CC BY
19
МОТИВ ЧУДА В РАССКАЗАХ И ПОВЕСТЯХ АЛЕКСЕЯ КОТОВА
Ирина Владимировна КАЛУС,
доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Московского государственного института культуры, Москва, Россия
e-mail: irina.kalus@yandex.ru
Статья обращена к рассказам и повестям современного прозаика Алексея Котова и исследует различные преломления лейтмотива чуда, характерного для творчества писателя. Мотив чуда тесно связан с коренными вопросами бытия человека и мотивами исцеления, спасения и поиска пути. В художественном мире Алексея Котова чудо позволяет преодолеть физическую реальность, подчиняя пространство и время.
Ключевые слова: мотив чуда, мотив исцеления, мотив спасения, Алексей Котов, журнал «Парус», повесть «Чудо ты моё зеленоглазое», повесть «Цирк Абигайль», рассказ «Деловые люди», рассказ «Четыре фотографии», рассказ «Записки церковного сторожа», цикл «Мультяшные рассказы», рассказ «Смешинка», художественные пространство и время.
THE MOTIVE OF A MIRACLE IN THE STORIES AND NOVELS OF ALEXEY KOTOV
I. V. Kalus, Full Doctor of Philology, Professor of the Department of Literature, the Moscow State Institute of Culture, Moscow, Russia
e-mail: irina.kalus@yandex.ru
The article is devoted to the stories and novels of the modern writer Alexey Kotov and explores the various refractions of the main motive of the miracle typical for the work of the writer. The motive of the miracle is closely connected with the fundamental questions of human existence and the motives of healing, salvation and the search for the way. In the artistic world of Alexei Kotov, a miracle allows to overcome physical reality, аИ^ю space and time.
Key words: the motive of the miracle, the motive of healing, the motive of salvation, Alexey Kotov, the journal "Sail", the story "You're my green-eyed miracle", the story "The Abigail Circus", the story "Business people", the story "Four photographs", the story "Notes of a Church caretaker" cycle "Cartoon stories", the story "Funny", an artistic space and time.
Алексей Николаевич Котов - один из тех редких современных прозаиков, который, в отличие от многих собратьев по перу, поднимает серьёзные вопросы, так или иначе возникающие на жизненном пути перед каждым человеком: зачем я живу? Что для меня имеет ценность в этой жизни? Куда я иду? Что такое любовь, вера, жизнь и смерть? Почему с нами происходят те или иные события? Способны ли мы простить или даже полюбить своего врага? Можем ли различить добро и зло?
С 2012 года Алексей Котов - постоянный «житель» рубрики «Человек на земле» в литературно-художественном журнале «Парус» [16].
В основе большинства рассказов этого прозаика лежит не просто увлекательный сюжет, построенный на парадоксе или анекдоте, а нечто большее, чем забавная история: произведения этого писателя обращают человека лицом к самому себе, показывают выход из какого-либо сложного жизненного лабиринта. Таковы рассказы («Неведомая земля», «Ласточка», «Сволочь», «Кошка», «Дорога из Тимаково», «Радость моя...», «Точка на карте», «Чёртова кожа», «Сашка Боганет», «Четыре фотографии», «Райские яблоки», «Рождение Адама» и другие).
Не исключением стала повесть «Чудо ты моё зеленоглазое» [11], в которой соседствуют, сверкая изломами, самые разные, порой неожиданные грани человеческого бытия.
«Ах, как много на свете кошек, Нам с тобой их не счесть никогда» [1, с. 244], - утверждал лирический герой Сергея Есенина. Его слова вполне могли бы стать эпиграфом к повести Алексея Котова «Чудо ты моё зеленоглазое», которая с не меньшим успехом вдогонку известному булгаков-скому произведению могла бы называться «Кошачье сердце» и в которой читатель насчитает достаточно большое количество чёрных кошек - для кого-то плохой приметы, а для кого-то - талисмана удачи. Однако повесть в первую очередь о человеке.
Это почти детективно-мистическая история о любви, о живом, необыкновенно чувствительном человеческом сердце, о предприимчивости, творческом подходе к жизни и о подлинной цене всех вещей. Это и впечатляющая картина наших сегодняшних реалий, где нищают старики, здравствуют бандиты, распадаются семейные отношения, процветают пороки, а человек всё больше и больше сиротеет, оказываясь один на один с жизнью без всякой поддержки и уверенности в себе. «Жизнь - невыразима!» - восклицает главный герой повести [11]. И действительно, сама жизнь есть чудо - тайна, которую каждый персонаж повести разгадывает в меру своих сил.
Мотив чуда - древний русский мотив, органично входящий и в былины, и в предания, и в летописи, и в сказки. Чудо как нечто, преодолевающее законы физической реальности, как гавань человеческой надежды, символ спасения. Вспомним, что и тысячелетняя вера наших предков во многом основывалась на чуде. Не будь его, не были бы возможны ни исцеления, ни спасения, ни чудесные преображения, известные православному христианству. Повесть «Чудо ты моё зеленоглазое» наполнена тайнами, граничащими с чудесами: неожиданные изгибы сюжета заставляют читателя испытывать напряжённое волнение, строить догадки, размышлять над собственной жизнью и, возможно, тоже ожидать чудес.
Не случайно в повести чудесные свойства приписываются именно кошкам. Тема «зверя», число которого пытается «счесть» герой, обыгры-
вается в произведении в разных вариациях: и посредством реальных зверей - «братьев наших меньших», и через разгадку числа 666 - «формулы уничтожения, числа предателя», и конечно, через поиск «зверя» в своей собственной душе. Именно душу - свою и близких ему людей - стремится спасти главный герой «Чуда...».
В повести отчётливо звучит и мотив исцеления - проходя испытания, как библейский Иов, герои повести излечивают свои недуги - физические и духовные. Нельзя исключить, что в ходе чтения нечто подобное происходит и с читателем.
«Не думайте, что сказка есть детская забава, несерьезное дело для умного человека: взрослый-де выдумывает, маленьким сказывает; а маленькие слушают и верят; верят, будто было то, чего не было, будто вправду такое было, чего и быть не могло», - произнес как-то Иван Ильин на «Вечере русской сказки» в Берлине в 1934 году [2, с. 259].
Действительно, сказка доходчивее любого философского трактата повествует о смысле земной жизни, раскрывая нам тайны бытия. И к этой мудрой сказке, не умирающей ни от каких пространственно-временных трансформаций, обращается Алексей Котов в цикле «Мультяшные сказки для взрослых» [7].
Не случайно один из них носит подзаголовок со словом «сказка», да и герои вполне подходящи - все обоснованно претендуют на право называться сказочными: «чертик» и «ангел», «медведь» и «заяц». А там, где фигурируют обычные с виду люди, автор всякий раз даёт нам самый настоящий сказочный «намек» - своеобразное «письмо от Бога» (как напрямую сказано в миниатюре «Любовь в конверте»).
Прикрываясь нарочито несерьёзной небывальщиной, анекдотичным сюжетом, рассказчик приводит нас не просто к серьёзным, но, можно сказать, фундаментальным вопросам человеческого самоопределения:
- чем побеждается пустой и скучный быт, превращаясь в одухотворённое бескорыстной любовью бытие?
- как донести любовь до человеческого сердца? Всегда ли нужны при этом слова?
- умеем ли мы летать «по-настоящему»?
- вообще, что такое жизнь?
И это (вспомним иностранную шпионку из рассказа Котова «Мурка») «the honest game», честная игра автора, несущего любому «Бумажкину» Божье Послание между строк и даже где-то между словами; потайная дверь, открывающая путь к самому себе.
Каждая сказка Котова - право на полёт, своеобразный билет, билет на чудо, позволяющий «взлететь» над обыденностью и увидеть второй слой бытия - сказочный, чудесный мир, наполненный любовью, правдой и смыслами иного, непрагматичного порядка.
«.Вспомните о русской сказке и прислушайтесь к её тихому, древнему, мудрому голосу», - побуждает нас, «деловых людей», уставших от серьёзных важных дел, русский философ Ильин. Давайте же остановим суетное мгновение повседневности, присядем на минуту - «.и пусть наш мудрый кот заведёт нам свои песни и скажет свои сказки!» [2, с. 273].
При чтении рассказа Алексея Котова «Деловые люди» [4] создаётся непреодолимое ощущение, что, слегка приоткрыв театральную кулису, из таинственной темноты нам улыбается автор: «Ну, конечно, - говорит он. - Героиня рассказа всё просчитала - да и вообще всё можно решить "по-деловому", главное, быть "деловым человеком"». И читатель почти начинает в это верить, но улыбка автора так ошеломляюще искренна, так необъяснима, что возникает ещё более стойкое ощущение: что-то здесь не так. Ведь и дела, как мы понимаем, бывают разными. Особенно щекотливы дела амурные.
Что роднит «Деловых людей» Котова с одноимённым рассказом О. Генри? Абсолютно иррациональная основа «деловитости» деловых людей, нерасчётливые расчёты и ожидаемый, но рационально не просчитываемый результат, лишённый всякой прагматичной основы. Пусть не смущают читателя «холодный деловой огонёк» в глазах героини и бизнес-потуги героя. За этими декорациями происходит совершенно другое таинство - можно сказать, творится чудо, чудо преображения. Именно оно меняет реальность вопреки всем физическим законам, и тогда матушка-земля и «бабушкин кабинет» оказываются мощнее организованной по всем правилам «акульего» бизнеса успешной фирмы, эффективнее индустрии фитнеса и «скальпельной» красоты. Именно оно побеждает время и подталкивает человека к совершению практически невозможного, приближая к той грани, за которой начинается святость.
Далеко не случайна улыбка Алексея Котова. Его герои решают самую насущную проблему, делают самое важное в жизни каждого человека дело. Должным образом выполненное, дело это привносит в жизнь красоту, порядок, прибыль и счастье.
Имя этому делу - любовь.
Любовь просвечивает и сквозь «визитную карточку» котовской улыбки, и сквозь добрый авторский смех.
Философские споры о смехе могут быть бесконечны. Какое место занимает смех в цепи нашей эволюции: животные (за исключением, пожалуй, собак) ещё не смеются, Христос уже не смеялся. Правда, Алексей Котов как-то заметил в своём интервью: «Когда Бог создавал человека, Он всё-таки улыбался» [6]. Не будем оспаривать этот тезис - возможно, так всё и было.
Получается, что смех - исключительно человеческая прерогатива («.Человеческое, слишком человеческое» [14])?
«Смех может только придавить» [17, с. 7], - писал Василий Розанов о высмеивании и сатире, подразумевая творчество нелюбимых им Гоголя и Салтыкова-Щедрина. И мы согласимся с философом: не злая едкая насмешка, а добрый тёплый смех, улыбка как символ принятия мира (смирения перед ним и смирения с ним), символ любви к сущему, слияния с сущим способны творить чудеса и разрешать любые споры, устранять любые «несправедливости».
Не случайно в своём маленьком рассказе «Смешинка» [8] Алексей Котов выводит читателя на линию «справедливость - несправедливость». Можно ли, например, не любить что-либо «справедливо»? Существует ли «справедливая любовь»? В рамках таких парадигм мыслит одна из котов-ских героинь - Катя.
Надо сказать, понятия «справедливости» («правопорядка», «прав человека» и т.п.) выводят нас за рамки отечественной традиции, где всегда правили «совесть», «милосердие» и «сострадание», а «свобода» равнялась «воле» плюс «закон». Борьба за справедливость и свои права («права человека»), на наш взгляд, не что иное, как попытка увести русского гражданина в сторону от своего истинного начала и заняться чуждой и бессмысленной деятельностью вместо добрых дел на благо ближних и Отечества. Там, где есть справедливость, часто нет любви.
Нелюбовь Кати «ко всему на свете» и поиск «справедливости» приводят к отсутствию счастья в её собственной жизни - серьёзной, «нормальной», обычной жизни, без всяческих несерьёзных и «несправедливых» вещей. Показательны реплики героини: «Перестань смеяться, - одёргивает себя Катя. - Тебя саму ненормальной посчитают»; «Я сюда злая, как все пришла, а значит, я, как все, совсем нормальная»; «Детство какое-то, честное слово» [8].
Нежелание принять этот мир - «несправедливый и предательский», нежелание «быть как дети», неумение прощать лишает жизнь главной героини чудес, нелогичностей, закрывает ей дорогу к полёту свободного воображения, к гибкости мысли. Человек перестаёт быть подобным Творцу.
«Да что же там такого смешного было?» - размышляет героиня над историей подруги Наташи, - «просто ей в рот идиотская смешинка попала» [8].
И мы видим, как одна маленькая («дурацкая») смешинка способна перевесить тонны злости, несправедливости, скандалов и предательства. Комедия побеждает трагедию; абсурд, «откровенная клоунада», «глупый спектакль» оказываются сильнее и добрее «справедливого» распорядка жизни.
Дар воображения, которым наделена Наташа (не случайно при упоминании об этом автор произносит имя Творца: «Господи, да ведь Наташка смеялась, потому что всё это увидела» [8]) позволяет ей простить и при-
нять изгнанного мужа («Наташка всё увидела сразу, всё поняла и всё-всё-всё простила этому дураку Мишке, а потому и засмеялась» [8]). Умение прощать и прощать до конца, по-настоящему («всё-всё-всё») присуще только тем, кто по-настоящему умеет смеяться.
Как любая душа ждёт своего Великого Жениха, так и обычная девушка, мечтающая о счастье, а не о «нормальности» («ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом», 1 Кор. 3:19), девушка, не превратившая злобу в характерную примету своих будней, не обременённая поисками «справедливости», в какой-то момент совсем по-земному, даже по-деревенски, вдруг воскликнет, весело засмеявшись: «Идёт. Жаних идёт!..» [8].
Почему возникает острая необходимость сказать несколько важных слов о повести «Цирк Абигайль»? [9]. Чрезвычайно важно создать у читателя соответствующий настрой. Любое талантливое произведение всегда имеет несколько уровней восприятия, рассчитанных на людей самого разного рода - и здесь хотелось бы высветить самый «верхний» слой, который в соединении с парадоксальной лёгкостью всегда крайне серьёзен, звучит преимущественно в подтексте и не сразу распознаётся любителями динамичных сюжетов, неожиданных поворотов и развязок. А неожиданного в повести предостаточно. Иногда действительно подумается, что жизнь не только и столько театр, сколько настоящий цирк, порой гениально красивый, порой бездарный. Такое определение жизни во многом точнее, ведь жизнь - и в сложности, и в простоте - чаще представляет собой именно цирк, требуя от участников то эквилибристики, проходов по канату без страховки, то клоунады или общения с хищниками.
Повесть Алексея Котова «Цирк Абигайль» - чудесный живой мир, играющий светом и глубиной мысли. Лица его «американцев» подозрительно круглы, речи героев - не в меру философичны. Резонно задашься вопросом: кто же эти американские «мальчики»?
Помимо увлекательной (слишком и неожиданно увлекательной для нашего «вдумчивого читателя») фабулы, мы находим в повести столь же неожиданно крепкий стержень. Не случайно финальные слова повести (подчеркнём, что это письмо некоего «честного» героя некоему «святому» герою) - слова о молитве. На эту ноту, вполне отчётливо проявленную в финале, мы с улыбкой, столь любимой автором данной повести, и хотим обратить внимание нашего читателя - это камертон и ключ к прочтению «Цирка Абигайль».
Теперь обратимся к рассказу Алексея Котова «Четыре фотографии» [10]. Фотография - всегда вестник прошлого. Сравнительно молодое изобретение человечества, фотография - значительное подспорье для недолговечной памяти и ещё один метод фиксации явлений, порой неуловимых глазу и неподвластных на всё покушающейся мысли. Фотография - удивительный способ пережить физически своих реальных «прототи-
пов», схваченное в плен время, зафиксированная на особой бумаге ситуация, световой код из разноцветных пятен.
Именно фотографии, сделанные собственной памятью, становятся главными героями оригинального по композиции рассказа Алексея Котова: фотографии, сюжетно связанные общими героями, общими размышлениями, воспоминаниями, показывающие цепь событий на протяжении достаточно длительного временного отрезка.
Трудно выстроить стройную логическую цепь происходящего с нами в течение жизни. Так ли свежа память, остра мысль, отзывчива душа, бодр дух и через пять, и через семнадцать, и через двадцать семь лет? Способны ли мы осознавать себя и других во времени, видеть причудливые закономерности судьбы, понимать её необратимость, а может быть, предсказывать с точностью до детали не только будущее, но и прошлое. Да, прошлое можно предсказывать, что и делает главный герой рассказа Алексея Котова в финале - герой, силой своих мыслей останавливающий время, придающий ему значимые черты неслучайности.
Узреть Промысел неимоверно трудно. А время всё загадывает нам загадки, помещает в лабиринты событий. Тот, кто воспринимает это как несерьёзную игру, нарушает правила, уходит от своей подлинной сути, заменяет себя копиями и подделками, тот теряет время навсегда, иногда вместе с жизнью.
В сущности, что мы знаем о времени: «не знаем ни дня, ни часа», а вдруг время и есть суть и условие самой жизни, а может быть, оно всего лишь геометрическая интерпретация «процесса» в виде четвёртой координаты в пространстве Германа Минковского [13], или же олицетворение несимметричного «ветра» и «тяжести», по Н. А. Козыреву [3]; или «материя, находящаяся в непрерывном движении», по С. А. Николаеву [15]?
Безусловно, время - источник энергии. Многое можно было бы переворотить, умей мы управлять этим источником. Но в жизни нам дано осмысленное активное бытие лишь в одной пространственно-временной точке. То ли дело в литературе! Если перечитывать художественное произведение, например рассказ, приведённый ниже, зная его развязку, многое, казалось бы, «художественно усвоенное», обретает совсем иные цвета, пророческий смысл - повествование обрастает символами и подтекстом. И тогда мы видим, что всё происходящее вершится и произносится не случайно.
Ускорение времени, этого вечного двигателя Вселенной, наблюдается лишь при необратимых процессах. Оправданы эти процессы или нет с точки зрения вечности, отдельного человека и конкретной жизни, иногда становится ясно лишь у финальной черты. Например, известно, что женщинам, как и животным, свойственно перенимать те признаки окружающего мира, которые способствуют их выживанию, - так животные
перенимают окрас своей среды обитания. Можно ли корить их за это? Можно ли называть женские маски уходом от подлинного «я»? Действительно ли внутренний уход от жизни и её начала приводит к смерти наяву? Способно ли наше исчерпанное время возрождаться в наших детях?
Рассказ Алексея Котова «Четыре фотографии» не столько о мужчинах и женщинах, внезапности смерти или «украденном времени», сколько о самоощущении личности и его вариациях, о ценностях истинных и мнимых, о текучести жизни и её необратимости, о поиске настоящего и о подделке под него, о чистоте души и об «умении жить».
Человек может стать источником времени - даже старые фотографии оживают и по-кузнецовски начинают «шевелиться на дне сундука», если их наполняет энергия нашей памяти, наших эмоций и неслучайных мыслей.
И ещё заметим (с полным презрением к тайм-менеджменту), что источником и повелителем времени человек становится лишь в том случае, если он наполнит смыслом великое течение жизни, а время лишь тогда потечёт в правильном направлении, когда человек будет равен самому себе, найдя единственно верную точку опоры - возможно, такой точкой окажется «внутренний страж». И образ этот возникает в связи с обращением к следующему рассказу Алексея Котова.
В «Записках церковного сторожа» [5] (а с точки зрения жанра это не эпи-столярий, не эссе, а именно рассказ) мы, возможно впервые, встретим и по-настоящему близко разглядим того, кто стоит на страже. Кто же он - что защищает и от кого охраняет? Где он? У церковной ограды или внутри нас?
Стоять на страже - непростое занятие, на которое решается не каждый, и страж по определению обязан понимать больше блуждающих странников. На вооружении у него - остро отточенная мысль, горящее сердце и устремлённый ввысь дух. Страж - это наблюдатель, мыслитель и в то же время простой смертный, разгребающий лопатой снег, чтобы расчистить путь - себе и другим. Мы движемся вместе с ним по этой скользкой опасной дороге - страж доверяет нам свою душу: её сомнения, поиски, страхи, непонимания, но вдобавок к этому - искры прозрения, непреложное знание о чуде и видение своего пути.
Такой страж, не превратившийся в цербера или блюстителя нравов, всегда нужен, с ним чувствуешь себя по-настоящему безопасно и надёжно. С ним всегда веришь в чудо, поэтому важно увидеть и почувствовать этот феномен - феномен чуда как неизменный мотив не только в «Записках церковного сторожа», но и во всех повестях и рассказах Алексея Котова.
Литература
1. Есенин С. А. Полное собрание сочинений : в 7 томах. - Москва, 1995. - Т. 1.
2. Ильин И. А. Духовный смысл сказки //Собрание сочинений : в 10 томах.
- Москва, 1996. - Т. 6. - Кн. II. - С. 259-273.
3. Козырев Н. А. Причинная или несимметричная механика в линейном приближении. - Пулково, 1958. - 156 с.
4. Котов А. Н. Деловые люди [Электронный ресурс] // Парус. - 2017. - № 52.
- URL: http://parus.ruspole.info/node/8212 (дата обращения: 05.10.2018).
5. Котов А. Н. Записки церковного сторожа [Электронный ресурс] // Парус.
- 2017. - № 52. - URL: http://parus.ruspole.info/node/7762 (дата обращения: 05.10.2018).
6. Котов А. Н. «Когда Бог создавал человека, он всё-таки улыбался...» [Электронный ресурс] // Парус. - 2017. - № 52. - URL: http://parus.ruspole.info/ node/6403 (дата обращения: 05.10.2018).
7. Котов А. Н. Мультяшные сказки для взрослых [Электронный ресурс] // Парус.
- 2017. - № 52. - URL: http://parus.ruspole.info/node/8083 (дата обращения: 05.10.2018).
8. Котов А. Н. Смешинка [Электронный ресурс] // Парус. - 2017. - № 52. - URL: http://parus.ruspole.info/node/8373 (дата обращения: 05.10.2018).
9. Котов А. Н. Цирк Абигайль [Электронный ресурс] // Парус. - 2017. - № 52.
- URL: http://parus.ruspole.info/node/7960 (дата обращения: 05.10.2018).
10.Котов А. Н. Четыре фотографии [Электронный ресурс] // Парус. - 2017.
- № 52. - URL: http://parus.ruspole.info/node/8811 (дата обращения: 05.10.2018).
11. Котов А. Н. Чудо ты моё зеленоглазое [Электронный ресурс] // Лiра Плюс.
- 2014. - URL: https://libcat.ru/knigi/proza/sovremennaya-proza/141076-aleksej-kotov-chudo-ty-moe-zelenoglazoe.html (дата обращения: 05.10.2018).
12.Кузнецов Ю. П. Возвращение [Электронный ресурс]. - URL: http://philosofiya. ru/vozvrashenie5.html (дата обращения: 05.10.2018).
13.Минковский Г. Пространство и время. - Санкт-Петербург, 1911. 94 с.
14.Николаев С. А. Эволюционный круговорот материи во Вселенной. - Санкт-Петербург, 2009. - 304 с.
15.Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое. - Москва, 2008. - 287 с.
16.«Парус» - журнал любителей русской словесности [Электронный ресурс].
- URL: http://parus.ruspole.info/ (дата обращения: 05.10.2018).
17. Розанов В. В. Уединенное. - Москва, 2006. - 960 с.
