CC BY
53
Бадмаев Булат Бадмаевич
МОНГОЛЬСКАЯ СИСТЕМА ТЕРМИНОВ РОДСТВА: "СЕМЬ ПОКОЛЕНИЙ ОТЦА"
Статья посвящена исследованию монгольской системы терминов родства, определению в ней семи поколений отца. Данный концепт представляет собой универсальную категорию, интегрирующую в высоком уровне межпоколенной связи многие признаки межгрупповых и межличностных отношений, выстраивает в иерархической последовательности номенклатуру родства в семи восходящих и нисходящих патрилинейных и патриколлатеральных поколениях. Адрес статьи: www.gramota.net/materials/272017/8-2/20.html
Источник
Филологические науки. Вопросы теории и практики
Тамбов: Грамота, 2017. № 8(74): в 2-х ч. Ч. 2. C. 72-75. ISSN 1997-2911.
Адрес журнала: www.gramota.net/editions/2.html
Содержание данного номера журнала: www .gramota.net/mate rials/2/2017/8-2/
© Издательство "Грамота"
Информация о возможности публикации статей в журнале размещена на Интернет сайте издательства: www.gramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: phil@gramota.net
72
ISSN 1997-2911. № 8 (74) 2017. Ч. 2
Использование в сообщении предикатов речи, соответствующих ведущей репрезентативной модальности адресата, позволяет достигнуть определенной степени доверия и взаимопонимания, поскольку он непосредственным образом более восприимчив к предикатам, стимулирующим его приоритетную систему представлений.
Если речь идет о коммуникации с аудиторией, то при выстраивании сообщения часто применяется полимодальность, ориентированная одновременно на несколько репрезентативных систем, так как аудитория состоит из индивидов, предпочитающих разные модальности:
We see the consequences of their behavior, we understand the reasons, we hear the ideas how to deal with it [5]. / Мы видим последствия их поведения, мы понимаем причины, мы слышим идеи о том, как с этим бороться. (Перевод автора статьи - Т. А.)
Приведенный пример иллюстрирует использование глаголов зрительного «see», слухового «hear» восприятия в сочетании с глаголом «understand», обозначающим ментальную деятельность.
То, что репрезентативные системы существуют наряду с первичными модальностями, не вызывает сомнения, однако нельзя с уверенностью говорить о безошибочности работы существующих методов выявления ведущей модальности. Является ли ведущая модальность постоянной и устойчивой или она подвержена изменениям? Насколько надежны результаты измерения ведущей модальности? Ответы на данные вопросы при существующих научных методах остаются в настоящее время неизученными.
Список источников
1. Бэндлер Р., Гриндер Д. Структура магии [Электронный ресурс]. URL: http://royaUib.com/book/bendler_richard/ struktura_magii_v_2_h_tomah.html (дата обращения: 08.06.2017).
2. Дилтс Р. Изменение убеждений с помощью НЛП. М., 1997. 314 с.
3. Дилтс Р. Моделирование с помощью НЛП. СПб., 2010. 288 с.
4. Эйдемиллер Э. Г. Психология и психотерапия семьи. СПб.: ПИТЕР, 2008. 672 с.
5. Imagemaking and Psychotechnologies of Leadership. Berlin: IPLA Academy, 2014. 130 p.
REPRESENTATION OF THE FUNCTIONING OF A REPRESENTATIVE SYSTEM IN COMMUNICATION
Askerova Tutu Aiyarovna
Saint-Petersburg State University of Economics Tutu.Askerova@gmail.com
Representative system is a multidimensional phenomenon that requires a comprehensive study. Brain activity and language processes are inseparably linked with it, which are, on the one hand, the representation of the features of the functioning of the system of ideas, and on the other hand, an instrument through which one can influence the style of functioning of this system. In this connection, the question of the modality and multimodality of the speech message is also relevant and requires attention. In this article, we will try to consider in a comprehensive way the issues connected with the above-mentioned phenomena from the point of view of linguistics, neuro- and psycholinguistics.
Key words and phrases: representative system; system of ideas; representative channel; predicates of speech; modality; polymodality.
УДК 8; 81.2
Статья посвящена исследованию монгольской системы терминов родства, определению в ней семи поколений отца. Данный концепт представляет собой универсальную категорию, интегрирующую в высоком уровне межпоколенной связи многие признаки межгрупповых и межличностных отношений, выстраивает в иерархической последовательности номенклатуру родства в семи восходящих и нисходящих патрилиней-ных и патриколлатеральных поколениях.
Ключевые слова и фразы: монгольская система терминов родства; бифуркативность и линейность; патрили-нейность и патрилатеральность; прямая и коллатеральные линии; категориальные признаки семи поколений; номенклатура родства восходящих и нисходящих поколений.
Бадмаев Булат Бадмаевич, к. филол. н., доцент
Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ ВиШ-67@таИ ги
МОНГОЛЬСКАЯ СИСТЕМА ТЕРМИНОВ РОДСТВА: «СЕМЬ ПОКОЛЕНИЙ ОТЦА»
Современная монгольская система терминов родства (монг. ураг терлийн нэр томьёоны эмх журам) со своими многочисленными вариациями, трансформациями и новообразованиями, расширяющими саму категорию далеко за рамки естественной генетической близости людей, представляет собой довольно сложный тип номенклатуры родства. Такой тип всё ещё соотносится с классической бифуркативно-линейной системой терминов, максимально учитывает степень родства и отождествляется с самой системой кровного (эталонного) родства монголов. Основными структурообразующими принципами данной системы являются, как правило, бифуркативность и линейность. Именно они позволяют дифференцировать и/или интегрировать родственников конкретного эго как по сторонам его отца (монг. эцгийн талын тврвл или ясан тврвл, т.е. патрилатеральное
родство или родство по кости) и матери (монг. эхийн талын тврвл или цусан тврвл, т.е. матрилатеральное родство или родство по крови/плоти), так и по прямой (монг. шууд залгамжилсан тврвл) и коллатеральным (монг. хажуу талын залгамжилсан тврвл) линиям родства «в двух основных поколениях - первом восходящем (поколении родителей) и нулевом (поколении эго)» [6, с. 899]. При этом, согласно четырёхчастной типологии систем терминов кровного родства, коллатеральные линии в поколении родителей различаются между собой и отличаются от прямой линии в силу индивидуализации самой системы монгольского родства.
Отличительной особенностью монгольской системы терминов родства является то, что она в своих универсальных формах референции и вокатива остаётся сугубо эгоцентричной и, соответственно, традиционно изучается с позиции индивидуальной парадигмы, так сказать, в субъективной перспективе. Вследствие чего эго в номенклатуре терминов обозначения родственных отношений и терминов прямого обращения выступает своеобразной нулевой точкой отсчёта, следовательно, в составлении того или иного генеалогического древа чаще всего выступает в роли пропозита, нежели пробанда. Более того, бифуркативность и линейность в монгольской системе терминов наиболее отчётливо прослеживаются именно в семи восходящих и нисходящих поколениях (поколенческих группах), как по прямой, так и по коллатеральным линиям родства. Таким образом, семь поколений (монг. долоон Ye) эго по мужской линии становится той самой универсальной категорией, реализующей межпоколенную связь энергоинформационного обмена, в которой, как принято считать, ментально сохраняются и передаются родовая память и сознание семи тел - семи «Я».
Вообще число «семь» для монголов, равно как и для многих других народов, является определённой мерой самых разных вещей, неким критерием, на основании которого принимаются и/или реализуются многие ценностные принципы. Всё это подтверждается живым бытованием многочисленных монгольских афористических выражений. Так, к примеру, в устной и письменной речи современных монголов до сих пор активно используются следующие известные выражения: «Долоо дахиад доройтовч найм дахьдаа сэхнэ» (букв. «Упади семь раз, но встань восьмой раз») (здесь и далее перевод автора статьи - Б. Б.), «Дордохын долоо, на-ашлахын найм» (букв. «Неудачи - семь, удачи - восемь»), «Долоон тоотой юм бYхэн доройтох, найм тоотой юм бYхэн нааштай байх» [4, х. 404] (букв. «Безуспешно все с числом семь, успешно - с числом восемь») и т.д.. Следует особо отметить, что, согласно генеалогической традиции устных предписаний и запретов, относимых к обычному праву монголов, равно как и «родовым законам» многих современных народов мира, категорически запрещался брак между кровными родственниками до седьмого поколения, т.е. между родными (монг. тврсвн ах, эгч, дуу), двоюродными (монг. Yeэл ах, эгч, дYY), троюродными (монг. хаяал ах, эгч, дуу), четвероюродными (монг. уе ах, эгч, дуу), пятиюродными (монг. хая ах, эгч, дуу), шестиюродными (монг. уен-цэр ах, эгч, дуу) и семиюродными (монг. хаянцар ах, эгч, дуу) братьями и сёстрами, хотя ближнее родство каждого из них определялось линией и степенью родства именно в трёх ближайших поколениях. Нарушение такого закона до сих пор расценивается как самый большой родовой грех.
При рассмотрении категориальных признаков семи поколений эго в монгольской системе родства и системе терминов родства обнаруживается ещё один немаловажный момент. Если позиционировать данные поколения как полноценный гештальт (Gestalt), то функцию внешней границы-контакт («frontier-contact») сегодня неизменно выполняют отец и мать эго (монг. эцэг, эх): «"ясан" терлийн гол зангилгаа нь эцэг, "цусан" терлийн эх юм» [Там же, х. 834] (букв. «основной узел родства по кости - отец, а родства по крови/плоти - мать»). Однако, как показывают наши полевые материалы, традиционно данную функцию в большей степени всё же выполняет родитель (монг. эцэг или аав) самого эго, хотя это, как нам представляется, нисколько не может умалять роль и статус монгольской женщины (супруги, матери, бабушки, тёщи, свекрови и т.д.) в семье, в роду, в современном обществе. Именно поэтому в лингвистической номенклатуре кровного родства современных монголов особо актуализируется такая специфическая категория как «семь поколений отца» (монг. «эцгийн долоон уе»), интегрирующая в высоком уровне межпоколенной связи многие признаки межгрупповых и межличностных отношений. В такой «сугубо мужской» организации межпоколенной связи чаще всего выделяется и обобщается родство от потомков к предкам, идентифицируемое как «семь восходящих поколений отца» (монг. «эцгийн дээд долоон уе»), и родство от предков к потомкам, называемое как «семь нисходящих поколений отца» (монг. «эцгийн доод долоон уе» или «эцгээс доошхи долоон уе»). В традиции письменного составления монгольского генеалогического древа (монг. гэрийн уеийн бичиг) первое, вероятнее всего, могло служить основой составления родословной записи «уеийн бичиг» (букв. «запись поколений»): «Uy-un biciq интересуется вопросом, отмеченным ещё Рашид-ад-дином о "происхождении предков и дедов своих": кто был родоначальником, от кого повелись существующие потомки» [7, р. 206]. Второе же, как нам видится, больше соотносится с известной родовой записью «удам судар» (букв. «писание предков»): «udum sudar интересуется вопросом, так сказать, с другого конца - есть ли у предков ныне потомки, кто есть в данном случае потомок по нисходящей от предка линии» [Ibidem]. Таким образом, следует особо отметить, что категория «эцгийн долоон Yе» отражает, прежде всего, восходящие и нисходящие поколения прямой мужской линии родства и полностью исключает его коллатеральные линии (монг. эцгийн хажуу талын долоон уе).
Что касается самих терминов концепта «эцгийн дээд долоон Yе» (букв. «семь восходящих поколений отца»), то о них говорится следующее: «еереесее дээшээгээ бол аавыг эцэг, аавын аавыг евег эцэг, евег эцгийн аавыг ендер эцэг, ендер эцгийн аавыг элэнц, элэнцийн аавыг элэнц евег, элэнц евгийн аавыг хуланц, хуланцын аавыг хуланц евег гэнэ» [3, х. 127] (букв. «по восходящей от себя прямой линии отца называют эцэг, отца эцэг - евег эцэг, отца евег эцэг - ендер эцэг, отца ендер эцэг - элэнц, отца элэнц - элэнц евег, отца элэнц евег - хуланц, отца хуланц - хуланц евег»). По всей вероятности, в данном тексте допущена терминологическая путаница из-за семантической близости лексических единиц «эцэг» (букв. «отец»), «евег» (букв. «дед»), «евег эцэг» (в значении отец отца) в межпоколенной мужской кровнородственной связи
74
^БЫ 1997-2911. № 8 (74) 2017. Ч. 2
монголов. Ибо термин «эцэг» или «евег», наделённый дополнительным смыслом и коннотацией слова «ендер», просто априори не может обозначать статус прадедушки в семи восходящих поколениях отца. Ещё Б. Я. Владимирцов, опираясь на «Сокровенное сказание монголов» и «Сборник летописей» Рашид-ад-дина, отмечал следующий интересный момент: «Монгольский род был агнатным, т.е. члены каждого рода вели своё происхождение от одного общего предка (ebuge). Но так как роды росли и разветвлялись, то оказывалось, что ряд родов (оЬох) вёл своё происхождение от одного и того же ebuge - предка...» [2, с. 341]. Действительно, в отличие от тотемных первопредков мифологического золотого времени первотворения, константно сохраняющих свой зооморфный/зооантропоморфный облик и в более позднее время, и первых прародителей небесного происхождения, почти все предки эмпирического времени обозначались универсальным термином «евег». Об этом говорится и в летописи «Сокровенное сказание монголов», где основные предки монгольских родов и племён фигурируют в образе реальных исторических родоначальников: «Жа-дараны евег» (букв. «родоначальник чжадаранцев») [5, х. 30], «Баарины евег» (букв. «родоначальник ба-ринцев») [Там же, х. 31], «Жаурьтын евег» (букв. «родоначальник чжоуредцев») [Там же] и т.д. Исходя из вышеизложенного, следует заключить, что термин «евег» в значении «евег эцэг» может подразумевать, прежде всего, эцгийн эцэг, термин «элэнц евег» - элэнцгийн эцэг (т.е. элэнц эцгийн эцэг), «хуланц евег» - ху-ланцгийн эцэг (т.е. хуланц эцгийн эцэг), «ендер евег эцэг» - хуланц ввгийн вввг эцэг. Таким образом, номенклатура родства монгольских «семи восходящих поколений отца» последовательно включает такие термины как «эцэг» (в значении слова «отец») ^ «евег эцэг» (в значении слова «дед») ^ «элэнц» (в значении слова «прадед») ^ «элэнц евег» (в значении слова «прапрадед») ^ «хуланц» (в значении слова «пращур») ^ «хуланц евег» (в значении слова «прапращур») ^ «ендер евег эцэг» (в значении слова «родоначальник»). Как показывают наши данные, в бурятской номенклатуре родства данные термины, как правило, выстраиваются в следующей иерархической последовательности: «эсэгэ» («отец») ^ <^бгэн эсэгэ» (букв. «старый отец», «отец отца», т.е. «дед») ^ «элинсэг эсэгэ» («отец деда», т.е. «прадед») ^ «элинсэг Yбгэн (эсэгэ)» («дед деда», т.е. «прапрадед») ^ «хулинсаг эсэгэ» («отец прадеда», т.е. «пращур») ^ «хулинсаг Yбгэн (эсэгэ)» («дед прадеда», т.е. «прапращур») ^ «угай Yндэр Yбгэн (эсэгэ)» («отец рода», т.е. «родоначальник»).
Если вышеперечисленные номенклатурные термины сопоставить с русскими терминами кровного родства, то монгольский термин «эцэг» (монг. «аав», «биеийг YYтгэсэн эрэгтэй хун») по своему лексическому значению соотносится с термином «отец» («папа»), которым обычно обозначают родителя эго, т.е. мужчину по отношению к его детям. Следовательно, второй термин «евег эцэг» (эцгийн эцэг) соответствует термину «дед» («дедушка»), обозначает мужчину по отношению к детям родного сына (= отца родного отца; = мужа бабушки). Третий термин «элэнц» («элэнц эцэг», вввг эцгийн эцэг) соответствует термину «прадед» («прадедушка»), обозначает мужчину по отношению к детям внука (= отца деда; = деда родителя эго). Четвёртый термин «элэнц евег» (элэнц эцгийн эцэг) соответствует термину «прапрадед» (прапрародитель), обозначает отца прадеда эго. Пятый термин «хуланц» («хуланц эцэг», элэнц ввгийг эцэг) соответствует термину «пращур», обозначает родителя прапрадеда эго. Шестой термин «хуланц евег» (хуланц эцгийн эцэг) соответствует термину «прапращур», обозначает родителя пращура. И седьмой термин «ендер евег эцэг» (хуланц евгийг эцэг) соответствует термину «прапрапращур», обозначает родителя прапращура.
Следует особо отметить, что некоторые монгольские термины «семи восходящих поколений отца» могут варьироваться. Так, например, в отдельных аймаках современной Монголии отца прапрадеда (т.е. элэнц вввг) эго часто называют просто элэн вввг, в свою очередь, отца уже элэн вввг в терминологическом плане идентифицирует как холбоо вввг. Соответственно, отца прапращура (т.е. хуланц вввг) могут называть хулан вввг, а уже его отца - вндвр вввг. Также нами зафиксирован термин «евег дээдэс», обозначающий, как правило, первого известного по родословной представителя, от которого берёт начало род и ведётся родословие: «яс махны терел угсааг уусгэсэн дээд Yеийн хYнийг хэлнэ» [4, х. 835].
Что касается «семи нисходящих поколений отца» (монг. «эцгээс доошхи долоон Yе»), то этому концепту тоже даётся своя определённая характеристика, раскрывающая межпоколенную связь кровных родственников по нисходящей мужской линии: «намайг эцэг маань хуу, миний хууг ач, ачийн хYYг гуч, гучийн хYYг жич, жичийн хYYг ачанцар, ачанцарын хYYг гучинцар, гучинцарын хууг жичинцэр гэнэ» [3, х. 128] (букв. «по нисходящей прямой линии отец называет меня хуу, моего сына - ач, сына ач - гуч, сына гуч - жич, сына жич - ачанцар, сына ачанцар - гучинцар, сына гучинцар - жичинцэр»). Таким образом, если принять само поколение эго в качестве нулевого, то цепочка терминов семи нисходящих мужских поколений отца выстраивается по прямой линии следующим образом: 1) «хуу» (букв. «сын»); 2) «ач» (букв. «внук»); 3) «гуч» (букв. «правнук»); 4) «жич» (букв. «праправнук»); 5) «ачанцар» (досл. «внука правнук»); 6) «гучинцар» (букв. «правнука правнук»); 7) «жичинцэр» (букв. «праправнука правнук»). Следует здесь в обязательном порядке отметить, что отдельные монгольские термины «семи нисходящих поколений отца» могут также варьироваться, как и термины «семи восходящих поколений отца». Так, например, внука эго нередко могут обозначать термином «омбол», правнука - терминами «жич», «томбол» или «тумбал», праправнука - наоборот термином «гуч» (жич хYYгийн хYYг гуч хYY гэнэ, т.е. «сына жич называют гуч»), сына праправнука эго -термином «жичинцэр» (гучаас тврсвн хYYг жичинцэр хYY гэнэ, т.е. «сына, рожденного от гуч, называют жичинцэр»), соответственно, внука праправнука эго - термином «гучинцар» (жичинцэр хYYгийн хYYг гучинцар хYY гэнэ, т.е. «сына жичинцэр называют гучинцар»), правнука уже праправнука эго - термином «жихуй хуу» (гучинцар хYYгийн хYYг жихYй хYY гэнэ, т.е. «сына гучинцар называют жихYЙ хуу»), сына жихYй хYY - термином «жилийхYЙ хуу» (жихYй XYYгээс тврсвн XYYг жилийхYй XYY гэнэ, т.е. «сына жихYЙ хуу называют жи-лийхуй XYY»), а его внука - термином «талийхуй хуу» (жилийхYй XYYгээс тврсвн XYYг талийхуй XYY гэнэ, т.е. «сына, рожденного от жилийхYЙ хуу, называют талийхYЙ хуу») [4, х. 836].
Если в качестве сравнительного материала привести бурятскую номенклатуру кровного родства, то данные терминологические единицы располагаются в несколько ином порядке: «хубуун» («сын») ^ «аша» («внук») ^ «гуша» («правнук») ^ «душэ» («праправнук») ^ «таша» или «таби» (референтивное обозначение сына душэ) ^ «жэшэ» (референтивное обозначение сына таша) ^ «тали» (референтивное обозначение сына жэшэ). Лексически наиболее близко совпадают с монгольской номенклатурой три первых терминологических позиции: «хубуун» (сын, т.е. мальчик/мужчина по отношению к своим родителям.); «аша» (внук, т.е. мальчик/мужчина по отношению к дедушке и бабушке = сын сына) и «гуша» (правнук, т.е. мальчик/ мужчина по отношению к прадедушке и прабабушке = сын внука = внук сына). Следует особо отметить, что в бурятской генеалогической традиции душэ (праправнук) часто становится в жизни эго неким порогом, гранью межпоколенной связи кровных родственников: «душэ хараха, дуурэн жаргал эдлэхэ» (букв. «увидеть праправнука - достигнуть полного счастья»); «гушын саашанхи YенYYД эсэгын сээртэй наИан мун» (букв. «следующие за правнуком поколения - отца запретный возраст»); «жэшэеэ хараа Иаа, малгайгаар шэдэхэ» (букв. «увидел своего жэшэ, закидай шапкой») и т.д. [1, х. 15]. Потому буряты, следуя, возможно, генеалогическому закону «на сто лет падает деятельность трёх поколений», обычно говорят, что «аша амтатай» (букв. «внук сладок»), «гушаяа хараха гээшэ утэлхэ наИандаа хурэхэ» (букв. «увидеть своих правнуков -достигнуть преклонного возраста») [Там же].
Таким образом, следует заключить, что в монгольской номенклатуре родства наиболее важными различительными признаками категории «эцгийн долоон уе» являются, во-первых, межпоколенная связь семи восходящих и семи нисходящих поколений отца эго, во-вторых, прямая линия родства эго и отсутствие его коллатеральных линий, в-третьих, наличие в качестве стержневой основы полной эталонной мужской линии родства.
Безусловно, многие частные (семейные, родовые) филогенетические древа современных монголов уходят своими корнями вглубь «неясного времени», имеют архаичные исходные модели, соотносятся с официальной генеалогией великих монгольских ханов. Однако категория «эцгийн долоон уе» по восходящей и нисходящей линии в терминологическом обозначении охватывает в идеале всего 15 кровнородственных поколений, включая исходное нулевое поколение самого эго. Из них только семь поколений отца каждый раз константно находятся в межпоколенной связи энергоинформационного обмена (взаимообмена) с конкретным эго. Кстати говоря, в действительности «говорящее лицо» в своей жизни имеет возможность напрямую межпоколенно общаться с разными вариациями в среднем всего лишь с 4-6 поколениями кровных родственников. Чаще всего эго в межпоколенном общении находится по восходящей мужской линии со своим отцом, дедом, а по нисходящей - со своим сыном и внуком. Промежуток времени между рождением отца и сына, который общепринято называть длиной поколения, статистически лишь в относительной степени коррелируется с генеалогическим законом «На сто лет падает деятельность трёх поколений» и составляет в среднем 25 (24,5) лет, хотя существует заметная разница в возрасте между отцом и ребёнком, матерью и ребёнком. Исходя из этого, можно предположить, что в современной монгольской системе родства и системе терминов родства «эцгийн долоон уе» абсолютная хронология ограничена примерно второй половиной XVII в., что в них закодированы сведения, отражающие семейно-родовую историю в среднем за 375 лет, и что эта история имеет своё дальнейшее продолжение, «открытый финал».
Список источников
1. Буряад зоной урданай hуудал байдалай тайлбари толи / согс. С. Д. Бабуев, Ц. Ц. Бальжинимаев. Улаан^дэ: «Бэлиг» хэбл., 2004. 352 х.
2. Владимирцов Б. Я. Работы по истории и этнографии монгольских народов / редкол.: В. М. Алпатов и др. М.: Вост. лит., 2002. 557 с.
3. Монгол ёс заншалын бага тайлбар толь / ред. Г. Чингэл. Улаанбаатар: Д. Сухбаатарын нэрэмжит Улсын хэвл. уйлдвэр, 1990. 128 х.
4. Монгол ёс заншалын их тайлбар толь. Тэргуун боть / ред. Г. Чингэл. Улаанбаатар: «Суулэнхуу» хуухдийн хэвл. газар, 1992. 928 х.
5. Монголын нууц товчоо. Хоёр дахь удаагийн хэвлэл / хуучин монгол хэлнээс одоогийн монгол хэлээр Цэндийн Дамдинсурэн орчуулав. Улаанбаатар: Д. Сухбаатарын нэрэмжит Улсын хэвл. газар, 1957. 254 х.
6. Народы и религии мира: энциклопедия / гл. ред. В. А. Тишков. М.: БРЭ, 2000. 928 с.
7. Ринчен Б. Об одной хори-бурятской родословной // Acta orientalia Academiae scietiarum Hungaricae. 1965. T. XVIII. Fasc. 3. P. 205-225.
THE MONGOLIAN SYSTEM OF KINSHIP TERMS: "SEVEN GENERATIONS OF THE FATHER"
Badmaev Bulat Badmaevich, Ph. D. in Philology, Associate Professor Buryat State University, Ulan-Ude Bulat-67@mail. ru
The article is devoted to the study of the Mongolian system of kinship terms, and the identification of seven generations of the father in it. This concept is a universal category that integrates at the high level of intergenerational connection many features of intergroup and interpersonal relations, and builds in the hierarchical sequence the nomenclature of kinship in seven ascending and descending patrilineal and patricollateral generations.
Key words and phrases: Mongolian system of kinship terms; bifurcation and linearity; patrilineality and patrilaterality; straight and collateral lines; categorical features of seven generations; nomenclature of kinship of ascending and descending generations.
