CC BY
73
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 22 (160).
Филология. Искусствоведение. Вып. 33. С. 141-143.
Г. Р. Хусаинова
МОТИВ НАКАЗАНИЯ В БАШКИРСКОЙ ВОЛШЕБНОЙ СКАЗКЕ
Статья посвящена неизученной в сказковедении проблеме - выявлению мотива наказания в башкирской волшебной сказке. Судя по материалу, наказанию подвергаются больше положительные персонажи сказки, которое проявляется чаще в выполнении трудного задания. Отрицательный персонаж за свои злодеяния традиционно наказывается смертью. Отмечается многообразие видов казни в башкирской волшебной сказке.
Ключевые слова: мотив наказания, запрет, формула, физическая расправа.
В волшебной сказке любого народа имеет место мотив наказания, но специальных исследований, посвященных этой проблеме, пока нет. В данной статье нами делается попытка показать разнообразие употребления этого мотива в волшебной сказке башкирского народа. Судя по материалу, наказанию подвергаются больше всего положительные персонажи. Это один из необходимых мотивов, потому что традиционно наказанием для главного героя сказки является выполнение трудных заданий, что способствует дальнейшему развитию сюжета. Наказанием для него, когда он нарушает запрет, в основном становится добывание через испытания неве-сты/жены1 или мужа (1, № 83, 86), превращение в птицу/животного (1, № 72, 91), гибель близкого человека (1, № 61, 62, 66, 67), женитьба на нечистой (1, № 91) и др. Проходя через испытания, герой подвергается наказанию ни один раз. Например, в сказке «Девушка, егет, див», нарушивший запрет «не заходить в одну из комнат» егет должен убить дива, чтобы вернуть свою невесту, т. е. егет и так уже наказан - див увел его невесту, но его ждет второе наказание. В пути за душой дива егет нанимается к баю с целью заработать немного денег. Бай грозит ему наказанием «отрубить голову», если он не вернет стадо. Егет справляется с заданием и получает за работу коня, который помогает ему добыть душу дива. Угроза «отрубить голову» встречается в сказках часто, но положительный герой обычно избегает этой казни, а отрицательный персонаж иногда подвергается такому наказанию-казни, о чем еще будет сказано.
В сказке «Сафар» одноименный герой, нарушив запрет жены «не говорить никому, что вещи сделаны ее рукой», попадает под арест царя, который впоследствии под угрозами «отберу жену» и смертной казни, заставляет егета добыть такие диковинки, как три диких коней, затем «Принести то, не знаю что». Здесь одно
трудное задание, добро и зло, казнь, изгнание,
наказание - постоянный страх потерять жену и второе - пройти трудное испытание при выполнении условий царя. Такие же наказания ждут героинь сказок «Бык» и «Змей-батыр», которые сожгли шкуры своих мужей без разрешения. А героя сказки «Волшебное кольцо» чуть не задушила сестра спутника, который привел его к себе и предупредил «ни за что не трогай красивых девушек, которые будут к тебе подходить». Нарушивший запрет егет чуть не расплатился жизнью. Еще в одной сказке (1, № 52) старик нарушает запрет хана «открывать сундук на полпути» и тоже наказывается: должен отдать сына на службу волку. Его, в свою очередь, тоже ждет наказание в виде попадания в комнату одноногих, одноглазых, одноруких, если он не выполнит условие и не привезет дочь царя Бире.
Наблюдаются в башкирских волшебных сказках и другие разновидности мотива наказания. Герой сказки подвергается изгнанию за пренебрежение дружбой и невыполнение обещания (1, № 39), из-за зависти к его мастерству метко стрелять (1, № 42); остается один: за то, что не выполняет условие жены (1, № 40), за то, что грубо разговаривал с дивом, последний похищает сестру героя (1, № 43), за то, что доверился жене, а та его предала (1, № 42). Из-за предательства жены расплачивается своей жизнью [временно. - Х. .Г] и герой сказки «Умыс»: жена меняет его волшебные вещи на простые. На вопрос ее любовника, какой смертью хочет умереть Умыс, он просит разрубить себя на части, завернуть в белую материю и положить на седло коня, чтоб тот привел его на родину, а близкие похоронили. Предают своих мужей и героини сказок «Птица Хумай», «Унтер-офицер» (2, № 29, 30). За это они наказываются превращением в осла в первой, в козу во второй сказке, затем, после длительных страданий, мужья их прощают и
возвращают прежний облик. Двойному наказанию подвергается героиня сказки «Коварная сноха»: по навету жены брат отрубает обе руки сестры красавицы и изгоняет из дому. Второй раз сноха подменивает письмо царевича, и девушка изгоняется из дворца его родителями. Предают героя сказки «Таз-батыр» старшие братья - душат брата вожжами, достают из его кармана исцеляющую воду и отправляются домой. Обычно в волшебных сказках физическая расправа-казнь происходит с отрицательными персонажами, а положительный герой редко попадает в такую ситуацию, и волшебный помощник его исцеляет.
Жертвой обмана становятся героини сказок «Девять царевичей», «Девушка-сирота и мулла», «Львица» (2, № 46-48). Завистливые подруги, старшая завистливая жена царя подменивают новорожденных щенятами. В первой сказке женщину с детьми замуровывают в бочку и бросают в море, а во второй - царь велит колдунье превратить жену в собаку. В третьей сказке свекровь несправедливо обвиняет невестку в измене мужу. Поверив словам матери, царь велит увезти и оставить жену с двумя сыновьями в лесу. Так незаслуженно жестоко наказываются героини сказок из-за предательства близких.
Как видно из вышеизложенного, герой волшебной сказки подвергается наказанию и моральному - в виде временной потери близкого человека, и физическому - в виде выполнения трудных заданий противника, а иногда - физической расправы как, например, див кнутом избивает коня-Нурхутдина (1, № 59), держит на привязи в неудобном положении коня-егета (1, № 60), которые, несмотря на запрет дива, превращались в коня; брат отрубает сестре руки (1, № 105). В одной только сказке герой погибает от укуса змей из-за того, что нарушает завет отца (1, № 91), а в других случаях наказание смертью остается только угрозой типа «отрублю голову» (1, № 44, 45, 94; 2, № 1, 4, 8, 10), «проглотил бы» (1, № 57, 83), «погибнешь от нехватки воздуха» (1, № 58), «в твое хозяйство огонь пошлю, останется только пепел» (2, № 8), «иголкой кожу сдеру» (2, № 13, 35), «четвертовать» (2, № 8).
Отмеченный выше вид наказания - изгнание - встречается в сказках тоже часто. Наказуемый должен покинуть место своего проживания и уйти в другое царство (2, № 4, 35), лес (2, № 1, 48, 51), «место, о котором никто не слышал, никто не видел» (2, № 27), далекое место (2, № 30), оставить в горах (2,
№ 29), просто выгоняет (2, № 53, 57). «Лес в контексте “сказки” и “обряда” отмечается как загробный мир по отношению к земному»2. Значит, не только лес, но и остальные места, куда герой должен уйти, должны быть поняты как загробный мир.
Совсем другая картина вырисовывается по отношению к отрицательным персонажам волшебной сказки. Во-первых, отсутствует моральное наказание, во-вторых, за злодеяния и обман они всегда караются смертью.
Прежде всего отметим, что в стиле башкирской волшебной сказки существует формула «Тебе 12 кобыл надо или 12 саженей дров? / Тебе 9 яловых кобыл надо или 9 возов дров?» Исходя из ответа, решается способ казни: если персонаж просит кобыл, то его привязывают к хвостам кобыл, если - дрова, то его сжигают. В сказке «Тысячелетний» (1, № 89) нарушена названная формула, т. е. отсутствует традиционный вопрос, но способ наказания совпадает: старик привязывает старуху к хвосту кобылы, тридцать лет ходившей яловой. В сказке «Живой труп» (2, № 13) генерала привязывают к хвосту коня и таскают по земле за обман. Также популярен способ казни через сожжение. В башкирских волшебных сказках сожжением казнят не только нечистую силу - Юху (1, № 90, 91), но и, например, жену-злодейку (1, № 79, 101, 104), мать-предательницу (2, № 400). В ряде сказок противник героя, обернувшись петухом или курицей, пытается убить героя, но погибает сам, т. е. «крупинка пшена превратилась в беркута и оторвала голову петуха» (1, № 54), «в этот момент девушка резко превращается в человека и начинает выщипывать перья петуха» (1, № 55), «ханская дочь схватывает саблю, висевшую на стене, и отрубает голову петуха» (1, № 59), «петух превращается в егета и убивает курицу» (1, № 60). Рубят саблей виноватых и другие персонажи башкирской волшебной сказки: «Егет отрубил саблей голову гифрита, а тело его разрубил на куски» (1, № 67), «две жены Плешивого саблей разрубили золовку-людоедку на 99 частей» (1, № 68). В некоторых сказках способ казни не называется: либо казнят - «Злую жену и ее дочь царь велел казнить» (1, № 73); «Егет казнил Карагыз и ее мать, подменивших детей щенками» (1, № 103), либо избивают до смерти (1, № 66), либо стреляют из лука (1, № 75), либо персонаж погибает от укуса змей (1, № 80, 81) или неизвестного насекомого (1, № 94), либо от внезапного сильного удара (1, № 84, 91; 2, № 42), либо кидают в реку (2, № 46),
либо превращается в камень (1, № 77). Многие отрицательные персонажи волшебной сказки наказываются смертью за обман. Виды казни повторяются: убивают ударом (2, № 15), отрубают голову (2, № 16), привязывают к хвостам кобыл (2, № 13), на растерзание зверям отдают батыра царя (2, № 28).
Только два случая обнаружены в репертуаре башкирской волшебной сказки, когда жены изгоняются из дома за обман (1, № 78, 102), в одном случае бросают в каменную тюрьму (2, № 22), во всех остальных, как уже было отмечено выше, отрицательный персонаж наказывается смертью.
Интересны также отрывки из сказок, в которых определяется вид казни провинившемуся. Например, в сказке «Таз-батыр» герой заявляет братьям: «Я не собираюсь вас судить. Суд будет в нашей стране». Когда Таз спросил у народа: «Какое наказание дадим этим негодяям?», в толпе кричали: «Задушить вожжами!», «Живьем замуровать в каменную трубу!», «Четвертовать!Прогнать!» В сказке «Егет-охотник» герой просит народ решить как наказать обманщика и вора, который оказался визирем царя. Народ кричит: «Повесить его!»
В некоторых сказках дается описание казни. Так, например, в сказке «Таз-батыр» (2, № 8) по воле братьев героя на полтора месяца сажают под стражу. Позже придумывают другую казнь: посреди большой площади строят из камня большую трубу, посреди трубы оставляют место для Таза и замуровывают его внутри. А в сказке «Златохвостый-Серебряногривый» (2, № 1) идет подготовка к казни царя. Принесли плаху и секиру. Голову потерявшего сознание царя положили на плаху. Палачу в руки дали секиру. Когда он поднял секиру чтобы отрубить голову царя, младшая царевна упала к ногам Кидраса со словами: «Не убивай моего отца, ради меня пощади его!» В данном случае, по эстетике сказки, царь должен быть прощен, он не злодей, всего лишь жертва обстоятельства - в его царстве нашлись якобы провинившиеся два солдата. Подобная казнь имеет место и в сказке «Абдулла и сапожник» (2, № 52): Абдуллу повезли в лес на казнь. Палач секирой отрубил голову Абдуллы и оставил его там. Сапожник положил на грудь Абдуллы бумагу, переданную ему заранее, и исцелил друга. А над настоящими злодеями в сказке казнь совершается, как видно из предыдущих примеров, окончательно.
Невозможно обойти еще один момент. В ряде башкирских волшебных сказок герой по
просьбе царя или добывает диковинку, или воюет и побеждает вражеское войско, а старшие зятья царя «покупают» эту заслугу: один свой палец отрубил и отдал (2, №2, 19), другой разрешил прижигать раскаленным кольцом клеймо на своей спине (2, № 3), третий - на спине кожу срезать на ремень (2, № 3, 5, 19) и т. п. Семантическое назначение этого мотива проясняется так: чужую славу нельзя присваивать, правда всеравно всплывет наружу.
Привлекают внимание и следующие примеры. В двух сказках (2, № 5, 6) хан/ханский начальник пытаются избавиться от героя способом казни: сжиганием и отрубанием головы. Происходит исцеление героев, и они казнят своего врага точно такой казнью, какую применили по отношению к ним.
Таким образом, материал показал, насколько богат и разнообразен мир волшебной сказки. В данном случае он показан через мотив наказания.
Исследователями В. Я. Проппом3, А. К. Салминым4, С. В. Дмитриевым5 и другими неоднократно отмечалось, что исторические корни многих мотивов волшебной сказки уходят в этнографическую действительность, несмотря на то, что не всегда может быть указана его конкретная этнографическая основа.
В нашем случае почти все выявленные виды казни сказочных персонажей имеют реальную почву, однако они подчинены основному содержанию сказки. Как отмечает А. К. Салмин, «...важно выяснить - в каких соотношениях находятся повествовательные жанры и обряды, каковы их отношения с реальной жизнью народа». Но это уже тема других исследований.
Примечания
1 Башкирское народное творчество. Сказки. Кн. 1 / сост. М. Мингажетдинов, А. Харисов. Уфа, 1976. № 45, 69, 95. Далее ссылки на это издание указываются в тексте в скобках с указанием книги и номера.
2 Лотман, Ю. М. Статьи по типологии культуры. Тарту, 1973.
3 Пропп, В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М. : Лабиринт, 2000. С. 8-18.
4 Салмин, А. К. Народная обрядность чувашей. Чебоксары, 1994. С. 187-188.
5 Дмитриев, С. В. Мотив подмены младенцев в сказках, легендах, преданиях // Фольклор народов РСФСР : межвуз. науч. сб. Уфа : Изд-во Башк. гос. ун-та, 1990. С. 12-18.
