CC BY
89
С.В. Мирзаева (Элиста)
МОНГОЛЬСКИЙ ПЕРЕВОД «СУТРЫ О ВОСЬМИ СВЕТОНОСНЫХ» КАК ОБРАЗЕЦ ДХАРАНИ-СУТР*
Аннотация. В статье рассматривается монгольский перевод одного из известных сочинений буддизма Махаяны - «Сутры о восьми светоносных неба и земли», включенный в Кагьюр (Ганджур), свод буддийского канона Тибета и монгольских народов. Оригинал этой сутры, широко представленной в тибето-мон-гольской литературе, вероятнее всего, был составлен на китайском языке, поэтому в тибетской и китайской традициях аутентичность сутры, т.е. принадлежность к буддхавачане, истинному слову Будды, не раз ставилась под сомнение. Тем не менее она получила распространение среди монгольских народов как ритуальный текст, что обусловило значительное количество ее ксилографических и рукописных образцов на монгольских языках. Активное использование «Сутры о восьми светоносных» в различных обрядах жизненного цикла объясняется ее принадлежностью к поджанру дхарани-сутр, повествований, построенных на объяснении Буддой Шакьямуни сакральных формул дхарани, основной функцией которых считается дарование тех или иных благ (в некоторых случаях - достижение Пробуждения). Композиция дхарани-сутр в индийской традиции рассматривалась известным американским исследователем Р. Дэвидсоном, который выделяет в них девять композиционных блоков. Анализ монгольского перевода «Сутры о восьми светоносных» как образца дхарани-сутр показывает, что в нем сохранились практически все блоки, выявленные Р. Дэвидсоном, за исключением седьмого (восхваление, раскаяние), а также присутствуют такие элементы, характерные именно для этой сутры, как объяснение названия и строфы из «Сутры сердца».
Ключевые слова: «Сутра о восьми светоносных»; Кагьюр (Ганджур); монгольский перевод; дхарани-сутра; композиция.
S.V. Mirzaeva (Elista)
A Mongolian Translation of the "Sutra of Eight Luminous" as Dharanl-sQtra**
Abstract. The paper deals with one canonical Mongolian translation of a popular scripture of Mahayana Buddhism named the "Sutra of Eight Luminous of Heaven and Earth", included in Kagyur (Kanjur), a compilation of Buddhist canonical compositions
* Статья подготовлена в рамках НИР Калмыцкого научного центра РАН «Устное и письменное наследие монгольских народов России, Монголии и Китая: трансграничные традиции и взаимодействия» (№ государственной регистрации АААА-А19-119011490036-1). ** The paper was prepared within the framework of the research work of the Kalmyk Scientific Center of the Russian Academy of Sciences "Oral and written heritage of the Mongolian peoples of Russia, Mongolia and China: transboundary traditions and interactions" (State registration number АААА-А19-119011490036-1).
circulated in Tibet and among Mongolian peoples. This sutra, widely represented in Tibetan-Mongolian literature, was most likely originally composed in Chinese, so in Tibetan and Chinese traditions its authenticity, i.e. belonging to the authentic word of Buddha, or buddhavacana, was repeatedly questioned. Nevertheless, it was widespread among the Mongolian peoples as ritual text, which resulted in the significant number of its xylographic and manuscript reproductions in Mongolian collections. The reason why the "Sutra of Eight Luminous" was widely used in various rituals concerning to the life cycle is its genre character as dharani-sutra. This kind of sutras are always narratives constructed about the explanation of the sacral dharani formulas given by Buddha Sakyamuni. The main function of dharanis was to provide to human certain benefits and welfare (in some cases, attainment of the Enlightenment). The structure of Indian dharani-sutras was analyzed in the publication by R. Davidson. He pointed out nine structural elements of the composition. An analysis of the Mongolian translation of the "Sutra of Eight Luminous" as example of dharani-sutra undertaken here shows that almost all structural elements identified by R. Davidson, except the 7th (praise, confession), have been preserved, and there are some specific elements found only in this sutra - the explanation of the title and verses from the "Heart Sutra".
Key words: the "Sutra of Eight Luminous"; Kagyur (Kanjur); Mongolian translation; dharani-sutra; composition.
Становление и формирование монгольской письменной традиции тесно связано с историей распространения буддизма среди монгольских народов, что обусловило также присутствие значительного пласта переводных сочинений в корпусе средневековой монгольской литературы. Первые переводы буддийских текстов, датируемые XIII-XIV вв., выполнялись бессистемно: на монгольский переводились отдельные, наиболее важные для буддийского учения тексты («Сутра сердца», «Сутра золотого блеска», «Панчаракша» и др.) [Алексеев 2015, 198]. Впоследствии многие из этих ранних текстов в процессе перевода с тибетского сводов буддийского канона - Кагьюра (от тиб. bka' 'gyur 'перевод слова [Будды]', в монголизированном произношении - Ганджур) и Тэнгьюра (от тиб. bstan 'gyur 'перевод комментариев [к слову Будды]', в монголизированном произношении - Данджур) - на монгольском языке были отредактированы и включены в канон. Именно в период подготовки изданий Ганджура (рукописное выполнено в 1628-1629 гг., ксилографическое - в 1718-1720 гг.) и Данджура (ксилографическое издание 1749 г.) в Монголии отмечается расцвет переводческой деятельности.
Изучение переводных сочинений имеет большое значение для монголоведения, поскольку позволит в дальнейшем определить их роль в формировании и развитии оригинальной монгольской литературной традиции. Один из таких памятников - «Сутра о восьми светоносных неба и земли» (кит. fo shuo tiandi ba yang shen zhdu jing, сокращ. bayang jing, тиб. 'phags pa gnam sa snang ba brgyad /snang brgyad kyi mdo / sangs rgyas kyi chos gsal zhing yangs pa snang brgyad ces bya ba 'i mdo, монг. qutuy-tu (oytaryui yajar-un) naiman gegen neretu yeke kolgen sudur / qarsi jasaqu naiman gegegen
neretü sudur, ойр. xutuqtu oqtoryui yazariyin nayiman gegen / xarsiyin jasaqu nayiman gegeni sudur, сокращ. «Сутра о восьми светоносных»). В статье мы хотим рассмотреть жанровые характеристики, а именно композиционную структуру монгольского канонического перевода этой сутры, которая относится к поджанру дхарани-сутр.
«Сутру о восьми светоносных» можно отнести к апокрифической литературе, поскольку неизвестно, существовал ли ее санскритский оригинал (возможно, она была составлена на китайском языке). В китайской и тибетской традициях ее аутентичность, т.е. принадлежность к слову Будды, или буддхавачане, не раз ставилась под сомнение вплоть до настоящего времени. Японская исследовательница Кейки Ябуки, занимавшаяся публикацией китайской Тайшо-Трипитаки, поместила эту сутру в том № 85 среди текстов, подлинность которых вызывает сомнение [Srba 2017, 227]. В китайском каноне издания Тайшо встречается шесть версий сутры, которая считается оригиналом:
1) № 427 Fo shuo ba ji xiang shen zhou jing, переводчик - упасака Чжиц-зян (кит. Zhiqian, 220-280);
2) № 428 Ba yang shen zhou jing, переводчик - монах из Дуньхуана Чжуфахо даши (кит. Zhufahuo dashi, 237-316);
3) № 429 Fo shuo ba bu fo ming jing, переводчик - индийский монах Цю-тан Боролиучжи (кит. Qutan Boruoliuzhi (от санскр. Gautamaprajñaruci), первая половина VI в.);
4) № 430 Ba ji xiang jing, переводчик - Сэнцеполо (кит. Sengqiepoluo (от санскр. Sanghapala (другой вариант имени - Samhavarman)), даты жизни неизвестны);
5) № 431 Ba fo ming hao jing, переводчик - Шэнацзюэдо (кит. Shenaj-ueduo (от санскр. Jñanagupta), 523-600);
6) № 2897 Fo shuo tian di ba yang shen zhou jing, переводчик - И-цзин (кит. Yijing, 635-713) [Srba 2017, 226].
Последняя версия, переведенная монахом И-цзином, наиболее близка по содержанию версиям, получившим распространение в монгольской традиции: во вступительной части некоторых тибетских и монгольских переводов приводится санскритское название текста Arya bar yang gyang rta /Ary-a bar-a yang gyad rda, в котором Л. Лигети усматривает искаженное оригинальное китайское название Bayang [shen zhou jing] (кит. Fo shuo передано санскритским arya) [см. Srba 2017, 226]. Данные, приводимые в колофонах перечисленных текстов, позволяют заключить, что текст сутры был составлен на санскрите в первые века нашей эры, до конца III в. н.э., т.е. периода жизни переводчика Чжицзяна. О раннем происхождении «Сутры о восьми светоносных» говорится также в посвященном ей тибетском ритуальном тексте чога (тиб. cho ga, санскр. vidhi, букв. 'ритуал, церемония'), в колофоне которого указано, что текст чога к сутре был составлен известным махаянским философом Нагарджуной (II-III вв.) [Rin chen gter mdzod chen mo, 124].
История развития тибетских редакций Кагьюра показывает, насколь-
ко разной была оценка этого памятника в разное время: он был признан словом Будды при составлении одного из наиболее ранних гарчаков (каталогов) буддийских текстов «Пантангма» (тиб. 'phang thang ma) (842 г.), но в каталог «Дэнкарма» (тиб. ldan dkar ma), составленный немного раньше, в 824 г., не вошел, как и в ранние рукописные издания Кагьюра ветви Тхемпангма (подробно о двух ветвях развития тибетского Кагьюра см.: [Harrison, 1996]). Тем не менее сутра вошла в последующие ксилографические издания: чонэское, литанское, пекинское, дэргеское, рагьяское и ургинское. Таким образом, первые тибетские переводы «Сутры о восьми светоносных» можно датировать периодом не позже 842 г.
У монгольских переводчиков, очевидно, сомнений по поводу аутентичности сутры не возникало, поскольку она была переведена на монгольский в числе первых текстов и даже была отпечатана в XIV в. в ксилографическом виде [Yoshida 2008, 134], что также свидетельствует о значимости ее как ритуального текста. Фрагменты этого издания сохранились среди памятников монгольской письменности, обнаруженных в Хара-Хото, и представляют собой, вероятно, первые переводы сутры на монгольский язык. Позже сутра была включена в рукописное и ксилографическое издания Ганджура и ксилографическое издание «Сундуя» (тиб. gzungs 'dus, монг. tarnis-un quriyangyui, букв. 'сборник дхарани') XVIII в. на монгольском языке. В. Хайссиг выделяет две монгольские версии памятника [Heissig 1976, 300-319], восходящие, вероятно, к двум разным китайским оригинальным текстам: версия А вошла в Ганджур, вторая - версия B (с дополнительным компонентом в названии qarsi jasaqu /jasayci 'исправляющая неблагоприятные [факторы]') - в 83-й том «Сундуя», а также была отпечатана отдельным ксилографом [Srba 2017, 227]. Едва ли стоит говорить о том, что этот памятник распространялся и в рукописном виде, что обусловило значительное количество рукописных образцов памятника практически во всех мировых коллекциях монгольских рукописей. Популярность «Сутры о восьми светоносных» в монгольской письменной традиции, вероятно, можно объяснить ее активным функционированием в различных буддийских обрядах жизненного цикла [Позднеев 1993, 414415; 426-427; 432-433;464].
Деятельность по переводу буддийских текстов на монгольский язык сопровождалась непрерывными процессами рецепции сюжетов, жанровой системы, стилистических и поэтических средств из индийской и тибетской литератур и последующего их развития на монгольской почве. Д.С. Лихачев называет подобное явление переносом, или трансплантацией, когда «явления пересаживаются, трансплантируются на новую почву и здесь продолжают самостоятельную жизнь в новых условиях и иногда в новых формах» [Лихачев 1968, 12-13]. Жанр сутр, заимствованный из индийской литературы, получил развитие среди монгольских народов, и с течением времени к сутрам стали относиться различные обрядовые тексты (см. «Сутра о ниспослании дождя и жертвоприношении...» [Бакаева, Орлова, Музраева 2016, 276-283], «Сутра-благопожелание огню» (монг.
Галын ёрввлийн судар) [Damdinsurung 1959, 117-120]), исторические сочинения летописного характера (см. «История династии Юань» (монг. Юань улсын судар)) и даже исторические романы (см. «Хех судар» (букв. 'Синяя книга') В. Инжаннаша). Интересно отметить, что «Сутра о ниспослании дождя и жертвоприношении...» является авторским произведением, в то время как классические сутры Махаяны представляют собой анонимные сочинения. В колофоне сказано: «Составление сутры <...> задумал да-лама Самданпунцаг из хошуна зюнгарского дербетского чинвана. Эту сутру сочинили Янжин и гавж Лодоо <...>» [Бакаева, Орлова, Музраева 2016, 281].
Причины подобной трансформации жанра описаны Г.И. Михайловым в статье «О терминах шастар, намтар, тууж и судар в монгольской литературе» [Михайлов 1970]. В частности, автор пишет о том, что некоторые сочинения классифицировались монголами как сутры (монг. судар) на основе внешних признаков, если они представляли собой книгу формата потхи в виде длинных несброшюрованных листов. Кроме того, некоторые средневековые авторы использовали жанровую маркировку судар, чтобы придать книжный характер фольклорным произведениям. Таким образом, исследователь делает вывод о том, что в монгольской традиции понятие судар обозначало книгу, однако в некоторых случаях это понятие было слишком широким и требовало уточнений, что приводило к появлению парных терминов тууж-судар (букв. 'история-сутра'), сургаал-судар (букв. 'поучение-сутра'), ёрввлийн судар (букв. 'сутра-благопожелание'), судар цадиг (букв. 'сутра-джатака') [Михайлов 1970, 182-183].
Изначально в традиции буддизма Махаяны сутрами (санскр. sutra) называются канонические сочинения, автором которых считается Будда Шакьямуни. В «Нирвана-сутре» утверждается, что сутра - это любое сочинение, содержащее проповедь Будды и имеющее рамочное обрамление, когда вначале идут слова «Так я слышал однажды» (санскр. evam maya srutam), а в конце - фраза о том, что все собравшиеся возликовали и восславили Будду [цит. по: Eubanks 2016, 124]. Сутры могут различаться по объему: самым большим каноническим буддийским сочинением Е.А. Тор-чинов называет «Праджняпарамита-сутру в пятьсот тысяч шлок», полный перевод которой на любой из европейских языков занял бы несколько томов [Торчинов 2000, 65], но не менее значимые и популярные сутры того же цикла праджняпарамиты - «Сутра сердца» и «Ваджраччхедика-сутра» - не превышают по объему несколько листов.
Среди текстов, маркированных как сутры, можно выделить поджанр дхарани-сутр, «в которых Будда вводит в обращение для своих последователей сакральные формулы, именуемые дхарани, мантрами и прочими названиями, упоминавшимися выше (хридая, видья и т.д. - С.М.), объясняет их действенность» [Зорин 2018, 335]. Таким образом, дхарани-сутры представляют собой небольшие по объему нарративы, связанные с Буддой Шакьямуни, к которому обращается тот или иной персонаж с просьбой даровать сакральную формулу, способную защитить от определенной опас-
ности, вреда и т.д. В ответ Будда дарует ее, сопровождая ее объяснением приносимых ее практикой благ.
В классических текстах Махаяны дхарани обозначает сочетание букв, слогов или слов, обладающее потенциальным безграничным смысловым полем в сконцентрированном виде [Davidson 2009, 122], произнесение которого может принести безграничное благо. Термин дхарани (от санскр. dhr 'держать') в англоязычной исследовательской литературе обычно переводят как spell 'заклинание, заклинательная формула'; из определений, используемых российскими исследователями, наиболее подходящей нам кажется формулировка А.В. Зорина «сакральная формула» [Зорин 2018]. Помимо дхарани, к ним также относятся мантра (санскр. mantra), хридая (санскр. hrdaya), видья (санскр. vidya). Стоит отметить, что даже на раннем этапе формирования термины дхарани и мантра часто были взаимозаменяемы: в текстах некоторых сутр («Бодхисаттвабхуми-сутра», «Сад-дхарма-пундарика-сутра» и т.д.) встречается термин mantradharani в значении 'дхарани, выступающая как мантра' (санскр. mantra eva dharani) [Davidson 2009, 117].
Дхарани, берущие начало в ведической традиции Древней Индии (они встречаются в «Атхарваведе»), в рамках буддийской философии Махаяны использовались как мнемонические тексты, предназначенные для запоминания (философских постулатов, сутр и т.д.) [Hidas 2015, 129], но наибольшее распространение получили как мистические формулы, произнесение которых способно даровать различные блага, и в этом смысле явились предтечей развития ранних форм тантризма. О значительной роли этого жанра может свидетельствовать факт существования отдельной «корзины» - Дхарани-питаки (Мантра-питаки) - в своде буддийского учения, которое традиционно включает в себя три «корзины» (санскр. tripitaka) - Сутру, Винаю и Абхидхарму, в традициях махасангхиков и дхармагуптаков.
Современный американский исследователь Р. Дэвидсон, которому принадлежит несколько фундаментальных работ по сочинениям этого жанра, трактует дхарани как языковые коды, содержащие определенную информацию в зашифрованном виде, которая при их произнесении как бы «разворачивается», актуализируется [Davidson 2009, 118]. А.В. Зорин в своей недавней публикации обращается к трактовке термина дхарани, предложенной в середине XIX в. известным буддологом В.П. Васильевым, которая, по его мнению, «недостаточно оценена в англоязычной литературе» [Зорин 2018, 330]: «Всякое существо, даже всякое понятие выражается в этих формулах, и усваивающий их себе простым неоднократным повторением (а впоследствии созерцанием букв, их составляющих) приобретает власть над этим существом, получает те понятия, которые они как бы выражают алгебраически, так что есть Дарани (дхарани - С.М.), заключающие в себе учение Парамит, тогда как другие покоряют духов, богов, вызывают Бодисатв и Будд; доставляют средства к скорому совершению Боди» [Васильев 1857, 142-143]. Таким образом, по В.П. Васильеву, на-читывание дхарани способно привести к реализации заключенного в них
смысла, будь то постижение Учения или достижение мирских благ, и в конечном итоге - к достижению состояния будды.
В индийской литературной традиции жанр дхарани не получил окончательного оформления, вследствие чего многие сочинения этого жанра имеют иную маркировку: среди них встречаются сутры (санскр. sutra), сакральные формулы видья (санскр. vidya), ритуальные тексты кальпа (санскр. kalpa) и др. Иногда в названиях сочинений сочетаются перечисленные термины и добавляется компонент raja / rajñi 'царь / царица', чтобы подчеркнуть более высокий статус текста [Hidas 2015, 129]. Большая часть сборника тибетского мыслителя Таранатхи (1575-1634) «Сундуй» (тиб. gzungs 'dus) состоит из дхарани-сутр (санскр. dharani-sutra, тиб. gzungs mdo), однако все они обозначены в названии как сутры (тиб. mdo) или дхарани (тиб. gzungs).
Рассматриваемый нами памятник - «Сутра о восьми светоносных» -относится к дхарани-сутрам, поскольку весь нарратив сутры построен на объяснении дхарани "om akani nikani abila mandala may-a mali suu ha" [NG 1971, 596]. Р. Дэвидсон на основе анализа круга текстов дхарани-сутр выделяет в них стандартные композиционные элементы [Davidson 2014, 11], которые мы рассмотрим на примере монгольской канонической версии «Сутры о восьми светоносных» из ксилографического Ганджура, изданного факсимильным способом в серии «Шата-питака» [NG 1971, 581-604].
1) Вводное утверждение, в котором обозначена начальная ситуация или некое чудесное событие.
«Так я слышал однажды. Будда-Бхагаван подробно объяснял чистые Учения и [пребывал] в городе Вайшали, где правление [осуществлялось в соответствии] с Учением, в обширном дворце, выполненном из драгоценностей. Бодхисаттва Асанга встал со своего места и, накинув край монашеской накидки на плечо, склонился на правое колено, сложил ладони у сердца и обратился к Будде Шакьямуни, Бхагавану, царю для небожителей, учителю для людей, отцу для бодхисаттв» (монг. eyin kemen minü sonosuysan nigen cay-tur: ilaju tegüs nogcigsen burqan-nuyud: ariyun nom-ud-i delgerenggüy-e nomlaysan: Vayisali neretü nom-tu torü-tü balyasun-dur: erdenis-iyer bütügsen ayui yeke ordu qarsi-yin dotur-a inu: Türbel ügei bodhi satuva sayuysan sayurin-acayan degegsi boscu: kars-a degel-iyen mürün-dür-iyen nekejü: barayun ebüdeg-iyer sogüdcü alay-a-ban qamtudqaju: tngri-nar-un qayan kümün-ü baysi bodhi satuva-nar-un ecige: ilaju tegüs nogcigsen Sakyamuni burqan-dur eyin kemen ocibei [NG 1971, 582]).
2) Повеление произнести дхарани (в основном используется повелительное наклонение, реже - желательное).
В сутре мы имеем два случая обращения к Будде:
1) Бодхисаттва Асанга обращается с просьбой даровать сутру как Учение, которое поможет наставить на истинный путь существ с ложными воззрениями: «[Бодхисаттва Асанга] так обратился [к Будде]: "Как бы то ни было, о Бхагаван, соизволь избавить (букв. 'отсечь') от всех страданий, даровав эту сутру и наставив на путь истины существ с ложными воззре-
ниями"» (монг. kerken ber ilaju tegüs nögcigsen e edeger buruyu üjel-ten ami-tan ünen üjel-tür oroyulju: nom-i nomlaju toyoluyad qamuy jobalang-ud-i aqu uytal-un soyorqaqui kemen öcibei [NG 1971, 583]);
2) восемь бодхисаттв-махасаттв обращаются к Будде с просьбой даровать дxapaнu: «Тогда все те восемь бодхисаттв обратились Будде-Бхагава-ну: "Сейчас мы просим [даровать нам] истинную дxapaнu, полученную от всех будд"» (монг. tere cay-tur edeger naiman bodhi satuva-nar bürin-iyer: ilaju tegüs nögcigsen burqan-dur öcir-ün: ba bürin qamuy burqad-aca oluysan bosoy-tu tarni edüge öcisügei [NG 1971, 596]).
3) Утвердительное согласие Будды даровать дхарани.
«Я объясню и дарую вам сутру под названием "Восемь светоносных земли и неба"» (монг. bi tan-u tula tngri yajar-un naiman gegen neretü nom-i tayilaju nomlasuyai [NG 1971, 585]).
4) Утверждение, что эта дхарани была дарована буддами прошлого (также во многих случаях - что будет дарована буддами будущего).
«Эту сутру объясняли все будды прошлого, будут объяснять будды будущего и объясняют будды настоящего» (монг. ene nom-i nögcigsen nögcigsen cay-un qamuy burqad ber nomlaju amui: irege edüi cay-un burqad ber nomlar-un: edüged-ün burqan ber nomlam amui [NG 1971, 585]).
5) Утверждения о пользе, приносимой этой дхарани.
«Если существа станут придерживаться ложных воззрений, они окажутся во власти мары Учения и будут служить вредоносным духам. Они услышат крик совы и получат много плохих предзнаменований, все вредоносные духи и онгоны-хранители придут и уничтожат их или принесут много вреда. Такие существа будут беспрестанно мучаться от разных болезней, мокроты, опухолей, подагры. Если человеку выпадут такие страдания, нужно найти хороших сведущих наставников и попросить их прочесть эту сутру три раза. Тогда все вредоносные духи успокоятся, болезнь рассеется, и тело наполнится силой. Благое качество от прочтения этой сутры заключается в обретении подобной заслуги» (монг. ali ber amitan taduru buruyu üjeli bisirebesü: tere nom-tu simnus-a erüsdejü: aliy-a cidkür al-ban-a bariydaju: uyuli sibayun dongyodoju olan mayui iru-a belge bolju: qamuy mayui doysin simnus ongyod irejü könögejü: yeke qoor ada todqar kürgejü: basa kündülen ebedcin cer mayui qabutar kesig ebedcin terigüten amuqu ügei usadqu ügei: emgeg jobalang-ud boluysan cay-tur: sayin medegci baysi-nar-i irejü: ene nom-i yurbanta ungsilyulbasu: qamuy mayui doysin aliy-a cidkür bügüde amurliju: ebedcin cer tarqaju bey-e-yin kücün auy-a tegüskü boluyu: ene nom-i ungsiyuluysan erdem inu ene metü buyan-i oluyu [NG 1971, 586]).
«Если существа находятся во власти сильных ядовитых [омрачающих эмоций]: привязанности, гнева, неведения, алчности и зависти, но, прочитав эту сутру, уверуют в нее и с почтением и верой три раза прочтут ее, все их кармические завесы неведения и т.д. очистятся, возрастут [четыре безмерых качества:] любящая доброта, сострадание, сорадование и беспристрастность, и они вступят (букв. 'обретут участь') в Учение Будды» (монг. ali ber amitan taciyangyui urin mungqay qaram nayidangyui qoor-tu
sedkil yeke-tü bügesü: ker-ber ene nom-i üjegsen-dür süsüljü: bisirejü takiju kündülejü yurban ta ungsiyulbasu: mungqay terigüten mayui kilince tüidker bügüde amurliju: asaraqui nigülesküi bayasqui tegsi sedkil-tü bolju: burqan nom-un qubi-yi oluyu [NG 1971, 586]).
«Перед любым начинанием нужно четыре раза прочитать эту сутру: перед тем, как начинать строительство двора, земельные работы, строительство дома, телеги, двора, города, возведение дома на юге, севере, востоке или западе, постоялого двора, гостевого дома, ворот, работы по рытью колодца, водоема, кладке очага, строительству мельницы, амбара, загона для шести видов скота. Герой, шествующий по луне, с хвостом тигра, [подобный] желтой антилопе, пять онгонов - хранителей земли, на востоке -синий дракон, на западе - белый тигр, на юге - красная сорока, на севере -черная черепаха, [те, кто обитает] в местах собрания шести [видов] ветра, все двенадцать онгонов-хранителей, владыки дома стихии земли, скрытые драконы, все вредоносные духи - все те, кто находится поблизости, разбегутся в разные стороны, попрячутся так, что даже их тень не будет видна, и не смогут принести здесь вреда. Этим будет достигнуто благоденствие и обретена безграничная заслуга» (монг. ali ba egudkü jasaqu üile bolbasu: urida ene nom-i dorben ta ungsiyulbasu: quriyan eduküy-e siruyai kodelgeküi-ber: ger tergen quriyan qota oroyulqui: emün-e-dü ger: umar-a-du ger: doron-a-du ger: orün-e-dü ger: bayurci ger: jocid-un ger: qayaly-a qotan qudduy: yolomta: nayur: tegerm-e: küü sang: jiryuyan jüil aduyusun-u jedkegür quriyan arad toyoriqui: saran alququi bayatur tayisui sir-a orongan-a irbis segül-tü: tabun siruyai ongyod: doron-a koke luu: orün-e cayan bars: emün-e ulayan sayajyai: umar-a qar-a yasutu melekei: jiryuyan kei-yin quriy-a-tu orod: arban qoyar qamuy ongyod: siruyai-yin ger-yin erketen: niyuysan luu: qamuy aliy-a cidkür bügüdeger qola busu: dorben jüg-üd-tür buruyudcu: bey-e següder-iyen ber ülü üjügül-ün niyuju: qoor ende kürgen ülü cidayu: yeke oljei-tü qutuy-tu bolju: caylasi ügei buyan-i oluyu [NG 1971, 586-587]).
«О сыновья благородного семейства, после совершения этого возведенные дома, телеги, дворы и города будут устойчивыми, [а их хозяева] получат [любое] имущество без усилий. Если войско отправляется в дальний путь, оно найдет правильный путь, если человек отправится вести торговлю, она принесет пользу. Добродетель его домочадцев преумножится, в семье будет много (букв. 'сотни тысяч') сыновей и внуков, которые будут относиться к родителям с состраданием, старшие и младшие будут жить в гармонии и взаимоуважении, женщины и мужчины - в мире и спокойствии, и все их желания будут исполняться. Даже если человека, совершившего кражу или солгавшего, схватят, свяжут, закуют и посадят в темницу, но по его просьбе прочитают эту сутру три раза, он сразу же освободится от своих страданий» (монг. ijayur-tan-u kobegüd ali ber üile üiledügsen-ü qoyin-a ger tergen quriyan qotas ordu oni batu-da orosiju: ed tavar-i ese ber eribesü ober-iyen oluyu: ker ba qola yajar-a yabuqui-dur cerig ayan ciqurlabasu: ünen mor-i eribesü qudaldu kir-e odbasu yabiy-a inu tusatu bolju: tere ger-ün kümün-ü buyan inu nemejü: obedegsi degegsi bolju: olan
jayun mingyan köbegüd acinar-tu bolju: ecige eke-dü nigülesküi-tü bolju: uqun törüjü ügei cing aburi-tu bolju: aq-a degüü jokilduju kündüleldüjü: er-e em-e jokilduju amuralduju: ali ber küsegsen küsel bügüde bütükü boluyu: ali ber amitan qudal qulyai üiledcü (не пpопeчaтaно)-tü ünün-dür erüstejü bariju külijü ködeljü uduridcu: bayulaju kinaju ginjilejü kübsin gindan-dur oroyulju: jobayaqui-dur ene nom-i yurban ta ungsiyulbasu: darui-dur büged jobalang-acayan tonilqu boluyu [NG 1971, 587-588]).
«О сыновья и дочери благородного семейства, если вы запомните, будете читать эту сутру или способствовать ее переписыванию, вам не смогут навредить огонь и вода. Если вы заблудитесь в горах, вам не будут угрожать тигры, волки и другие хищники. Находясь под защитой божеств тpaмeн, вы сможете обрести высшее благо» (монг. ker ber ijayur-tan-u köbegüd ijayur-tan-u ökid: tngri yajar-un naiman gegen neretü ene nom-i toytayaju ungsiju: busud-un tula bicigüljü: yal usun-dur oroyulbasu: tülekü urusqu ülü boluyu: gün ayulan-dur abaribasu ba: bars cinu-a terigüten qatayu doysin ariyatan görögeten-e ülü idegdeyü: qamuy ayisiginar ba: sakiyad ulam degedü qutuy-i olqu boluyu [NG 1971, 588]).
«Если человек, который говорит много лживых, шуточных или грубых слов, запомнит и прочтет эту сутру, в силу этого у него рассеются четыре вида пороков, будет обретена непоколебимая мудрость четырех видов и достигнуто высшее состояние будды» (монг. basa ali ber amitan qudal ögüleküi tuqayu üge ögüleküi siregün üges olan boluysan cay-tur: ker ber ene nom-i toytayaju ungsibasu dörben jüil gem-üd-i tarqaju: dörben jüil türbel ügei uqayan bilig-i olcu: burqan degedü qutuy-i ber olqu boluyu [NG 1971, 588]).
«О сыновья и дочери благородного семейства, если родители, совершившие проступки, после смерти окажутся в аду и будут испытывать безмерные страдания, их дети и внуки могут прочесть эту сутру семь раз. В силу этого их родители освободятся от адских мучений, встретят Будду, услышат Учение, достигнут устойчивости в практике и обретут состояние будды» (монг. ker ber ijayur-tan-u köbegüd ijayur-tan-u ökid terigüten ecige eke anu eldeb nigül kilince üiledcü: ecüs-tür ükügsen-ü qoyin-a tamu-dur unaju: caylasi ügei jobalang-ud-i üjeküi cay-tur: köbegün aci-nar inu ene nom-i doloyan ta ungsiyulbasu: ecige eke anu tamu-aca tonilju burqan-i üjejü nom-i sonosuyad: türbel ügei nom-dur külicel-i toyolju: bügüde burqan-u qutuy-i olqu boluyu [NG 1971, 588]).
«Если прочесть эту сутру три раза во время родов, ребенок родится легко, будет наделен великим благословением, ясным умом, мудростью и исполнен добродетели. Если тогда прочитать ее три раза, духи не смогут принести ему вреда. О сыновья благородного семейства, каждый день благой, каждый месяц благой, каждый год благой. Если прочесть эту сутру в день похорон сразу по окончании приготовлений, это принесет большую пользу и неизмеримую заслугу. Родственники умершего будут обладать крепким здоровьем, их жизнь будет долгой, и после смерти они достигнут высшей святости. О сыновья благородного семейства, если прочитать эту сутру три раза после того, как было выбрано подходящее место погре-
бения, независимо от того, находится ли оно на востоке, западе, юге или севере, и поместить туда гроб, будут благосклонны и люди, и онгоны-хра-нители, а духи не принесут вреда» (монг. qatun kümün jöb nirayilyaqui cay-tur ene nom-i yurban ta ungsiyulbasu: köbegün inu kilbar-a törüjü: yeke öljei-tü qutuy-tu bolju: uqayan gegegen belge bilig tegüs buyan-tu bolju: jayayan turqun ülü üküyü: tere cay-tur ene nom-i yurban ta ungsilyulbasu: ali ber ada todqar qoor kürgen ülü cidayu: ijayur-tan-u köbegüd ta edür büri sayin edür sar-a büri sayin sar-a: on büri sayin on buyu: alustaqui ügei bolai: beledüged saca darui-dur kegür-tür orosiyulqui edür ene nom-i doloyan ta ungsiyulbasu: yeke qutuy-tu tusatu bolju: caylasi ügei buyan-i olcu tere ayil-un kümün-ü bey-e bildar sayin bolju: amin nasun urtu boluyad: ükügsen-ü qoyin-a degedü qutuy-i olqu boluyu: ijayur-tan-u köbegüd ta kegür-tür orosiyulqui yajar-i doron-a: örün-e: emün-e: umar-a jüg-i ülü asayun jokis-tu yajar-a songyoju: ene nom-i yurban ta ungsilyulbasu: kegür-ün ger jasaju nöküdel-tür oroyulbasu: kümün ber tayalayu: cidkür ongyod ber tayalayu: keb kejiy-e ber ada todqar ülü boluyu [NG 1971, 593]).
6) Предостережение о негативных последствиях, которые могут возникнуть в жизни в случае неподобающего отношения к этому Учению.
«Если некий жестокий человек придет с намерением убить наставника, который читает это Учение, и услышит эту дхарани, его голова распадется на семь частей, подобно расколотому полену» (монг. ali ber doysin amitan ene nom-i ungsiyci baysi-yi könüger-e iregsen-dür: ene tarni ungsiqui-yi sonosbasu terigün anu ali neretü modun-u gesigün-dür adali doloyan anggi qayaraqu boluyu [NG 1971, 596]).
«Если человек, не испытывающий веру в эту истинную сутру и зародивший неправильные воззрения, услышит, как ее передают, и отнесется к ней с презрением и неверием, его тело покроется лишаем, нарывами и опухолями, которые будут источать зловоние и гной, и люди с брезгливостью будут обходить его стороной. После смерти такой человек сразу же, без промежутка, попадет в ад Авичи, где будет объят огнем, пылающим как внизу, так и наверху, его будут пронзать железными вилами и копьями и вливать ему в рот расплавленный металл, из-за чего его кости и жилы распадутся. За одни сутки он будет умирать и возрождаться десятки тысяч раз, испытывать великие страдания, и не будет ему отдохновения. Настолько большой грех совершает тот, кто не верит в это Учение, презирает или принижает его» (монг. ali ber amitan ene ünen nom-i ülü bisiren: buruyu üjel-i egüsgegsen-dür tende ene nom-i ungsiqui sonoscu burqan-u nomlaysan nom-i busu ütegerejü könggelejü ese bisirebesü: tere kümün ene üjegdeküi-dür büged bey-e-dür inu cayan ilitü qabangyui terigüten mayui qabutar küjügün yarcu: ümekei ögesün ötün cuburiyad: olan kümün ber qolocu jikirgejü ülü tayalayu: ükügsen-ü qoyin-a jabsar ügei Ayus tamu-dur unaju degereki yal doroysi abtan yarcu: dooraki yal degegsi abtan yaruyad: temür serige temür jida bükü bey-e-dece abtan yarcu: kesgegsen temür siramun-i aman-dur cidquju: sirbüsün yasun bügüde ilbürejü ebderejü: nigen edür nigen söni tümen ta üküjü tümen
ta edegejü: yeke emgeg jobalang-ud-tur uciraju kejiy-e ber amuqu usadqu ügei boluyu: ene nom-i ülü bisiren ütegerejü doromcilaycin ene metü kündü yeke nigül kilince-tü boluyu [NG 1971, 599-600]).
7) Стандартные элементы: восхваление, выражение почтения, раскаяние.
В тексте сутры подобные фрагменты не выявлены.
8) Выражение радости и восхищения существами, получившими дхарани (в некоторых случаях встречается описание негативных эмоций неблагих существ).
«Мужчины и женщины архаты, монахи и монахини, упасаки и упаси-ки, шестьдесят шесть тысяч сыновей небожителей достигли неисчерпаемой святости. Земля содрогнулась шесть раз. Бесчисленные небожители, наги, якши, асуры, дакини, демоны, люди и нечеловеческие существа обрели чистый "глаз Учения" и вступили на путь бодхисаттв. Сотни тысяч существ получили эту могущественную дхарани. Будда в силу своей мудрости постиг дхармы, обладающие истинной природой, наказал ценить это истинное [Учение] и сказал: "Это самопроявленный способ реализации состояния самадхи пустоты". Тогда бодхисаттва Асанга, небожители, люди, асуры, гандхарвы и все присутствовавшие восхвалили и вознесли его» (монг. araqanud ba: araqanud-un eke ba: toyin ba: simnanca ba: ubasi ba: ubasanca kiged: jiryuyan tümen jiryuyan mingyan tngri-nar-un köbegüd barasi ügei qutuy-tur kürbei: yajar ber jiryuyan jüil-iyer tengselcü ködelümüi: toy-a tomsi ügei tngri: luu yagqa: tngri busu: oytaryui-dur nisügci kümün busu mangyus: kümün kiged kümün busu boluysan terigüten ariyun nom-un nidün-i oluyad: bodhi satuva-nar-un nom-un yabudal-iyar yabumui: olan mingyan tümen amitan yeke qutuy-tu-yin tarni daruysan-u tergegür-i oluyu: burqan-u me-deküi ber üjejü ünen cinar-tu nom-nuyud-i üjejü: ünen bolqui ber ünemleküi kemen nereyidcü: ene ber öbesüben bütügsen qoyosun diyan-u yosun bolai: ilaju tegüs nögcigsen burqan eyin kemen jarliy boluysan-dur Türbel ügei bodhi satuva kiged tngri kümün asuri gandari kiged: qamuy bügüde nöküd kiged: qamuy yirtincü-dekin iledte maytabai sayisiyabai [NG 1971, 601]).
9) Сам текст дхарани (в подобных случаях Р. Дэвидсон использует термин мантра-дхарани, который встречается в «Бодхисаттвабхуми-су-тре» и «Саддхармапундарика-сутре» [Davidson 2014, 11], таким образом отделяя сакральную формулу от общего текста дхарани).
om akani nikani abila mandala may-a mali suu ha [NG 1971, 596].
Стоит отметить, что перечисленные блоки расположены в сутре не в строгой последовательности, например, описание благ, которые приносит начитывание этой дхарани (пятый блок), перемежается просьбой бодхи-саттв даровать сакральную формулу, которая относится ко второму блоку. Также в повествовании сутры можно выделить следующие блоки, которые характерны именно для этой дхарани-сутры.
1) Философский дискурс, напоминающий по содержанию строфы из «Сутры сердца»: «Оком изначальной мудрости можно увидеть бесчисленные формы. Форма - это пустота, а пустота - это форма. Пробуждение,
размышление, совершение деяний, постижение - все это пустотно. Это также высший Будда Тела Формы, или рупакайи. С помощью слуха всегда воспринимаются разнообразные бесчисленные звуки. Звук - это пустота, а пустота - это звук. Это также высший Будда благозвучной мелодии. С помощью обоняния можно почувствовать разнообразные бесчисленные запахи. Запах - это пустота, а пустота - это запах. Это также Будда благоухающих ароматов. С помощью языка постигаются разнообразные бесчисленные вкусы. Вкус - это пустота, а пустота - это вкус. Это также Будда, исполненный радости от "вкуса" Учения. Тело всегда испытывает разнообразные бесчисленные ощущения. Ощущения - это пустота, а пустота - это ощущения. Это также Будда, [обладающий] светом изначальной мудрости. Ум всегда размышляет о разнообразных бесчисленных предметах и выделяет феномены, дхармы. Дхармы - это пустота, а пустота - это дхармы» (монг. belge bilig-ün nidün-iyer nasuda barasi ügei öngge-yi üjejü medeküi boluyu: öngge büged qoyosun: qoyosun büged öngge buyu: sereküi sedkiküi üiledküi medeküi bügüde qoyosun bolai: tere büged degedü öngge bey-e-tü burqan buyu: cikin nasuda eldeb barasi ügei dayun-i sonosuyu: dayun büged qoyosun: qoyosun büged dayun bolai: tere büged degedü egesig dayu-tu burqan bolai: qabar büged eldeb barasi ügei ünür-i ünüsüyü: ünür büged qoyosun: qoyosun büged ünür buyu: tere büged ünür-tü coyca burqan bolai: kelen nasuda eldeb barasi ügei amtani amsayu: amtan büged qoyosun: qoyosun büged amtan buyu: tere büged nom-un amtan bayasqulang-tu burqan bolai: bey-e nasuda eldeb barasi ügei kürteküi sereyü: kürteküi büged qoyosun: qoyosun büged kürteküi buyu: tere büged belge bilig-tü gegegen burqan bolai: sedkil nasuda eldeb barasi ügei ordu-yi sedkijü: qamuy nom-ud-i ilyayu: nom büged qoyosun: qoyosun büged nom buyu [NG 1971, 589-590]) (см. в «Сутре сердца»: «Здесь (в этом мире), о Щарипутра, цвет и форма (рупа) суть пустота (шуньята), и опять-таки пустота есть цвет и форма» и т.д. [Андросов 2008, 86]).
2) Объяснение названия текста в ответ на просьбу бодхисаттвы Ак-шаямати: «"Восемь" подразумевает разделение, "светоносный" означает исполненный света, ясный. Ясно поняв суть пустоты воззрения Великой Колесницы, постигают Учения, которые невозможно получить и которые являются предпосылкой для возникновения восьми видов мудрости. Будда Шакьямуни как нирманакайя также объяснял: "Есть восемь видов мудрости. Светоносность становится методом, как и тело. Если соединить восемь видов мудрости со светоносностью, реализуются все Учения. Поэтому сутра и называется "Восемь светоносных". В сутрах говорится, что великие существа называют ее "Восемь светоносных""» (монг. naiman ke-mebesü ilyal inu buyu: gegen kemebesü gegegen-e uqayulqui bolai: yeke kölgen-ü qoyosun-u udq-a-yi gegen-e medejü: naiman medeküi siltayan oldaqui ügei nom-ud-i medeküi kemebesü: bey-e basa nomlar-un: naiman medeküi bolju: gegen kemebesü ary-a bolju: bey-e ary-a bolju: tedeger qamtudqaysan metü naiman medeküi-lüge gegen cinar qamtudbasu sasin nom-ud bütüyü: tegüber naiman gegen nereyiddejüküi: sudur-tur nomlar-un: yekes naiman gegen ke-
men nereyidbe [NG 1971, 597]).
Р. Дэвидсон пишет о том, что в некоторых образцах дхарани-сутр встречается утверждение, что они являются «вратами»-дхарани в другие тексты, которые присутствуют в них в закодированном виде [Davidson 2009, 130]. Подобные слова можно найти и в монгольском переводе «Сутры о восьми светоносных»: «О сыновья благородного семейства, если Вы прочитаете эту сутру один раз, это будет подобно тому, словно вы прочитали все сутры сразу. Если вы поспособствуете переписыванию хотя бы одной копии текста этой сутры, это будет подобно тому, что вы помогли переписать все сутры» (монг. ijayur-tan-u köbegüd ta ker ber ene nom-i nigen ta ungsiyulbasu: qamuy nom-ud nigen ta ungsiysan metü boluyu: ker ber nigen debter-i bicigülbesü qamuy nom-ud-i tegüs bicigülügsen metü bolai [NG 1971, 599]).
Таким образом, анализ композиционной структуры канонического монгольского перевода «Сутры о восьми светоносных» показывает, что в нем сохранились практически все структурные элементы индийских дхарани-сутр, выделенные Р. Дэвидсоном, за исключением седьмого блока (восхваление, раскаяние). Можно предположить, что его выпадение произошло в ходе длительного процесса перевода текста сначала с китайского на тибетский, затем с тибетского на монгольский, однако для подтверждения данного вывода требуется поиск и анализ тибетского текста, выступившего оригиналом для канонического монгольского перевода. Также в тексте сутры, помимо общих девяти элементов, присутствуют такие блоки, как объяснение названия сочинения и дискурс, напоминающий строфы из «Сутры сердца», что может указывать на то, что «Сутра о восьми светоносных» была создана в период, когда разрабатывались и были популярны идеи учения праджняпарамиты, раскрываемые в «Сутре сердца».
ИСТОЧНИКИ
1. NG - Qutuy-tu oytaryui yajar-un naiman gegen neretü yeke kölgen sudur // Mongolian Kanjur. Vol. 24. Sata-pitaka series. 1974. New Delhi. P. 581-602.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алексеев К.В. Монгольский Ганджур: генезис и структура // Страны и народы Востока. Вып. XXXVI: Религии на Востоке / под ред. И.Ф. Поповой, Т.Д. Скрынниковой. М., 2015. С. 190-228.
2. Андросов В.П. Буддийская классика Древней Индии, Слово Будды и трактаты Нагарджуны. М., 2008.
3. Бакаева Э.П., Орлова К.В., Музраева Д.Н. и др. Трансграничная культура: очерки сравнительно-сопоставительного исследования традиций западных монголов и калмыков. Элиста, 2016.
4. Васильев В.П. Буддизм, его догматы, история и литература. Часть первая. Общее обозрение. СПб, 1857.
5. Зорин А.В. К вопросу о классификации буддийских сакральных формул // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Философия. 2018. Т. 22. № 3. С. 330-340.
6. Лихачев Д.С. Древнеславянские литературы как система // Славянские литературы. VI Международный съезд славистов. М., 1968. С. 5-48.
7. Михайлов Г.И. О терминах «шастар», «намтар», «тууж» и «судар» в монгольской литературе // Теоретические проблемы изучения литератур Дальнего Востока. М., 1970. С. 179-183.
8. Позднеев А.М. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии в связи с отношением сего последнего к народу. Репринтное изд. Элиста, 1993.
9. Торчинов Е.А. Введение в буддологию. Курс лекций. СПб, 2000.
10. Damdinsürüng Ts. Mongyol uran jokiyal-un degeji jayun bilig orusibai. Ulayanbayatur, 1959.
11. Davidson R.M. Studies in Dharani Literature I: Revisiting the Meaning of the Term Dharani // Journal of Indian Philosophy. 2009. № 37 (2). P. 97-147.
12. Davidson R.M. Studies in Dharani Literature II: Pragmatics of Dharanis // Bulletin of the School of Oriental and African Studies. 2014. Vol. 77. № 1. P. 5-61.
13. Eubanks Ch. Sutras as a Genre of World Literature: Thoughts on Translation, Translatio, and Poetry as Movement // Symposium: a Quarterly Journal in Modern Literatures. 2016. Vol. 70. № 3. P. 123-132.
14. Harrison P. A Brief History of the Tibetan bKa' 'gyur // Tibetan Literature: Studies in Genre / ed. by J. Cabezón and R.R. Jackson. New York, 1996. P. 70-94.
15. Heissig W. Die Mongolischen Handschriften-Reste aus Olon-süme Innere Mongolei (16-17 Jahrhundert). Wiesbaden, 1976.
16. Hidas G. Dharani Sütras // Brill's Encyclopedia of Buddhism. Vol. 1. Literature and Languages. Eds. J. Silk, O. von Hinüber, V. Eltschinger. Leiden, 2015. P. 129-137.
17. Rin chen gter mdzod chen mo. Vol. 69. P. 123-149. URL: https://www.tbrc. org/#library_work_ViewBy0utline-0205784CZ202920%7CW20578 (дата обращения: 18.03.2019).
18. Srba O. "Ogtorguj gazryn najman gegeen" sudryn asuudald: "Harsh zasah naj-man gegeen" sudryn nehgehn shineh huvilbar // The Mongolian Kanjur. International Studies / ed. S. Chuluun. Ulaanbaatar, 2017. P. 224-246.
19. Yoshida Yu. Chimeddorji. Study on the Mongolian Documents Found at Qa-raqota. Tokyo, 2008.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Davidson R.M. Studies in Dharani Literature I: Revisiting the Meaning of the Term Dharani. Journal of Indian Philosophy, 2009, no. 37 (2), pp. 97-147. (In English).
2. Davidson R.M. Studies in Dharani Literature II: Pragmatics of Dharanis. Bulletin of the School of Oriental and African Studies, 2014, vol. 77, no 1, pp. 5-61. (In English).
3. Eubanks Ch. Sutras as a Genre of World Literature: Thoughts on Translation,
Translatio, and Poetry as Movement. Symposium: a Quarterly Journal in Modern Literatures, 2016, vol. 70, no. 3, pp. 123-132. (In English).
4. Zorin A.V. K voprosu o klassifikatsii buddiyskikh sakral'nykh formul [On the Issue of Classification of Buddhist Sacral Formulas]. VestnikRossiyskogo universiteta druzhby narodov. Seriya: Filosofiya, 2018, vol. 22, no. 3, pp. 330-340. (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
5. Alekseyev K.V. Mongol'skiy Gandzhur: genezis i struktura [The Mongolian Kanjur: Genesis and Structure]. Popova I.F., Skrynnikova T.D. (eds.). Strany i narody Vostoka [Countries and Peoples of the East]. Vol. 36. Moscow, 2015, pp. 190-228. (In Russian).
6. Harrison P. A Brief History of the Tibetan bKa' 'gyur. Cabezón J., Jackson R.R. (eds.). Tibetan Literature: Studies in Genre. New York, 1996, pp. 70-94. (In English).
7. Hidas G. Dhärani Sütras. Silk J., Hinüber O. von, Eltschinger V. (eds.). Brill's Encyclopedia of Buddhism. Vol. 1. Literature and Languages. Leiden, 2015, pp. 129-137. (In English).
8. Likhachev D.S. Drevneslavyanskiye literatury kak sistema [Old Slavic Literatures as a System]. Slavyanskiye literatury. VIMezhdunarodnyy s"yezdslavistov [Slavic Literatures. Proceedings of the 6th International Congress of Slavic Researchers]. Moscow, 1968, pp. 5-48. (In Russian).
9. Mikhaylov G.I. O terminakh "shastar", "namtar", "tuuzh" i "sudar" v mongol'skoy literature [About "sastif', "namtar", "tuuji" and "sudar" terms in Mongolian literature]. Teoreticheskiye problemy izucheniya literatur Dal'nego Vostoka [Theoretic Problems of Far East's Literatures' Studies]. Moscow, 1970, pp. 179-183. (In Russian).
10. Srba O. "Ogtorguj gazryn najman gegeen" sudryn asuudald: "Harsh zasah na-jman gegeen" sudryn nehgehn shineh huvilbar [To the Problem of the Sutra "Eight Lights of Heaven and Earth": One New Variant of Sutra of "Eight Lights Averting Unfavourable"]. Chuluun S. (ed.) The Mongolian Kanjur. International Studies. Ulaanbaatar, 2017, pp. 224-246. (In Mongolian).
(Monographs)
11. Androsov V.P. Buddiyskaya klassika Drevney Indii, Slovo Buddy i traktaty Na-gardzhuny [Buddhist Classical Scriptures of Ancient India, Word of Buddha, Treatises of Nagarjuna]. Moscow, 2008. (In Russian).
12. Bakayeva E.P., Orlova K.V., Muzrayeva D.N. et al. Transgranichnaya kul 'tura: ocherki sravnitel'no-sopostavitel'nogo issledovaniya traditsiy zapadnykh mongolov i kalmykov [The Cross-Border Culture: Comparative Research Essays on Traditions of the Western Mongols and Kalmyks]. Elista, 2016. (In Russian).
13. Damdinsürüng Ts. Mongyol uran jokiyal-un degejijayun bilig orusibai [A Hundred Selected Exemplars of Mongolian Literature]. Ulaanbaatar, 1959. (In Mongolian).
14. Heissig W. Die Mongolischen Handschriften-Reste aus Olon-süme Innere Mongolei (16-17 Jahrhundert). Wiesbaden, 1976. (In German).
15. Pozdneyev A.M. Ocherki byta buddiyskikh monastyrey i buddiyskogo duk-
hovenstva v Mongolii v svyazi s otnosheniyem sego poslednego k narodu [Essays on the life of Buddhist Monasteries and Clergy in Mongolia, in Connection with the Latter's Relation to the People]. Elista, 1993. (In Russian).
16. Rin chen gter mdzod chen mo [The Great Treasure of Jewels]. Vol. 69, pp. 123-149. Available at: https://www.tbrc.org/#library_work_ViewBy0utline-0205784CZ202920%7CW20578 (accessed: 18.03.2019). (In Tibetan).
17. Torchinov E.A. Vvedeniye v buddologiyu. Kurs lektsiy [Introduction to Buddhist Studies. A Course of Lectures]. Saint-Petersburg, 2000. (In Russian).
18. Vasil'yev V.P. Buddizm, ego dogmaty, istoriya i literatura. Chast'pervaya. Ob-shcheye obozreniye [Buddhism, Its Dogmas, History and Literature. Part I. General Review]. Saint-Petersburg, 1857. (In Russian).
19. Yoshida Yu. Chimeddorji. Study on the Mongolian Documents Found at Qa-raqota. Tokyo, 2008. (In Japanese).
Мирзаева Саглара Викторовна, Калмыцкий научный центр РАН.
Научный сотрудник. Научные интересы: литература Махаяны, тибето-мон-гольский буддизм, монгольские и ойратские переводы.
E-mail: kundgabo@list.ru
0RCID ID: 0000-0002-8542-0260
Saglara V. Mirzaeva, Kalmyk Scientific center of the RAS.
Research associate. Research interests: Mahayana literature, Tibetan-Mongolian Buddhism, Mongolian and 0irat translations.
E-mail: kundgabo@list.ru
0RCID ID: 0000-0002-8542-0260
