CC BY
37
• : 10.31862/2500-2953-2020-1-36-55
П.В. Иосад
Эдинбургский университет,
EH8 9AD, г. Эдинбург, Великобритания
Морфонологическая стратификация в русском языке
В работе предлагается анализ фрагмента русской морфонологии - чередования e ~ 'о и некоторых связанных с ним явлений - в духе порождающих стратификационных подходов наподобие лексической фонологии. Цель работы - показать, что это чередование обладает целым рядом свойств, обычно характерных для основообразующих фонологических правил. Таким образом, утверждается, что, с одной стороны, русский материал поддерживает модель, предполагающую стратификацию морфонологических систем, а с другой -стратификационные модели открывают продуктивные подходы к анализу русской морфонологии, эксплицитно связывающие морфонологическую структуру как с фонологическими закономерностями, так и с морфологической и семантической структурой русских слов.
Ключевые слова: фонология, морфонология, русский язык, морфонологическая стратификация, лексические правила, порядок правил
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Иосад П.В. Морфонологическая стратификация в русском языке // Рема. Rhema. 2020. № 1. С. 36-55. DOI: 10.31862/2500-2953-20201-36-55
и m
ZL
© Иосад П.В., 2020
Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License The content is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License
DOI: 10.31862/2500-2953-2020-1-36-55 P.V. losad
University of Edinburgh, Edinburgh, EH8 9AD, United Kingdom
Strata! phonology
and Russian morphophonology
This paper analyses a fragment of the morphophonological grammar of Russian, namely the so-called e ~ 'o alternation, within a Lexical Phonology-style strata! model. The aim is to demonstrate that the rule shows a range of properties usually associated with stem-level phonology. Thus, on the one hand, Russian data provides further support for a stratal model of morphophonology, and on the other hand stratal models appear to be a productive approach to Russian morphophonological alternations that explicitly links morphophonology with both phonological patterns and the morphological and semantic structure of Russian words. Key words: phonology, morphophonology, Russian, stratal phonology, lexical rules, rule ordering
FOR CITATION: losad P.V. Stratal phonology and Russian morphophonology.
Rhema. 2020. № 1. Pp. 36-55. DOI: 10.31862/2500-2953-2020-1-36-55
Русская морфонология имеет необычный статус в современной фонологической теории. С одной стороны, можно сказать, что без русских данных порождающая фонология в том виде, который она получила после 1960-х гг., могла бы и не состояться: принято считать, что в знаменитой работе М. Халле «Звуковой строй русского языка» [Halle, 1959] был сформулирован деривационный подход к морфонологическим чередованиям, нашедший позже выражение в «Звуковом строе английского языка», написанном Халле в соавторстве с Н. Хомским [Chomsky, Halle, 1968]. К русскому материалу обращались и многие другие классические работы (ср. [Pesetsky, 1979; Kiparsky, 1985]).
С другой стороны, многие результаты, достигнутые в ранний период порождающей фонологии, долгое время не подвергались критическому пересмотру, невзирая на то что теоретический ландшафт с того времени претерпел значительные изменения, да и эмпирическая адекватность
этих результатов была вскоре поставлена под сомнение. Настоящая работа посвящена анализу одного из таких явлений, не подвергшегося существенному фонологическому переосмыслению в последнее время: чередования [е] ~ ['о].
Предложенный нами анализ учитывает теоретические достижения лексической (или, в последних версиях, стратальной) фонологии. Ключевое понятие нашего анализа - морфонологическая стратификация, т.е. различение нескольких морфонологических подсистем, мотивируемое морфологической структурой слова. В статье показано, что русское чередование [е] ~ ['о] представляет собой типичный пример лексического (а точнее - основообразующего) фонологического правила. Это позволяет объяснить многие особенности его поведения, которые остаются загадочными в рамках моделей, отвергающих подобную стратификацию. Кроме того, предлагаемый подход мотивирует чередование с помощью признаковой структуры и тем самым связывает мор-фонологическую и фонологическую грамматику русского языка, что остается невозможным в рамках динамических моделей, строго разделяющих морфонологию и фонологию.
1. Чередование И ~ ['о] в русском языке
Чередование [е] ~ ['о] обычно описывается в фонологических терминах, связанных с его происхождением: некоторые (но не все) морфемы с /е/ показывают переход в /о/ под ударением в позиции после мягких согласных перед твердыми: сёла при сельский, краснопёрый при перья1. В безударной позиции, конечно, эффект этого правила не наблюдается, т.к. фонологическая редукция нейтрализует противопоставление /е/ ~ /о/.
Эта простая формулировка, конечно, не покрывает всех явлений, связанных с этим чередованием. В современном русском языке мы наблюдаем как случаи «недоприменения» (underapplication) этого правила (наличия [е] в контексте С_С), так и его «переприменения» ^егаррНса^оп; т.е. наличия [о] в контексте С_0). Такие исключения возникают в нескольких типах случаев. 1. Недоприменение [СеС]:
- морфемы, где чередования не происходит вовсе: белый, побелка (*-бёл-);
- случаи, где последующий согласный смягчается морфонологически, но реализуется как твердый2 из-за фонотактических ограничений.
1 Для целей этого правила к числу морфонологически мягких согласных следует относить /ж/ и /ш/, ср. кошёлка при кошель, жёсткий при жесть.
2 Точнее, без всякой дополнительной артикуляции - такие звуки еще называют (не слишком удачно) полумягкими (ср. [Князев, Пожарицкая, 2011, с. 73]).
Ср., например, сестринский (при сёстры): в русском языке нет фонологического противопоставления между последовательностями типа [бР^Р] и [б№]3, так что отсутствие палатализации в поверхностной форме не обязательно является морфонологическим фактом;
- отдельные случаи, связанные с исключительными свойствами отдельных морфем: ср. цвет при цвёл; Лев при Лёва.
2. Переприменение [СЬС]:
- отсутствие чередования при словоизменении: (о) мёде (как мёд);
- задний гласный в производном слове, морфонологически закономерный в производящей форме: самолётик при самолёт;
- задний гласный в производящем слове, закономерно присутствующих в производных формах: тётя (при тётушка).
Т. Лайтнер [Lightner, 1965, 1969] предложил для этих случаев правило, превращающее ненапряженный [ё] в [о] перед твердым согласным. В нечередующихся морфемах типа бел(-ый) Лайтнер постулирует напряженный /ё/, который в правиле не участвует. Вооружившись противопоставлением /ё/-/ё/, Лайтнер анализирует чередования [е] ~ ['о] с помощью грамматики непосредственных составляющих и циклического применения правил. Так, в случаях типа мёд ~ (о) мёде Лайтнер предлагает циклический анализ: в НС-структуре ((med)e) правила применяются сначала к внутренней составляющей, что дает ((шЫ)е) ^ ((ш^)е. Смягчение последнего согласного основы происходит уже во втором цикле; таким образом, смягчение и правило перехода /е/ ^ /о/ применяются в так называемом контрблокирующем (counterbleeding) порядке, что и приводит к переприменению второго из них.
Понятно, что постулирование противопоставления между «напряженным» /ё/ и «ненапряженным» /ё/ попросту воспроизводит противопоставление между древнерусскими гласными [Ь] и [е] в синхронной грамматике. Такое смешение синхронии и диахронии не рассматривалось как недостаток: напротив, сам Лайтнер представляет его как важный эмпирический результат, показывающий, что глубинные представления гораздо сильнее, чем поверхностные, противостоят языковым изменениям. Такой абстрактный анализ сразу подвергся резкой критике, в частности, в классической работе П. Кипарского [Кратеку, 1968] (конкретно о работах Лайтнера см. также [Дарден, 1977]), и к концу 1970-х гг. этот подход был в значительной мере дискредитирован, по крайней мере, в теории.
Конкретная критика предложенного Т. Лайтнером подхода к чередованию [е] ~ ['о] связана, во-первых, с эмпирическими проблемами, и
3 В терминах Московской фонологической школы: [с] находится в слабой позиции по признаку твердости/мягкости; ср., например, [Панов, 1979, с. 127-128].
i.e. попросту неверными предсказаниями, которые делают его правила [Hamilton, 1976; Иткин, 1994], а во-вторых, с отсутствием независимой мотивации для постулируемых Лайтнером НС-структур (уже в [Kayne, 1967]). Кроме того, достаточно быстро анализ Лайтнера устарел и с теоретической точки зрения. В частности, именно для того, чтобы исключить ничем не ограниченное использование абстрактных решений (таких как «напряженные» и «ненапряженные» гласные в глубинных формах) и постулируемых ad hoc циклов, была разработана теория лексической фонологии и морфологии.
В то же время значительных успехов в анализе чередования [е] ~ ['о] добились ученые, работающие в рамках иных морфонологических теорий. Особенно важны здесь работы И.Б. Иткина, убедительно показавшего связь между чередованием [e] ~ ['о] и морфемной структурой слова [Иткин, 1994, 2007]. К сходным выводам пришли и другие ученые (ср. [Cubberley, 2002]). Важнейшую роль в чередовании играют суффиксы. И.Б. Иткин разделяет русские суффиксы на четыре класса.
1. Смягчающие суффиксы, требующие в чередующихся морфемах ступени [е]. Под смягчающими суффиксами понимаются как «обычные» морфемы, которые превращают заднеязычные согласные в шипящие и смягчают прочие согласные (гребень при грёб, лишенец при лишённый, течь при утёк), в том числе нулевые суффиксы такого рода (чернь при чёрный), так и «йотирующие» морфемы, которые требуют т.н. «переходного смягчения» (грежу при грёза, скрещивать при перекрёсток).
2. Несмягчающие суффиксы, требующие ступени [о]: твёрдость (при твердь), жёнушка (при женит), блёстка (при блещет).
3. Смягчающие суффиксы, «индифферентные» по отношению к чередованию, т.е. сохраняющие ступень, которая появляется в производящей форме ((об) упрёке, простёрли, мёрзни, тёпленький);
4. «Индифферентные» несмягчающие суффиксы: переселенка, подземка.
Наиболее интригующим среди этих обобщений представляется связь между контекстом чередования и его фонологическим обликом: суффиксы, вызывающие смягчение предшествующих согласных, обычно также требуют присутствия переднего гласного в предшествующей морфеме, и наоборот. Такая связь между контекстом и природой чередования в порождающей фонологии обычно относится на счет
а
признаковой структуры участвующих в чередовании сегментов. В случае чередования [е] ~ ['о] эту связь можно было бы объяснить тем, £ что фонологическая структура, «отвечающая» за смягчение согласных, участвует также и в реализации противопоставления гласных /e/ и /о/ по ряду: например, в рамках стандартной признаковой системы,
восходящей к [Chomsky, Halle, 1968], эту роль играет признак диезно-сти [-back]. В рамках подходов, более жестко разделяющих морфоно-логический и фонологический уровень представления, выразить это обобщение довольно сложно, в первую очередь потому, что природа единиц морфонологического уровня (и, в частности, вопрос о том, релевантны ли для них фонологические различительные признаки) зачастую остается неясна, даже в тех работах, где, по крайней мере риторически, признается необходимость учитывать фонологические аспекты чередований при морфонологическом анализе (как в [Булыгина, 1977, гл. 5] или [Иткин, 2007, §2]).
Цель настоящей работы - предложить подход к русской морфонологии, который объединял бы возможность сформулировать значимые фонологические обобщения (как в традиционных подходах в рамках порождающей фонологии) с сохранением эмпирической адекватности, которая присуща подробным описаниям, выполненных в рамках (нео) структуралистских «динамических» теорий. В частности, наша цель -продемонстрировать, что эмпирические проблемы, с которым сталкивается «наивный» НС-анализ, вовсе не означают, что иные стратификационные подходы являются столь же бесперспективными.
2. Фонология и морфонология противопоставлений по мягкости и ряду
Прежде чем подробно рассматривать фонологические свойства чередования [е] ~ ['о] в связи со смягчающим поведением суффиксов, нам следует кратко обсудить, во-первых, фонологическую природу морфо-нологического смягчения согласных, а во-вторых - природу противопоставления по ряду.
2.1. Морфонологическая палатализация
В рамках краткой статьи сколько-нибудь полно обсудить вопрос о природе противопоставления согласных по твердости/мягкости, конечно, невозможно. Существенно только, что один из важнейших постулатов предложенного Т. Лайтнером анализа русской морфонологии -отсутствие этого противопоставления на глубинном уровне. В рамках его подхода все мягкие согласные (включая и все шипящие) возводятся к согласным перед гласными переднего ряда, даже если этот гласный до неузнаваемости изменен последующими правилами или даже вовсе выпадает; так, слово день можно представить на глубинном уровне как и /dim/ (мягкость обеих согласных обусловлена последующими передними /I/ (т.е. ь), из которых один выпадает, а второй превращается в [e]), а мясо - как /mlnsö/ с деривацией /mlnsö/ ^ /minsö/ ^ [miaso].
В таких условиях неудивительно, что анализ смягчающих суффиксов также связывает их морфонологическое поведение с рядом начального гласного. Так, например, суффикс 2 л. ед. ч. императива, который смягчает предшествующий невелярный согласный, а велярный превращает в шипящий (крик ~ кричи [sic], полз ~ ползи), анализируется как содержащий фонему /i/, а суффикс им. п. мн. ч., смягчающий только велярные (стол ~ столы, крик ~ крики), - как содержащий начальный /i/. Различные версии этого анализа бытуют в литературе и поныне [Plapp, 1996; Rubach, 2000; Halle, Nevins, 2009]. Тем не менее он вызывает множество вопросов как концептуального, так и эмпирического характера. Понятно, что raison d'être такого подхода к палатализации заключается в первую очередь в том, что он позволяет избавиться от мягкости согласных на глубинном уровне, но такое решение с неизбежностью требует постулирования абстрактных глубинных гласных /ь/ и /ъ/; неудивительно, что попытки пересмотра этого анализа [Farina, 1991; Padgett, 2011] исходят именно из восстановления глубинного статуса мягкости. Важнее, впрочем, что с эмпирической точки зрения традиционный генеративный анализ делает четкое - и неверное - предсказание: палатализация может наблюдаться тогда и только тогда, когда последующий суффикс начинается с переднего гласного, а ее отсутствие (с поправкой на смягчение заднеязычных) - только перед непередними гласными. В этой системе нет места ни суффиксам, которые начинаются на передний гласный и не вызывают переходов типа /t/ ^ [tj] и /к/ ^ [tp], ни, наоборот, смягчению перед непередними гласными. Между тем, примеры и того, и другого хорошо известны. В формах типа замш, ткёт, паникёр мы наблюдаем передние (хотя бы на глубинном уровне) гласные, не оказывающие нужного воздействия на велярные; напротив, смягчение перед непередними гласными наблюдается в формах типа ворюга, пестрядь, ср. также просторечные деепричастные формы типа могя, берегя и непроизводные (заимствованные, но хорошо освоенные) слова вроде гюйс, Кёльн. Эти данные побуждают исследователей (ср. уже [Ворт, 1972]) постулировать наличие в русском языке «смягчающей морфонемы» {'}.
Если такая смягчающая морфонема так или иначе необходима, ничто не мешает нам использовать ее и для смягчения, обычно приписываемого воздействию передних гласных. В рамках порождающей фонологии ее роль играет плавающий (floating) признак (назовем его здесь [-back]), который присутствует в лексическом представлении суффикса, £ но не ассоциирован с каким-либо сегментом. Смягчение, таким обра-^ зом, анализируется как ассоциация плавающего признака с предше-N ствующим согласным. Не имея здесь возможности подробно обсудить
42
J
преимущества такого анализа, укажем лишь на одно из них: морфоноло-гическое различие между /1/ и /И в этом случае анализируется как противопоставление /4/ со смягчающим признаком и /1/ без такового. Конечно, отсюда также следует, что передние гласные в русском языке в общем случае не смягчают предшествующие согласные (иначе ожидалось бы мн. ч. *столи из /бЮ1+1/). Это предсказание оказывается вполне удачным: отсутствие смягчения перед /1/ - это всего-навсего «(мор)фонема |ы|», а отсутствие смягчения перед /е/ хорошо известно в заимствованиях, даже хорошо освоенных4. Более того, этот анализ предсказывает, что /1/ без предшествующего плавающего признака все же может оказывать смягчающее воздействие на предшествующий согласный, т.к. фонологически это передний гласный: именно это мы и наблюдаем после велярных (крики).
Таким образом, можно считать установленным, что смягчение согласных перед суффиксами обусловлено присутствием определенной признаковой структуры, а именно плавающего признака, причем такого, который вообще ассоциирован с передними гласными (т.к. и смягчающая морфонема, и «настоящие» передние гласные /1 е/ могут оказывать соответствующее воздействие на предшествующий согласный). Нужно подчеркнуть, однако, что ключевым является именно плавающий признак: сами по себе передние гласные5 необязательно вызывают морфонологическое смягчение. Здесь наш подход отличается от принятого И.Б. Иткиным, который полагает, что смягчающими являются все суффиксы, начинающиеся на морфонологическом уровне на гласный переднего ряда (морфонему |и| - но не |ы| - или одну из |е|-морфонем).
2.2. Фонологическая природа чередования
Что касается самого чередования [е] ~ ['о], то нам следует рассмотреть, во-первых, формируют ли участвующие в нем сегменты естественный класс, во-вторых, какова природа противопоставления между ними. Положительный ответ на первый вопрос достаточно очевиден: гласные среднего подъема участвуют сразу в нескольких фонологических процессах в русском языке помимо интересующего нас чередования. В частности, именно эти гласные подвергаются редукции
4 Заметим, что приписывание таким заимствованиям (вроде тест) какого-либо особого ^ статуса не только кажется малообоснованным, но и поднимает проблему: если такие слова исключены из сферы действия правил смягчения, почему они все же подвергаются смяг- ш чению при словоизменении (о тесте)? ^
5 Если точнее, то только Л/, т.к. несмягчающих суффиксов на /е/ в русском языке ^
по понятным историческим причинам нет.
J
в безударной позиции. Кроме того, именно они обычно чередуются с нулем6.
Более того, можно показать, что среди гласных среднего подъема передний и задний гласный различаются ровно на тот же признак, который различает твердые и мягкие согласные и, следовательно, участвует в описанных в разд. 2.1 чередованиях. Это следует из поведения гласных среднего подъема в безударной позиции после мягких согласных, где передний гласный [e] чередуется в икающих разновидностях с [i], что можно интерпретировать как ассимиляцию согласному по признаку мягкости. Тем самым, признак мягкости участвует и в морфонологиче-ской палатализации (а значит, и в чередовании [е] ~ ['о]), и в фонологическом противопоставлении гласных среднего подъема.
3. Чередование [е] ~ ['о]
и морфонологическая стратификация
Цель этого раздела - показать, что большинство кажущихся исключений из правил, которые регулируют взаимоотношения между смягчающим поведением последующих суффиксов и чередованием [е] ~ ['о], поддаются анализу в рамках стратификационных морфонологических теорий. Для нас здесь важны два свойства таких подходов (ср. обзор в [Berm6dez-Otero, 2018]): циклическая деривация и различие между как минимум двумя морфонологическими подсистемами. И домены циклической деривации, и ассоциация этих доменов с морфонологическими подсистемам регулируются морфосинтаксически, с учетом внутренней структуры слова и участвующих в деривации морфем. Для нас важнейшим является различие между основообразующими (stem-level) и словообразующими (word-level) видами правил:
1) основообразующие правила действуют в циклах, создаваемых при деривации частеречно охарактеризованных единиц («основ»), но не полных словоформ. Такая деривация запускается при конкатенации корня (или производящей основы) с морфемами, относимыми к классу основообразующих, а также при конкатенации корня с любыми морфемами независимо от их статуса;
2) словообразующие правила запускаются при создании полной словоформы с помощью суффиксов, относимых к классу словообразующих.
Необходимо подчеркнуть, что в идеальном случае отнесение правила к основообразующему resp. словообразующему циклу - не циркулярное
6 См. также работу М. Гуськовой, где предлагается выводить и редукцию, и чередование с нулем из высокого ранга ограничения против этих двух гласных в безударной позиции [всшкоуа 2012].
решение, принимаемое исключительно на основании морфонологиче-ского поведения, но может быть обосновано исходя из морфосинтакси-ческих и/или семантических критериев. Следует эксплицитно оговорить и то, что различие между основообразующими и словообразующими циклами (и подсистемами морфонологических правил) вовсе не обязательно совпадает с морфологическим различием между словоизменением и словообразованием; подробное обсуждение морфологического фундамента стратификационных теорий см., например, в [Giegerich, 1999; Bermйdez-Otero, 2016].
Ключ к анализу русского чередования [е] ~ ['о] - признание того, что чередование [е] ~ ['о] является основообразующим: правило вида «чередующиеся основы выступают в ступени перед смягчающими суффиксами и в ступени [о] перед несмягчающими» практически не имеет исключений, если оно применяется в основообразующем цикле. Исключения создаются в основном за счет циклической деривации: чередование [е] ~ ['о] не запускается в словообразующей грамматике, даже если соответствующие суффиксы смягчают предшествующий согласный.
Как указывает И.Б. Иткин, «индифферентными» по отношению к чередованию [е] ~ ['о] бывают как словоизменительные, так и словообразовательные суффиксы [Иткин, 2007, с. 244-241]. К числу первых относятся среди смягчающих суффиксов именной падежный показатель /Ъ/ (ср. сакраментальное о мёде), глагольный суффикс прош. вр. мн. ч. /-Ч/ (мёрзли) и омонимичный ему показатель императива (мёрзни). Если чередование [е] ~ ['о] является основообразующим правилом, то такое поведение вытекает из аксиом стратификационных подходов: поскольку именно словоизменительные аффиксы превращают часте-речно охарактеризованную основу в полностью оформленную словоформу, порядок циклов (чередование [е] ~ ['о] ^ конкатенация флексий ^ палатализация) вытекает из морфосинтаксической структуры. Такой анализ поддерживается и тем, что те суффиксы этой группы, которые присоединяются к основам на велярный согласный, не вызывают переходного смягчения: об отёке (*отёче), береги (*бережи) — что указывает на их принадлежность словообразующему уровню морфонологии (ср. [Blumenfeld, 2003]).
Что касается словообразования, то для аффиксов, относящихся к группе морфонологически словообразующих, обычно характерны высокая продуктивность, тривиальность и композициональная природа их собственной семантики при сохранении аллосемантических признаков производящих основ и морфонологическая инертность, т.е. неспо- £ собность влиять на морфонологическое поведение производящей осно- ^ вы. В стратификационных моделях все эти свойства следуют из того,
что присоединению словообразующих суффиксов предшествует основообразующий деривационный цикл, в котором вычисляются как фонологические, так и семантические свойства соответствующего объекта, которые затем могут сохраняться на следующих этапах деривации (см., например, [Arad, 2003]). Насколько этим критериям соответствуют индифферентные словообразовательные аффиксы? Оказываются, соответствуют вполне хорошо.
Из смягчающих суффиксов к индифферентным И.Б. Иткин относит диминутивные /iik/ (колёсико, чёртик) и /ionik/ (тёпленький, тяжёленький), а также /iots/ (ведёрце, ср. смягчение в ведёрец) и суффикс -чик (котёльчик), интерпретируемый им как сочетание /iots+iik/7. Словообразующее поведение типологически весьма характерно для продуктивных диминутивов: таковы, например, испанские диминутивы на -(ec)it (bueno 'хороший', bondad 'доброта' с закономерным отсутствием дифтонгизации в безударном слоге, но buen(ec)ito 'хорошенький' [Bermidez-Otero, 2006]).
Анализ этих случаев в рамках стратальной морфонологии внешне напоминает предложенный Т. Лайтнером анализ с помощью НС-структур. Форма колёсико может быть представлена как [[Vkoli{e/o}s где внутренние скобки показывают основообразующий цикл (SL = stem-level), а внешние - словообразующий (WL = word-level). Нотация {e/o} указывает на возможность выбора между /e/ и /o/. На первом цикле отрезок WkolJ{e/o}s/ подвергается правилу выбора, которое, ввиду отсутствия в этом цикле смягчающей морфонемы, по умолчанию выбирает вариант /o/. На вход следующего, словообразующего цикла подается, таким образом, [kolios-iik-o]. На этом уровне грамматики нет правил, которые запрещали бы последовательность OoC(i): правило выбора действует только в основообразующей подсистеме, а ни под какие более общие запреты эта последовательность не подпадает. Следовательно, несмотря на смягчающий статус суффикса /-iik/, ступень ['о] в этом случае сохраняется.
И.Б. Иткин обращает особое внимание на тот знаменательный факт, что два уменьшительных суффикса, которые он относит к «индифферентным», -ик и -ец, имеют также недиминутивные варианты, которые ведут себя закономерно: и смягчают предшествующие согласные, и требуют ступени [e] (ср. лишенец, туземец, вареник при лишённый, позёмка, варёный). Такое стечение обстоятельств - отсутствие
7 Внимательный читатель заметит, что на словообразующем уровне вывести [tp] из последовательности /ts+i/ невозможно (ср. (об) отце из /oti(e)ts+ie/), хотя такое чередование возможно при основообразовании (немец ~ онемечить). См. [Baker, 2005; Bermiidez-Otero, 2018] о циклическом применении правил в словообразующих аффиксах.
композициональной диминутивной семантики именно в тех контекстах, где суффиксы не показывают и морфонологической инертности, - напрямую вытекает из стратификационных теорий. В рамках большинства современных теорий корни не создают доменов для применения правил: первый цикл вычислений (как морфонологических, так и семантических) запускается при сочетании корня с аффиксами. Поскольку первый цикл всегда использует основообразующую грамматику, даже обычно словообразующие суффиксы, будучи присоединены напрямую к корню, ведут себя как основообразующие. При такой структуре возможно не только соответствующее морфонологическое поведение, но и активизация различных аллосемических процессов. Иными словами, разница между формами типа чёртик и вареник заключается в структуре морфосин-таксических доменов: [["^р^/о^^-Чк^] vs. [[Vvar-j{e/o}n-jikSL]WL]. Во втором случае смягчающая морфонема // уже присутствует в форме в том же цикле, где производится выбор между и /о/, и, следовательно, выбирается передний гласный. Конечно, в известном смысле эта разница воспроизводит постулируемые Т. Лайтнером НС-структуры, но в нашем случае на структурное различие указывают критерии не только морфонологические, но и семантические: значение формы вареник не представляет собой композицию диминутивности с лексическим значением корня вар-; напротив, именно в этой форме актуализируется специальное значение 'блюдо из теста с начинкой', которое затем может передаваться в последующие циклы (ср. вареничная). Это указывает на то, что и фонологическая, и семантическая интерпретация здесь происходит в домене, куда входит обычно словообразующий суффикс -ик. Поскольку этот цикл относится к основообразующей грамматике, то неудивительно, что по отношению и к чередованию [е] ~ ['о] суффикс в этом случае не ведет себя как индифферентный. Таким образом, можно признать, что поведение «индифферентных» смягчающих суффиксов является вполне закономерным: присоединяясь к основе, они не влияют на чередование [е] ~ ['о], т.к. оно уже произошло в предыдущем цикле; в тех же случаях, когда эти суффиксы имеют нетривиальную семантику, их следует анализировать как присоединенные непосредственно к корню, и потому именно тогда они и участвуют в чередовании [е] ~ ['о].
Сюда же И.Б. Иткин справедливо относит еще суффикс -ств- (земство, женственный). В основном он требует ступени что указывает на основообразующий статус. Смягчающий статус этого суффикса продемонстрировать довольно сложно, поскольку противопоставление £ по мягкости перед [б] нейтрализуется фонологически, а беглый гласный ^ в этом суффиксе в большинстве случаев не вокализуется (*земеств).
Тем не менее формы типа человечество, купечество, божество демонстрируют, что этот суффикс является и смягчающим, и основообразующим (поскольку вызывает переходное смягчение, принадлежащее к числу основообразующих правил)8. При этом из указанного правила есть и исключения в виде слов на -жёнство (типа многожёнство) и -плётство (типа стихоплётство), где суффикс -ств- следует признать «индифферентным», т.е. словообразующим; характерно, что в этих случаях суффикс имеет тривиальную семантику номинализации, в то время как случаи типа земство или женственный как раз семантически нетривиальны.
Сходное решение распространяется и на «индифферентные» несмягчающие суффиксы: феминитив -к(а) (лишенка при лишенец, но новосёлка при новосёл) и омонимичный ему показатель номинализации (подземка при дешёвка): в особенности первый из них легко проанализировать как словообразующий ввиду его высокой продуктивности и композициональной семантики. Отметим, что И.Б. Иткин объясняет поведение этих морфем тенденцией к максимальному сохранению мор-фонологических особенностей производящих основ, которую на языке стратальной фонологии легко интерпретировать как следствие циклической деривации.
Специального внимания требуют суффиксы -чик/-щик (и их феми-нитивы -чица/-щица). И.Б. Иткин интерпретирует их как состоящие из морфем |еск| и |ик|/|иц| и полагает их поведение исключительным: в его записи они состоят только из гласных переднего ряда и, следовательно, должны быть смягчающими и требовать ступени /е/, но такое поведение они показывают только после /1/ (седельщик, котельщик); во всех остальных случаях они требуют ступени /о/ (знамёнщик, лётчик). Ввиду высокой продуктивности и семантической простоты этих морфем привлекательным выглядит решение отнести и их к числу словообразующих. В этом случае, даже если считать эти суффиксы смягчающими, присутствие ['о] в формах типа лётчик оказывается закономерным. Конечно, при таком решении загадочным остается поведение этих морфем после /1/, где они как будто бы ведут себя как основообразующие смягчающие суффиксы. Впрочем, хорошо известно (ср. [Чурганова, 1973, с. 17] или [Иткин, 2007, §2.1.3]), что /1/ в позиции перед морфемным швом (или по крайней мере перед морфемным швом, за которым следует переднеязычный согласный) показывает тенденцию к смягчению (или неотвердению) во многих частях русской морфоноло-£ гии. Несомненно, это связано с тем, что /1/ - единственный согласный,
8 Ср. также празднество при праздновать.
сохраняющий противопоставление по твердости/мягкости перед переднеязычными (ср. волчий, полный, но кольчуга, начальный). Мы не можем здесь предложить общего решения этой важной проблемы, но, вероятно, каково бы оно ни было, оно позволит объяснить и необычное поведение /1/ в этом контексте.
Наконец, необходимо особо обсудить крайне продуктивный адъективирующий суффикс -(е)н. По указанию И.Б. Иткина, в большом количестве случаев он ведет себя аналогично -чик/-щик, требуя ступени ['о] несмотря на свое смягчающее поведение: озёрный (при приозерье), колёсный (при колесник), но котельная (смягчение см. в кратких формах: злобен, славен и т.п.). Это позволяет нам отнести его к числу словообразующих (с поправкой на /1/). Те же случаи, когда этот суффикс все же требует ступени в соответствии со своим смягчающим статусом (учебный при учёба, поперечный при поперёк), можно проанализировать аналогично случаям типа вареник, с присоединением суффиксов непосредственно к корню, а не к производящей основе. Тому же анализу поддаются и по крайней мере некоторые из тех случаев, которые И.Б. Иткин считает примерами «индифферентного» поведения этого суффикса: ср. подземный, где в деривации участвует корень, а не целое слово (*(под)зем), ведет себя не так, как чернозёмный, где закономерно сохраняется задний гласный производящего слова чернозём. Таким образом, суффикс -(е)н вовсе не является «аномальным», как полагает И.Б. Иткин, но вполне обычным смягчающим словообразующим.
Конечно, из описанных здесь правил существуют и многочисленные исключения, в том числе в непроизводных словах, где их нельзя отнести на счет морфологических различий: И.Б. Иткин указывает, например, на формы блеск при блёстка, черт (род. п. мн. ч. от черта) при чёрточка, крест при перекрёсток, твёрже (ср. дешевле), пекарь при пёк, одёж(к)а при одел и многие другие [Иткин, 2007, с. 242]. Существование таких исключений полностью совместимо с гипотезой о том, что чередование [е] ~ ['о] относится к числу основообразующих правил: наличие исключений, в том числе в непроизводных формах, -один из аспектов хорошо известного «лексического синдрома» (см., например, [Kaisse, МсМа^п, 2011; Bermйdez-Otero, 2018]). Несмотря на то что согласия по поводу онтологии этого «синдрома» - набора свойств, которые часто характерны для лексических, и особенно основообразующих, правил, - пока не достигнуто, многие другие характеристики чередования [е] ~ ['о] также указывают на его принадлежность к этой группе. Особенно интересно здесь то, что в диахронии чередова- £ ние [е] ~ ['о] (а точнее - присутствие [о] в контекстах, где оно истори- ^ чески неоправданно; ср. комментарий И.Б. Иткина, что с исторической
}
точки зрения в русском языке «слишком много ['о]» [Иткин, 2007, с. 240]) распространяется путем лексической диффузии [Юрагеку, 1995], т.е. не ведет себя как регулярное звуковое изменение, не знающее исключений, но охватывает лексические единицы «по одной»: это еще одно свойство лексических правил.
4. Чередование [е] ~ ['о] и алломорфия основ
Предложенный в предыдущем разделе анализ чередования [е] ~ ['о] как основообразующего, циклического правила был сосредоточен на поиске контекстов, в которых правило применяется, но не решил нескольких других важных вопросов. Каков механизм этого чередования? Какова связь между признаковой структурой участвующих в нем сегментов и вызывающих его контекстов? Как соотносится циклический анализ в рамках предложенного здесь подхода и анализ с помощью НС-структур, предложенный еще Т. Лайтнером? Наконец, как в рамках предложенного подхода решить вопрос о «морфонеме /4/», т.е. морфемах, не подверженных чередованию?
Представляется, что перспективный ответ на многие из этих вопросов дает теория лексических правил, предложенная Р. Бермудесом-Отеро (ср., например, [Bermйdez-Otero, 2012]), согласно которой основообразующие фонологические правила представляют собой обобщения, связывающие лексические единицы, уже хранящиеся в словаре. Он называет их «алломорфами основ» и понимает под ними словарные единицы, включающие фонологическую, морфосинтаксическую и семантическую информацию, выбор между которыми осуществляется, в частности, в рамках фонологического компонента. В применении к русскому чередованию [е] ~ ['о] такой анализ выглядел бы примерно следующим образом.
Основы, показывающие чередование, имеют в словаре два алломорфа: один с /е/ и один с /о/. Выбор между ними осуществляет фонологический механизм (здесь не так важно, какой именно), который обеспечивает, чтобы плавающий признак мягкости в составе последующей морфемы (который отвечает также за смягчение предшествующего согласного) также отражался в гласном производящей основы, и, таким образом, вариант с /е/ выбирается в точности тогда, когда за основой следует смягчающий суффикс. Поскольку мы установили, что /е/ отличается от /о/ ровно наличием этого признака, такой анализ устанавливает эксплицитную связь между контекстом чередования и его природой.
Основы с «морфонемой /4/», в свою очередь, отличаются от чередующихся основ тем, что у них просто-напросто отсутствуют алломорфы
с /о/. Следовательно, вариант с /е/ выбирается всегда, даже перед несмягчающими суффиксами. Этот эффект обеспечивается тем, что описанный выше механизм - это именно механизм выбора уже имеющихся словарных единиц, а не правило подстановки типа /е/ ^ /о/, меняющее любой экземпляр морфонемы /е/ на /о/. В системе, где все правила являются правилами подстановки, постулирование особой морфонемы - единственный способ исключить единицы типа белый из сферы действия правила /е/ ^ /о/, в то время как подход, основанный на алломорфии, позволяет этого избежать. Ясно, что такой же подход применим и к случаям нечередующегося /'о/, типа пёс (ср. пёсий) или глагольного тематического суффикса (несёте).
5. Заключение и перспективы
В настоящей работе предложен подход к русской морфонологии, опирающийся на результаты, достигнутые в рамках лексической фонологии, и показано, что многие аспекты поведения русских чередований поддаются анализу, который, во-первых, мотивирует циклическое применение правил с помощью морфосинтаксических и семантических критериев, а во-вторых - связывает фонологический облик морфоноло-гических чередований с признаковой структурой участвующих в них сегментов.
Первый аспект предложенного анализа призван избежать порочного круга, создаваемого наивным НС-анализом наподобие предложенного Т. Лайтнером. В рамках стратификационных подходов к фонологии циклические домены задаются вполне определенными морфосинтак-сическими соображениями: например, аффиксация непосредственно к корню всегда создает основообразующий домен, словообразующие домены не являются цикличными, и так далее. Само по себе присоединение аффикса вовсе необязательно приводит к созданию циклического домена. Здесь мы, конечно, не можем предложить полной теории русской стратификации, но, тем не менее, необходимо подчеркнуть, что диагностика циклических доменов в рамках стратификационной модели опирается не только на морфонологическое поведение, но и на морфо-синтаксические и семантические критерии, что по крайней мере делает такой подход более фальсифицируемым.
Второй важный аспект теории - опора на признаковую структу- | ру. Если в (пост)структуралистских моделях морфонемы представля- у ют собой скорее абстрактные единицы sui generis, то в порождающей £ фонологии они описываются как имеющие внутреннюю признаковую ^ структуру и признается, что грамматические операции производятся
}
не столько над сегментами (морфонемами или фонемами), сколько над признаками. Отсюда вытекает, что полный анализ фонологии и морфонологии данного языка должен быть непротиворечив в том, что касается признаковой структуры; так, в случае чередования [е] ~ ['о] мы попытались показать, что природа чередования (различие между двумя гласными среднего подъема) и механизм его запуска (присутствие того же признака, который отвечает за палатализацию) хорошо вписываются в более общую картину русской морфонологии. Здесь необходимо особенно подчеркнуть, что речь не идет о какой бы то ни было априорной мерке «фонетической естественности»: признаковая структура может быть восстановлена только из сведений о фонологическом и морфоно-логическом поведении отдельных морфем, без необходимой связи с их фонетической реализацией.
Конечно, многие вопросы, связанные со стратификацией, требуют дополнительной разработки. Выше мы уже обсуждали проблему поведения /1/ перед морфемным швом. Интересным представляется вопрос о поведении диминутивных суффиксов вроде -ик и -чик, которые не требуют ступени ['о], несмотря на свой смягчающий статус (что указывает на их принадлежность к словообразующим), но при этом могут вызывать переходное смягчение, которое обычно ассоциировано с основообразующими морфемами: ср. перебежчик (но N5 ступень [е]) или новообразование бложик от блог (не *блогик). Впрочем, возможно, переходное смягчение здесь обусловлено не столько смягчающей морфонемой, сколько тем, что русский язык скорее отвергает (хотя и не абсолютно) последовательности велярных согласных: ср. хорошо известную замену несмягчающего суффикса -к на смягчающий после велярных: ручка 'подобный руке объект' при водка9. Уточнения требует и вопрос о механизме влияния смягчающей морфонемы на гласный, от которого ее отделяет один или даже несколько согласных: в частности, «прозрачными» для целей чередования оказываются не только указанные И.Б. Иткиным суффиксы, состоящие только из согласных (честь из |чьт+т+'|), но и сочетания согласных, по крайней мере в тех случаях, где контраст по мягкости отсутствует: ср. сестринский (при сёстры). Впрочем, вопрос о фонологической природе мягкости в таких кластерах является достаточно общим для русской фонологии. Тем не менее, несмотря на существование нерешенных вопросов, нам представляется, что стратификационный подход к русской морфонологии можно признать вполне перспективным.
9 Ср. также недавние работы П. Юргеца, где на материале словенского языка показано, что на чередование велярных и постальвеолярных согласных на морфемной границе может влиять наличие велярных или постальвеолярных в других частях слова ^ш^ес, 2016; Jurgec, Schertz, 2019].
Библиографический список / References
Булыгина, 1977 - Булыгина Т.В. Проблемы теории морфологических моделей. М., 1977. [Bulygina T.V. Problemy teorii morfologicheskikh modeley [Problems in the йюогу of morphological models]. Moscow, 1977.]
Ворт, 1972 - Ворт Д.С. Морфонология нулевой аффиксации в русском словообразовании // Вопросы языкознания. 1972. № 6. С. 76-84. ^огШ D.S. The morphology of zero affixation in Russian word format^n. Voprosy jazykoznanija.
1972. No. 6. Pp. 76-84. (In Russ.)]
Дарден, 1977 - Дарден Б.Д. О новом направлении в генеративной фонологии в США // Проблемы теоретической и экспериментальной лингвистики 8. В.А. Звегинцев (ред.). М., 1977. С. 55-70. [Darden B.D. A new direct^n in generative phonology in the USA. Problemy teoreticheskoy i eksperimentalnoy lingvistiki 8. V.A. Zvegintsev (ed.). Moscow, 1977. Pp. 55-70. (In Russ.)]
Иткин, 1994 - Иткин И.Б. Еще раз о чередовании е ~ 'о в современном русском языке // Вопросы языкознания. 1994. № 1. С. 126-133. [Itkin I.B. Alternating e ~ 'о in modern Russian revisited. Voprosy Jazykoznanija. 1994. Pp. 126-133. (In Russ.)]
Иткин, 2007 - Иткин И.Б. Русская морфонология. М., 2007. [Itkin I.B. Russkaya morfonologiya [Russian morphophonology]. Moscow, 2007.]
Князев, Пожарицкая, 2011 - Князев С.В., Пожарицкая С.К. Современный русский литературный язык: Фонетика, графика, орфография, орфоэпия. 2-е изд. М., 2011. [Knyazev S.V., Pozharitskaya S.K. Sovremennyy russkiy literaturnyy yazyk: fonetika, grafika, orfografiya, orfoepiya [Modern Russian literary language: Ptonetics, graphics, spelling, оЛо^у]. 2nd ed. Moscow, 2011.]
Панов, 1979 - Панов М.В. Русская фонетика. М., 1979. 2-е изд. [PaMv M.V. Russkaya fonetika [Russian ptonetics]. 2nd ed. Moscow, 1979.]
Чурганова, 1973 - Чурганова В.Г. Очерк русской морфонологии. М.,
1973. [Churganova V.G. Ocherk russkoy morfonologii [An essay оп Russian morphophonology]. Moscow, 1973.]
Arad, 2003 - Arad M. Locality тошЬшПз оп the interpretation of roots: The case of Hebrew denominal verbs. Natural Language & Linguistic Theory. 2003. ^l. 21. Pp. 737-778.
Baker, 2005 - Baker B. The domains of phonological processes. Proceedings of the 2004 Conference of the Australian Linguistics Society. I. Mushin (ed.). Sydney, 2005.
Bermudez-Otero, 2006 - Bermudez-Otero R. Мох^ок^^! structure and phiM-logical domains in Spanish denominal derivation. Optimality-Theoretic Studies in Spanish Phonology. F. Martinez-Gil, S. СоНт (eds.). Amsterdam, 2006. Pp. 278-311.
Bermudez-Otero, 2012 - Bermudez-Otero R. The architecture of grammar and the divisfon of latour in exponence. The Phonology and Morphology of Exponence: The State of the Art. J. Trommer (ed.). Oxford, 2012. Pp. 8-83.
Bermudez-Otero, 2016 - Bermudez-Otero R. We do mat need structuralist mor- g phemes, but we do need ^шй^П; structure. Morphological Metatheory. D. Siddiqi, н H. Harley (eds.). Amsterdam; Philadelphia, 2016. Pp. 387-430. |
Bermйdez-Otero, 2018 - Bermйdez-Otero R. Stratal phonology. The Routledge i Handbook of Phonological Theory. S.J. Hannahs, A.R.K. Bosch (eds.). London, New York, 2018. Pp. 100-134.
I _
ISSN 2500-2953 Rhema. PeMa. 2020. № 1
Blumenfeld, 2003 - Blumenfeld L. Russian palatalization and Stratal OT: Morphology and [back]. Annual Workshop on Formal Approaches to Slavic Linguistics: The Amherst Meeting 2002. W. Brown et al. (eds.). Ann Arbor, MI, 2003. Pp. 141-158.
Chomsky, Halle, 1968 - Chomsky N., Halle M. The sound pattern of English. New York, 1968.
Cubberley, 2002 - Cubberley P.V. Russian: A linguistic introduction. Cambridge, 2002.
Farina, 1991 - Farina D.M. Palatalization and jers in modern Russian phonology: An underspecification approach. PhD diss., University of Illinois at Urbana-Cham-paign. 1991.
Giegerich, 1999 - Giegerich H.J. Lexical strata in English: Morphological causes, phonological effects. Cambridge, 1999.
Gouskova, 2012 - Gouskova M. Unexceptional segments. Natural Language & Linguistic Theory. 2012. Vol. 30. No. 1. Pp. 79-133.
Halle, 1959 - Halle M. The sound pattern of Russian: A linguistic and acoustical investigation. Gravenhage, 1959.
Halle, Nevins, 2008 - Halle M., Nevins A. Rule application in phonology. Contemporary views on architecture and representations in phonology. E. Raimy, C. Cairns (eds.). Cambridge, MA, 2009. Pp. 355-382.
Hamilton, 1976 - Hamilton W.S. Vowel power versus consonant power in Russian morphophonemics. Russian Linguistics. 1976. Vol. 3. No. 1. Pp. 1-18.
Jurgec, 2016 - Jurgec P. Velar palatalization in Slovenian: Local and long-distance interactions in a derived environment effect. Glossa: A Journal of General Linguistics. 2016. Vol. 1. No. 1.24. Pp. 1-28.
Jurgec, Schertz, 2019 - Jurgec P., Schertz J. Postalveolar co-occurrence restrictions in Slovenian. Natural Language & Linguistic Theory. 2019. DOI: 10.1007/s11049-019-09452-z.
Kaisse, McMahon, 2011 - Kaisse E.M., McMahon A. Lexical phonology and the lexical syndrome. The Blackwell companion to phonology. M. van Oostendorp et al. (eds.). Oxford, 2011.
Kayne, 1967 - Kayne R.S. Against a cyclic analysis of Russian segmental phonology. Ms., MIT. 1967.
Kiparsky, 1968 - Kiparsky P. How abstract is phonology? Bloomington, 1968.
Kiparsky, 1985 - Kiparsky P. Some consequences of Lexical Phonology. Phonology Yearbook. 1985. Vol. 2. Pp. 85-138.
Kiparsky, 1995 - Kiparsky P. The phonological basis of sound change. The handbook of phonological theory. J. Goldsmith (ed.). Oxford, 1995. Pp. 640-670.
Lightner, 1965 - Lightner T.M. Segmental phonology of Modern Standard Russian. PhD diss., MIT, 1965.
Lightner, 1969 - Lightner T.M. On the alternation e~o in Modern Russian. Linguistics. 1969. Vol. 7. Pp. 44-69.
Padgett, 2011 - Padgett J. Russian consonant-vowel interactions and derivational opacity. Formal Approaches to Slavic Linguistics 18: The second Cornell meeting, 2009. W. Brown et al. (eds.). Ann Arbor, MI, 2011. Pp. 352-381. 2 Pesetsky, 1979 - Pesetsky D. Russian morphology and lexical theory. Ms., MIT.
S 1979.
§ Plapp, 1996 - Plapp R.K. Russian /i/ and /i/ as underlying segments. Journal
i of Slavic Linguistics. 1996. Vol. 4. Pp. 76-108.
Rubach, 2000 - Rubach J. Backness switch in Russian. Phonology. 2000. Vol. 17. No. 1. Pp. 39-64.
Статья поступила в редакцию 10.11.2019, принята к публикации 15.12.2019 The article was received on 10.11.2019, accepted for publication 15.12.2019
Об авторе / About the author
Иосад Павел Владимирович - PhD (лингвистика); доцент кафедры лингвистики и английского языка факультета философии, психологии и наук о языке, Эдинбургский университет, Великобритания
Pavel V. Iosad - PhD in Linguistics; Senrnr Lecturer, Linguistics and English Language, School of Philosophy, Psyctotogy and Language Sciences, University of Edinburgh, UK
ORCID: http://orcid.org/0000-0002-9200-6682 E-mail: [email protected]
