CC BY
18
Эпидемиология и Вакиинопрофилактика <1(20)/2005
рушения качественного и количественного состава микрофлоры носоглотки, что определяет целесообразность специфической иммуностимуляции у этого контингента.
Полученные результаты позволяют заключить, что применение бактериального лизата ИРС19 у детей, рожденных от ВИЧ-инфицированных женщин, является достаточно эффективным и может быть использовано для профилактики респираторных заболеваний.
Нормализация микробного пейзажа носо- и ротоглотки косвенно свидетельствует об иммунокорригирующих свойствах ИРС19, что отражается на клиническом эффекте его применения в группе риска детей по ВИЧ-инфицированию.
Литература
1. Караулов А.В., Сокуренко С.И., Калюжин О.В. и др. Направленная регуляция иммунных реакций в профилактике и
лечении заболеваний человека //Иммунопатология, аллергология, инфектология. - 2000, <1. - С. 7 - 13.
2. Ьелоусов Ю.Ь, Карпов О.И., Леонова М.В. и др. Клиникоэкономическая оиенка средств, применяемых для профилактики и лечения ОРВИ // Качественная клиническая практика. Спеивыпуск «Профилактика и лечение ОРВИ». - М., 2002. - 10 с.
3. Коровина Н.А., Заплатников А.Л., Нагиева Ф.Г. Клиникоиммунологическая эффективность иммуномодулятора ИРС19 у детей с реккурентными респираторными заболеваниями // Педиатрическая фармакология. - 2003, т. 1, <2.- С. 6 - 9.
4. Шамшева О.В., Кладова О.В., Ельшина Г.А. Профилактика гриппа и острых респираторных заболеваний сочетанным введением вакиины Инфлювак и бактериального лизата ИРС19 // Детские инфекиии. - 2002, <1. - С. 65 - 67.
5. Леонова М.В, Шмелева Н.И., Ьелоусов Ю.Ь. Клиническая эффективность профилактического применения препарата ИРС19 у детей с хроническими инфекииями верхних дыхательных путей //Вопросы современной педиатрии. -2002, т. 1, <4. - С. 4 - 6.
Молекулярные механизмы действия мукозоадгезивных
адъювантов
С.Г. Маркушин
1
ГУ «Научно-исследовательский институт вирусных препаратов им. О.Г. Анджапаридзе РАМН», Москва
В обзоре рассматриваются молекулярные механизмы действия некоторых наиболее изученных мукозоадгезивных адъювантов. Оцениваются перспективы их использования для мукозальной вакцинации.
Хитозан и его дериваты
В последнее время для интраназального и орального введения различных препаратов предлагаются различные биоадгезивные материалы [9, 54, 47].
Лидирующее место в этом направлении занимает хитозан, являющийся полисахаридом, состоящим из чередующихся звеньев глюкозамина и Ы-ацетилглюкозамина. Хитозан получают путем деацилирования хитина - основного компонента панцирей ракообразных. Этот полисахарид нерастворим при щелочном или нейтральном рН. Он образует соли при взаимодействии с некоторыми неорганическими и органическими кислотами. В растворе аминогруппы хитозана прото-нируются, в результате чего хитозан обладает положительным зарядом.
Слизистая оболочка содержит на своей поверхности муцины, молекулы которых включают сиаловые кислоты, при физиологических значениях рН несущие отрицательный заряд. Это обуславливает сильное электростатическое взаимодействие между хитозаном и слизистой оболочкой, приводящее к замедлению движений ресничек мерцательного эпителия [55]. В фармацевтической практике обычно используют хитозан с молекулярным весом 150 000 - 300 000 Э.
Показано, что хитозан, будучи мукозоадгезивным полимером, усиливает трансмукозную проницаемость различных препаратов.
Для понимания молекулярного механизма этой способности хитозана было изучено его воздействие на функции и структуру монослоя эпителиальных клеток кишечника Сасо-2.
Хитозан вызывал обратимое, зависимое от времени и дозы снижение трансэпителиальной электрорезистентности монослоя этих клеток. В процессе обработки монослоя Сасо-2 0,1 - 0,5% раствором хитозана в течение 60 мин наблюдалось увеличение коэффициента проницаемости монослоя для транспорта маннитола по сравнению с необработанными клетками, что свидетельствовало о влиянии хитозана на межклеточные взаимодействия. С помощью конфокального сканирующего микроскопа было визуально установлено воздействие хитозана на белки окклудин и 70-1, играющие важную роль в осуществлении межклеточных контактов. В процессе обработки клеточного монослоя Сасо-2 0,01 - 0,1% раствором хитозана наблюдалось снижение включения метки в оба белка на клеточной периферии. При этом отмечалась также отчетливая конденсация Р-ак-тина в области межклеточных контактов. Однако через 24 часа после устранения хитозана морфология ранее обработанных хитозаном клеток не отличалась от контрольных. Одновременное добавление к обработанным хитозаном клеткам белкового ингибитора циклогек-симида предотвращало полное восстановление клеточной структуры, что свидетельствовало о том, что для восстановления обработанных хитозаном клеток до исходного состояния требовался белковый синтез. Было найдено, что обработка хитозаном клеточной поверхности вызывает слабое разрыхление плазматической мембраны, что подтверждается увеличенным выходом из клетки лактат-дегидроге-
1 Окончание. Начало в <5, 6 за. 2004 г.
56
назы. Однако добавление 0,5% раствора хитозана к клеткам в течение 60 мин не влияло на жизнеспособность клеток. Совокупность всех обнаруженных фактов говорит о том, что хитозан увеличивает, с одной стороны, клеточную проницаемость, а с другой стороны, ослабляет контакты между клетками.
Иллюм с сотр. [28] одной из первых описала, что 0,5% раствор хитозана - высокоэффективный мукозоадгезивный адъювант и содействует эффективной абсорбции инсулина слизистой оболочкой крыс и овец. Предполагают, что механизм действия хитозана является сложным и включает в себя биоадгезивную активность и способность временно расширять межклеточные промежутки слизистой оболочки. Биоадгезивные свойства хитозана зависят в значительной степени от его молекулярного веса и степени деацетилирования. Было показано, что хитозан не вызывает повреждений клеточной мембраны. Многократный контакт хитозана с эпителием носовой полости морских свинок не приводил к изменению активности микроворсинок эпителия слизистой оболочки. Хитозан также не вызывал негативных последствий у добровольцев при нанесении в течение длительного времени на эпителий носовой полости [2, 3].
Влияние степени деацетилирования хитозана и его молекулярного веса на проницаемость кишечного эпителия Сасо-2 для маннито-ла было исследовано и установлено, что хитозан как с высоким, так и с низким молекулярным весом успешно вызывал снижение проницаемости слизистой оболочки и также характеризовался четкой дозозависимой токсичностью [53]. С другой стороны, хитозан с низкой степенью деацетилирования был эффективен только имея высокий молекулярный вес и низкую токсичность. Было также отмечено, что хитозан независимо от молекулярного веса и степени деацетилирования связывается активно с клетками эпителия и индуцирует перераспределение филаментов Е-актина и белка 70-1 в межклеточных промежутках. Есть предположение, что ответственными за этот эффект являются его катионные заряды, поскольку добавление высокоанионного гепарина к опытным пробам ингибирует повышение проницаемости эпителия [53].
В то время как степень цитотоксичности для большинства муко-зоадгезивных адъювантов была четко установлена, в опытах с хито-заном были получены неоднозначные результаты [11]. Группа Додане [18] при изучении эффекта препаратов хитозана со степенью деацетилирования 80% при рН 6,0 - 6,5 на проницаемость кишечного эпителия Сасо-2 пришла к выводу, что клетки полностью сохранили жизнеспособность. Наблюдалось лишь слабое изменение плазматических мембран клеток временного характера.
При изучении влияния хитозановых гелей на увеличение абсорбции пептидного аналога бузерелина эпителием кишечника крыс было установлено, что хитозан существенно увеличивал проницаемость слизистой кишечника для пептида по сравнению с контролем [43].
Борчард с сотр. [7] исследовал влияние растворов глютамата хитозана при рН 7,4 на увеличение проницаемости межклеточных промежутков культуры кишечного эпителия Сасо-2 для маннитола декст-рана. Как было обнаружено, хитозан при нейтральном рН выпадал в осадок и не вызывал никакого эффекта. Дальнейшие исследования других авторов в этом направлении [33] показали, что при низком рН хитозан показывает выраженный эффект на проницаемость культуры эпителия кишечника Сасо-2 для маркерных пептидов. Глютамат хитозана увеличивал проницаемость в 25 раз, а гидрохлорид хитозана - в 36 раз. Однако при рН 7,4 из-за низкой растворимости хитозан терял мукозоадгезивные свойства. Был сделан вывод о необходимости получения производных хитозана, способных находиться в растворимом состоянии и проявлять свои мукозоадгезивные свойства при более широком спектре рН.
Растворы хитозана и его солей теряют растворимость при нейтральном рН. Однако хитозан только в протонированном состоянии может расширять межклеточные промежутки и обеспечивать транспорт гидрофильных соединений через слизистую оболочку. В этой связи наиболее выраженный эффект хитозана наблюдается в пределах рН 5,5 - 6,5. Это свойство хитозана не позволяет использовать его в качестве мукозоадгезивного адъюванта при необходимости доставить вакцинный материал в определенные отделы кишечника при оральном применении. Чтобы решить эту проблему, были синтезированы производные, в том числе триметилхитозанхлорид, который оказывал хорошую растворимость в значительно более широком диапазоне рН.
Мукозоадгезивные свойства триметилхитозана были подробно исследованы на модели культуры кишечного эпителия Сасо-2, с использованием в качестве объектов доставки пептидных препаратов бузерелина и октреотида. При этом были вскрыты важные закономерности. Как оказалось, использование триметилхитозана с высокой степенью метилирования (60%) значительно увеличивало проницаемость культуры Сасо-2 для С14-маннитола. Этот факт свиде-
тельствовал о том, что увеличение плотности положительного заряда в молекуле триметилхитозана является главным фактором, способствующим расширению межклеточных промежутков при нейтральном рН [34].
Триметилхитозан не обладал цитотоксичностыю и мог рассматриваться как перспективный мукозоадгезивный адъювант для назальной и оральной иммунизации и доставки лекарственных препаратов. Триметилхитозан с высокой степенью замещения (60%) значительно увеличивал абсорбцию бузерелина в культуре Сасо-2 [59] и октреотида - аналога соматостатина [60]. В этой связи мукозоадгезивные свойства триметилхитозана были исследованы in vivo на модели лабораторных животных. При интрадуоденальном введении крысам бузерелина и октреотида в комбинации с триметилхи-тозаном наблюдалось значительное увеличение проницаемости эпителия тощей кишки крыс для данных пептидных препаратов. При этом абсорбция бузерелина и октреотида на кишечном эпителии крыс достигала 13% и 16% соответственно от общего количества введенных препаратов.
Еще более интересные данные были получены при введении триметилхитозана как мукозоадгезивного адъюванта в тощую кишку молодых свиней в комбинации с октреотидом. Эффективность действия триметилхитозана определяли по повышению концентрации октреотида в крови подопытного животного. Ьыло обнаружено, что введение 10% раствора триметилхитозана в комбинации с октреотидом (в дозе 10 мкг) увеличивало всасываемость последнего в тощей кишке с 1,7% до 25% (увеличение абсорбции в 14,5 раза). Введение 5% раствора триметилхитозана в аналогичном эксперименте приводило к увеличению абсорбции в 7,7 раза. Снижение дозы октреотида до 5 мг в комбинации с 5% раствором триметилхитозана снижало абсорбцию пептида еще больше, что свидетельствовало о том, что концентрация каждого компонента в этом случае имеет значение [61]. Следует отметить, что в этих экспериментах эффективность триметилхитозана, как мукозоадгезивного адъюванта, значительно превосходила эффективность чистого хитозана [62].
Принимая во внимание мукозоадгезивные свойства хитозана, группа исследователей попыталась изучить возможность создания мукозальных противогриппозных вакцин, используя хитозан как мукозоадгезивный адъювант [29]. Ьыла сделана попытка оценить различные гриппозные вакцины, содержащие хитозан, для интраназаль-ного введения на модели лабораторных животных (мышей). На первой стадии работы очищенные поверхностные антигены штамма B/Panama/45/90 вводили интраназально мышам BALB/c в количестве 20 мкг трехкратно: в 1-й, 30-й и 57-й день. Иммунный ответ у лабораторных животных определяли по нарастанию титров антигемагг-лютининовых IgA в сыворотке крови и антигемагглютининовых секреторных IgA в назальных смывах. Учитывали также присутствие ан-тителсекретирующих клеток в легочной ткани иммунизированных животных. Ьыло установлено, что титры IgG на всем протяжении эксперимента были сходны у животных, иммунизированных интрана-зально вакциной, содержащей хитозан, и парентерально вакциной, не содержащей хитозан. Вакцинные препараты без хитозана, введенные животным интраназально, индуцировали очень слабый иммунный ответ. Однако при сравнении титров секреторных IgA в назальных смывах иммунизированных животных было обнаружено, что титры IgA были намного выше у животных, интраназально привитых вакциной, содержащей хитозан, чем у иммунизированных подкожно вакциной без хитозана. Особенно высокий уровень IgA достигался после 2-й и 3-й интраназальной вакцинации. Секретирующие антитела клетки присутствовали в тканях легких и носовой полости в увеличенных количествах после интраназального введения вакцины, содержащей хитозан.
На группе из 20 добровольцев были исследованы возможности интраназальной иммунизации людей гриппозной инактивированной вакциной, содержащей хитозан в качестве мукозоадгезивного адъюванта. Для экспериментов была использована тривалентная гриппозная сплит-вакцина, которая вводилась двухкратно. Как праймирую-щая, так и бустерная дозы интраназальной вакцины содержали 3 x 15 мкг или 3 x 7,5 мкг гемагглютинина.
При интраназальном введении вакцины добровольцам четырехкратное увеличение титра гемагглютининингибирующих антител для всех трех штаммов было найдено у более чем 40% добровольцев, что свидетельствует о высокой эффективности вакцины. Иммунный ответ при интраназальном введении вакцины был несколько ниже, чем при внутримышечном. Число иммунизированных добровольцев, которые обладали защитным титром антител, было сходным при интра-назальном и внутримышечном введении (> 70%) по крайней мере для 2-х штаммов.
Сравнительное исследование способности двух полисахаридов, имеющих различные химические свойства: хитозана и джеллана (анионного полисахарида, продуцируемого Pseudomonas cloclea) -усиливать иммунный ответ к субъединичным гриппозным вакцинам,
[Эпидемиология и Вакиинопрофилактика 21(20)/2005
Эпидемиология и Вакцинопрофилактика <1(20)/2005
вводимым в респираторный тракт мышей, было проведено также Ьэ-коном с сотр. [4]. Ьыло отмечено, что при интраназальном введении мышам гриппозных сплит-вакцин (штаммы B/Panama/45/90 и A/Texas/H1N1) без хитозана и джеллана не наблюдалось значительного иммунного ответа. Парентеральное введение тех же самых вакцин сопровождалось высокими титрами IgG в сыворотке крови иммунизированных животных, однако при этом не наблюдалось значительного накопления IgA в их респираторном тракте. Вместе с тем введение гриппозных сплит-вакцин мышам интраназально в комбинации с хитозаном или джелланом вызывало у иммунизированных животных как сильный общий иммунный ответ, так и значительный местный иммунный ответ. Следует отметить, что джеллан значительно проигрывал хитозану в способности усиливать иммунный ответ у иммунизированных животных. Этот факт свидетельствует о преимуществах в качестве мукозоадгезивных адъювантов поликатионных полимеров перед анионными полимерами.
Недавно разработанная техника использования пористых хи-тозановых микрочастиц позволила преодолеть основные недостатки оральной мукозальной вакцинации [41, 42]. Стало известно, что хитозан может легко образовывать микрочастицы и наночастицы, обладающие свойством легко ассоциироваться с белком [9]. Данное свойство хитозана открывает дорогу для разработки новой техники создания оральных вакцин, при которой можно использовать принцип «троянского коня»: хитозановые микро- и наночастицы, ассоциированные с вакцинным белком в желудочно-кишечном тракте в процессе эндоцитоза, захватываются М-клетками и доставляются в Пейеровы бляшки, при этом часть вакцинного материала транспортируется дальше в эффекторные лимфатические пути. В экспериментах хитозановые частицы, полученные с помощью преципитации/ко-ацервации и имеющие в среднем размеры 4,3 ± 0,7 микрометра и положительный заряд (20 ± 1 mv), могли легко ассоциироваться с модельным белком овальбумином [41]. Нагруженные белком хитозановые нано- и микрочастицы обладали низкой токсичностью и способностью разрушаться в вакцинированном организме. При этом белок мог выходить во внутриклеточное пространство иммунных клеток и индуцировать иммунный ответ. Предварительные исследования на модели хитозановых микрочастиц, ассоциированных с меченым белком, показали, что эти микрочастицы захватывались эффективно Пейеровыми бляшками [42].
Использование фазово-инверсионного метода позволило группе китайских исследователей получить пористые хитозановые сферические микрочастицы, способные постепенно высвобождать антигены убитой вакцины против болезни Ньюкасла [22]. Высокая пористость этих микрочастиц была создана путем коагуляции хитозана в водном растворе триполифосфата натрия при рН 8,9 с последующей кросс-сшивкой углеводных остатков хитозана.
Структура хитозановых сферических микрочастиц могла быть сильно модифицирована путем изменения рН коагуляционной среды. Также модификация этих частиц могла быть достигнута путем обработки химическими реагентами, содержащими различные типы функциональных групп: карбоксильные, гидрофобные ацильные или аммониевые группы.
Антигены вакцины против вируса болезни Ньюкасла могли быть иммобилизованы в порах хитозановых микрочастиц. Высвобождение антигена из микрочастиц достигалось путем постепенной десорбции. Причем различная химическая модификация микрочастиц оказывала сильное влияние на эффективность адсорбции и темпы высвобождения исследуемого антигена. В частности, высокую эффективность адсорбции и замедленный темп высвобождения антигена наблюдали при обработке микрочастиц 3-хлортриме-тиламмонием. В этом случае 10% адсорбированного антигена высвобождалось в течение 200 часов после латентного периода длительностью в 3 часа. В дальнейшем высокую эффективность в качестве мукозоадгезивных адъювантов показали препараты наночастиц, образованных поперечной сшивкой молекул хитозана с невысоким молекулярным весом (23 и 28 kDa), содержащих в качестве модельного антигена столбнячный токсоид [66]. Хитозановые наночастицы имели размер 350 nm и электрический заряд + 40 mv, их эффективность нагрузки антигеном колебалась в пределах 50 -60%. Хитозановые наночастицы могли проникать через назальный эпителий лабораторных животных и транспортировать ассоциированный антиген. При изучении высвобождения токсоида из наночастиц in vitro наблюдался значительный выход антигена в первые часы эксперимента с последующим постепенным снижением этого процесса на протяжении двухнедельного периода. Интраназальное введение мышам наночастиц, нагруженных столбнячным токсои-дом, индуцировало более значительный и постепенно увеличивающийся гуморальный иммунный ответ по сравнению с препаратами столбнячного токсоида, содержащими хитозан в виде раствора. Сходным образом местный иммунный ответ (IgA) через 6 месяцев после интраназального введения мышам хитозановых наночастиц,
нагруженных столбнячным токсоидом, был значительно выше, чем в случае с препаратами антигена, содержащими хитозан в виде раствора. Интересно отметить, что сильный иммунный ответ мог достигать значительных величин при использовании сравнительно низких доз хитозановых наночастиц. Можно было предположить, что инкапсулированные антигены захватываются специальными клетками, сходными с М-клетками, которые находятся вблизи назальной лимфатической ткани и затем трансформируются в анти-ген-презентирующие клетки (АПК). Ьыло выявлено, что размер и состав поверхности играют значительную роль в способности хитозановых наночастиц доставлять антиген к антигенпрезентирую-щим клеткам. Авторы делают вывод, что наночастицы, образованные молекулами хитозана с невысоким молекулярным весом, являются перспективным мукозоадгезивным адъювантом (антиген высвобождался в течение 3-х месяцев). Высвобождение антигена из микрочастиц, содержащих другие функциональные группы, происходило намного быстрее - более 90% иммобилизованного антигена высвобождалось в течение 200 часов.
Средний размер пор хитозановых микрочастиц достигал 1 - 2 микрометра. Поскольку размер пор микрочастиц в несколько раз больше диаметра вирионов вируса болезни Ньюкасла, диффузия вирусного антигена во многом была обусловлена столкновением вирусных частиц со стенками пор. Есть предположение, что диффузия вирионов внутри пор может быть наиболее важным лимитирующим фактором, влияющим на высвобождение вирусного антигена из микрочастиц.
Заключение
Неудачи практического использования мукозальных вирусных вакцин со всей очевидностью показывают необходимость более глубокого изучения молекулярных механизмов действия мукозоадгезивных адъювантов. Большинство известных нам фактов получено на модели мелких лабораторных животных. В то же время накоплена обширная информация о значительных морфологических различиях иммунной системы животных и человека. Нам почти ничего не известно о тонкой молекулярной структуре межклеточных промежутков и особенностях их функционирования. Остаются неясными взаимоотношения токсических, мукозоадгезивных и иммуностимулирующих свойств бактериальных токсинов и токсоидов.
В этих условиях форсированное применение мукозальных вакцин связано с большим риском. Вместе с тем многочисленные данные об использовании хитозана, и в частности хитозановых микрочастиц как мукозоадгезивных адъювантов и средств доставки вакцинного материала к периферическим лимфатическим узлам организма, позволяют сохранять оптимизм. Основанием к этому служит, в частности, факт, что антиген в составе хитозановых микрочастиц можно успешно использовать для оральной и назальной иммунизации, поскольку при оральной иммунизации животных таким методом наблюдался как высокий общий иммунный ответ (IgG), так и значительный местный иммунный ответ (IgA). В то же время остается неясным, почему при интраназальном введении антигена в составе хитозановых микрочастиц наблюдается только удовлетворительный общий иммунный ответ. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимы дальнейшие исследования.
Прогресс в использовании мукозоадгезивных адъювантов для мукозальной вакцинации будет неразрывно связан с дальнейшим изучением молекулярных механизмов их действия, а также с расширением спектра сходных соединений, в том числе, по-видимому, за счет новых производных хитозана и исследования новых полисахаридов.
Литература
1. Anderberg E.K., Artursson P. 1993. J. Pharm. Sci., 82. 392 - 398.
2. Aspden T.J., Illum L., O. Skaugrud. 1996. Eur. J. Pharm. Sci., 4, 2 - 36.
3. Aspden T.J., Mason J.D.T., Jones N.S. et al. 1997, J. Pharm . Sci., 86, 509 - 513.
4. Bacon A., Makin J., Sizer P.J. et al. 2000. Infect. and Immun., 68, 5764 - 5770.
5. Bennet M.J., Choe S., Eisenberg D. 1994. Protein Sci., 3, 1444 - 1463.
6. Bernstein J., Gorfien J., Brandtzaeg P. 1999. Mucosal. Immun. 2nd Edition. Acad.
Press 1339 - 1362.
7. Borchard G., Luesen H.L., de Boer A.G., Verhoef J.C. 1996. J. Control Release. 39, 131 - 138.
8. Bowe C.L., Mokhtazzadeh L., Venkatesan P. et al. 1997. Proc. Nath. Acad. Sci. 94, 12218 - 12223. 9. Calvo P., Remunan - Lopez C., Vila-Jato J.L., Alonso M.J. 1997. Pharm.Res. 14, 1431 - 1436.
10. Cardenas-Freytag L., Cheng E., Mayeux P. et al. 1999. Infect. and Immun. 67, 826 - 833.
11. Carreno-Gomez B., Dunkan R. 1997. Inf. J. Pharm. 148, 231 - 240.
12. Cheng E., Cardenas-Freytatag L., Clements J.D. Vaccine. 18, 38 - 49.
13. Clements J.D., Hartzog N.M., Lyon F.L. 1988. Vaccine. 6, 269 - 277.
14. Citi S. 1992. J. Cell Biol. 117, 169 - 178.
15. Daugherty A.L., Mrsny R.L. 1999. Pharm. Sci. Technol. Today. 2, 281 - 287.
16. Del Giudice G., Rappuoli R. 1999. Vaccine. 17, 44 - 52.
17. Di Tommaso A., Saletti G., Pizza M., Rappuoli R. 1996. Infect. and Immun. 64, 974 - 979.
18. Dodane V., Khan A.M., Merwin J. R. 1999. Inf. J. Pharm. 182, 21 - 32.
19. Douce G., Giuliani M.M., Giannelli V. 1998. Vaccine. 16, 1065 - 1073.
20. Duizer E., van der Wulp C., Versantvoort, C.H.M., Groten J.P. 1998. 287, 395 - 402.
ИГЮРИЧЕГКИЙ ЭКГКУРТ
21. Fix J.A., Engle K., Portner P.A.et al. 1986. Am.J. Physiol. 251, 332 - 340.
22. Fwu-Long Mi, Shin-Shing-Shyu et al. 1999. Biomaterials. 20, 1603 - 1612.
23. Giuliani M.M., Del Giudice G., Giannelli, et al. 1998. J. Exp. Med. J. Exp. Med.
187, 1123 - 1132.
24. Gianniani G., Rappuoli R., Ratti G. 1984. Nucl. Acid. Res. 12, 4063 - 4069.
25. De Haan L., Verweiy W.R., Feil I.K. et al. 1996. Infect. and Immun. 64, 5413 - 5416.
26. Hochman J.H., Fix J.A., Le Cluyse E.L. 1994. J. Pharmacol. Exp. Ther. 269, 813 - 822.
27. Illum L., Jorgensen H., Bisgaard H. et al. 1987. Int. J. Pharm. 39, 189 - 199.
28. Illum L, Farray N.F., Davis S.S. 1994. Pharm. Res. 11, 1186 - 1189.
29. Illum L., Jabbal-Gill J., Hinchcliffe M., Fisher A.N., Davis S.S. 2001. Adv. Drug Deliv. 51, 81 - 96.
30. Illum L. 2003. J. Contr. Release. 87, 187 - 198.
31. Iwamoto R., Higashiyama S., Mitamura T. et al. 1994. EMBO J. 13, 2322 - 2330.
32. Komase K., Tamura S., Matsuo K. et al. 1998. Vaccine. 16, 248 - 254.
33. Kotze A.F., Luesen H.L., de Leeuw B.J. et al. 1998. J. Contr. Release. 51, 35 - 46.
34. Kotze A.F., Thanou M., Luesen H.L. et al. 1999. J. Pharm. Sci. 88, 253 - 257.
35. Kozuka S., Yasuda Y., Isaka M. et al. 2000. Vaccine. 18, 1730 - 1737.
36. Le Cluyse E.L., Sutton S.C. 1997. Adv.Drug. Del. Rev. 23, 163 - 183.
37. Lee V.H.L. 1988. CRS. Crit. Rev. Ther. Drug. Carr. Syst. 5, 69 - 97.
38. Lindmark T., Kimura Y., Artursson P. 1998. J. Pharmacol. Exp. Ther. 284, 362 - 369.
39. Lycke N., Holmgren J. 1986. Immunology, 59, 301 - 308.
40. Lycke N., Tsuyi T., Holmgren J. 1992. Europ. J. Immunol. 22, 2272 - 2281.
41. Van der Lubben J.M., Verhoef J.C., Borchard G., Junginger H.E. 2001a. Adv. Drug
Deliv. 52, 139 - 144.
42. Van der Lubben J. M., Konings F. A. J., Borchard G. 2001b. J. Drug Target. 9, 39 - 47.
43. Luesen H.L., Leeuw B. J., Langemeyer M.W. et al. 1996. Pharm. Res. 13, 1668 - 1672.
44. Madara J.L., Dharmsathaphorn K. 1985. J. Cell. Biol. 101, 2124 - 2133.
45. Madshus I.H. 1994. Biol. Chem. 269. 17723 - 17729.
46. McMartin C., Hutchinson L.E.F., Hyde R., Peters G.E. 1987. J. Pharm. Sci. 76, 535 - 540.
47. McDermott M.R., Heritage P.L., Bartzoka V., Brook M.A. 1998. Immunol. Cell. Biol. 76, 256 - 262.
48. Mc Ghee J.R., Lamm M.E., Strober W. Mucosal Immunol. Acad. Press. London. 1999. 283 - 292.
49. Mills K.H.G., Cosgrove C., Mc Neela E.A., Sexton A. et al. 2003. Inffect. and Immun. 71, 726 - 732.
50. Neville J.D.M., Huson T.H. 1986. Ann. Rev. Biochem. 55, 195 - 224.
51. Pappenheimer A.M.J. 1979. Prog. Clin. Biol. Res. 31, 669 - 674.
52. Partidos C.D. 2000. PSTT. 3, 273 - 281.
53. Schipper N.G.M., Hoogstraate J.A., De Boer A.G.1997. Pharm. Res. 14, 923 - 929.
54. Schroder U., Stahl A. 1984. J. Immunol. Methods. 70, 127 - 132.
55. Soane R.J., Frier M., Perkins A.C. et al. 1999. Int. J. Pharm. 178, 55 - 65.
56. Tamura S.I., Samegai Y., Kurata H., Nagamine T. et al. 1988. Vaccine. 6, 409 - 413.
57. Tamura S.I., Yamanaka A., Shimohara M. et al. 1994a, 12, 419 - 426.
58. Tamura S.I., Asanuma H., Tomita T., Komase K. et al. 1994b, 12, 1083-1089.
59. Thanou M., Kotze A.F., Scharringhausen T. et al. 2000a. J. Control. Release. 64, 15 - 25.
60. Thanou M., Verhoef J.C., Marbach P., Junginger H.E. 2000b. J. Pharm. Sci. 89, 951 - 957.
61. Thanou M., Florea B.I., Langermeijer M.W.E. et al. 2000c. Pharm. Res. 17, 27 - 31.
62. Thanou M., Nihot M.T., Jansen M. et al. 2001. J. Pharm. Sci. 90, 38 - 46.
63. Uchida T., Pappenheimer A.M., Greany R. 1 973a. J. Biol. Chem. 248, 3838 - 3844.
64. Uchida T.,Pappenheimer A.M. Jr. Harper A.A. 1973b. 248, 3845 - 3850.
65. Uchida T., Pappenheimer A.M., Harper A.A. 1973. J. Biol. Chem. 3851 - 3854.
66. Vila A., Sanchez A., Janes K. et al. 2004. Europ. J. Pharm. and Biopharm. 57, 123 - 131.
67. Wu H.Y., Nguen H.H., Russel M.W. 1997. Scand. J. Immunol. 46. 506-513.
68. Wu. H.Y., Russel M.W. 1997. Immunol. Res. 16, 187 - 201.
69. Yamamoto S., Kiyno H., Yamamoto M. et al. 1997. Proc. Natl. Acad. Sci. 94, 5267 - 5272.
70. Yamamoto S., Takeda Y., Yamamoto M. et al. 1997. J. Exp. Med. 185. 1203 - 1210.
Из истории борьбы с холерой в Оренбургском крае
(К 175-летию первой эпидемии холеры в Оренбурге)
И.Э. Ляшенко, В.И. Желтова, М.В. Скачков
ГОУВПО «Оренбургская государственная медицинская академия Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации»
Санкт-Петербурге 8 октября 1829 года Медицинский совет получил рапорт штаб-лекаря Смирнова, поданный им 18 сентября, о появлении случаев холеры в Оренбурге. Событие примечательно тем, что это было первое проникновение и распространение холеры на территорию Европы.
Как свидетельствуют материалы архивов, в 1829 году Оренбургский край включал Уральскую и Тургай-скую области, Оренбургскую, Уфимскую и часть Самарской губерний, Николаевский и Новоузенский уезды, Букеевскую Орду. Эта громадная область, простирающаяся от Камы до Каспия, от Волги до Уральского хребта оказалась тем географическим регионом, распространяясь через который азиатская холера дала начало первой эпидемии в России (1829 - 1838 гг.) и через Оренбург достигла Европы.
Сведения о страшных заболеваниях, сопровождающихся рвотой, поносом и приводящих к летальному исходу, поступали в Оренбург из Азии, Индии, Китая, Монголии, Афганистана. Однако врачи Оренбурга до осени 1829 года с этой болезнью не встречались. Именно поэтому опыт врачей, работавших во время первой эпидемии в Оренбургском крае, не только представляет историческую ценность, но и является свидетельством уникального опыта отечественной медицины в борьбе с холерой в тот период, когда научные представления об этиологии и эпидемиологии этой болезни не были окончательно сформулированы, а ее возбудитель еще не был описан (Р. Кох, 1883).
Медицинский департамент Санкт-Петербурга 21 декабря 1828 года запросил у Оренбургского военного губернатора Эссена сведения о страшной болез-
ни, свирепствующей в Бухаре, Хиве, Коканде и приводящей к гибели большого числа людей.
Пограничная комиссия и Оренбургская таможня стали собирать информацию, делая это негласно, с большой осторожностью. Секретность сбора сведений о заболеваниях, очевидно, определялась объективными обстоятельствами. Во-первых, нельзя было допустить паники среди населения, во-вторых, следовало по возможности избежать осложнений в торгово-административных отношениях между европейскими и азиатскими регионами, учитывая, что Оренбург был форпостом России на азиатском направлении, а Оренбургский край - основным торгово-караванным путем.
Наконец, была третья причина, заключавшаяся в том, что диагноз холеры однозначно невозможно было поставить только на основании поступающих сведений и слухов. Дело в том, что в Западной Сибири, Средней Азии, степях Киргизии и на других территориях имели место различные заболевания, которые получали азиатские названия, определяемые в известной степени даже не столько характером симптомов, сколько образностью языка и своеобразием аналогий. Употребляемые местным населением термины: ова, юклама, ку-тырь, юзань, тагун, уба и др. (цит. по А. Попову, 1910) - часто весьма вольно переводились переводчиками и обозначали не только различные заболевания, но и их исход. Речь могла идти о холере, чуме, проказе, сифилисе, тифе и даже о болезнях скота. Оренбургским врачам, анализирующим сведения, поступающие из различных источников, нужно было проявить большое умение и известную осторожность, чтобы адекватно оценить информацию и определить болезнь.
Эпидемиология и Вакцинопрофилактика 21(20)/2005
