CC BY
8Вера Сурво, Арно Сурво (Хельсинки)
Монологизм «диалога поколений»
В 1991 г. шведское агентство «Пресс-фото» («Pressens Bild») приобрело архив стокгольмского отделения «АПН», состоявший из порядка ста тысяч черно-белых фотографий и около десяти тысяч цветных диапозитивов. На этом материале в Швеции был недавно издан фотоальбом «Пропаганда: фотографии из советских архивов»1. Фотоальбом предваряют вступления шведских издателей «Заархивированный коммунизм» и «Пропаганда». В финноязычном варианте есть также введение кинематографиста, писателя и бывшего дипломата Й. Доннера «Следы лжи»2. В заголовках вступительных статей не использована падежная партитивная форма (часть чего-то), которая говорила бы об авторской рефлексии по поводу относительности знаний о предмете рассуждений. Партитив означал бы некоторые, многие, но никак не все «следы лжи», примеры «заархивированного коммунизма» и образцы «пропаганды».
Й.Э. Саломаа в статье «Об историческом скептицизме» видит корень означенной им в заглавии проблемы в ограниченности исторических источников, к тому же, обычно имеющих предвзятый, тенденциозный и отрывочный характер, замалчивающих там, где следовало бы свидетельствовать, и излишне подробных, когда было бы лучше умолчание. Исторический скептицизм основывается на представлении, согласно которому объектом истории является прошлое само по себе. Стремление к овладению как можно большим количеством исторических фактов приводит исследователей к заблуждению по поводу собственной компетенции, в то время как профессионализм, на самом деле, требует специализации. Й.Э. Саломаа критикует отчужденный взгляд на историю: историк изучает современность, настоящий, живой мир, пришедший на смену исчезнувшему прошлому, и задача исследователя в воссоздании цепи событий, приведшей к сегодняшнему положению вещей. Таким образом,
Монологизм «диалога поколений»
175
объектом изучения является не прошлое само по себе, но то, как история находит свое выражение в настоящем: «История не есть что-то внешнее, постороннее для человека, она существенная часть его самого. Потому что человек не только пребывает в истории, он несет в себе историю, которую изучает. В истории обнажается дей-
3
ствительная природа современного человека» .
Тема «диалог поколений» имеет множество аспектов, так или иначе отражающих попытки осмысления прошлого, формирующих отношение к нему. Понятие «диалог» в данном случае не совсем корректно, да и в принципе искусственно применительно к любой коммуникации. Прежняя популярность бахтинских исследований и «диалогического слова» в гуманитарной среде отвечала поискам точек бифуркации в конфликтной атмосфере «холодной войны», но в целом одномерно-толерантное понимание процесса смыслообразо-
4
вания лишь подчеркивает «монологизм гуманитарного мышления» . Собственно бахтинские интерпретации природы слова подразумевают амбивалентность коммуникации в качестве диалога-конфликта, когда «другой» имеет смысл, прежде всего, как носитель отличной, в той или иной степени конфликтующей точки зрения. Представленные в фотоальбоме «Пропаганда» оценки сугубо диалогичны, т.е. монологичны, искусственно конструируя «заочный образ»5. «Архивная» ценность фотографий надумана; они были вполне обычными для советских передовиц. Запоздалая критика советской системы основана на самоотождествлении издателей с читательской аудиторией, предполагаемой ими в виде гиперсимулятивного адресата, a priori согласного с несуществованием всякого иного понимания исторического прошлого: «На разрешенных цензурой фотографиях Советский Союз предстает великим и могучим. В озаренной солнцем державе инженер является богом, религиями - нефтедобыча, архитектура, сельское хозяйство и космические исследования»6. Время опубликования фотоматериалов не случайно. «Пропаганда», авторы которой претендуют на последнее слово в изобличении «следов лжи», является замечательным примером современного агитпропа. Издатели спешили вычеркнуть из истории в небытие целый период страны, в связи с которой вскоре праздновалось 200-летие «государственности» Финляндии.
В русскоязычных передачах как финляндского радио, так и радио Швеции, о 1809 годе, когда Суоми получила статус автономии
176
В. Сурво, А. Сурво
в составе России, вещалось как о «поминальной» дате. Вряд ли причиной была лингвистическая некомпетентность редакторов, тем более с учетом столь буквального совпадения в ключевых идеоло-гемах. Маргинализация значения исторического события сопряжена с методично формируемым «общественным мнением», согласно которому Финляндия вошла в состав Российской Империи, имея в наследии от Швеции готовую модель «гражданского общества». Неотъемлемым признаком этой идеальной структуры, очевидно, является сегрегация, проводившаяся на оккупированных территориях в годы Великой Отечественной войны. Риторика «гражданского общества» - парафраз идеологемы «форпост Запада», каковым Финляндия позиционировала себя вплоть до проигрыша в войне, обосновывая претензии на пограничное лидерство эталонным культивированием русофобии7.
«Поминальные» мотивы характерны для финляндских интерпретаций происходящего на (Северо-)Востоке от Суоми. В 1919 г. в Финляндии было основано «Общество Калевалы» («Ка1еуа1а8еи-га»), а с 1921 г. началось издание «Ежегодника Общества Калевалы» («Ка1еуа1а8еигап уио81кща»). Первый том этой научной серии открывало выступление языковеда Э.Н. Сетяля на праздновании «Дня Калевалы» 28 февраля 1920 г., где Россия сравнивается с «Большим дубом» калевальского мифа: «Более чем тысячу лет назад здесь на северо-востоке стало расти дерево, превратившееся в настоящее гигантское древо. Некоторые племена, среди них как славянские, так и финские, призвали к себе на правление чужой род правителей. Вскоре перевес оказался в пользу славянских племен, которые поглотили всех остальных [букв.: скрыли в себе всех остальных]. Дерево росло быстро, оно набирало все большую мощь, его крона цепляла облака, оно стало заслонять свет солнца, луны и звезд всем, кто вынужден был существовать в тени кроны гигантского древа. Оно затрудняло жизнь, крадя необходимый для всякой жизни свет». И тогда, продолжает исследователь, из «моря времени» поднялся «мужичок небольшой, ничтожный» - среди народов России пробудилась ранее невиданная сила национального сознания, к которой правители отнеслись с пренебрежением. Но сила эта выросла в великана, и случилось невероятное: древо лежит поверженным. Из него должно соорудить мост, который соединит не только с родственными племенами другой стороны Финского залива, и не только
Монологизм «диалога поколений»
177
с племенем Карелии, но и мост на юго-запад, на запад - мост ко все-
8
му человечеству .
Русофобия приобрела институционализированные формы благодаря Ливонскому рыцарскому ордену. В 1507 или в 1508 г., предположительно в Кельне, был издан текст «Eynne Schonne Hysthorie van vunderlyken geschefften der heren tho Lyfflanth myth den Rüssen unde tartaren», представлявший собой набор пропагандистских памфлетов ливонцев о русских и татарах. Оригинал текста утрачен, но в уп-сальской библитеке хранится его рукописная копия начала XIV в., опубликованная в 1861 г. Карлом фон Ширреном9. Инициатива ли-вонцев была подхвачена шведами, умело использовавшими религиозные представления своих подданных в демонизации восточного противника Исследование историка K. Таркиайнена, где он анализирует «ливонский» текст в качестве одного из основных источников, формировавших представления о русских, озаглавлено цитатой из церковного гимна: «Этот старый / древний преследователь / притеснитель / гонитель / враг». О том, насколько важной является идеоло-гема демонизированного угнетателя и тема в целом для финляндской истории, говорит уточнение K. Таркиайнена во вступительном слове труда, изданного в научной серии: «Читателям, которые, как можно предположить, захотят почерпнуть из этой книги исторические подтверждения своим возможным антипатиям по отношению к России, нужно сказать в предостережение, что в этом труде не рассматривается ни что иное, кроме мнений о русскости допетровского периода. В круг рассматриваемых проблем не входит выяснение того, что на самом деле происходило в России с объективной
10
точки зрения» .
В наследство от шведского периода финляндцы получили исторического противника: рюсьского (ryssä). Особое значение имел итог «племенных войн» за Карелию и Ингерманландию 1918-1922 гг. Потерпевшие поражение великофинляндские активисты в 1922 г. основали «Академическое Общество "Карелия"». Первым изданием «Общества» была брошюра «О рюсьском можно говорить только "скрежеща зубами"»11. Умелая эксплуатация русофобии снимала проблему достоверности представлений об историческом единстве финляндских племен и сословий перед лицом «древнего врага». Демо-низацией русских обосновывалась принадлежность Суоми к (западной) цивилизации.
178
В. Сурво, А. Сурво
Суоми на северо-западе финно-угорского пространства, но финно-угорские истоки финской традиции на Северо-Востоке, играющем роль метагеографического Финского Севера. В финской мифологии русские одновременно наделяются «восточными» и «северными» характеристиками (мифологема ryssän kylmä helvetti 'холодный ад (для) рюсьского). Во время Северной войны в Сибирь ссылались пленные солдаты и офицеры шведской армии. Среди ссыльных получили распространение пиетистские идеи, что по их возращению домой оказало влияние на изменение религиозной ситуации в самой Финляндии12. Затем в период автономии (1809-1917) Сибирь служила для финляндцев местом ссылки, которой просили заменить приговор преступники, осужденные на долгие тюремные сроки или смертную казнь13. Демонизация Северо-Востока в качестве «холодного ада (для) рюсьского» обрела новое звучание. Выбрав Сибирь на жительство, ссыльные добровольно превращались в «рюсь-
14
ских» .
Х. Хуртта предполагает, что в поговорке kylmä kuin ryssän hel-vetissä 'холодно как в аду рюсьского' присутствует сегодня редко встречающаяся, но в старофинском литературном языке некогда распространенная форма т.н. дативного генетива (datiivigenetiivi): Luojan kiitos 'спасибо Создателю; букв. «спасибо Создателя»', minun on kylmä 'мне холодно; букв. «мой холодно»', anna kättä köyhän miehen, köyhällä on lämmin koura 'подай руку бедному человеку, у бедняка теплая ладонь; букв. «подай руку бедного человека, у бедняка теплая ладонь»'. Не всегда понятно, имеет ли место обычный или дативный генетив. В выражении kylmä kuin ryssän helvetissä форма ryssän, видимо, многими воспринимается, как обычный генетив, и, соответственно, «ад рюсьского» связывается с Сибирью. Если же рассматривать форму ryssän как дативно-генететивную, то поговорка означает kylmä kuin ryssällä helvetissä 'холодно как рюсьскому в аду'15. Kylmä kuin ryssällä helvetissä действительно можно перевести
'холодно как рюсьскому в аду', но на фоне этой отстраненности и дистанцирования скрыто самоотождествление с рюсьским ледяного ада. В дативном генетиве отражен важнейший аспект коммуника-ции16: она становится возможной благодаря области пересечения между взаимодействующими смысловыми (невидимыми) пространствами «своего и «иного». Субъект коммуникации автокоммуникативно отождествляется с каким-то из качеств или признаков объекта и таким образом - в таком образе - взаимодействует17.
Монологизм «диалога поколений»
179
В 1811 г. манифестом Александра I к Суоми была присоединена территория т.н. Старой Финляндии, в течение сотен лет бывшая зоной военных конфликтов между Швецией и Россией. Население Финляндии, впервые в истории не обремененное войнами, за неполное столетие выросло в три раза (самый высокий показатель в Европе на переломе Х1Х-ХХ вв.). Системное использование религиозного просвещения в антирусской и антиправославной деятельности финляндцев на Русском/Финском Севере, сменившее дискредитацию пиетистских идей сторонниками секулярно-национального просвещения в предшествовавшие десятилетия, в немалой степени связано с демографическим взрывом. Общество столкнулось с целым спектром социально-политических и религиозных противоречий, решение которых возможно было лишь при наличии объединяющей идеи. Мифологема «древнего врага» имела метакулкгурное значение и оформилась в «зоологическую ненависть»18, которая обосновывалась религиозным наследием и метагеографической спецификой Финляндии.
В 1918 г. В.А. Коскенниеми опубликовал поэму «Юный Ансси»19, воспев в ней победу белофиннов. Поэма стала знаковым текстом в милитаризации образа пиетиста. Подросток Ансси сбегает из дома, чтобы принять участие в освобождении Суоми. Вскоре к нему присоединяются отец и дед. Три поколения плечом к плечу сражаются против черта и рюсьского. В живых остается только дед. По возвращению с победой домой он вручает винтовку погибшего внука его младшему брату: «Чтоб нельзя было сказать, / что не нашлось на земле Суоми мужчины, когда / отечество и край родной, / вера отцов и совесть призывали / на войну против черта и рюсьского». Газета «Рабочий» («Туош1е8») в то время писала, что в ряды белой гвардии обманом было привлечено множество пиетистов, воевавших под черным флагом, «на котором огромными буквами было начертано: Во имя Иисуса Христа, против дьяволов. И, как рассказывают, боевым кличем было: финкой вправо, финкой влево, финкой в красную грудь». На параде, проводившемся после поражения красных, присутствовало подобное знамя, хотя и с менее аггрессивным текстом. В свою очередь, боевой клич иллюстрировал то, что пиетисты сражались вместе с асоциальными элементами, традиционно известными как рииккв]ипккагИ, финорезы20.
«Борьба за Восточную Карелию» в 1918-1920 гг. финляндской стороной расценивалась как историческая внутрифинская задача,
180
В. Сурво, А. Сурво
лежавшая вне законов международного права. Тартуский мир, не имея в своей предыстории официальных военных действий, подвел итоги войны, удачно определенной В.В. Похлёбкиным как «несуществующей». С этим соглашением связан невиданный в истории международных соглашений прецедент. Договор вступал в силу лишь через два с половиной месяца со дня подписания21, будто знаменуя окончание годового цикла (31.12.1920). Геополитической погранич-ностью Суоми («форпост Запада») обусловливается соприсутствие в исторических коллизиях страны премодерновой цикличности, рационально несущественного, «несуществующего». Об этом красноречиво свидетельствует академическое признание черта в «прикладной» сфере деятельности ученых. Лозунгом организации «Братья ненависти», действовавшей в связке с «Академическим обществом "Карелия"», было «Против черта и рюсьского»22.
С получением независимости Суоми лишилась возможности переадресовывать свой криминальный потенциал на метагеографиче-ский Север. Использование пиетистов и «финорезов» в русофобии представляет собой яркий пример решения внутрикультурных проблем с помощью семиотически-периферийных конструктов. Вчерашние религиозные оппоненты секуляризованной элиты и асоциальные маргиналы были провозглашены героями религиозной войны с «древним врагом». Белофинская пропаганда сознательно вводила в заблуждение народные массы, выставляя русских в качестве противников по гражданской войне и нивелируя внутрифинляндские противоречия. Однако «обман», о котором писала газета «Рабочий», вполне соответствовал финляндским мифологемам и идеологемам. Классовое противостояние «красных» и «белых» финнов было кулисами, за которыми разворачивалась их общая война с «древним врагом». На четвертом съезде Компартии Финляндии, состоявшемся в 1921 г. в Петрограде, Э. Гюллинг следующим образом сформулировал актуальную демонологию: «Тезис о национализме верен. Но сейчас вопрос заключается в том, что революция выигрывает от пробуждения национализма. Говорят, что черта следует изгнать с помощью Вельзевула. Другой здесь не справится. В любом случае
23 тт
в коммунизме проявляется известная доля национализма» . На территории Карелии, оказавшейся под управлением бежавших туда финляндских коммунистов, к началу 1930-х гг. из 594 церквей было закрыто 333, из 1724 часовен - 170824. В футурологическом памфле-
Монологизм «диалога поколений»
181
те «Я был диктатором» (1928 г.) от первого лица повествуется о том, как преобразил Финляндию ее новый президент, обретший славу «Северного Муссолини»: «В первый день властвования я издал бюллетень, согласно котому повелел церковь рюсьских, также и именуемую Успенским кафедральным собором, разрушить в течение трех дней, работая денно и ношно. Ретивый прораб заложил излишек динамита, и пара близлежащих зданий были повергнуты вместе с церковью»25. Президент заключил государственный союз с республикой Карелия и наладил личные дружеские отношения с коммунистом Э. Гюллингом. Обустроив «железной рукой» все сферы общественно-политической жизни Финляндии, уничтожив «всякую память о рюсьских по всей стране», он оставляет должность диктатора и вместе с семьей переселяется в окрестности Лодейного поля, где занимается разведением тюльпанов. «Северным Муссолини» был член «Академического Общества "Карелия"», будущий президент У.К. Кекконен, в послевоенный период умело симулировавший дружественные отношения с СССР26.
В прошлой статье27 мы рассматривали повесть Г. Цшокке «Делатели золота» в качестве структурообразущего текста финляндского семиозиса и его значение в противостоянии сторонников секулярно-го и религиозного просвещения. Почти сразу после опубликования повести пиетист Йонас Лагус (1798-1857) написал ответ-продолжение, выразив предельно критичный взгляд на сконструированную швейцарским писателем модель мироустройства. Й. Лагус высоко ценил культурные взаимосвязи Финляндии с европейскими центрами в шведский период, но он отрицательно относился к секуляризирующему влиянию национального «пробуждения» и считал спасительным противовесом консерватизм российского государственного устройства. Радикально настроенная молодежь по обе стороны Ботнического залива приветствовала поражения России в Крымской войне, лелея надежды на возврат Суоми в состав Швеции. Й. Лагус
советовал своему сыну, чтобы тот, вместо увлечения подобными
28
идеями, проявлял усердие в учебе .
О том, насколько кардинальные изменения претерпели позднее этнорелигиозные и политические настроения финляндцев, свидетельствует упоминание в связи с военными преступлениями в годы Великой Отечественной войны «озверелых солдат генерала Лагус»29, одного из именитых потомков того самого пиетистского рода. От-
182
В. Сурво, А. Сурво
ношение оккупантов к военнопленным красноармейцам, к русским жителям и прочему «ненациональному» населению имело мало общего с воинской доблестью. Название сборника материалов и документов «Чудовищные злодеяния финско-фашистских захватчиков» полностью оправдывается содержанием издания30. В метагеографи-ческом контексте данные свидетельства играют роль подробного описания того, как реальность оккупированных территорий превращалась в «ад (для) рюського» - того, как буквальным образом происходила экстраполяция идеологического бессознательного финляндцев на ландшафты метагеографического Севера.
В «Следах лжи» Й. Доннер продолжает северо-восточные сентенции своего отца, К. Доннера (1888-1935). Последний незаслуженно известен, как правило, лишь своими исследованиями сибирских и азиатских народов. Кай Доннер был одним из виднейших великофинляндских теоретиков и практиков31. Околорелигиозный пафос «Пропаганды» и попытка деисториализации всего советского периода апеллируют к иррациональному. Издание анонсировано как «поражающее воображение путешествие в страну, которой уже нет, или, возможно, никогда и не существовало». Монологизм «диалога поколений» возвращает авторов и читательскую аудиторию в <^мое сам0»32 финляндского семиозиса, в метагеографические реалии «несуществующей» войны.
Примечания
1 Propaganda: fotografier frân sovjetiska arkiv / [red.] Mark Holborn ; [research:] Torsten Nyström ; med förord av: Hans Blix. Stockholm: M. Ström, 2007.
2 Propaganda: Valokuvia neuvostoarkistoista / Toimitus: Mark Holborn. Taus-tatutkimus: Torsten Nyström. Esipuhe: Jörn Donner. Suomentanut Iiro Kuuranne.
Helsinki: Otava, 2007.
3 Salomaa J.E. Historiallisesta skeptisismistä // Turun Historiallinen arkisto X. Turku: Kirjapaino Polytypos, 1948 (Jakaja: Kustannusosakeyhtiö Aura). С. 24-25. Резюме на с. 335-336: Prof. Dr. J.E. Salomaa. Uber den historischen Skeptizismus; ср.: Лотман Ю.М. К проблеме типологии культуры // Труды по знаковым системам, 3. Тарту, 1967. С. 34-37.
4 Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.
5 «Точка зрения вненаходимости и ее избыток. Преимущественное использование всего того, что другой принципиально не может знать о себе самом, не
Монологизм «диалога поколений»
183
может в себе наблюдать и видеть. Все эти элементы несут по преимуществу завершающую функцию. Возможность объективно-нейтрального самосознания и самооценки, не зависимой от точки зрения я или другого. Это и есть умерщвляющий заочный образ. Он лишен диалогичности и незавершимости. Завершенное целое всегда заочно. Завершенное целое нельзя увидеть изнутри, но только извне. Завершающая вненаходимость» (Бахтин М.М. <Риторика, в меру своей лживости...> // Бахтин М.М. Собрание сочинений. В 7 томах. М., 1996. Т. 5. С. 68; БахтинМ.М. Человек у зеркала // БахтинМ.М. Собрание сочинений. В 7 томах. М., 1996. Т. 5).
6 «Одна из причин совершенного отличия советской жизни от того, чем она кажется, это мастерская способность русских в искусстве оставаться невидимыми: они умеют пользоваться маской единообразия для выхода из затруднений или достижения чего-либо такого, что в явном виде было бы запрещено. Важные стороны русской культуры и часть интеллигенции сохранились именно таким образом. Во времена Сталина и Хрущева, когда генетика была предана анафеме, некоторые биологи нашли себе прибежище в институтах химии и физики. Они тайно поддерживали жизнь своих научных направлений, помещая исследования в якобы разрабатываемые ими другие области науки или, как поведал мне один ученый, делая опыты дома на кухне. Кибернетики также вели подобный подпольный образ жизни, когда их наука была в немилости из-за ее "буржуазности" <...> Советские кулисы еще более обманчивы, нежели в других странах, потому что отсутствует гласная полемика и возможность объективного взгляда на основе независимой информации. Чужак может напрасно пытаться понять Советскую Россию, взирая на гидроэлектростанции, автозаводы и частные автомобили. Советская Россия никакой не монолит, хотя фасад и может показаться монолитно единообразным. Как знать, может быть, совершенно вне поля зрения остаются те незаметные и невидимые механизмы, которыми эта страна и ее народ отличаются от Америки, запада и даже от Восточной Европы <.. > Сбивание с толку иностранцев иногда напоминает у русских чуть ли не национальный вид спорта» (Smith H. Venalaiset amerikkalaisen silmin [Русские глазами американца] / Suomentanut Arto Haila. Porvoo; Helsinki: WSOY, 1976; Smith H. The Russians. New York: Quadrangle, 1976. Перевод приведенных цитат сделан с финноязычного издания; с русскоязычным текстом нам не удалось ознакомиться: Смит Х. Русские / Пер. под общ. ред. М. Шаргородского. Ierusalim: Scientific translations international, 1978). В финноязычном варианте названия книги присутствует дистанцирование от оригинала: «Русские глазами американца». Интерпретации Х. Смита оказались неожиданными и для «правых» и для «левых» финляндцев, считающих себя (не всегда безосновательно) лучшими в мире знатоками России, но относящих ценные «полушаманские» качества «восточного» соседа, подмеченные американским журналистом, на свой собственный счет.
7 См.: Wilson W. Folklore and Nationalism in Modern Finland. Bloomington and London: Indiana University Press, 1976; Immonen K. Ryssasta saa puhua... Neuvos-toliitto suomalaisessa julkisuudessa ja kirjat julkisuuden muotona 1918-39. [О рюсь-
184
В. Сурво, А. Сурво
ском можно говорить... Советский Союз в финляндском общественном мнении и книги как форма общественного мнения в 1918-1939 годах.] Helsinki: Otava, 1987; Karemaa O. Vihollisia, vainoojia, syöpäläisiä. Venäläisviha Suomessa 1917-1923. [Враги, угнетатели, паразиты. Ненависть к русским в 1917-1923 годах.] Helsinki: Suo-men historiallinen seura, 1998. Bibliotheca historica, 30, s. 168 и др. приведенные О. Каремаа источники; Karemaa O. Foes, Fiends, and Vermin. Ethnic Hatred of Russians in Finland 1917-1923. Summary // Elektra: Kotimaisia tieteellisiä julkaisuja sähköisessä muodossa. - http://www.lib.helsinki.fi/elektra/sumkare.html. В заглавии исследования К. Иммонена приведена первая часть фразы ryssästä saa puhua vain hammastapurren 'о рюсьском можно говорить, только скрежеща зубами'. Так была озаглавлена первая брошюра «Академического Общества "Карелия"» (Ryssästä saa puhua vain hammasta «purren». Helsinki: Akateeminen Kaijalaseura, 1922).
8 Setälä E.N. Iso tammi. Puhe Kalevala-juhlassa Helsingissä 28 p. helmikuuta 1920 [Большой дуб. Речь на праздновании «Дня Калевалы» в Хельсинки 28 февраля 1920 г.] // Kalevalaseuran vuosikirja, 1. Helsingissä: Kustannusosakeyhtiö Otava, 1921. S. 7-11.
9 Eynne Schonne Hysthorie van vunderlyken geschefften der heren tho Lyfflanth myth den Rüssen unde tartaren / Herausgegeben und erläutert von Carl Schirren // Archiv fur die Geschichte Liv-, Est- und Curlands. Band VIII. Neue Folge. Reval: Kluge, 1861.
10 Tarkiainen K. Se Wanha Wainooja. Käsitykset itäisestä naapurista Iivana Jul-masta Pietari Suureen. [Этот Старый/Древний Преследователь/Притеснитель/Гонитель/Враг. Представления о восточном соседе в период от Ивана Грозного до Петра Великого.] Helsinki: Suomen Historiallinen Seura, 1986. (Historiallisia Tut-kimuksia 132). S. 9.
11 Ryssästä saa puhua vain hammasta «purren». Helsinki: Akateeminen Karjala-seura, 1922.
12 См.: Kansanaho E. Siperia opetti: hengellinen herätys Kaarle XII:n sotajou-koissa. [Сибирь (на)учила: духовное пробуждение в войсках Карла XII] Kauniai-nen: Perussanoma, 2001.
13 См.: Juntunen A. Suomalaisten karkottaminen Siperiaan autonomian aikana ja karkotetut Siperiassa. [Ссылки финляндцев в Сибирь в период автономии и ссыльные в Сибири] Turku: Siirtolaisuusinstituutti, 1983; Engman M. Suureen Itään: suomalaiset Venäjällä ja Aasiassa. [На Великий Восток: финны/финляндцы в России и Азии] Turku: Siirtolaisuusinstituutti, 2005.
14 Как признался один из осужденных, сосланных в Томскую губернию: лучше стать переселенцем, чем «киснуть в финляндской тюрьме» (цит. по: Engman M. Suureen Itään. S. 334).
15 Hurtta H. Luojan Kiitos! [Спасибо Создателю!] // Helsingin Sanomat. 23.09.2003; в сети Интернет: Kotimaisten kielten tutkimuskeskus. - http://www.kotus.fi/ index.phtml?s=997.
16 См.: Лотман Ю.М. О семиосфере // Структура диалога как принцип работы семиотического механизма. Тарту, 1984 (Труды по знаковым системам. Т. 17). С. 21-36; Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М., 1992. С. 178; Никонов В.А.
Монологизм «диалога поколений»
i85
Очаг и периферия // Ареальные исследования в языкознании и этнографии / Отв. ред. Ы.А. Бородина. Л., i977.
17 «Пришел молодец на честен пир / крестил он лице свое бълое, / поклонился чюднымъ образомъ [иконам]...» (Повесть о Горе-Злочастии / Подг. текста и коммент. Е.И. Ванеевой // Памятники литературы Древней Руси: XVII век. Книга первая / Вступ. статья Д. Лихачева; Сост. и общая ред. Л. Дмитриева и Д. Лихачева. M., i988. С. 32).
18 Об этом писал А.С. Черных, бывший в 1920-х гг. полпредом СССР в Финляндии: «Русофобство финской буржуазии может сравниться разве только с их не менее ярким антисемитизмом. В текущей нашей работе мы ежедневно чувствуем эту глухую стену националистической, зоологической ненависти. Классовая ненависть финской буржуазии к Республике Советов, сочетаясь с неистовым русофобством, определяет непрерывные и, с первого взгляда, непонятные колебания финской политики. Объективно между нами и Финляндией нет серьезных поводов для конфликтов, наоборот, все как будто способствует деловому сближению, практически наша терпеливая, уступчивая, благожелательная политическая линия не встречает здесь отклика. Здесь сама идея, мысль о возможности лояльных, спокойных отношений с Россией вызывает сильнейшую оппозицию» (цит. по: Рупасов А.И. Советско-финляндские отношения. Середина 1920-х - начало 1930-х гг. СПб., 2001. С. 10-11). Слова полпреда датируются 1923 годом, когда «племеные войны» закончились неудачей для Суоми, что вывело культивирование русофобии на качественно новый уровень (появление «Академического Общества "Карелия"» и т.д.).
19 Koskenniemi V.A. Nuori Anssi: runoelma Suomen sodasta 1918. [Юный Ансси: о войне Суоми 1918 г.] Porvoossa: Werner Söderström Osakeyhtiö, 1918.
20 Huhta I. «Täällä on oikea Suomenkansa». Körttiläisyyden julkisuuskuva 18801918. [«Hier steht das wahre finnische Volk». Das Öffentlichkeitsbild einer finnischen Erweckung sbewegung 1880-1918.] Helsinki: Suomen Kirkkohistoriallinen Seura, 2001 (Suomen Kirkkohistoriallisen Seuran Toimituksia, 186). S. 217-222; Kristinusko Suomessa. [Христианская вера в Финляндии] Karjalan teologisen seuran, Suomalaisen Teologisen Kirjallisuusseuran ja Joensuun yliopiston symposiu-missa marraskuussa 2005 pidetyt esitelmät / Toim. A. Laitinen. Helsinki: Suomalai-nen Teologinen Kirjallisuusseura, 2006 (Suomalaisen Teologisen Kirjallisuusseuran Julkaisuja, 249; Vuosikirja 2006). Puukkojunkkari «вооруженный финкой хулиган» (puukko 'финка'; junkkari арх. 'озорник, плут, шельма'). Первые упоминания о «финорезах» относятся к 1780-м гг., под чем подазумевались промышлявшие криминалом бывшие солдаты. Финками были вооружены также дезертиры, разбойники и бродяги. На переломе XVII-XIX вв. обострение социальных проблем, связанных с правом собственности, в отдаленных районах шведской Финляндии привело к массовым проявлениям насилия и убийствам (см.: Ylikangas H. Puukkojunkkareitten esiinmarssi. Väkivaltarikollisuus Etelä-Pohjanmaalla i790-i825. Otava, Keuruu: Otava, 1976. S. 156; Koskivirta A. «Sisäinen vihollinen». Henkirikos ja kontrolli Pohjois-Savossa ja Karjalassa Ruotsin vallan ajan viimeisinä vuosikym-meninä. Helsinki: Yliopistopaino, 2001. S. 380). В речевой практике и арго фино-рез обычно означает нож-финку. «Субъектный» перевод puukkojunkkari как фино-
186
В. Сурво, А. Сурво
рез возможен по аналогии c хлеборез, в зависимости от контекста маркирующим как нож для резки хлеба, так и самого резчика хлеба.
21 Похлёбкин В.В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Выпуск II. Войны и мирные договоры. Книга 3: Европа в первой половине XX века. Справочник. М., 1999. Внутриэтнический конфликт также оказался в эпицентре Зимней войны (белофинское правительство Финляндии vs. правительство О.В. Куусинена). Ср. с концепцией Э. Нольте, рассматривающего Вторую Мировую войну как продолжение гражданской (Нольте Э. Европейская гражданская война (1917-1945). Национал-социализм и большевизм. М., 2003).
22 Eskelinen H. Me tahdoimme suureksi Suomenmaan. Akateemisen Karjala-Seu-ran historia I. Tausta, organisaatio, aatteet ja asema yhteiskunnassa 1922-1939. [Мы хотели, чтобы земля Суоми стала великой. История «Академического Общества "Карелия"». Ч. 1: Предыстория, организация, идеи и общественная роль в 19221939 гг.] Helsinki: WSOY, 2004. S. 87-88.
23 Цит. по: Кангаспуро М. Взлет и падение «красных финнов» // Север. 1997. № 11-12. С. 116.
24 Власьев Г.Е. О деятельности союза безбожников // На фронте мирного труда. Воспоминания участников социалистического строительства в Карелии 1920-1940. Петрозаводск, 1976. С. 235.
25 Lautamies. Minä olin diktaattori [Я был диктатором] // Yliopiilaslehti. 1928. № 21. S. 410. В сети Интернет: Doria: Urho Kekkonen. - https://oa.doria.fi/ bitstream/handle/10024/8391/TMP.objres.4445.html?sequence=1.
26 Обещание У.К. Кекконена не было забыто. В 1960 г. было снесено величественное строение рядом с Успенским собором, а двумя годами позже на его месте было воздвигнуто неуместное в данном историко-архитектурном контексте здание по проекту А. Аалто, «заслонившее» церковь. Ср.: http://albumit. lasipalatsi.fi/suomi/kuvakortti.html?photo_id=15992&action=showcomments и http: // www.hs.fi/kuvat/iso_webkuva/1135228285250.jpeg.
27 День Калевалы: rational-romantische finnische Motive // История - миф -фольклор в еврейской и славянской культурной традиции / Отв. ред. О.В. Белова. М., 2009. С. 299-312.
28 Lämsä K. Jonas Lagus (1798-1857) kasvattajana ja opettajana? - «En siksi, että olisin opettajanne...» [Йонас Лагус (1798-1857) как воспитатель и учитель? - «Не потому, что являлся бы вашим учителем.»] Oulu: Oulun yliopiston kirjapaino, 2001. S. 200.
29 Чудовищные злодеяния финско-фашистских захватчиков на территории Карело-Финской ССР. Сборник документов и материалов / Сост. С. Сулимин, И. Трускинов, Н. Шитов. Петрозаводск, 1945. С. 68-69.
30 «Придя в селение Погран-Кондуши с передовыми частями, мы обнаружили здесь шесть трупов пленных красноармейцев. Трупы были разбросаны финнами по селу. Возле одного дома лежали: младший лейтенант, младший сержант и один рядовой. У младшего лейтенанта финские палачи отрезали ухо, отрубили левую руку, изранили кинжалом голову, у младшего сержанта - выко-
Монологизм «диалога поколений»
187
лот глаз, вывернута левая рука и правая нога, у рядового изрезана ножом правая рука и разбита топором или каким-то другим тяжелым предметом голова. На окраине селения в кустах был найден труп сержанта. У него отрезано правое ухо, нос, отсечены руки. Два трупа красноармейцев найдены на дороге. Их тела также изрезаны кинжалами, исколоты штыками и залиты кровью. Кроме того, в том же селении мы обнаружили пять трупов 15-16-летних подростков, которые, по словам жителей, вернулись в село, пытались укрыться от угона в Финн-ляндию, но были пойманы и звеерски убиты на глазах их родителей и односельчан» (Акт о зверствах, совершенных финскими захватчиками над пленными красноармейцами и мирными жителями селения Погран-Кондуши Карело-Финской ССР // Чудовищные злодеяния... C. 39).
«Нас было 600 человек. За 11 дней из 600 человек осталось в живых только 140, остальные 460 умерли с голоду. В лагере умирало с голоду так много людей, что их не успевали хоронить. Ребятишек финны заставляли рыть большие ямы, в которые сваливали трупы советских людей, умерших с голоду и от побоев, по 40-50 человек в яму. За два года пребывания в лагере нам не выдали ничего из одежды, в силу чего всё пообносилось и ходили в лохмотьях. Многие не выдержали голода, пыток, и побоев и кончали самоубийством <...> Перед уходом из деревни финны предупредили: "Кто не уедет в Финляндию - всех расстреляем". Мы бежали в лес и там жили до прихода Красной Армии. Жители селения Ерш-Наволок (далее перечень подписавшихся под актом)» (На финской каторге. Рассказ жителей заонежской деревни // Чудовищные злодеяния. C. 77).
«Привезли нас на лесные работы в Кутижму. Идем мы, бывало, длинной колонной, то один упадет, то другой. Финны заставляли нас поднимать своих товарищей и подпирать их палками. А того, кто и с палкой на ногах не стоит, того заживо хоронили». Такое приказание дал начальник по нашим работам, финский палач лейтенент Мяенпя.
- Живой тот, кто работает, - говорил он, - а кто на ногах не стоит - значит мертвый.
Так изверги похоронили нашего товарища Ромашова, он дышал ещё, а они его в землю закопали. Много было таких случаев. А сказать ничего нельзя -в ответ палка, а то и пуля» (Заявление бывшего заключённого, Романова Алексея Михайловича // Чудовищные злодеяния. С. 133).
31 См.: Louheranta O. Siperiaa sanoiksi - uralilaisuutta teoksi. Kai Donner po-liittisena organisaattorina sekä tiedemiehenä antropologian näkökulmasta. [Сибирь -в слова, уральство - в деяния. Кай Доннер как политический организатор и ученый с точки зрения антропологии.] Helsinki: University of Helsinki, 2006. В сети Интернет: Ethesis, Helsingin yliopiston elektroniset väitöskirjat. -http://ethesis.helsinki.fi/julkaisut/val/sosio/vk/louheranta/.
32 Лосев А. Ф. Самое само // Лосев А. Ф. Миф - Число - Сущность / Сост. А.А. Тахо-Годи; общ. ред. А.А. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. М., 1994.
