CC BY
96
Вестник ПСТГУ
III: Филология
2007. Вып. 1 (7). С. 68-98
Монастыри и бедуины в османской Палестине и на Синае (XVI — первая пол. XIX В.)
К.А. Панченко
(Ин-т стран Азии и Африки при МГУ)
В статье на большом фактическом материале рассматриваются отношения между православными монастырями Арабского Востока (прежде всего лаврой св. Саввы Освященного в Палестине и монастыря св. Екатерины на Синае) с окружавшим их иноверным кочевым населением в эпоху османской гегемонии. Отношения монастырей и окрестных бедуинов, освященные многовековой традицией, имели очень сложную природу, включая в себя не только противостояние, насилие, но и элементы симбиоза. Автор подробно рассматривает как тот, так и другой аспекты сосуществования монахов и бедуинов и приходит к выводу о том, что динамика взаимоотношений монахов и «варваров» на Ближнем Востоке в целом соответствовала общему ритму противостояния Города и Пустыни.
В истории Христианского Востока, как и всей христианской цивилизации, огромную роль играли монастыри. Они являлись средоточием религиозной жизни, очень напряженной на Ближнем Востоке в раннее Средневековье, играли видную роль в социально-политической истории и экономике, были хранителями христианской культуры и центрами литературного творчества. В более поздние периоды монашество составляло костяк церковной иерархии и, соответственно, христианской общины. В византийскую эпоху в полосе от Египта до Месопотамии существовали сотни монастырей с десятками тысяч насельников.
И это грандиозное монашеское движение на Ближнем Востоке к рубежу Нового времени практически кануло в небытие. Большинство монастырей было покинуто, в оставшихся жизнь едва теплилась. Это было связано, конечно, с общим угасанием Христианского Востока, оскудением жизненных сил христианских сообществ, составлявших демографический и экономический базис монашеского
движения. На этот упадок наложился и глобальный кризис земледельческого хозяйства в странах Благодатного Полумесяца, вызванный комплексом социальных и экологических причин и выразившийся в запустении городов, депопуляции, сокращении обрабатываемых земель, экспансии номадов и прогрессирующем опустынивании. Упомянутые процессы широко проявились в мам-люкскую эпоху, были на время заторможены с приходом османов, но в XVII—ХУШ вв. развернулись с новой силой.
Процесс номадизации, вытеснения земледельческого населения кочевниками, очень слабо отражен в письменных источниках: ни феллахи, ни бедуины, естественно, их не оставили. Есть лишь очень специфическая группа источников, изображающая экспансию бедуинов глазами их жертв, — литература монастырей, стоявших на краю или в глубине пустыни. Угасание ближневосточных монастырей синхронно упадку самой местной земледельческой цивилизации и в какой-то мере есть символ этого процесса или одна из его граней, лучше всех документированная. Кроме того, взаимоотношения монахов и бедуинов — важный элемент церковной истории ближневосточного христианства, не последний по значимости фактор, определявший жизнь монастырей и христианских общин.
Источники по данной теме можно разделить на несколько групп. Первая и основная — паломническая литература, прежде всего русская, записи путешественников, посещавших ближневосточные монастыри в ХШ—Х1Х в.1. Следующая, очень интересная
1 В XVI в. на Ближнем Востоке побывали московские посланники Василий Поздняков (1559—1561) и Трифон Коробейников (1593—1594), раздававшие царскую милостыню православным патриархам и знаменитым монастырям Восточного Средиземноморья (Хождение купца Василия Позднякова по св. местам Востока. 1558—1561. СПб., 1887 (Далее: Поздняков В.); Хождение Трифона Коробейникова. СПб., 1889 (Далее: Коробейников Т.). Из паломников XVII в. известны Василий Гагара (1634—1637), Арсений Суханов и Иона Маленький (1651—1653) (Житие и хождение в Иерусалим и Египет казанца Василия Яковлева Гагары. СПб., 1891 (Далее: Гагара В.); Проскинитарий Арсения Суханова. СПб., 1889 (Далее: Суханов А.); Повесть и сказание о похождении во Иерусалим и во Царьград Троицкаго Сергиева монастыря чернаго диакона Ионы по реклому Маленького. СПб., 1895 (Далее: Иона). Целая плеяда паломников-писателей относится к первым годам XVIII в.: Иван Лукьянов, один из самых интересных авторов (1700—1702), иеромонах Макарий (1705—1707), Ипполит Вишенский и Андрей Игнатьев (оба — в 1707—1709 гг.), Варлаам (1712). (Путешествие в Святую Землю священника Лукьянова // Русский архив. 1863. Вып. 1. Кол. 21—64. Вып. 2. Кол. 114—159. Вып. 3. Кол. 223— 264. Вып. 4. Кол. 305—343. Вып. 5—6. Кол. 385—415 (Далее: Лукьянов И.); Путь нам иеромонахам Макарию и Селиверсту из монастыря Всемилостивого спаса
группа документов — описания монастыря св. Екатерины, составленные в среде синайского или египетского православного
Новгородка Северскаго до св. града Иерусалима поклонитися Гробу Господню (Далее: Макарий) // Паломники-писатели петровскаго и послепетровскаго времени или путники во град Иерусалим. Чтения в Обществе любителей истории и древностей российских. 1874. 1 3. С. 1—26 / Под ред. Архимандрита Леонида (Далее: Паломники-писатели...); Путешествие из Константинополя в Иерусалим и Синайскую гору, находившагося при Российском посланнике, графе Петре Андреевиче Толстом, священника Андрея Игнатьева и брата его Стефана, в 1707 году // Паломники-писатели... С. 27—54 (Далее: Игнатьев А.); Путешествие иеромонаха Ипполита Вишенского в Иерусалим, на Синай и Афон. СПб., 1914 (Далее: Вишенский И.); Перегринация или путник, в нем же описуется путь до святого града Иерусалима и вся святая места палестинская, от иеромонаха Варлаама, бывшаго тамо в 1712 г. // Паломники-писатели... С. 55—77). Вершина русской паломнической литературы записки Василия Гри-горовича-Барского, посетившего Палестину и Синай в 1726—1728 гг. (Пеше-ходца Василия Григоровича-Барскаго-Плаки-Албова, уроженца Киевскаго, монаха Антиохийскаго, путешествие к святым местам, в Европе, Азии и Африке находящимся, предпринятое в 1723 и оконченное в 1747 году, им самим писанное. СПб., 1800 (Далее: Барский В., 1800); Странствия Василья Григо-ровича-Барского по св. местам Востока с 1723 по 1747 гг. Ч. 1. СПб., 1885 (Далее: Барский В. 1885). Не многим уступает ему по информативности и живости изложения Серапион (1749—1750) (Путник или путешествие во Святую Землю Матронинскаго монастыря инока Серапиона / Паломники-писатели... С. 78—128). В 1770-х гг. Св. Землю посетил паломник Игнатий Деншин (Описание путешествие отца Игнатия в Царьград, на Афонскую гору, в Св. Землю и Египет. 1766—1776. СПб., 1891 (Далее: Деншин И.). Новый этап развития литературы о путешествиях, перерастание паломнических описаний в научные исследования отражен в сочинениях французского ученого К.Ф. Вольнея (Путешествие Вольнея в Сирию и Египет, бывшее в 1783, 1784 и 1785 годах. Ч. 2. М., 1793 (Далее: Вольней К. Ф.), русских путешественников А.Н. Муравьева, посетившего Ближний Восток в 1830 и 1849 гг. (Муравьев А.Н. Письма с Востока в 1849—1850 годах. Ч. 2. СПб., 1851 (Далее: Муравьев А.Н.), А.С. Норова, путешествовавшего там в 1835 и 1862 гг. (Путешествие по Святой Земле в 1835 г. Авраама Норова. СПб., 1844 (Далее: Норов А.); Иерусалим и Синай. Записки второго путешествия на Восток А.С. Норова. СПб., 1878 (Далее: Норов А. 1878.), А. Уманца (1843 г.) (Уманец А. Поездка из Иерусалима в монастырь св. Саввы, к Мертвому морю и на Иордан в июле 1843 г. // Москвитянин. 1844. 1 3. С. 194-222; 1 4. С. 349-379; 1 5. С. 104-120 (Далее: Уманец А.), а также архимандрита Порфирия Успенского, посетившего Синай в 1845 г. (Порфирий, архимандрит. Синайский полуостров // Журнал Министерства народного просвещения. 1848. Ноябрь. Отд. II. С. 137-170; Синайская обитель // Там же. 1848. Декабрь. Отд. II. С. 171-210 (Далее: Порфирий). Эволюцию взаимоотношений монастырей с кочевым окружением удобно анализировать, сопоставляя авторов османской эпохи с их предшественниками, посещавшими Ближний Восток в мамлюкское время. Одно из лучших описаний этого рода принадлежит М. Баумгартену, бывшему на Синае в конце 1507 г. (Посетитель и описатель св. мест в трех частях света состоящи или
духовенства. Эти люди2, долгие годы прожившие на Ближнем Востоке, разбирались в местных реалиях намного лучше иноземных паломников. Далее, документы самих этих монастырей, главным образом их переписка с русскими царями и патриархами. Наконец, некоторая информация о состоянии монастырей содержится в христианских хрониках, создававшихся на Ближнем Востоке3. Общий недостаток большинства перечисленных источников — их одно-моментность: они фиксируют состояние того или иного монастыря в определенный момент, но не отражают динамики его развития. Впрочем, суммируя данные многочисленных наблюдений, можно этот недостаток отчасти исправить.
Монастыри, стоявшие в окружении кочевого мира, были весьма немногочисленны, большинство их в османскую эпоху уже запустело. Лежали в развалинах почти все монастыри Внутренней Сирии, от Мар Саман под Халебом до монастырей Бостры в Хау-ране. Несколько православных монастырей сохранились к северу от Дамаска в густозаселенном земледельческом ареале, где они не часто соприкасались с кочевниками. Но уже на восточной окраине этой зоны, подверженной постоянным набегам бедуинов, монашеская жизнь стала невозможной. В. Григорович-Барский в 1728 г.
путешествие Мартына Баумгартена немецкой империи дворянина и кавалера в Египет, Аравию, Палестину и Сирию. СПб., 1794. (Далее: БаумгартенМ.).
2 В конце XVI в. было составлено стихотворное описание Синайского монастыря одним из его насельников Паисием Агиапостолитом, будущим митрополитом родосским (Паисия Агиапостолита митрополита Родосского описание св. горы Синайской и ея окрестностей в стихах написанное между 1577 и 1592 гг. СПб., 1891. Далее: Паисий). Подробное повествование об истории и топографии монастыря и прилегающих территорий принадлежит александрийскому патриарху 1688-1710 гг. Герасиму Палладе (Описание святой и богошественной горы Синайской, сочиненное на греческом языке блаженнейшим папою и патриархом александрийским кир Герасимом. М., 1783 (Далее: Герасим). Кстати, В. Григорович-Барский очень многое позаимствовал из сочинения Герасима, без ссылок на источник. Таким образом, лично Барскому принадлежит лишь повествование о его собственных приключениях на Синае (Барский В., 1800. С. 256-267), описание же св. реликвий, монастыря и его окрестностей (Там же. С. 268-281) почти дословно взято из Герасима.
3 Максим Симский. История иерусалимских патриархов со времен VI Вселенского Собора до 1810 г. (Далее: Максим) // Материалы для истории Иеру-
салимской патриархии XVI—XIX вв. (Далее: Материалы...). Т. 2. СПб., 1904.;
Неофит Кипрский. Двадцатилетие или продолжение истории всего случивша-гося в православной Иерусалимской церкви с 1821 г. до настоящаго 1841 г. //
Материалы... Т. 1. СПб., 1901 (Далее: Неофит). См. также: Материалы для истории архиепископии Синайской горы, издаваемые с предисловием А.И. Па-падопуло-Керамевса, с русским переводом В.В. Латышева. СПб., 1908.
7 1
описывал яковитский монастырь св. Моисея Мурина под Небком, целый, но необитаемый из-за окрестных бедуинов, которые, по его словам, «свирепы и безчеловечны, много пакоствующи»4. Многочисленные православные, маронитские, позже — униатские (мелькитские) монастыри могли относительно благополучно существовать только в высокогорных районах вблизи побережья, недоступных для бедуинов.
Южнее, в Палестине, древние монастыри, лежавшие между Иорданом и Мертвым морем, запустели почти полностью, за исключением лавры св. Саввы. Как писал иерусалимский патриарх Феофан в своей грамоте 1625 г. к русскому царю с просьбой оказать помощь монахам лавры, «они великою нуждою пребывают в той святой обители, занеже арапляня во дни и в нощи их нудят. И пречудно есть во днях сих, как они в пустыне пребывают и держат ту святую лавру, потому что преж сего было... в пустыни Иорданской 300 монастырей, а ныне только они остались... и св. лавру Св. Саввы держат насилу»5. Хотя цифра «300» и может вызывать некоторые сомнения, но динамика процесса отражена верно.
Помимо лавры, с бедуинами соприкасались — хотя и в меньшей степени — православный монастырь Св. Креста, стоявший в трех километрах к западу от Иерусалима, и монастырь пророка Илии между Иерусалимом и Вифлеемом. Наконец, монастырь св. Екатерины на Синае, вместе с несколькими соседними небольшими обителями, тяготевшими к нему, веками находился в окружении кочевников и вынужден был искать способы взаимодействия с ними. Таким образом, история взаимоотношений монахов и бедуинов в османскую эпоху — это история прежде всего Синайского монастыря и лавры св. Саввы, двух важнейших духовных центров Христианского Востока6.
Монахи и «варвары» — эта антитеза существует с самого зарождения монашества; уже к концу III в. относится одно из первых преданий такого рода — «Мученичество синайских и раифских отцов». По мере упадка Христианского Востока монастыри все явственнее проигрывают противоборство с Пустыней. Все перипетии истории сосуществования монастырей и кочевников — двух
4 Барский В., 1800. С. 328-329.
5 Каптерев Н.Ф. Сношения иерусалимских патриархов с русским правительством. Т. 1. СПб. 1895. С. 48 (Далее: Каптерев Н.Ф. Сношения...).
6 В настоящей статье не рассматриваются коптские монастыри в пустынях Египта, которые, несомненно, тоже поддерживали отношения со своим кочевым окружением.
столь непохожих сообществ обитателей пустыни — едва ли возможно проследить в рамках настоящей статьи. Можно лишь выдвинуть предположение, что модели сосуществования монахов и номадов, которые были описаны наблюдателями османской эпохи, сложились в период халифата. С течением времени число монастырей в пустыне сокращалось, сменяли друг друга мигрирующие бедуинские племена, но взаимоотношения двух сторон сохранялись, как представляется, в целом без резких изменений7.
Наблюдатели ХУІ—ХУІІІ вв. свидетельствуют о весьма напряженных отношениях монахов с окружающим их кочевым миром. При описании каждого палестинского монастыря рефреном звучат фразы: «Монастырь... во всем благолепен... токмо не малу нужду и озлобление имат от арапов»8. Монастыри вынуждены были платить дань бедуинским племенам, снабжать их продуктами.
По словам В. Григоровича-Барского, каждый день под стенами лавры св. Саввы появлялось от 5 до 30 кочевников, «вопиют под монастирем, толкуще в стени камением и зовуще велегласно, да изнесут что снедно»9. Ворота им, конечно, не открывали, а спускали на веревке хлеб, елей и лук, смешанные в одном сосуде, а «знаменитейшим» из бедуинов подносили еще маслины10. Иоанн Лукьянов (1701) рассказывал, как бедуины стоят под стенами монастыря и требуют хлеба, «и старцы. со ограды кидают им, что собакам, по малу хлеба; иной кой наперед подхватит и побредет. а иные кле-четеют, глядят к верху, дожидаются, чтоб еще бросили; так другому кинут, да и тот также побредет; да так-то старцы по вся дни с ними мучатся; а за монастырь выйти нельзя, ограбят. А сверху монастыря старцы не велят глядеть на них, собак»11.
Кормил бедуинов и монастырь св. Екатерины на Синае. Как писал в 1560 г. Василий Поздняков, монахам «великое насилие от безбожных арапов», которые брали с монастыря оброк: муку, соль, масло. «А коли им старцы корму не дадут, и они старцев камением бьют за монастырем»12. В описании Синайского монастыря,
7 Хотя определенная эволюция монастырско-бедуинских отношений все-таки происходила, поскольку описание Синайского монастыря позднемам-люкской эпохи, принадлежащее М. Баумгартену, содержит немало отличий от той картины, которую рисуют путешественники османского времени.
8 Барский В., 1885. С. 350, 371; Серапион. С. 110.
9 Барский В., 1885. С. 350.
10 Там же.
11 Лукьянов В. Кол. 342—3.
12 Поздняков Ф. С. 24.
составленном Паисием Агиапостолитом, упоминается, что для себя монахи готовили караваи из чистой муки, а «аравитянам» — из более грубой, множество мелких хлебцев в форме айвы для раздачи толпам бедуинов. Любопытно, что помимо продуктов, им выдавали ножи, иглы, мыло13.
У И. Лукьянова, встречается рассказ о том, что бедуины брали пошлину и с паломников, посещающих лавру св. Саввы, по 5 пара с человека14. Баумгартен по дороге на Синай по нескольку раз платил дань бедуинам, именовавшим себя «стражами» Синайского монастыря15.
Существовали какие-то формальные соглашения о ежегодной уплате монастырями дани шейхам племен — об этом свидетельствует Григорович-Барский применительно к лавре св. Саввы, замечая, что эта дань — единственная гарантия выживания монастыря16. Кроме того, бедуины периодически требовали от монастырей натуральный оброк продуктами. Несомненно, это также входило в условия соглашения. Синайский архиепископ Анания сообщал в Москве в 1682 г.: «Даем дань туркам и арапам и выходит на дань по 10 тыс. и больше ефимков в год, да сверх того они, арабы, всякий день в монастыре пьют и едят и запас берут своей рукою, сколько хотят»17. Григорович-Барский упоминает еще один вариант согла-
13 Паисий. С. 116, 127. Стоит привести целиком пассаж Паисия о выдаче продовольствия окрестным арабам: « .здесь есть келлии, в которых складывают пшеницу, рис, бобы и горох, чечевицу и ячмень; складывают в большом количестве хлебы большие и малые, для того, чтобы ежедневно [арабы] кормились один больше другого. Раздают из окна каждому паек — по полу-стакану муки. Снабжают сверх того коровьим и деревянным маслом, уксусом и сахаром; и за этим все они прибегают. Раздают им еще олово, ножи и иглы, коими они прижигают себе челюсти; дают им финики и сладкий корень, и масло от лампад дает им лампадовозжигатель; отчасти берут это для своих больных, а другие хватают по своей гадкой жадности. Дают им секретно мыло мыться, и они по получении тотчас же удаляются. Все это раздают им бедные монахи, если же не дадут чего-нибудь, то их поражают ножами» (Паисий. С. 127-128).
14 Лукьянов И. Кол. 340. Пара — мелкая серебряная монета, 1/40 пиастра (кырша). В нач. XVIII в. вес пара составлял 0,518 г при содержании серебра ок. 70 %.
15 Баумгартен М. С. 79, 93.
16 Барский В., 1885. С. 351.
17 Цит. по: Каптерев Н.Ф. Русская благотворительность Синайской обители в XVI, XVII и XVIII столетиях // Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. 1 10-11. 1881. С. 385 (Далее: Каптерев Н. Ф.). Анания, конечно, сгущает краски, пользуясь неосведомленностью московитов. Вряд ли бедуинов впускали внутрь монастыря и давали им, «сколько хотят». Как писал
шения синайских монахов с бедуинами: «обычай тамо имут на три лета отверзати монастырь и кормити арапов, и на три лета заклю-чати»18.
Поскольку территории кочевий были более-менее четко разделены между племенами, регулярную дань с каждого монастыря брало определенное племя или группа племен. С лаврой св. Саввы было связано племя убейдиев, которое, по преданию, происходило от рабов, подаренных монастырю императором Юстинианом и поселенных в округе. В османскую эпоху они обитали в непосредственной близости от лавры, у северо-западной оконечности Мертвого моря, но весь ареал их кочевий очертить сложно. Стойбище убейдиев располагалось в развалинах лавры св. Феодосия Кино-виарха, в горном массиве, примерно в четырех километрах к западу от лавры св. Саввы, по дороге из лавры в Вифлеем. По свидетельствам тогдашних «Проскинитариев»19, бедуины поселились здесь не позже XVI в. За долгие века обитания убейдиев в развалинах
Герасим Паллада, «не во всякое время входят арапы в монастырь, хотя бы они и захотели, а входят только в уложенные времена, да опять и не все, а некоторые только из первейших; ибо есть либо они входили все, то бы давно уже монастырь был растащен ими» (Герасим. С. 70). Вообще, челобитные ближневосточных монастырей с просьбами о милостыне едва ли могут считаться достоверным источником по данной теме. В расчете на щедрую благотворительность монахи были заинтересованы максимально подчеркивать свою нужду и бедствия: «Не возможет стоять сей святой монастырь... от многих налогов, нужд и скорбей, от араплян, которых кормим по пяти сот человек ежедневно», писал в Россию синайский архиепископ Иосафат в 1630 г. (Каптерев Н.Ф. С. 382). Получив милостыню значительно меньше ожидаемой, Иосафат в следующей своей грамоте, от 1636 г., решил сбавить требования и, соответственно, масштабы переживаемых бедствий: «не возможет стоять сей святой монастырь от многия обиды арабския, ибо кормим их по три ста на день и больше» (Там же. С. 383).
18 Барский В., 1800. С. 257. Другие источники, впрочем, не подтверждают этих сведений, сообщая о ежедневной выдаче продовольствия бедуинам.
19 В путеводителе по св. местам, составленном автором с Крита на рубеже Х^Х^ вв., сообщается, что монастырь св. Феодосия «в настоящее время принадлежит мусульманам, и они ставят туда волов. О грехи мои! Кто может видеть это и не оплакивать несчастия нас, несчастных христиан? Почему и за что Бог даровал это варварским народам?» (Восемь греческих описаний св. мест XIV, XV и XVI вв. / Изд. А.И. Пападопуло-Керамевса, пер. П.В. Безобразова. СПб., 1903. С. 161 (Далее: Восемь описаний...). О том же сообщает стихотворный Проскинитарий 1580-х гг.: «Теперь же этой местностью владеют арабы и живут как демоны в монастыре.» (Там же. С. 214). В литературе встречается другая датировка захвата бедуинами лавры св. Феодосия — начало XVII в. (Сообщения Императорского Православного Палестинского Общества. 1899. С. 580 (Далее: СИППО), но эта информация, как видим, ошибочна.
лавры, она стала ассоциироваться у палестинских жителей именно с этим племенем, и прежнее ее имя Дейр-Доси (монастырь Феодосия) сменилось на Дейр-ибн-Убейдие20. Судя по некоторым свидетельствам, убейдии не были классическими бедуинами-верб-людоводами, а, скорее, полукочевниками, занимавшимися также земледелием наряду со скотоводством21. Монахи лавры так или иначе общались и с другими бедуинскими племенами на обоих берегах Иордана и Мертвого моря. Убейдии, хотя и были давно исла-мизированы, полагали себя состоящими под покровительством лавры и требовали уплаты за них всех податей и штрафов, наложенных пашами. Около 1823 г., когда лавра, разоренная турецкими гонениями, отказалась от этого покровительства, иерусалимский мутасаллим бросил в тюрьму нескольких убейдиев за неуплату налогов. Тогда убейдии захватили лавру, избивали монахов, разграбили припасы и удерживали монастырь, пока греки не выкупили арестованных. В голодные годы лавре приходилось кормить все племя (185 мужчин на нач. 1830-х гг.)22; сопротивление монахов этим поборам могло кончится плохо — однажды настоятеля Неофита ударили саблей23.
В отношении монастыря св. Екатерины мы можем опереться на более конкретные сведения, содержащиеся у патриарха Герасима и особенно Порфирия Успенского, а также на наблюдения
20 СИППО, 1899. С. 580-581.
21 Там же. С. 583.
22 Неофит. С. 168. Численность племени незначительно колебалась. А. Уманец, говоря о том же времени, приводит цифру 160 человек, получавших по 8 хлебцов на каждого 2 раза в неделю и чаще (Уманец А. С. 211).
23 Неофит. С. 133, 155, 168. Убейдии были воинственным племенем, способным оградить свои владения от любого пришельца. Английский путешественник Роберт Керзон с содроганием вспоминал о своей встрече с ними в горах у монастыря весной 1834 г.: «Мы проходили по этому карнизу... когда увидели, как три или четыре араба с длинными ружьями... выскользнули из расщелины прямо перед нами и встали на тропе, направив нам в лицо свои неприятного вида орудия /.../ Первым моим порывом было оглянуться по сторонам, но, сделав это, я понял, что другие арабы выползли позади нас из теснины, которую мы миновали, не заметив; а взглянув вверх, я увидел на краю обрыва над нами пестрое собрание сверкающих стволов и коричневых лиц ... а на противоположной стороне ущелья, примерно в 150 ярдах от нас, казалось, на каждом утесе стояло по человеку — босоногому, в белой рубахе, с головой, обмотанной желтым платком, и длинным ружьем в руке, направленным на нас. Мы попали в засаду, так искусно устроенную, что всякая попытка сопротивления была безнадежной» (Curzon R.. Visits to Monasteries in the Levant. L., 1955. P. 179-180).
европейских ориенталистов XIX в. Бедуины, населявшие гористый юг Синайского полуострова, именовались Тавара (от ар. ат-тур — «гора»; таково же было одно из названий Синая). Они объединялись в конфедерацию, насчитывавшую, по оценкам разных авторов, от 7 до 11 племен. Непосредственное окружение обители составляли т. н. «монастырские рабы» (джабалие), возводившие свое появление на Синае тоже ко временам Юстиниана, который переселил туда 200 семейств невольников для обслуживания и обороны монастыря24. В средние века они были арабизированы и исламизиро-ваны — в той мере, в какой можно говорить о бедуинском исламе. В иерархии синайских бедуинов «монастырские рабы» относились к категории «низших племен», что выражалось и в их зависимом статусе, и в хозяйственном укладе — «рабы» не разводили верблюдов, это было прерогативой «благородных» бедуинов. «Невольники», разделявшиеся на несколько родо-племенных групп25, кочевали в окрестностях монастыря26, за особую плату обрабатывали монастырские сады в оазисах27, привлекались для работ в каменоломне, обжига извести, строительства, сопровождения паломников при обходе близлежащих мест поклонения. Теоретически они обязаны были в случае нападения на монастырь выставить 70 бойцов для обороны обители. Численность «рабов» Порфирий Успенский в сер. XIX в. определял в 375 семейств или 1500 душ, а А. Норов в 1862 г. — в 400 семейств28.
24 Порфирий. С. 149; Норов А., 1878. С. 99; Eckenstein L. A History of Sinai. L., 1921. P. 188—190 (Далее: Eskenstein L).
25 Названия их настолько искажены неаккуратной транскрипцией источников, что приводить их нет смысла.
26 Как писал А.С. Норов, «зимою живут они, как троглодиты, в пещерах (развалины домов их предков сохранились доселе в некоторых местах), але-том переносятся со своими малыми стадами из долины в долину, где им встретится пастбище» (Норов А., 1878. С. 99).
27 На Синайском полуострове монастырю принадлежало несколько небольших оазисов с источниками и садами, окруженных стенами с железными воротами. Внутри находились церкви и кельи, эти постройки именовались метохами (подворьями) или малыми монастырями. Один из них примыкал к стенам главного монастыря, помимо сада там находилось монастырское кладбище. В нескольких километрах к югу и юго-востоку лежали подворья Богоматери Даутской, св. апостолов Петра и Павла, 40 мучеников и св. Бес-серебреников. Помимо этого, Синайская обитель владела садами и финиковыми рощами в Фаране и Раифе, на берегу Суэцкого залива (Паисий. С. 132— 144; Герасим. С. 83—88; Порфирий. С. 196, 204).
28 Порфирий. С. 204—205; Норов А., 1878. С. 99. Можно вспомнить еще один исторический аналог монастырских «рабов» и «защитников» — грузинскую колонию в палестинской деревне Малха, созданную, по преданию, в средние
Наряду с «рабами» Синайский монастырь был связан и с рядом «благородных» племен, выступавших в роли «стражей», «защитников» монастыря. Эти племена — Алейкат (Алейят), Аулад-Саид и Аварим — как считалось, появились на Синае в эпоху арабских завоеваний и кочевали к западу и северо-западу от горы Синай в радиусе нескольких десятков километров, контролируя значительную часть западного побережья полуострова. По договору с монастырем они обязаны были защищать его от других племен, а также имели монопольное право на провод караванов паломников и доставку припасов из Каира в монастырь. В первой трети XIX в. за каждый ардеб (ок. 150 кг) груза они получали от монастыря 25 пиастров и питание, за наем верблюда с паломников брали 150 пиастров, рассчитывая при этом еще и на дополнительный бакшиш. О численности «стражей» монастыря нет прямых данных, но всего на Синайском полуострове в 1840-х гг. известно девять бедуинских племен (ок. 5000 человек), без учета «монастырских рабов»29. Таким образом, «стражи» могли насчитывать, ориентировочно, пол-торы-две тысячи человек.
Из этого следует, что основную массу арабов, которых кормил Синайский монастырь, составляли «рабы», а периодически к ним присоединялись и какие-то группы «стражей», получавшие еще и значительные выплаты в денежной форме. Синайский архимандрит Кирилл в 1693 г. жаловался русским государям, что монахи ежегодно вынуждены платить «стражам своим арабам» свыше 5 тыс. рублей. В другой синайской грамоте, от 1697 г., к 5 тыс. рублей приравнивалась общая сумма ежегодных расходов монастыря («сколько харчей надобно на прокормление повсядневно арабов, которые оберегают монастырь»)30.
Возвращаясь к вопросу о числе бедуинов, получавших питание от Синайского монастыря, можно привести следующие цифры. Паисий (1580-е гг.) сообщал: «Большое множество их кормят, до тысячи и больше: пусть имеют проклятие от блаженного
века для охраны и обслуживания монастыря Св. Креста и других грузинских обителей Св. Земли. Наблюдатели XIX в. сообщали, что жители деревни (ок. 600 чел.) говорили по-арабски и исповедовали ислам, но продолжали считать себя потомками грузин (гурджи) и имели традиционную привилегию обрабатывать — на весьма льготных условиях — поля и виноградники Крестного монастыря (Цагарели А. Памятники грузинской старины в Св. Земле и на Синае. СПб., 1888. С. 140-141).
29 Порфирий. С. 205-207.
30 Каптерев Н. Ф. С. 402-405. Масштабы расходов, опять же, сильно преувеличивались в видах получения милостыни (см.: Там же. С. 406).
Моисея»31. В синайских грамотах 1630-х гг. приводились цифры от 300 до 500 «араплян»32. Василий Гагара в 1636 г. тоже свидетельствовал, что монастырь каждый день кормит до 500 арабов «кашею пшенную с маслом з деревянным», чтобы они не взяли монастырь и не перебили его обитателей33, но число бедуинов паломник, слабо разбиравшийся в восточных реалиях, вполне мог назвать со слов греков. Французский путешественник 1658 г. Ж. Тевено дает цифры от 150 до 400 арабов в разные дни34. Порфирий Успенский в 1840-х гг. писал, что монастырь снабжает «рабов» одеждой и раз в два дня выдает «черствые хлебцы, величиною меньше и тоньше кулака, спеченные из муки с примесью большей части отрубей»35. Взрослым мужчинам выдавали по пять таких хлебцев, женщинам и юношам — по три, девицам и детям — по два, на что, по подсчетам Порфирия, уходило в год до 5000 пудов муки и отрубей36.
Трудно поверить, что все полторы тысячи «рабов» и столько же «стражей» ежедневно собирались под стенами монастыря, требуя пищи. Учитывая, что некоторые кочевья отстояли от Синайской горы на 100 км, очевидно, что слишком часто проделывать такой путь бедуины не могли. По аналогии с вышеупомянутым свидетельством В. Григоровича-Барского о 5—30 убейдиях (из почти двух сотен мужчин этого племени), приходивших ежедневно к лавре св. Саввы, можно предположить, что и у синайской Дувары каждый день собиралось едва ли больше сотни бедуинов с семьями. Подобную цифру дает и М. Баумгартен: «каждый день не менее 50 арабов приходят туда за пищею, которою то прозьбою, то насилием получают»37. Примерно такое же число бедуинов приводится у немецкого путешественника 1639 г. Нейтцшвитца — от 50 до 100 человек ежедневно38.
Весьма любопытна тема о качестве продуктов, получаемых бедуинами от монахов. Монастырские авторы — Паисий или архиепископ Анания — жалуются, что «варвары» объедают их, обрекая на нищету и лишения, сами же «сытно» кормятся «один больше другого», «по своей гадкой жадности». Патриарх Герасим писал об
31 Паисий. С. 101.
32 См. сноску 17.
33 Гагара В. С. 21.
34 Ескєтієіп Г. Р. 178.
35 Порфирий. С. 204.
36 Там же. С. 206.
37 Баумгартен М. С. 21.
38 Ескєтієіп Г. Р. 178.
арабах: «со всем тем, что получают от нас до пресыщения, пищу и одежду, более умножают, нежели уменьшают свою злобу и не-благодарность»39. Однако со слов тех же авторов явствует, что бедуинов кормили чуть ли не отбросами: хлеб для них пекли из низкосортной муки (вспомним описание Порфирия), отдельно от собственных караваев; если при Паисии, в конце XVI в., хлебопекарня в монастыре еще была общей, то при Герасиме, век спустя, для арабов существовала даже отдельная кухня40. Порфирий упоминал, что арабы нередко «бунтуются» против монастырского ико-нома, который заведовал снабжением бедуинов, «и с оружием в руках требуют смены его, или за грубое обращение с ними, или за выдачу худого хлеба, или за какую-либо несправедливость»41. Когда французский путешественник кон. XVIII в. К.Ф. Вольней поражался скудости и суровости быта пустынных монастырей, сирийские христиане резонно замечали ему, что положение окрестных бедуинов и феллахов еще хуже42. В том же тоне Порфирий описывает «монастырских рабов»: «эти беднейшие люди, полунагие, полуприкрытые рубищами, принужденные допитываться травою и кореньями, суть самые жалкие создания»43.
Хотя монастырские источники традиционно изображают иноков смиренными страдальцами, претерпевающими побои и поношения от «лютых арапов», иногда все же встречаются свидетельства, что и монахи вели себя по отношению к арабам, особенно «рабам», достаточно жестко. Споры и конфликты при раздаче хлеба происходили постоянно: монахи, вероятно, не торопились соглашаться со всеми требованиями номадов. Поэтому, как писал Вольней, эти споры «часто сопровождаемы бывают с недовольной стороны (конечно, арабской. — К. П.) бросанием камней и ружейными выстрелами»44.
На основании источников складывается впечатление, что вопреки условиям договоров бедуины не считали себя связанными какими-либо ответными обязательствами, например вооруженной защиты, по отношению к монастырям45. Уплата дани не спасала монастыри от набегов других племенных групп, либо мелких и
39 Герасим. С. 166.
40 Там же. С. 69.
41 Порфирий. С. 196.
42 Вольней К. Ф. С. 205.
43 Порфирий. С. 196.
44 Вольней К. Ф. С. 483.
45 Нам удалось встретить в литературе только одно глухое упоминание
никому не подконтрольных, либо согнанных засухой со своих традиционных кочевий и мигрирующих в поисках воды и пастбищ, а иногда, вероятно, и самих «защитников». Так, например, в марте 1800 г. бедуины племени Хиджая сожгли ворота лавры св. Саввы, ворвались внутрь и разграбили ее. Греческий летописец не преминул отметить, что через полгода правосудие Божие покарало разбойников, потерявших 60 человек убитыми в стычке с соседним племенем46. За века непростого соседства монахи явно научились разбираться в бедуинской генеалогии, племенах и лично знали всю их верхушку.
Бедуины, похоже, не испытывали особой благодарности к «благотворителям» и, по словам Григоровича-Барского, встретив где-нибудь в поле знакомого монаха, вполне могли его раздеть и огра-бить47. О том же писал синайский монах Паисий: «Каждый день монахи питают их (бедуинов. — К. П.), а те их ругают... и скрежещут зубами. Часто они поражают монахов камнями и голышами, и вырывают у них волосы подобно диким львам, руки их вооружены ружьями и саблями, они хотят поражать ими бедных монахов, а монахи все переносят, вспоминая поругания и ланитные удары, которым подвергся Спаситель»48. 200 лет спустя схожую картину изображает Вольней (см. сноску 34). Герасим Паллада при упоминании арабов часто использует эпитет «злые и неблагодарные»: «И чем более берут, тем более желают брать; нападают различными способами и ухищрениями на трудящихся тамо отцев»49.
Естественно, отношение христиан к кочевникам было самым негативным: «Беседа... их мерзостна к слышанию, — желчно писал Григорович-Барский, — зрение же и хождение зверское, а не человеческое, целования же и приветствия несть, и ядение и питие свинское имут. Словом рещи, всего мира последнейший народ нравом и житием»50.
о том, что османские султаны в своих бератах о привилегиях Синайского монастыря св. Екатерины гарантировали ему защиту от арабов-кочевников и грозили жестокими наказаниями всем, кто причинит ущерб монастырю (Весела З. К вопросу о положении христианской церкви в Османском государстве // Османская империя. Государственная власть и социально-политические структуры. М., 1990. С. 121). Реальной защиты османы оказать, конечно, не могли и не пытались.
46 Максим. С. 91; Уманец А. С. 201.
47 Барский В, 1885. С. 299-300.
48 Паисий. С. 101.
49 Герасим. С. 166. См. также сноску 39.
50 Барский В., 1885. С. 300.
Подобные взгляды в той или иной форме свойственны были всем паломникам, мимоходом соприкасавшимся с бедуинами. У многих синайских монахов, годами живших в окружении номадов, отношение к ним было таким же. Например, у Паисия Агиапосто-лита мы не найдем ни одного доброго слова об арабах: они «негодные», «лукавые», «злобные», «лаются как собаки», у них «нет веры»; все время чувствуется страх автора перед бедуинами, в том числе и «монастырскими рабами»51.
На фоне этого многовекового страха и ненависти резким диссонансом звучат отдельные позитивные отзывы о бедуинах. Даже М. Баумгартен, который не находит для грабителей-беуинов лучшего уподобления, чем «псам, кои, когда брошен будет хлеб, перестают лаять», признает тем не менее: «Удивительно, что сей варварский... народ, будучи притом весьма беден и никому не подвластен, всегда воздерживается от убийства людей, хотя бы то свободно и без опасения мог делать»52. Иерусалимский патриарх Нектарий (ум. в 1676 г.), бывший синайский монах, писал о союзных племенах: «Они любят монастырь; заботливо охраняют его, и инокам советуют все полезное для него»53. Почти теми же словами писал Герасим Палла-да: «Когда кому-нибудь из них (бедуинов-«стражей». — К. П.) случится быть тамо (в монастыре. — К. П.), не токмо не причиняют никаких обид, но еще любят, промышляют и стараются о содержании его, подавая монахам совет, каким образом можно найти выгоды для них и для себя»54. Герасим утверждает, что бедуинские старейшины осуждали и наказывали своевольную молодежь, когда те «дерзнут похитить что-нибудь сверх определенной части» или причинят иные обиды монахам55, что, надо полагать, происходило постоянно. «И подлинно, хотя сей народ груб и неучен, не имеет... гражданских законов... однако в случае споров поставляет самых справедливых судей», — признает Герасим56. Как кажется, тут он более искренен, чем
51 Паисий. С. 101, 127, 139, 140, 141.
52 Баумгартен М. С. 94.
53 Цит. по : Порфирий. С. 208.
54 Герасим С. 104—105. Нет ли тут прямого заимствования из Нектария?
55 Там же. С. 105.
56 Там же. С. 106. Разборы конфликтных ситуаций «невольников» Джаба-лия с монахами нашли отражение во многих арабских документах архива Синайского монастыря, изучение которых таит немало открытий в сфере взаимоотношений монастыря со своей «варварской периферией». Как пример можно привести один из таких документов от 1088 (1677/8) г., опубликованный в приложениях к каталогу арабских рукописей Синая (Atiya A. The Arabic Manuscripts of Mount Sinai. Baltimor. 1955. Plate XII).
в своих филиппиках против «бешеных арапов», адресованных к потенциальным подателям милостыни для монастыря57.
Наконец, В. Барский, проведший в монастыре всего шесть дней и поэтому судивший обо многом только со слов монахов, отмечает, что невольники «никогда же вражды не творят с иноками, аще и неверны суть, но суть иные Арапы многи, иже бе слышася в горах и умножишася зело, и не суть монастырскии, но чуждии, и от тех великую нужду претерпевают иноки, и те пищу и дары с пре-щением и грозьбою от монастыря истязуют и изымают, и многия пакости творят»58. По свидетельствам паломников, монахи безбоязненно впускали в монастырь небольшие группы «рабов», они же обрабатывали монастырские сады в оазисах, когда для монахов это было опасно, сопровождали паломников при обходе синайских святынь с оружием, на случай появления «диких» бедуинов59. Резким контрастом на этом фоне выглядят монастырские рабы, сопровождавшие на Синайскую гору М. Баумгартена. Два раза за время восхождения арабы-проводники, обнажив оружие, требовали денег у паломников и не успокоились, пока не отняли все наличное серебро60. Удивительная перемена произошла в поведении «невольников» в османскую эпоху: никто из поздних паломников не жалуется на их вымогательства.
В то же время, не стоит и идеализировать отношения монастыря и «невольников». Немалая часть вышеописанных конфликтов и споров монахов с бедуинами, очевидно, приходится именно на долю «монастырских рабов».
Периодически отношения монастырей с номадами перерастали в открытую войну. Василий Поздняков упоминает две пушки, содержавшиеся в Синайском монастыре для таких случаев61.
57 См. сноски 39, 49. «Почему есть ли не будет, благочестивые христиане, ваша помощь и милость, которая бы насытила ненасытную утробу сих алчных арапов, то уже никакой не останется нам надежды...» (Герасим. С. 166).
58 Барский А., 1800. С. 263. Кого имел в виду Барский под враждебными арабами, отличными от «монастырских рабов»? Похоже, «стражей», которые также получали дань с монастыря и кочевали в округе. Других вариантов нет: трудно представить, чтобы «стражи» допустили к монастырской «кормушке» посторонние племена.
59 Вишенский И. С. 49; Барский В., 1800. С. 263—266.
60 Баумгартен М. С. 82, 84.
61 Поздняков В. С. 24. Небольшие пушечки на северной стене имелись там и во времена Порфирия: по его словам, из них стреляют при встрече почетных гостей в большие праздники «и грохотом выстрелов содержат в страхе местных бедуинов» (Порфирий. С. 175).
Ипполит Вишенский (1708 г.) писал: «Когда арап немаш, и за монастирь ходят по горах, а если в гневи Арапе, то нельзя и голови виточити, зараз убьет. У низших рядах не страшно, улици як пещери из склепом, хочай и стрилит, то куля (пуля. — К. П.) скрозь мур (камень. — К. П.) не убьет»62. Порфирий объяснял хаотичную застройку внутреннего пространства монастыря именно военными соображениями: «Это лабиринт, который, впрочем, нагроможден так нарочито, для безопасности монахов, в которых иногда стреляли арабы с противоположной горы и ранили
их»63.
Патриарх Герасим, И. Вишенский и В. Барский описывают фортификационные сооружения Синайского монастыря, стены в 12 сажен высоты, башенки («келии») по углам и посередине каждой стены, где сидят монахи-стражники: «когда приходят Арапи... и хотят монастир разорити, то оны с тех келий боронятся, абы не разорили»64. Тактика у бедуинов, видимо, всегда была одинаковой — они стремились поджечь монастырские ворота. Именно так прорвались в лавру св. Саввы бедуины Хиджая в 1800 г. Как писал А. Уманец, «деревянную дверь, обитую снаружи железом, они успели сжечь, наливая в скважины между железных полос масло и разложив здесь огонь»65. В Синайском монастыре в таких случаях иноки, сидевшие в надвратной башне, «имут художество, от внутрь стены лиют воду, якоже... угашает огонь»66. Не имея иных возможностей овладеть укрепленной обителью, бедуины прибегали к затяжной осаде, перерезая все связи монастыря с внешним миром, в том числе и подвоз продовольствия. Блокада могла тянуться долгие месяцы, если не годы67.
На основании имеющихся разрозненных данных можно попробовать проследить динамику сосуществования монастырей и их кочевого окружения в ХУІ—ХІХ в.
62 Вишенский И. С. 48-49.
63 Порфирий. С. 179. Именно из-за этого, по преданию, император Юстиниан повелел казнить архитектора, неудачно выбравшего место для постройки монастыря: расположенный в межгорной котловине, он легко простреливался с соседней горы св. Епистимии (Герасим. С. 42-43; Порфирий. С. 149). Герасим писал, что Юстиниан даже хотел срыть эту гору из-за угрозы, которую она создавала монастырю. «Однако он, с помощью Божией, пребывает и доныне безвреден, потому что стоит не очень близко к оной» (Герасим. С. 94).
64 Вишенский И. С. 48.
65 Уманец А. С. 211.
66 Барский В., 1800. С. 274; Герасим. С. 69.
67 См.: Барский В, 1800. С. 247, 257.
Лавра св. Саввы к началу османской эпохи принадлежала колонии сербских монахов. Сербы закрепились в Св. Земле в нач. XIV в., ими был заселен монастырь Архангела Михаила в Иерусалиме, а в 1504 г. занята лавра, покинутая к тому времени монахами из-за притеснений бедуинов68. Арабская православная община переживала при мамлюках тяжелые времена и не могла содержать монастыри в пустыне; сербская же колония пользовалась поддержкой балканских соплеменников и располагала достаточными средствами для удержания лавры. Однако в XVI в., в условиях прекращения финансовой помощи со стороны метрополии и непростых отношений с греческими патриархами, вставшими после 1534 г. во главе Иерусалимской церкви, община сербских монахов слабеет69, и ей становится все труднее сдерживать натиск бедуинов. Сербы пытались найти новых покровителей в лице московских царей; переписка насельников лавры с Россией дает некоторое представление о состоянии монастыря. Так, Иван IV в грамоте 1558 г. к игумену лавры Иоасафу упоминал: «Писал еси к нам, что тебе в лавре церкви и келеи соградить нечем. А от аравлян вам обиды великие, потому что ограда монастырская обветшала, и нам бы вас пожаловать, прислати вам своя милостыня на согражение церкви и монастырю...»70.
Денежная помощь периодически поступала из Москвы в лавру, особенно в 80-е гг. XVI в., однако в конце того же столетия контакты временно прервались. Это совпало с общим социальноэкономическим и политическим кризисом Османской империи, полосой мятежей и смут, полностью дезорганизовавших православное паломничество в Св. Землю и, тем самым, подорвавших источники доходов палестинского духовенства. Как сообщало посольство из лавры, отправленное в Москву в 1602 г., «здесь, во святых местах, многия печали, нужды и глад, какого не бывало во днях наших, и насилие от Арапского рода умножилось, так что мы едва
68 Архимандрит Леонид. Сербская иноческая община в Палестине. С. 52-
53 // Чтения в Обществе любителей истории и древностей российск. 1867. Кн. 3. III. С. 42-64 (Далее: Леонид).
69 Численность насельников лавры по данным источников XVI -нач. XVII в. составляла от 30 до 90 человек, вместе с общиной Архангельского монастыря — до 110 человек. Всего же, с находящимися «в отъезде на монастырских службах» — 250 человек. (Путешествие ко святым местам и в Египет князя Николая Христофора Радзивила. СПб., 1787. С. 138; Коробейников Т. С. 99; Гагара В. С. 13).
70 Российский государственный архив древних актов (Далее: РГАДА) Ф. 52/1. Кн. 1. Л. 148-148об.
не погибли от здешних святых и божественных мест. Но мы добре стояли в земле безводной и сухой пустыне жили и пустынничали в пречудной Лавре... теснясь крепко и трудясь от Агарянских языков, которые умножились, ради наших согрешений»71. Османская власть, видимо, утратила всякий контроль над бедуинами Сирийской пустыни, и под их давлением монахи вынуждены были покинуть лавру и уйти в ее иерусалимский метох — Архангельский монастырь. «Лавра же да постоит в сохранении некоторое время, доколе смирится род Агарянский, и ныне пребывают не многие старцы, в монастыре заключенные, страха ради Измаилитскаго. Мы же, по совету Пресвятейшаго патриарха нашего, Софрония, взяв все сосуды церковныя, пришли во св. град Иерусалим, в другой монастырь наш Архангельский», — сообщали посланники72.
Позже, до 1612 г., монахи вернулись в лавру и возвели на ее южной стороне сторожевую башню для защиты от бедуинов. Строительство, однако, окончательно расстроило финансы монастыря. Посольства лавры, приезжавшие в Россию в 20-30-хгг. XVII в., рисовали положение монастыря все в более мрачных тонах73. После 1636 г. сербы, будучи не в силах расплатиться с долгами, окончательно покинули свои палестинские монастыри.
Лавру на какое-то время заняли бедуины, но греческий иерусалимский патриарх Феофан около 1640 г. погасил долги сербов и овладел их монастырями, а при патриархе Паисии (1645-1660) монахи в количестве 10-15 человек вернулись в лавру. При том, что Иерусалимский патриархат был несравненно более мощной структурой, чем сербская колония Палестины, но и грекам лишь с большим трудом удавалось удерживать лавру. Положение монастыря во второй пол. XVII в. оставалось крайне тяжелым, монахи жили в окружении враждебных бедуинов, как в осажденной крепости, продукты в монастырь доставляли из Иерусалима, дождевую воду собирали в цистерны, где она нестерпимо раскалялась от солнца, источник, забивший когда-то в ущелье под стенами лавры по молитве св. Саввы, был теперь недоступен «за арапами». С высокой башни один из монахов постоянно вел наблюдение над всеми передвижениями в округе, звонил в колокол при появлении бе-дуинов74. По некоторым данным, в 60-х или 70-х гг. XVII в. лавра
71 Леонид. С. 58.
72 Там же.
73 См.: Леонид. С. 61-63; Каптерев К. П. Сношения... С. 46-59.
74 Суханов А. С. 188; Иона. С. 24; Макарий. С. 13; Варлаам. С. 68; Барс-кийВ., 1885. С. 343.
была снова оставлена монахами, там пасся скот бедуинов. Только в 1688 г. патриарх Досифей, издержав 12 тыс. пиастров, восстановил полуразрушенный монастырь75.
Численность обитателей лавры в начале XVIII в. резко колебалась, по данным разных паломников, от 5-6 до 90 человек76. Возможно, это было связано со степенью бедуинской угрозы. Лавра не имела источников дохода, кроме приношений паломников, продовольствие доставляли из Иерусалима, а иноки, опасаясь «ефио-пов», редко выходили из монастыря77.
История лавры в последней трети XVIII - нач. XIX в. слабо отражена в доступных источниках. Численность монахов в этот период составляла 25-30 человек78. Как уже упоминалось, в 1800 г. лавра была захвачена и разграблена одним из бедуинских племен.
Положение Иерусалимского патриархата резко ухудшилось с началом Греческого восстания 1821 г. Прекращение паломничества в Палестину и суровые гонения на православных во всех провинциях империи поставили лавру св. Саввы на грань исчезновения. Давление номадов росло, иноки неоднократно (в 1823, 1832 гг.) порывались оставить лавру и уйти в Иерусалим, поскольку Иерусалимская церковь была полностью разорена и неспособна поддерживать пустынный монастырь и откупаться от бедуинских племен. Только египетская оккупация Сирии положила конец произволу бедуинов79.
Положение монастыря св. Екатерины на Синае было, в целом, более благоприятным. Монастырь, населенный в османскую эпоху греческими монахами, был знаменит во всем христианском мире, поддерживал тесные связи со многими странами Средиземноморья и Восточной Европы, имел десятки подворий, обширную недвижимость, получал отовсюду щедрую милостыню. Синайское монашество, возглавлявшееся собственным архиепископом, чувствовало себя достаточно сильным, чтобы весь XVII в. претендовать на автокефалию, не бояться конфликтов с соседними патриархами и самостоятельно выстраивать отношения с кочевым окружением.
Описание Синая у Баумгартена (1507) и более поздние свидетельства резко контрастируют между собой. В начале XVI в.
75 Максим. С. 77-78.
76 Макарий. С. 13; Варлаам. С. 68; Вишенский И. С. 93.
77 Макарий. С. 12; Варлаам. С. 68; Барский В., 1885. С. 348-349.
78 Деншин И. С. 20; Вольней К. Ф. С. 485.
79 Неофит. С. 133, 155, 168.
арабы жили внутри монастыря («во всем вольно и как им угодно поступают, будучи сами и владетели сего места и защитники и разорители»80), стражи не проводили караваны богомольцев, а брали с них дань. Потом что-то радикально изменилось, бедуины из монастыря исчезают и более туда не допускаются.
Показателями состояния монастыря в условиях давления «Пустыни» могут служить положение его подворий в синайских оазисах, численность монахов, данные об их пребывании в монастыре или в его Каирском подворье, куда они уходили в период усиления бедуинского натиска, наконец, прямые сообщения о конфликтах монастыря и номадов.
Заметно, что численность обитателей монастыря в XVI в. росла, на рубеже XVI—XVII вв. стабилизировалась, с кон. XVII -нач. XVIII в. стала сокращаться. По свидетельству паломников, приходивших в монастырь св. Екатерины, в 1546 г. там насчитывалось 60 монахов81, в 1560 г. — 9082, в 1579 г. — 10083 или даже 14084, в 1582 г. — 12085 и в 1593 г. — 126 иноков86. Впрочем, численность обитателей монастыря в некоторые периоды очень резко колебалась. Сведения о числе насельников у паломников, посещавших Синай чуть ли не в один и тот же год, не совпадают, цифры различаются в несколько раз. Василий Поздняков в 1560 г. застал в монастыре 90 иноков, а немецкий путешественник Лувенштейн на следующий год — 30-40 человек87. Интерпретировать эти разночтения затруднительно. Возможно, как и в случае с лаврой св. Саввы, тут играла свою роль степень бедуинской угрозы, вынуждавшей
80 Баумгартен М. С. 92.
81 Порфирий. С. 186.
82 Поздняков В. С. 24. При этом Поздняков отмечал, что в монастыре имеется 300 келий, что отражает, видимо, численность его обитателей в прошлом. «Потому их мало, — пишет Поздняков, — что им великое насилие от безбожных арапов» (Там же).
83 Восемь описаний. С. 193.
84 Норов А, 1878. С. 112.
85 Порфирий. С. 186.
86 Коробейников Т. С. 102. По данным Трифона Коробейникова, в монастыре св. Екатерины было 100 старцев, 26 — в четырех соседних подворьях, «да в отъезде на монастырских службах старцов 274 человека», что в сумме составляло 400 человек (Там же). Следует отметить, впрочем, что эти круглые цифры не засвидетельствованы самим Трифоном (он не был на Синае), а содержались в инструкции Посольского приказа по раздаче милостыни восточным монастырям, поэтому в значительной степени условные и, видимо, завышенные.
87 Еекет1ет Ь. Р. 176.
монахов временно переселяться в Каирское подворье монастыря или в Раифу (ат-Тур).
В 1620-е гг. московская милостыня в Синайский монастырь посылалась в расчете на 100 монахов88. В поздней редакции «Жития и хождения» Василия Гагары говорится о трехстах иноках Синайского монастыря89, но это, скорее всего, общая численность Синайского братства, включая находящихся в удаленных подворьях и собирающих милостыню. По свидетельству 1665 г. в монастыре находилось 70 человек90. В 1682 г. синайский архиепископ Анания сообщал в Москве, что Синайское монашеское сообщество насчитывало 400 человек, из которых 300 собирают милостыню на монастырь в разных странах91, оставшиеся 100, вероятно, находились на Синае, а может быть, сюда включены и те, что жили на Каирском подворье монастыря. Впрочем, этим цифрам, которые в большинстве своем приводятся не очевидцами, резко противоречат данные сразу нескольких европейских путешественников 1630-х гг., заставших в монастыре 23-25 монахов92. Если мы отдадим предпочтение этим данным, то получится, что уже в первой трети XVII в. большинство иноков перебрались на монастырское подворье в Каир и численность обитателей Синайского монастыря резко сократилась. Русские паломники 1708 г. писали, что на Каирском подворье живет свыше 50 монахов, примерно столько же — в самом монастыре и свыше 200 — в многочисленных синайских подворьях в других странах93. В 1728 г. из-за конфликта с бедуинами большая часть монахов покинула Синай, а в монастыре осталось только 25 человек94. Около 50 иноков застал там полвека спустя Вольней95. Наконец, Порфирий Успенский писал, что в 1838 г. жил 21 монах в монастыре и 50 — на Каирском подворье
88 В соответствующих инструкциях 1624 г. послам Ивану Кондыреву и Тихону Бормосову на «братью» монастыря выделялось 50 золотых. Обычно рядовым монахам причиталось по ползолотого, из чего можно вывести общее количество насельников монастыря, но, повторим, эта цифра условная, стандартно фигурирующая в росписях со времен Трифона Коробейникова (РГАДА. Ф. 52/1. 1624 г. № 11. Л. 3).
89 Гагара В. С. 70.
90 Порфирий. С. 186.
91 Каптерев Н.Ф. С. 385.
92 Eskenstein L. P. 178; Labib M. Pèlerins et voyageurs au mont Sinaï. Caire, 1961. P. 152.
93 Вишенский И. С. 34, 43.
94 Барский В. 1800. С. 186.
95 Вольней К.Ф. С. 485.
Джувайния, в 1845 г. — 25 и 30 соответственно и еще 30 — на других подворьях96.
В XVI в. Синайский монастырь поддерживал тесные дружественные связи с александрийским патриархатом, патриарх Иоаким (1487-1565/7) проводил в обители много времени, особенно в годы церковных смут. Василий Поздняков рассказывает, что когда патриарх в 1560 г. известил свою паству в Каире о намерении отправиться на Синай, «людие же вси ... молиша его: Владыко, не остави ны, прииди к нам паки, с Синайские горы, не останися тамо!»97. То есть патриарх воспринимал монастырь св. Екатерины как достаточно комфортное и спокойное место, несмотря на его бедуинское окружение.
Однако положение монастыря в XVI в. не было стабильным. Несколько раз монахи вынуждены были оставить обитель в силу внешнего давления. Один раз это произошло сразу после османского завоевания Египта, когда Селим I обложил Синайский монастырь непосильной податью98. Другой раз, в 1520-х гг., монастырь был оставлен на несколько лет из-за каких-то конфликтов с бедуинами. Немецкие путешественники в 1565 г. с вершины горы Хорив видели покинутый монастырь и безлюдные сады вокруг него99. В конце XVI в. ворота монастыря были замурованы, Анри Касталь в 1600 г. был первым из путешественников, кого поднимали в монастырь на веревке через Дувару100.
В то же время на основании сочинения Паисия Агиапостолита не складывается впечатления, что монастырь в конце XVI в. пребывал на осадном положении, поскольку монахи спокойно ходили в близлежащие подворья. Автор описывает причудливой формы шатровую гору в 5 милях от монастыря, под сводом которой было прохладно даже в летний зной: «Сколько раз мы сюда приходили, чтобы оказать друзьям почет и сиживали здесь за братской трапезой!»101. Но все-таки большинство малых монастырей было уже оставлено монахами и передано на попечение «невольников», только
96 Порфирий. С. 186.
97 Поздняков В. С. 17.
98 Норов А., 1878. С. 107.
99 Езкетґеіп Ь. Р. 176-177.
100 Там же. С. 177-178. Мы считаем, впрочем, что в тот раз ворота были замурованы временно. Как иначе объяснить попытки бедуинов поджечь монастырские ворота, описанные в конце XVII в. патриархом Герасимом? (См. прим. 66).
101 Паисий. С. 139.
в обители Сорока мучеников пребывал монах-сторож102. У нас нет данных о том, когда были покинуты эти подворья, ответ следует искать в источниках доосманской эпохи103. Однако в московском Посольском приказе, как отмечалось выше, малые монастыри полагали действующими и в конце XVI - первой трети XVII в. исправно выделяли им милостыню104, пока в 1628 г. один из синайских иерархов не признался, «что монастырей около Преображенского монастыря опричь Преображенского большого монастыря иных никаких монастырей [нет]»105. Во времена патриарха Герасима, на рубеже XVП—XVIП вв., сады в метохах зимой находились под присмотром «невольников», а во время созревания плодов туда присылали одного-двух монахов для охраны106. Некоторые подворья были просто отданы «невольникам» в аренду за половину урожая107.
С конца XVI в. начинаются конфликты синайских монахов с соседними патриархами из-за претензий Синая на автокефалию. В рамках синайской монашеской республики возвышается новый «центр силы» — подворье монастыря в Каире, где находилась значительная часть монахов и часто — синайские архиепископы. Переселение их туда было вызвано не бедуинской угрозой, а обстоятельствами политической борьбы, стремлением быть поближе к османской администрации, выступавшей судьей в спорах христианских иерархов. В конце XVII в. попытки синаитов добиться автокефалии терпят поражение, их церковь на каирском подворье была конфискована мусульманскими властями, потоки милостыни, поступавшие в монастырь, оскудели из-за военных потрясений того времени и общего кризиса Османской империи. В посланиях московским царям синайские монахи пишут: «Ныне воистину последние времена в наших пределах! Безбожные арабы наступают на гору синайскую и невозможно описать на хартии, каково наше жительство в пустыне, какова наша беда и скудость»108. В грамотах 80-х гг. XVII в. рефреном звучит мотив о том, что само дальнейшее
102 Паисий. С. 135.
103 Можем лишь упомянуть, что Баумгартен в 1507 г. еще застал в монастыре Сорока мучеников двух монахов, присылаемых из монастыря св. Екатерины «для отправления богослужения по Греческому обычаю» (Баумгартен М. С. 89).
104 Трифон. С. 102; РГАДА. Ф. 52/1. 1624. 1 11. Л. 4.
105 РГАДА. Ф. 52/1. 1628. 1 23. Л. 17об.—18. Край листа оборван, поэтому последнее слово отсутствует, но его легко восстановить по смыслу.
106 Герасим. С. 89.
107 Вишенский И. С. 54.
108 Грамота архиепископа Иоанникия 1689 г. Цит. по: Каптерев Н. Ф. С. 389.
существование монастыря под угрозой, монахи готовы оставить его, и тогда обитель может попасть в руки католиков109. Хотя такие заявления — часто лишь риторический прием для воздействия на благотворителей, ситуацию подтверждает главный обличитель нравов синаитов, своих современников, иерусалимский патриарх Досифей, хотя и указывает на другую причину запустения монастыря: «Они отверзают монастырь свой на пять месяцев и заключают его пять лет и всегда живут в Египте (на каирском подворье. — К. П.) и наслаждаются благами его, потом же не имеющие попечения ни о какой вещи святыя церкви ... но о едином токмо пекутся во еже бы собрати имения каковым либо образом могут»110. Русские паломники И. Вишенский и А. Игнатьев, посетившие Синай летом 1708 г., упоминали, что новопоставленный синайский архиепископ остался в Каире и не пошел в монастырь, но не из-за бедуинской угрозы, а «ради горячести великой»111.
Мы не имеем возможности отследить динамику доходов Синайского братства в XVI—XVШ вв., поступления от подворий и милостыню. Тем не менее все говорит о том, что в XVIII в. положение монастыря значительно ухудшилось. Труднее стало содержать обитель и, соответственно, откупаться от бедуинов, что, в свою очередь, привело к нарастанию конфликтности во взаимоотношениях монахов с их кочевым окружением.
Паломники 1708 г. сообщают, что монастырские ворота были замурованы, «для небезпечности, что час Орапи разбоем со оружием на монастирь находят, стриляют кулями в монастирь, жебы кого забыти, чого просят, а того немаш в монастире, нечого дати, а они сердятся»112. Грузы и людей поднимали на веревке в Дувару; через эту Дувару, а также потайную калитку, выходящую в сад, монастырь и общался с внешним миром до конца XIX века113. Палом-
109 Каптерев Н.Ф. С. 385-386, 390.
110 Цит. по: Каптерев Н.Ф. С. 399.
111 Вишенский И. С. 43. Решение архиепископа Афанасия вполне понятно. Ему, уроженцу Салоник, было трудно переносить синайский климат, тем более в июле. Как писал о своем пути в монастырь Андрей Игнатьев, «шли... с великою нуждою безводною... а жар солнечный толикий терпехом, токмо еди-ну Богу сведущу, и наша грешная телеса не едина кожа с лица сползла, яко чешуя» (Игнатьев А. С. 46).
112 Вишенский И. С. 42.
113 Вишенский И. С. 42; Игнатьев А. С. 46; Барский В., 1800. С. 261; Езееп^ет Е. Р. 177. По словам А. Норова (1862), лишь в исключительных случаях, вроде приезда в монастырь архиепископа, «ворота... сбрасывают с себя свою каменную броню» (Норов. 1878. С. 85).
ники в сопровождении монастырских «рабов» ходили по синайским св. местам «осторожне, жебы не напали дикие Арапе и не пообдирали бы»114, о трапезах под тенистой скалой уже нет и речи.
Упомянутый ранее со слов Григоровича-Барского обычай монастыря кормить бедуинов в течении трех лет с последующим трехлетним перерывом — при том, что другие авторы ничего не говорят о подобной практике — возможно, отражает именно ситуацию 1720-х гг. и свидетельствует о предельном обнищании Синайской обители. Впрочем, и такой ритм натуральных выплат монастырь выдержать не мог. Григорович-Барский, направившийся на поклонение на Синай в 1727 г., выяснил, что монастырь находится в осаде бедуинов, «тогда ни инок, ни поклонник явно пройти не можа-ше, понеже сотвориша между собою совет, да аще уловят инока ... кроме всякого пощадения да заколют»115. Причиной конфликта был отказ монастыря кормить бедуинов: «тогда же по заключению (монастыря. — К. П.) неколико токмо месяцов кормивше, паки затво-риша, и снидоша иноки с архиепископом в Египет, старцов токмо и немощных внутрь оставивша, не могуще их (бедуинов. — К. П.) кормити, ради множества народа и недостатков монастырских, зело бо их ныне великое число умножися, каковое прежде не бысть»116.
Прождав более полугода и не дождавшись примирения монастыря с номадами117, Барский решил пробираться на Синай на свой страх и риск под видом ловца жемчуга. Однако, когда он, после долгих превратностей пути, дошел до монастыря, иноки отказались пускать его внутрь: «Боимся бо, да некако тебе благо сотворше единому, мы все зло постраждем от Арапов»118. Упрямый паломник два дня просидел под стеной, прежде чем монахи решились впустить его ночью через потайной ход.
Во времена Вольнея ворота монастыря также были замурованы, а синайские архиепископы сделали своей постоянной резиденцией подворье Джувайния и почти перестали посещать монастырь, потому что проход архиерейского каравана был сопряжен с большими выплатами бедуинам119. Кормить горстку монахов,
114 Вишенский И. С. 49.
115 Барский В., 1800. С. 257.
116 Там же. 1800. С. 257.
117 Насчет перспектив примирения монахи говорили Барскому: «А еже когда то будет, мы не можем ведати, или по неколиких месяцах или по неко-ликих летех?» (Там же. С. 248).
118 Там же. С. 260.
119 Вольней К. Ф. С. 483; Еекет1ет Е. Р. 181-182.
оставшихся на Синае, было дешевле, чем множество насельников прежних времен. Существование оскудевшего монастыря продолжалось по инерции, и первое же серьезное потрясение могло поставить выживание обители под вопрос. Это и произошло в 1797 г., когда обвалилась от ветхости часть северной стены, правда, не во всю толщу, а лишь с фасада. У монастыря тут же собралось до трех тысяч бедуинов под предлогом его «охраны». Монахи сумели щедрыми обещаниями удержать арабов от немедленных попыток разграбления обители, но перспективы у монастыря оставались мрачными. Не было средств ни на ремонт, ни на оплату услуг египетских властей по удержанию бедуинов от нападения. Однако после оккупации Египта Бонапартом договориться с французскими властями оказалось проще. Генерал Клебер в 1800 г. прислал в монастырь рабочих и чиновников для наблюдения за ремонтом, монахи сделали большой заем у христианских саррафов и откупились от бедуинов, отослав их с богатыми дарами120.
В XIX в. наступила новая фаза взаимоотношений Города и Пустыни, напрямую сказавшаяся на судьбе монастырей. Реформы в Османской империи и в египетском государстве Мухаммада Али, укрепление военно-административных структур оседлой земледельческой цивилизации резко ограничили влияние бедуинов в пограничных зонах.
В первой четв. XIX в. войска Мухаммада Али жестоко «замирили» бедуинские племена в районе Суэца. При этом паша, проводивший политику веротерпимости и не желавший без нужды портить отношения с христианской Европой, демонстрировал всяческое уважение монастырю св. Екатерины. В 1831 г., когда шейх синайских бедуинов попытался подчинить своей власти монастырских «рабов», настоятель монастыря обратился с жалобой к египетским властям в Суэце. Шейх был призван к суду, подвергнут кратковременному заключению и штрафу. В 1838 г., опять же при посредничестве властей, монастырь пересмотрел условия платы «стражам» за провод караванов, отказавшись от наиболее обременительных обязательств121.
Продовольственные выдачи и денежные выплаты племенам со стороны монастыря сохранялись, но это уже не сопровождалось прежними вспышками агрессивности со стороны бедуинов, боявшихся, и вполне обоснованно, гнева египетских властей. Недаром
120 Порфирий. С. 170; Ескетіеіп Ь. Р. 184.
121 Порфирий. С. 206, 208-209; Норов А., 1878. С. 99; Ескетіеіп Ь. Р. 185, 190.
так не вяжутся со свидетельствами прежних веков идиллические описания Порфирия Успенского того, как монастырские «рабы», встречая вне стен настоятеля, почтительно целуют ему правую ногу122. Но не Порфирий был пристрастен к бедуинам, а, скорее, бедуины при Мухаммаде Али были уже не те.
Подобные процессы проходили также в Сирии и Палестине в период египетской оккупации 1832—1840 гг. Десятки тысяч размещенных в стране боеспособных и дисциплинированных солдат, патрули и гарнизоны на границе пустыни, суровые наказания бедуинов за набеги, запрет взимания дани и кампания по переводу номадов на оседлость — все это коренным образом изменило взаимоотношения кочевого мира и земледельческой цивилизации123.
Так же, как и на Синае, страх бедуинов перед египетскими штыками обеспечил безопасность лавры св. Саввы. Правда, во время восстания 1834 г. в Палестине против египетской власти бедуинские племена несколько месяцев держали лавру в осаде. После подавления мятежа монахам опять приходилось снабжать хлебом «диких Арабов», но это уже не было сопряжено с угрозой существованию лавры. По свидетельству А.С. Норова (1835), «магометанам строго воспрещен от правительства вход в обитель св. Саввы, под опасением значительной денежной пени»124. А. Уманец сообщал, что египетский наместник в Сирии Ибрахим-паша вообще освободил лавру от обязательства кормить бедуинов (видимо, это относится ко 2-й половине 30-х г. XIX в.), и с тех пор раздачи хлеба не возобновлялись125.
Некоторые группы заиорданских бедуинов, потомки населения византийской провинции Аравия, по традиции считали себя христианами, хотя о вере имели весьма слабое представление. А.С. Норов писал, что монахи лавры ходили в бедуинские кочевья с проповедью христианства и «привлекли многих из них к православной церкви»126. Это свидетельство относится ко времени египетской оккупации Сирии. К сожалению, мы не имеем никаких данных,
122 Порфирий. С. 205. См. также не менее умильное описание Норовым кормления монастырских рабов хлебами, «которые составляют для них истинное удовольствие» (Норов А., 1878. С. 99).
123 Lewis N. Nomads and Settlers in Syria and Jordan. 1800—1980. Cambridge, 1987. P. 38—39 (Далее: Lewis N.); Базили К.М. Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях М., 1962. С. 99.
124 Норов А. Т. 2. С. 58-59.
125 Уманец А. С. 211.
126 Норов А. С. 63.
были ли попытки миссионерства среди бедуинов в более ранние времена. Впрочем, судя по описанию осадного положения лавры вХУП-ХУШвв., подобная гипотеза выглядит необоснованно.
После изгнания египетских войск из Сирии в 1840 г. бедуины на короткое время восстановили свои прежние позиции, но с середины 1840-х гг. политику египтян продолжили османские власти, планомерно приводившие номадов к покорности и выдавливавшие их вглубь пустыни127.
В этих условиях происходит быстрое возрождение лавры, отмеченное путешественниками середины XIX в.128 Они описывают взаимоотношения заиорданских бедуинов с игуменом о. Иоасафом почти в тех же тонах, как и благоговейное преклонение синайских номадов перед настоятелем монастыря св. Екатерины: «Все бедуины... глубоко чтут о. Иоасафа и его присутствие служит верной порукой для безопасности»129.
Таким образом, динамика взаимоотношений монахов и «варваров» на Ближнем Востоке в целом соответствовала общему ритму противостояния Города и Пустыни. В период упадка земледельческой цивилизации Благодатного Полумесяца, процессов номадизации и опустынивания, начавшихся в раннее Средневековье и — через несколько волнообразных подъемов и спадов — достигших своего пика к концу XVIII в., многие христианские монастыри, стоявшие на границе пустыни, были покинуты. Сохранившиеся в зоне бедуинских кочевий монастыри были обложены натуральной и денежной данью (хува), подобно земледельческим поселениям, зависимым от соседних кочевых племен и состоящих под их формальным покровительством. Отношения монастырей и окрестных бедуинов, освященные многовековой традицией, имели очень сложную природу, включая в себя не только противостояние, насилие, но и элементы симбиоза. Особенно это относится к «невольникам» монастыря св. Екатерины, с которыми было связано монастырское хозяйство.
В отличие от земледельческих оазисов, монастыри в пустыне были искусственными имплантантами, не имевшими собственной
127 Lewis N. P. 25-26, 41.
128 Муравьев А.Н. С. 99-100.
129 Норов А., 1878. С. 31. А.С. Норов описывал в 1861 г. встречу группы паломников у Иордана с двумя вооруженными бедуинами. О. Иоасаф «с ними дружелюбно раскланялся, обменявшись несколькими словами, они проехали мимо нас с саламе на устах и меряя нас выразительными взорами» (Там же. С. 32, см. также с. 49).
жизнеспособной экономики130. Они могли существовать лишь при условии постоянной поддержки извне. Когда же эта поддержка ослабевала, иными словами, ослабевала церковная структура, на которую был «завязан» монастырь — сербская колония Палестины и ее балканские покровители, Иерусалимский патриархат, Синайское монашеское братство — монастырь сразу приходил в упадок. Монахам становилось нечем кормиться и нечем платить дань бедуинам, которые в ответ нападали на монастырь, брали его в осаду, перекрывая связи с внешним миром, то есть подвоз продовольствия и приток паломников, последнего источника монастырских доходов. В результате монахи переселялись в урбанизированные районы, находившиеся под твердой османской властью, — Каир или Иерусалим, подобно многим феллахам с границы пустыни, так же бросавшим свои земли под давлением номадов. Может быть, первопричиной упадка монастырей были не сами бедуины, но состояние внешних «доноров», поддерживавших монастыри. Бедуины лишь «добивали» ослабевший «организм». На положении пустынных монастырей явственно сказались социально-экономические кризисы Османской империи, ослаблявшие христианскую общину и подрывавшие паломничество к св. местам Палестины и Египта. «Джелялийская смута» рубежа XVI—XVII вв. привела к временному оставлению лавры св. Саввы и нанесла роковой удар по сербской монашеской колонии в Палестине. После военно-политических катаклизмов конца XVII в. происходит резкое ослабление Синайского монастыря, сокращение числа его обитателей. XVIII век, особенно его 2-я половина, — время наибольшего усиления экспансии номадов в земледельческие районы Ближнего Востока, чему слабеющая османская власть не могла уже поме-шать131, совпадает по времени с глубоким упадком монастырей. Гонения на православных в ходе Греческого восстания, то есть, опять же, ослабление внешнего «донора», поставили лавру св. Саввы на грань исчезновения. Однако изменение политической ситуации на Ближнем Востоке в годы правления Мухаммада Али и реформ Танзимата, подавление бедуинской вольницы и широкая
130 Сады, принадлежавшие монастырю св. Екатерины на Синайском полуострове, могли обеспечивать его (и то неизвестно, в каких пределах) фруктами, финиками, отчасти овощами и маслом. Но зерно, составлявшее основу питания, в монастырь приходилось доставлять извне. Лавра св. Саввы не имела вообще никаких собственных источников пропитания.
131 Lewis N. P. 9—23; Barbir K. Ottoman Rule in Damascus. 1708—1758. Princeton, 1980. P. 97—105.
веротерпимость по отношению к христианам быстро привели к относительному оживлению монастырей и снижению уровня конфликтности с окружающим кочевым миром, обеспечив дальнейшее существование самых древних очагов духовности Христианского Востока.
Monasteries and bedouins in Palestine
AND SlNAI UNDER THE OTTOMANS
(XVIth-first half of XXth centuries)
K. Panchenko
Making ample use of factual materials, the author analyses the relations between Orthodox monasteries of the Arab East (with particular attention to the laura of St. Sabbas in Palestine and the monastery of St. Catherine in Sinai) and their nomadic Muslim neighbours during the Ottoman era. The relations between the monks and the bedouins, deeply rooted in local traditions, were of a very complex nature and involved not only conflict and violence but also elements of symbiosis. Both these aspects of the monks’ coexistence with Muslim nomads receive due attention in the article, the conclusion being that the dynamics of the «monk-barbarian» interaction in the Middle East corresponded on the whole to the general rhythm of the opposition between the City and the Desert.
