CC BY
17
Новый филологический вестник. 2022 №3(62). ----
ПРОБЛЕМЫ КАЛМЫЦКОЙ ФИЛОЛОГИИ
Материалы раздела предоставлены Калмыцким научным центром РАН
Problems of Kalmyk Philology
Section materials are provided by the Kalmyk Scientific Center of the RAS
Б.Б. Горяева (Элиста)
МОТИВ ПУТИ В КАЛМЫЦКИХ СКАЗКАХ НА СЮЖЕТНЫЙ ТИП AT 508 «БЛАГОДАРНЫЙ МЕРТВЕЦ»*
Аннотация. В статье рассматривается мотив пути в калмыцких сказках на сюжетный тип AT 508 «Благодарный мертвец». Анализ показал, что мотив пути реализуется представителями двух поколений. Вначале престарелый родитель мифологического возраста (восемь тысяч / пятьсот пятьдесят пять лет) отправляется с целью испрашивания наследника к своему заячи - гению-хранителю. Долготу пути символизируют железные башмаки и посох, которые старик берет с собой. Традиционные формулы пути также изображают его долготу. Сын, рожденный после проведения определенных ритуалов, подсказанных манджиком - послушником хурула, отправляется торговать. Испытание работника перед отправлением в путь, на наш взгляд, является переосмысленным и трансформированным представлением о еде, как имеющей «особое значение» для отправившегося в иной мир. По пути герой восстанавливает порядок, вернув долг умершего, возвращает мертвеца в могилу и дарует душе покой, приобретя, таким образом, благодарного помощника. Путь героя сказки описывается конкретными локусами: большой курган, солончаки, пески. Эти места являются пограничными зонами, где героя поджидают вредители - семья мусое-людоедов / мангасы. Благодарный мертвец добывает герою невесту (небесную деву / дочь хана), все вместе возвращаются домой. Однако герой предпринимает еще одно путешествие, уже в страну мертвых. Пройдя со своим помощником испытания владыки смерти Эрлик Номин хана, герой и благодарный мертвец возвращаются в мир людей. Представления об этом путешествии в мир мертвых у калмыков складывались под воздействием буддийской мифологии.
Ключевые слова: сказка; мотив пути; герой; благодарный мертвец; иной мир; Эрлик Номин хан.
* Исследование проведено в рамках государственной субсидии - проект «Устное и письменное наследие монгольских народов России, Монголии и Китая: трансграничные традиции и взаимодействия» (№ государственной регистрации АААА-А19-119011490036-1). 394
B.B. Goryaeva (Elista)
Motif of the Way in Kalmyk Fairy Tales of the Plot Type AT 508 "Grateful Dead"*
Abstract. The article considers the motif of the way in Kalmyk fairy tales of the plot type AT 508 "Grateful Dead". The analysis showed that the motif of the path is realized by representatives of two generations. At first, an elderly parent of mythological age (eight thousand / five hundred and fifty-five years old) goes to ask for an heir to his guardian genius. The length of the path is symbolized by iron shoes and a staff that the old man takes with him. The traditional formulas of the path also depict its longitude. The son, born after performing certain rituals prompted by the novice of the khurul (manjik), goes to trade. The test of an employee before setting off on a journey, in our opinion, is a rethought and transformed idea of food as having a "special meaning" for a person who has gone to another world. Along the way, the hero restores order by returning the debt of the deceased, returns the dead to the grave and gives peace to the soul, thus acquiring a grateful assistant. The path of the hero of the fairy tale is described by specific loci: a large mound, salt marshes, sands. These places are border zones where the hero is waiting for pests - a family of man-eating mus / mangas. The grateful dead gets the hero a bride (heavenly maiden / daughter of the khan), everyone returns home together. However, the hero undertakes another journey, already to the land of the dead. Having passed the trials of the Lord of death Erlik Nomin Khan with his assistant, the hero and the grateful dead return to the world of people. The Kalmyk's ideas about this journey to the world of the dead were formed under the influence of Buddhist mythology.
Key words: fairy tale; the motif of the way; hero; grateful dead; another world; Erlik Nomin Khan.
Введение
Волшебная сказка повествует о представителях двух поколений: старшего и младшего. Зачастую родители отправляют детей для устранения недостачи / беды. В.Я. Пропп отмечал, что композиция волшебной сказки строится на пространственном перемещении героя [Пропп 2001, 36]. Именно в пути по мере движения, преодолевая преграды, герой сказки встречает чудесных помощников / дарителей, выполняет трудные задания и добывает себе невесту. Таким образом, герой проводит в пути большую часть времени.
В калмыцкой фольклористике рассмотрен мотив пути с топонимом Алтай на материале эпоса монгольских народов [Дампилова, Хабунова, Чулуун 2018]. Исследован также мотив отправления героя, рожденного от
* The paper was prepared within the framework of the research work of the Kalmyk Scientific Center of the Russian Academy of Sciences "Oral and written heritage of the Mongolian peoples of Russia, Mongolia and China: transboundary traditions and interactions" (State registration number АААА-А19-119011490036-1).
медведя, в сказочной традиции тюрко-монгольских народов [Хабунова, Чао Геджин 2019]. На основе песен Багацохуровского цикла калмыцкого героического эпоса «Джангар» изучен мотив преодоления водного пространства и преодоления пути посредством скачек [Убушиева 2011]. Мотив путешествия героя сказки по мирам описан на примере сюжета из репертуара сказителя Ш.В. Боктаева [Манджиева 2013]. Также описан путь и приключения эпического героя в нижнем мире на материале одной из песен Малодербетовского цикла «Джангара» [Манджиева 2021]. Эпическое изображение пути богатыря, отправившегося в боевой поход, представлено Б.Б. Манджиевой в статье «Мотивы в эпических песнях джан-гарчи Телтя Лиджиева» [Манджиева 2022]. Ц.Б. Селеевой на материале калмыцкого эпоса «Джангар» рассмотрены динамические и статические свойства пространства и времени и выявлен способ эпического восприятия универсальных категорий [Селеева 2011]. В сравнительном указателе эпических тем двух национальных версий эпоса «Джангар» ею же были выделены темы отправления в путь, преодоления пути, временной остановки в пути, встречи, отдыха и прибытия [Селеева 2013, 105-184].
В настоящей статье нами рассматривается мотив пути в калмыцких сказках на сюжетный тип AT 508 «Благодарный мертвец». Материалом исследования явились сказки «Алтн Эргчк хаани нутгт бээдг Мецгн Эргчк байна кевYн Ман^ин Зэрлг ялч кевYн хойрин тууль» («Сказка о Манджин Зарлике, сыне богача Мёнген Оргечику, живущем в нутуке хана Алтан Оргечику, и юноше-работнике») [Позднеев 1890; Калмыцкие волшебные сказки 2020, 194-229]; сюжет под номером 15 в сборнике образцов калмыцкого языка Г.Й. Рамстедта «Kalmückische marchen» («Калмыцкие сказки») [Ramstedt 1909, 74-104]; «Алтн бргч хаана нутгин Мецгн Эргчк гидг евгн» («Старик по имени Мёнген Оргечик из нутука хана Алтан Оргечи» [Хальмг туульс 1961, 121-127]; «Арсмч хаана кевYн Эес Темн Мергн хойр» («Сын Арсамчи хана и Ээс Мерген Темне») [Хальмг туульс 1968, 12-17]. Особенности разработки этого сюжетного типа в устной традиции калмыков рассматривались ранее нами в отдельной статье [Горяева 2016].
Отправление в путь бездетного старика
Зачин сказки на сюжетный тип AT 508 «Благодарный мертвец» изображает картину богатства и изобилия престарелых супругов. Дожив до возраста 8 000 лет, старик не имеет наследника. Обойдя свои стада четырех видов скота с приплодом, супруг жалуется супруге на свою судьбу: «Тигэд ввгн цугmаhинь haaxad хэлэчкэд, хэрщ ирэд:
- Эмгн, эмгн, адундан одвв - ащрЫь унЫларн наачащ. Yкртэн одвв -бухнь туЫларн наачащ, хввндэн одвв - хуцнь хурЫларн наачащ, темэндэн одвв - буурнь ботхнларн наачащ, - гищ келэд, ввгн уйн тврэд уульна. Уу-ляд гедргэн киисэд гищгиннь арс барад, вмэрэн киисэд, мацнаннь арс ба-рад бээнэ». («Так старик весь [скот] осмотрел, вернулся домой:
- Старуха, старуха, до табуна доехал - жеребец играл со своим жеребенком. До коров доехал - бык играл со своим теленком, до овец доехал -баран играл со своим ягненком, до верблюдов добрался - верблюд играл со своим верблюжонком, - сказал, загрустил и заплакал. Плача, навзничь падал, кожу на затылке сдирал, вперед падал, на лбу кожу сдирал») [Хальмг туульс 1960, 121].
По совету старухи старик отправляется к своему заячи, чтобы испросить наследника. Заячи у монголоязычных народов, в том числе и у калмыков, воспринимается «самовозникшим», «создателем всего» как «божество человеческой судьбы как небесного волеизъявления, даритель счастья и блага, защитник имущества и скота» [Неклюдов 2008]. Отправление к своему гению-хранителю подразумевает путь в иной мир и требует подготовки: «Тигэд ввгн йисн давхр твмр башмг цутхулщ авад, йисн алд твмр тайг келгYлщ авад, заячдан одхар йовhар hарад йовна» («Поэтому старик повелел выковать девятислойные железные башмаки, девятисаженный железный посох, взяв их, пешком отправился к своему заячи») [Хальмг туульс 1960, 121].
В.Я. Пропп установил на обширном фольклорном и этнографическом материале, «что обувь, посох и хлеб были те предметы, которыми некогда снабжали умерших для странствий по пути в иной мир. Железными они стали позже, символизируя долготу пути» [Пропп 1986, 49].
Долгота пути в калмыцкой сказке подчеркивается также традиционной формулой «вдриг вдр гил уга, сввг се гил уга» («день за день не считая, ночь за ночь не считая») и усиливается следующей - «кедY вдр се, кедY сар йовснь кен меднэ» («сколько дней, ночей, сколько месяцев шел, кто знает») [Позднеев 1890, 307].
Через сорок девять дней пути богач достигает границ другого ханства: «Долан долан - дечн йисн хонгт йовад, эрэ гищ нутгиннь захас давщ hарна. Цааранднь улм йова йовщ, талдан хаана нутгар орад ирнэ» («Семью семь - сорок девять дней шел, еле перешел границу своего нутука. Дальше он шел и шел, дошел до нутука другого хана») [Хальмг туульс 1961, 121]. Здесь следует отметить, что именно за сорок девять дней, по традиционным представлениям калмыков, душа умершего достигает иного мира.
Зайдя в кибитку на краю хотона, старик от мальчика-манджика -послушника хурула - узнает о том, что надо сделать, чтобы у него родился сын. В сказке «Алтн Эргч хаана нутгин Мецгн Эргчк гидг евгн» («Старик по имени Мёнген Оргечик из нутука хана Алтан Оргечи») прослеживается смена представлений, связанных с выпрашиванием детей. По традиционным верованиям калмыков, каждый человек имеет своего гения-хранителя - заячи, который дарует счастье, богатство, потомство. В приведенном отрывке мы видим, что уже не заячи, а мальчик-манджик дает совет, как обрести наследника.
Сказка, опубликованная А.М. Позднеевым в 1890 г., наиболее ранняя по записи, представляет героя «с золотой грудью и серебряной поясни-
цей» («алтн чеещтэ, мецгн бегстэ») [Позднеев 1890, 315]. Эта традиционная формула «чудесные дети» отражает семантическую связь «золотой - солнечный», которая была отмечена В.Я. Проппом [Пропп 1986, 27]. В поздних вариантах сказок герой уже утрачивает золотоносность.
Отправление в путь героя
Повзрослевший герой решает отправиться торговать и просит у отца денег: «<...> аав-аав, арсм кенэв, цеекн мецг ас» («<...> отец-отец, буду торговать, дай немного денег»). Это желание героя отец не поддерживает: «Я-а, хээмнъ, бэгл арсм уга чамд зев эдл-аhрусн бээнэ, - гищ евгн келнэ» («Я-а, дорогой, не надо, без торговли у тебя достаточно имущества, - сказал старик») [Хальмг туульс 1961, 122].
Старуха-мать поддерживает желание сына и просит супруга дать ему денег. После этого юноша, получив золото от отца, отправляется в путь. По пути на базар юноша встречает человека, который избивает мертвеца: «ТенYг Yзчкэд Манщин Зэрлг, ю, яhщах ку.мбч, Yксн ^ гевдэд бээх, хэрY нYкнYрнъ дYP, - гинэ. Цокнав, мууха YYнд зовщахмч, ертэ билэ. Орим егл уга Yкщ одв, тигэд YYнэ юуhинъ авхв гигэд цокщанав, -гищ келв. Ав, - гигэд тулмта алтан хайщ егэд Yксн кууг гедргэн дарул-на» («Увидев это, Манджин Зарлик, йо, ты что умершего бьешь, положи обратно в яму, - сказал. Буду бить, ты чего за него переживаешь, он мне должен был. Не отдав долга, он умер, что теперь с него взять, вот и избиваю его, - ответил. Возьми, - сказал и кинул ему тулум золота, мертвеца обратно закопал») [Хальмг туульс 1961, 122].
Душа усопшего требует успокоения, его следует возвратить в могилу. Отдав долг умершего и подарив покой его душе, герой сказки приобретает чудесного помощника, который в дальнейшем спасает его. Особое отношение к покойникам отмечается и в сказке «Нусха Му» (букв. Соплячок плохой) на сюжетный тип СУС 530 «Сивко-Бурко», когда отец перед смертью просит сыновей ночевать на его могиле [Хальмг туульс 1961, 143].
В сказке «Арсмч хаана кeвYн вес Темн Мергн хойр» («Сын Ар-самчи хана и Ээс Мерген Темне») герой после смерти родителей решает заняться торговлей: «КевYнъ ухалад, санад бээhэд, эцгиннъ йовщ йовсн кергэр барш кеhэд бээхэр санщана. Тегэд кевYн баланд ку^рч ялч нээмэдлщ авхар мертэ hарад йобб» («Сын их поразмыслил, подумал, что будет торговать, решая попутно дела своего кочевья. Поэтому он отправился верхом на лошади в город, чтобы нанять себе работника») [Хальмг туульс 1968, 12].
Перед отправкой в путь герой ищет себе помощника для торговли. Здесь вызывает интерес критерий выбора товарища. Главный герой испытывает кандидата, но претендент не проходит испытания: «Эццн болсн мерггр хар залу, би йовнав, - г^эд ирнэ. Не, бэр, шулуhар нааран суущ хот ид, - гинэ. КевYн Yкс сууhад авад хотинъ иднэ. Хотан идчкэд:
Не, намаг дахщ чадшгоч, - гигэд дуудлh дуудна» («Пришел худощавый смуглый юноша, я поеду, - сказал. Ну, держи, садись сюда, ешь, - сказал. Юноша быстро подсел и стал есть. Поев: Ну, ты не сможешь меня сопровождать, - сказал и кинул клич») [Хальмг туульс 1961, 122].
В путь с героем отправляется юноша, который не стал садиться и есть вместе с ним: «Не, нааран суущ авич, - гинэ. Идтн, идтн, би суулэс идхгов, - гинэ. Шулуhар идхнчнь, ора болщ йовна, - гигэд дакад нег келнэ. Не, ода танла зерглщ хот яhщ идхв, би йовн йовщ идхгов, -гинэ» («Ну, садись сюда, - говорит. Вы ешьте, ешьте, я в конце поем, -ответил. Быстрее ешь, уже вечереет, - еще раз сказал. Ну, как же я с вами вместе буду есть, я на ходу поем, - ответил») [Хальмг туульс 1961, 122].
Отказ от совместного принятия пищи помощник героя объясняет вполне рационально: «"Хэр отгт одхла, хамдан сууhад идэд бээхлэ, та-ниг эзн гихм, намаг эзн гихм?" - гищэнэ» («"Когда приедем в чужой оток, будем вместе садиться есть, вас называть хозяином или меня называть хозяином?" - ответил [работник]») [Ramstedt 1909, 91].
Этот момент с испытанием едой прослеживается во всех четырех вариантах сказки и, на наш взгляд, является переосмысленным и трансформированным представлением еды, имеющей «особое значение» для отправившегося в царство мертвых. Так, В.Я. Пропп установил, что «мотив угощения героя ягой на его пути в тридесятое царство сложился на основе представления о волшебной пище, принимаемой умершим на его пути в потусторонний мир» [Пропп 1986, 69].
Найдя себе помощника, герой отправляется в путь, не заезжая домой. Мать-старуха видит проезжающий обоз из семи телег и отправляет старика попрощаться: «Ай, ввгн, тер зурhан-долан ацан йовщ йовна, манаМанщин Зэрлг кевтэ, оч меднлхнтн, гищ ввгндэн эмгнь келнэ. Овгн оhтр хар улдэн авад, хар нохаhан дахулщ hарад, кввундэн одна. "Не, менд йович, - гигэд, ноха оhтр хар улд хойран вгчкэд: Не, уунэс hарад дола хонсн цагтнь ик хар толhа харhх, тер толhаhас вдрэр давщ узтн, толhаhас давад дола хонсн цагтчнь ик хар хаг харhх, туунэс бас вдрэр давщ узтн, цань дола хонсн цагт ик цаhан элсн хаг харhх, туунэс вдрэр давщ узтн" - гищ эцгнь кввундэн келчкэд, мендлэд хэрв» («Ай, старик, там проезжает шесть-семь груженых телег, кажется, это наш Манджин Зярлик, езжайте попрощайтесь, сказала старуха своему старику. Старик взял свой короткий черный меч, свою черную собаку позвал, поехал навстречу сыну. "Ну, будь здоров, - сказал, собаку и черный меч отдал: Ну, как тронетесь отсюда, через семь суток встретится большой курган, постарайтесь тот курган проехать днем, как проедете курган, через семь суток сплошные солончаки будут, попробуйте их тоже днем проехать, после этого через семь суток белые пески покажутся, проезжайте их днем", - сказал отец своему сыну, попрощался и вернулся домой») [Хальмг туульс 1961, 123].
Здесь следует привести наблюдение В.Я. Проппа о том, что «Движение никогда не обрисовано подробно, оно всегда упоминается только
двумя-тремя словами: "Ехал долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли". Эта формула содержит отказ от описания пути. Путь есть только в композиции, но его нет в фактуре» [Пропп 1986, 48].
Эпический текст дает более детальную разработку мотива пути. Так, мотив преодоления водного пространства встречается в двух песнях Багацохуровского цикла эпоса «Джангар». В песне «О Шара Мангас хане» преодоление водного пространства происходит посредством волшебства. В песне «О Замбал хане» океан выступает пограничной чертой между страной Бумбой и вражеской страной Замбал хана и делит мир как по горизонтали, так и по вертикали. Характерно то, что океан преодолевается эпическим героем вплавь. Еще один способ реализации мотива преодоления пространства в данном цикле - скачки [Убушиева 2011].
Развитие сюжета сказки идет по остановкам, путь героя описывается конкретными локусами, представляющими опасность. Героя калмыцкой сказки у подножия большого кургана, у солончаков и песков, являющихся пограничными зонами, поджидают вредители - семья мусов-лю-доедов / мангасы. Здесь следует отметить, что людям среднего мира принадлежит ландшафт равнин: степи, долины являются освоенным пространством. Остальные географические объекты заселены иными существами, духами-хозяевами местности.
Хар толhа (букв. черная голова) большой курган - граница двух миров, делящая пространство на «свое» и «чужое». Текст сказок четко передает восприятие неосвоенного пространства как места, населенного враждебными существами. Когда поравнялись с большим курганом, лошади стали мочиться кровью, испражняться сгустками крови («цусар шееhэд, нещгэр сацhад»). В полночь, когда работник обходил лошадей, к нему подошел старик, который предложил товарищам ночевать не в голой степи, а в их доме, в котором имеется огонь: «Мана гер тер герл hарчасн тер гигэд - хар толhа тал заана. Не, та йовщ йовтн, би ар-дастн некдэн дахулад одсв - гигэд евгиг йовулад оркна» («Наш дом там, где горит огонек, сказал - указал на большой курган. Ну, вы пока идите, я за вами следом с товарищем приду, - ответил и отправил старика») [Хальмг туульс 1961, 124]. Исследователями отмечается, что, кроме обладания сверхъестественной силой, жители подземного мира зачастую являются хранителями огня. Так, в одной калмыцкой сказке героиня, не доглядев огонь в очаге, испрашивает уголья у старухи с медным клювом, живущей в расщелине земли [Ramstedt 1909, 43].
Большой курган, солончаки, пески - локусы, о которых предупреждал героя отец-старик, являлись местом обитания хтонических существ, питавшихся человечиной: «Омн йовсн залу йовад, ик хотхртан ирэд, YYдиг татад, дорагшан орад одв. КевYн еердщ ирэд, YYднэ ард зогсад чицнщ бээнэ. Тер залу ахнртан келщэнэ: "Махн гидг махн, хот гидг хот ирчксн бээнэ, тедниг ода иигэд-тигэд сееннъ ерэл ку^ртл бээлhщэhэд, оч алщ авий"» («Мужчина, который пошел вперед, дошел до ложби-
ны, открыл дверь и спустился вниз. Юноша приблизился и стал подслушивать за дверью. Тот мужчина говорит братьям: "Мясо мясом, еда едой пришла, подержим их туда-сюда до полуночи, пойдем убивать"») [Хальмг туульс 1968, 13].
Текст сказок отчетливо показывает, что вышеуказанные места следует проезжать в строго определенное время: до полудня и до полуночи. Это время считалось «роковым» у многих народов мира, представления о «лихой минуте» существует у всех славянских народов [Славянские древности 291]. В рассматриваемых сказках отмечается, что старики говорят: у большого кургана не ночуют и не полдничают [Ramstedt 1909, 93].
Отец советует герою проехать большой курган, солончаки и пески днем («вдрэр»), но герой пренебрегает этим советом и ночует в этих местах. В полночь старик-мус встречает помощника и зовет в гости путников. Благодаря своему работнику герой избегает смерти от рук мусов (мангасов)-людоедов, их жен и дочерей. Слуга расправляется с антагонистами при помощи меча главного героя или оружия, которое находит.
Благодарный помощник охраняет и в безопасности доставляет героя и обоз с товаром во владения хана. Обладая знанием языка животных, работник подслушивает разговор сопровождавшей их собаки с ханской пестрой кошкой и узнает, что ее желчь является лекарством для больной дочери хана. Помощник героя добывает желчь кошки, которая грозится навредить герою, превратившись в ядовитую желто-пеструю змею [Ramstedt 1909, 95-96; Хальмг туульс 1960, 125; Хальмг туульс 1968, 16; Калмыцкие волшебные сказки 2020, 215].
После выздоровления ханской дочери главный герой берет ее в жены. Обратный путь домой описывается остановками в тех же ло-кусах, что были в начале пути. После возвращения домой начинается брачная жизнь героя, но благодарный помощник помнит об угрозах желто-пестрой кошки и бдит. Здесь можно отметить, что работник не спит, он не смыкает глаз, ожидая змею, которая должна навредить хозяину. Приведем наблюдения В.Я. Проппа, касаемые запрета сна, восходящего к большой древности: «Замтер собрал очень много материала о запрете сна при рождении, смерти и вступлении в брак. Для нас они важны, косвенно подтверждая связь запрета сна со сферой смерти и рождения, т.е. с сферой, которая была основой обряда инициации» [Пропп 1986, 80-82].
Бодрствование работника дает результат: он разрубает ядовитую светлую змею, которая ползла к постели героя и его жены. Испугавшись того, что яд змеи мог попасть на хозяина, помощник светит и видит, что яд брызнул и попал на щеку девушки [Хальмг туульс 1960, 126; Калмыцкие волшебные сказки 2020, 223] / юноши [Ramstedt 1909, 100].
Наутро девушка обвиняет работника в посягательстве на ее жизнь. После расспросов выясняется, что работником героя был избитый мертвец, долг которого оплатил герой. Испросив соизволения владыки мерт-
вых Эрлик Номин хана, он решил отблагодарить своего спасителя.
Путешествие в мир мертвых
Путь в мир мертвых в рассматриваемых сказках описывается скудно. В сказке «Алтн вргч хаана нутгин Мецгн вргчк гидг евгн» («Старик по имени Мёнген Оргечик из нутука хана Алтан Оргечи») герой Манджин Зарлик узнает о том, что его помощник должен вернуться в иной мир, и решает отправиться за ним: «Якпав, ода би Yксн куунэ CYмсмб, Yксн кYYнэ CYмснлэ эмд ^н йовщ болдв? - гищ Чивчин Хууч келэд, Yлдтн гигэд сурад бээв. Тер бийнъ Манщин Зэрлг болхш, яhад болвчн чамта хамдан йовщ йовад меднэв. Чамаг дахщ йовад Yквчн hундхшв, - гигэд hарсн hазриннъ аю талнъ чишкэд ууляд йовна. Кесг йовад, болшго болад бээхлэнъ, Чивчин Хууч ^н болад Yзгдэд ку^рэд ирнэ» («Яглав, я же душа умершего, разве можно живому человеку отправиться в путь с душой усопшего? - сказал Чивчин Хуучи и стал просить остаться. Но Манджин Зарлик не унимался, хоть как я с тобой вместе пойду, там видно будет. Если даже я умру, сопровождая тебя, будет не обидно, - так думая, шел в ту сторону, куда направился [Чивчин Хуучи], и вопил, плача. Долго шел, когда понял, что [Манджин Зарлик] не отстанет, Чивчин Хуучи принял облик человека и вернулся к нему») [Хальмг туульс 1961, 127]. Текст сказки ранней записи А.М. Позднеева показывает, что по пути в иной мир работник становится невидимым, но пожалев Манджин Зарлика, показывается ему и просит вернуться домой [Позднеев 1890, 345].
Путешествие героя по иному миру в проанализированных сказках изображается на основе представлений, которые сложились под воздействием буддийской картины мира. Так, герои попадают в ад с копьями (шевг там), огненный (Налт там), водяной (усн там). Испытанием на прочность дружеских уз становится проход по конскому волосу над адской бездной. Благополучно пройдя по тонкому конскому волосу, товарищи вознаграждаются жизнью в мире людей. Владыка смерти Эрлик Номин хан вопрошает у Чивчин Хуучи, почему он явился позже условленного срока и привел с собой живого, и выносит свое решение: «По, по, Yксн куунлэ эмд ^ яhщ хад^в, Yнн инъг болхла, энYн деегYP ишкэд hартн гигэд, тамин амн деер кил^ тэвщ егнэ. Тигэд хоюрн дээвлл уга ишкэд hарад одна. Тигэд Чивчин Хуучиг эмд ^ кеhэд, Манщин Зэрлгтэ хойраШнъ ах-дY кеhэд тэвнэ» («По, по, как же живого человека держать среди умерших, если вы истинные друзья, то пройдите по этому, сказав, натянул конский волос над пропастью. Вдвоем, не пошатнувшись, прошли. Поэтому [Эрлик хан] оживил Чивчин Хуучи, сделал его побратимом с Манджин Зарликом и отпустил») [Хальмг туульс 1960, 127].
По законам сказки обратный путь героя не обрисован подробно, «сказка перескакивает через момент движения» [Пропп 1986, 48].
Заключение
Мотив пути в рассмотренных сказках на сюжетный тип АТ 508 «Благодарный мертвец» реализуется представителями двух поколений. Вначале престарелый родитель (восемь тысяч лет, пятьсот пятьдесят пять лет) отправляется с целью испрашивания наследника к своему заячи -гению-хранителю. Долготу пути символизируют железные башмаки и посох, которые старик берет с собой. Традиционные формулы пути также изображают его долготу.
Сын старика отправляется в путь с целью торговать. По пути герой, вернув долг умершего, возвращает мертвеца в могилу и приобретает таким образом благодарного помощника. Путь героя сказки описывается конкретными локусами: большой курган, солончаки, пески. Эти места являются пограничными зонами, где героя поджидают вредители - семья мусов-людоедов / мангасы. После возвращения герой предпринимает еще одно путешествие, уже в страну мертвых, где они с благодарным мертвецом проходят испытания владыки смерти Эрлик Номин хана и возвращаются в мир людей. Эти представления складывались под воздействием буддийских памятников о хождении в ад и требуют дальнейшего изучения на основе ойратских литературных сочинений, посвященных этой теме.
ИСТОЧНИКИ
1. Калмыцкие волшебные сказки / вступит. ст. Б.Б. Горяевой; сост., указатели Б.Б. Горяевой, Д.В. Убушиевой; перевод, примеч., коммент., словарь Б.Б. Горяевой, Т.А. Михалевой, Д.В. Убушиевой; отв. ред. А.А. Бурыкин, В.Л. Кляус, В.В. Куканова, Г.Ц. Пюрбеев. Элиста: КалмНЦ РАН, 2020. 584 с.
2. Позднеев А.М. Алтн вргчк хаани нутгт бээдг Менгн вргчк байна кeвYн Манжин Зэрлг ялч кeвYн хойрин тууль // Записки восточного отделения русского археологического общества. Т. IV. 1890. С. 307-346. (На ясном письме «тодо бичиг»).
3. Хальмг туульс. 1-гч боть / сост. Б. Сангаджиева, Л. Сангаев. Элиста: Калм. кн. гос. изд-во, 1961. 220 с.
4. Хальмг туульс. 2-гч боть / сост. А.Ц. Бембеева, Ц.-Д. Номинханов. Элиста: Калм. кн. гос. изд-во, 1968. 264 с.
5. Kalmuckische Sprachproben. Gesammelt und herausgegeben von G. J. Ramstedt. Erster teil. Kalmuckische marchen. Helsingfors: Societe Finno-Ougrienne, 1909. 154 s.
ЛИТЕРАТУРА
1. Горяева Б.Б. Сюжет АТ 508 «Благодарный мертвец» в калмыцкой сказочной традиции // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Серия: Общественные и гуманитарные науки. 2016. Т. 10. № 4. С. 79-83.
2. Дампилова Л.С., Хабунова Е.Э., Чулуун З. Топоним Алтай в мотиве пути в эпосе монгольских народов // Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2018. Т. 11. № 5(39). С. 166-173.
3. Манджиева Б.Б. Мотивы в эпических песнях джангарчи Телтя Лиджие-ва // Новый филологический вестник. 2022. № 1(60). С. 361-375.
4. Манджиева Б.Б. О сюжетосложении песни Малодербетовского цикла калмыцкого героического эпоса «Джангар» // Вестник Северо-Восточного федерального университета им. М.К. Аммосова. Серия: Эпосоведение. 2021. № 3(23). С. 26-34.
5. Манджиева Б.Б. Сказитель Ш.В. Боктаев и его репертуар // Новые исследования Тувы. 2013. № 1. С. 90-100.
6. Неклюдов С.Ю. Дзаячи // Мифы народов мира. Энциклопедия. Электронное издание. М., 2008. С. 310. URL: https://www.indostan.ru/biblioteka/ knigi/2730/3412_1_o.pdf (дата обращения 01.08.2022).
7. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л.: Изд-во ЛГУ, 1986. 365 с.
8. Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки / науч. ред., текстол. коммент. И.В. Пешкова. М.: Лабиринт, 2001. 192 с.
9. Селеева Ц.Б. Динамические и статические свойства пространства и времени в калмыцком героическом эпосе «Джангар» // Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2011. Т. 4. № 1. С. 173-177.
10. Славянские древности: Этнолингвистический словарь: в 5 т. / под общей ред. Н.И. Толстого. Т. 4. М.: Международные отношения, 2009. 656 с.
11. Убушиева Д.В. Мотив преодоления водного пространства и преодоления пути посредством скачек (на материале песен Багацохуровского цикла калмыцкого героического эпоса «Джангар») // Монголоведение (Монгол судлал). 2011. № 5. С. 302-308.
12. Хабунова Е.Э., Чао Геджин. Мотив отправления героя, рожденного от медведя, в сказочной традиции тюрко-монгольских народов // Oriental studies. 2019. Т. 12. № 5(45). С. 1026-1033.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Dampilova L.S., Khabunova Ye.E., Chuluun Z. Toponim Altay v motive puti v epose mongol'skikh narodov [The Epic Tradition of Mongolic Peoples: Toponym Altai in the Motif of the Way]. Vestnik Kalmytskogo instituta gumanitarnykh issledovaniy RAN, 2018, vol. 11, no. 5(39), pp. 166-173. (In Russian).
2. Goryayeva B.B. Syuzhet AT 508 "Blagodarnyy mertvets" v kalmytskoy skazochnoy traditsii [AT 508 "Grateful Dead Man" Plot in the Kalmyk Fairy Tradition]. Izvestiya Dagestanskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. Seriya: Obshchestvennyye igumanitarnyye nauki, 2016, vol. 10, no. 4, pp. 79-83. (In Russian).
3. Khabunova Ye.E., Chao Gedzhin. Motiv otpravleniya geroya, rozhdennogo ot medvedya, v skazochnoy traditsii tyurko-mongol'skikh narodov [Fairy-Tale Tradition of the Turko-Mongols: Motives for the Expulsion of a Bear-Born Hero]. Oriental
studies, 2019, vol. 12, no. 5(45), pp. 1026-1033. (In Russian).
4. Mandzhiyeva B.B. Motivy v epicheskikh pesnyakh dzhangarchi Teltya Lidzhiyeva [Motifs in the Epic Songs of Jangarchi Teltya Lidzhiev]. Novyy filologicheskiy vestnik, 2022, no. 1(60), pp. 361-375. (In Russian).
5. Mandzhiyeva B.B. O syuzhetoslozhenii pesni Maloderbetovskogo tsikla kalmytskogo geroicheskogo eposa "Dzhangar" [On the Plot of the Maloderbetovsky Cycle Songs of the Kalmyk Heroic Epic Jangar]. Vestnik Severo-Vostochnogo federal'nogo universiteta im. M.K. Ammosova. Seriya: Eposovedeniye, 2021, no. 3(23), pp. 26-34. (In Russian).
6. Mandzhiyeva B.B. Skazitel' Sh.V Boktayev i yego repertuar [Storyteller Sh.V. Boktaev and His Repertory]. Novyye issledovaniya Tuvy, 2013, no. 1, pp. 90-100. (In Russian).
7. Seleyeva Ts.B. Dinamicheskiye i staticheskiye svoystva prostranstva i vremeni v kal-mytskom geroicheskom epose "Dzhangaf' [Dynamic and Static Attributes of Spaсe and Time in Kalmyk Heroic Epos "Dzhangar"]. Vestnik Kalmytskogo instituta gumanitarnykh issledovaniy RAN, 2011, vol. 4, no. 1, pp. 173-177. (In Russian).
8. Ubushiyeva D.V Motiv preodoleniya vodnogo prostranstva i preodoleniya puti posredstvom skachek (na materiale pesen Bagatsokhurovskogo tsikla kalmytskogo geroicheskogo eposa "Dzhangar") [The Motive of Overcoming of Water Space and of Overcoming of a Way by Means of Races (on the Materials of Songs of the Bagatsohurovsky Cycle of the Kalmyk Heroic Epos "Dzhangar")]. Mongolovedeniye (Mongol sudlal), 2011, no. 5, pp. 302-308. (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
9. Neklyudov S.Yu. Dzayachi [Dzayachi]. Mify narodov mira. Entsiklopediya. Elektronnoye izdaniye [Myths of the Peoples of the World. Encyclopedia. Electronic Edition]. Moscow, 2008, p. 310. Available at: https://www.indostan.ru/biblioteka/ knigi/2730/3412_1_o.pdf (accessed 01.08.2022). (In Russian).
(Monographs)
10. Propp V.Ya. Istoricheskiye korni volshebnoy skazki [The Historical Roots of the Fairy Tale]. Leningrad, Leningrad State University Publ, 1986. 365 p. (In Russian).
11. Propp VYa. Morfologiya volshebnoy skazki [Morphology of a Fairy Tale]. Moscow, Labirint Publ., 2001. 192 p. (In Russian).
12. Tolstoy N.I. (ed.). Slavyanskiye drevnosti: Etnolingvisticheskiy slovar' [Slavic Antiquities: an Ethnolinguistic Dictionary]: in 5 vols. Vol. 4. Moscow, Mezhdunarodnyye otnosheniya Publ., 2009. 656 p. (In Russian).
Горяева Баира Басанговна, Калмыцкий научный центр Российской академии наук.
Кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела фольклора и литературы. Научные интересы: фольклор монгольских народов, сказочная традиция, сюжетный фонд, сказочник, текст.
E-mail: baira.goryaewa@yandex.ru ORCID ID: 0000-0001-9386-653X
Baira B. Goryaevа, Kalmyk Scientific Center of the RAS. Candidate of Philology, Senior Research Associate, Department of Folklore and Literature Studies. Research interests: folklore of the Mongolian people, fairy-tale tradition, narrative fund, storyteller, text. E-mail: baira.goryaewa@yandex.ru ORCID ID: 0000-0001-9386-653X
