CC BY
65
Власть Судьи, Вождя и Господина производна от власти Отца. В государстве, наоборот, власть Отца (и Судьи) производна от власти Господина и Вождя. Таким образом, существует принципиальное различие между семьей и государством, или, если воспользоваться языком современной политической антропологии, сферой частного и публичного. С одной стороны, родственники не являются друзьями, противостоящими общему врагу, с другой стороны, они не являются подданными, которые признают власть Господина и Вождя, власть правителей. Организация семьи строится совершенно иначе, чем политическая организация государства: одни родственники подчиняются другим в зависимости от того «прародителя», который определяет их существование, но они, строго говоря, не управляют друг другом.
Власть - это «возможность деятеля воздействовать на других (или на другого) без того, чтобы эти другие воздействовали на него, будучи способны это сделать» [9, с. 55]. Анализ понятия власти приводит Кожева к различию четырех типов власти, «простых, чистых или элементарных»: власти Отца над ребенком, Господина над Рабом, Вождя над Толпой, Судьи над тем, кого он судит. Эти типы Кожев связывает и с определенными историко-философскими концепциями власти (власть Судьи -с «республикой» Платона, власть Вождя - с «поли-тейей» Аристотеля, власть Отца - со схоластикой, власть Господина - с гегелевской диалектикой). Из этой же типологии выводится различие между властью избирательной, властью какого-либо одного типа, и властью тотальной, или тоталитарной, то есть соединяющей в себе все четыре типа. В силу «хитрости» мирового разума тоталитаризм во всех его формах играет не только негативную, но и положительную роль: соединяя все отношения власти в форму непосредственного единства, он значительно облегчает преодоление «последней двойственности». Тоталитаризм предвещает конец истории - власть становится мыслящей, а мысль вла-
стной. «Начиная с Платона, это дело неизменно привлекало к себе философов ... Как бы то ни было - История закончена» [3, с. 312].
В общественном сознании концепция «конца истории», несмотря на оптимистический пафос Кожева, связывается со страхом перед неизвестностью будущего и осознанием реальности цивилизационного сдвига. Мир вступил в новую фазу развития, и это обстоятельство не может не порождать футурологические версии будущего - от «конца истории» (Ф.Фукуяма) до возвращения к «новому средневековью», краха проекта глобализации и возвращения к традиционному соперничеству между нациями (или племенами в духе «неотрайбализма») и локальными цивилизациями.
Библиографический список
1. Альтюссер Л. Ленин и философия. - М. : Ad Marginem, 2005. - 175 с.
2. Ипполит Ж. Логика и существование. Очерк логики Гегеля. - СПб.: Владимир Даль, 2005. - 320 с.
3. Коже в А. Из Введения в прочтение Гегеля. Конец истории // Танатография Эроса. - СПб.: Мифрил, 1994. - 346 с.
4. Коллеж социологии, 1937-1939 / сост. Д. Олье. - СПб.: Наука, 2004. - 585 с.
5. Паперно И. Советский опыт, автобиографическое письмо и историческое сознание: Гинзбург, Герцен, Гегель // Новое литературное обозрение. -2004. - № 68. - С. 102-127.
6. Рейс Е. Кожевников, кто Вы? - М.: Русский путь, 2000. - 106 с.
7. Батай Ж Гегель, смерть и жертвоприношение // Танатография эроса. - СПб.: Мифрил, 1994. - 346 с.
8. Hyppolite J. Genèse et structure de la Phenomenologie de l’esprit de Hegel. - Paris: Aubier, 1946. - 592 p.
9. Kojève A. La notion de l’autorité. - Paris, Gallimard, 2004. - 204 p.
10. Royce J. Lectures on Modern Idealism. - New Haven: Yale University Press, 1919. - XII, 266 s.
УДК 101.1:316
Трошичев Александр Николаевич
Череповецкий государственный университет troshichev@gmail. com
МОНАДОЛОГИЯ ИЛИ ДЕТЕРМИНАЦИЯ В СЕТЕВОМ МИРЕ
Статья посвящена малоизученным феноменам в нашей философской литературе: детерминации, саморефе-ренции в социальных сетях. Проводится интерпретация идей Г.В. Лейбница, заложенных в его работе «Монадология», в которой гармония монад представляется как глобальная сеть Интернет. Устанавливаются собственные значения рационального поведения в сети.
Ключевые слова: монада, причинность, социальные сети, рациональность.
Систему сетей по характеру связи между ее они теряют вектор своего развития, перестают частями и целым мы можем отнести быть частями чего-либо, а порой и прекращают свое
к типу органических систем. Части та- существование вообще. В условиях виртуализации
ких систем сохраняют смысл своего существования общества мы начинаем по-новому понимать идеи
исключительно в рамках всей системы в целом. Вне Г. Лейбница, скрытые в его работе «Монадология».
По мнению Лейбница, монада представляет собой некую нефизическую сущность, обитающую в пространстве. Монада - независимая жизненная единица, пытающаяся преследовать свои собственные цели и находящаяся в непрерывной активности. Монады не имеют физических свойств, они безразмерны, но создают пространство как продукт своей деятельности. Они не ощущают окружающего их мира: по словам Лейбница, «монады не имеют окон». Д. Репкин [4] дополняет Лейбница - они имеют терминалы. Каждая из монад видит перед собой изображение вещей и знает только то, что изображено. Знание монад основано на интерфейсах. Интерфейс отображает вещи, имитирует их и сохраняет их в форме, с которой монады могут манипулировать любым образом. Монады хранят присутствие вещей в запечатанном виде, делая вещи непосредственно доступными, так что вещи либо представляются, либо запечатываются. Однако монады не только думают о вещах или представляют вещи, но чувствуют их через интерфейсы. Они чувствуют вещи, видят и слышат их. Но восприятия физических явлений не происходит, так как ничто, кроме монад, не существует. Мы можем сидеть, скажем, в виртуальной кабине БЕЛАЗа и управлять реальной машиной. С помощью сетей Интернет мы можем работать и получать образование, не выходя из дома. Другими словами, виртуализация общества настойчиво подчеркивает наше сходство с монадами. Лейбниц, вероятно, сказал бы, мы превращаемся в «монады в монаде», поскольку духовное в нас есть монада в теле, а мы -монада в монаде, скажем, в виртуальной кабине.
Мир в учении Лейбница качественно многообразен (все в нем уникально и неповторимо), но в то же время един. Монады подобны синхронизированным часам, тогда как Бог - «верховный часовщик», заложивший в монады абсолютные программы и тем самым создавший эту синхронность, в силу которой все в универсуме взаимно согласовано и находится в гармонии. «Предустановленная гармония» действует и в духовном, и в физическом мирах, но с той разницей, что души действуют согласно законам конечных причин, а тела - согласно законам действующих причин, но оба царства гармонизируют между собой.
Вся бесконечная Вселенная представлена в каждой из монад, и каждая монада со своей всегда уникальной «точкой зрения» репрезентирует мир. И хотя монада отображает вселенную, каждая монада видит ее по-своему. Это связано не с физическим положением в пространстве - монады не являются физическими, а от той ясности, с которой монада воспринимает отображенный мир. Эти бесчисленные «образы мира» как бы умножают Вселенную в бесчисленное количество раз, раскрывая ее бесконечное содержательное богатство. Монада Лейбница выступает предельным выражением идеи
системности, так как не только она сама, как элемент, постигается через ее место в бесконечной системе отношений, но и система определяется через монаду (элемент), которая, будучи бесконечно уникальной, продуцирует свою систему, свой особый мир.
Описывая вселенную монад, Лейбниц воссоздал структуру глобальной компьютерной сети, которая смогла появиться только через пару сотен лет. Сама сеть и есть Центральная Бесконечная Монада (Бог), объединяющая и координирующая множество пользователей-монад, отображающих целый мир через свои терминалы. Никто из пользователей реально не видит сеть в целом, но он, влекомый своими собственными побуждениями, отображает ее часть через свой терминал, изучая и достраивая эту виртуальную вселенную. Сеть, аналогично божественному мышлению, позволяет мгновенно достигать требуемого решения - координации монад, достигнуть которой в реальном «физическом» пространстве просто не хватает возможностей.
Под воздействием сети актор-монада претерпевает значительные и очевидные изменения, и не меньшее воздействие сам оказывает на глобальную паутину. Именно открытостью системы объясняется высокая степень процессов самоорганизации внутри сети. Сеть гармонизирует взаимоотношения между акторами-монадами. Согласно Лейбницу, монада подвержена изменению и «изменение в каждой монаде беспрерывно, естественные изменения монад исходят из внутреннего принципа, так как внешняя причина не может иметь влияния внутри монады» [2, с. 414]. Лейбниц формулирует идею, которая сейчас нам известна под именем «структурная детерминация».
Структурная детерминация - это принцип того, что направление изменения системного объединения контролируется ее структурой (совокупность различных компонентов, индивидуальные и синергетические свойства внутри установленного порядка, которым они конституируют систему) вместо прямого воздействия ее окружающей средой.
Основной вывод из этого принципа - поведение системы ограничено ее конституцией, а потенциальные системные изменения описываются:
1. Диапазоном системы потенциальных структурных трансформаций.
2. Набором потенциальных пертурбаций, падающих на систему.
Действительное изменение является компенсаторным поведением структуры системы под воздействием изменений окружающей среды и/или других систем в направлении своих операций. Изменения в окружающей среде могут лишь вызвать изменение состояния системы, но не определять его: оно определяется собственной организацией и структурой системы.
Структурную детерминацию не следует приравнивать к строгому причинному детерминизму, в котором все различные взаимодействия предопределены. Она лишь означает, что определено пространство всех возможных классов взаимодействий.
Социальные сети дали возможность ощутить как каждому человеку, так и организациям собственный самореферентный процесс, тем самым определить собственные значения, определяющие степень рационального поведения. Они показали, что в условиях повышенного риска у нас нет другого метода выявления способа рационального поведения, как самореференция и игра. Играя, мы подсчитываем количество выигрышей и проигрышей, тем самым устанавливаем степень рационального поведения в игре. Так, играя по Интернету в некоторую игру (это может быть любая игра: преферанс, шахматы, экономическая игра и т.д.), мы убеждаемся, что процент выигрышей колеблется, скажем, около 60%. Это и есть собственное значение самореферентного процесса относительно нашей игры. Оно говорит, что мы ведем себя рационально, то есть в многократном самореферентном процессе мы будем иметь успех. Собственные значения самореференции определяют степень рационального поведения монады. Если собственное значение ниже некоторой величины (50%), то монада в процессе самореференции отбраковывается, то есть удаляется из сети. В этом смысле надо понимать мысль Н. Лумана, что рациональность есть самореференция. Согласно ему, системная рациональность означает следующее: оставлять различение (а именно, различение системы и окружающего мира) на произвол реальности и подвергать его проверке [3, с. 199].
Конечно же, реальный процесс значительно сложнее, чем простая игра. Социальные сети достигли такого уровня сложности, что их нелинейные взаимодействия привели к установлению быстрых обратных связей, которые породили множество непредвиденных эмерджентных явлений. Появилось электронно-управляемое глобальное «казино», в котором финансовые потоки не подчиняются какой-либо рыночной логике. Рынки постоянно подвергаются манипулированию и трансформациям вследствие применения просчитанных на компьютере стратегий, субъективных ощущений влиятельных аналитиков, их потрясают политические события по всему миру, и, главное, непредвиденные возмущения, вызванные сложным взаимодействием потоков капитала в этой существенно нелинейной системе. Такие, по большому счету, неконтролируемые возмущения играют в ценообразовании и рыночных тенденциях столь же весомую роль, как традиционные факторы спроса и предложения [1, с. 227-228]. Согласно Мануэлю Кастеллсу [см.: 6], нестабильность внутренне присуща финансовым сетям новой экономики. В них
возникают непредсказуемые информационные возмущения, способные выбить из колеи не то что любую компанию, но и любое государство или регион, независимо от их экономической эффективности.
Информационные цепи глобальной экономики работают на таких больших скоростях и питаются столь огромным количеством источников, что постоянно откликаются на информационные возмущения, а в результате вся система выходит из-под контроля.
Постоянно нестабильными могут стать и живые организмы или экосистемы, но в таком случае они рано или поздно исчезают с лица земли вследствие естественного отбора. Выживают только те системы, которые обладают внутренними стабилизирующими процессами. В глобальной же экономике источником таких процессов должны стать человеческое сознание, культура и политика. Социальные сети, с одной стороны, позволяют нам взаимодействовать, а с другой - воспроизводятся нашим взаимодействием. Гидденс называет это «двойственностью структуры» и усматривает здесь сходство с циклическим характером автопоэтичес-ких сетей в биологии [5, р. 103-104].
Никлас Луман придерживается того мнения, что понятие автопоэзиса может быть распространено на социальную сферу и сформулировано в рамках социальной теории. Луман разработал весьма детальную теорию «социального автопоэзиса» [см.: 7].
Ключевой момент теории Лумана - установление того, что элементами социальных сетей являются коммуникации: «Социальные системы используют коммуникации (общение) в качестве специфического способа автопоэтического воспроизводства. Их элементы суть коммуникации, которые рекурсивно производятся и воспроизводятся коммуникативной сетью и не могут существовать вне ее» [7, р. 132]. Такие сети коммуникаций являются самовоспроизводящимися. Каждая коммуникация порождает мысли и смысл, которые, в свою очередь, порождают коммуникации. Сеть как целое, таким образом, порождает самое себя - иными словами, является автопоэтической. Повторяясь благодаря бесчисленному множеству обратных связей, коммуникации порождают общую систему убеждений, объяснений и ценностей - обычный смысловой контекст, - постоянно поддерживаемую дальнейшими коммуникациями. Через посредство такого общего смыслового контекста индивидуумы приобретают своеобразие как члены социальной сети - так сеть выстраивает свою собственную границу. Это не физическая граница; это граница ожиданий, конфиденциальности и лояльности, постоянно поддерживаемая и пересматриваемая самой сетью.
Поведение сетей ограничено, но не детерминировано внешними силами. Социальные сети явля-
ются самоорганизующимися, то есть их поведение не навязано окружающей средой, а определяется самой системой. Говоря точнее, поведение организма детерминировано его собственной структурой, сформированной в результате последовательности автономных структурных изменений.
Не следует, однако, путать автономность сетей с независимостью. Социальные сети не изолированы от своего окружения. Они постоянно взаимодействуют с ним, но окружение не определяет их организации. На человеческом уровне это самоопределение реализуется в виде свободы действовать согласно собственному выбору и решению. Собственными они являются в том смысле, что определены нашей природой - в том числе нашим прошлым опытом и генетическим наследием.
Культура есть результат сложной и в высшей степени нелинейной динамики. Она порождается общественной сетью, охваченной множеством обратных связей, которые способствуют постоянному распространению, видоизменению и поддержанию ценностей, убеждений и правил поведения. Культура возникает из сети общения индивидуумов; возникнув же, она налагает ограничения на их поступки. Иными словами, социальные структуры, или правила поведения, производятся и постоянно ужесточаются коммуникационной сетью, элементами которой они сами являются.
Система общественных ценностей и убеждений порождает у членов социальной сети чувство своеобразия, основанное на духе принадлежности. Своеобразие представителей разных культур различно, так как различны разделяемые ими ценности и убеждения. В то же время конкретный человек-монада может принадлежать к нескольким культурам. Поведение монад формируется и ограничивается их культурным своеобразием, и это в свою очередь укрепляет их дух принадлежности. Культура вплетена в образ жизни людей; ее проникающая способность такова, что наше сознание даже не замечает этого.
Культурное своеобразие также укрепляет целостность сети, устанавливая границы осмысливаемого и ожидаемого, которые ограничивают проникновение в сеть новых членов и чужеродной информации. Социальная сеть, таким образом, оказывается вовлеченной в коммуникативные процессы в рамках постоянно воссоздаваемой и пересматриваемой ее членами культурной границы.
Социальные же системы продуцируют как материальные, так и нематериальные компоненты. Процессы, поддерживающие социальную сеть, -это процессы коммуникации, которые порождают общие для членов сети смысл и правила поведения (культуру сети), а также общий корпус зна-
ний. Правила поведения, как формальные, так и неформальные, называются социальными структурами.
Идеи, ценности, убеждения и прочие формы знания, порождаемые социальными системами, составляют структуры смыслового характера, которые Капра называет «семантическими структурами» [1, с. 158]. Такие семантические структуры, а соответственно и организационный паттерн сети, в какой-то степени физически воплощены в мозгу каждого из входящих в сеть индивидуумов. Из-за влияния человеческого разума на тело (как, например, в случае психосоматических заболеваний) они также могут быть воплощены в других биологических структурах. Последние достижения когни-тивистики позволяют сделать вывод, что, поскольку человеческий разум всегда воплощен, семантические, нервные и другие биологические структуры постоянно взаимодействуют друг с другом.
В современных обществах культурные семантические структуры отражены - то есть материально воплощены - в книгах и электронных текстах. Кроме того, они бывают воплощены в рукотворных предметах, произведениях искусства и других материальных структурах - как, например, в традиционных устных культурах. Собственно говоря, организованное производство материальных объектов - непременная составляющая деятельности индивидуумов в социальной сети. Такого рода материальные структуры - тексты, произведения искусства, технологии и материальные объекты - создаются с определенной целью и в соответствии с неким замыслом или гармонизацией монад. Они суть воплощение коллективного смысла, порождаемого коммуникативными сетями общества.
Библиографический список
1. Капра Ф. Скрытые связи: пер. с англ. - М. : ООО Издательский дом «София», 2004. - С. 227-228.
2. Лейбниц Г.-В. Сочинения: В 4 т. Т. 1. - М.: Мысль, 1982. - С. 414.
3. Луман Н.Л. Общество как социальная система: пер. с нем. - М.: Логос, 2004.
4. РепкинД. Виртуальная реальность [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.virtual.ru/ virtual_reality.html (дата обращения 18.02.12).
5. Baert Patrick. Social Theory in the Twentieth Century. - N.-Y.: New York University Press, 1998; Baltimore David. Our genome unveiled // Nature. -2001. - 15 February.- P. 103-104.
6. Castells Manuel. The Information Age. Vol. 1. -Blackwell: The Rise of the Network Society, 1996.
7. Luhmann Niklas. The Autopoiesis of Social Systems // Niklas Luhmann. Essays on SelfReference. - N.-Y.: Columbia University Press, 1990.
