CC BY
14
РСН: 10.47026/1810-1909-2022-2-89-97
УДК 393.05 ББК 63.5(2)
И.Г. ПЕТРОВ
МОГИЛЫ-КЕНОТАФЫ У ЧУВАШЕЙ И СВЯЗАННЫЕ С НИМИ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ*
Ключевые слова: чуваши, похоронно-поминальные обычаи и обряды, могилы-кенотафы, приметы, поверья.
Культ предков - важная и неотъемлемая часть культур многих народов, в том числе чувашей. Следуя этому культу, родственники умерших проводили сложный комплекс похоронных и поминальных обрядов. Кроме того, почитая умерших, на кладбищах они возводили надгробные памятники. Они сооружались не только умершим среди родных и родственников, но и тем, которые по разным обстоятельствам умерли (погибли) на стороне и оказались погребенными на чужбине. В науке за такими сооружениями и памятниками закрепилось название «кенотафы», т.е. пустые могилы. Традиция установки памятных знаков, имитирующих захоронение, распространена у многих народов и известна с глубокой древности. Исследование посвящено изучению кенотафов чувашей и связанным с ними представлениям. Кратко проанализированы данные этнографической литературы по затронутой теме, а также полевые материалы, которые автором были получены в ходе экспедиций 2014, 2021 гг. на территории Альметьевского р-на Республики Татарстан и Челно-Вершинского района Самарской области. Кенотафы по своему внешнему виду ничем не отличаются от обычных захоронений. Они имеют такие же традиционные надмогильные сооружения, как и все остальные. Тем не менее кенотафы объединяет общий признак - отсутствие тела умершего. Однако совершенно пустыми такие захоронения считать нельзя. Потому что для символического замещения покойника чуваши под него закапывали землю, привезенную с места его погребения. Однако, по мнению автора, в прошлом для замещения тела покойного чуваши могли использовать его одежду или другие личные предметы. На это указывают некоторые магические действия и приемы, которые сохранились у соседних с чувашами народов, например, марийцев и удмуртов. Кроме того, акцентировано внимание на безусловное расположение кенотафов в стороне от кладбища или на его окраине, что также было обусловлено древними религиозными представлениями чувашей.
Кенотафом считаются захоронения с надмогильным памятником, в котором отсутствует человеческое тело. Термин происходит от греческих слов ке-пов - пустой, taphos - могила [3. С. 46]. Практика сооружения «пустых могил» имела широкое распространение у многих народов мира. Как правило, их устраивали тогда, когда тело покойного по каким-либо причинам оказывалось недоступным для погребения. Таких причин могло быть множество: погиб на войне, утонул, пропал без вести и т.д. Кенотафы сооружали также тем, кто умер своей смертью или трагически погиб, но погребен на чужбине. В прошлом таких людей на родину не привозили, а хоронили там, где они скончались. Потому что такие покойники, по народным представлениям и приметам, считались «нечистыми» и для живых представляли опасность.
Кроме них опасность представляли люди, которые умерли неестественной смертью - самоубийцы, утопленники, опойцы, умершие от ран, пожара, удара молнии, от рук убийцы или другого несчастного случая, замерзшие в пути, мертворожденные дети, выкидыши, умерщвленные матерями дети, женщины, умершие во время беременности и родов. К таковым также относили ведьм, колдунов,
* Исследование выполнено в рамках государственного задания № АААА-А21-121012290086-0 ИЭИ УФИЦ РАН на 2022 год.
разбойников, воров, убийц, пьяниц, развратников, а также людей, проклятых родителями и похищенных «нечистой силой» [8. С. 119-120]. В русской традиции таких умерших называли «заложными покойниками» [5. С. 43]. Согласно народным поверьям, такие покойники обладали демонологическими способностями, иногда возвращались в мир живых и приносили людям различные беды и несчастья. Они могли пугать людей своим присутствием, сбивать путников с правильного пути, нанести вред здоровью, вызвать различные природные катаклизмы и т.д. Поэтому живые всячески их остерегались, а в случае необходимости предпринимали различные защитные действия. Например, русские крестьяне во избежание засухи или заморозков «нечистых» покойников, особенно самоубийц, колдунов, некрещеных детей, не хоронили на общем кладбище [8. С. 122]. По исследованиям Д.К. Зеленина, если вдруг начинались засуха или холода, крестьяне выкапывали тела самоубийц, пьяниц, колдунов и других людей, умерших неестественной смертью, затем поливали водой или топили в ближайшей реке или в болоте. По их представлениям, такие покойники испытывали мучительную жажду и выпивали всю влагу из земли на большом пространстве вокруг своей могилы [6. С. 29].
Аналогичные представления, связанные с «заложными» покойниками, были распространены у народов Урало-Поволжья. Например, чуваши, как и другие народы, умерших неестественной смертью не хоронили вместе с остальными умершими [1. С. 222; 9]. Кроме того, при наступлении засухи, а также во время обряда вызывания дождя (думар чукё, дерди чукё) люди шли к могилам таких покойников и поливали их водой. У закамских удмуртов трупы утопленников, бродяг, самоубийц, в некоторых случаях убитых или убийц даже остерегались провозить по улицам деревни по пути к кладбищу. Если этого не сделать, полагали, что жители деревни навлекут на себя различные несчастья, например, останутся без урожая хлеба [14. С. 185].
К такой же категории покойников, вероятно, относили людей, которые умерли на чужбине, т.е. за пределами родного села или деревни. В старину их старались похоронить в той же местности, где они скончались. На первый взгляд, причины этого явления лежат на поверхности - таких покойников из-за больших расстояний и разложения трупа крайне затруднительно перевозить с места на место. Однако истинные причины такого отношения лежат глубже и они, вероятно, связаны с древними религиозными представлениями, приметами и запретами. Согласно этим представлениям, мертвый человек, как часть загробного мира, для живых представлял определенную опасность. Поэтому, чтобы мертвец не навлек на них какую-либо беду, его старались похоронить там же, где он умер. Если покойника по инициативе родственников и привозили на родину, к нему все равно относились с определенным опасением и предубеждением. Об этом свидетельствуют некоторые этнографические факты. Например, у прибельских марийцев, если после похорон привезенного издалека покойника неожиданно начиналась засуха, то его могилу полагалось поливать водой. Только после этого в деревню возвращались дожди [7. С. 57]. То есть поступали так же, как и с другими «нечистыми» покойниками.
Икско-сюньские марийцы тело умершего на стороне человека также старались похоронить там, где он скончался. На родину с могилы покойного родственники привозили с собой только землю. Затем на кладбище они выкапывали маленькую могильную яму, в которую закапывали привезенную землю, личные вещи покойного, а также три белые нити в рост человека. Если этого не сделать, покойник мог беспокоить родственников, например, приходить во сне [7. С. 56].
Традиция сооружения могил-кенотафов для покойников, умерших на стороне, была распространена у закамских удмуртов. Так, удмурты дер. Касиярово Бураевского р-на РБ для устройства кенотафа на сельском кладбище сперва снимали слой дерна земли, а потом под него клали липовую палку в рост человека, обернутую белым холстом или полотенцем. При этом участники действа, обращаясь к умершему, приговаривали: «Вот берем место, приходи сюда». Этот обряд у них назывался «инты басьтон» (досл. обретение места).
Бавлинские удмурты дер. Измайлово Бавлинского р-на РТ указанный выше обряд проводили иначе. Сперва на территории кладбища на выбранном участке они стелили белую ткань, равную длине тела умершего, затем по периметру ткани топором прочерчивали линию. После этого на ткань клали поминальную еду, на землю кидали серебряные монеты, а у изголовья устанавливали надмогильный памятник. Только после совершения этих действий земля для покойника считалась выкупленной у Бога земли Му-Кылчина [14. С. 182].
Практика сооружения «пустых могил» была известна народам Сибири, например, обским уграм - северным, восточным хантам и северным манси. Как показывают исследования, кенотафы они в основном сооружали для трагически погибших сородичей (утонувших, застрелившихся, повесившихся, замерших, умерших во время родов и т.д.), а также для людей, умерших по естественной причине (старость, болезнь и др.), но похороненных далеко на чужбине. Для этого в стороне от основного кладбища или на его окраине на высоких пнях из сколоченных гвоздями досок сооружались небольшие домики (ура) с двускатными крышами. В передней части домика делали небольшую дверцу и в него для покойника клали чашки, кружки, блюдца, тарелки, а также антропоморфную фигурку (ура), одетую в мужскую или женскую одежду. Одежда на кукле зависела от пола погребенного. Кроме того, в домике оставляли поношенную одежду умершего. В некоторых ситуациях ханты и манси для умерших на чужбине родственников на кладбище рыли могильную яму и в нее клали личные вещи покойного. В других местностях одежду умершего клали в гроб вместе с умершим. Здесь же рядом с могилой оставляли лодку или сани умершего. Необходимость создания кенотафов была обусловлена традиционным мировоззрением обских угров. По их представлениям, одна из душ погибшего или умершего своей смертью человека могла навредить живым. Чтобы избежать этого, для нее делали изображение покойника в виде куклы, куда она, по их представлениям, и вселялась. По одним исследованиям, делали две куклы - иттерма и ура, по другим - для погибшего делали только ура, а для умершего естественной смертью - только иттерма [2. С. 154].
Кенотафы также имеют место в погребальной традиции чувашей. Они встречаются на кладбищах как некрещеных и крещеных чувашей, так и чувашей, принявших исламскую веру. В настоящее время кенотафы сооружаются в основном на могилах людей, которые умерли и похоронены на чужбине. Согласно имеющимся полевым материалам, прежде чем приступить к обустройству кенотафа, родственники отправлялись на место погребения усопшего и оттуда привозили с собой могильную землю. Потом на родовом участке кладбища они выкапывали небольшого размера могильную яму, после чего туда клали привезенную землю и яму закапывали. На заключительном этапе на этом месте некрещеные чуваши и чуваши-мусульмане устанавливали деревянный столб или камень, а крещеные чуваши - православный крест. В настоящее время на могилах в основном устанавливаются типовые памятники или обелиски.
В некоторых селениях, привезенную землю закапывали в могилу ранее умершего родственника (дедушки, бабушки, родителей и т.д.), а рядом устанавливали
небольшое надгробие. Другие ограничивались тем, что доставленную издалека землю разбрасывали поверх могилы какого-нибудь близкого человека. Потом на его памятнике устанавливали фотопортрет умершего на стороне родственника. По словам информаторов, этим достигалось приобщение умершего к своему родственному кругу [13].
Сооружение кенотафов в чувашских деревнях особенно заметное развитие получило в годы Великой Отечественной войны. Их стали воздвигать в память погибших или пропавших без вести родственников. По представлениям чувашей, умершие на войне также нуждались в заботе и поминовении, как и остальные родственники. Поэтому в память о них родственники сооружали кенотафы. Они представляют собой обычный надмогильный памятник, на котором указаны фамилия, инициалы и годы жизни погибших. По понятным причинам под них могильную землю уже не закапывали. В настоящее время большинство таких памятников и обелисков находятся на территориях сельских кладбищ. Следуя давним традициям, их устанавливают на участках, где похоронены близкие родственники умершего.
Тем не менее есть основания полагать, что кенотафы у чувашей, как для похороненных на стороне, так и для погибших воинов, в прошлом устанавливались на отдельной территории и за пределами общего кладбища. Возможно, что эта традиция поначалу была характерна и свойственна всем группам чувашей, но впоследствии в качестве рудимента она осталась лишь у некрещеных групп чувашей, у которых старые чувашские обычаи и обряды, в том числе похоронные и поминальные, сохранились и бытуют в аутентичном виде. Утверждать в правомерности такого предположения позволяют кенотафы, обнаруженные и исследованные в с. Старое Суркино (Патракла) Альметьевского р-на Республики Татарстан и с. Чувашское Урметьево (Удтимел) Челно-Вершинского р-на Самарской области [12, 13].
В с. Старое Суркино основную часть населения (около 90%) составляют некрещеные чуваши [4. С. 59]. Однако впоследствии в силу различных этноконфес-сиональных процессов часть населения перешла в православие, часть - в ислам. Поэтому в селе в настоящее время функционируют три отдельных кладбища: «Чаваш масарё» (досл. чувашское кладбище), «Тутар масарё» (досл. татарское кладбище) и «Вырасмасарё» (досл. русское кладбище) [12]. В названиях кладбищ этнический контекст выступает весьма своеобразно. Под чувашским кладбищем имеется в виду кладбище некрещеных чувашей, под татарским - чувашей-мусульман, под русским - крещеных или православных чувашей. Однако наряду с указанными кладбищами в селе присутствует еще одно кладбище, так называемое «Салтак масарё» (досл. солдатское кладбище). Оно располагается рядом с «Чаваш масарё» на отдельном загороженном участке. Кладбище небольшое, вмещает в себя несколько десятков памятников. На нем установлены самодельные памятники и обелиски в память односельчан, которые погибли или пропали без вести в различных войнах. В момент исследования большинство памятников относились к событиям Великой Отечественной войны, но, по рассказам местных жителей, раньше на территории кладбища присутствовали памятники, установленные воинам Первой мировой войны (1914-1918) и Русско-турецких войн (вторая половина XIX в.). Однако памятники этих времен, сделанные в основном из дерева, за давностью лет полностью истлели и не сохранились (рис. 1).
Все памятники объединяет один важный признак - отсутствие под ними человеческих тел. То есть это типичные кенотафы. По материалу они подразделяются
на деревянные, каменные и металлические. Так как в с. Старое Суркино в свое время высокого развития достигло камнерезное дело, многие памятники на кладбище изготовлены из обработанных каменных блоков. Памятники, сделанные из металла, как правило увенчаны красной звездой. На всех надмогильных сооружениях на русском или чувашском языках указаны ФИО погибших и годы жизни. На некоторых из них имеются сведения о месте гибели или захоронения (рис. 2).
Рис. 1. Общий вид Солдатского кладбища с кенотафами. Республика Татарстан, Альметьевский р-н, с. Старое Суркино. 2014 г.
Рис. 2. Каменное надгробие. Республика Татарстан, Альметьевский р-н, с. Старое Суркино. 2014 г.
Памятники не забыты, в День Победы, в день общих чувашских поминок <^имёк» (в четверг перед Троицей) или на Родительские дни здесь ежегодно собираются родственники и односельчане. На этой же территории в память всех погибших в Великой Отечественной войне жителями села в середине 80-х гг. ХХ в. установлен большой памятный обелиск.
Тем не менее есть предположение, что «Салтак масаре» в с. Старое Сур-кино выполняло и иные функции. Следуя давним традициям, на нем жители села также сооружали кенотафы своим родственникам, которые умерли/погибли и оказались похороненными на стороне. Об этом свидетельствует каменное надгробие, которое в 1965 г. было поставлено трагически погибшему машинисту паровоза Серхиванову Алтынбаю М. (1925 г.р.). Это означает, что данное кладбище служило для сооружения кенотафов односельчанам, умершим на стороне и в мирное время. Однако такой памятник среди остальных имеющихся оказался единственным. Вероятно, это связано с тем, что в последующие годы и десятилетия жители села кенотафы стали устанавливать на общем кладбище.
В с. Чувашское Урметьево (Удтимел) Челно-Вершинского р-на Самарской области также имеется небольшое кладбище с кенотафами. Как и в с. Старое Суркино оно располагается отдельно в нескольких десятках метров от основного кладбища, где захоронены некрещеные чуваши. Кладбище с кенотафами не огорожено, на нем сохранилось не больше десятка антропоморфных деревянных столбов «юпа» с выемками треугольной формы в верхней части. По исследованиям ученых, они символизируют лицо покойника. Многие столбы из-за ветхости разрушены и лежат на земле (рис. 3).
Рис. 3. Столбы-кенотафы. Самарская обл., Челно-Вершинский р-н, с. Чувашское Урметьево. 2021 г.
По рассказам информаторов, на этом кладбище стоят столбы «юпа», которые поставлены не вернувшимся воинам-односельчанам, а также тем, кто похоронен за пределами села. Об этом свидетельствует и название кладбища - «Тёнчере вилнисен масарё» (досл. кладбище, умерших на миру) [13]. Под словом «тёнче» понимается пространство за пределами селения.
Обращает на себя внимание также и то, что оба кладбища с кенотафами располагаются раздельно от общих сельских погостов, т.е. не соприкасаются. Такая закономерность возникла вряд ли случайно. Возможно, что она обусловлена традиционными представлениями чувашей об умерших и потустороннем мире. Как и многие другие народы, чуваши считали, что смерть человека является длительным процессом, в результате которого человек не исчезает, а переходит в другой мир. Если тело умершего не захоронено и его душа подобающим образом
не отправлена в «иной» мир, то она могла превратиться в опасный призрак, способный навредить родственникам. Поэтому умершим на стороне людям чуваши сооружали хотя бы символические могилы или кенотафы. По их верованиям, только после этого душа умершего переставала блуждать по миру и обретала вечный покой. Но и в этом случае кенотафы сооружали строго за пределами общего кладбища. Вероятно, чуваши, как и другие народы, считали таких покойников «нечистыми» и поэтому незаслуженными быть погребенными вместе с остальными умершими. Могла быть и другая причина - отсутствие тела для погребения. Потому что на вопрос: «Почему памятники погибшим и пропавшим на войне воинам не установлены на территории общего кладбища?» жители деревни отвечали примерно одинаково - «Вёсен пёвёсем дук, даванпа вёсен юписене масар картин тул енне лартна» (У них нет тел, поэтому их столбы стоят за оградой кладбища) [13].
Могилы-кенотафы, сооруженные погибшим в Великой Отечественной войне воинам, сохранились и у других народов Урало-Поволжья, например, у за-камских удмуртов. По исследованиям Р.Р. Садикова, в д. Кипчак Куединского р-на Пермского края для погибшего на войне мужчины его родственники кенотаф соорудили следующим образом. Сперва мужчины смастерили небольшой гроб, а потом женщины в него сложили его одежду (кафтан, рубаху, штаны) и обувь (лапти). Потом гроб закопали в небольшой могильной яме и над изголовьем установили надгробие [14. С. 182]. Вполне возможно, что в прошлом такие же магические действия с одеждой покойника проводили и чуваши. Потому что практика ритуального использования личных вещей и одежды покойного в чувашских похоронно-поминальных обычаях и обрядах являлась достаточно распространенным явлением [10. С. 195-222; 11; 15. С. 280-354]. Однако потом эта традиция под влиянием христианской религии и политики Русской православной церкви в народной практике оказалась вытесненной и полностью забытой.
Еще одним видом кенотафов, которые в последние десятилетия получили массовое и повсеместное распространение, являются памятные знаки или обелиски на местах дорожно-транспортных происшествий или аварий. Однако вопрос о генезисе данного явления представляет отдельный исследовательский интерес и требует детальной разработки и реконструкции. Тем не менее опыт таких исследований уже имеется. Примером обстоятельного исследования по этой теме на основе полевых материалов, собранных во Владимирской и Тульской областях РФ, является работа А. Д. Соколовой и А.Б. Юдкиной [16].
Таким образом, сооружение кенотафов в похоронно-поминальной практике чувашей было обусловлено не только заботой родственников сохранить память об умершем, но и тем, что, по традиционным представлениям, именно таким образом умерший препровождался в мир предков. Потому что бытовало устойчивое представление согласно которому, если тело не захоронено и душа умершего подобающим образом не отправлена в «иной мир», то она превращается в опасный призрак, способный навредить родственникам. Такие же воззрения распространялись на умерших и погребенных на стороне. Поэтому для упокоения души таких умерших родственники предпринимали меры по сооружению какого-нибудь памятного знака или кенотафа. Символическими заместителями покойника в кенотафах раньше являлись его личные вещи, а в настоящее время земля привезенная с места его захоронения. Схожие по смыслу представления бытовали также у народов Урало-Поволжья и других территорий, например, обских угров.
Литература и источники
1. Ашмарин Н.И. Словарь чувашского языка. Вып. V. Чебоксары: Наркомпрос ЧАССР, 1930.
420 с.
2. Богордаева А.А. Особенности кенотафов обских угров по этнографическим данным конца XIX - начала XXI в. // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2019. № 3(46). С. 149-156. DOI: 10.20874/2071-0437-2019-46-3-149-156.
3. Большая советская энциклопедия. Т. 12. М.: Сов. энциклопедия, 1973. 624 с.
4. Галлямова А.Г., Столярова Г.Ф. Язычники в советском и постсоветском времени (на примере чувашей с. Старое Суркино Республики Татарстан) // Этнографическое обозрение. 2015. № 5. С. 51-62.
5. Зеленин Д.К. Избранные труды. Очерки русской мифологии: умершие неестественной смертью и русалки. М.: Индрик, 1995. 432 с.
6. Зеленин Д.К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре 1917-1934 гг. М.: Индрик, 1999. 348 с.
7. Изибаева Г.М. Похоронно-поминальные обряды марийцев Республики Башкортостан: дис. ... канд. ист. наук. Уфа, 2018. 255 с.
8. Левкиевская Е.Е. Покойник «заложный» // Славянские древности: этнолингвистический словарь: в 5 т. / под общ. ред. Н.И. Толстого. Т. 4. М.: Междунар. отношения, 2009. С. 118-124.
9. Научный архив Чувашского государственного института гуманитарных наук. Отд. I. Ед. хр. 31. Л. 57-58.
10. Петров И.Г. Одежда в семейных обычаях и обрядах чувашей (XIX - начало XXI века). Уфа: Башк. энцикл., 2018. 296 с.
11. Петров И.Г. Одежда как символический заместитель человека в чувашских обычаях и обрядах // Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 15(196). Вып. 40. С. 14-23.
12. Полевые материалы автора (далее - ПМА). 2014 г. РТ. Альметьевский р-н, с. Старое Суркино.
13. ПМА. 2021 г. Самарская область, Челно-Вершинский р-н, с. Чувашское Урметьево.
14. Садиков Р.Р. Традиционные религиозные верования и обрядность закамских удмуртов (история и современные тенденции развития). Уфа: ЦЭИ уНц РАН, 2008. 232 с.
15. Салмин А.К. Система религии у чувашей. СПб.: Наука, 2007. 654 с.
16. Соколова А.Д., Юдкина А.Б. Памятные знаки на местах автомобильных аварий // Этнографическое обозрение. 2012. № 2. С. 137-151.
ПЕТРОВ ИГОРЬ ГЕОРГИЕВИЧ - кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник отдела этнографии, Институт этнологических исследований им. Р. Г. Кузеева - обособленное структурное подразделение Федерального государственного бюджетного научного учреждения Уфимского федерального исследовательского центра Российской академии наук, Россия, Уфа (ipetrov62@yandex.ru; ОКОЮ: https://orcid.org/0000-0001-8664-3004).
Igor G. PETROV
CENOTAPH GRAVES OF THE CHUVASH PEOPLE AND RELATED RITES AND BELIEFS
Key words: the Chuvash people, funeral and memorial customs and rituals, cenotaph graves, omens, beliefs.
The cult of ancestors is an important and integral part of cultures of many peoples, including the Chuvash. Following this cult, the relatives of the deceased people held complex funeral and memorial rites. In addition, honoring the dead, they erected tombstones and structures in cemeteries. They were erected not only to the deceased relatives, but also to those who, due to various circumstances, died and were buried in a foreign land. In science, such structures and monuments have been given the name «cenotaphs», i.e. empty graves. The tradition of installing commemorative signs imitating the burial is common among many peoples and has been known since ancient times. The research is devoted to the study of cenotaphs of the Chuvash and related rites and beliefs. The paper analyses the data of the ethnographic literature on the subject, as well as field materials that the author obtained during the expeditions of 2014, 2021 on the territory of the Almetyevsk district of the Republic of Tatarstan and the Chelno-Vershinsky district of the Samara region. Cenotaphs in their appearance are not different from ordinary burials. They have the same traditional tombstone structures as all the others. Nevertheless, cenotaphs have the common feature - the absence of the body of the deceased. However, such burials cannot be considered completely empty because, for the symbolic replacement of the deceased, the Chuvash buried the earth brought from the place of his burial. However, according to the author, in the past, the Chuvash people could use his
clothes or other personal items to replace the body of the deceased. This is indicated by some magic actions and techniques that have been preserved by the peoples neighboring the Chuvash, for example, the Mari and Udmurts. In addition, attention is focused on the unconditional location of cenotaphs away from the cemetery or on its outskirts, which was also due to the ancient religious beliefs of the Chuvash people.
References
1. Ashmarin N.I. Slovar' chuvashskogo yazyka [The Chuvash language dictionary]. Cheboksary, 1930, iss. V, 420 p.
2. Bogordaeva A.A. Osobennosti kenotafov obskikh ugrov po etnograficheskim dannym kontsa XlX-nachala XXI v. [Features of the Ob-Ugrian cenotaphs to ethnographic data of the late 19th - early 21st century]. Vestnik arkheologii, antropologii i etnografii, 2019, no. 3(46), pp. 149-156. DOI: 10.20874/ 2071-0437-2019-46-3-149-156.
3. Bol'shaya sovetskaya entsiklopediya [The Great Soviet Encyclopedia]. Moscow, Sovetskaya entsiklopediya Publ., 1973, vol. 12, 624 p.
4. Gallyamova A.G., Stolyarova G.F. Yazychniki v sovetskom i postovetskom vremeni (na primere chuvashei s. Staroe Surkino Respubliki Tatarstan) [Pagans in the Soviet and Post-Soviet Time (The Cause of the Chuvashs of the Staroe Surkino Village, Republic of Tatarstan]. Etnograficheskoe obozrenie, 2015, no. 5, pp. 51-62.
5. Zelenin D.K. Izbrannye trudy. Ocherki russkoi mifologii: umershie neestestvennoi smert'yu i rusalki [Selected works. Essays on Russian mythology: those who died unnatural deaths and mermaids]. Moscow, Indrik Publ., 1995, 432 p.
6. Zelenin D.K. Izbrannye trudy. Stat'i po dukhovnoi kul'ture 1917-1934 gg. [Selected works. Articles on spiritual culture. 1917-1934]. Moscow, Indrik Publ., 1999, 348 p.
7. Izibaeva G.M. Pokhoronno-pominal'nye obryady mariitsev Respubliki Bashkortostan: dis. ... cand. ist. nauk [Funeral and memorial rites of the Mari people of the Republic of Bashkortostan. Cand. Diss.]. Ufa, 2018, 252 p.
8. Levkievskaya E.E. Pokoinik «zalozhnyi» [A pledged dead man]. Slavyanskie drevnosti: etnolingvisticheskii slovar': v 5 t. [Slavic antiquities: ethnoiinguistic dictionary. 5 vols.]. Moscow, Mezhdunar. otnosheniya Publ., 2009, iss. 4, pp. 118-124.
9. Nauchnyi arkhiv Chuvashskogo gosudarstvennogo instituta gumanitarnykh nauk. Otdel. I. Edinisa khraneniya 31. List. 57-58 [Scientific Archives of the Chuvash State Institute of Humanities. Archives I. Storing unite 31. P. 57-58].
10. Petrov I.G. Odezhda vsemeinykh obychayakh i obryadakh chuvashei (XIX- nachalo XXI veka) [Clothing in family customs and rituals of the Chuvash people (XIX - early XXI century)] Ufa, 2018, 296 p.
11. Petrov I.G. Odezhda kak simvolicheskii zamestitel' cheloveka v chuvashskikh obychayakh i obryadakh [Clothing as a symbolic substitute for a person in Chuvash customs and rituals]. Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universiteta, 2010, no. 15(196), iss. 40, pp. 14-23.
12. Field materials of the author. 2014. Respublika Tatarstan. Al'met'evskii district, Staroe Surkino village.
13. Field materials of the author. 2021. Samarskaya oblast'. Chelno-Vershinskii district, Chuvashskoe Urmet'evo village.
14. Sadikov R.R. Traditsionnye religioznye verovaniya i obryadnost'zakamskikh udmurtov (istoriya i sovremennye tendentsii razvitiya) [Traditional religious beliefs and rituals of the Zakam Udmurts (history and modern development trends)]. Ufa, 2008, 232 p.
15. Salmin A.K. Sistema religii chuvashei [The system of religion of the Chuvashs]. St. Petersburg, Nauka Publ., 2007, 654 p.
16. Sokolova A.D., Yudkina A.B. Pamyatnye znaki na mestakh avtomobil'nykh avarii [Commemorative signs at the sites of car accidents]. Etnograficheskoe obozrenie, 2012, no. 2, pp. 137-151.
IGOR G. PETROV - Candidate of Historical Sciences, Senior Researcher of Ethnography Department, R.G. Kuzeev Institute for Ethnological Studies - Subdivision of the Ufa Federal Research Centre of the Russian Academy of Sciences, Russia, Ufa (ipetrov62@yandex.ru; ORCID: https://orcid.org/0000-0001-8664-3004)._
Формат цитирования: Петров И.Г. Могилы-кенотафы у чувашей и связанные с ними представления // Вестник Чувашского университета. - 2022. - № 2. - С. 89-97. ЭО!: 10.47026/1810-1909-2022-2-89-97.
