CC BY
280
МОТИВ ВИНЫ В ПОВЕСТИ КАМАЛА АБУКОВА
«Я ВИНОВАТ, МАРЬЯМ»
®2011 Нажукова С.Н.
Дагестанский государственный педагогический университет
Статья посвящена анализу мотива вины в повести Камала Абукова «Я виноват, Марьям». Мотив вины является основным сюжетообразующим компонентом повести К. Абукова. Герой Абукова, рефлексирующий, демонстрирующий раскаяние и моральное удовлетворение, одновременно выступает в повести как новый образ литературы социалистического реализма.
The article is devoted to the analysis of the motive of fault in “I’m sorry, Mariyam” story by Kamal Abukov. The motive of fault is a basic plot-making component of K.Abukov’s sorty. Abukov’s hero is a reflexing type, demonstrating the repentance and the moral satisfaction at the same time simultaneously acts in the story as a new image of the literature of the socialist realism.
Ключевые слова: мотив, композиция, сюжет, внутренний монолог, пейзаж, временная категория.
Keywords: motive, composition, plot, internal monologue, landscape, category of time.
Повесть «Я виноват, Марьям» -творческая визитная карточка Камала Абукова. С нее началось триумфальное шествие писателя в большую литературу. Эта повесть и сегодня - одно из самых читаемых художественных произведений
писателя.
Переведенная в 1967 году на русский язык писателем и переводчиком Вацлавом Михальским и изданная с предисловием известного критика К. Султанова повесть начала тогда свою новую творческую биографию, став достоянием не только кумыкской, но и советской русской литературы [7. С. 6].
Произведение привлекло
внимание читателя и критиков, прежде всего тем, что главные его герои не умещались в «прокрустово ложе» социалистического реализма, они не были героями социалистического труда, не стремились к трудовому подвигу и не
желали, подобно героям
социалистического классицизма с его жесткими канонами, жертвовать
личным во имя общественного. Героями повести оказались
«маленькие» обыкновенные люди -жители небольшого села, а главной проблемой повести стали их
«мелкие» житейские переживания. «В свое время дагестанская критика обратила внимание на это свойство, эту особенность повести К. Абукова, считая подобное изображение героя отступлением от правды жизни. Может быть, правда факта и
нарушена, но правда жизни в
повести наличествует», - писал об этом литературовед А. М. Вагидов [6. С. 140]. Что означает правда факта? Вероятно, то, что главный герой не проявляет активного действия для защиты своей любви и своей
девушки. Но напрашивается вопрос: этому ли посвящена повесть? Очевидно, что нет. Правда факта здесь присутствует, и этот факт
представляется как рефлексия главного героя, как самоедство, в котором он находит определенное удовольствие. Чувство вины как главный мотив сюжета повести является его основой.
В дагестанской литературе сюжет, построенный на подобной психологической коллизии, впервые взят за основу именно у Абукова, но в русской и советской литературе этот сюжет довольно распространен. Н. Карамзин «Бедная Лиза», А. Пушкин «Станционный смотритель», И. Тургенев «Рудин», А. Чехов «Дама с собачкой», Ч. Айтматов «Тополек в красной косынке», Н. Думбадзе «Закон вечности» - вот имена,
которые сразу вспоминаются при чтении повести «Я виноват, Марьям». Надо отметить, что герои всех указанных произведений, чувствуя вину, наказывают себя сами, и это наказание состоит в том, что они живут с чувством вины на протяжении всей жизни. У Абукова по-другому.
Метод социалистического
реализма, провозглашенный в начале XX века в России, безусловно, вобрал в себя элементы предыдущих литературных методов: классицизма, романтизма, реализма
- причудливо их синтезировал и заставил служить вновь созданной общественно-политической системе
- социализму. Камал Абуков в своей
повести «Я виноват, Марьям» создал новый синтез - он объединил классицизм с сентиментализмом и отразил метания главного героя между личным и гражданским, между чувством и долгом, в которых верх одержали псевдодолг и
псевдогражданское чувство. Именно за это герой себя и наказывает, обрекая на непроходящее чувство вины. Однако частое обращение к пейзажам, психологически
отражающим то или иное чувство главного героя, говорит и о наличии приемов сентиментализма. Все внутренние монологи и все главные поступки главного героя
сопровождаются пейзажными
зарисовками, всегда
соответствующими его внутреннему состоянию.
Безусловно, начинать анализ повести в контексте развития мотива вины следует с сюжетнокомпозиционных особенностей
произведения. Если учесть тот факт, что повесть носит
автобиографический характер, то вполне оправдан прием
композиционного кольца, который автор и использует. У Абукова этот прием несет двойную нагрузку: временную и образную, которые можно определить так: «сегодня-
вчера-сегодня» (временная); «зрелый мужчина - мальчик - юноша - зрелый мужчина» (образная). Очевидно, что обе категории создают единое художественное целое, воплощенное в главном герое Джамале. И для того чтобы это слияние произошло, Камал Абуков использует три важных тематических символа: дерево, реку и дорогу (в значении «путь»). Эти символы занимают важное место в жизни дагестанских народов, их культ восходит к языческим временам, к религии тенгрианства, особенно почитаемой у кумыков. Очевидно, что именно поэтому писатель выбрал их главными временными точками отсчета повествования: «Три
огромные белолистки росли возле нашего аула. Они стерегли его с трех сторон, а с четвертой - бежала по камешкам чистая река. Аксакалы утверждали, что эти белоголовые тополя - ровесники нашего аула... Тот великан, что рос с западной стороны аула, повидал много людского горя: дерево росло на тропинке, ведущей к кладбищу. Капли дождя на его листьях. мне всегда казались слезами. Всех умерших проносили мимо тополя, и наверно, от горя засохла его верхушка. Страж на востоке ограждал аул от суровых ветров. На северной стороне, каждому, кто шел в аул с добрым сердцем, на краю дороги, все насквозь просвеченное солнцем, улыбалось третье дерево. Каждый, кто уходил из аула, перед дальней дорогой приходил помолчать под его благословенной кроной. Через много лет, когда я вернулся в родной аул, дерево было срублено. Оно больше не осеняло дорогу в аул своей . зеленой говорящей кроной. Все было
пусто и голо вокруг. Дорогу в аул стерег черный, обугленный пень, стерегла, казалось, сама смерть.» [1. С. 7]. Символ дерева, который очень важен для писательского замысла, представлен как некое триединство, отражающее три сущности бытия: смерть, жизнь, созидание. Этот символ восходит к сказочному камню, на котором три надписи: налево
пойдешь., направо пойдешь., прямо пойдешь. Все три стороны сулят путнику что-то, что он должен выбрать сам.
Джамал выбирает, кажется, лучший из путей (третье дерево с «благословенной кроной»), но именно он оказывается самым зыбким, беззащитным перед человеческой жестокостью -«насквозь просвеченное солнцем» дерево рубят первым и на его месте остается обугленный пень. Герой в бессильной ярости, но ненадолго: «Я задохнулся от возмущения, я не поверил своим глазам. Кто позволил погубить красоту и мудрость? Неужели никто не заступился за великана, который каждому был другом? Где же был народ? Мой голос бессильно погас, ярость сменилась стыдом. Я вспомнил Марьям.» [там же].
Срубленное дерево, «все насквозь просвеченное солнцем»,
превратилось в обугленный пень и, кажется, зовет на помощь, как и та «тоненькая голубоглазая девочка», которая бьется «в жестоких руках своих похитителей» и «зовет на помощь» [там же]. Герой
сокрушается в бессильном горе, что никому из них не смог прийти на помощь. Или не захотел? Прием психологического параллелизма -обожествление дерева и человека, уничтожение дерева и человека -проходит красной нитью через весь сюжет, более того, является сюжетообразующей линией
повествования.
Примечательно, что
повествование ведется от первого лица. Подобный прием используется в двух случаях художественного изложения: первый - когда писатель хочет убедить читателя в достоверности изображаемого,
второй - когда писатель сам пережил повествуемое. У Абукова - второй случай. Имя его героя Джамал - это фонетический вариант имени автора
- Камал. Следовательно, повесть «Я виноват, Марьям» -
автобиографическое произведение. На это указывает и название речки Аксайка и ряд реальных деталей, указывающих на географическое пространство происходящих
событий.
Эпизод с описанием погубленного дерева и органичный переход к образу Марьям - это начало рассказа в рассказе, то есть переход к внутреннему содержанию композиционного кольца, к сюжету, в котором автор-повествова-тель пытается разобраться в себе и, может быть, наконец, избавиться от чувства вины, с которым он так долго уже живет. Оба временных пласта вступают в активное взаимодействие: от «сегодня», от «зрелости» время поворачивается во «вчера» к детству и юности. Но прежде, чем приступить к воспоминаниям, повествователь как бы спохватывается и упоминает о том, что «все три дерева были срублены» и срублены одной рукой. И еще одна параллель, навеянная печалью утраты: «Вокруг моей души тоже
вырублены деревья; теперь она голая, как обугленный пень» [1. С. 8].
Сюжет повести, его
композиционная структура, кажется, указывают на то, что автор не претендует на какое-либо новаторство. Однако финал говорит о другом. В основе сюжета - простая сельская история любви. Почему сельская? Потому что лишь в маленьком этническом пространстве романтическое увлечение подростка может принимать космические масштабы. Здесь все, что выходит за рамки обыденного, - космос. Потому что чем меньше пространство, в котором происходит событие, тем больше его значение для обывателя. Дагестанская литература именно на этом явлении и выросла. Здесь уместно вспомнить Н.
Батырмурзаева, Э. Капиева, Р. Гамзатова, чьи произведения на этом приеме и построены.
Кажется, что Камал Абуков в этом плане ничего нового не сказал: он отобразил несчастную любовь юноши и несчастную судьбу
девушки. Однако есть у этого писателя то, чего нет ни у кого другого из дагестанской плеяды
писателей просвещения и соцреализма конца XIX - начала XX веков: его герой не страдает в классическом понимании этого слова
- его герой оправдывает себя, мотивируя это своим
предназначением в жизни, которое кажется ему судьбоносным. И поэтому чувство вины, которое он испытывает в начале и в финале -это условная цена его успеха. Именно этому и посвящена повесть. Вина перед Марьям - это условность, это дань судьбе за то, что она хорошо отнеслась к главному герою, к Джамалу-Камалу. Отстои он Марьям, женись на ней - ничего бы в его жизни важного не произошло -это главное в повести. И это, безусловно, дерзкий выход из рамок социалистического реализма,
который и обеспечил повести Камала Абукова непреходящее значение.
Сюжет повести на первый взгляд несложен и предсказуем. Мальчик Джамал влюблен в девочку Марьям. Эта влюбленность взаимна. Но в Марьям влюблен не только Джамал. Ее красота пленила и сына председателя колхоза Хасая. Противостояние «Джамал-Хасай» -это социальное противостояние. Вероятно, что именно в этом и состоит «трусость» Джамала - он «нищий-никто» по сравнению с богатым сынком «хакима». Он должен был стать кем-то, чтобы претендовать на Марьям, но он пока никто, хотя и талантлив, активен и политически грамотен. Коллизия, выбранная писателем, идет вразрез со всем соцреализмом того времени. И эта коллизия сделала повесть известной, читаемой. До Абукова подобное в советской литературе удалось лишь Чингизу Айтматову.
Вина, которую испытывает Джамал по отношению Марьям, очевидна, но герой при этом пытается перенести часть ее груза на систему, на то, что нужно делать в
данное время - вместо того, что хочется делать на самом деле - в этом трагедия эпохи. Социализм -эпоха равенства - так представляет ее Джамал, но между тем его соперник и «гений зла» Хасай «никогда в жизни не голодал, ни разу не коснулся его настоящий, сбивающий с ног голод! В те страшные, послевоенные годы, когда мы обшаривали парты друг друга в поисках крошек мичари, он ел белый пшеничный хлеб. Когда у нас кружилась голова от голода и тошнота подступала к горлу, он вытаскивал из портфеля кюрзе. Никто из нас не подходил к нему, никто из нас не просил у него лакомства. Когда мы ходили в заплатанных лохмотьях, он щеголял в коверкоте. Он, сытый, самодовольный, кидал в нас камнями, комьями глины, когда мы до полуночи стояли в очереди за миской муки у склада. Он не голодал. Это может показаться странным, но я благодарю жизнь за то, что голодал, за то, что я знаю настоящую цену хлебу.» [1. С. 18].
Осознание несправедливости жизни, осознание собственной
«второсортности» - вот мотив
поведения главного героя, переросший в мотив вины, когда он достиг всего и стал «хакимом». Очевидно, что его женщина не Марьям (состарившаяся и покорившаяся судьбе), а Зарипат (красавица, умница, хозяйка, психолог), готовая на все, чтобы не только удержать мужа, но и способствовать росту его карьеры. Очевидно и то, что успешная Зарипат Джамалу ближе, чем неудачница «с медовыми волосами» Марьям, которую он и бросает на произвол судьбы в городе: «Я не остановил Марьям. Что я ей мог сказать. Что обещать? Пусть идет, не в пустыне же. Я прошел по комнате, поднимая оброненные Зарипат детские трусики и рубашонки, складывая их на телевизор. Вошел в спальню, наступил на что-то мягкое, хотел отшвырнуть ногой и запутался. Зажег свет. У меня под ногами валялось белое шелковое платье Зарипат, расшитое бисером. Ее лучшее,
выходное платье, на котором теперь темнели темные черные
расплывшиеся следы, безобразные следы от моих грязных туфель... Я отшвырнул платье ногой и, распахнув двери, позабыв их закрыть, выбежал на улицу. Улица была пуста и безлюдна.... » [1. С. 60].
Так в чем же виноват Джамал? В том, что уступил Марьям Хасаю? Очевидно, что нет. Джамал виноват в том, что «продал» Марьям всем и всему ради собственных амбиций. В чем же на самом деле вина Джамала? В том, что он хотел быть Хасаем!.. Марьям - это цена успеха Джамала. Он не только это осознает, он это приветствует. В этом главная идея повести. Мотив вины оправдан как реально, так и художественно. Абуков создал художественное
Примечания
полотно, в котором реализованы не только художественные цели писателя, но и философско-психологическая идея вины, которая сделала героя, проведя его от жертвы положения до позиции хозяина. Марьям - это цена моральной победы. Джамал, понимая это, не только принимает жертву, но и обращает ее в свою пользу.
Таким образом, повесть «Я виноват, Марьям» - это не исповедь автора-героя, осознающего свой дурной поступок, - это признание собственного предательства. Это творческое признание
несостоятельности социалистического реализма в отражении истинного чувства.
1. Абуков К. И. Я виноват, Марьям. Повести. Махачкала : Дагкнигоиздат, 1967. 2. Абуков К. И. И судный день впереди. Махачкала, 1998. 3. Ахмедов С. X. На путях развития дагестанской советской прозы. Махачкала, 1978. 4. Ахмедов С. X. Социально-нравственные ориентиры дагестанской прозы. Махачкала, 1990. 5. Батырова У. А. Кумыкская социально-историческая проза в свете реалистических традиций русской литературы: Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Махачкала, 1986. 6. Вагидов А. М. Восхождение к единству. Махачкала, 1991. 7. Султанов К. К. Предисловие // К. И. Абуков. Я виноват, Марьям. Повести. Махачкала : Дагкнигоиздат, 1967.
Статья поступила в редакцию 13.01.2011 г.
