CC BY
117
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2017. № 3
М.М. Лоевская
МОНАСТЫРСКИЙ УСТАВ И МОНАСТЫРСКАЯ ЕДА:
ДИНАМИКА РАЗВИТИЯ
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» 119991, Москва, Ленинские горы, 1
Основное внимание в работе уделено монастырской трапезе XIX и XXI вв.: Уставу; интерьеру; постной и скоромной пище; посуде. В качестве источников использовались Устав Соловецкого монастыря, жития святых преподобных Зосимы, Савватия, Германа, святителя Филиппа; воспоминания паломников XIX и XXI вв., этнографические исследования XIX в. Отношение к еде в монастыре подчинялось строгим правилам, но главным и незыблемым оставался принцип — подчинение всего плотского, материального, в том числе и трапезы, духу. Тем не менее любая еда представляла собой дар Божий соответственно отношение к пище и процесс принятия еды являлось ритуальным и принималось с благодарностью Богу. Однако пища для монаха могла стать и соблазном, с которым следовало строго бороться. Монастырский Устав строго установил, в какие дни какая трапеза полагается. Со временем сам Устав не изменился, но изменилась еда: то, что разрешалось Уставом в XIX в. — устарело. В ХХ и XXI вв. появились блюда, которых не знали монахи в XVnI—XIX вв. В статье, кроме указанных источников, также использовались воспоминания паломников о трапезе в Соловецком монастыре как XIX, так и XXI в.
Ключевые слова: Соловецкий монастырь; трапеза; постная еда; скоромная еда; устав; жития святых; паломники; воспоминания.
Быт Соловецкого монастыря складывался на протяжении нескольких веков. В глиняной или деревянной посуде подавалась на трапезе ядь (еда). В XIX в. на столах в трапезной обязательно стояли солонка, перечница, бутылки с уксусом и жидким хреном. Конечно, после острой и соленой пищи появлялась сильная жажда, поэтому монахи в большом количестве пили чай (два-три раза в день) и квас (не менее 10 стаканов в сутки [Федоров, 1889: 178]). Этому «народному напитку», столь любимому и в монастырях, и в деревнях, стоит уделить особое внимание.
Еще «Стоглавом» квасы делились на «житные» (из ячменного и ржаного солода) и «медвяные», в «Домострое» Сильвестра дается ре-
Лоевская Маргарита Михайловна — доктор культурологии, профессор кафедры сравнительного изучения национальных литератур и культур факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: [email protected]).
цепт медового кваса. В Соловецком монастыре приготавливали 15 видов кваса, для варения которого была построена особая квасоварная башня. В будние дни к трапезе подавался кислый («вырви глаз») с пеной хлебный квас из сухарей, который иногда подслащивали морошкой, яшный (ячневый) или овсяный квас, в праздничные дни — медовый (хмельной и обычный). Монастырский квас был не только вкусен, но и полезен, помогал поддерживать силы (своего рода средневековый «энергетический напиток»), а также «излечивал от самых невероятных болезней» [Романенко, 2002: 237, 245]. Его варили в Квасоваренной башне, затем сливали в огромные бочки. «В погребе было шесть бочек, емкостью каждая 225 ведер. Они были подвешены на цепях. В бочках квас вызревал. От брожения кваса бочки медленно покачивались. Зрелище необычайное. Всем приезжим разрешалось им любоваться» [Гемп, 2004: 53].
Однако медовый квас, заквашенный на дрожжах и хмеле (т.е. медовуха), как «пиянственное питие» был запрещен упомянутым Стоглавым собором, а на Соловках еще раньше — преподобным Зосимой: «Пиянственнаго пития в киновии имети никакоже». В 1591 г. царь Феодор Иоаннович своей грамотой напомнил о необходимости держаться древнего устава и запретил приготовлять в обители медовый квас. Царь Михаил Феодорович грамотами 1621 и 1636 гг. снова подтвердил это, повелел «хмельное питие в монастыре по кельям вывести» и воспретил ввозить хмельные напитки в обитель [Ианнуарий (Неда-чин), 2010]. В период правления царя Алексея Михайловича (1637 г.) соловецкому игумену особой грамотой повелевалось искоренить пагубный обычай среди монахов держать хмельной квас в кельях, выносить из трапезной сыченый квас и доквашивать его в кельях дрожжами [Досифей (Немчинов), 1836: 270], а тех, кто нарушает запрет, требовалось смирять «монастырским всяким смирением».
«Запрещение на ввоз горячительных напитков соблюдалось в монастыре до его закрытия в ХХ в.: каждое судно по прибытии в гавань осматривалось, хмельные напитки отбирались и возвращались владельцам только тогда, когда они покидали остров, отправляясь в обратную дорогу. К трапезе вино в монастыре никогда не поставлялось, только в праздничные дни для старейшей братии благословлялось настоятелем употребление "винной порции" (в XIX в. — водки) в келар-ской комнате; в храмовые и высокоторжественные дни такое угощение имело место в покоях настоятеля. В середине XIX в. были заведены две таких порции: полиелейная (около 50-ти раз в год) для иеромонахов, иеродиаконов и клиросных и воскресная (во все воскресные дни) для всех вообще "заслуженных старцев-монахов". В конце XIX в. такой порядок был прекращен и праздничные дни, в которые небольшое количество водки (от 1 до 3 рюмок) предлагалось перед общей празд-
ничной трапезой настоятелем (в его покоях для части братии) или его келейником (для остальных монашествующих), избирались по своему усмотрению настоятелями (таких дней при разных настоятелях было от 20 до 35)» [Ианнуарий (Недачин), 2010].
Как уже отмечалось, монастырский быт полностью подчинялся монастырскому Уставу, а распорядок дня — богослужебному, основу которого составлял Типикон (греч. Тигсгкот от ттао^ — образчик, в пер. на русский — Устав Церковный). С богослужением самым тесным образом связана трапеза. По словам апостола, «едите ли вы, или пьете, или что делаете, — всё во славу Божию делайте» (1 Кор. 10: 31).
Ежедневная монашеская трапеза определялась Уставом и зависела от Церковного календаря. Подробнейшим образом ее описывает архим. Ианнуарий в своей работе «Особенности устава Соловецкого монастыря (XV — нач. XX в.)».
В дни строгих постов — Великого и Успенского — рыба не полагалась, а также в понедельники, среды и пятницы Рождественского и Петровского постов и некоторые другие дни (Воздвижение Креста Господня, Усекновение главы Иоанна Предтечи, Рождественский и Крещенский сочельники. Соловецкой особенностью был постный день 7 июля — накануне празднования Казанской иконы Божией Матери, в память об избавлении обители от нападения английской эскадры в 1854 г.). В скоромные дни разрешались молочные продукты.
По мнению древних святых подвижников, главное заключается не постах и веригах, а в том, чтобы Дух Святой жил в сердце, чтобы оно было исполнено любовью. Так, преп. Нил Сорский утверждал, что важнее всего духовное, внутреннее строение, внутреннее созидание жизни. Этому должно подчиняться всё, в том числе и посты. Святой наставлял свою братию, что лучше пить и есть вдоволь, чем поститься, если у тебя нет любви, нет благодатного духовного состояния. «Б льший вред от тех, кто постится и злится». По мнению преп. Нила, важнее пост духовный, а не телесный; монашество нуждается не в умерщвлении плоти (что приводит к слабости тела, не способствующей духовным подвигам, о которой говорит царь Давид: «Колена моя изнемогоста от поста, и плоть моя изменися елеа ради» (Пс. 108: 24)), а во внутреннем духовном самосовершенствовании. Во всем подвижник следует учению великих отцов пустынников: «Сиди в своей ке-лии; если голоден — ешь, если жаждешь — пей; никого не злословь и спасешься»; «Лучше есть мясо и пить вино, нежели злословием снедать плоть брата своего»1. Таким образом, смысл православной аскезы значительно глубже, чем вопрос о том, что можно есть в пост, а что нет.
1 Скитский патерик о стяжании евангельских добродетелей. Сказания об изречениях и делах святых и блаженных отцов Христовой Церкви. М., 2001. С. 142.
Однако и пост телесный необходим. Св. Игнатий (Брянчанинов) учит: «Укрощенное постом тело доставляет человеческому духу свободу, силу, трезвенность, чистоту, тонкость»2. В народе та же мысль выражалась короче и строже: «Сытое брюхо к молитве глухо». Соединение внешнего поста с внутренним, наверное, и является истинным и богоугодным. Соловецкий устав наставляет, что пост должен по силе, кроме «великаго и тяжкаго недуга», но главное, о чем следует помнить, — «пост же истинный яко Божественная писания показуют нам не от брашен токмо, сиречь, пищи и пития удалятися, но и злых дел воздержатися и от всякаго греха всегда хранити себе»3.
В Соловецком монастыре на 1-й седмице (неделе) Великого поста в понедельник, среду и пятницу трапеза не полагалась; во вторник и четверг, для поддержания сил, братия могла вкушать «хлебы белые, взвар с медом, морошку или капусту соленую и "мешеное толокно" (т.е. толокно (мука из зерен овса), смешанное с ягодами)».
О. Ианнуарий отмечает, что дневная трапеза поставлялась только в среду, пятницу и субботу, ужина не было (в среду и пятницу пищей была капуста с квасом, грибовница (грибовница — похлебка из грибов с картофелем и луком), каша без масла), в остальные дни этой седмицы трапеза никакая не поставлялась, разрешалось только брать без ограничений хлеб из хлебной.
В настоящее время, согласно монастырским столовым обиходни-кам (меню), понедельник, вторник и четверг первой недели Великого поста являются днями сухоядения, братия вкушает пищу только один раз в день (картофель печеный без масла, яблоки моченые, соленые помидоры и огурцы, лук, чеснок). В среду и пятницу уже можно есть горячие блюда: суп картофельный или вермишелевый, суп полевой с ячкой (овощной суп с картошкой), кашу пшенную вязкую, овощное рагу, к столу также подаются маслины (вкус которых в монастыре в XIX в. вряд ли знали монахи).
В субботу и воскресенье благословляется еда с маслом, кроме обеда, подается ужин. Обед состоит из блюд: «ясти студеные» (например, капуста квашеная) и «горячее вариво» (борщ с постным майонезом, о котором в XIX в. еще, конечно, не слыхивали); из напитков — томатный сок.
«По древнему Соловецкому уставу, зафиксированному в рукописях XVII в., правила поста в обители были несколько иными, чем в XIX в. Эти правила отличались и от подобных правил для материковых обителей. Ввиду скудости традиционных продуктов питания на острове, в первую очередь хлеба, и при этом относительного изоби-
2 Игнатий (Брянчанинов), еп. Избранные изречения святых иноков и повести из жизни их... 4-е изд. СПб., 1903.
3 Там же.
лия рыбы, в некоторые постные дни Соловецким уставом разрешались два вида рыбной пищи: пласти и сущи (сушеная рыба разных пород: пласти — крупных, сущи — мелких), причем пласти рассматривались как б льшая мера послабления поста, чем сущи. При этом и пласти, и сущи считались меньшей степенью послабления поста, чем просто рыба, на которую разрешали в Соловецкой обители по общим правилам Типикона: «Паки Соловецкая обитель во стране скудней не точию всякими потребами, но и хлебом, а немощь телесная паче же у подвизающихся требует укрепления, рыбою же имяху изобилие, и того ради почасту имяху снисходительное разрешение не сушеную рыбу и пласти. Обаче зри тщательное хранение поста в них, понеже они имяху всегда свежия рыбы, обаче и по нужде на ню не в подобающее время не разре-шаху, но точию на сущи и пласти»4. Так, Великим постом по субботам и воскресениям разрешались пласти.
В настоящее время на 4-й неделе Великого поста — Крестопоклонной — в монастырское меню включаются морепродукты, такие как кальмары (жареные), плов с морепродуктами. Следует заметить, что и греческие монахи в Великопостные дни вкушают «черепокожных», которых не относят к рыбным продуктам. В субботу на обед в Соловецком монастыре подается коливо по-афонски (с шоколадом/какао и сухофруктами), а на ужин в отдельные дни (понедельник, пятница) — картофель отварной в мундире, который в шутку называют «картошкой в подряснике».
На Страстной седмице на Соловках в понедельник и среду трапеза поставлялась только «на произволяющих», т.е. к трапезе приходили только те, кто «изнемог», ели три «ествы студёные» — блюда из невареной пищи [Романенко, 2002: 262]. Во вторник было сухоядение (капуста, ягоды, толокно); в четверг — горячая пища без масла (щи, лапша гороховая, каша соковая); в Великий пяток не ели ничего, а в Великую субботу после Литургии — «укрухи».
К продолжительным, но не строгим постам относятся Петров (летний) и Рождественский (зимний).
По замечанию Е. Романенко, в Соловецкой обители Рождественский пост до праздника святителя Николая (25 декабря, н. ст.) был слабее, чем в других монастырях [Романенко, 2002: 252]: по вторникам, четвергам, субботам и воскресениям разрешалась рыба (в субботу и воскресение было две трапезы, во вторник и четверг — одна); по понедельникам, средам и пятницам была пища без масла (в понедельник два горячих блюда и одно холодное, в среду и пятницу — одно горячее и два холодных).
Последняя неделя поста была гораздо строже: только в воскресение разрешали на пласти. В предпразднество Рождества Христова по суб-
4 Устав. Л. 3 об.
ботам и воскресениям дозволялось масло, в остальные дни постились, как в Великий пост. Перед Сочельником (в 2015 г.) завтрак состоял из пареной кураги, маслин, моченых яблок и ячневой каши (из дробленых зерен ячменя, к слову сказать, ячмень — это единственное, что вызревало на холодном острове). Ячневая каша издревле признавалась. На обед также была каша, но перловая с морковью и луком, рассольник с рисом, салат из свеклы с постным майонезом и неизменный чеснок.
В Рождественский сочельник (навечерие накануне празднования Рождества Христова) трапеза бывала только один раз. По традиции, в этот день христиане ничего не вкушали до появления первой звезды, что связано с евангельским рассказом о появлении путеводной Вифлеемской звезды. Кроме ангельского благовестия простым пастухам, чудесная звезда указала путь ко младенцу-Христу волхвам-«звездо-словцам».
В народном быту в день накануне Рождества Христова было принято устилать пол в избах сеном, а стол — соломой, поверху которой клали белоснежную скатерть в память о том, что Спаситель родился в яслях, в овечьем хлеву, а не в царском чертоге. На столе в Рождественский сочельник должно быть 12 постных блюд — по числу первых апостолов, а также орехи, овощи, постные пироги и пряники. К трапезе приступали только после вечерней службы («в три часа ночи, то есть около 8—9 вечера по нашему исчислению» [Романенко, 2002: 252—253]. Этот предпраздничный ужин, который проводился в семейном кругу, был тихим и торжественным.
В Сочельник после Литургии свт. Василия Великого и следующей за ней вечерней из алтаря выносят икону Рождества Христова и свечу со звездой, поют тропарь празднику, Типикон предписывает строгий пост до конца вечерни. После выноса звезды в Соловецком монастыре обычно бывает трапеза. В XIX в. в этот день подавали «по три четверти хлеба на брата, щи борщевые с конопляным маслом, кутью (сочиво) с квасом из жита, пироги с горохом и квас ячневый» [Романенко, 2002: 253], но главным блюдом естественно, являлось коливо (рассыпчатая кутья) — пшеница, размоченная в воде или меду (с добавлением изюма, кураги) — символ начала жизни, рождения Христа.
Завершается Филиппов пост праздником Рождества Христова. В этот день и последующую неделю — Святки. Конечно, постов не положено, все радуются и прославляют родившегося младенца-Христа, поэтому трапеза и в монастыре, и у мирян бывает особенной.
Трапеза, следующая после Рождественской Литургии, является продолжением службы. Все — и монахи, и жители поселка, и паломники, специально приехавшие в Соловецкий монастырь на Праздник, — вместе разговляются монастырским творогом, сыром (покупным, привезенным из Архангельска), ватрушками с брусникой, конфетами и какао.
Однако главный «пир» устраивается во время обеда, когда к столу подаются рыбники, бутерброды с икрой, конфеты и даже торт, который также привозят самолетом из Архангельска. На Святках в течение всей недели на трапезе бывает рыба: хек по-поморски, рыбные котлеты, форель, запеченная под помидорами и сыром, окунь, запеченный под сметаной с чесноком.
Сегодня наличие фруктов и свежих овощей, подаваемых на трапезе в монастыре, мало кого может удивить. Фрукты дают по возможности и наличию: зимой — яблоки, закупленные с осени; мандарины, апельсины, грейпфруты закупаются в местном РАЙПО, куда доставляются из Архангельска самолетом.
Рождество Христово — один из самых светлых и радостных в году, уступающий в торжестве только Пасхе. Есть в нем что-то детское по своей чистоте и самой атмосфере. Его с нетерпением ждут и дети, и взрослые. Самым любимым символом праздника является елка. К слову сказать, традиция наряжать елку на Рождество пришла в Россию из Германии. Обычно это связывают с Петром Первым, однако по приказу царя еловыми ветвями украшались храмы, сами деревья не рубили. Традиция украшать елки игрушками и сладостями появилась позже. В этот день на Соловках готовятся особые рождественские блюда: козули (северные пряники), пироги и, конечно, блюда из рыбы, например «монастырской» — ряпушки.
Самый замечательный день в году — Пасха-красная — «праздник праздников и торжество торжеств». Светлое Воскресение Христово — всегда день великой радости, высшая из всех радостей. По словам «русского златоуста» — Кирилла епископа Туровского, в этот Светлый день небом стала земля, очищенная от бесовской скверны, обновились и люди. Этот праздник для всего мира являет торжество обновления и спасения. Кулич, творожная пасха и крашенное луком красное яйцо — обязательная троица на пасхальном столе. Как правило, освящаются они после Литургии в Великую Субботу.
Как отмечает П.Ф. Федоров, самый лучший обед в году в первый день Пасхи. В этот день в Соловецком монастыре «каждому в отдельности предварительно дается кусок сдобной булки, сыра, чухонского масла, одно яйцо и чарка водки. Затем обычное меню обеда: 1) холодное из семги со сметаной, зеленым луком и квасом; 2) щи с палтусом, капустой и сметаной; 3) уха из свежей рыбы; 4) пшенная каша с молоком и маслом» [Федоров, 1889: 171].
В настоящее время на Светлой седмице в Соловецком монастыре, помимо традиционных кулича, пасхи и яйца, на обед бывает: борщ со сметаной, треска (запеченная под майонезом с чесноком или припущенная в овощном бульоне), салат «Цезарь» или «Оливье» (разумеется, без мяса).
И все-таки главным деланием в монастырской жизни всегда остаются молитва и послушания. Повседневная жизнь монаха скрыта от нескромных взглядов мирских людей. Приоткрывают ее для нас воспоминания и записки как древних, так и современных паломников и трудников. Последние часто оставляют свои отзывы и впечатления от посещения обители на сайте Соловецкого монастыря. Отзывы эти всегда отличаются эмоциональностью и восторженностью. Соединение красоты монастыря и окружающей его природы являет неотмирную, горнюю красоту — зримый образ Царствия Небесного на земле. Восхищение историей, святыней, постройками монастыря, участие в длинных неспешных богослужениях, прогулки по изумительно красивым места острова, которые напоминают как о славной, так и о трагической истории этого места. Всё это оставляет яркие и незабываемые впечатления. «Второстепенное»: быт, еда, распорядок дня и прочие неинтересные подробности — обычно в таких воспоминаниях о паломническом путешествии опускаются. Именно поэтому обратила на себя внимание заметка «московского клерка», как он сам себя называет, в которых «завеса приоткрывается». Образованный, современный москвич описывает свою трудническую жизнь в Соловецком монастыре, уделяя внимание мелочам, которые «крупно бросаются в глаза». Для этнографа, культуролога — это, несомненно, ценный материал.
«Едят в монастыре только ложками. Кормят очень душевно. Еду готовят согласно православному календарю, мясо не едят вообще. За всё время я ни разу не почувствовал нехватку каких-либо продуктов. В постные дни обычно дают каши (геркулес, рисовую или пшённую), белый и серый хлеб, повидло. Из напитков — чай в больших чайниках уже с сахаром, кофе, иногда цикорий. Но самое вкусное выпадает на непостные дни: каши на молоке, творог, сыр, сливочное масло, молоко, и всё собственного приготовления. В конце приема пищи кто-то стучит ложкой по кружке, все встают, молятся, убирают тарелки и уходят готовиться к работе. После трех часов работ дается время на перерыв перед обедом. Потом обед. Здесь на столах обязательно горячее (борщ, разные супы), гарниры (рис, гречка, макароны), несколько видов салатов, в непостные дни — рыба, компот. Затем все возвращаются к работам, которые длятся до 17:30. На ужин всегда подают большую кастрюлю с супом и оставшееся с обеда или завтрака. Если очень голоден, можно прийти на кухню и попросить что-нибудь, всегда накормят. Кроме того, главный по келье часто приносит ништяки (вкусные остатки еды — молодеж. сленг): печенье, халву или рыбные консервы. После ужина богослужение. В 22:00 все ложатся спать»5.
5 Текст дается в сокращении, см.: Ояма Е. Московский клерк — о своей жизни в Соловецком монастыре. URL: www/solovki-monastyr.ru (дата обращения: 19.01.2016).
Записки «московского клерка», по сути, мало чем отличаются от записок паломников XIX в.: они описывают тот же быт, тот же распорядок, почти ту же еду, что была полтора столетия назад, разве что «ништяки» и «добавки» в неурочное время являют собой исключение.
Соловецкий монастырь до сего времени сохраняет уникальные духовные традиции, проникнутые Евангельским духом, которые являются немеркнущим идеалом для братии обители. Не менее бережно братия монастыря стремится сохранять правила, касающиеся монастырского быта, которые складывались на протяжении веков.
Список литературы
1. Гемп К. Сказ о Беломорье. Словарь поморских речений / Вступ. ст. Д.С. Лихачева. 2-е изд., доп. М.; Архангельск, 2004.
2. Жбанкова Е.В. Кулинария по-советски // Традиционная культура в современном мире: Материалы I Международного симпозиума 30 октября — 1 ноября 2014. М., 2014.
3. Ианнуарий (Недачин), игум. Особенности устава Соловецкого монастыря (XV — нач. XX в.): Рукопись. — Соловецкий монастырь, 2010.
4. Павловская А.В. Гастрософия: наука о еде // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2015. № 4. С. 23—38.
5. Павловская А.В. Человек и еда: к истории зарождения традиций питания // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2014. № 3. С. 85-101.
6. Романенко Е. Повседневная жизнь русского средневекового монастыря. М., 2002.
7. Федоров П.Ф. Соловки. Кронштадт, 1889. Margarita М. Loyevskaya
THE EVOLUTION OF THE SOLOVKI MONASTIC CHARTER AND CUISINE
Lomonosov Moscow State University Leninskie Gory, Moscow, 119991
The main attention is paid to the monastic meal XIX and XXI centuries: the Charter, the interior, and the lean-fasting food dishes. The sources used in the Charter of Solovetsky Monastery, hagiography of St. Zosima, Savvatiy, Hermann, St. Philip; memories pilgrims XIX-XXI centuries. The attitude to meals in the monastery is always subject to strict rules where the basic principle remains unchanged. Everything related to real and material life — including meals — shall come secondary after the spiritual life. Nevertheless, any food was treated as a gift from God and, consequently, the attitude toward food and its consumption was a ritual and accepted along with expressing gratitude to God. Any violation of the common meal rules such as conversations, laughter, and the like could be strictly punishable. Many cooking traditions have an-
cient origins. Meanwhile, monastery meals of the XIX and the XXI centuries are substantially different, which is proven by a comparative analysis and comparison of the texts (notes and memories of pilgrims and the monastery "menus") of the different epochs. The article has cultural, historical, and ethnographic contexts. The Monastic Charter stated firmly what meal was scheduled on what days. While the Charter stayed untouched the food changed: the meal allowed back in the 19th century later turned out to be outdated. New recipes appeared in the 20—21st centuries — the ones that 17—19th century monks had no idea of it. The article deals with various sources among which there are pilgrims' recollections of different epochs.
Key words: The Solovetsky monastery; meal; of diet food; fasting food; charter; the lives of the saints; pilgrims; memories.
About the author: Margarita M. Loyevskaya — Doctor of Culturology, Associate Professor Department of Comparative Literature and Culture Faculty of Foreign Languages and Area Studies, M.V. Lomonosov Moscow State University (e-mail: [email protected]).
References
1. Gemp K. 2004. Skaz o Belomor'e. Slovar'pomorskih rechenij [The Tale of the White sea. Dictionary of the Pomeranian sayings]. Introd. article by D.S. Li-khachev. Moscow; Arhangel'sk. (In Russ.)
2. Zhbankova E.V 2014. Kulinarija po-sovetski [Cooking in the Soviet]. Tradition naja kul'tura v sovremennom mire: Materialy I Mezhdunarodnogo sim-poziuma 30oktjabrja — 1 nojabrja. Moscow, Vol. 1, pp. 125—128. (In Russ.)
3. Iannuarij (Nedachin), igum. 2010. Osobennosti ustava Soloveckogo monastyrja (XV — nach. XXv.) [Features of the Charter of the Solovetsky monastery (XV — early XX centuries): the Manuscript]. Soloveckij monastyr, pp. 50. (In Russ.)
4. Pavlovskaja A.V 2015. Gastrosofija: nauka o ede [Gastroscopia: food science] Moscow State University Bulletin. Series 19. Linguistics and Intercultural Communication, no. 4, pp. 80—88. (In Russ.)
5. Pavlovskaya A.V 2014. Chelovek i eda: k istorii zarozhdeniya traditsii pitaniya [Man and Food: the History of Food Traditions]. Moscow State University Bulletin. Series 19. Linguistics and Intercultural Communication, no. 3, pp. 85-101. (In Russ.)
6. Romanenko E. 2002. Povsednevnaja zhizn' russkogo srednevekovogo monastyrja [Everyday life of Russian medieval monastery]. Moscow, pp. 330. (In Russ.)
7. Fedorov P.F. 1889. Solovki [Solovki]. Kronshtadt, pp. 344. (In Russ.)
