшим понятием психологии. Вместе с тем, по признанию многих социологов (М. Вебер, Т. Парсонс, П. Бергер, П. Сорокин, В. Ядов и др.), без нее невозможна и разработка теоретической социологии. М. Вебер писал, что осмысленное целерациональное действие не является собственным предметом психологии именно потому, что цель, которую ставит перед собой индивид, а также смысл (личностный) не могут быть поняты, если исходить только из анализа его душевной жизни [1, с. 14-15]. По его мнению, мотив есть то, что представляется самому действующему лицу и наблюдателю адекватным основанием для совершения определенного целенаправленного действия. Нельзя не согласиться со следующей интерпретацией центральной идеи Вебера, данной П. П. Гайденко. «Только понимание смысла совершаемых действий, то есть мотивов действующих индивидов, -отмечает она, - открывает возможность социологического анализа религии» [2, с. 32].
Т. Парсонс, рассматривая экспрессивно ориентированные действия, отмечает: «Мотивационная значимость действия заложена в непосредственном удовлетворении потребностей, которые есть в наличии, но цель достигается не в самом действии как таковом... Недостаточно, например, для удовлетворения индивида его собственной любви к какому-то "объекту", ему важно быть "любимым взаимно". Этот ответ рассматривается, следовательно, в соответствии с институциональной схемой, как вознаграждение» [3, с. 154, 155]. Поскольку имеются в виду экспрессивные, то есть чувственные действия, то их целью является именно вознаграждение как ответная любовь (дружба, доверие, уважение и т. п.).
Нас в данном случае интересует феномен, называемый в литературе «мо-тивационной сферой личностной активности», иначе говоря, поиск ответов на вопросы, почему не один мотив, а сфера, и что это значит для социологического понимания мотивации активных действий личности. Прежде всего отметим, что под активностью в самом широком смысле слова понимается всеобщее движение, перемещение в пространстве, сейсмическая, вулканическая, космическая, солнечная, радиоактивность и т. д. Применительно к жизненному миру сохраняет свое значение определение Н. А. Бердяева: «Активность есть свойственная живым существам их собственная динамика, источник преобразования или поддержания ими жизненно значимых связей с окружающим миром» [4, с. 10]. Под активностью личности К. А. Абульха-нова-Славская предложила понимать «способность ставить разумные, достижимые данной личностью при данной совокупности обстоятельств цели, способность личности проводить в жизнь свою программу через цепь внешне не связанных задач, обстоятельств, ситуаций, которые могут препятствовать достижению этих целей» [5, с. 85]. В. Л. Хайкин в крупной работе отмечает: «Главными в активности человеческой выступают не адаптивные свойства ее, а преобразовательные, так как вместе со становлением человека ставились возможности особой человеческой рефлексии на среду, предполагающих введение неприродных средств адаптации» [6, с. 398]. В инструментальных целях активность часто понимают как меру (интенсивность, плодотворность, эффективность) деятельности, с подразделением ее на виды, в том числе и на просоциальную, асоциальную и антиобщественную. Здесь принципиально важно то, что активность человека не только направлена на получение ценностей, но и сама, по словам С. Л. Рубинштейна, обусловлена общественной шкалой ценностей. «Именно из этого соотношения (притязаний и достижений. - С. Ш), - писал он, - может быть понят тот факт, что не стремление к "счастью" (удовольствиям и т. п.) определяет в качестве мотива (побуждения) деятельность людей, их поведение, а соотношение между конкретными побуждениями и результатами их деятельности определяет их "счастье" и удовольствие, которые они получают от жизни» [7, с. 368-369]. Отсюда следует, что основой благополучной жизни должны быть не гедонистические притязания, а достижительные мотивы просоциальной направленности, формирующие устойчивую целостность мотивационной сферы личности.
Как отмечал Т. Шибутани, «то, что обычно именуют "мотивами", есть лингвистическое обозначение намерений, но отнюдь не "причина" поведения» [8, с. 156]. В этом есть доля правды. Действительно, в жизни, в отличие от детективных сериалов, мотив не является причиной, например, преступного деяния, и не отвечает на вопрос - почему? Как внутреннее побуждение, имеющее личностный смысл, мотив - это зачем, ради чего?, что далеко не тождественно причине действия, особенно вынужденной. Но и ссылка автора на намерение не вполне корректна, ибо намерение, как и желание, хотение, мечтание и прочее, - это только эмоциональная окраска действительного мотива, который переходит в действие и существует в нем до достижения цели.
Как мы уже отмечали, сложность изучения мотивов человеческой деятельности в плане методологии и методики объясняется, по словам В. А. Ядова, «и спецификой предмета анализа, и тем, что социолог неминуемо должен учитывать в таких исследованиях достижения современной психологии и социальной психологии» [9, с. 29]. Однако требование учета достижений психологической науки не так легко реализовать в социологической работе.
Действительно, поскольку именно психология формирует «категориальную сетку» мотивационного анализа, то представители смежных наук (социологи, экономисты, юристы, педагоги и др.) не должны по-своему дефи-нировать исходные термины, а могут принять выработанные психологией определения и интерпретировать их применительно к своей предметной области исследования. Вместе с тем такая вполне логичная и общепринятая процедура заимствования и ассимиляции понятийного аппарата наталкивается на ряд трудностей. Прежде всего, как указывают специалисты, только в зарубежной психологии имеется около 50 теорий мотивации [10, с. 18], еще не менее 10 предложено отечественными авторами советского и постсоветского времени. Отсюда необозримость, противоречивость подходов, терминологическая многозначность, отсутствие конвенциальных определений. Существующая разноплановость толкования «мотива», «мотивации» и их производных, таких как «мотивационная сфера», «мотивировка», «демотивация» и др., серьезно осложняет освоение разработок психологии представителями других наук и практическими работниками. Для социологов это создает дополнительные трудности понятийной и эмпирической операционализации, предметной идентификации и концептуализации мотивационных категорий. Следует, однако, признать, что многозначность терминов возникает не из-за обилия точек зрения, а по причине сложности самого изучаемого феномена. «Едва ли найдется другая такая же необозримая область психологических исследований, -писал X. Хекхаузен, - к которой можно было бы подойти со столь разных сторон, как к психологии мотивации» [11, с. 22].
Рассматривая основные современные психологические теории мотивации, можно отметить два важных для социолога момента. Во-первых, что в понятии мотива при самых разных его употреблениях (исключая музыку, живопись, лингвистику) тем не менее сохраняется некоторый семантический инвариант, связанный с этимологией термина (от лат. movere - побуждать, приводить в движение: фр. Motif - побуждение, повод к действию). Во-вторых, расхождения возникают главным образом относительно того, что именно побуждает активность: внешние, средовые раздражители (в бихевиоризме - «стимулы») или внутренние процессы - витальные потребности, инстинкты и т. п. В ряде психологических теорий встречается метод, известный в логике как «сходный с определением», а именно остенсивного (указательного) дефинирования через понятие «диспозиция». Так, X. Хекхаузен отмечал: «Мотивы рассматриваются как устойчивые во времени диспозиции... В настоящее время мотивы определяют как такие содержательные классы целей действия, которые су-
ществуют в форме устойчивых и относительно постоянных ценностных диспозиций» [11, с. 39]. Однако этот класс диспозиций четко не структурирован и не завершен. Одни имеют в виду предрасположенности типа аттитюдов, другие - личностные черты характера, третьи - «эрги» и «энграммы» (Р. Б. Кэт-телл) и т. д. В. А. Ядов в своей диспозиционной концепции мотивации труда принял предложенное А. Н. Леонтьевым определение, согласно которому мотив есть «конкретное, опредмеченное побуждение к действию» [9, с. 29].
В бихевиористских теориях мотив понимается как сенсибилизатор (от лат. sensibilis - чувствительный), то есть промежуточный фактор в схеме «стимул - реакция», понижающий порог реактивности организма на те или иные раздражители.
В психоаналитических теориях мотив трактуется как бессознательная энергетика инстинктов: у З. Фрейда - либидо (инстинкт сексуального влечения как доминирующий мотив); у А. Адлера - врожденное стремление к совершенству, «личностный идеал»; у К. Юнга - архетипы как элементы коллективного бессознательного. У. Мак-Дауголл считал, что у человека имеется 18 инстинктов, а движущей силой поведения является не «либидо», «архетипы» или «личностный идеал», а особая врожденная (инстинктивная) энергия «горме».
В когнитивной психологии мотивация рассматривается не как дериват сознательной психики, а как продукт (феномен) сознания. «В когнитивной психологии, - по словам X. Хекхаузена, - последовательность "мотив - деятельность" обращается: при определенных условиях чисто когнитивные представления о сложившейся ситуации приводят к возникновению у созерцающего субъекта новой мотивации или меняют уже существующую. Таким мотивирующим влиянием обладают диспропорции, противоречия, рассогласования (тот же "когнитивный диссонанс" Фестингера. - С. Ш.) в имеющихся когнитивных репрезентациях» [11, с. 82]. Под мотивами в данном направлении понимаются «объекты мысли, задерживающие окончательное действие или благоприятствующие ему» [10, с. 12] в ситуации принятия решения как центрального психологического процесса.
В факторно-аналитической теории черт Р. Б. Кэттелла в качестве моти-вационных диспозиций выделены «эрги» (от греч. ergon - энергия, работа) и «энграммы» (от греч. Engramm - вписанный). Эрги - это биологически обусловленные влечения, энграммы - социальные и культурные чувства и комплексы (отношения к профессии, религии и т. д.), природа которых коренится не в биологии, а в истории жизни субъекта.
Нет необходимости называть все психологические теории мотивации, поскольку они достаточно полно представлены в работах П. М. Якобсона, М. Г. Ярошевского, В. Т. Асеева, В. И. Ковалева, X. Хекхаузена, Е. П. Ильина, В. К. Вилюнаса, Л. Хьела и Д. Зиглера и др. X. Хекхаузен вообще назвал мотив «гипотетическим конструктом», то есть чем-то мыслимым, а не наблюдаемым непосредственно [11, с. 40]. Его позицию критикуют на том основании,
что другие психические феномены также могут существовать в латентной форме. Но здесь автор пытается избежать порочного круга, когда, например, стремление к успеху объясняется наличием сильного «мотива успеха», то есть используется другое слово для обозначения того же самого явления. Чтобы раскрыть «гипотетический конструкт», необходимо выяснить «индивидуальные различия в выраженности этого конструкта» [11, с. 40], другими словами, определить, чем отличается тот индивид, который стремится к успеху, от равнодушного или испытывающего страх перед возможным положительным результатом своего действия. Следовательно, речь идет о методике измерения мотива достижения (успеха). Коль скоро он непосредственно не наблюдаем, то иного пути создания валидного инструмента его обнаружения нет. В содержательном плане суть мотива, по X. Хекхаузену, состоит в антиципации (предвосхищении) последствий определенных действий с точки зрения их желательности, привлекательности для индивида. Мотивация же управляет поведением в аспекте его направленности и затрат энергии исходя из ожидаемых последствий.
Е. П. Ильин дает следующее определение: «Мотив - сложное психологическое образование, побуждающее к сознательным действиям и поступкам и служащее для них основанием (обоснованием). Мотивация - процесс формирования мотивов» [10, с. 344].
А. Н. Леонтьев писал: «Мы называем деятельностью не всякий процесс. Этим термином мы обозначаем только такие процессы, которые, осуществляя то или иное отношение человека к миру, отвечают особой, соответствующей им потребности (например, запоминание мы не называем собственно деятельностью)... Мы называем деятельностью процессы, которые характеризуются психологически тем, что то, на что направлен данный процесс в целом (его предмет), всегда совпадает с тем объективным, что побуждает субъекта к данной деятельности, то есть мотивом» [12, с. 518-519].
Так, в психологическую теорию деятельности вводится понятие мотива. Деятельность - это процесс, имеющий мотив, то еесть мотивированный процесс. Чтение учащимся книги по истории, считает А. Н. Леонтьев, есть деятельность, когда мотивом является стремление узнать, уяснить себе то, что говорится в книге. Но если мотивом выступает необходимость сдать экзамен, то чтение не деятельность, а лишь действие. «Деятельностью здесь была подготовка к экзаменам, а не чтение книги самой по себе» [12, с. 518-519]. Имеется в виду, что ученик не стал бы читать книгу, будь у него возможность сдать экзамен, то есть получить приемлемую оценку, «не отвлекаясь» на чтение. Именно мотив определяет смысл деятельности. Можно вспомнить известную легенду о том, как трех строителей Шартрского собора спросили, чем они занимаются. Первый сказал, что зарабатывает средства на жизнь, второй - что создает памятник, о котором будут помнить потомки, третий - что служит Богу. И хотя существовала «эргономическая» идентичность работы (в момент опроса все перевозили на тачках камни к месту строительства), они были заняты разными видами деятельности.
Конституирующей характеристикой деятельности является предметность. А. Н. Леонтьев настойчиво подчеркивал, что «непредметная деятельность невозможна», «непредметное бытие есть contradictio т adjectum» [12, с. 50]. «Мы ограничиваем и понятие предмета, - указывает он. - Обычно это понятие употребляется в двояком значении: в более широком значении - как вещь, стоящая в каком-либо отношении к другим вещам, то есть как "вещь, имеющая существование", и в более узком значении - как нечто противостоящее (нем. Gegenstant), сопротивляющееся (лат. о^екШт), то, на что направлен акт (рус. "предмет"), то есть как нечто, к чему относится именно живое существо, как предмет его деятельности - безразлично, деятельности внешней или внутренней (например, предмет питания, предмет труда, предмет размышления и т. п.). В дальнейшем мы будем пользоваться термином "предмет" именно в этом более узком, специальном его значении» [12, с. 46]. Таким образом, предмет деятельности в определении А. Н. Леонтьева существенно отличается от обыденного понимания этого термина. Предметность - это не «вещественность», а направленность, определенность, привязка к тому, что выступает содержанием активного отношения субъекта. В этом смысле «предмет» включает как физические тела и явления, так и духовные ценности и ориентации, нравственные нормы, определенные переживания и психологические состояния. Согласно А. Н. Леонтьеву, мотив - это предмет, то есть то, что объективно соответствует определенной потребности субъекта. При этом потребность рассматривается как внутреннее условие и предпосылка деятельности, сама по себе не определяющая направленность деятельности. «Потребность, - отмечает он, - получает свою определенность только в предмете деятельности: она должна как бы найти себя в нем. Поскольку потребность находит свою определенность ("опредмечивается" в нем), данный предмет становится мотивом деятельности, тем, что побуждает ее» [12, с. 49]. В психологической теории деятельности процесс мотивации, динамика мотивационной сферы личности раскрываются через категории значения и смысла. «Значение, - пишет А. Н. Леонтьев, - это то обобщение действительности, которое кристаллизовано, фиксировано в чувственном носителе его - обычно в слове или словосочетании. Это идеальная духовная форма кристаллизации общественного опыта, общественной практики человечества. Круг представлений данного общества, наука, язык существуют как системы соответствующих значений» [12, с. 312]. Совокупность значений образует информационный тезаурус общества, содержание общественного сознания во всех его видах и формах. Индивид, усваивая (понимая) значения, овладевает обобщенным человеческим опытом. Если речь идет о конкретном объекте (предмете, явлении), то, чтобы раскрыть (выявить) его значение, необходимо наиболее полно охарактеризовать его свойства, функции, роли, устройство, способы использования и т. д., то есть получить понятие, дать ответ на вопрос: что это? Как продукт общественно-исторического опыта поколений значения «объективны» в том смысле, что независимы от индивидуального, личностного отношения к ним
человека. Оперирование значениями в процессе общения, при разработке зна-ниевых технологий неизменно рождает многообразие форм отношения субъекта к «означаемому», которые раскрываются через категорию смысла.
Смысл выражает пристрастное, избирательное, отношение человека к предметам, явлениям, событиям действительности. Различение личностного смысла и значения, подчеркивает А. Н. Леонтьев, «относится не ко всему отражаемому содержанию, а лишь к тому, на которое направлена деятельность субъекта». Собственно, смысл и возникает только в деятельности, не важно - внешней предметно-практической или внутренней, мыслительной -аналитически проективной, ориентировочной. «Когда я воспринимаю бумагу (определенный лист бумаги. - С. Ш), - поясняет Леонтьев, - я воспринимаю эту реальную бумагу, а не значение "бумага". Интроспективно значение, как правило, отсутствует в моем сознании: преломляя воспринимаемое или мыслимое, само оно при этом не осознается, не мыслится. Это фундаментальный психологический факт» [12, с. 312]. Иначе говоря, чтобы раскрыть значение бумаги, необходимо реконструировать весь путь человечества по ее изобретению, разработке технологий и способов применения, функций и т. д. Понятно, что такую информацию никто, кроме специалистов, в памяти не держит. Поэтому «овладение», «распредмечивание» объективных значений требует адекватной, хотя и не тождественной, деятельности.
Сознательный смысл выражает отношение мотива к цели. Так, цель чтения книги для одного учащегося - подготовить себя к будущей профессии, для другого - формально разделаться с экзаменами. Соответственно и смысл чтения у них разный. Они читают эту книгу «разными» глазами и иначе усваивают ее содержание.
Всякая человеческая деятельность существует как цепь конкретных действий. Определение действия в психологической теории деятельности отличается как от эргономического, так и от социологического понимания (веберов-ского). А. Н. Леонтьев, рассматривая деятельность на примере коллективной охоты, выделяя, в частности, роль загонщика, который лишь вспугивает дичь, заключает: «Такие процессы, предмет и мотив которых не совпадают между собой, мы будем называть действиями» [12, с. 279]. Итак, в действии мотив и предмет не совпадают между собой. Например, действие загонщика (вспугивание дичи) не имеет собственного мотива, более того, оно «биологически бессмысленно» [12, с. 282]. По логике витальной потребности человек должен был бы, наоборот, как можно тише и незаметнее подкрадываться, чтобы добыть дичь. В такой процесс мотив должен быть привнесен извне - не важно, самим индивидом или другим лицом, например заказчиком. Предположим, человек вспугивает животных для того, чтобы их фотографировать и затем продавать фотографии; или ведет учет животных по заказу какой-нибудь организации; или, будучи защитником природы, отгоняет животных от браконьеров. В первом случае мотив привнесен самим субъектом, во втором и третьем - другим лицом, то есть вариант рационализации предложен со сто-
роны, и если он принят исполнителем, то для него вспугивание дичи становится мотивированным процессом.
Возвращаясь к мотивационной сфере, отметим, что в психологии существует ряд подходов к ее пониманию: суммативный, полевой (мотивационное поле), системный, полимотивационный и др. В. К. Вилюнас пишет: «Способ, программа и конкретные цели жизни, которые оцениваются человеком как оптимально удовлетворяющие потребности и в отношении которых принимается намерение к достижению, - это и есть система мотивов личности. Таинственный эффект приобретения целью в результате принятия намерения особого статуса, связанного с формированием в мотивационной сфере напоминающей о себе "напряженной системы", объясняется, возможно, переключением на цель специфической эго-мотивации» [13, с. 255].
Не вдаваясь в детальный анализ психологической литературы, обратим внимание на два сомнительных с социологической точки зрения момента. Во-первых, нечеткость сферных представлений применительно к феномену мотивации. Как отмечалось нами, любая сфера представляет собой ядерно-периферийное образование [14, с. 248]. Заметим, что Н. Луман в своей системной дифференциации использовал такой подход, выделяя дифференциацию на центр и периферию, главным образом деление «город-село». Позже он отказался от этой формы, сохранив трехчленку дифференциации: сегментарная, стратификационная и функциональная [15, с. 27]. По этому же пути пошел и И. Валлерстайн: в своем миросистемном анализе он выделяет ядро, полупериферию и периферию, имея в виду страны и районы мира.
Если представить, что у человека есть только один доминирующий мотив, - что-то наподобие Idee fixe (идэфикс) - навязчивой идеи, - его ситуационное влияние будет распространяться по концентрическим окружностям интенсивности и соответственно ослабевать от центра к периферии. Но в большинстве относительно сложных ориентаций и жизненных выборов в мотивационной сфере реально действуют несколько мотивов, между которыми может быть как консонанс, гармония, так и диссонанс, противоречие. Скажем, среди мотивов высокой успеваемости студента могут быть: самоуважение, позитивное восприятие преподавателя, интерес к предмету, авторитет среди сокурсников, ожидание вознаграждения от родителей, тщеславие и др. Понятно, что разновекторные мотивы борются, и полем борьбы является внутренний мир человека. Здесь часто возникает ситуация, выраженная в любимой пословице Т. Парсонса: «Нельзя съесть пирог и сохранить его» [3, с. 86]. Важно, однако, учитывать, что мотивационный диссонанс, как и когнитивный (Л. Фестингера), не только создает некоторый дискомфорт, но и повышает поисковую активность для снятия возникших противоречий [16, с. 195].
Придавая первостепенное значение «нашему знанию мотивов», Т. Пар-сонс утверждал: «Мотивационная динамика в социологической теории, прежде всего, должна выступать в определении механизмов, которые отвечают за функционирование социальных систем, за поддержание или разрушение
данных структурных типов, в определении типичного процесса перехода от одного структурного типа к другому» [3, с. 95]. Напомним, что первичной социальной системой Парсонс называл диаду (двойку) именно потому, что только в ней возможны собственно социальные атрибуты: интерактивность и двойная контингентность. Что касается упомянутого автором «типичного процесса», то он, безусловно, важен для типологии доминирующих мотивов. При всей уникальности индивидуумов подавляющее большинство людей руководствуется побуждениями, характерными для их культуры, их социальной референтной группы, всего общества. Так, Т. Шибутани справедливо говорил, что в каждой культуре существует свой словарь мотивов. «В настоящее время в Соединенных Штатах индивидуалистические, гедонистические и денежные мотивы рассматриваются как правдоподобные пружины поведения. Если кто-нибудь объясняет, что он сделал что-то с целью получить деньги, обычно принимают это заявление за правду. Но существует тенденция сомневаться в искренности тех, кто ссылается на религиозные мотивы» [8, с. 156-157]. Как видим, выделены три группы мотивов, и нет среди них аффилиации, благотворения, творчества, профессионального и культурного роста, коллективизма, патриотизма (хотя американцы любят свою страну), религиозные мотивы вытеснены на периферию при показном благочестии и т. д. Прошло полвека со времени публикации данной работы в США, а первое русское издание книги автора вышло в 1969 г., 50 лет назад, - что изменилось? Судя по всему, новых типовых мотивов не появилось. По А. Маслоу, мотив самоактуализации имеют не более 3 % [17], еще больше отодвинута религия с ее нормативизмом, еще больше стало возможностей получать удовольствие, развлекаться, путешествовать и пр. Если Т. Шибутани с долей сомнения писал: «Трудно представить себе, что эти (названные им три группы. - С. Ш.) стремления не универсальны», то сегодня попытки сделать их такими и распространить на весь глобальный мир приобрели характер мегамотивации. К сожалению, значительная часть людей на постсоветском пространстве эпигонски перенимает американские типы мотивов.
В теории мотивации есть с социологической точки зрения существенный пробел, связанный с уклонением от использования понятия «стимул». Многие считают, что тем самым они избегают опасности впадения в бихевиористский редукционизм с его известной формулой «стимул - реакция». На наш взгляд, такое опасение не оправдано, ибо мешает аналитическому пониманию и практическому формированию мотивационно-стимулирующих механизмов.
Список использованных источников
1. Вебер, М. Избранные произведения / М. Вебер. - М. : Прогресс, 1990. - 808 с.
2. Гайденко, П. П. Предисловие / П. П. Гайденко // Вебер М. Избранные произведения / П. П. Гайденко. - М. : Прогресс, 1990.
3. Парсонс, Т. О социальных системах / Т. Парсонс. - М. : Акад. проект, 2002. - 832 с.
4. Бердяев, Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. - М. : Наука, 1990. - 224 с.
5. Абульханова-Славская, К. А. Социально-психологические аспекты активности личности / К. А. Абульханова-Славская // Социально-психологические проблемы производственного коллектива. - М., 1983. - С. 7-22.
6. Хайкин, В. Л. Активность (характеристика и развитие) / В. Л. Хайкин. - М. : Моск. психол.-соц. ин-т ; Воронеж : НПО МОДЭК, 2000. - 448 с.
7. Рубинштейн, С. Л. Проблема психологии / С. Л. Рубинштейн. - М., 1975.
8. Шибутани, Т. Социальная психология / Т. Шибутани. - Ростов н/Д : Феникс, 1998. - 536 с.
9. Ядов, В. А. Мотивация труда: проблемы и пути развития исследований // Совет. социология : в 2 т. - М., 1982. - Т. 2. - С. 29-38.
10. Ильин, Е. П. Мотивы и мотивация / Е. П. Ильин. - М. ; Минск, 2003.
11. Хекхаузен, X. Мотивация и деятельность / Х. Хекхаузен. - СПб. : Питер ; М. : Смысл, 2003. - 860 с.
12. Леонтьев, А. Н. Проблемы развития психики / А. Н. Леонтьев. - М. : Изд-во МГУ, 1981. - 584 с.
13. Вилюнас, В. К. Психологические механизмы мотивации человека / В. К. Вилюнас. -М. : Изд-во Моск. ун-та, 1990. - 288 с.
14. Шавель, С. А. Общественная миссия социологии / С. А. Шавель. - Минск : Беларус. навука, 2010. - 404 с.
15. Луман, Н. Дифференциация / Н. Луман. - М. : Логос, 2006. - 320 с.
16. Якобсон, П. М. Психологические проблемы мотивации поведения человека. - М. : Просвещение, 1969. - 317 с.
17. Маслоу, А. Мотивация и личность / А. Маслоу. - СПб. : Евразия, 2001. - 479 с.
S. A. SHAVEL
MOTIVATION SPHERE OF PERSONAL ACTIVITY Summary
Sociological aspects of motivation of personal activity as well as motivational sphere of the person as a system of motivation and understanding of motive as a personal meaning and induced stimulus motivation are considered. There is an idea that the opposition of the sociological and psychological approaches to the analysis of the activity (behavior and actions) motivation is counterproductive; it is necessary to look for ways of convergence and exchange of knowledge.
Keywords: motive, motivation, motivational sphere, meaning, sense, personal sense, activity, su-prasituational activity, behaviorism, stimulus.
Поступила 30.11.2016 г.
