CC BY
45УДК 94:323.325(=511/152) ББК Т3(2Рос.Мор)
н. В. Заварюхин, В. и. Цыганкова
мордовское примокшанье как отрасль крестьянского хозяйства: формы бытования
Ключевые слова: бортничество, пасечное пчеловодство, мордва, борти, колодные улья, продукты пчеловодства, крестьяне.
N. V. Zavaryuhin, V. I. Tsygankova
mordovia primokshanye industry as a peasant ECONOMY: forms of existence
Key-words: wild-hive beekeeping, apiary beekeeping, mordva, wild-hives, bee-hive, beekeeping products, peasants.
Бортничество - добыча и реализация меда диких пчел - считается одним из наиболее распространенных и старейших видов хозяйственной деятельности на территории проживания мордовского этноса [8, с. 52]. Бортничество получило широкое развитие в Спасском и Темниковском уездах, по р. Цне, Мокше, Суре, Алатырю и их многочисленным притокам, т. е. там, где был распространен лиственный массив.
Во многих русских и зарубежных источниках отмечено, что мордовские леса являлись одним из богатейших бортнических районов Московского государства [2, с. 110;
9, с. 53; 10, с. 112].
В Жалованной грамоте Рязанского великого князя Олега Ивановича Ольгову монастырю (1356) говорится о наличии у мордвы «земель бортных», которые вместе с мордовскими селами и их угодьями были пожалованы князем монастырю. Мордовские «земли бортные», «бортные ухожаи» упоминаются и в более поздних документах: договорной грамоте рязанского князя Ивана Васильевича с братом князем Федором Васильевичем (1496), духовной грамоте великого князя Ивана Васильевича (1504). В ХУ1-ХУ11 вв. мордовский край снабжал медом и воском другие районы страны. В Российском государстве более благодатной зоны для занятия бортничеством не было. И в более позднее время, когда появилось наравне с бортничеством пасечное пчеловодство, мордовские
земли были одним из тех районов, откуда за границу и во все уголки Русского государства вывозилось большое количество меда и воска.
Занятие столь важным промыслом было составной частью жизни и быта мордвы. По преданиям, переселенцы выбирали место для поселения в зависимости от того, пригодно оно или нет для занятия бортничеством.
Как и с чего начиналось бортничество? На самой начальной стадии развития этого вида деятельности древний человек находил борть - дупло с лесными пчелами - и добывал мед, уничтожая пчел. Это был так называемый «роебойный» способ. Лишь с течением времени, с приобретением опыта, практических навыков человек научился находить природные дупла, изготовлять борти в деревьях, расселять пчел.
При бортном пчеловодстве элементы производственного характера играют определяющую роль. Владелец пчел начинает заботиться не только об охране своих бортей, но и об отборе меда, о заселении бортей пчелами. Он уже специально подбирает деревья, пригодные для поделки искусственных дупел -бортей, делает их, заселяет пчелами, способствует их размножению и т. д. Профессию бортника обычно исподволь осваивали с детства, секреты постигали у отца или деда, постепенно, день изо дня, помогая старшим.
Подготовка борти происходила следующим образом. Борть выдалбливалась чаще
в сосне, дубе, липе задолго до роения пчел, обычно летом предшествующего года. Считалось, что она должна хорошо подсохнуть. На изготовление искусственной борти уходило в среднем от одной до двух недель; на день-два и более задерживала бортника работа по обновлению и чистке старых дупел. Это была тяжелая и кропотливая работа, так как приходилось трудиться на высоте 3,5-18 м, сидя или стоя на специальном приспособлении, называемом лезивом.
В ходе работы над изготовлением борти бортник сначала размечал специальным циркулем и выдалбливал с солнечной и наиболее затишной стороны (чаще с юго-восточной) входное отверстие. Оно имело узкую прямоугольную форму и выдерживалось шириной обычно в размерах 10-15 см. Затем через это отверстие, постепенно углубляясь внутрь дерева, бортник, попеременно, пользуясь топором и долотом, расширял камеру борти. Затем вход в дупло-борть мастер для верности закрывал деревянным бруском, а поверх накладывалась еще деревянная доска для лучшего прикрытия отверстия. Для влета и вылета пчел оставляли небольшое отверстие. С противоположной стороны летки распиливалась или вырубалась должея размером 4560 см. Работа по выборке древесины и расширению камеры борти в основном шла через должею. Должея, или дель - продолговатое отверстие, - могла иметь одинаковую высоту с бортью, ширину, как правило, 10-15 см, через которую можно было отбирать мед из любой части гнезда. Втулку - запор для дол-жеи - делали из толстой сухой доски, придавая ей трапециевидную форму. Она плотно закрывала отверстие, так что дождевая вода в борть не попадала.
Ширина борти на задней стенке колебалась в пределах 30-35 см, у передней - совпадала с шириной входного отверстия. Соответственно была разной и ее высота: 95-100 и 85-95 см. Расстояние от передней до задней стенки, т. е. ее глубина, равнялась 35-40 см. Внутренний объем борти редко превышал 0,5 м3.
При изготовлении бортей использовались бортные топоры с длинным и узким лезвием,
появившиеся еще в 1Х-Х вв. Они отличались от лесорубных. Их длина нередко в два раза превышала длину лесорубных топоров. Эти топоры имели слегка дугообразное лезвие, несколько расширенное в заостренной рабочей части. Изогнутые длиннолезвийные топоры применялись преимущественно для выдалбливания дерева [5, с. 68].
Для выдалбливания довольно глубокой цилиндрической камеры внутри дерева необходимо было специально приспособленное орудие. Длинное и узкое лезвие топоров имеет довольно острый рабочий конец. Такой топор давал возможность через сравнительно незначительное отверстие постепенно углубляться в дерево, вырубая внутри него нужных размеров камеру.
Для долбления бортей могли служить и втульчатые железные долота, сравнительно часто встречающиеся в мордовских могильниках ХШ-ХУ1 вв. В некоторых мордовских могильниках находят долота с четырехгранной втулкой вместе с узколезвийным топором [5, с. 69]. Железные долота мордвы ХШ-ХУ1 вв. в большинстве случаев имеют квадратные втулки. У долота лезвие несколько скошено и заточено под углом, поэтому оно могло сравнительно легко врезаться в дерево. Длина долот в среднем 21-23 см, ширина их лезвия 2,5-3 см. Втулка служила для насадки долота на черенок, сделанный из твердой древесины.
Универсальным орудием бортников были железные ножи, известные по материалам из мордовских могильников и с поселений XIII-
XVI вв. Бортнику нож нужен был постоянно на всех стадиях бортного промысла, начиная от долбления бортей и заканчивая сбором меда, ножом он вырезал и соты из борти.
На завершающей стадии изготовления борти отделка внутренних поверхностей стенок производилась кольцеобразной с деревянной ручкой скобелькой. Входное отверстие плотно замыкалось одним или двумя брусками с несколько скошенными внутрь краями, поверх которого накладывался снет -дубовая доска на двух штырях с проушинами для затычек. Иногда между бруском и снетом прокладывался лист бересты.
По функциональному назначению в камере борти различали три части: голову, где находился рой, середину, где размещались соты с медом, и дно, куда опадали мертвые пчелы и осыпалась печатка, а при необходимости ставили подкормку в деревянной или глиняной мисочке [3, с. 27].
Внутри дупел для укрепления сотов устраивали крестовины с кусочками сухой вощины для крепления сотов, или снозы. Мед отбирали через должею. Через должею открывалась довольно значительная часть гнезда пчел, проще стало подрезать соты особым, сделанным для этой цели ножом. Нож с длинным лезвием позволял доставать соты из дупла внизу и сверху должеи, отделяя их от стенок дерева.
Но и после этого работа бортника не заканчивалась. Надо было, чтобы в борти поселилась пчелиная семья. Для привлечения пчел в борти проводили так называемый на-прыск - подготовку борти к посадке улья. Это был один из ответственных моментов в годовом цикле бортной работы. От него зависело, будет ли задействована в этом сезоне борть. И если пчелиные разведчики не забракуют борть и приведут рой, труд бортника вознаграждался ценным продуктом.
Сам процесс напрыска заключался в том, что борть опрыскивали раствором (одна часть меда на пять частей воды), ароматными настоями из всевозможных цветов и трав, в голове борти приклеивали растопленным воском сухую вощину, на которую охотно идет рой и не обходит улей [3, с. 110].
Перед роением пчел новые борти приводили в порядок и оснащали. Для прочности сотов примерно в 10 см от потолка укрепляли крестовину из прутиков или брусочков -снозы. Под ними для страховки устанавливали еще одну такую же крестовину. На них для приманки на небольшом расстоянии друг от друга клали несколько кусочков сотов шириной в ладонь, ребром к должее. Их прикрепляли тонкими длинными деревянными шпильками. Внизу для поддержания молодых сотов вставляли еще две-три крестовины-жердочки.
По данным современных научных на-
блюдений, бортные пчелы начинают работать раньше, чем те, что находятся на земле. У лесных пчел рабочий день длиннее на 1 ч 30 мин, чем у «домашних». Они вылетают из улья при более низкой температуре и даже во время дождя.
Первый осмотр пчел бортники проводили, как и теперь, весной после очистительного облета. В это время пчеловод очищал колоду от накопившегося за зиму сора, плесени и подмора и определял, достаточно ли у пчел меда для питания до появления первого весеннего медосбора.
Примерно с первой половины июля бортники начинали осматривать борти и подрезать мед. Взобравшись на сосну или липу, бортник, защищенный от пчел лицевой сеткой из конского волоса, зажигал гнилушку и открывал борть, отгоняя пчел дымом. Если меда было много, он подрезал соты и клал их в посуду, которую поднимал с земли веревкой. Вверху, в голове борти, оставлял медовые соты высотой не менее 40 см.
С борти обычно нарезали два ведра меда. но если семья не роилась, в удачные годы в местах с сильными медоносами получали больше. Отмечено, что «бывают такие борти, что в хороший медоносный год из одного борта пуда по два и больше меду и воску вынимается» [28, с. 5]. За день бортник успевал отобрать мед не более чем из 5 бортей.
Осенью борти готовили к зиме. Если борть просторная, то на дно клали сухой мох, который удаляли весной. Должею тоже утепляли мхом или пучком травы, прикрывали берестой, хорошо обвязывали. Это защищало борть от лесных обитателей. На зиму, чтобы пчелы не погибли от холода, колодки бортей закладывались особыми матами из веток или луба, под которые подкладывался слой сухой травы.
В ведении одного бортника было до нескольких десятков бортевых деревьев, которые устраивались не далее километра друг ог друга. Иногда в одном дереве имелось до трех и более бортей. Такие деревья особенно ценились, являлись предметом особой гордости бортника. Бортное угодье, рас-
полагавшееся в диаметре от нескольких до двух десятков километров, могло включать 40-60 бортей.
Все борти находились на территории бортного ухожая. Бортный ухожай - это участок леса с бортными деревьями. Ухожаи занимали значительные площади, тянулись на десятки километров, отделялись друг от друга особыми условными знаками - гранями, знаменами, которые наносились на межевые деревья - дубы или сосны, выделявшиеся среди других деревьев.
Бортный ухожай - довольно сложное хозяйство. Оно включало борти, в которых жили пчелы, и борти без пчел, деревья-холостцы, пригодные для бортей, но еще не выделанные бортниками. Таких могучих толстых деревьев было в то время «несчетно», но они держались на примете и в любое время могли стать «дельными».
Учитывая то, что в лесу бортничали одновременно несколько хозяев, границы бортных ухожаев, борти для удобства пользования и сохранности отмечались бортными знаменами [1, с. 43-138]. Все бортные деревья «знаменовали» - вырубали на уровне груди «знамя», особую отметку принадлежности борти тому или иному владельцу.
Борти были предметом купли, продажи или обмена. Причем первоначально продавались, по-видимому, именно эти знаки, знамена, «...олицетворявшие собой собственность и распространявшиеся на довольно большом пространстве промыслового района какой-либо конкретной группы мордвы... подлежали продаже» [6, с. 107]. Как констатируют исследователи, в XVII-XVШ вв. эта форма продажи собственности эволюционирует в сторону конкретного объекта - борти. Так, «...князь Ромоданов в первой половине
XVII в. приобрел бортные ухожаи группы деревень Темниковской мордвы...» [6, с. 107].
Во второй половине XVII в. в связи с вырубкой лесов для нужд поташной промышленности, винокуренных и железоделательных заводов, крестьянских промыслов, с расчисткой под пашню и сенокосы площадь бортных лесов резко сократилась. Упадок
бортного промысла во многом был связан и с тем, что с увеличением численности населения участились случаи воровства меда из бортей, сопровождавшиеся, как правило, вырубкой самого дерева или «выжжением».
Изготовление борти, размещение пчел были лишь половиной дела. Борти нуждались в охране от любителей полакомиться медом, пчелами. Важной задачей было сберечь борть от дятлов, куниц и самого главного врага бортников - медведя.
Судя по этнографическим данным, существовали различные способы охраны бортных деревьев от хищных зверей. У мордвы он назывался «питерь», подвешиваемый на дерево ниже борти. Это был еловый чурбак с сучками длиной около 30 см, которые остро затачивали. Об них по неосторожности можно было пораниться не только животному, но и человеку. Этнографическое описание этого устройства выглядит следующим образом. У тех бортных деревьев, где опасались медведей, «...к верхним сучьям привязывали толстые чурбаки, опуская их на веревках так, чтобы чурбак висел у самой бортевой за-крышки, и мешал бы медведю отворять его. Медведь, влезший туда, висячий тот чурбак сперва без затруднения отпихивает лапой в сторону. Чурбак, отпихнутый им от дерева, тот же час прикачивается опять на то место, где был и делает удар по медведю, который, рассердясь от удара, с большей силою и еще дальше отбрасывает его от дерева, а чурбак, возвращаясь назад, сильнее бьет по медведю и приводит его в большую ярость. Разъяренный этими ударами медведь прибавляя свою силу до тех пор лапами своими отбрасывает чурбак от дерева, что наконец сам от его ударов бывает сбит с дерева, и упавши на землю с высоты убивается, так как внизу дерева набивают заостренные колья» [29, с. 7-8]. Еще один способ охраны борти заключался в том, что в бортное дерево, куда медведь повадился лазать, забивали железные или дубовые заостренные спицы. Но забивали их так, чтобы медведю, когда он лезет на дерево, не вредили, «а когда он, наевшись меду, или что-то послышав и испугавшись, начинает
спускаться вниз, то теми спицами повреждает свои ноги и во многих местах бывает изранен; и от этих ран близ бортевого дерева или недалеко от него умирает» [29, с. 8]. А иногда теми тропами, где медведь обыкновенно ходил, ставили самострелы [29, с. 9]. Стрела, которую заряжали в самострел, могла быть железной и называлась «текорь».
Борти охранялись законом от кражи, строго предупреждалось причинение вреда бортным ухожаямь. По Уложению 1649 г., следовавшему за русскими Судебниками, предусматривались большие денежные штрафы: «.. .за бортное дерево с пчелами положено 3 рубля, а без пчел, в котором дереве наперед того пчелы были, полтора рубля; а в котором дереве борть была сделана, а пчел не бывало, и за то 25 алтын; за кряж невы-деланый по 12 алтын 3 деньги, сколько их ни испортит. Кто выдерет пчел, а бортей не испортит, на том доправить за всякие пчелы по полутора рубля; за покражу улья - по три рубля за улей, да еще бить его кнутом; а кто подсечет дерево с пчелами и мед из того дерева выдерет, на том доправить 6 рублей и отдать истцу».
О важной роли бортничества, пчеловодства у мордвы в целом имеются важные этнографические свидетельства в работе К. Митропольского «Мордва» [13]. Автор сообщает, что у мордвы дееспособность парня, его способность иметь и содержать семью проверялась следующим образом: «...молодой человек в прежние времена не имел права жениться до того времени пока не выучится делать борти [13, с. 83].
Рассматривая вопросы медосбора, следует отметить, что в разных местах он был различным. Все зависело от погодных условий, массива медоносных деревьев, растений. Так, с одного гектара цветущей липы пчелы могли собрать около тонны меда. Хорошим медоносом была гречиха, специально культивировавшаяся крестьянами поблизости от пасек. А бывало и так, что крестьяне вывозили свои колодные улья ближе к медоносам, к посевам гречихи, в лесные массивы, на поляны с их цветущим разнотравьем. В хороший год
гречиха давала до 100 кг меда с десятины. В основном же с каждого улья (колоды) получали свыше 10-12 фунтов меда, а с отдельных колод - до полутора пудов, что и в наши дни немало. Мед продавали по 3-5 руб. серебром за пуд, а воск - по 12-20 руб., что по тем временам представляло значительные суммы.
Торговля медом была важной статьей как внешнего, так и внутреннего рынка Русского государства. По количеству и объему торговых оборотов мед занимал вслед за хлебом второе место. Воск продавался в значительно более скромных количествах и стоил очень дорого. Любопытно, что цены на мед и воск могли значительно колебаться. В XVI столетии в России цена на мед возросла в среднем в 2,5 раза, а на воск - почти в 2 раза. Особенно славился кадомский мед, поставляемый мордвой.
Мед и воск были важной статьей экспорта из мордовского края. В 1740 г. крупную партию меда из Саранска в Санкт-Петербург отправил купец из Павлова Михайло Безбрюзг-лов. Он приобрел 150 пудов меда-«сырца» за 150 руб. Купец из Твери В. П. Барашков купил здесь 50 пудов меда [21, л. 8-9]. 22 февраля 1741 г. на имя касимовского купца А. Полежаева его агентом Петром Калининым в Керенске приобретено 65 пудов меда-«сырца» для вывоза в Москву. Житель Москвы Я. И. Чиликин на 100 руб. закупил 125 пудов меда для доставки в Великий Новгород [20].
Продавцами меда являлись в основном мордовские крестьяне. Архивные материалы дают представление о торговле медом. Так, например, новокрещен Данила Иванов из д. Кемлей и некрещеный мордвин Пазнек Милушев из д. Волгапино 1 января 1723 г. в Троицке продали на кружечный двор 35 «кадей меду сырцу». От продажи 55 пудов меда они выручили 49 руб. 50 коп. Вологодский купец И. Васильев покупал в Саранске воск. За 15 пудов «чистого воска» он заплатил 75 руб. [24, л. 2].
Значительные партии продукции пчеловодства приобретали крестьяне, занимавшиеся торговлей. Так, дворцовый кре-
стьянин с. Ардатова Алатырского уезда И. С. Кириллов, не уступавший по торговым операциям многим иногородним купцам, 19 декабря 1740 г. приобрел в Саранске 60 пудов воска. Один пуд стоил 5 руб. Этот воск, по-видимому, предназначался для продажи за границей. Согласно записи в таможенной книге И. С. Кириллов должен был доставить его в Архангельск [24, л. 3, 10]. Семен Кармнов и Иван Шитиков из с. Стексова Арзамасского уезда осенью 1748 г. приобрели в Темниковской округе более 100 пудов меда [16].
Мед поступал на рынок в в деревянных долбленых парях-пудовках, а также в липовых ундт (дуплянки) емкостью до четырех пудов, а воск - в кругах или каменьях толщиной 30-40 см., массой в несколько пудов. Воск упаковывали в мешки из толстого домодельного холста, обернутые рогожами и зашитые бечевками.
После отбора проводили простейшую технологическую обработку. Мед из вырезанных бортевых сотов процеживали через частые волосяные сита - суфтем. Аромат, вкусовые качества меда, своеобразие его букета обусловливались местом происхождения и набором медоносной растительности. Особенно высоко ценился липовый мед и луговой - с лесного и лугового разнотравья, которыми были так богаты примокшанские места, многочисленные лесные поляны, где буйствовало все многоцветье медоносов.
Наряду с медом, пчеловодство давало воск и вощину, необходимые для производства свечей. Воск, так же как и мед, пользовался большим спросом, о чем свидетельствуют упоминания в таможенных книгах. По этим книгам и другим документам достаточно полно выявляется перечень товаров местных крестьян, которые составляли основную часть продавцов на сельских и городских торжках Мордовии. Наиболее крупные торговые точки были расположены в Саранске, Темникове, Спасске, Инсаре. Например, согласно таможенной книге г. Касимова за 1654-1655 гг. «...мордва д. Очадова Керенского уезда наряду с 17 возамо ржи
и пшеницы продали 5 пудов меда...» [14, с. 114].
Археологические и письменные источники почти не дают сведений, позволяющих определить время возникновения у мордвы пасек. Постепенно с ростом населения и развитием сельского хозяйства и промышленности начали вырубаться леса и возникла необходимость охраны бортей. Бортники стали выпиливать из деревьев дупла с пчелами и переносить их поближе к дому на специально расчищенный от леса (просеченный) участок, который назывался пасекой. Постепенно пчеловоды стали изготавливать для пчел, разводимых на пасеках, колоды и дуплянки. Из толстого кряжа не менее 0,7 м в диаметре и длиной до 1,5 м выдалбливали внутреннюю часть дерева. Боковое отверстие закрывалось должеей с летковыми отверстиями. Сверху дупла для крепления сотов устанавливали «кресты» и закрывали теперь уже верхней должеей и берестой. Колоды устанавливали на землю вертикально (стояки) или горизонтально (лежаки).
В документах XVI в. имеются сведения о наличии у мордвы ульев (м. нешкопарь, э. не-шкепарь - «кадушка для пчел», выдолбленная из толстого дерева), которые являлись новшеством в бортном деле. По этнографическим данным, они использовались до конца XIX в.
По этим свидетельствам становится известно только, что в XVI в. у мордвы появляется пасечное пчеловодство, так как в документах времени наряду со «стоячими бортными деревьями» упоминаются «лежачие бортные колоды». Так, например, в купчей Петуя Авкеманова («мордвина деревни Тотушевы»), составленной в 1594 г., говорится, что мордвин продал Пурдышевскому монастырю «бортный ухожай с стоячим деревом и с лежачей колодою, деланное дерево и неделанное, со пчелами и безо пчел» [7, с. 110]. Несомненно, наличие двух видов бортей в одном бортном ухожае было распространенным явлением у мордвы в то время.
Пасечное пчеловодство, ульи в виде колод, которые можно было размещать по свое-
му усмотрению, перевозить к медоносам, были новшеством. Все колоды (их называли по-разному: кандо, ундо, нешке парь - устроены так же, как и борти. Делали их из кряжей со здоровой или так называемой ситовой древесиной, а не из дуплистых обрубков, как прежде. Внутри - выдолбленное полое круглое искусственное несквозное дупло, сбоку узкая щель - должея (дель, колодезня), которая закрывалась втулкой (затвором, тварью, должаном) с отверстиями для входа и выхода пчел - летками (очками). Их обыкновенно два: один под другим или один вверху, другой внизу. Но могло быть и больше или только один. Тварь укреплялась особыми колышками и не выпадала. Стенки, голова и низ колоды толстые, теплые.
Пасечное пчеловодство приобретало у крестьян все большую популярность и в
XVIII в. постепенно вытеснило бортничество, став самостоятельной отраслью. Пасечным пчеловодством, как видно из документов, массово занималась в основном мордва. Редкая мордовская семья в XVIII в. не имела пасеку. В Темниковском уезде в 1724 г. у 309 мордовских семей насчитывались
3 283 улья (без бортей). В среднем на 1 семью приходилось 10,6 улья [26, с. 98]. В Алатыр-ском уезде в 1746 г. у русских и мордовских дворцовых крестьян было 7 145 ульев, в том числе у мордвы - 5 793, у русских - 1 352 [23, л. 104-125]. То, что у многих мордовских крестьян были пасеки, подтверждают наблюдения П. С. Палласа: «...они же обыкновенно имеют пчельники, и столько оных содержат, сколько им возможно, и время к тому допу-щает» [15, с. 83]. В 1783 г. И. Милькович отмечал, что «мокшаны живут в привольных к лесо-пчеловодству местах, да, есть между ними действительно и такие пчеляки, кои имеют у себя по 200 и по 500 ульев» [12, с. 817]. В XVIII в. наблюдается интенсивный переход от бортничества к более прогрессивному и продуктивному пасечному пчеловодству. В первой половине этого столетия у государственных и дворцовых крестьян Мордовии было до 21 тысячи ульев [8, с. 84]. Согласно таможенным книгам мордва торговала
медом и воском. Русское население разводило пчел главным образом для своих нужд.
Сохранилось большое число архивных данных о состоянии пасечного пчеловодства в первой четверти XVIII столетия. Это связано с тем, что, поскольку неокладной сбор с
1 улья равнялся 8 деньгам, для учета ульев от крестьян требовалась подача «правдивых сказок». Однако это не всегда ими выполнялось. Так, в 1712 г. у дворцовых крестьян Краснослободского уезда, по данным ревизских сказок, был 1 131 улей. Администрация перепроверила сведения крестьян, оказалось, что они утаили «в домех ж» 70 ульев. На следующий год за ними числилось уже 1 309 ульев [17]. Но и эта цифра, по-видимому, не отражала истинное их количество. В XVIII в. пасечное пчеловодство было хорошо развито и у русских дворцовых крестьян. Во многих случаях пчельники располагались далеко от селений, в которых жили их владельцы. Так, в 1742 г. 12 ульев дворцового крестьянина с. Плужного Данилы Кузейкина стояли в поле, «называемом в Липяге Долгом». В августе 1742 г. ясачный мордвин Дорофей Якушев из д. Пошад Темниковского уезда был в д. Пошаты Шацкого уезда у монастырского крестьянина Акима Васильева «для смотрения своих пчел». Пасека этого мордвина находилась у русского крестьянина [22].
В XVIII в. «в своих лесах» дворцовые крестьяне продолжали заниматься бортничеством, но его значение для них снижалось. Так, в 1731 г. крестьяне Троицкой дворцовой волости платили в казну за пользование бортными ухожаями оброк в размере 97 руб. «с пуста» [23, л. 4]. Упадок бортного промысла, как уже отмечалось, был связан с ростом численности жителей края и вырубкой лесов для нужд поташных, винокуренных, железоделательных заводов, строительства домов и хозяйственных помещений, получения лыка, луба, дегтя. Занятиям бортничеством препятствовала активная хозяйственная деятельность отдельных помещиков. Порой их активность превосходила все разумные пределы. Так, в середине XVIII в. в Валимен-
ском и Вадовском ухожаях д. Пичеполонги Темниковского уезда по р. Авасера и Вад вел предпринимательскую деятельность помещик с. Старое Мансырево и Дивеева Кадом-ского уезда И. А. Жданов, а после его смерти в 1755 г. - его сын Г. И. Жданов.
Его активность мешала продуктивным занятиям населения бортным промыслом. По этой причине татары из д. Нижний Пишляй и мордва из д. Пичеполонги объединились в борьбе против помещика. 1 декабря 1757 г. они подали жалобу на притеснения со стороны Г. И. Жданова, который захватил их сенокосы и рыболовные места по р. Авасера и Вад. Они указали также на хищническую эксплуатацию им лесов. Сержант воеводской канцелярии Иван Терентьев со старожилами той округи описали спиленный лес, а также подожженные и высушенные на корню деревья. Оказалось, что этим помещиком варварски нанесен урон нескольким бортным ухожаям: свалено 30 дубов с бортями толщиной от 6 вершков до 1 аршина 3 вершков каждый; подожжено на корню также 30 деревьев «со пчелами»; высушено на корню 205 деревьев с бортями толщиной по 5 и б четвертей. Только в 1757 г. в этих двух ухожа-ях уничтожено 265 дубовых бортей с пчелами и 418 - без пчел, «а мелкого дубового и всякого порублено и подсушено и подозженного
2 359 деревьев» [18]. Такие действия помещика Г. И. Жданова нанесли непоправимый ущерб бортному делу всего уезда.
В свое время бортные ухожаи были обложены определенным побором, который получил название ясака. Русские феодалы нашли ухожаи обложенными ханским ясаком, который они сохранили для себя [4, с. 273]. В жалованной грамоте, данной великим князем московским ирехтинской мордве Кадом-ского уезда в 1498 г., сказано, что до 1498 г. ирехтинская мордва давала оброку по 20 пудов меда местному феодалу Xозе, а в последующее время этот оброк шел уже в пользу московского князя [4, с. 190]. Как видно из договорной грамоты великого князя Рязанского Ивана Васильевича с князем Федором Васильевичем (1496), у мордвы, «деленной с вотчинами по цене», имелись «подвозни-
ки медовые», производившие, видимо, сбор меда с населения» [4, с. 192].
Длительное время существовал «медвяной» сбор - оброк. Лица, занимавшиеся бортничеством, держались на специальном строгом учете и облагались податями: «А где будет мордовские и бортничьи ухожеи, и те ухожен написати за мордвою и за бортники по их данным и по оброчным памя-тем з знамены и с подтесы имянно, порознь, сколько у которого мордвина и в которых местех и урочищех ухожеев бортных, дельных бортей со пчелами и без пчел, и которого мордвина на бортех какие знамена накла-дываны или каков подтес натесан, и сколько которого мордвина и бортника в ухожеях недельных бортей и деревья, которые деревья вперед пригодятца в борти, и сколько хто с тех бортных ухожаев платит медвеного оброку...» [4, с. 253]. Обычно оброк составлял десятую долю собранного меда, так называемую десятину.
Всеми этими сборами ведал ясачный приказ. Уплачивались они в городе, в приказной избе. Из Примокшанья темниковские выборные целовальники собранный оброчный мед доставляли в Москву в приказ Казанского дворца. Таким же порядком направляли сборный мордовский мед и из близлежащих Шац-ка, Кадома. Кадки с медом воевода «пятнал» «великих государей приказным пятном». Бортные ухожаи и лесные вотчины с их зверем и птицей составляли главную драгоценность мордвина [27, с. 121].
За бортные угодья крестьян заставляли платить даже тогда, когда бортный промысел в некоторых местах уже утратил значение. Например, крестьяне Троицкой дворцовой волости в 1731 г. за владение такими угодьями должны были заплатить 97 руб. 40 коп. [19, л. 37].
Так, например, в Алатырском, равнозначном по условиям ведения бортного промысла Темниковскому и Шацкому уездам (на территории двух последних проживала зубово-полянская мордва вплоть до создания Спасского уезда Тамбовской губернии), при среднем размере медвяного оклада со знамени величина этого оброка (исходя из сред-
них расчетов оклада знамени) колебалась на знамя от 0,4 до 7,8 пудов. Одним знаменем могли отмечаться десятки, а то и больше бортей. Для примера в Алатырском уезде подавляющая часть крестьянских семей (80,3 % -470 зн.) платила от 0,4 до 3 пудов меда со знамени. В 20-е гг. дворец явно был заинтересован в поступлении данного вида натурального оброка, так как мордовский мед и в позднее царствование Алексея Михайловича считался в государстве «наилучшим» [10, с. 112].
Обременительными для крестьян являлись сборы по оброчным статьям, объем которых в начале XVIII в. резко увеличился. Кроме того, были введены новые сборы: с бань, пасек, ки-реметей, свадеб, клеймения хомутов, 3-рублевый сбор вместо «выводных» и «пропойных» денег и т. д. Поступления в казну по этим статьям были значительными. Например, с мордвы Темниковского уезда за содержание домашних ульев в 1724 г. взыскано 134 руб.
4 коп. [22, л. 5-9; ф. 1031, оп. 1, д. 6, л. 9-19].
Бортничество имело длительную историю. Последний бортный ухожай в Мор-
довии просуществовал до начала 80-х гг. XX в. и принадлежал Д. В. Кижапкину, жителю с. Мордовская Козловка Атюрьевского района, энтузиасту, экспериментатору в пчеловодстве. Он же продолжал практиковать и использование колодных ульев. Кижапкинский ухожай представлял собой липовую рощу, примыкавшую к селу, в которой сохранилось 140-150 могучих деревьев; 20 из них использовались под борти [11, с. 39-40].
Следует отметить, что мордва вела натуральное хозяйство, вписанное в ландшафтную зону и соответствующее даже самым строгим современным требованиям природопользования и экологии. Крестьяне, наряду с земледелием и животноводством, занимались многочисленными лесными промыслами, в том числе бортничеством, охотой, владели рыбными ловлями, бобровыми гонами, бортными ухожаями и охотничьими угодьями, перевесьями, озерами, запрудами, мельницами. И все это делалось с любовью и максимальным бережением природы.
Библиографический список
1. Гераклитова А. А. Избранное : в 2 ч. / А. А. Гераклитова / НИИ гуманитар. наук при Правитель-
стве РМ. - Саранск, 2011. - Ч. 2. - 248 с.
2. Герберштейн С. Записки о Московских делах / С. Герберштейн. - СПб., 1908. - 380 с.
3. ГурковВ. С. Занятие издревле благородное / В. С. Гурков, С. Ф. Терехин. - Минск, 1987. - 204 с.
4. Документы и материалы по истории Мордовской АССР. - Саранск, 1940. - Т. 1. - 433 с.
5. Жиганов М. Ф. Xозяйство мордвы в XII-XVI вв. (Исследования по материальной культуре мор-
довского народа) / М. Ф. Жиганов // Тр. Мордов. этногр. экспедиции. - М., 1963. - Вып. 2. С. 62-75.
6. Заварюхин Н. В. Состояние сельскохозяйственного производства в Мордовии в XVIII в. / Н. В. Заварюхин // Проблемы истории сельского хозяйства и крестьянства Мордовии. - Саранск, 1985. - С. 96-110.
7. Известия Тамбовской ученой архивной комиссии. 1890. - Вып. 28. - 168 с.
8. История МАССР с древнейших времен до наших дней. - Саранск : Изд-во Мордов. ун-та, 1984. -
400 с.
9. Кильбургер И. Краткое известие о русской торговле / И. Кильбургер // Сб. студенч. историко-
этногр. кружка. Киев, 1915. - Вып. 6. - С. 110-123.
10. Курц Б. Г. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича / Б. Г. Курц. - Киев, 1915. - 112 с.
11. Лузгин А. С. Промыслы Мордовии / А. С. Лузгин. - Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1993. - 144 с.
12. Милькович И. Быт и верования мордвы в конце XVIII столетия / И. Милькович // Тамбов. епарх. ведомости. - 1905. - № 1.
13. Митропольский К. Мордва / К. Митропольский // Мирское слово. - 1877. - № 11. - С. 80-101.
14. Прокаев В. К. О крестьянской торговле во второй половине XVII - начале XVIII века / В. К. Прокаев // Проблемы истории сельского хозяйства и крестьянства Мордовии. - Саранск. 1985. - С. 111-133.
15. Паллас П. С. Путешествие по разным провинциям Российской империи / П. С. Паллас. - СПб. : Тип. при Императ. АН, 1809. - Ч. 1. - 773 с.
16. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). - Ф. 453. - Оп. 1. - Д. 939. - Л. 4.
17. РГАДА. - Ф. 515. - Оп. 1. - Д. 640. - Л. 1.
18. РГАДА. - Ф. 585. - Оп. 1. - Д. 99. - Л. 1-2, 14.
19. РГАДА. - Ф. 569. - Оп. 1. - Д. 76. - Л. 37
20. РГАДА. - Д. 814. - Л. 11-12.
21. РГАДА. - Ф. 829. - Оп. 1. - Д. 1644. - Л. 8-9.
22. РГАДА. - Ф. 1132. - Оп. 1. - Д. 43. - Л. 5 об., 9; Ф. 585. - Оп. 1. - Д. 49. - Л. 106.
23. РГАДА. - Ф. 1239. - Оп. 1. - Ч. 51. - Д. 33. - Л. 4.
24. РГАДА. - Д. 1795. - Л. 2.
25. Рубрук В. Путешествие в восточные страны / В. Рубрук. - СПб., 1911. - 232 с.
26. 3аварюхин Н. В. Очерки по истории Мордовского края периода феодализма / Заварюхин Н. В. -Саранск : Изд-во Мордов. ун-та, 2009. - 296 с.
27. Смирнов И. Н. Мордва : историко-этногр. очерк / И. Н. Смирнов. - Казань, 1895. - 291 с.
28. Степанов П. Д. Археологические памятники на территории Мордовии / П. Д. Степанов. - Саранск, 1969. - 192 с.
29. Труды Вольного Экономического общества. - СПб., 1796. - Т. 2. - 420 с.
30. Флетчер Д. О государстве Русском / Д. Флетчер. - СПб., 1906. - 138 с.
Поступила в редакцию 21.09.2011
сведения об авторах
Заварюхин Николай Васильевич - доктор исторических наук, профессор кафедры дореволюционной отечественной истории, археологии и этнографии Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева (Саранск). Область научных интересов: дореволюционная история, краеведение. Автор более 100 научных работ, тел.: 8 937 510-48-99; 8 (8342) 55-09-11 (дом.)
Цыганкова Вера Ивановна - старший преподаватель, соискатель Российского государственного социального университета (Москва). Область научных интересов: этнокультура мордвы-мокша. Автор 6 научных и учебно-методических работ, тел.: 8 926 309 80 00 E-mail: Verf813mail@yandex.ru
