CC BY
5112
22 августа 2011 г. в Центральном выставочном зале «Манеж» состоялась панельная дискуссия «Москва - город образования: программы, прогнозы, пророчества», организованная Департаментом образования г. Москвы и Федеральным государственным автономным учреждением «Федеральный институт развития образования» (ФГАУ ФИРО). Ее участниками стали руководители образовательных учреждений, учителя, эксперты, журналисты и психологи.
Открыли дискуссию О.Ю. Голодец - заместитель мэра по вопросам образования и здравоохранения, В.Ш. Каганов - первый заместитель руководителя Департамента образования г. Москвы и А.Г. Асмолов - директор ФИРО. Ниже публикуется стенограмма ключевых выступлений, прозвучавших на этой дискуссии.
Москва - город образования:
программы, прогнозы, пророчества (панельная дискуссия)
об авторе
О.Ю. Голодец, заместитель мэра Москвы по вопросам образования и здравоохранения, кандидат экономических наук
ОЛЬГА ГОЛОДЕЦ
Мы специально организовали этот процесс практически в два шага. Сначала был выработан некоторый костяк программы, т.е. те задачи, которые стоят перед городом, и те, которые нужно решить. Но дальше в программе появляется очень много возможностей и вариантов. Найти пути и способы решения поставленных задач могут только специалисты, и мы возлагаем огромные надежды и на тех экспертов, которые здесь собрались, и на тех специалистов, которые, так или иначе, подключились к обсуждению программы. Мы ожидаем отклики в том числе и от общественности, потому что программа должна действительно отвечать всем вызовам нашего города, ожиданиям родителей, педагогов и всего нашего московского сообщества.
Москве задан очень высокий уровень образования и хороший стандарт образования. Вместе с тем отчетливо видны все наши проблемы, которые мы бы хотели преодолеть, чтобы не просто шагать в ногу со временем, а и опережать его.
Желаю успеха всем участникам дискуссии и ожидаю конкретных результатов от этого обсуждения.
АЛЕКСАНДР АСМОЛОВ
Я хотел бы начать с уточнения исходного замысла нашей сегодняшней дискуссии. Ее тема - «Москва - город образования: программы, прогнозы, пророчества» - задана не случайно: она связывает реальности прошлого, настоящего и будущего. И сегодня как никогда мы хотим попытаться в совершенно иной системе координат увидеть многие проблемы, связанные с образованием.
Кратко обозначу некоторые из этих перспектив.
Мы все привыкли, обсуждая проблемы образования, говорить об информационной, когнитивной парадигме усвоения знаний, навыков. Но на сегодняшний круглый стол мы выносим проблему «социокультурная стратегия» - не просто образования, а образования как порождения образа жизни, порождения модели успеха, порождения системы ценностей в культуре. И это невероятно важно!
Часто забывается, что образование в культуре выполняло функцию идеологии. Подходя к теме «Город образования», я перефразирую название книги «Человек в поисках смысла» великого психолога Виктора Франкла и говорю:
«Город в поисках смысла». Когда мы говорим об идеологии, то говорим о системе ценностей. Мы забываем, что образование - это формирование успеха, а модели - это формирование культурных матриц поведения, это формирование качества жизни. И этот ценностный аспект образования, увы, нередко уходит на задний план. Чтобы этого не было, я вспомню некоторых лидеров образования в истории культуры.
Министр образования (1790) Карл Вольфганг Гёте и как поэт, и как создатель теории цветного зрения, и как естествоиспытатель, и как мыслитель задавал идеологию образования - именно идеологию веймарского времени.
Однажды в книге о политике известного возмутителя спокойствия А.М. Пятигорского этот человек был назван министром просвещения, что было ошибкой. Этот человек в 38 лет стал директором Нюрнбергской гимназии, в 60 лет - ректором Берлинского университета. Он сменил на этом посту добравшегося до поста министра И.Г. Фихте. Этого человека звали, как вы догадываетесь, Г. Гегель. По сути дела Гегель - автор «Феноменологии духа», которую, как сказал А.И. Герцен, надо прострадать, чтобы ее понять, - задавал идеологию, в буквальном смысле ценности системы образования. Еще раз напомню, что он стартовал как директор гимназии.
Еще один идеолог того времени, граф Уваров, пишет ласковое письмо Николаю I: «Доложено 19 января 33-го года». Письмо называется «Православие. Самодержавие. Народность». Я не оцениваю сейчас, коллеги, насколько это было правильно или неправильно. Я просто говорю, что заданная министром народного просвещения Сергеем Семеновичем Уваровым система ценностей на долгие годы определяла именно логику развития культуры и логику развития образования.
Поэтому первая и главная посылка: мы должны четко понимать, что образование - это в буквальном смысле производство сознания личности наряду с культурой. Это две системообразующие деятельности, придающие смысл городу, смысл личности, смысл развитию. В этом отношении любые общества, которые, так или иначе, занимаются идеологией, четко понимают, что любой
вопрос об образовании - это вопрос будущего культуры и ее стратегии.
Мы сегодня часто ломаем копья -слишком зафиксировались: ЕГЭ - не ЕГЭ, стандарты - не стандарты. Это все инструменты, а главное - образование как порождение культуры, в том числе культуры личности, уходит на задний план. Между тем есть культуры, которые понимают, что образование - это идеология.
Мы сейчас ведем спор о стандартах. Приведу пример. Когда в начале Второй мировой войны к У. Черчиллю пришел министр просвещения и предложил, как сейчас делают некоторые, в стандартах образования резко сократить перечень учебников, убить вариативность и свести к минимуму содержание образования, Черчилль со злостью на его «прозорливость» ответил: «Я этого не сделаю хотя бы потому, что это до меня сделали Гитлер и Муссолини».
Обратите внимание: сведение стандартов к рецептурному мышлению - это то, что приводит к обнищанию страны. Конечно, если мы хотим только что-то контролировать, это другая задача. Не случайно Муссолини писал, гордясь минимумами образования: «Я всегда знаю, в какой день на какой странице открыты учебники в школах моей страны».
Сегодня мы ставим те вопросы, которые раньше не ставили, и я их коротко перечислю.
Программа развития образования -ключ к проявлению креативного города. Выходят одна за другой книги: «Креативный город», «Креативный класс», «Люди, которые меняют будущее» - и одновременно с ними, как диссонанс, - «Поминки по просвещению». Эти книги выходят не случайно. Поэтому выдвигаем тему: «Москва и москвичи: от культуры полезности, утилитарной культуры - к поискам смысла, к культуре достоинства».
Приведу замечательные строки Булата Окуджавы:
Совесть, благородство и достоинство -Вот оно, святое наше воинство. Протяни ему свою ладонь. За него не страшно и в огонь. Лик его высок и удивителен. Посвяти ему свой кроткий век: Может, и не станешь победителем, Но зато умрешь, как человек!
Следующая тема: «Наши дети - кто они?». Сейчас проявляется синдром гло-
об авторе
А.Г. Асмолов, директор ФИРО, заведующий кафедрой психологии личности факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, академик РАО, доктор психологических наук, профессор
113
114
бального кризиса. Классик психологии прошлого и настоящего века Алексей Николаевич Леонтьев так описал этот синдром: обнищание души при обогащении информацией.
Сведе'ние стандартов к рецептурному мышлению - это то, что приводит к обнищанию страны.
Маленький пример. Девочка в возрасте трех лет берет компьютер и начинает водить по картинке пальцами, как бы раздвигая ее рамки. Мы не знаем это поколение. Пророчество Стругацких о «гадких лебедях» не является случайным, мы должны понять детей - людей этого поколения. Либо они уйдут из города, либо мы сделаем так, что будем вместе с ними осуществлять информационную социализацию. Именно они, будучи пятилетними детьми, на вопрос: «Скажи, ты решишь эту задачу?» отвечают: «Это зависит от того, сколько у меня будет жизней и какое у меня будет оружие».
Далее будет обсуждаться тема «Москва - поликультурный город. Город в полиэтническом и поликонфессиональном мире», которая касается синдрома Вавилонской башни. Как жить в мире с непохожими людьми? Это одна из линий анализа диалога культур. Мы предлагаем нравственный императив москвича: «влюбленным можешь ты не быть, но толерантным быть обязан». И это сегодня не простые слова.
Тема «Будущее в настоящем» - о школе вариативного образования. Какие стандарты, а не минимум в стиле Гитлера и Муссолини, предлагаются нашему образованию? Как сохранить феномен «почемучек» до седых волос?
Тема «Учитель креативного города». Формула счастья - это когда город понимает своих учителей.
Еще тема: «Школа директора школы». Можно ли управлять изменениями в условиях неопределенности?
Наконец, тема «Наука, профессиональное образование и бизнес». Когда бизнес не чувствует себя временщиком, возникает иное направление его деятельности: мотивация спонсора сменяется мотивацией инвестора. Мир бизнеса понимает: если «всерьез и надолго», то надо строить свои действия совместно с образованием и через образование.
об авторе
В.Л. Глазычев, заведующий отделом мониторинга инновацион-нъх образовательных систем Центра стратегии развития образования и организационно-методической поддержки программ, доктор искусствоведения, профессор
Мы хотим сегодня, чтобы наше мышление пробудилось к ценностным моделям успеха нового поколения.
ВЯЧЕСЛАВ ГЛАЗЫЧЕВ
Хочу начать с тезиса: дети сейчас точно такие же, какие были прежде. Если и есть разница, то только в одном - резком отставании нас, взрослых, от наших детей. Заполнение этой лакуны, использование того сильного, что им дано, а нам иногда приходится с трудом осваивать, на мой взгляд, сегодня самая ключевая задача образования от начальной школы до первого курса вуза. В прошлом году впервые в жизни преподавал первокурсникам. И это оказался очень любопытный опыт.
Одна тема сегодня уже прозвучала, но я хотел бы ее усилить. В настоящее время (не только у нас, кстати) имеет место серьезная ситуация: претворению так называемой научно-технической парадигмы препятствует острая нехватка гуманитарного воображения. Мой друг, возглавивший сейчас новую кафедру в МИФИ, попросил меня прочесть там один любопытный курс как раз по истории технологий - введение в инженерию, в праксис. Я с ужасом обнаружил, что нет книг не только на русском (это понятно), но и на английском, и на французском языках, которые превзошли бы по качеству обобщающие сильные книги, вышедшие в 1960-е гг. Есть огромная библиография, но ведь это же абсолютный «совок», только ниже по уровню. Что-то очень серьезное произошло, какой-то сильный слом, в результате которого от технического оптимизма 1960-х гг. в мире мало что осталось.
Второе. Поднимите, пожалуйста, руку те, кто всерьез, осмысленно играл в стратегические игры типа «SimLife» или «SimCity» или интеллектуальные квесты вроде «Mist». Вижу: немного. Я спросил об этом по одной простой причине: я понимал, что первокурсники - еще школьники во всех смыслах, только чуточку расхристанные, но интеллектуально они далеко не ушли, поэтому работа в научных понятиях с ними просто обречена на провал. Надо было создавать «нежный», адаптированный курс введения в урбанистику. Город - вот он рядом, вокруг. Однако, не проделав довольно большую работу по изготовлению специально програм-
мируемых презентаций, нельзя было рассчитывать на то, что посредством образа, картинки, соединения картинок между собой и свободного комментария к ним удастся разбудить эту публику, которая начинала с «Морского боя», а закончила тем, что хорошая треть ее записалась на летнюю практику изучения московских кварталов. Отсюда вывод: результат от меня зависит, а не от них.
Я не строю иллюзий: с этими детьми работать, конечно, труднее, палки они не очень боятся. Здесь много говорилось про нравственность. Нравственность -дело хорошее, но, скажем, американская городская среда держится на стальной дисциплине наказания за любое нарушение. Не подстриг свой газон, не в бумажный, а в пластиковый пакет засунул листву - штраф, причем серьезный. А мы как-то очень уж расслабились с этой идеей любви, толерантности в отношении детей. Не обязательно драть, но иногда полезно. Сын до сих пор иногда говорит: «Как правильно ты один раз сделал». Если серьезно: без ориентации на элемент соревнования самолюбий, на состязательность эго тех детей, у которых повышенная самооценка, мы ничего с ними не сделаем. Иначе им жить с нами не интересно.
Следующее: нам прописывают очень жесткие стандарты. Слава богу, там написано: самостоятельная работа студентов. Что это означает - никто не говорит, и поэтому можно строить работу как угодно. Но даже при этом я не могу строить курс как хочется, т.е. прочесть два часа, а потом пригласить пять разных людей на пять мастер-классов. Ясно, что учащимся это даст на порядок больше, чем если я «прожужжу» состояние предмета от Адама до сегодняшнего дня. Но такое не оплачивается, не вписывается, плановые отделы запретят. Остается только бартер: ты у меня в вузе прочтешь - я у тебя. В таком случае либо эта практика должна быть как-то оценена и введена в пространство как «корректная», либо будет очень плохо.
Снова о компьютерных играх. Можно, конечно, увлекаться «аркадами», «стрелялками», тем, «сколько у меня жизней» и т.д., но на иные игры заказа-то государственного нет. А бизнес этого делать точно не будет, потому что все эти игры и так приносят деньги. Я когда-то этим
специально занимался, сидя в Библиотеке Конгресса США. Из 4,5 тыс. статей об играх я нашел только две написанные по-немецки, которые говорили о ценностном содержании, все остальные - только о технологии. А знает ли кто-нибудь о такой великой игре - «Лемминги»? Она построена на приключении, на сострадании, спасении других, пусть игрушечных, жизней. Но таких игр ничтожно мало. Они без заказа не делаются. Давайте-ка подумаем, что с этим сделать. Ведь не «выдавишь» никуда «стрелялки», они - останутся и уйдут в подполье, как казино. Значит, необходимо только противопоставление, но это серьезная госзадача - и моральная и коммерческая. В мире продано полтора миллиона копий «Mist», выходит, полтора миллиона человек играют в интеллектуальную игру; это данные 5-6-летней давности. Значит, есть задача переосмысления.
В настоящее время претворению так называемой научно-технической парадигмы препятствует острая нехватка гуманитарного воображения.
И последнее. Никому не могу навязывать мой опыт, но когда я бываю по своим консалтинговым делам в разных городах - маленьких, средних, крупных, всегда использую одну стандартную технологию (ее применяют во многих странах): это детский рисунок, но не психологические тесты, а просто изображение своего города. Сейчас это рисунки 10-11-летних детей, но, кажется, надо на класс ниже спуститься, так как дети действительно быстро взрослеют. То, каким образом эта детвора способна видеть, понимать и анализировать проблемы своего города, решает массу вопросов, на которые сейчас жалуются в мэрии: мол, нет людей, нет денег... Всё есть, и эти дети способны лучше составить профиль города, чем многие взрослые. Иными словами, необходимо вводить школьников в деятельность, в задачу, так же как и в высшей школе. Когда проводятся конкурсы курсовых работ на темы, важные для этого города (я это делал в Ижевске, в Нижнем Новгороде, в Чебоксарах и других городах), оказывается, находятся люди, появляется мотивация, есть желание занять место в конкурсе на нестандартный рисунок, т.е. получить не баллы - скажем,
115
116
об авторе
А.М. Кондаков, управляющий директор издательства «Просвещение», кандидат географических наук, доктор педагогических наук
Д.Б. Донду- ^ рей, главный редактор журнала «Искусство кино», член Совета по развитию гражданского общества по правам человека при Президенте РФ, социолог СМИ, кандидат философских наук
75 вместо 73, а первое место, - например, на конкурсе проектных идей, связанных со слабовидящими детьми, как это было в Ижевске. И эти дети немедленно проявляют себя как личности и как взрослые.
АЛЕКСАНДР КОНДАКОВ
Сейчас реализуется несколько крупных образовательных проектов. Но я бы прежде всего выделил проект нового закона «Об образовании» и призываю всех работников системы и общество в целом очень серьезно к нему отнестись, потому что есть принцип капитана Врунгеля: «Как судно назовешь, так оно и поплывет».
Первое, на что я хотел бы обратить внимание, - определение понятия образования. В новом законе впервые звучит фраза «Образование - это общественно значимое благо», т.е. это нечто, что гарантированно финансируется, содержательно определяется сверху, «сваливается» на ребенка или молодого человека, который с благодарностью это принимает и отрабатывает.
Мне кажется, мы должны четко зафиксировать для себя, что образование - это прежде всего, как сказал А.Г. Асмолов, идеология. Это идеология того общества, которое задает стратегию своего развития. В данном случае мы говорим о построении гражданского общества.
Значит, образование - это общественное благо, которое определяет построение гражданского общества. Но где здесь личность? Где запросы работодателя? Где запрос семьи? С моей точки зрения, еще крайне важно зафиксировать, что образование - это не только общественно значимое, но и частное благо. Кстати говоря, это было сделано в стандарте образования начальной, основной и старшей школы: есть обязательная часть и есть часть, формируемая участниками образовательного процесса.
Если в законе «Об образовании» зафиксировать, что образование - это общественное и частное благо, я думаю, мы превратим закон в серьезный инструмент построения гражданского общества в России. Там есть еще много моментов, на которые нужно обратить пристальное внимание.
Второе. Сегодня, как уже было сказано, нас окружает огромный океан информации, зачастую недостоверной. Поскольку здесь собрались издатели, я
хочу сказать, что, пожалуй, именно они и создают достоверную информацию, которая превращает учебники и методические комплексы в острова доверия, которые должны обеспечить успешность развития нашего общества.
ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ
Я не согласен с тезисом, что ребенок нас опережает. Мне кажется, что мы сильно отстаем, и не от детей, а от времени. В течение последних десяти дней опубликованы очень интересные данные. Абсолютным чемпионом телевидения по просмотру взрослой аудиторией, который обошел главную передачу всех времен и народов «Поздравление Президента с Новым годом», была программа про болгарскую предсказательницу Вангу. Эту передачу смотрело примерно 44-47 млн человек одновременно. И это фантастическая ситуация.
Четыре дня назад были опубликованы данные опроса на тему: «Как вы оцениваете события 20-летней давности - августа 1991 г.?» Людей, считающих, что это имеет некоторое отношение к демократии, было не больше 10 %. От 70 до 76 % опрошенных прямо или косвенно сожалеют о поражении ГКЧП.
Вот результаты, которые демонстрирует общество взрослых. Дети никак не отличаются от них - никуда не отходят, не опережают. Взрослые просто меньше технологически продвинуты, но дети воспроизводят все то, что воспроизводит общество. Наше общество в течение 20 лет воспроизводило серьезные болезни, связанные с тем, что существует консенсус всех российских элит (политической, научной, экономической и художественной) - в объяснении реальности, в объяснении своих профессиональных проблем не касаться культуры. Культура - это, конечно, не только идеология; это и мораль (тема эта как будто вырвана из нашей жизни, ее в стране никто и никогда не обсуждает, даже Президент), это и психологические болезни, которыми переполнено наше общество (вследствие этого страдают идеология, мировоззрение), это и огромная работа (для себя мы назвали это «негативной селекцией»), направленная на то, чтобы не допустить появления развитой сложной личности. Все это имеет место, а какого-либо общественного гражданского освоения этой
проблематики, соответствующего ее вызовам, у нас, на мой взгляд, нет.
ПЕТР ПОЛОЖЕВЕЦ
Мне кажется очень важным следующее: если в структурировании будущего содержания образования не найдется места для нравственных ориентиров, мы не получим ни будущего нормального общества, ни будущих граждан, и самого будущего у нас не будет.
Обратимся к собранной четыре года назад Высшей школой экономики статистике, говорящей о нравственных ориентирах московских школьников. Она не только поражает - она шокирует. У выпускников были отмечены такие ценности, как блат, знакомства. Они считают, что успеха можно добиться не работоспособностью и своим трудом, а только при помощи кого-то со стороны. Исследование очень валидное, и прошедшие с тех пор годы мало что изменили, а скандалы при проведении ЕГЭ в этом году только подтверждают это.
Можно много говорить о том, что новые стандарты образования изменят нашу школу, но этого не произойдет, если не наполнить их духовно-нравственным содержанием.
Сегодня очень важно, кто работает в школе. У нас будет возможность поговорить о молодых учителях, их роли в школе, конвергенции старшего, среднего и молодого поколения и о том, как город может использовать потенциал этих выпускников, которые все-таки, несмотря ни на что, идут в школы.
АРТЕМ СОЛОВЕЙЧИК
Мы уже десять лет проводим в Москве «Педагогический марафон», где собираются тысячи учителей. Я наблюдал такую динамику. В течение нескольких последних лет у учителя усугублялось ощущение, что он отстранен от возможности принимать собственные решения и возможности что-то делать в школе. Сейчас это положение дел изменилось. Учитель вдруг стал сильным, почувствовал, что то, как сложится его жизнь, зависит от него самого. И сейчас, мне кажется, эта учительская сила нарастает. Мы же действуем очень странно. Тут уже вспомнили единый экзамен; хорош он или плох - это другая история, но всё, что мы делаем в связи с ним, похоже
на концлагерь: надо больше закрыть, запретить, а иначе школьники списывают. Что-то мы делаем не так.
Учителя сейчас точнее, чем мы, руководители образования, могут сказать, что у них происходит в классе.
АЛЕКСАНДР АСМОЛОВ
Россия - уникальная страна: когда бы в нее ни возвратился, всегда приезжаешь в исторический момент. Один из исторических моментов, который сегодня наступает, - это создание для нашего города, который мы мечтаем видеть креативным, новой программы развития образования, как мне кажется, взявшей вектор от НОПа к НЭПу - от новой образовательной к новой экономической политике. И эта программа уже позволила добиться существенных успехов.
ИРИНА АБАНКИНА
Хотелось бы начать с точек опоры креативности в меняющемся глобальном мире. Так сформулирована тема в госпрограмме, что она действительно является маршрутом в построении креативного города. И эти точки опоры в общем-то интересны, но для нас было очень важным обсуждение программы. Это поликультурная среда и толерантность; это и непрерывное образование, которое является тем самым маршрутом, о котором мы говорим; это лидерство, новые технологии управления, творческое начало, глубина культурных традиций, новый разворот имеющихся ресурсов и, конечно, навыки конструктивного диалога, основанные на современном развитии гуманитарного знания.
Очень важно, что образование - не только ключевой ресурс креативных индустрий, для Москвы (и это было заложено в программах) это еще и кластер стратегического развития. А раз так, мы должны уйти от понимания образования как расходной отрасли к тому, чтобы сформировать тот самый креативный потенциал, который позволяет, основываясь на индивидуальном творчестве и на таланте, все-таки создавать добавленную стоимость, новые рабочие места путем производства и эксплуатации интеллектуальной собственности.
К тому, что сказал А.Г. Асмолов о новых изданиях, я хотела бы добавить, что вышла третья книга, которую можно от-
об авторе
П.Г. Положевец,
главный
редактор
«Учительской
газеты»
А.С. Соловейчик, главный редактор Издательского дома и газеты «Первое сентября»
И.В. Абанкина, директор Института развития образования НИУ ВШЭ, кандидат экономических наук, профессор
117
118
нести к этой серии, - «Креативная экономика» Джона Хокинса. Вместе с книгами Ричарда Флориды «Креативный класс» и Чарльза Лэндри «Креативный город» они составляют триаду: эти книги - очень спорные, но очень важные для понимания того, как осуществляется позиционирование в мире. Суть достижений конкурентоспособного образования - обеспечить входной билет на глобальный рынок. Реализация человека и его успешность связаны с тем, что он ищет на этом рынке возможность своего позиционирования, соответствующего его способностям.
Суть достижений конкурентоспособного образования - обеспечить входной билет на глобальный рынок. Реализация человека и его успешность связаны с тем, что он ищет на этом рынке возможность своего позиционирования, соответствующего его способностям.
Глобальный рынок - это не где-то там, он здесь, он реально в Москве. И эта позиция мне кажется одной из главных. При разработке программы мы старались найти ее ресурсное обеспечение. Повышение эффективности и увеличение бюджетных ресурсов, а также стягивание всех других, с которыми мы бы могли сделать программу действительно реализуемой, - это ключевая задача.
Ограничение в программе сегодня связано с социальными ожиданиями. При ее создании мы старались обеспечить баланс между социальными гарантиями и возможностями развития эффективности платного образования и подтягивания других ресурсов. Это очень непросто, в том числе и для Москвы. Да, наши исследования показывают, что многие семьи готовы платить за образование. Но в этом вопросе очень важно проводить государственную политику, чтобы обеспечить равность доступа к образованию, потому что оно становится ключевым механизмом, сопровождающим человека, вообще говоря, с самого рождения на протяжении всей его жизни, и позволяющим ему стать москвичом, культурным горожанином.
Нет другого механизма, который мог бы решить эту задачу. И поэтому речь идет о переходе от управления затратами к управлению результатами, от ценовой конкуренции - к конкуренции
об авторе
Е.Ш. Гонтмахер, заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений РАН, доктор экономических наук, профессор
по качеству образовательных программ с экономическими механизмами выбраковки слабых программ.
Кто в состоянии сегодня это сделать? Только те учебные заведения, которые имеют свои программы развития.
Для нас очень важно, что подпрограммы пронизаны сквозными приоритетами и сквозными механизмами. Нужно увязывать все ресурсы: и текущие, и ресурсы развития. Сквозные приоритеты - это доступность образования, это образование для всех, с любыми особенностями (одаренностью, ограниченными возможностями), это московский стандарт качества, поставленный во главу угла, здоровье обучающихся и серьезное взаимодействие с городом и городской средой - через развитие профессионального сообщества и модернизацию.
Поэтому сегодня в программе обозначены все ресурсы. Они все называются субсидиями - для нас, экономистов, это понятно. Но в форме субсидий осуществляются и бюджетные инвестиции, и расходы на модернизацию образовательного процесса, а также на обеспечение обязательств.
Таким образом, наша государственная программа в новом формате является лидером, потому что российской программы пока нет. В этом смысле то программное поле, та дискуссия, которая развернута и втягивает всех активных участников, является ее самым существенным результатом и механизмом осуществления.
ЕВГЕНИЙ ГОНТМАХЕР
Я немного преподаю и в силу этого общаюсь с молодыми людьми. Вообще-то они от нас отстали. По крайней мере, студенты I курса выглядят очень бледно с точки зрения их представлений о мире. Не потому, что мы, старшее поколение, такие сильные. Но те вещи, о которых здесь говорилось, - ценности, мораль -они упустили. Ими ценятся абсолютно конкретные отношения. В Москве это тоже наблюдается. Ведь у нас огромное количество деклассированных элементов. Достаточно зайти в любую московскую коммуналку и посмотреть на живущих там детей. Какие компьютеры, какие 1Ра^ы?!
Есть официальные данные, по крайней мере, по России, которые говорят
о том, что классические бедные - это семья с двумя детьми, часто даже - с одним ребенком. Эти дети идут в систему образования с колоссальным грузом больших проблем - психологических, этических, моральных. Они в этом, конечно, не виноваты, но это большая проблема.
Возьмем инвалидов. Да, существует инклюзивное образование. Я помню, еще пару лет назад, когда Россия решила присоединиться к Конвенции ООН по правам инвалидов, был сделан доклад: в Москве есть образцовые школы, где все предусмотрено для инвалидов. Но ведь эта норма пока не стала повсеместной, хотя об этом говорится. А ведь это имеет большое значение не только для инвалидов, но и для детей, у которых все в порядке со здоровьем и развитием. Есть и проблема нетолерантности, даже со стороны родителей, которые требуют, чтобы ребенка-инвалида убрали из класса, потому что он мешает учиться их «нормальным» детям.
С моей точки зрения, крайне важно приложить усилия (финансовые и не только) именно к решению проблемы детей с ограниченными возможностями, ведь это же связано с социальной защитой. Невозможно развивать школу, вкладывать туда деньги, повышать зарплату учителям, имея такой «хвост» в лице, может быть, десятков тысяч таких детей.
Отдельная, большая проблема - дети мигрантов. Здесь есть некая философия, потому что когда мы обсуждаем разные проблемы, то говорим, что нужно поддерживать сильных, а они за собой вытащат слабых. Однако существует и другая точка зрения: надо поддерживать слабых, а сильные сами о себе позаботятся. Если мы говорим об образовании, то этот вопрос не решен. Конечно, надо помогать детям из нормальных семей, принадлежащих к среднему классу и близких к нему. Но когда мы входим в какое-то поле плоского видения, то теряем эту направленность, так же как и предложенный И.В. Абанкиной взгляд на образование как на рынок труда. Я как экономист двумя руками «за», только третьей рукой я «против». Потому что на самом деле главная задача образования - это социализация. Образование, по моему мнению, - это самоцель.
Рынок труда, успех, конечно, важны. Для ребенка из неблагополучной
семьи или детского дома его успех состоит в том, чтобы хотя бы просто быть на уровне того, как мы представляем себе нормальную жизнь. Это не обязательно очень престижная работа с высокой зарплатой. Поэтому мне кажется, что эти вопросы в программе о соотношении расходов на детей из благополучных и неблагополучных семей надо еще обсуждать, тем более на перспективу.
И второй пункт, позитивный. Сейчас очень много рассуждают о приоритетах. Модернизация, если говорить о ней серьезно, проходит через каждый город и регион. Для Москвы, как мне представляется, визитной карточкой является образование. Ведь что такое сейчас Москва в глазах наших регионалов? Это чиновники, бизнес, финансовые структуры, торговля, немножко здравоохранения. Что касается образования, то есть МГУ им. М.В. Ломоносова и еще пара хороших университетов. Но мне кажется, что Москва, тем более что она теперь будет расширяться, что будут строиться наукограды и т.д., должна быть брендом самого современного образования, причем связанного с воспитанием, социализацией, потому что невозможно развивать образование, сделать очень хорошую государственную программу развития образования, не занимаясь ровно такой же программой развития культуры.
Если эта государственная программа развития образования будет создана, но все соседние блоки, особенно культура, останутся на более низком уровне, то цели не будут достигнуты. Это так же, как и во всей нашей стране. Мы можем говорить, что будем иметь самое лучшее образование в мире, но если ничего не будем делать с экономикой, политикой, этого не произойдет.
АЛЕКСАНДР АСМОЛОВ
Мы не случайно говорим сегодня, что образование - это ведущая социальная деятельность, порождающая мышление, личность в целом и образ жизни. В связи с этим обозначу некоторые риски многих наших дискуссий.
Мы вращаемся внутри антитезы: образование - это институт производства культуры, это социализация личности, это производство модели успеха - или сводим образование к сфере услуг. Нельзя допускать редукции образования
119
120
к сфере услуг, превращение его в большую парикмахерскую по принципу «чего изволите?»!
Второй риск. Небезызвестный герой сказал: «Рынок нам поможет». При всем уважении к рынку надо четко понимать, что есть принцип избыточности образования по отношению к сегодняшним утилитарным запросам рынка. Образование должно быть избыточно по отношению к рынку, а не «ложиться под» рынок. Должна соблюдаться логика: от новой образовательной политики -к новой экономической политике.
Нельзя допускать редукции образования к сфере услуг, превращение его в большую парикмахерскую по принципу «чего изволите?».
Кто помнит экономистов того времени, когда главным было слово «учитель» и учитель равнялся Богу? Я говорю о времени, когда появился Иисус Христос. Напомню, что тогда мытарем и экономистом работал сборщик налогов Левий Матвей, о котором Иешуа говорил, что тот ходит за ним и неверно записывает сказанное им. Иными словами, в культуре, где учителя приравнивают к Богу, где «учитель» звучит как «гуру», где мы говорим, что преклонимся «пред именем твоим», образование избыточно по отношению к запросам рынка. Эта формула должна быть четко и однозначно нами понята. Очень грустно, что в «Стратегии-2020», которая будет в ближайшее время обсуждаться, гуманитарное образование выпало как класс. Есть инновации - технические и инженерные прежде всего, есть «Наша новая школа» -в техническом обрамлении, есть профобразование - в инженерном звучании. Не подумайте, что я луддит, но именно вся колоссальная культура гуманитарного мира образования задает программы поведения (кто-то жил «по Рахметову», кто-то по-другому, мы до сих пор обсуждаем конфликт «отцов и детей», «Что делать?» задало программу поведения). Это выпало из «Стратегии-2020», я заявляю это ответственно.
Когда я говорю: «От культуры полезности - к культуре достоинства», то хочу напомнить, что в культуре достоинства ценность - не поколение гедонистическое, не поколение кайфа, не поколе-
ние, выбирающее «Пепси», а само понятие успеха. Мы часто путаем слова «успешный» и «прагматично состоявшийся», а ведь это совершенно разные вещи.
В одной блистательной книге о русском языке четко показано, как изменялась семантика понятия «успех». Там приводится пример отношения И. Бродского к Е. Евтушенко. Бродский говорил: «Евтушенко у нас преуспевающий поэт, но не состоявшийся». Обратите внимание на уникальную игру слов. Н. Коржа-вин в те же годы писал:
И, может быть, стал бы отменным, Исполненным сложных забот, Престижным саксэсыфулмэном, Спецом по обрывкам пустот.
То, какую модель успеха выберет поколение, зависит от образования. Успех унитарный, прагматический, кайф-успех, когда все дозволено, или совершенно другую модель успеха, с которой мы с вами должны иметь дело?
ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ
Было бы странно, если бы в октябре 1937 г. Иосиф Виссарионович узнал о том, что подавляющее большинство жителей вверенной ему страны обожает монархию, сожалеет об Октябрьской революции и готово к тому, чтобы изменить тем идеалам, из-за которых в то время уже начался террор. Было бы очень странно то представление о жизни через 20 лет после преобразований системы жизни.
А сегодня это никому не странно. Сегодня это именно так и никак иначе. Наше население не принимает рыночные отношения. Согласно исследованиям, 70-74 % жителей нашей страны считают, что жизнь невероятно несправедлива. Наше взрослое население, мы сами внутренне, ценностно, мировоззренчески, идеологически, психологически, морально не принимаем основы Конституции, по которой живем. Конституция и какие-то элементы жизни -в одну сторону, а те самые основные объяснения жизни у большинства населения - в другую.
Никакие инновационные процессы, связанные с технологиями, как мы видим, на это повлиять не могут. Можно считать, что мы сегодня находимся в самом свободном обществе за всю историю нашей страны: большинство людей мо-
гут делать все что угодно, эфир переполнен беспрецедентной критикой высшей власти. Но это ничего не меняет - люди не принимают устройство жизни, не хотят жить в августе 2011 г. Люди живут кто когда: кто в 1990-е гг., кто в 1950-е... Как рассчитывать на конкурентоспособность страны, если в сознании людей при колоссальных темпах обращений к Интернету нет ответа на вызовы времени? Если 60 % молодых людей в возрасте от 18 до 35 лет, согласно прошлогодним данным Института социологических исследований, считают, что от них ничего не зависит? Будут ли они творческими, будут ли много работать, получили ли хорошее образование, родились ли они в Москве или где-то еще - это не имеет значения.
Глобальный рынок, на мой взгляд, не в Москве и даже не на великих биржах мира, он в головах людей. В нашей стране у людей нет основ кооперации, солидарности. А мы знаем, что есть морально-ценностные приоритеты, которые очень важны для любого социального действия, - это доверие людей друг к другу и какие-то основы для солидарности. У нас здесь настоящая катастрофа.
Простой пример. Я заметил, что когда выходишь из вагона метро, люди не дают тебе это сделать (этого не было в советское время), они стремятся войти в вагон, когда ты еще не вышел, т.е. не хотят вступать в кооперацию по входу-выходу из вагона.
Если это все так, то о каком создании конкурентоспособного продукта мы можем в дальнейшем говорить? Мы никогда не обсуждаем проблемы, связанные, например, с тем, что убийцами и в Ку-щевской, и в Туле были люди до 20 лет. У них другое отношение к смерти, к убийству, к тому, что можно и чего нельзя. Потому что телевидение ежедневно, ежечасно этим занимается и при этом ставит изумительно продающееся объяснение - я говорю о третьей по популярности программе, которую смотрят от 15 до 20 млн человек в день (меньше, чем про предсказательницу Вангу), - «Пусть говорят». Пусть говорят, но никогда не договариваются. У нас ни о чем нельзя договориться, и никто не хочет этого. В обществе нет консолидации по поводу каких-либо представлений о жизни, будущем, прошлом, Сталине. Да говорите вы о нем что хотите, в том числе что он
пожиратель детей, - это хорошо входит в идею сохранения невероятного поклонения тирану.
Есть техники, они мощные, современные, очень эффективные. У нас никогда не обсуждается даже проблема новых пиар-технологий, так же как и новая культура - сетевое сознание (что это за люди, как здесь происходят какие-то мутации?). Мы даже про себя еще ничего не знаем, а тем более про детей, живущих в будущем!
Многие вещи кажутся неожиданными, но какие-то - ожидаемые. Совершенно очевиден колоссальный урон, нанесенный технологическому сознанию, которое в последние 5-7 лет становится важнейшим. Мы обсуждаем только технологии: заработки учителей, компьютеризацию... Вы знаете, мы уже это прошли в художественной культуре -маленькой части культуры в целом: художественная культура - это только сфера услуг. В результате - ни авторов, ни произведений, ни художников, некому даже по блату где-то деньги доставать. Потому что нет талантливых людей - все ждут, когда через 11 лет Герман наконец покажет свой шедевр.
Это все из-за философии услуг. Это из-за того, что все, что можно отнести к культуре в широком смысле, воспринимается как забава. У нас в сознании культура - это то, что «после жизни», потому что есть экономика, есть национальная безопасность, есть образование, которое всего лишь технология для трансляции культуры и больше ничего.
Я даже не видел ни одного восстания учителей против телевидения, что меня просто изумляет! Учителя, родители, церковь - взвойте хоть кто-нибудь! Это не менее важно, чем те деньги, которые вам добавят к зарплате.
АЛЕКСЕЙ СЕМЁНОВ
Я буду говорить прежде всего об информации. С 1 января мы вступаем в год цифрового образования, в год цифровой школы. Один из признаков, свидетельствующих об этом, - новый Федеральный государственный образовательный стандарт, идеологи и творцы которого присутствуют здесь за столом президиума. Действительно, происходит модернизация образования, и принципиальным является то, что оно становится цифро-
об авторе
А.Л. Семёнов, ректор Московского института открытого образования, доктор физи-ко-математи-ческих наук, профессор, член-корреспондент РАН, академик РАО
121
122
вым. Поэтому остановлюсь на представлении о цифровой сетевой культуре, морали и образовании. Все это - термины, которые звучат во многих выступлениях А.Г. Асмолова.
Появилось принципиально новое явление -всезнающие дети, и возникает вопрос о том, что означает такое знание. Интернет демонстрирует нам духовную нищету носителей многознания.
Известная цитата из работы А.Н. Леонтьева об обнищании души при обогащении информацией является продолжением слов Платона, который в диалоге «Федр» говорил: «Ученики будут многое знать понаслышке, без обучения, и будут казаться многознающими, оставаясь в большинстве невеждами, мнимому-дрыми». Естественно, то, что говорил Платон, относится к Интернету, и нам очень важно понимать, в какой степени его слова продолжают сбываться во все большей и большей степени. Сегодня совершенно естественно выглядит, когда родитель обращается к 10-летнему ребенку с просьбой посмотреть, какая погода будет завтра, или узнать, во сколько будет нужный им поезд, и даже более серьезные вещи: что означает то или иное слово или что произошло тогда-то и там-то, и ребенок ищет эти сведения в Интернете. Появилось принципиально новое явление - всезнающие дети, и возникает вопрос о том, что означает такое знание. Интернет демонстрирует нам духовную нищету носителей мно-гознания, и это значит, что для школы сейчас становится очевидной ценность собственной позиции учащегося, знания, полученного им самим, и той самой культуры достоинства, о которой последние 20 лет говорит А.Г. Асмолов. С позиций культуры достоинства полностью обесценивается безошибочное повторение умных чужих мыслей, доведенное до автоматизма красивое переписывание от руки (представьте себе, что это когда-то ценилось) - то, что так любят учителя; умения тоже в большой степени обесценились. Все это взяли на себя машины, компьютеры. Любая информация теперь находится на расстоянии вытянутой руки. Сейчас мы должны учить достоинству, независимости, самостоятельности, уважению к другому, умению
об авторе
О.А. Карабано-ва, заместитель декана по науке факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, главный научный сотрудник ФИРО, доктор психологических наук, профессор
формировать и высказывать свою позицию, открывать новое, самостоятельно получать в общении с другими людьми новую информацию - ту, которой еще не было в Интернете. Вот новый стандарт.
Теперь - о новой цифровой морали (простите за такое кощунство, что мораль может быть цифровой), информационной честности, которая не позволит учащимся быстренько потянуться за мобильником, чтобы узнать правильный ответ, они должны понять, что это другая ситуация. Недавно я написал в статье, что ЕГЭ - это возможность для нас жить не во лжи, но именно при условии формирования новой морали, которая побудит всякую цитату сопровождать ссылкой на источник просто потому, что так полагается. Нужно с I класса школы детям объяснять: конечно, замечательно, что ты нашел эту мысль, что ты вставил ее в свое сочинение, в свой реферат, -только укажи источник. Воспитание в духе такой нормы является частью новой морали, культуры, образования; это диалог, игровая ситуация, в которой интересы у всех - общие. Мне очень понравилось то, что П.Г. Положевец упомянул об опросе, который показал, что блат и знакомство были выставлены на первые места. Но давайте чуть изменим терминологию, и тогда окажется, что блат означает принадлежность к сообществу, обращение к другому за помощью, т.е. совместную деятельность. Так, может быть, хорошо, что наши «сетевые» дети сегодня считают, что иметь знакомства - это жизненный приоритет, ценность: не самому прорываться, а именно обращаться к другим. Вот я, пожалуй, хотел бы закончить на том, что теперь дети ждут от взрослых не информации, а системы ценностей и достойного поведения.
ОЛЬГА КАРАБАНОВА
Образование должно отвечать запросам общества. Но они адресуются не какой-то административной структуре или конкретному, пусть даже обладающему властью и полномочиями лицу. Такие запросы - это отражение объективных процессов, которые сегодня происходят в нашем трансформирующемся и изменяющемся обществе. И здесь есть по крайней мере три характерные тенденции, на которые надо обратить вни-
мание и учитывать при проектировании новой системы образования.
Первая - общество становится информационным. Возрастают темпы обновления знаний, технологической вооруженности. Это требует формирования принципиально новых способностей, новых компетенций, связанных с непрерывным образованием. Мы учимся на протяжении всей жизни, как бы хорошо мы ни были вооружены знаниями на данном этапе, нам предстоит дальнейшая работа в этом направлении, и школа должна готовить человека к выбору и реализации им своей индивидуальной траектории образования.
Вторая - наше общество становится обществом разнообразия, и это требует от нас искусства культуры и диалога. Здесь совершенно справедливо говорилось о том, что утрачена вера в эффективность диалога, утрачено искусство диалога и поэтому кооперация, сотрудничество должны стать центром внимания современной школы.
Третья тенденция состоит в том, что общество становится социально неопределенным. Социальная неопределенность - это ситуация, при которой необходимо действовать, но мы не знаем, когда начинать, что делать, куда идти, какие средства можно использовать и т.д. Можно было бы сказать, что неопределенность - это дефицитар-ность информации, однако это неверно. Неопределенность связана с тем, что полидетерминированность как результат глобализации общества, изменение и смена идущих в нем процессов, трудности построения прогнозов выбора пути предъявляют принципиально новые требования к личности. Это требования, связанные с возможностью делать личностный выбор, с возможностью проектировать как свой собственный путь развития, так и путь развития общества. Если же мы говорим об информационной неопределенности в более узком смысле (а сегодня многое было сказано о СМИ, о своеобразной демонизации СМИ), то мне хотелось бы подчеркнуть, что применительно к подрастающему поколению именно школа должна вооружить его медиакомпетентностью, т.е. умением плыть в бурном, штормящем море агрессивного воздействия, воздействия, которое использует все современ-
ные технологические новинки. Такие программы медиаобразования сегодня существуют.
Следующий вопрос. Мы часто оперируем цифрами и говорим: вот столько-то процентов аудитории посмотрели, например, передачу «Пусть говорят». На факультете психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, в Центре социологии и образования РАО неоднократно проводились исследования того, как строится коммуникация в медиапространстве. В результате был выявлен феномен разорванной коммуникации; он заключается в том, что коммуникаторы и аудитория исходят из разных посылок и поэтому не понимают друг друга. Ведь рейтинги передач составляют не зрители, не детская аудитория, а те люди, которые делают эти передачи. Наши исследования показали, что заявляемые проценты далеко не отражают реальной ситуации с рейтингами тем передач, и наши дети, подростки и юноши в чем-то значительно опережают наши представления об уровне их компетентности в выборе интересных для них программ. Не надо недооценивать наших детей.
Меняется общество - меняются и требования к системе образования, и его роль в обществе, об этом много говорилось. Образование должно не догонять запросы, а создавать зону ближайшего развития, конструировать наше будущее, будущее нашего общества. Тут была высказана идея: ребенок не меняется -он остается тем же, это мы, взрослые, отстаем. Я сказала бы иначе: ребенок не может не меняться в новых социальных условиях, и такие изменения происходят. Детство - это социокультурный феномен. Само детство меняется: оно удлиняется, меняется его содержание, у детей меняются пристрастия, интересы, ценности, ребенок сегодня другой, и учитель это знает. Мы входили в класс 10 и 12 лет назад: ребенок был другим, а теперь он изменился. Есть еще одна тенденция, которая заставляет очень серьезно задуматься о перспективах модернизации образования, - резко усилившаяся за последние десятилетия поляризация детей на трудных, проблемных, девиантных и на одаренных, талантливых, продвинутых. Но ведь это наши дети, и все они нуждаются во внимании педагогов.
123
124
об авторе
Е.Н. Соболева, директор департамента образовательных программ ГК «Роснано-тех», доктор экономических наук
Остановлюсь на разнообразии моделей жизненного успеха. Об этом тоже сегодня говорилось, и я хочу продолжить дискуссию. Исследование мотивации, ценностей - это одна из приоритетных психологических тем. На протяжении ряда лет проводился мониторинг изменения ценностей у подрастающего поколения, показавший, что, действительно, на первых местах у молодежи стоит ценность личных достижений, личного успеха. Но не надо этого бояться, ведь вопрос в том, что молодые люди понимают под словом «успех». В число самых значимых ценностей - материальное благополучие, здоровье, безопасность -у нас недавно вошла ценность потребления. Как к этому относиться? Надо понимать, что есть ценности-цели и есть ценности-средства. Так вот, если ребенок в школе, в семье понимает, что путь к достижению высокого уровня материального благосостояния лежит через систему образования, через овладение его компетенциями, то, наверное, это меняет его отношение к образованию, а дальше - больше: если он будет сам определять для себя, чему и как учиться, у него возникнет новая мотивация, и его ценности тоже станут иными. Важно изменить общую социальную установку по отношению к образованию. На примере вуза можно видеть, что она в принципе меняется: сейчас все больше выпускников хотят поступить в аспирантуру, продолжить образование, больше абитуриентов заинтересованы в получении хорошего образования.
Надо суметь заставить рынок труда сформулировать имеющийся у него запрос в отношении кадров на понятном ему языке описания конкретных трудовых функций, а это потребует обращения к системе сертификации и профстандартам.
Еще один важный вопрос связан с пониманием жизненного успеха. Говоря языком родителей и детей, главный успех состоит в том, чтобы найти свое место в обществе, быть востребованным - а это уже мостик к высокой ценности быть реализованным в жизни. Путь к этому лежит через самосовершенствование, поэтому от ценностей более низкого уровня можно возвысить-
ся к тем ценностям, которые позволят сделать наше общество более прогрессивным, лучшим - вот что необходимо учитывать.
Наконец, о проблеме универсальности и вариативности. Мы очень часто противопоставляем эти термины, полагая, что универсальность - это единообразие, одинаковость, а вариативность -это разнообразие, разные варианты развития. Мой тезис состоит в том, что только универсальные способы познания, освоения мира являются основой вариативности! Лишь после того, как ученик становится субъектом, сам управляет своей деятельностью, возможны построение индивидуальной траектории его развития и жизненная реализация. Перечислю четыре основные сферы личности учащегося: 1) мотивация учения, нравственно-этическая ориентация, 2) познание, умение работать с информацией, 3) кооперация, сотрудничество, коммуникация, 4) управление, организация своей деятельности. Обеспечение инвариантных способов поведения и познания в этих сферах позволит нам перейти к вариативности образования и обеспечит каждому человеку, каждой личности свое пространство жизненного успеха.
ЕЛЕНА СОБОЛЕВА
Последние несколько лет я занимаюсь обеспечением участия работодателя, а именно акционерного общества «РОСНАНО», в подготовке кадров. Чем дольше я этим занимаюсь, тем отчетливее вижу, что основная проблема здесь -отсутствие грамотных коммуникаций и компетенций, связанных с коммуникациями. Поверьте, что язык, на котором ведутся дискуссии между очень умными и знающими специалистами в сфере образования, отторгнут представителями бизнеса, т.е. теми, кто потом берет на работу кадры, подготовленные в системе школьного и профессионального образования. Надо не только готовить специалистов, но и учить работодателей правильно формулировать свой запрос. Как повернуть высшую школу от саморазвития в сторону диалога с теми, для кого она готовит кадры, т.е. к рынку труда? Как преодолеть неприятие итогов школьного образования высшей профессиональной школой?
Недавно у нас пошел проект «Школьная лига РОСНАНО», в рамках которого состоялся диалог рынка труда и профобразования (на последнем этапе подключилась и школа). В крупной акционерной компании РОСНАНО была создана специальная программа; в ней на основе вовсе не образовательных стандартов, а описаний конкретных трудовых функций, которые выпускникам вузов необходимо будет уже завтра выполнять в сфере высокотехнологичного бизнеса, были сформулированы технические задания, объявлены конкурсы, и было предложено вузам посмотреть на подготовку кадров несколько иначе. Да, это программы переподготовки, там пока мало магистерских программ, но для зарождающегося высокотехнологичного сектора экономики - наноиндустрии - задача, в общем, вполне понятная: подготовить специалистов, которые могут начинать работать на предприятиях. За два года мы решили эту задачу и сейчас уже понимаем, что накопили в этом деле определенный опыт и можем выходить с предложениями, которые могут оказать влияние на образовательные стандарты.
Очень важно втянуть в дискуссию о целевой подготовке кадров представителей рынка труда - хотя бы тех, кто уже понимает и социальное и экономическое значение привлечения системы образования как одного из самых эффективных инструментов развития будущей инновационной экономики. Надо суметь заставить рынок труда сформулировать имеющийся у него запрос в отношении кадров на понятном ему языке описания конкретных трудовых функций, а это потребует обращения к системе сертификации и профстандартам. Надо также от спонсорского участия работодателей в деятельности отдельной школы, отдельного учебного заведения, обусловленного тем, что там учится сын или дочка сотрудников той или иной коммерческой организации, перейти к инвестированию, а инвестировать можно только проекты, хорошо продуманные работодателями как потенциальными заказчиками и самими педагогами - теми, кому предстоит все это исполнять.
ЛЮБОВЬ ПЛАХОВА
Я хочу продолжить тему об управлении в условиях неопределенности; речь
идет, в общем, об управлении в условиях изменений. На мой взгляд, креативным образование станет тогда, когда креативными будут руководители школ. Сегодняшнее совещание показывает огромную неопределенность того, что ждет нас буквально в ближайшее время. Обратите внимание, сколько прогнозов прозвучало здесь относительно и мигрантов, и культуры, и социальной ситуации. Эти прогнозы вызывают тревогу. Элвин Тоффлер ввел ставший очень известным термин - «футурошок». Он означает шок перед будущим. В принципе это нормальное явление. А вот что сказал об особенностях того периода, в котором мы живем, Дональд Шон. Многие слышали эту фамилию в связи с обсуждением проблемы компетенций, компетентности. Я позволю себе процитировать: «По мере ускорения темпов перемен сложность встающих перед нами проблем возрастает. Чем сложнее эти проблемы, тем больше времени требуется для их решения. Чем больше возрастает темп изменений, тем быстрее изменяются проблемы, которые нам необходимо решить, и тем меньше времени будут верны решения, которые мы находим. Следовательно, к тому времени, когда мы найдем решения стоящих перед нами проблем, обычно самых важных, сами проблемы изменятся настолько, что наши решения утратят релевантность и эффективность, а то и окажутся мертворожденными. Иными словами, многие наши решения будут относиться к проблемам, которые уже потеряли свою актуальность. В результате мы все более и более опаздываем».
В доказательство этого я хочу вам сказать о том небольшом эксперименте, который проводила. Я прочла более 300 программ развития наших образовательных учреждений. Программа - это стратегический документ, который нацеливает руководителя на то, чтобы идти вперед и действовать в течение 5-10 лет. Но то, с чем я ознакомилась, - программы вчерашнего дня. Стыдно, больно: как решать вчерашние задачи - мы и так знаем, а идущих впереди догнать очень трудно. Поэтому надо вкладываться в подготовку руководителей образовательных учреждений, чтобы они были способны к решению не только сиюминутных задач. Креативный директор
125
об авторе
Л.М. Плахова, профессор кафедры управления персоналом Московского института открытого образования, заслуженный учитель России, кандидат педагогических наук
126
об авторе
А.Г. Каспржак, профессор Института развития образования НИУ ВШЭ, кандидат педагогических наук, заслуженный учитель РФ
Г.У. Солдатова, профессор факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, член-корреспондент РАО, доктор психологических наук
школы - это тот, кто умеет действовать и в новых, меняющихся условиях. В связи с этим я считаю необходимым создание большого проекта по формированию группы резерва будущих руководителей образовательных учреждений, подготовка которых не может быть обеспечена за несколько месяцев или за один год.
АНАТОЛИЙ КАСПРЖАК
Был задан вопрос: можно ли управлять школой в условиях неопределенности?
Я отвечу так: во-первых, есть соотношение неопределенностей Гейзенберга. Я когда-то очень давно был физиком: при известном соотношении неопределенностью управлять можно; во-вторых, можно управлять, если ты профессионал. К.Г. Митрофанов, сотрудник ФИРО, удачно провел грань между специалистом и профессионалом: специалист выполняет задание, а профессионал работает с каждым человеком. Если ты работаешь, повышая уровень своего профессионализма, с каждым человеком, с каждой организацией и с каждым человеком в этой организации, то работать, как мне кажется, можно.
Третье. Всем известно, что за границей, если вы хотите посмотреть очень хорошую школу, вас везут за город. У школы мегаполисов есть ряд недостатков в сравнении с другими школами страны. В частности, если говорить о мигрантах, то они же располагаются в больших городах, поэтому неопределенность, о которой мы говорим, не так уж велика.
В крупных городах имеет место диверсификация школ: есть очень сильные и очень слабые, и это надо учитывать. Наличие в мегаполисах социальных сетей, куда входят не только образовательные учреждения, но и учреждения культуры, здравоохранения, библиотеки, способствует социальному перемешиванию, и этот стихийный процесс надо преобразовывать в социальный лифт.
Четвертое. Сейчас сильно изменились привычные модели семьи и детства. Недавно я наблюдал, как моя внучка, которой три с небольшим года и которая еще плохо говорит, обучает свою бабушку пользоваться ¡Ра^ом. Ведь школьные учителя - те же самые бабушки, которые тоже не знают, как подойти к ¡Ра^у. В докладе Маккинзи, который опублико-
ван в журнале «Вопросы образования», где описан опыт моделей школ, реформирования школ самых успешных стран, представлены школы плохие, удовлетворительные, хорошие, очень хорошие и отличные. Так вот, в группе «отличные» - школы только одной страны -Финляндии. И еще. Я долго занимался результатами исследований PISA: Россия относится к странам с хорошей школой. Из всего этого можно вывести одну рекомендацию: чтобы хорошая система образования стала очень хорошей, надо «вкладывать» прежде всего в учителя.
АЛЕКСАНДР АСМОЛОВ
Переходим к теме «Москва - поликультурный город».
ГАЛИНА СОЛДАТОВА
Проблема, волнующая буквально каждого москвича, который сегодня отправляет в школу своих детей, - все возрастающее число мигрантов в Москве; она будет достаточно стремительно расти и дальше, хотя бы по той причине, что Россия сейчас выходит на уровень стран, лидирующих по принятию мигрантов. Соответственно, 1 сентября с каждым годом в одном классе оказывается все больше детей, представляющих разные этнические группы. Появляются совершенно новые для нашего мегаполиса феномены, например, анклавное расселение. В разных округах Москвы - Юго-Восточном, Восточном, Южном - стали компактно селиться мигранты из Центральной Азии, Китая, Вьетнама. В расположенные в этих округах школы в I класс уже идут дети, которые не знают русского языка, и процент таких детей доходит до 30. Я недавно познакомилась с очень полезной статьей учительницы из Нижнего Новгорода, которая делится своим опытом работы в классах с большим числом мигрантов и которая, в частности, отметила: если в классе есть два-три человека, которые не владеют русским, любойурок превращается в урок русского языка. Это - один из серьезных вопросов.
Вторая очень острая проблема - отношения в классе между представителями различных этнических групп. Эти отношения не могут не влиять на общую систему образования и на качество образования в Москве и в стране в целом.
Чья это проблема? Школьная, образовательная? Конечно, отчасти да. И вот тут я не могу не согласиться с А.Л. Семёновым в том, что это в первую очередь социальная проблема, и действительно, в каждом классе как в капле воды отражаются вообще все процессы, которые в обществе происходят, причем на разных уровнях. Глобализация и сопряженные с нею процессы, обусловливающие особенности стратегии мультикульту-ризма и различные интегративные практики вживания эмигрантов в принимающую среду - туземизацию, креолизацию, гибридизацию и др., - приводят к очень противоречивой картине. Все эти сложные многоаспектные процессы, которые сейчас усиленно исследуются в европейских странах, не могут не порождать феномен ксенофобии, который проявляется в форме мигрантофобии.
Я хорошо помню, как мы начинали изучать эту проблему и работать с первыми мигрантами в 1990-х гг. Уже тогда было видно, как начинает раскачиваться маятник ксенофобии. А вот в последнее время (приблизительно с 2006 г.) появилось (сначала в Интернете) новое понятие «кириофобия», обозначающее обратную сторону мигрантофобии -враждебное, неприязненное отношение приезжих (гостей) к хозяевам. Этот феномен сейчас начинает сильно актуализироваться в странах Европы. Прогнозирую, что и в России уже скоро напрямую заговорят об этом.
Как и предыдущий выступающий, я отношусь к тем, кто занимается разработкой социокультурных инструментов и практик формирования толерантного сознания. Решению этой задачи в нашей стране и учеными, и практиками отдано уже достаточно много времени и сил. Движение в этом направлении, на мой взгляд, может обеспечить хорошую основу перехода от общества, построенного на парадигме конфликта, к обществу, построенному на согласии, единстве и солидарности. Соответствующие разработки уже есть, начинателем и основоположником этого направления исследований является академик РАО А.Г. Асмолов. Под его руководством в 2001-2005 гг. была осуществлена Федеральная целевая программа формирования толерантного сознания и профилактики экстремизма в российском обществе, которая
на самом деле обозначила очень многие направления развития социокультурных практик и психолого-педагогических технологий формирования толерантного сознания и управления рисками ксенофобии в обществе. Формирование толерантного сознания нужно начинать со школы, включая и учащихся, и педагогов, а еще лучше стремиться к созданию общей системы, которая объединит дошкольное и школьное обучение и воспитание, внешкольные практики и подготовку студентов, особенно педагогических вузов. Продолжение и развитие этой программы, на мой взгляд, сегодня является одной из самых приоритетных задач для поликультурного российского общества.
СВЕТЛАНА КРИВЦОВА
Я психолог, поэтому в рамках обсуждения темы поликультурности, полиэтнического, поликонфессионального мира хочется понять, что могло бы быть платформой, на которой возможно достичь взаимопонимания. Стихийные поиски этой платформы вызваны необходимостью, потому что, действительно, в одном классе сидят дети не только разных национальностей, но и различного социального происхождения. Люди сегодня очень социально поляризованы. Как учителю строить взаимодействие с такими различными детьми? И мы обнаруживаем, что общей платформой для взрослых, которым трудно с Интернетом, и поколения детей, которым трудно со всем, кроме Интернета, для детей из семей, относящихся к разным конфессиям и разным социальным группам, является то, что все люди наделены способностью переживать. Переживать. На самом деле если бы инициаторы социальных реформ, в том числе реформы образования, в качестве главного критерия эффективности реформ взяли простой критерий, а именно - то, что чувствует человек, который во все это «попал», это была бы лучшая обратная связь. Люди разные, конфессии разные, возраст разный, а чувства, оказывается, одни и те же. То, что переживает человек, и есть реальность. На знании о человеческих переживаниях, понимании законов их протекания строится педагогика понимания. Она основана на идее, что эмоции, разные виды переживаний - и спонтан-
об авторе
С.В. Кривцова, доцент кафедры психологии личности МГУ им. М.В. Ломоносова, руководитель Центра развития психологической службы образования ФИРО, кандидат психологических наук
127
128
ные, и более глубокие, которые возникают после размышлений, - включают собственно индивидуальность человека. Переживания должны стать объектом интереса и психологов, и педагогов, и тех, кто занимается повышением квалификации учителей, и тех, кто создает помогающие программы для детей.
Я присутствую здесь как автор программы «Жизненные навыки». Мы уже второе десятилетие разрабатываем ее. У нее вот как раз такая феноменологически экзистенциальная понимающая основа. И вот что интересно: когда учителя начинают преподавать детям эту программу, а она направлена на развитие социальных компетенций и в ней присутствуют общечеловеческие темы (нравится/не нравится каждый день, безопасные места, путешествия, связанные с риском, и др.), которые очень важны для детей, с ними самими происходят любопытные изменения, например, они начинают больше внимания обращать и на собственные переживания. Что бы мы ни говорили сегодня о необходимости включения ценностного и этического компонентов в педагогический процесс, это, конечно, не новые мысли в отношении реформирования образования. Но ведь их носителем является конкретная учительница, которая входит в класс в определенном настроении
и как-то смотрит на одного ученика, что-то говорит другому... - все эти «мелочи» и есть то, что либо блокирует наши реформы, либо каким-то образом входит в сердца детей; да что об это говорить, все понятно! Поэтому считаю полезным включать в процесс повышения квалификации учителей программы или часы самопознания. Я предлагаю программы, которые используются, кстати, во многих системах образования в мире, -программы самопознания для учителей. Каждый человек несет собственные предубеждения, интолерантность - они могут быть запрятаны очень глубоко -не на уровне головы, а гораздо глубже. Опыт самопонимания, как мне кажется, мог бы сейчас создать некий буфер между старым и новым в системе образования, чтобы оно не разрушилось, пока мы его модернизируем. Диалог, коммуникация между учителем и учениками в классе -это как раз тот процесс, который позволит выдержать даже реформирование образования.
Подведя итоги прошедшей дискуссии, В.Ш. Каганов и А.Г. Асмолов выразили надежду на дальнейшее сотрудничество с экспертным сообществом по продолжению работы в организации цикла встреч и обмену мнениями по вопросам развития образования города Москвы.
