CC BY
64
doi: 10.20310/1819-8813-2015-10-10-239-246
МОНОМЕТАФОРИЧЕСКИЕ И ПОЛИМЕТАФОРИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ В ПОЭТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ
РЯБЫХ ЕКАТЕРИНА БОРИСОВНА ФГБОУ ВПО «Тамбовский государственный университет имени Г. Р. Державина», г. Тамбов, Российская Федерация, e-mail: WKryabykh@rambler.ru
Превалирующе при изучении метафоры в лингвистических исследованиях выделяются два подхода: семантический (традиционный), в рамках которого релевантной представляется концепция значения, и когнитивный, базирующийся на доминирующей роли «знания». Общность семантического и когнитивного подходов прослеживается в развитии положения о креативной функции метафоры, проявляющейся в том, что метафора организует и регулирует наше мировосприятие, «высвечивая»и подчеркивая одни черты, «затемняя» при этом другие. В статье на материале русского языка рассматривается особенность метафоризации концептов природных явлений в поэтическом дискурсе, заключающаяся в специфике их моделирования, проявляющейся в использовании как монометафорической, так и полиметафорической моделей, последняя из которых включает выявленные автором коррелятивную и инкорпорирующую модели, что обусловлено особенностью взаимоотношений области-мишени и области-источника. Под коррелятивной метафорической моделью понимается схема связи между двумя или более группами соотносящихся между собой понятийных областей. Инкорпорирующая модель может включаться в структуру полиметафорической коррелятивной модели, что зависит от индивидуального авторского замыла, в связи с чем отдельного рассмотрения требует и индивидуально-авторская метафора, ее роль в формировании и репрезентации доминантного смысла текста. Достоверность и обоснованность полученных результатов подкреплены теоретической базой, включающей в себя широкий круг работ по данной проблематике, комплексным использованием различных методов исследования, а также убедительно аргументированы собственными теоретическими рассуждениями и проиллюстрированы языковым материалом.
Ключевые слова: метафора, метафорические модели, монометафорические и полиметафорические модели, коррелятивная модель, инкорпорирующая модель
Распространение метафоры в различных областях нашего знания указывает, с одной стороны, на всемогущество, все присутствие метафоры и ее практическую ценность, а с другой - на то, что метафора способствует более тесному взаимодействию различных направлений научной деятельности и обладает большим эвристическим и консолидирующим потенциалом. В статье Н. Н. Болдырева «Интерпретационный потенциал концептуальной метафоры» анализируются факторы, определяющие потенциал концептуальной метафоры как механизма интерпретации мира и знаний о мире [1]. В качестве таких факторов рассматриваются природа самой метафоры, ее внутренняя структура и три типа интерпретации как познавательной активности человека: селективная, классифицирующая и оценочная. И хотя «объем литературы по метафорике вполне сопоставим с той ролью, которую играет метафора в языке и в нашей жизни» [2], «в этой золотой жиле - метафоре - осталось еще много самородков и самые крупные еще не найдены» [3].
Превалирующе при изучении метафоры в лингвистических исследованиях выделяются два подхода: семантический (традиционный), в рамках которого релевантной представляется концепция значения, и когнитивный, базирующийся на доминирующей роли «знания». Общность семантического и когнитивного подходов прослеживается в развитии положения о креативной функции метафоры, проявляющейся в том, что метафора организует и регулирует наше мировосприятие, «высвечивая» и подчеркивая одни черты, «затемняя» при этом другие.
Основой метафоризации является аналогия, ибо она - один из способов креативного мышления. В рамках проводимого исследования метафора интерпретируется нами как вербально-ментальный конструкт, обозначающий некоторый класс сущностей или явлений для характеристики или наименования объекта, входящего в другой класс, обусловленный сопоставлением двух сущностей, явлений на основании аналогии или сход-
ства между ними, то есть нахождения их общих признаков.
Изучение метафоры не только как вербального, но скорее как ментального конструкта, приводит к комплексному рассмотрению также концептуальной метафоры, под которой понимается некая абстрактная модель (инвариант), реализующаяся каждый раз заново в результате ее «наполнения» определенными метафорическими выражениями (вариантами). Понятия «инвариант» / «вариант» релевантны в контексте нашей работы в связи с тем, что каждое конкретное метафорическое словоупотребление отражает только индивидуальные представления отдельного говорящего, но в результате анализа множества таких словоупотреблений появляется возможность выделить типовые коллективные концептуальные метафоры, отражающие специфику той или иной лингвокультуры.
Фрагмент языковой картины мира, репрезентирующий такие сложные ментальные структуры, как концепты природных явлений, исследуемые в настоящей работе, являет собой результат синтеза разных типов знаний индивидуального и коллективного происхождения. Поскольку концептуальная метафора синтезирует познавательные процессы и языковую компетенцию, эмпирический опыт отдельного индивидуума и целого лингвокультур-ного сообщества, а также его культурное наследие, весь опыт оказываемого воздействия, который концептуализируется личностью и способен изменить устоявшийся образ мышления, то в силу этого метафора интерпретируется нами как когнитивное и лингвокультурное образование, «сплав» ментальных, вербальных и культурных характеристик (индивида и сообщества) [4; 5].
Стремление представить закономерности построения произведения искусства не как застывшее формирование, а как мотивированную структуру, где все до малейших деталей подчинено авторскому замыслу, является причиной обращения к понятию дискурса в исследовании поэтического произведения [6]. Поэтический дискурс рассматривается как «дискурс поэтических текстов, принадлежащих представителям конкретного нацио-нально-лингво-культурного сообщества и предназначенных для представителей того же нацио-нально-лингво-культурного сообщества» [7]. Н. В. Монгилева расширяет данную трактовку и определяет поэтический дискурс как гетерогенное единство, реализующееся как результат социального, исторического и культурологического процессов в виде поэтических текстов, созданных группой субъектов или отдельными субъектами,
наделенными способностью эстетически преобразовывать действительность сквозь призму внутреннего состояния и авторского мастерства в художественно законченное целое. Это целое реализуется в виде поэтических текстов, обладающих событийной, социальной, психологической, образной и поэтической информацией с непреходящей ценностью, которую способно порождать воспринимающее сознание (слушатель или читатель) согласно его системе ценностей [6, с. 14-15].
В этой связи заслуживающими должного внимания представляются также работы В. А. Андреевой «Соотношение понятий «текст» и «дискурс» в условиях литературно-художественной коммуникации» [8] и Е. А. Гончаровой «Дискурсивные параметры интерпретации литературного текста» [9].
Мы, придерживаясь точки зрения Н. Ф. Але-фиренко, считаем, что поэтический дискурс создается и воспринимается его субъектами, без которых существует лишь «тело текста», последовательная цепочка каких-то фигур. Дискурсом поэтический текст становится лишь тогда, когда погружается в соответствующее этнокультурное пространство, центральной фигурой которого является человек, продуцирующий данный текст, что свидетельствует о его «погруженности в жизнь», событийности и прагматичности. Оставаясь явлением коммуникативным, поэтический дискурс в конечном итоге ориентирован на текстопорождение с участием самых разных экстралингвистических факторов, таких, как знания об окружающей действительности, или пресуппозиции, мнения, ценностно-смысловая ориентация и интенции, говорящих на данном языке [10]. Как отмечает С. Б. Кураш, в процессе своего порождения и функционирования поэтический текст включается в коммуникативно-экстралингвистическую рамку, что заставляет говорить о тексте как о дискурсе [11]. Именно такой поэтический текст, «погруженный в культуру», или поэтический дискурс, порождение (и, соответственно, восприятие) которого происходит с участием различных экстралингвистических факторов, служит источником той энергии (образного напряжения), в силовом поле которой порождаются знаки образной номинации (метафоры).
В поэтическом дискурсе реализуются различные или совершенно противоположные по оценочному смыслу сценарии одной и той же концептуальной метафоры, так как часто открываются либо новые характеристики метафорического осмысления концепта, подчеркивает Ю. М. Лотман, либо «новые проекции» конвенциональных характеристик. Ведь, как известно, мастерство и индивидуальность поэта проявляется не только в созда-
нии ранее никому неизвестных окказиональных способов репрезентации знаний, но и в «актуализации порой весьма архаических образов» [12]. Это указывает на необходимость учитывать два взаимодополняющих фактора: экспериенциальную основу (традицию) и «концептуальную гибкость». Другими словами, метафора функционирует в поэтическом дискурсе, подобно тому, как живой организм, обладающий свойствами наследственности и изменчивости, взаимодействует с окружающей средой, то есть «эволюционирует» и «выживает» наряду с другими метафорами [13].В определенных контекстуальных условиях мертвые метафоры могут «воскреснуть», и их «стертая» внутренняя форма начинает восприниматься как достаточно заметная.
В рамках поэтического дискурса следует рассматривать как монометафорические, так и полиметафорические модели природных явлений, представляющие собой объединенные особым образом монометафорические модели [4]. Монометафорические модели включают в себя не связанные между собой метафорически осмысленные концепты, относящиеся к определенной тематической группе.
Следует отметить, что работа О. С. Камыше-вой «Монометафорические и полиметафорические модели со сферой-мишенью «музыка» в русской и английской художественной литературе XX века», выполненная с опорой на предложенную теорию монометафорческих и полиметафорических моделей, доказывает возможность ее адаптации для различного практического материала [14].
По мнению А. Н. Баранова, совместная сочетаемость метафорических моделей - это не только особенность стиля, но и некоторые закономерности лингвистической и когнитивной семантики, проявляющиеся в типах сочетаемости. На уровне лексической семантики аналогом совместной со-
четаемости метафор может служить лексическая и семантическая сочетаемость (по Ю. Д. Апресяну), а на когнитивном - какие-то эффекты взаимодействия когнитивных структур - структур знаний. Типы сочетаемости объясняются исходя из семантических и когнитивных принципов. В некоторых случаях специфика сочетаемости метафорических моделей связывается с особенностями мышления (например, поэтического). Впрочем, большинство утверждений такого рода не может быть подтверждено или опровергнуто в рамках собственно лингвистического исследования. В силу этого они формулируются как более или менее правдоподобные гипотезы [15].
Под метафорической моделью, вслед за А. П. Чудиновым, понимается существующая и/или складывающаяся в сознании носителей языка схема связи между понятийными областями, которую можно представить определенной формулой: X -это Y [13, с. 64]. При этом «отношения между компонентами формулы понимаются не как прямое отождествление, а как подобие: «X подобен Y» [13].
Полиметафорические модели подразделяются нами на коррелятивную (от позднелат. correlatio -соотношение, взаимозависимость) и инкорпорирующую (от позднее лат. incorporation - включение в свой состав) метафорические модели, ибо концептуальные метафоры носителей конкретной лингвокультуры часто взаимосвязаны и взаимодополняют друг друга, образуя сложные системы.
Под коррелятивной метафорической моделью нами понимается наличествующая и/или складывающаяся в сознании носителей языка схема связи между двумя или более группами непосредственно соотносящихся между собой понятийных областей и представляющих собой связанный метафорический образ двух или более природных явлений, то есть (X - это Y) + (X1 - это Y1) ... + (Xn - это Yn).
Рис. 1. Коррелятивная метафорическая модель
Инкорпорирующая модель трактуется нами как существующая и/или складывающаяся в сознании представителей той или иной лингвокульту-ры сложная схема связи между понятийными областями, репрезентируемая формулой: X - это Y + YL.. + Yn. Таким образом, создается либо целост-
О
Простой расширенный метафорический образ является наиболее частотным в рамках полиметафорической инкорпорирующей модели и создается в результате конкретизации концептуальной метафоры до более частной, ее детализации, то есть он основан на объединении разных смысловых признаков одной реалии. Таким образом, определенная устойчивая концептуальная метафора приобретает множество индивидуальных преломлений, которые то приближаются к традиционному, то удаляются от него настолько, что связь с ним почти перестает ощущаться. Единство заданного, традиционного и индивидуального его преломления в конкретном тексте обуславливает функционирование устойчивых представлений, которые не столько воссоздаются, сколько создаются каждый раз заново в соответствии с задачами и потребностями текста, в разной мере отклоняясь от традиционного инварианта.
Рассмотрим пример, репрезентирующий простой расширенный метафорический образ с одной областью-источником, конкретизируемой до более частной:
(1) Облака опять поставили / Паруса свои. / В зыбь небес свой бег направили /Белые ладьи. // Тихо, плавно, без усилия / В даль без берегов / Вышла дружная флотилия / Сказочных пловцов. // И, пленяясь теми сферами, / Смотрим мы с полей, / Как скользят рядами серыми / Кили кораблей (Брюсов. Облака).
В данном случае автор, постепенно перемещая фокус внимания с части ладьи (корабля) на целую флотилию, вербализует свои знания об этом средстве передвижения, в результате чего происходит
ный объемный образ природного явления, либо происходит расширение представления о нем за счет привлечения нескольких различных областей-источников для его более полной характеристики в рамках отдельно рассматриваемого стихотворного текста.
конкретизация устойчивой концептуальной метафоры ЛАДЬЯ (КОРАБЛЬ) ^ ОБЛАКО.
В примерах подобного рода метафора стремится распространить свое влияние на непосредственное словесное окружение, подчиняя себе относительно широкий контекст, что прослеживается в согласовании субстантивной метафоры с глагольной и адъективной.
В поэтическом дискурсе возможно также множественное метафорическое обозначение одной и той же реалии, что связано с ассоциативным мышлением. Сложный расширенный метафорический образ состоит из нескольких областей-источников, привлекаемых для репрезентации одной области-мишени в рамках стихотворного текста, при этом возможны различные вариации комбинации понятийной дифференциации областей-источников метафорического моделирования. Каждая из привлекаемых областей-источников может детализироваться за счет добавочных «штрихов».
Так, в первом примере можно выделить две концептуальные метафоры: КАПЛИ ДОЖДЯ -ФЕИ (II, IV строфы), КАПЛИ ДОЖДЯ - ИГОЛКИ С НИТКАМИ (Шстрофа), где концепты, привлекаемые для сравнения, заимствованы из антропоморфной и артефактной понятийных областей соответственно.
(1) В дождь Париж расцветает, / Точно серая роза.../ Шелестит, опьяняет / Влажной лаской наркоза. // А по окнам танцуя / Все быстрее, быстрее, /Исмеясь, и ликуя, /Вьются серые феи.// Тянут тысячи пальцев / Нити серого шелка / И касается пяльцев / Торопливо иголка. // На синеющем лаке /Разбегаются блики./В проносящемся
мраке / Замутились их лики. // Сколько глазок несхожих! / И несутся в смятенье, / И целуют прохожих, / И ласкают растенья... (Волошин. Дождь).
Во втором примере в качестве областей-источников для вербализации знаний об области-мишени ЛУНА (МЕСЯЦ) привлекаются следующие субстантивы: ЛАДЬЯ, ОРЕЛ, ПАСТУХ, ВОЖДЬ, ЦАРИЦА :
(2) Ладья надоблачных зыбей, / Орел эфира среброкрылый, /Могущий вождь небесной силы, /Пастух бессмертный стад ночных, /Луна, царица звезд златых, / Блеснула сквозь покров тума-на(Кюхельбекер. Зоровавель).
Таким образом, полиметафорическая инкорпорирующая модель создает либо целостный объемный образ природного явления, либо происходит расширение представления о нем за счет привлечения нескольких различных областей-источников для его более полной характеристики в рамках отдельно рассматриваемого стихотворного текста. Для вербализации знаний об определенной области-мишени в рамках данной модели часто привлекается стилистическая метафора.
Наш исследовательский материал показывает, что связанная структура концептуальных метафор, где в качестве области-мишени рассматриваются концепты природных явлений, часто используется в русскоязычном поэтическом дискурсе, при этом возможны различные комбинации понятийной дифференциации областей-источников метафорического моделирования. Это могут быть как однотипные зооморфно-зооморфные, фитоморфно-фитоморфные, антропоморфно-антропоморфные (пример 1), так и разнотипные метафорические модели, где в качестве источника используются концепты, заимствованные из разнообразных понятийных областей, например, антропоморфно-артефактные, зооморфно-артефактные (пример 2) и т. д. Набор и количество концептуальных метафор в связке зависит, прежде всего, от индивидуальных предпочтений конкретного автора и от темы стихотворения.
Рассмотрим случаи вербализации однотипных и разнотипных комбинаций метафорических моделей в структуре стихотворного текста на материале русскоязычных источников:
(1) Дождик мокрыми метлами чистит / Ивняковый помет по лугам. / Плюйся, ветер, охапками листьев, - /Я такой же, как ты, хулиган (Есенин. Хулиган).
В приведенном примере реализуются две концептуальные метафоры: ДВОРНИК ^ ДОЖДИК и ХУЛИГАН ^ ВЕТЕР, в которых область-источник представлена их родовым концептом ЧЕЛОВЕК.
Если метафора ДВОРНИК ^ ДОЖДИК позволяет говорящему актуализировать идею предсказуемости результатов действия данного природного явления, то метафора ХУЛИГАН ^ ВЕТЕР, напротив, высвечивает следствие неполной предсказуемости, неконтролируемости рассматриваемой стихии. Концептуальная метафора ДВОРНИК ^ ДОЖДИК репрезентирована в данном случае сочетанием прямого обозначения природного явления с глагольной антропоморфной метафорой, которую развивает именная метафора со значением орудия действия. Концептуальная метафора ХУЛИГАН ^ ВЕТЕР реализуется за счет использования глагольной и субстантивной метафорических конструкций. В подобных примерах отражаются причинно-следственные связи и закономерности, наблюдаемые в природе.
В стихотворении С. Есенина «О край дождей и непогоды» рассматриваются концептуальные метафоры ДЕРЕВО ^ ОБЛАКО и ПЛОД ^ ЗВЕЗДА, где области-источники восходят к фитоморфной метафорической модели: На ветке облака, как слива, /Златится спелая звезда (Есенин. О, край дождей и непогоды). В концептуальной метафоре ПЛОД ^ ЗВЕЗДА носителем метафорического образа является прилагательное 'спелая', а сравнение 'как слива' выполняет уточняющую функцию. Метафорический перенос основан на сходстве цвета звезды и спелой златящейся (желтой) сливы. Концептуальная метафора ВЕТКА ^ ОБЛАКО реализуется генитивной синтаксической конструкцией и основывается на функциональном сходстве.
(2) Рухнули гнезда/Облачных риз, /Ласточки-звезды / Канули вниз (Есенин. Пришествие, 5).
В данном примере концепты ГНЕЗДО и ЛАСТОЧКА, являющиеся источниками для областей-мишеней ОБЛАКОи ЗВЕЗДА, привлекаются из артефактной и зооморфной понятийных областей соответственно. Следует отметить, что большинство подобных примеров основываются на причинно-следственных связях.
Следующий пример представляет собой совмещение коррелятивной метафорической модели и инкорпорирующей, где первая «поглощает» вторую: Плыли по небу тучки. / Тучек — четыре штучки: // от первой до третьей — люди, / четвертая была верблюдик. // К ним, любопытством объятая, / по дороге пристала пятая, // от нее в небосинем лоне / разбежались за слоником слоник // И следом за ними, гонясь и сжирав, / солнце погналось - желтый жираф (Маяковский. Тучкины штучки). Инкорпорирующая полиметафорическая модель реализуется за счет использования нескольких областей-источников (ЛЮДИ, ВЕРБ-
ЛЮД, СЛОНИК) для метафорической репрезентации области-мишени ТУЧА. В рамках коррелятивной полиметафорической модели происходит объединение на основе общности понятийной дифференциации областей-источников концептуальных метафор ЛЮДИ, ВЕРБЛЮД, СЛОНИК ^ТУЧА и ЖИРАФ ^ СОЛНЦЕ. В первом случае прослеживается сходство по форме, во втором - по цвету, что подчеркивается прилагательным 'желтый'.
Таким образом, авторы актуализуют знания, основанные на реальном жизненном опыте, перенося свои представления об окружающей действительности и совмещая их в единый композиционный блок, результатом чего является рассматриваемая нами коррелятивная метафорическая модель в структуре стихотворного текста.
В основе стихотворения с несколькими концептуальными метафорами может лежать одна центральная (базовая) область-мишень и группа вспомогательных областей-мишеней (две, три и т. д.) с относящимися к ним областями-источниками.
Приведем пример стихотворения с концептуальной структурой, состоящей из центральной (базовой) и вспомогательной областей-мишеней:
(1) Погас последний солнца луч / Устало голову склонило / Дневное жаркое светило / На мягкий холм из рыжих туч. // И веки сонные сомкнуло, / Накрылось тучею, заснуло... (Курбатова. Погас последний солнца луч).
В результате контекстуального анализа можно заключить, что центральной областью-мишенью в рассматриваемых примерах является концепт СОЛНЦЕ, вспомогательной - концепт ОБЛАКО/ ТУЧА.
Возможна также связка центральных областей-мишеней, когда несколько (две или более) области-мишени, образуя целостную структуру, составляют концептуальное основание образности текста. Связка концептуальных метафор с центральными областями-мишенями отличается от ранее рассмотренных случаев тем, что среди входящих в нее областей-мишеней невозможно выделить одну ведущую, здесь наличествует множество равноправных.
Итак, под коррелятивной метафорической моделью нами понимается схема связи между двумя или более группами соотносящихся между собой понятийных областей. В основе стихотворения с несколькими концептуальными метафорами может лежать либо одна центральная (базовая) область-мишень и группа вспомогательных областей-мишеней (две, три и т. д.) с относящимися к ним областями-источниками, либо связка центральных областей-мишеней. В связке концептуальных ме-
тафор с центральными областями-мишенями невозможно выделить одну ведущую. Инкорпорирующая модель может включаться в структуру полиметафорической коррелятивной модели, что зависит от индивидуально-авторского замыла, в связи с чем отдельного рассмотрения требует и индивидуально-авторская метафора, ее роль в формировании и репрезентации доминантного смысла текста [16; 14 и др.].
Подводя итог, еще раз подчеркнем, что метафора как когнитивное и лингвокультурное образование представляет собой «сплав» ментальных, вербальных и культурных характеристик (индивида и сообщества), а поэтический дискурс - это явление, имеющее дело с передачей знаний, с оперированием знаниями особого рода и, главное, созданием новых знаний; это поэтический текст, «погруженный в культуру», порождение (и, соответственно, восприятие) которого происходит с участием различных экстралингвистических факторов. Из сказанного вытекает, что два данных понятия следует рассматривать в неразрывной связи друг с другом. В рамках поэтического дискурса распространенной является взаимная сочетаемость (комбинаторика) метафорических моделей (схем связи между понятийными областями).
Литература
1. Болдырев Н. Н. Интерпретационный потенциал концептуальной метафоры // Когнитивные исследования языка. 2013. № 15. С. 12-22.
2. Баранов А. Н., Караулов Ю. Н. Русская политическая метафора. Материалы к словарю. М.: Институт русского языка АН СССР, 1991. С. 184.
3. Петров В. В. Метафора: от семантических представлений к когнитивному анализу // Вопросы языкознания. 1990. № 3. С. 135-146.
4. Рябых Е. Б. Метафоризация концептов природных явлений в поэтическом дискурсе (на материале русского и немецкого языков): дис. ... канд. филол. наук. Тамбов, 2006.
5. Рябых В. Н., Рябых Е. Б. Интегративный подход к международному сотрудничеству как один из путей ускоренного инновационного развития // Креативная экономика. 2012. № 5. С. 55-58.
6. Монгилева Н. В. Семантическое пространство поэтического дискурса: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.19. Челябинск, 2004. С. 11.
7. Красных В. В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек. Сознание. Коммуни-кация).М.: Диалог-МГУ, 1998. С. 191.
8. Андреева В. А. Соотношение понятий «текст» и «дискурс» в условиях литературно-художественной коммуникации // Русская германистика: Ежегодник Российского союза германистов. М.: Языки славянской культуры. 2009. С. 305-315. Т. 5.
9. Гончарова Е. А. Дискурсивные параметры интерпретации литературного текста // Русская германистика: Ежегодник Российского союза германистов. М.: Языки славянской культуры. 2009. Т. 5.
10. Алефиренко Н. Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры. М.: Academia, 2002. С. 9-10, 90-91, 232.
11. Кураш С. Б. Метафора и ее пределы: микрон-конттекст - текст - интертекст. Мозырь: МозГПИ, 2001.
12. Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб: Искусство -СПБ, 2000. С. 226.
13. Чудинов А. П., Будаев Э. В. Концептуальная метафора в политическом дискурсе: новые зарубежные исследования (2000-2004) // Вопросы когнитивной лингвистики. 2005. № 2. С. 41-42.
14. Камышева О. С. Монометафорические и полиметафорические модели со сферой-мишенью «музыка» в русской и английской художественной литературе XX в. // Lingua mobilis. 2010. T. 20. № 1. C. 28-32.
15. Баранов А. Н. О типах сочетаемости метафорических моделей // Вопросы языкознания. 2003. № 2. С. 73-94.
16. Козлова Л. А. Авторская метафора и ее роль в репрезентации доминантного смысла текста (на материале эссе Джона Фаулза «TheTree») // Вопросы когнитивной лингвистики. 2015. № 1 (42). С. 34-40.
References
1. Boldyrev N. N. Interpretatsionnyj potentsial kontseptual'noj metafory [Interpretative potential of the conceptual metaphor] // Kognitivnye issledovaniya yazyka. 2013. № 15. S. 12-22.
2. Baranov А. N., Karaulov Yu. N. Russkaya politicheskaya metafora. Materialy k slovaryu [Russian political metaphor. Materials to the dictionary]. M.: Institut russkogo yazyka АЫ SSSR, 1991. S. 184.
3. Petrov V. V. Metafora: ot semanticheskikh predstavlenij k kognitivnomu analizu [Metaphor: from semantic representations to the cognitive analysis] // Voprosy yazykoznaniya. 1990. № 3. S. 135-146.
4. Ryabykh E. B. Metaforizatsiya kontseptov prirodnykh yavlenij v poeticheskom diskurse (na materiale russkogo i nemetskogo yazykov) [Metaphorization of concepts of the natural phenomena in the poetic discourse (on material of the Russian and German languages)]: dis. ... kand. filol. nauk. Tambov, 2006.
5. Ryabykh V. N., Ryabykh E. B. Integrativnyj podkhod k mezhdunarodnomu sotrudnichestvu kak odin iz putej uskorennogo innovatsionnogo razvitiya [Integrative approach to the international cooperation as one of ways of the accelerated innovative development] // Kreativnaya ekonomika. 2012. № 5. S. 55-58.
6. Mongileva N. V. Semanticheskoye prostranstvo poeticheskogo diskursa [Semantic space of the poetic discourse]: dis. ... kand. filol. nauk: 10.02.19. Chelyabinsk, 2004. S. 11.
7. Krasnykh V. V. Virtual'naya real'nost' ili real'naya virtual'nost'? (Chelovek. Soznaniye. Kommunikatsiya) [Virtual reality or real virtuality? (Person. Consciousness. Communication)]. M.: Dialog-MGU, 1998. S. 191.
8. Andreeva V. A. Sootnosheniye ponyatij «tekst» i «diskurs» v usloviyakh literaturno-khudozhestvennoj kommunikatsii [Ratio of the concepts «text» and «discourse» in the conditions of literary and art communication] // Russkaya germanistika: Ezhegodnik Rossijskogo soyuza germanistov. M.: Yazyki slavyanskoj kul'tury. 2009. S. 305-315. T. 5.
9. Goncharova E. A. Diskursivnye parametry interpretatsii literaturnogo teksta [Discoursive parameters of interpretation of the literary text] // Russkaya germanistika: Ezhegodnik Rossijskogo soyuza germanistov. M.: Yazyki slavyanskoj kul'tury. 2009. T. 5.
10. Alefirenko N. F. Poeticheskaya energiya slova. Sinergetika yazyka, soznaniya i kul'tury [Poetic energy of the word. Synergetrics of language, consciousness and culture]. M.: Academia, 2002. S. 9-10, 90-91, 232.
11. Kurash S. B. Metafora i yeyo predely: mikronkonttekst - tekst - intertekst [Metaphor and its limits: microcontext - text - intertext]. Mozyr': MozGPI, 2001.
12. Lotman Yu. M. Semiosfera [Semiosphere]. SPb: Iskusstvo-SPB, 2000. S. 226.
13. Chudinov A. P., Budaev E. V. Kontseptual'naya metafora v politicheskom diskurse: novye zarubezhnye issledovaniya (2000-2004) [Conceptual metaphor in the political discourse: new foreign researches (2000-2004)] // Voprosy kognitivnoj lingvistiki. 2005. № 2. S. 41-42.
14. Kamysheva O. S. Monometaforicheskiye i polimetaforicheskiye modeli so sferoj-mishen'yu «muzyka» v russkoj i anglijskoj khudozhestvennoj literature XX v. [Monometaphorical and polymetaphorical models with the sphere target «music» in the Russian and English fiction of the XX century] // Lingua mobilis. 2010. T. 20. № 1. C. 28-32.
15. Baranov A. N. O tipakh sochetayemosti metaforicheskikh modelej [About types of compatibility of metaphorical models] // Voprosy yazykoznaniya. 2003. № 2. S. 73-94.
16. Kozlova L. A. Avtorskaya metafora i yeyo rol' v reprezentatsii dominantnogo smysla teksta (na materiale esse Dzhona Faulza «TheTree») [Author's metaphor and its role in representation of dominant meaning of the text (on material of the John Fowles' essay «The Tree»)] // Voprosy kognitivnoj lingvistiki. 2015. № 1 (42). S. 34-40.
* * *
MONOMETAPHORICAL AND POLYMETAPHORICAL MODELS IN THE POETIC DISCOURSE
RYABYKH EKATERINA BORISOVNA Tambov State University named after G. R. Derzhavin, Tambov, the Russian Federation, e-mail: WKryabykh@rambler.ru
When studying a metaphor in linguistic researches there are two approaches: semantic (traditional) within which the concept of value is relevant, and cognitive, based on the dominating role of «knowledge». The community of semantic and cognitive approaches can be in development of provision on creative function of the metaphor shown as the metaphor which organize and regulates our attitude, «highlighting» and emphasizing one lines, «darkening» thus others. In article the author presented the feature of a metaphorization of concepts of the natural phenomena in a poetic discourse on material of Russian consisting in the specifics of their modeling which appears in use of both monometaphorical, and polymetaphorical models last of which includes the correlative and incorporating models revealed by the author caused by feature of relationship of area target and area source. The correlative metaphorical model is the scheme of communication between two or more groups of the conceptual areas corresponding among themselves. The incorporating model can join to structure of polymetaphorical correlative model that depends on the individual author's plan in this connection there is a need of separate consideration by an individual and author's metaphor, its role in formation and representation of dominant meaning of the text. The theoretical base including a wide range of works on this perspective, complex use of various methods of research and also convincingly reasoned by own theoretical reasonings and illustrated with language material supports reliability and validity of the received results.
Key words: metaphor, metaphorical models, monometaphorical and polymetaphorical models, correlative model incorporating model
